Гарри Поттер и Человек, который выжил. Часть II (гет)

And I wanna wake up in your

White, white sun

And I wanna wake up in your world

With no pain

But I'll just suffer in a hope to die someday

While you are numb all of the way

Платформа была полна народа. Негде яблоку упасть. Все орали, расталкивали друг друга локтями и штурмовали обшарпанный состав. Странный паровоз непонятно из чего был составлен и казался живым. Гарри заметался, не зная, куда себя деть. По логике вещей он должен был сесть на поезд, но боялся его, как огня.

Также пугало то обстоятельство, что удары и толчки, которые он получал от спешащих людей, были довольно болезненными. Чувство тяжести здесь было намного больше, чем на земле. То есть в реальности. Гарри запутался. Толпа подхватила его и понесла к вагонам.

Внутри он долго не мог ничего понять, сжатый между телами, издающими вонь. Раньше Гарри в своих путешествиях никогда не чувствовал запахов, а сейчас он начал задыхаться. Состав тронулся, и вскоре в вагоне стало почему-то намного просторнее. Внутри он напоминал общий третьего класса — вроде тех, которые цепляли к паровозам в прошлом веке. Люди вели себя по-разному. Кто-то бранился из-за места на скамье, кто-то пытался забраться на багажную полку, а некоторые умудрялись забиться между скамьями прямо на полу. Их почему-то никто не пытался отпихнуть. Гарри стал протискиваться дальше и везде он видел таких пассажиров, свернувшихся калачиком у чьих-то грязных ног. Он не знал, что ему делать дальше и бесцельно брёл по вагону, пока не упёрся в дверь тамбура. Гарри попал в самую середину состава, и раз уж он дошёл именно до этой двери, то нужно было двигаться в сторону хвоста. Он нерешительно дотронулся до ручки — она была склизкой, но клыки у неё не отросли и руку не отгрызли. Она даже опустилась, и Гарри втянуло в пустоту тамбура, а потом выплюнуло в следующий вагон.

Отдел тайн, 1 января

Джинни сидела в коридоре, облицованном тёмно-синим мрамором с желтоватыми прожилками. Ей выделили комнату, но она там только ела и ночевала, а остальное время сидела на стуле у фальшивого окна, глядя на невыразимцев. В ней бурлило глухое раздражение. Их спокойствие и важность, и как они проплывали мимо в своих развевающихся мантиях — со свитками или какими-то непонятными приборами, тихо жужжащими и поблёскивающими, — всё это никак не вязалось с её тревогой. Джинни казалось, что никому тут ни до кого нет дела. Но и сидеть у себя в комнате она долго не могла, а так хотя бы видела живых людей.

— Привет, сестрёнка, — раздался тихий голос Рона.

Джинни подняла глаза и увидела его и Гермиону. Та почему-то была с ним, и без Драко.

— Привет, — отозвалась она. — Ты где жениха потеряла?

— Его какой-то невыразимец увёл для разговора. — Гермиона начертала стул и села рядом. — Ты Гарри видела? Как он?

— Видела, и вы можете увидеть. Раз вас пустили сюда, то и к нему можно. Идёмте.

Джинни встала. Гермиона, прежде чем пойти за ней, убрала стул, чтобы кто-нибудь не сел на него ненароком, когда ему придёт время исчезнуть. Рон поплёлся следом за девушками.

Они дошли до какой-то двери и Джинни постучала. Молодой маг открыл им и молча пропустил внутрь. Рон и Гермиона так и остолбенели на пороге. Большой зал был совершенно белым. Золотые знаки на полу, горящие светильники. Маги в чём-то, напоминающем тоги, медитировали в направлении пяти лучей. В центре над полом парили двое — Гарри и Негус. Гермиона опустила голову и увидела на полу границу круга, за которую явно нельзя было переступать.

— Уже трое суток прошло, — шепнула Джинни. — Он никогда так надолго не пропадал.

— Но ведь он должен хотя бы пить, — испуганно пролепетала Гермиона.

— Они, — Джинни указала на магов, — мне сказали, что они подпитывают. По очереди. Давайте выйдем. Я не могу на это смотреть.

В коридоре словно легче дышалось. Джинни повела Рона и Гермиону в свою комнату. Вполне обычная спальня. Они втроём присели на краешек кровати.

— Северус был вчера.

— Мы знаем, — сказал Рон.

— Он не выглядел уж очень встревоженным, — проворчала Джинни.

— Так ведь он знает, что всё закончится благополучно, — сказала Гермиона, — да и мисс Амано его... контролирует, чтобы он не сильно переживал.

— Она всерьёз утверждает, что это уже финал, — с сомнением произнесла Джинни.

— А вот Драко нервничает, — буркнул Рон.

Гермиона покосилась на него, но всё же заметила:

— Драко нервничает не из-за Гарри, а из-за Негуса.

Сидеть между двух Уизли, буравящих взглядами, всё равно, что меж двух огней.

— Негус… в общем, он пожертвует собой.

— Ради этого безносого? — возмутился Рон.

— Ради Гарри, — возразил Драко, закрывая за собой дверь и направляясь к ним.

Он поставил перед кроватью единственный тут стул и сел напротив Гермионы.

— Ты был у Гарри? — спросила Джинни.

— Конечно, — кивнул он.

— Слушай, Драко, вот ты у нас без пяти минут невыразимец, — начал Рон, — объясни мне, тугодуму, что за чёрт? Я понимаю насчёт вызвать часть души Лорда и тому подобного. Но ведь этого может и не случиться. Правильно?

— Раз Отдел тайн вмешался — значит вероятность очень велика. Они очень редко вмешиваются в естественный ход вещей.

— Но ведь Пожиратели в Азкабане.

— Не все, и ты забываешь о сочувствующих.

Рон пожал плечами.

— Будь я в той команде, я бы не всякими ритуалами заморачивался, а строил бы заговоры против Скримджера, например.

Драко усмехнулся и выразительно посмотрел на Рона.

— Чего?

— Почему ты думаешь, что это не происходит?

— Правда, что ли?

Тут и девушки воззрились на Драко.

— И почему Отдел не вмешается? — спросила Джинни.

— Потому что он не может перекраивать события. Так он будет уже не Отдел Тайн, а какой-то коллективный разум с замашками Лорда. Негус поддерживал Гарри, он не пытался сделать работу за него. И он имеет право, как наставник, отдать свою жизнь за ученика. Он может найти помощь и в тех мирах — там же есть люди, которые любят Гарри. А что касается заговора, то Отдел может следить, может морально поддержать нужных людей, но поставлять Министру списки заговорщиков он не станет — он же не тайная полиция. Когда-то Северус мне говорил об Отделе тайн, что даже Вольдеморт не пытался прибрать его к рукам.

* * *

Прибытие состава на станцию застало Гарри в хвостовом вагоне. Толпа бросилась на штурм, и даже в тамбуре стало не протолкнуться. Гарри прижало к пыльному стеклу, и он разглядел совершенно пустое пространство за окном — низкое серое небо, поле без единого, даже самого чахлого кустика, потрескавшуюся землю.

— Тут нельзя стоять! — истерично заорала у него над ухом какая-то женщина. — Пошёл в вагон! Быстро!

В вагоне опять было ровно столько места, сколько нужно. Людей, кажется, не прибавилось. Может, они вышли на станции? Гарри побежал вперёд, добрался до того вагона, с которого начал и стал продвигаться в сторону паровоза. И не он один. Вот с пола тычками прогнали мужчину, и тут же заняли его место, а сам он поплёлся вперёд. Оттолкнув Гарри, первым вошёл в тамбур. Но в следующем вагоне он пропал, словно его и не было. Устав, Гарри опустился на сиденье, рядом со стариком в рваной хламиде.

— Вот и правильно, и сиди, — захихикал старик. — Если билет есть, то надо сидеть, а не ходить по вагону.

— А у вас есть билет? — спросил Гарри.

Старик понял это так, словно его в чём-то подозревают.

— Есть! — взвизгнул он. — И я доеду до своей станции.

— Так все куда-то едут?

— Едут, да не все доедут. Вот эта без билета, — он указал на женщину на полу. — Ей скоро идти к кочегару.

— Зачем?

— Так паровоз же должен на чём-то работать. — И старик посмотрел на Гарри, как на идиота.

Хогвартс, 1 января

Шицзуки вчера не стала сопровождать Снейпа в Министерство, а осталась в школе. Она проводила какие-то синтоистские ритуалы, курила благовония, общалась с ками и духами предков. Ещё раньше привезла из Лондона сакэ и рисовые лепёшки — подношения божествам. Шицу отмалчивалась и выглядела растерянной, и Снейпа это тревожило, как и колдография Гарри, стоящая у неё на камидана. Снейп не очень-то доверял традиционным обрядам, но безропотно выпивал потом сакэ, заедая лепёшками, поделенными поровну.

Утешаться было нечем, и Северус попросил Шицу научить и его говорить с духами. Он не очень-то верил, но сам ритуал успокаивал.

Преподаватели шептались между собой, Минерва смотрела косо. Снейп понимал, что не стоит будоражить их разговорами о Лорде и Гарри, потому что мальчик скоро вернётся и с ним всё будет хорошо, так что его странное поведение скоро забудется. А вот про интерес невыразимцев к частям души Тома забудут не скоро.

После полудня Северус занимался бумагами из Министерства, когда в кабинет прокралась Шицзуки. Обычно бледные щёки её горели.

— Что случилось?

Лиса подошла к столу, наклонилась к уху Снейпа и шепнула:

— Сенсей, нам бы в ближайшую контору регистрации браков.

— А это так срочно? То есть, я только за… но вы же хотели весной по всем правилам… а что случилось?

— Просто он уже приближается к нам.

— Кто?

— Наш сын.

Снейп выронил перо.

— Хочется, чтобы он был зачат в браке, — смутилась Шицу. — Считайте это моей причудой, сенсей.

— Такую причуду я могу только одобрить. В Хогсмит?

— А там есть?

Снейп кивнул и смутился. Жена… Правда, он не был уверен, что после заключения брака Шицу не перестанет называть его сенсеем, но всё же он почувствовал, что собственнические инстинкты ему не чужды.

— Тогда встретимся у меня через… сколько? — спросила лиса.

— Сейчас же идём! — Снейп вскочил. — Мерлин, что там нужно иметь при себе? Магические метрики или что?

Шицзуки засмеялась.

— Не знаю, но какая разница — они всё равно оформят, если я захочу.

Снаружи валил снег, но было тепло. Северус старательно расчищал дорожку в снегу, пока они шли до ворот, а оттуда трансгрессировали прямиком в деревню. В бюро регистрации сидела пожилая ведьма и тихо дремала за столом.

— Хоть бы снег отряхнули, господин директор, — проворчала она, глядя на посетителей.

— Извините, — Снейп очистил уличные мантии.

— Можете повесить их вон туда.

Северус снял свою, потом неловко помог Шицзуки раздеться, тычась носом во влажную меховую опушку на её капюшоне.

— Что желаете, молодые люди? — спросила регистраторша.

Это он-то молодой? Не прихватили ли они часом кого-то третьего? Но старушка была уже в том возрасте, когда все, кто моложе пятидесяти, относятся к разряду молодых.

— Вступить в брак, — ответил Снейп.

— Метрики с собой?

— С собой. — Он положил на стол свой свиток и метрику Шицу, сложенную вчетверо.

Ведьма развернула в первую очередь свиток. Она перешла к конторке, на которой лежала огромная книга, открыла нужную страницу и стала записывать.

— Северус Тобиас Снейп, — диктовала она себе под нос. — Полукровка… родители…

Потом настала очередь Шицзуки.

— И как это прикажете понимать? — регистраторша показала бумагу, исписанную иероглифами.

— Так я вам продиктую, — ответила лиса, и её глаза засветились жёлтым.

— Диктуйте, — слишком покладисто согласилась ведьма.

— Шицзуки Амано. Место рождения: магический Киото. Год рождения 1970-й. Отец: Ичиро Амано, магл. Мать: Китаноката, рейко, девятихвостая серебристая лисица.

— Записала. Вышеобозначенные мужчина и женщина пожелали заключить брак сегодня, первого января одна тысяча девяносто девятого года, — регистраторша ткнула в страницу палочкой. — Всё в порядке, можете поставить ваши подписи.

Шицзуки расписалась вполне по-европейски, после чего Снейп не без волнения поставил рядом свой автограф.

— Что же это вы — без колец, без церемонии, — упрекнула регистраторша. — Прячетесь от коллег, господин директор?

Кольца. Вот чёрт!

— Весной будет церемония по нашим традициям, — ответила за двоих Шицзуки.

Она пристально посмотрела на ведьму, и та уже не задавала лишних вопросов.

— Ну, вот, мистер и миссис Снейп. Вы теперь муж и жена. Поздравьте друг друга.

Северус с внезапно проснувшимся мальчишеским азартом крепко обнял Шицу и поцеловал. Та покосилась на довольно улыбающуюся регистраторшу и покраснела.

Когда они добрались до школы, Снейп заметил, что Шицзуки выглядит уставшей. Он отправил её принять ванну и, пока она нежилась в воде с ароматической солью, собственноручно разобрал постель под недовольное подвывание эльфа.

— Но ведь сейчас только день! — удивилась миссис Снейп, выходя из ванной закутанная в халат.

Мистер Снейп подумал, что под ним, вероятно, ничего нет, и слегка размечтался.

— У вас ещё педсовет сегодня, — погрозила Шицу пальцем.

— Я помню. И у вас тоже, миссис Снейп. Но я хочу, чтобы вы отдохнули.

Под халатом обнаружилось магловское кружевное бельё (там лоскутки, тут лямочки) — неизвестно, что хуже отвлекало от дум о судьбах школы.

— А если серьёзно, — Северус присел на корточки у кровати, поправляя одеяло, — не нужно тратить силы, чтобы избавлять меня от переживаний. — Он поцеловал торчащий из-за края одеяла нос.

— Я не настолько завишу от детей, что вы. И сил у меня достаточно.

— Но вы сами чем-то встревожены, кроме того, что происходит с Гарри, верно?

— Негус. А ещё Эмма, — призналась Шицзуки.

— А что с Эммой? Кажется, у неё всё хорошо. Она дружит с Джеральдиной, и с Клиффом они ходят по школе за ручку, как два голубка.

— Её мать скоро отправят в Мунго.

— Вот оно что, — нахмурился Северус.

— Девочка будет какое-то время зла на меня. За то, что я не сказала ей всё до конца.

— Она не понимает, что такие вещи не всем стоит знать. Негус скоро покинет нас?

— Да. Именно поэтому Драко так переживал.

— Дети что-то задерживаются в Отделе тайн, — промолвил Снейп, глядя на часы.

— Это как раз из-за Драко, — ответила Шицу. — С ним беседуют невыразимцы.

— Правильно. Это только на пользу.

* * *

Услышав, что ответил старик, Гарри вскочил со скамьи и попятился назад. Но он ещё не осмотрел остальные вагоны, и, немного придя в себя, двинулся по направлению к паровозу. Чем ближе он подходил к головному вагону, тем больше там становилось людей. Приходилось проталкиваться, работая локтями.

В первом вагоне весь проход был забит безбилетниками, стоящими друг другу в затылок.

— А ну, пустите! Пустите же!

Сидящие на скамьях, как один, дружно заржали.

— Не терпится?

— Да! У меня нет билета!— закричал Гарри. — Что пялитесь? Нету его!

В очереди началось волнение. Тупая обречённость людей разом испарилась. На Гарри уставились с жадностью и злорадством. Его схватили и стали проталкивать вперёд, к двери. И стоило ей открыться, как опять картина внезапно поменялась, и Гарри очутился в будке машиниста. Разумеется, у этого паровоза не было тендера. Топка напоминала обычную, только была объята огнём, а в дверцу вцепился человек и тоже горел. Он открывал и закрывал заслонку, или та сама открывалась и закрывалась, а человека мотало вслед за ней. У кочегара не было лица, не было глаз, рта — что-то размытое, еле намечающееся, но Гарри узнал его.

— Здравствуй, Том.

— Гарри Поттер, — раздался в голове хорошо знакомый с четвёртого курса голос. — Что ты здесь делаешь?

— Я пришёл за тобой, Том. Верней, за пятой частью тебя.

— Забавно. Альбус никак не успокоится?

— Альбус мёртв.

— Как будто ему это помешает.

Гарри смотрел на безлицего Тома и поражался, как спокойно они разговаривают — просто как старые приятели. В этом крестраже не было агрессивности, как в молодом Реддле, не было уныния и обречённости, как в том, что катил тележку. Он, как автомат, открывал и закрывал заслонку.

Странно, но люди в будку не заходили. Гарри подошёл ближе — посмотреть.

— Не нужно этого делать, — прозвучал в голове голос Тома, — ты можешь сойти с ума.

Но Гарри всё же наклонился и заглянул в топку, когда заслонка открылась. Всего на мгновение он увидел, словно с огромной высоты, бесконечное море огня и миллиарды горящих в нём тел, и услышал вопль миллиарда глоток, и почувствовал ужас горящих. Он шарахнулся прочь, скорчился в углу будки и неожиданно для себя самого разрыдался.

— Я же говорил — не смотри.

Гарри попытался успокоиться. Он молчал, и было слышно только клацанье дверцы.

— Это те, которые без билета?

— Небольшая разница, Гарри. Есть билет, нет билета. Ты же понимаешь, что всё это видимость — это лишь порождение человеческого сознания. Те, кто едет на скамьях, всё равно получат своё на конечной. И все будут там, в огне. Это просто переход — с круга на круг. А я вот тут зацепился.

— Так пойдём со мной! — Гарри поднялся на ноги. — Ты ещё можешь всё изменить. Ты же сам сказал, что всё это не настоящее!

На том месте, где должно было находиться лицо Тома, вдруг проступили глаза. Обычные карие глаза.

— Медальон, — догадался Гарри.

— Это всё настоящее, Гарри. Ничто не творит в этом мире так яростно и прочно, как людское сознание.

Голос в голове понизился до шёпота.

— Кто обитает здесь, могут только пользоваться тем, что создают их жертвы. Сами они пребывали бы в абсолютной пустоте.

— Том, это всё интересно, но всё же не мог бы ты отлипнуть от этой дверцы и пойти за мной?

Лицо вдруг обозначилось полностью, и Реддл захохотал.

— Скоро будет станция — сойди с поезда. Следующая — конечная. Если ты не сойдёшь с поезда, ты умрёшь. Конечно, ты не останешься здесь, ты сумеешь прорваться в совсем другой мир. Но разве тебе не о ком будет сожалеть? Или о тебе?

— Даже если я сойду с поезда, я всё равно вернусь. И буду возвращаться, пока ты не вспомнишь, кто ты такой.

— И кто же я?

— Ты был убийцей, безумцем, но ты был потомком Слизерина. Вряд ли о слизеринцах можно сказать, что они трусливые слабаки.

— Софистика. Сейчас ты скажешь, что если я поверю в прощение, то всё изменится.

— Просто отпусти дверцу.

— Если я отпущу дверцу, я исчезну.

— Почему?

— Потому что я должен был упасть ниже, а там бы осколок просто не удержался.

— Значит, других уже нет? Двух других?

— Почему только двух?

— Потому что остальные я уже собрал. Они в безопасности и ждут только тебя. И всё может начаться заново, Том.

— Что?! — Он подался в сторону Гарри, и одна рука оторвалась от дверцы, оставив на ней пласт горящего мяса. — Ты собрал? Зачем?

— Потому что мне жаль тебя.

Поезд начал притормаживать.

— Скорее беги отсюда, — попросил Том. Именно попросил.

И Гарри бросился к нему, обхватил поперёк туловища, заорав от боли, и рванул на себя, отдирая от топки. Раздался скрежет. Стены будки пошли волнами, потом стали похожи на чью-то глотку, в которой они очутились.

— Что ты сделал? — взвыл от ужаса Том.

По стене — или по стенке глотки — пошла вдруг трещина, через которую хлынул ослепительно-белый свет.

— Держитесь!

— Гарри, скорее сюда, мой мальчик!

Двое? Почему двое? Первый — Негус, а второй?

Но поразмыслить над этим Гарри не пришлось. Стена распалась, и он ослеп от света, в котором еле угадывались чьи-то фигуры.

— Гарри, открой глаза, не бойся.

Над ним склонился какой-то молодой человек, рядом стоял другой парень — с длинными рыжими волосами. Он что-то держал на руках, прикрывая краем длинного одеяния.

— Я умер?

— Нет, — рассмеялся первый. — Оглядись — разве тебе это место не знакомо?

Гарри лежал в густой траве. Он приподнялся и увидел деревья, и реку, и горы вдалеке.

— Я помню это место. Я видел его, когда входил в Арку.

— Да, ты прав, это преддверие. Или как ты выразился в дискуссии с Томом, прихожая Творца, — улыбнулся второй, глядя на свёрток у себя в руках.

— Кто вы? — обратился Гарри к обоим.

— Адриан, он тебя не узнаёт, — сказал длинноволосый.

— Мистер Негус? Но почему вы молодой?

— Потому что большинство предпочитает быть тут молодыми. О! Ну, что ты? Слёз не лить! Да, я умер. Вроде бы. Но посмотри на меня — разве я мёртв?

Гарри посмотрел на невыразимца, потом на длинноволосого, и что-то в его манере прищуриваться показалось знакомым.

— Альбус? Это вы? — Гарри вскочил и кинулся к Дамблдору.

— Тише, младенца раздавишь.

И тут он откинул ткань, и Гарри увидел у него на руках ребёнка — примерно шестимесячного, или около того. Тот довольно пускал пузыри и таращил карие глазёнки.

— Это Том?

— Да, — кивнул Альбус, — но он ещё изменится. Пока неизвестно, где и как он вернётся. В какую семью, среди какого народа, и будет ли он вообще магом. Но мы позаботимся, чтобы его любили, и он проживёт совершенно иную жизнь.

— Теперь ты полностью свободен, Гарри, — сказал Негус, обнимая его за плечи. — Живи и радуйся. И будь счастлив.

— Значит, вы знали, когда отправлялись в Хогвартс, что так всё и будет?

— Знал. И предпочёл именно такой вариант событий. — Негус подмигнул. — Славное начало, как ты думаешь?

— Да, — улыбнулся Гарри. — Жаль только, что не вы будете моим наставником.

— У тебя будет прекрасный наставник — я обо всём позаботился.

Ребёнок загукал.

— Можно его подержать?

— Не стоит, мой мальчик, — покачал головой Альбус. — Развязал узел — пусть так и останется. И поспеши вернуться. По тебе там уже соскучились.

— Как я вернусь? Тут нет Арки.

— А ну-ка, быстро домой! — засмеялся Негус и внезапно толкнул его.

Резко открыв глаза, Гарри почувствовал, что парит в воздухе, испугался, что сейчас упадёт на пол и приложится затылком, но опустился вниз плавно. Оглядевшись, он увидел зал, где провёл не одни сутки, и невыразимцев, толпящихся вокруг него и тела Адриана Негуса, лежащего рядом. Гарри подполз к старику, посмотрел на его спокойное лицо и погладил по голове. Он не чувствовал никакой скорби — в памяти слишком отчётливо отпечатался образ молодого и сильного мужчины, радостного и предвкушающего дальнейшую жизнь — пусть и не здесь.

— Спасибо вам, — шепнул Гарри и поцеловал Негуса в лоб.

И всё-таки заплакал.

Хогвартс, 2 января

Проснувшись, Гарри посмотрел на знакомую спальню, потянулся и рассмеялся.

— Привет! — Джинни бросилась к нему и поцеловала в губы.

— Привет!

Гарри затащил её на кровать.

— Сколько времени?

— Полдень, и ты проспал больше суток.

— Я спал? О, чудо! И мне ничего не снилось, — рассмеялся Гарри, — и ужасно есть хочется.

— Тогда пусти меня, я позову домовика.

— Не пущу! Не пущу! — Они поцеловались. — Ты была там со мной, я знаю.

— Была, и остальные тебя навещали.

Джинни решительно отцепила от себя Гарри и потребовала для него завтрак.

— Я рядом посижу, а ты ешь, — сказала она, устроив поднос у него на коленях.

Гарри козырнул и без лишних слов накинулся на еду.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Жамечательно, — ответил он с набитым ртом. — Только аппетит жвершский.

Джинни не стала донимать его вопросами, пока он не поел, а только сидела рядом, поглаживая то и дело по голове.

— Со мной что-то не так? — не выдержал Гарри, потому что Джинни, хотя и выглядела радостной, но всё-таки немного нервничала.

— У тебя вот тут, — она провела по вискам, — и вот тут, — пропустила между пальцев чёлку, — седые волосы.

— Вау, — пробормотал он. — Какой я теперь романтичный тип. Ну, там вроде было страшно, конечно, и я всё помню, но словно это было не со мной. А вот то, как я говорил с Альбусом и Негусом, и новый Том — это не просто помню, но и чувствую до сих пор. Это так хорошо, Джинни. Я чувствую себя совсем свободным от прошлого. Вот сейчас и начнётся жизнь. Ты понимаешь, о чём я?

— Понимаю.

— Скорее бы лето!

Джинни убрала поднос с пустыми тарелками и чашкой.

— Ещё одному не терпится, — шутливо проворчала она, устраиваясь рядом с Гарри.

— А кому ещё не терпится?

— Северус и Шицзуки были в бюро регистрации.

— А как же свадьба? Чего они так скоропалительно?

— Ну, не знаю, — улыбнулась Джинни. — До преподавателей слухи ещё не дошли, а про кольца мистер и миссис Снейп совсем забыли, так что сюрприз ещё ожидается.

— Странно.

— Какие вы мужчины иногда недалёкие, — фыркнула Джинни и кое-что шепнула Гарри на ухо.

— Правда? — тот расплылся в улыбке.

— А как ещё можно объяснить?

— Скорее бы лето! — мечтательно протянул Гарри.

— Дурачок ты мой, — сказала Джинни и заплакала.

— Ты что? Что случилось? — перепугался он, целуя её и щедро разбавляя поцелуи перечнем маленьких пушистых созданий.

— Я просто рада, что всё закончилось. И ещё я тебя очень люблю.

Она достала из кармана письмо и протянула Гарри.

— Это тебе.

Он развернул и прочёл:

«Дорогой мистер Поттер! Я рада, что с вами всё благополучно. Надеюсь, вы успеете получить это письмо и приехать к нам, чтобы почтить память моего отца. Он очень тепло отзывался о вас и много рассказывал в свой последний приезд к нам. Я и моя сестра будем рады вас видеть. Вы теперь вроде члена нашей семьи, раз вы были учеником папы. И ещё он бы хотел, чтобы с вами приехал мистер Драко Малфой. Надеюсь, он не откажется.

Церемония состоится третьего января в полдень, в магическом секторе Хайгейтского кладбища в Лондоне. На всякий случай, если вы не знаете, как туда попасть, прилагаю порт-ключ.

С уважением

Элинор Лавджой, урождённая Негус».

— Ты поедешь со мной? — спросил Гарри, вытирая мокрый след на щеке.

— Если ты хочешь. Но я не знаю, будет ли это удобно? Вы бы съездили вместе с Драко — всё-таки там будет семья, родственники.

— Но ты сама поехала бы?

— Да. Он был очень хорошим человеком.

— Значит, отправимся вчетвером.

— Да, Гермиона Драко одного на кладбище не пустит, это точно, — кивнула Джинни.

Лондон, 3 января

Они отправились вшестером. Снейп и Шицзуки тоже присоединились. Магическое кладбище ничем особенным от остального не отличалось, разве что одеждой собравшихся у дверей фамильного склепа. Гарри пришлось побывать только на двух похоронах: Дамблдора и Нарциссы Малфой. А на кладбищенской церемонии он вообще был впервые в жизни. Тем более на такой странной. Конечно, многие плакали, но при этом ещё и тепло улыбались. Они смотрели на тело в гробу, как смотрят на спящего больного, который наконец-то смог спокойно уснуть.

Невыразимцы выделялись среди приглашённых своими мантиями. Говорились речи. Гарри и Драко деликатно оставили в покое. Обе дочери Негуса тепло их приняли, представили своим мужьям и детям и обнимали с таким сочувствием, словно это они были детьми, потерявшими отца.

После того, как гроб внесли в склеп и заперли двери, часть присутствующих переместилась в дом Элинор. Северус извинился, сославшись на школьные дела. Но Гарри подумал, что тот скорее хочет оградить жену от ненужных переживаний — Шицу заплакала, когда пришла её очередь подойти к гробу и проститься. Гарри уже знал, что она зачала, и очень радовался за обоих — названного отца и теперь уже за мачеху.

Элинор и Марта, кажется, правда относились к Гарри и Драко, как к младшим братьям. И это было скорее правило, чем исключение — здесь же находился невыразимец Майлз, бывший когда-то учеником Негуса, и с нем держались тоже по-родственному. Среди гостей Гарри заметил уже знакомых ему Диберкорна и Ленена с супругами. Судя по всему, именно Ленену предстояло быть в дальнейшем наставником Драко. А о своём он пока что ничего не знал.

— Мистер Поттер, — к Гарри подошёл один из сыновей Марты, — расскажите нам о дедушке. — Тут же подтянулись и остальные дети. — Пожалуйста. Вы же видели его, когда он стал молодым.

— Как тебя зовут? — спросил Гарри. — Прости, я забыл. Вас так много.

— Дэви.

— Сколько тебе лет?

— Одиннадцать, и на следующий год я поеду в Хогвартс! — похвастался мальчик.

— Молодец. А на какой факультет ты хочешь попасть?

— На Хаффлпафф, как мама.

Гарри впервые видел ребёнка, мечтающего о Хаффлпаффе.

— Ты, наверное, видел колдографии твоего деда, когда он был молодым?

— Мы все видели, — сказала старшая дочь Элинор, которую назвали в честь матери.

— Выглядел он так же, — кашлянув, начал Гарри, — и был… как бы вам сказать… в нём чувствовалась бодрость, и сила, и доброта. И он был весел и полон надежд. Но у меня было мало времени, чтобы поговорить с ним.

— Наш дедушка — самый лучший, правда? — спросил Дэви, говоря о Негусе в настоящем времени.

— Правда, — от души согласился Гарри, проглотив ком в горле.

Раздался хлопок трангрессии, и в гостиной возник невыразимец средних лет — длинноволосый шатен с окладистой бородой.

— Нелл, Марта, простите меня, — бросился он к дочерям Негуса, — я только смог вырваться.

— Ничего страшного, Дэвид, мы же понимаем — работа.

— Дядя Дэвид, — пискнул сын Марты и бросился к невыразимцу.

— Привет, тёзка, — мужчина подхватил мальчика на руки и чмокнул в щёку. — Привет, молодёжь. Ох, тихо, тихо, не наваливаться и не шуметь. — Он поздоровался с каждым из детей. — Джордж, Брайан, — пожал руки мужьям сестёр.

— А где Зои? — спросила Элинор.

— Всё ещё в Норвегии, чинит барьеры драконьего заповедника.

— Сэр, простите, — не удержался Гарри, — ваша жена или невеста…

— Невеста…

— … Наверное, знакома с Чарльзом Уизли?

— Мистер Поттер, — мужчина крепко пожал ему руку. — Да, у нас с вами есть общие знакомые. Дэвид Гарджери, очень приятно. Сожалею, что не познакомился с вами раньше, но меня не было в Англии.

— Гарри, мистер Гарджери — ученик нашего отца, — сказала Марта, — и он будет вашим наставником.

— Адриан много писал о вас, — сказал Дэвид. — Так что учитесь спокойно, а потом ко мне под крыло. Как вы видите, у нас тут семейственность, — он улыбнулся.

— У меня так много вопросов, — не удержался Гарри, глядя на добродушное лицо Гарджери.

— Ещё успеете их задать. Если хотите, я навещу вас в Хогвартсе.

— Конечно, сэр.

— Просто Дэвид.

— Хорошо. Я пойду к друзьям, — сказал он и, взглянув на дам, неожиданно прибавил, — с вашего позволения, леди.

Марта тут всплеснула руками, всхлипнула, потом засмеялась и звонко чмокнула Гарри в щёку. Покраснев, он поспешил к своим. Драко уже закончил свой разговор с Лененом, и Гарри виновато посмотрел на Джинни, которую так надолго оставил одну.

— Это твой будущий учитель? — спросила она, беря его под руку.

— Он самый. Дэвид Гарджери.

— Так интересно, — промолвила Гермиона, хитро улыбнувшись. — И он, и месье Ленен вам очень подходят. Гарджери, кажется, простой и весёлый человек, а француз немного таинственный и аристократичный.

— Мой уже просил называть его просто по имени, — сказал Гарри.

— Это у невыразимцев в традиции. Месье Ленен тоже просил называть его Шарлем, несмотря на свой возраст, — промолвил Драко.

— Какие они всё-таки странные, — сказала Джинни, оглядывая хозяев и гостей. — Странные, но хорошие. У всех глаза на мокром месте, но все улыбаются. И любят друг друга, — прибавила она, помолчав немного.

Пробыв в доме Лавджоев ещё около получаса, они откланялись. Гарри снабдили в дорогу адресами, колдографиями, приглашениями в гости, игрушечной машинкой, поцелуями и объятиями. Но, кажется, пусть и не с такими пылкими проявлениями чувств, Драко с Гермионой тоже оказались под крылышком у четы Лененов, и уже зашёл разговор о летней поездке в Руан, на родину Шарля.