Rise (гет)

Мы ходим упрямо по кругу,

Терзая себя и друг друга.

Но сердце упрямо мечтает,

Что жизнь по местам все расставит.

Утро кануна Рождества выдалось холодным, но солнечным. Белый снег искрился так ярко, что смотреть на него дольше нескольких секунд было невозможно. В этот морозный день сразу же после завтрака большинство студентов Хогвартса должны были отправиться по домам. Я же собирался ехать ночным поездом, так что мог бы и не торопиться на завтрак, а прийти, когда все уже разойдутся. Но я хотел поговорить с Алексом, потому поспешил в Большой Зал вместе со всеми.

Сегодня в замке было очень шумно. Воодушевленные предстоящими праздниками и вчерашним балом студенты оживленно обсуждали все последние новости и события. Я не сразу сумел найти среди этой массы народа Алекса. Он сидел в дальнем углу когтевранского стола, Дэвидсон рядом с ним не было.

— Привет, — негромко сказал я, когда Тинки помог мне добраться до нужного места.

— Привет, — ответил Алекс. — Слушай, ты извини, что я вчера сбежал, ничего не сказав.

— Да ладно, я все видел, так что…

Он издал нервный смешок и пригладил волосы своим типичным нервным жестом.

— Вот это я попал, да? Такого я не ожидал. Думал… Да что там, просто был слишком уверен в себе.

— Мне даже нечего сказать на это, — смутился я, вспомнив, что Амелия вчера поцеловала меня на прощание, и решив не рассказывать Алексу об этом. Только не сегодня. — Ну, ты как?

— Да нормально, — отмахнулся он. — Что-нибудь придумаю. Ты-то сам как?

— Тоже наделал вчера глупостей, — сказал я, скривившись. — Снова наорал на Грейнджер.

— По-моему, ты неправ.

— Знаю я!

— Я не только о том, что ты постоянно кричишь на нее, будто считаешь, что любая девушка только и мечтает о таком обращении с собой, но еще и о том, что зря ты перестал надеяться, потому что мне кажется, что мисс Грейнджер права и шансы на успех все еще есть.

— Не надо об этом, — мрачно прорычал я и бросил на стол сэндвич, который еще секунду назад собирался съесть.

— Драко… — начал Алекс и замолчал. — Да ты и сам знаешь, что я хочу сказать. Даже если зелье мисс Грейнджер не подействовало, это, конечно, трагедия, но у тебя все еще есть возможность искать дальше, потому что ты жив.

— Ты, как всегда, прав, — я уронил голову на руки. — Мне надо извиниться сегодня перед Грейнджер.

— А в этом ты прав, — сказал Алекс и ухмыльнулся. — Мне бы тоже извиниться перед кое-кем. Но я не видел ее сегодня и, боюсь, не увижу уже до начала следующего семестра.

— Вы же в одном поезде будете ехать. Если захочешь — найдешь, — сказал я и принялся все-таки за сэндвич.

— Я пока не придумал, что ей сказать, так что все к лучшему.

В Большой Зал влетело несколько сов. Утренняя почта. К моему удивлению, серая сова подлетела ко мне, устроилась на краю стола и протянула лапку, к которой было привязано письмо.

— Кто тебе пишет? — удивился Алекс. — Ты же не передумал ехать домой?

— Не передумал, — рассеянно сказал я, освобождая сову от ее ноши. — Я удивлен не меньше тебя. Это от мамы, — сказал я, когда развернул лист пергамента.

Здравствуй, сынок!

У твоего отца снова неприятности. Это все бывшие Пожиратели Смерти (из низших слоев), которых отец лично сдал мракоборцам еще на суде. Как ты помнишь, тогда никого не нашли, но потом поймали двоих где-то совсем в другом месте, о котором отец и не знал. Но так получилось, что эти пойманные считали, что именно Люциус стал виновником их задержания. И посадили их буквально в соседние камеры. У них начались словесные перепалки. Ты же знаешь отца, он не мог промолчать. В общем, кто-то (не знаю как) достал им волшебные палочки, и эти двое, убив охранника, напали на отца. Хотели отомстить. Его ранили, и достаточно серьезно. Благо, другие охранники подоспели на шум, иначе отца бы точно убили. Это все случилось вчера вечером. Отец уже пришел в себя.

Но письмо написал мне не он, а один из стражей Азкабана. Удивительно добрый человек нам попался. Я видела его, когда навещала отца. Но это сейчас не главное. Он сообщил, что подоспел как раз к тому моменту, когда в отца угодило заклинание одного из этих двоих Пожирателей, а второй тем временем кричал Люциусу, что у них есть «друзья» на свободе, которые убьют всю нашу семью, отомстят за предательство Лорда.

В общем, Драко, я тебя очень прошу, будь осторожен. Ты ведь знаешь, на что способны одержимые люди. И я тоже буду очень внимательна.

Я жду тебя дома.

С любовью, мама

— Черт, — процедил я сквозь зубы, дочитав письмо.

— Что-то случилось дома? — встревоженно спросил Алекс.

— Не совсем дома. На отца в тюрьме напали.

— Ого, — воскликнул Алекс, отставляя от себя тарелку. — Серьезные травмы?

— Как я понял, достаточно серьезные. Но это не самое главное. Нападавшие, а они — бывшие Пожиратели, обещали, что их дружки смогут добраться до меня и мамы. Как ты понимаешь, не для того, чтобы мило побеседовать, — у меня заболела голова, и я нервно потер виски. — Кажется, отец сумел взбесить даже своих бывших соратников, и теперь всей семье грозит опасность.

— Это уже большая проблема, — озадаченно проговорил Алекс. — Может, поехать вместе с тобой?

— Нет, не нужно, — отказался я. — Не думаю, что мне реально что-то сейчас угрожает. Это же только попытки запугать. Откуда им знать, где я нахожусь?

— А как им удалось напасть на твоего отца? — поинтересовался Алекс.

— Кто-то раздобыл и передал им волшебные палочки, как я понял.

— Значит, у них должны быть связи с кем-то из стражи Азкабана или с человеком из Министерства, — высказал он весомый довод.

— Ты прав, — согласился я, нахмурившись. — Но мракоборцы уже ищут сообщников, я уверен. Так что просто буду чуть более внимателен, чем обычно. Думаю, этого достаточно.

— Как знаешь, Драко, — Алекс помотал головой. — Уверен, что не нужна моя компания?

— Уверен, — сказал я. — Тем более, мне надо поговорить с Грейнджер. И лучше это сделать без свидетелей.

— Хорошо, — кивнул он. — Тогда я пойду собираться, у меня скоро поезд.

— Удачи тебе с Дэвидсон, — пожелал я ему серьезно.

— А ты береги себя. И напиши мне потом, как все прошло, ладно?

Я кивнул и подумал о том, что Амелия тоже просила писать ей. С каждым днем проблем становилось все больше.

Алекс ушел, а я все-таки позавтракал и затем позвал Тинки, чтобы он переместил меня в комнату. Нужно было отдохнуть, собрать вещи и привести свои мысли в порядок.

Коридоры уже опустели, и стало совсем тихо. Интересно, а профессорам больше нравилось учебное время или каникулы? Я готов был поспорить, что постоянный шум, разгильдяйство некоторых студентов и постоянная необходимость что-то объяснять их утомляли, но тишина заставляла скучать по более насыщенным и оживленным дням.

Оказавшись рядом с лабораторией Грейнджер, где провел столько интересных вечеров, я попросил Тинки отлевитировать меня к двери. Из помещения доносились глухие звуки, похоже, хозяйка этого кабинета была там. Я занес руку, чтобы постучаться и войти, но в самый последний момент остановился. Нет, уж лучше в поезде, когда пространство между нами будет ограничено небольшим купе. Тогда мне некуда будет бежать, и я скажу, наконец, что мне очень жаль.

В слизеринской гостиной сидели только два младшекурсника, а комната была пуста. Похоже, Райт тоже уехал на каникулы. Я вспомнил письма, присланные его матерью, и содрогнулся. Нелегко ему, наверное, возвращаться домой.

На кровати меня ждала записка.

— Тинки, ты это положил сюда? — спросил я, указывая на пергамент.

— Нет, хозяин Драко, — энергично замотал головой он. — Я ничего не делал, только ждал, когда вы меня позовете. Хотите, Тинки узнает, кто принес записку?

— Не надо, — сказал я и развернул листок.

Малфой!

Повозка в Хогсмид будет ждать тебя у Главного входа в десять вечера. Встретимся уже на платформе.

Не опаздывай.

Г.Г.

Хотел бы я узнать, почему Грейнджер не захотела ехать со мной до Хогсмида, но этот вопрос, как все остальные слова, стоило поберечь до вечера.

* * *

Вечером пошел снег. Ветер тихонько завывал, качая голые ветви деревьев. Все вокруг казалось серым, унылым и печальным. Будто все краски и тепло исчезли из этого мира. Усевшись в повозку, запряженную двумя мрачными фестралами, я поплотнее закутался в шарф. Тинки сел рядом со мной и всю дорогу прижимался ко мне, вздрагивая от малейшего шороха и шума. Его большие глаза смотрели в темноту, практически не моргая. А мое настроение было таким же, как и этот холодный зимний вечер.

Грейнджер уже стояла на платформе. На ней было надето черное пальто с отороченным мехом капюшоном, но, похоже, ей тоже было холодно, судя по тому, как она стояла, приподняв плечи и спрятав руки в карманы. Тинки переместил меня прямо к ней, а сам тихонько встал позади моего кресла.

— Не захотела ехать со мной в одной повозке, потому что невыносима моя компания, или просто дела были? — задал я ей один из интересующих меня вопросов.

— Дела, — коротко ответила она.

— Тебе холодно? — снова спросил я.

— Да, немного.

— Хочешь мой шарф?

— Нет, спасибо, — отказалась она. По ее тону никак нельзя было понять, в каком она пребывала настроении.

Я замолчал. Грейнджер тоже не спешила с разговорами. Так мы и простояли до прихода поезда.

Оказавшись в купе, мы все так же молча сели друг напротив друга. Здесь было тепло и комфортно, так что мы сняли верхнюю одежду. Я сделал вид, что смотрю в окно, а сам постоянно поглядывал на Грейнджер.

Гермиона отряхнула свое пальто от снежинок и подняла руку к волосам, чтобы поправить прическу. Рукав ее синего свитера поднялся почти до локтя, и я заметил огромный лиловый синяк у нее на предплечье.

— Откуда это у тебя? — спросил я, нарушая неуютную тишину.

Она повернула голову и посмотрела на меня оценивающе.

— Доспехи неожиданно упали, — сказала она и, заметив удивление и недоумение на моем лице, пояснила: — Вчера после бала я обходила коридоры, и один из доспехов неожиданно начал падать прямо на меня. Я рефлекторно выставила руку, вот и результат.

— Доспехи сами по себе не падают, — заметил я.

— Наверное, кто-то из студентов или Пивз так пошутил, — пожала она плечами.

— Плохая шутка, — мрачно сказал я. — Возможно, стоило поискать виновного?

— Мелочи, — отмахнулась она.

— Я бы так не сказал. А почему не пошла к Помфри? — задал я еще один вопрос.

— Само пройдет. Травма незначительная. И может, закончим этот допрос?

— Извини, — стушевался я. Шумно вздохнув, я добавил: — И не только за это. За всю эту неделю. Я знаю, что вел себя как… — каждое слово давалось с большим трудом, подобрать нужное определение оказалось сложно.

— Как дикобраз, — закончила Грейнджер за меня. — Они тоже ранят, как только чувствуют малейший страх за себя. В этом ты не меняешься.

— Пусть будет дикобраз, — согласился я со вздохом. — Так что, простишь?

— Да, — сказала она. — Я понимаю, что тебе трудно, пусть и не могу прочувствовать все твое положение. Но я чувствую ответственность перед тобой и тоже волнуюсь за тебя.

— Потому и поехала вместе со мной поездом?

— Мы вроде бы договорились, что допрос закончен, — заметила она.

— Ладно, — согласился я, стараясь скрыть разочарование в голосе. А что я вообще хотел от нее услышать?

Гермиона зевнула, прикрыв рот ладошкой. Я усмехнулся, это не было похоже на нее.

— Со мной настолько скучно? — поинтересовался я.

— Нет, просто я почти не спала прошлой ночью.

— Почему? — спросил я.

— Малфой! — возмутилась она.

— Молчу, — пробормотал я, смутившись. — Поспи сейчас, раз устала. А я пока почитаю.

— Неплохая идея, — сказала она усталым голосом и закрыла глаза, откинувшись на спинку дивана.

Я достал из кармана мантии небольшую книгу, которую мне дал Алекс еще три дня назад.

— Малфой, — позвала Гермиона, не открывая глаз.

— А? — отозвался я.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она тихо.

— Не начинай, — предостерегающе попросил я.

Она вздохнула, но больше не стала ничего говорить.

Я с головой ушел в чтение. Спустя несколько часов книга была прочитана до последней страницы, и я, отложив ее в сторону, устроился поудобнее на сидении и посмотрел на мирно спящую Грейнджер.

Именно сейчас она была красива, как никогда. Весь ее вид говорил о спокойствии и умиротворении. Я залюбовался ею, не боясь быть пойманным на этом. Ее губы были чуть приоткрыты, она дышала тихо и размеренно. Слегка трепещущие длинные ресницы говорили о том, что ей что-то снится. Мне захотелось подойти и обнять ее, но, увы, ничего из этого я сделать не мог.

Я встрепенулся, поймав себя на последней мысли. Неужели я и правда начал что-то к ней чувствовать? Нет, этого не могло быть, это что-то другое. Я помотал головой, будто такой жест мог убедить меня в правильности собственных размышлений.

Вдруг она зашевелилась, слегка сменив положение головы, и нахмурила лоб. Но глаза ее были по-прежнему закрыты. На ее лице вновь появилось выражение тревоги или печали, сложно было понять, но в любом случае мне хотелось взять ее за руку, погладить по голове, да хоть как-то успокоить, чтобы вернуть ей прежнюю безмятежность. Она вздрогнула и прошептала:

— Рон…

Я тоже нахмурился. Значит, вот кто ей снился… Но меня это, собственно, не должно было волновать. Только вот волновало. Я стиснул зубы до скрежета и закрыл глаза, чтобы не было искушения смотреть на нее. Вот так я и уснул.

Пробуждение было неожиданным.

— Малфой, просыпайся. Через десять минут мы будем в Лондоне, — Грейнджер тронула меня за плечо, и я, спросонья, не задумываясь, накрыл ее руку своей. — Эй, пусти, — запротестовала она.

Я резко открыл глаза и сразу же сощурился из-за яркого света. Немного привыкнув к яркости, я посмотрел на Грейнджер, которая стояла совсем рядом и удивленно моргала. И тут до меня дошло, что я держу ее руку.

— Извини, — сказал я, отпустив ее. — Я случайно. Ты застала меня врасплох.

— Ничего, — ответила она, отвернувшись. — Мы почти приехали.

— Да, я слышал. Как спалось?

— Нормально, — бодро отозвалась она и взяла в руки свое пальто.

— Что тебе снилось?

Она подняла на меня удивленный взгляд.

— Ничего, — выпалила, а потом поправила себя: — Не помню.

— Ясно, — сказал я, усмехнувшись.

— А почему ты спросил? — поинтересовалась она, надевая темно-синий шарф.

— Ты разговаривала во сне, — нехотя сказал я.

— И что я говорила? — она явно занервничала. Грейнджер нахмурилась, вцепилась в край шарфа, сама того не замечая, и застыла в ожидании моего ответа.

— Я не разобрал, — пожав плечами, соврал я. — Вот и решил уточнить, что снится профессору Хогвартса в первый день каникул.

Мой ответ ее успокоил. Она резко выдохнула и отпустила теперь уже слегка помятый шарф.

— Советую тебе тоже надеть шарф. Похоже, сегодня очень холодно, — сказала она нарочито бодро.

А за окном уже виднелся вокзал Кингс-кросс.

* * *

До Косого переулка мы добрались, когда на часах было всего девять утра. Как раз в это время здесь и открывались многие магазинчики.

Я отпустил Тинки домой, чтобы он не путался под ногами, да и Грейнджер настаивала на том, чтобы я дал уже отдохнуть несчастному эльфу, так как ей совсем не трудно левитировать мое кресло, аргументируя все тем, что без эльфа мы будем привлекать меньше внимания. Я повелся на эту уловку, она знала, что мне сказать, чтобы добиться своего.

Народу в переулке было совсем мало, видимо, потому, что сегодня был праздничный день. Всю дорогу до магазина волшебных палочек я глазел по сторонам. Как же давно я здесь не бывал, а почти ничего не изменилось, если сравнивать с детскими воспоминаниями. Все разрушенные и поврежденные за время войны здания давно были отремонтированы до первозданного вида. Мы без труда добрались в южную часть переулка, где, как и раньше, стояло небольшое здание, носившее название «Лавка Олливандера».

Я даже немного занервничал, как в детстве, когда приходил сюда за своей первой волшебной палочкой. Грейнджер открыла дверь и переместила меня внутрь. Здесь, как и снаружи, тоже ничего не изменилось. Колокольчик на двери зазвенел, давая знать владельцу помещения, что кто-то вошел в лавку, и через минуту мы услышали тяжелые неторопливые шаги.

Мистер Олливандер заметно постарел с тех пор, как я его видел в последний раз. Но глаза его все так же светились удивительным мистическим блеском.

— Мистер Малфой и профессор Грейнджер! Какой неожиданный визит. Рад вас видеть, — приветливо сказал он.

— Добрый день, — поздоровалась Гермиона.

— Здравствуйте, мистер Олливандер, — сказал я, глядя на его плечо и не решаясь смотреть ему прямо в глаза.

— Все в порядке, молодой человек. Я не держу на вас зла, так что не стесняйтесь так, — заверил меня он. — Я вижу, что сейчас передо мной уже совсем другой человек, не похожий на того, кто был тогда. Тем более что вы пришли сюда с мисс Грейнджер, — он улыбнулся, — а это о многом говорит.

Я осмелился все-таки заглянуть Олливандеру в глаза.

— Спасибо, — сказал я.

— Значит, вы пришли за новой волшебной палочкой, я так понимаю? — сказал он, всплеснув в ладоши.

— Да, — я кивнул. — Разумеется.

— Но, — продолжил он, нахмурившись, — ваше имя есть в списках на запрет продажи волшебных палочек…

— Вот разрешение от Министерства магии, — Гермиона передала ему конверт с печатью.

Он бегло просмотрел содержимое бумаги, лежащей в конверте, и лицо его снова приняло благодушное выражение.

— Замечательно, все в полном порядке, — проговорил он с улыбкой. — А что с вашей старой палочкой? Десять дюймов, упругая, сделанная из боярышника, с сердцевиной из волоса единорога, если память не подводит меня.

— Вы абсолютно правильно вспомнили. Она потерялась больше трех лет назад. Еще во время битвы за Хогвартс, — ответил я. Мне было неудобно говорить об этом.

— А чем же вы колдовали все это время? — удивился он.

— У меня была другая, но не я ее выбирал. И, кажется, она меня совсем не слушалась.

— Покажите ее, — попросил Олливандер.

— У меня ее сейчас нет, — с сожалением сказал я. Интересно, согласилась бы Помфри отдать мне ее, если бы я пообещал, что не буду колдовать.

— Она у меня, — неожиданно сказала Грейнджер, порылась в своей сумочке и извлекла из нее мою палочку.

— Ты все это время хранила ее у себя? — с обидой и раздражением в голосе спросил я.

— Нет, только вчера взяла ее у мадам Помфри, — ответила она.

— Могу я взглянуть? — напомнил о своем присутствии Олливандер.

— Да, конечно, — кивнула Гермиона и поспешно передала палочку ему.

Несколько минут прошли в молчании. Все это время он внимательно рассматривал палочку, крутил ее в руках, проверял на гибкость, подносил ее то поближе к глазам, то отдалял, насколько позволяла длина его руки. Наконец, он заговорил:

— Эту палочку определенно делал не я. Она очень стара и, похоже, пережила не одного и даже не двух владельцев. Сделана из акации, в качестве сердцевины — волос сфинкса, жесткая и длиной всего девять дюймов. Она совершенно вам не подходит! — резюмировал он. — Неудивительно, что она отказывалась вам служить! Это вопиющее недоразумение. Вероятно, вам приходилось тратить уйму сил даже на самые простые заклинания. Я прав?

— Да, все именно так и было, — сказал я угрюмо.

— Ну что же, сейчас мы это непременно исправим, — Олливандер положил на прилавок мою старую палочку и задумался, подперев рукой подбородок. Спустя секунд тридцать он довольно хмыкнул и скрылся из виду в глубине помещения.

Мы с Грейнджер переглянулись, а затем она забрала акациевую палочку и спрятала ее обратно в свою сумочку. Совсем скоро снова послышались неторопливые шаги старого волшебника, и он вышел к нам, держа в руке небольшую продолговатую коробочку.

Открыв ее и бережно вынув оттуда волшебную палочку, он протянул ее мне.

— Вот, мистер Малфой, попробуйте эту. Мне кажется, она в самый раз для вас.

Я взял ее в руку и почувствовал, как она нагревается под моей ладонью. Казалось, что по всему моему телу прокатилась волна магии.

Олливандер, все это время наблюдавший за мной, радостно улыбнулся.

— Она вас выбрала. Чудесно. Ива и волос единорога, — начал перечислять он, — гибкая, длиной десять с половиной дюймов. Она будет служить вам верой и правдой, можете не сомневаться.

Я с благоговением посмотрел на нее еще раз и спрятал во внутренний карман мантии.

— Спасибо вам огромное, — от чистого сердца сказал я и положил на прилавок семь галлеонов.

— Желаю вам успехов, юноша, — ответил мне Олливандер, а потом обратился к Гермионе: — И вам, мисс Грейнджер. Всегда рад видеть вас у себя в магазине.

— Благодарю, — искренне улыбнулась она.

Мы попрощались и вышли из теплого тесного помещения обратно на мороз. Снег за то время, пока мы были в лавке, повалил еще сильнее, и теперь дальше нескольких футов не было видно ничего, кроме белой пелены.

— Мы быстро справились, — сказала Гермиона, плотнее закутываясь в шарф. — В Министерство нам только через два часа.

— И что будем делать?

— Предлагаю пойти в чайную. Здесь совсем недалеко есть одна, под названием «Чайный пакетик Розы Ли». Я бывала там не раз.

— Я тоже там бывал, — сказал я. — Предложение принимается. У меня нет ни малейшего желания быть засыпанным снегом. А если мы сейчас же не сдвинемся с места, то через пять минут оба превратимся в сугробы.

— Тогда вперед, — кивнула она. Надвинув пониже капюшон, она вытащила волшебную палочку, и мы быстро двинулись в сторону заветного укрытия.

Но добраться туда так быстро, как нам того хотелось, не получилось. Когда до намеченной точки оставалось всего футов триста, на противоположной стороне улицы появился один человек. Он шел быстрым шагом, глядя себе под ноги, придерживая рукой поднятый тонкий, совсем не по погоде, воротник своей мантии. Переходя улицу размашистыми шагами, он посмотрел по сторонам, и, заметив нас, направился прямиком нам навстречу. Только когда он подошел совсем близко, я сумел рассмотреть его более внимательно. Больше всего среди царящего вокруг белого цвета в глаза бросались рыжие волосы мужчины. Меня осенила догадка, и я от всей души пожелал, чтобы она оказалась ошибочной. Но, увы, не всем нашим желаниям суждено сбыться.

Мы поравнялись, и у меня не осталось ни малейших сомнений, что это был Рональд Уизли. Грейнджер тоже узнала его и, я уверен, гораздо раньше, чем я.

Она остановилась и медленно опустила мое кресло на землю, встав рядом с ним. Уизли подошел совсем близко и, бросив на меня быстрый удивленный взгляд, тихо хмыкнул.

— Здравствуй, Гермиона, — сказал он.

— Привет, Рон, — ответила она немного неуверенно и скрестила руки на груди. — Как ты тут оказался в такой день?

— Иду к брату, пригласить его на праздничный ужин, а то мама уже устала от его бесконечных отказов. Не ожидал тебя здесь сегодня увидеть. И выбор компании меня удивляет, — сказал Уизли, кивком головы указав на меня.

— Мы здесь по делу, — спокойно сказала она.

— По делу? — переспросил он. — У тебя теперь с ним общие дела?

— Представь себе, — не удержавшись, вмешался я в их диалог.

— Тебя не спрашивают, — он состроил презрительную мину.

— Рон, не начинай, — предостерегающе сказала Грейнджер, а я решил, что и мне не мешало бы заткнуться и больше не встревать в их разговор.

— А почему ты его защищаешь?

— Элементарную вежливость еще никто не отменял, — поучительным тоном заметила она.

— Ты как всегда... — сказал он, покачав головой. — И заботишься обо всех вокруг. Кроме меня.

— Ты несправедлив, — с грустью проговорила она. Очередной порыв ветра сорвал с ее головы капюшон, но она даже не пошевелилась.

— Я? — спросил он удивленно. — Неправда. Я переживал о тебе, думал, что ты страдаешь из-за нашего разрыва. Ладно, я не спрашиваю, почему ты с ним здесь оказалась, на это могла быть какая-то важная причина. — Уизли поморщился, как от зубной боли, и продолжил: — Но ты отказалась приходить к нам на ужин, хоть мама и приглашала тебя. И я, как последний дурак, волновался, что тебе не с кем провести праздник.

— Рон, я не просила беспокоиться за меня и больше не нуждаюсь в твоей заботе. Я сама разберусь со своей жизнью, — твердо сказала Грейнджер. — И позволь напомнить, что не я тебя бросила, а ты меня, так что все твои претензии просто глупы.

— Ты вот так спокойно при нем обо всем этом говоришь?

— Он тут вообще ни при чем, — разозлилась она.

— А я думаю, что ты лжешь. Может быть, в нем и есть причина, что ты не стала спорить, когда я написал, что нам надо расстаться, — он прищурился.

— Причина в том, что я вздохнула с облегчением, когда ты это предложил, потому что наши отношения уже давно зашли в тупик, но я все не находила смелости признаться себе в этом! — выпалила на одном дыхании она.

Уизли выглядел так, будто его окатили холодной водой.

— Вот как? — разочарованно сказал он. — Я так и знал. Значит, ты меня никогда не любила. И замену мне нашла мгновенно. Да и выбрала такого, чтобы меня еще больше унизить.

— Рональд Уизли, прекрати со мной так разговаривать! — повысила она голос. — Потом ты пожалеешь о сказанном.

— Никогда, — выплюнул он. — Потому что я прав. А ты…

— Лучше нам закончить этот бессмысленный разговор и расстаться по-хорошему, — прервала она его.

— Так уже не получится, — с горечью сказал Уизли. — Ты предала меня.

— Уизли, уходи, — не выдержал я.

— Защитник из тебя не очень, — хмыкнул он, бросив на меня испепеляющий взгляд. — Но не волнуйся. Я не в том настроении, чтобы нападать на немощного, — я стиснул зубы и сжал кулаки, а он тем временем поднял взгляд на Грейнджер. — Прощай, Гермиона, — не дожидаясь ее ответа, он быстро зашагал в тут сторону, откуда мы пришли.

Наступила тишина. Я с тревогой посмотрел на Грейнджер. Она побледнела, волосы ее были покрыты снежинками, а по щекам струились непрошеные слезы.

Я тронул ее за руку.

— Пойдем, — тихо сказал я. — Ты вся в снегу, заболеешь, если в скором времени не окажешься в тепле.

Она вздрогнула от моего прикосновения и часто заморгала.

— Идем, — кивнула Гермиона, вытерла рукой слезы и направила на мое кресло волшебную палочку.

До чайной мы добрались молча. Тишину нарушал только скрип снега под ногами.

Мы зашли внутрь здания, фасад которого был украшен вывеской с золотыми буквами. Внутри помещение было просторным и светлым. Расставленные хаотично по всему залу круглые столики, накрытые белыми скатертями, выгодно контрастировали с зелеными досками пола, создавалось ощущение, что смотришь на поляну, усеянную крупными цветами. Огромное, во всю стену, окно позволяло проникать сюда большому количеству света, а вдобавок ко всему на каждом столике стояли маленькие подсвечники, добавляя и света, и уюта этому месту.

Как и на улице, здесь народу было мало. От силы человек десять сидело за разными столиками, разбросанными по залу. Мы с Грейнджер прошли немного вглубь помещения, выбрав столик левее от двери, чтобы холод не дотягивал до нас свои цепкие пальцы, когда кто-то будет входить или выходить отсюда.

Гермиона сняла пальто и повесила его на спинку стула. Я последовал ее примеру, решив, что так быстрее удастся согреться. Снег, упавший на волосы моей спутницы уже растаял, и теперь в маленьких капельках отражался свет, создавая впечатление, что вся ее голова покрыта блестками.

К нам подошла полноватая официантка, зажгла три свечи, стоявшие в ажурном зеленом подсвечнике, и поинтересовалась, чего бы мы хотели заказать. Записав, что нам нужно принести две чашки крепкого черного чая и два пирожных, она удалилась, пообещав, что принесет наш заказ через несколько минут.

— Малфой, извини, за эту сцену, — наконец-то заговорила Грейнджер. — Ты, наверное, очень замерз, пока мы с Роном разговаривали, — последнее слово она произнесла с нескрываемым сарказмом.

— Не больше, чем ты, — сказал я. — Твои волосы теперь совсем мокрые.

— Высохнут, — отмахнулась она.

— Ты как? — спросил я ее.

— Не заболею, — ответила она и поставила локти на стол, подперев голову рукой.

— Я не об этом спрашивал, — с нажимом сказал я.

— Переживу.

— Этот Уизли... — начал я со злостью, но она меня перебила.

— Давай не будем о нем, — нахмурившись, попросила Грейнджер.

— Извини, — я опустил глаза.

Она потерла покрасневшие замерзшие руки и вздрогнула — все еще не согрелась.

— Может быть, тебе нужно было заказать что-то покрепче чая? — спросил я, борясь с желанием предложить ей согреть руки своими.

— Нет, — она покачала головой, — все в порядке. Чай подходит лучше всего.

— Ладно, — не стал настаивать я.

— Как тебе новая волшебная палочка? — поинтересовалась она, стараясь говорить как можно бодрее.

— Здорово, — ответил я, слегка улыбнувшись. — Хоть я и не наколдовал еще ни одного заклинания, как только взял ее в руки, сразу же ощутил мощный прилив сил.

— Отлично, — сказала она, впрочем, при этом особой радости на ее лице не прослеживалось. — Теперь никаких тебе поблажек на трансфигурации.

— А раньше они были? — удивился я.

— Шучу. Не делай такое лицо, — ответила она, ухмыльнувшись. — Просто теперь у тебя будет возможность проявить все свои способности.

— Согласен, — я кивнул и замечтался о том, что смогу колдовать наравне со всеми, да и с перемещениями теперь станет проще.

— Малфой, о чем ты задумался с таким невероятным выражением лица? — немного насмешливо спросила она.

Я собирался ответить ей и уже набрал в легкие побольше воздуха, когда входная дверь открылась и внутрь помещения зашли два человека. Грейнджер не увидела их, потому что сидела практически спиной ко входу, а вот мне они были прекрасно видны, как и я — им. И, к моему несчастью, мы узнали друг друга.

Дальше все события происходили молниеносно, но для меня они, казалось, длились очень долго, будто кто-то замедлил ход времени.

Подняв взгляд на вошедших, я с ужасом обнаружил, что эти люди — бывшие Пожиратели Смерти, по крайней мере, один из них был мне хорошо знаком: он был в числе тех двоих, которые пытались меня убить в тот злосчастный день, когда я получил свою травму. Я бы даже не удивился, если бы узнал, что это еще и те самые маги, которыми двумя днями ранее пугал отца тот, кто покушался на него. Один из них был высоким, темноволосым и каким-то неопрятным, примерно таким я его и помнил с нашей предыдущей встречи. Второй был пониже ростом и постарше. На его практически лысой голове осталось совсем мало волос, но все же еще можно было понять, что раньше он был брюнетом. Оба Пожирателя были худыми и осунувшимися, но это и понятно, бродячий образ жизни вряд ли мог бы кому-нибудь пойти на пользу, ведь их точно искали.

Как только они увидели меня, оба сразу же выхватили волшебные палочки, направив их в нашу сторону. Мои рефлексы сработали сразу же, едва я заметил, что высокий нацелился выстрелить заклинанием в нас с Грейнджер.

— Берегись! — выкрикнул я, дотянулся до нее и что есть силы толкнул в сторону, а уже после этого полез в карман за своей новой волшебной палочкой. Но я опоздал с этим.

— Экспульсо! — заорал темноволосый высокий маг, и заклинание, предназначавшееся Гермионе, угодило мне прямо в грудь. На фоне этого из глубины зала раздались испуганные вскрики тех немногочисленных посетителей, которые оказались в другой части помещения.

Я упал на спину, опрокинувшись со своего кресла, и ударился головой. Меня пронзила разная по характеру и интенсивности боль. Я вскрикнул, перед глазами заплясали белые искры, но я не позволил себе сдаться. Вытащив волшебную палочку, я, не глядя, послал заклинание туда, где по моим расчетам находились бывшие Пожиратели.

— Ступефай! — с трудом проговорил я, и заклинание достигло своей цели. Оно получилось таким мощным, что Пожирателя отшвырнуло назад, и он ударился о входную дверь. Так как она была наполовину стеклянной, сразу же после удара послышался и звук разбившегося стекла.

Тем временем Грейнджер, хоть и слегка опешившая от падения, быстро сориентировалась и, выхватив свою волшебную палочку, направила ее на второго Пожирателя. Он стоял чуть позади первого и отскочил, когда я ударил оглушающим, а сейчас, чтобы перейти к активным действиям, ему нужно было сделать несколько шагов в обратную сторону. Но талантливейшей ведьме, пережившей войну, этого времени хватило, чтобы понять, что к чему, и начать действовать.

— Экспеллиармус! — выкрикнула она, когда лысый пытался сменить диспозицию, чтобы включиться в бой.

Красный луч, вырвавшийся из ее волшебной палочки, пересек пространство и угодил во второго Пожирателя. Его палочка отлетела куда-то вправо. А Грейнджер за это время успела подняться на ноги и добавить к обезоруживающему заклинанию еще одно:

— Инкарцеро! — произнесла она, после чего Пожиратель, с которым она сражалась, упал опутанный веревками.

Я же, после крайне удачной атаки, тоже решил подстраховаться. Как только искры перед глазами немного рассеялись, я направил палочку на лежащего в осколках стекла Пожирателя и произнес:

— Петрификус Тоталус! — не попасть было бы трудно, так как моя цель не двигалась. Заклинание ударило прямо в голову противнику, и теперь у него вовсе не было шансов напасть или даже уйти.

Мы с Грейнджер закончили это небольшое сражение почти одновременно.

Как только мозг понял, что опасность миновала, на меня обрушилась слабость, а боль стала ощущаться в разы сильнее. Я пытался понять, какие травмы получил и где болело сильнее всего.

И тут мое сердце пропустило удар, а потом забилось, как сумасшедшее. А сам я, кажется, утратил способность мыслить связно.

— Гермиона! — позвал я ее. Голос звучал вяло, несмотря на то, что я старался прокричать как можно громче.

— Малфой, ты как? — она тут же кинулась ко мне и опустилась возле меня на колени.

— Все болит, — жалобно простонал я.

— Сейчас, подожди, — сказала она мне и закричала на все помещение, хотя все, кто был в чайной уже отошли от испуга и толпились вокруг нас. — Вызовите мракоборцев и колдомедиков, быстро!

— Гермиона, послушай меня, — я схватил ее за руку, пытаясь привлечь внимание.

— Что? — она посмотрела мне в глаза.

— Ты не поняла. У меня все болит, — проговорил я быстро и вздохнул. До нее еще не дошло, а я не мог сообразить, как объяснить. Только мысленно я кричал, вслух не получалось никак. — Все болит, — снова повторил я. — Понимаешь теперь? Ноги! — сказал я так громко, как мог. И добавил шепотом, чуть приподнявшись: — Они болят.

На секунду Грейнджер застыла, а потом вскрикнула и крепко обняла меня. «Такая хрупкая, но в ней столько силы», — мелькнуло в моей голове, а мои руки тем временем сами обвили ее спину. Мы прижались друг к другу и замерли.

— Ох, Малфой, я так рада, — сказала она, все еще не разжимая объятий.

— Спасибо тебе, — прошептал я и провел рукой по ее спине, еще крепче обнимая.

— Вы целы? — спросила подошедшая официантка, та самая, что должна была принести наш заказ, но не успела. — Я так испугалась, когда увидела, как тот подозрительный тип выпалил заклинанием.

Грейнджер разомкнула руки и отстранилась, мне тоже пришлось ее отпустить.

— Те люди, — сказал я, указывая рукой на двух обезвреженных, — бывшие Пожиратели Смерти.

Официантка испуганно ахнула, а потом уважительно спросила:

— Простите, стою тут как пень, а ведь вам помощь нужна. Чем я могу помочь?

— Принесите воды, пожалуйста, и полотенце, — попросила Гермиона.

Пока официантка побежала искать нужное, Грейнджер внимательно осмотрела меня.

— Голова цела, а вот на груди немаленький ожог. Эту рану надо обработать, — сказала она и помогла стянуть с меня свитер, а потом принялась осторожно расстегивать пуговицы на рубашке.

Ожог размещался чуть ниже правой ключицы. Не спеша освободив рану от пропитанных кровью ошметков ткани, Гермиона поморщилась, смочила принесенное полотенце водой и начала бережно вытирать кровь.

— Эпискеи, — прошептала она, направив на ожог свою волшебную палочку, кровь сразу же остановилась. Мне стало немного лучше.

— У тебя хорошо получается, — сказал я, наблюдая за ее действиями.

— Опыт большой, — ответила она, видимо, имея в виду войну. — Давай помогу пересесть в кресло, — она приобняла меня, помогая привстать, а потом с помощью одного из зевак и своей волшебной палочки переместила меня на «любимое» кресло.

Уже через минуту на пороге чайной появились четверо мракоборцев и двое колдомедиков в лимонных халатах.

Грейнджер представилась им и коротко описала, что же здесь произошло. Двое мракоборцев сразу же направились к лежащим Пожирателям, чтобы увести их отсюда и доставить в тюрьму. А двое оставшихся отправились к остальным посетителям и работникам заведения, чтобы опросить их.

Колдомедики — два немолодых человека с серьезными, сосредоточенными, но доброжелательными лицами, — занялись мной. Первым делом они прошептали несколько диагностических заклинаний и долго водили вдоль моего тела волшебными палочками. Я сразу же предупредил их о моей травме.

— Вам повезло, молодой человек, ничего не сломано. Небольшое сотрясение, ожог и ушибы — это все, что мы у вас нашли, — сказал один из них. — Кстати, кто вам рану на груди обработал?

— Я, — откликнулась Гермиона, она внимательно следила за их действиями все это время.

— Отлично получилось, — похвалил колдомедик ее.

— Что у мистера Малфоя с позвоночником? — спросила она.

— Он предупредил нас о травме, так что мы особо не проверяли, искали только новые повреждения. Их нет.

— Проверьте, пожалуйста, — попросила она, едва заметно нервничая.

— Хорошо, — кивнул колдомедик и произнес неизвестное мне заклинание. А потом еще одно. И еще. Он нахмурился, явно пребывая в замешательстве. — Попробуй ты, — обратился он к своему напарнику, и тот кивнул.

За несколько минут они перепробовали три разных заклинания, и с каждым следующим хмурились все больше.

— Мистер Малфой, — наконец сказал один из них. — Вы уверены в своих словах? У вас точно нашли настолько серьезные повреждения позвоночника?

— Разумеется, — подтвердил я. — Все эти три с лишним года я не чувствовал ног вообще. А сегодня…

— Нервы восстанавливаются, — сказал он. — Хрящевая ткань и кости, все как будто начало регенерировать само по себе.

— Не совсем, — сказала Грейнджер. — Я сделала зелье, которое способно исцелять такие травмы, но до сегодняшнего дня никак не проявлялось его воздействие.

— Вы, возможно, сделали прорыв в колдомедицине, — сказал медик в восхищении. — Мистер Малфой, вы чувствуете ноги?

— Да, — подтвердил я. — Но они очень болят.

— Похоже, процесс восстановления займет немало времени, но он, несомненно, начался. Все диагностические заклинания это подтверждают. Все не придет в норму быстро, потому что травма получена давно. Советую запастись терпением.

— Хорошо, — немного заторможенно сказал я, с трудом веря своим ушам. — Спасибо вам.

— Это не мне, а мисс Грейнджер надо говорить слова благодарности, — ответил он поучительно. — Сейчас мы дадим вам обезболивающее зелье и кроветворное. Если обещаете не нагружать организм ближайшую неделю, я вас отпущу домой.

— Разумеется, обещаю, — согласился я.

— Ну и отлично, — кивнул колдомедик и открыл чемоданчик, который принес с собой.

Пока Грейнджер разговаривала о чем-то со вторым колдомедиком, я получил зелья и залпом их выпил. Боль и слабость начали постепенно отступать, и не только от выпитых лекарств, но и от совершенно удивительных новостей. Мои чувства и ощущения нельзя было описать простыми словами. Будто я уже сумел взлететь, но еще не был уверен в том, что сумею долго продержаться в воздухе. Радость, сомнение, удивление, страх, воодушевление, надежда… Эта смесь не давала мне задумываться об ушибах и ранах.

— Ты как, Малфой? — Гермиона тронула меня за плечо, отвлекая от размышлений.

— Не знаю, — сказал я и смущенно улыбнулся. — Наверное, хорошо.

Она улыбнулась мне в ответ. Но тут один из мракоборцев подошел к нам и заговорил:

— Извините, что прерываю ваш разговор. Я заметил, что колдомедики уже закончили с вами. Позвольте занять несколько минут вашего времени, я хотел бы узнать вашу версию произошедших событий.

Он не был похож на мракоборца. Ему можно было дать не больше тридцати лет. Светло-зеленые глаза светились умом и обаянием. Высокий, крепкий, со светлыми длинными, примерно до середины лопаток, волосами, которые были затянуты в хвост, и ямочками на щеках, он скорее походил на театрального актера. Да и низкий бархатный голос тоже указывал на то, что его обладатель мог бы стать артистом.

— Конечно, ответим на все ваши вопросы, — кивнула Грейнджер.

— Для начала позвольте представиться, — сказал он. — Меня зовут Питер Грин. Я заочно с вами, мисс Грейнджер, уже знаком, если честно, — он смущенно улыбнулся. — С некоторых пор я прихожусь товарищем Гарри Поттеру. Мы вместе работаем, и я наслышан о вас.

— Вот как? Рада знакомству, мистер Грин, — улыбнувшись, сказала Гермиона и пожала ему руку.

— Я тоже, — ответил он. — А вот вашего спутника я, кажется, не знаю.

— Драко Малфой, — представился я, и он протянул мне руку для рукопожатия, на которое я ответил.

— Мистер Малфой, значит, я не ошибся, когда подумал, что ваше лицо мне знакомо. Не ожидал здесь встретить вас при таких обстоятельствах, — он был явно удивлен тем, что я пришел сюда с Грейнджер, но держался вполне корректно и даже приветливо, несмотря на то, что моя фамилия о многом ему сказала и совсем не служила дополнительным стимулом к дружелюбию.

Грейнджер рассказала, какие дела привели нас сегодня в Косой переулок, поведала, что нам сегодня еще необходимо побывать в Министерстве Магии, и коротко описала битву с ее точки зрения. Я же добавил, что уже точно встречался с одним из этих типов, а потому сразу понял, кто они, рассказал, что они тоже меня узнали и собрались напасть, а мы с Грейнджер только защищались. Все это время Грин вежливо кивал, задавал короткие уточняющие вопросы и ни единым словом не дал понять, что хоть что-то из рассказанного нами он ставит под сомнение.

— Рад, что вы не пострадали, мисс Грейнджер, — сказал он, когда мы ответили на все его вопросы. — А вот мистеру Малфою явно досталось. Раз вам нужно попасть в Министерство, я попрошу подать вам магловский транспорт к выходу из Дырявого котла со стороны немагического Лондона, чтобы вас отвезли. Согласны?

— Было бы отлично, — ответила Гермиона и снова улыбнулась.

— Чудесно, — кивнул он. — Да, мистер Малфой, я укажу в отчете, что вы вместе с мисс Грейнджер сегодня обезвредили двух опасных беглых преступников, место которых в Азкабане. Так как вы сделали это незарегистрированной палочкой, могли бы возникнуть проблемы, не будь у вас разрешения, но благодаря свидетельским показаниям, вам может пойти даже на пользу сегодняшний инцидент. Советую обратиться с просьбой о пересмотре вашего дела, возможно, с вас снимут часть наказаний досрочно.

— Спасибо за совет, — поблагодарил его я.

— Тогда у меня все. Всего доброго, — сказал он мне, и посмотрел на Гермиону. — Рад был встрече, мисс Грейнджер. Надеюсь, еще увидимся при более приятных обстоятельствах, — он улыбнулся.

— Я тоже на это надеюсь, — ответила она вежливо и снова пожала ему руку.

Как только Грин ушел, нам наконец-то удалось выпить чай, который мы заказали, казалось, часов восемь назад. На самом же деле прошло не больше, чем полтора часа.

Выслушав благодарность от официантки за то, что мы сумели обезвредить преступников и защитили мирных посетителей — она, похоже, не поняла, что если бы меня здесь не оказалось, то и нападения никто бы не устраивал, — я и Грейнджер отправились в Дырявый котел, где с магловской стороны нас ждал автомобиль.

* * *

В здании Министерства сегодня, как и везде, было немноголюдно. Зарегистрировавшись у дежурного волшебника в Атриуме, мы направились к лифтам, которые должны были доставить нас на второй уровень.

Я считал, что нам нужно в Сектор борьбы с неправомерным использованием магии, но мы проследовали прямо в ту часть, где, как мне объяснила Гермиона, располагалась штаб-квартира мракоборцев. Мы зашли в небольшой кабинет, в котором вдоль стен располагались четыре стола. На одном из них стояла табличка «Гарри Поттер», однако сидел за ним совершенно незнакомый мне маг. Он был пожилым и слегка полноватым, немного похожим на профессора Слизнорта. К нему мы и направились.

— Здравствуйте, мистер Стивенсон, — поздоровалась Грейнджер, и я повторил это приветствие вслед за ней.

— Добрый день, мисс Грейнджер, мистер Малфой, — он слегка кивнул головой.

— Спасибо, что согласились уделить внимание вопросу мистера Малфоя, — сказала она.

— Почему бы не внять небольшой просьбе мистера Гарри Поттера, он ведь никогда не злоупотребляет своим особым положением в обществе, — сказал маг степенно. — Мистер Малфой, предоставьте, пожалуйста, ваши волшебные палочки: и старую, и новую.

Грейнджер достала из сумки мою прежнюю палочку, а я вытащил из кармана будущую. Мистер Стивенсон покрутил в руках обе палочки, проверил их на последнее сотворенное заклинание, записал что-то в толстенной книге, которая лежала перед ним на столе и, попросив подождать, вышел из кабинета. Мы остались одни в помещении.

— Значит, здесь и работает великий Гарри Поттер? — поинтересовался я после небольшой паузы, оглядываясь по сторонам.

— Как видишь, — ответила Грейнджер.

— Бывала уже здесь?

— Всего несколько раз. Гарри не любит, когда его отрывают от работы.

— Как и ты, — ухмыльнулся я.

— Как и я, — эхом отозвалась она.

— Не слишком роскошный кабинет у героя войны.

— Гарри не тщеславен, ты же знаешь.

— Теперь знаю.

Стивенсон вернулся и переваливающейся походкой прошагал обратно за стол. Слабо улыбнувшись, он сказал:

— Все готово, мистер Малфой. Теперь вы можете пользоваться этой волшебной палочкой абсолютно законно. Только не забывайте, пожалуйста, о запрещенных заклинаниях и Статуте о секретности. Распишитесь здесь, — он указал на область в своей книге, подвинув ее ближе ко мне, — и можете быть свободны, — он внимательно следил за мной, пока я ставил свою подпись, и, удовлетворенно кивнув, когда я подвинул книгу обратно к нему, обратился к Гермионе: — Мисс Грейнджер, вы тоже оставьте свою подпись, так как вы вместо мистера Поттера сопровождали мистера Малфоя.

— Конечно, — сказала она и расписалась в указанной графе.

— Я уже наслышан, что вы, молодые люди, сегодня обезвредили опасных преступников. Это очень похвально. Надеюсь, вы не сильно пострадали?

— Я в порядке, а вот мистер Малфой, который защитил меня, травмировался довольно серьезно, — ответила Грейнджер.

— Очень жаль, что так сложилось, — посочувствовал он, впрочем, безо всякой эмоциональной окраски своих слов. — Не буду больше вас задерживать, — сказал он, положив руки на стол. — До свиданья.

Мы попрощались с ним, выбрались из кабинета и направились к лифту.

— Все вопросы решены, — сказала Гермиона, пока мы ожидали лифта.

— Да. Спасибо тебе за это. И Поттеру передай мою благодарность.

— Написал бы ему сам, — предложила она.

— Нет! Я не могу, — слишком громко возразил я, в удивлении вытаращив глаза.

Грейнджер тихонько засмеялась.

— Так и быть, я передам.

Лифт подошел, внутри никого не было, и мы без проблем переместились внутрь.

— Ты сейчас домой? — спросила меня Гермиона.

— Да, конечно, — я кивнул.

— А как ты будешь добираться?

Я не успел ответить, так как мы прибыли на нужный этаж. Двери лифта открылись, а по ту сторону стоял Питер Грин и еще несколько мужчин.

— Мисс Грейнджер! — заулыбался он радостно. — И мистер Малфой, мы снова с вами встретились, — он подождал, пока мы выйдем, и обратился к своим спутникам: — Езжайте без меня, я догоню через минуту, — они зашли в лифт, а Грин повернулся к нам и снова улыбнулся. — Завершили все свои дела здесь?

— Да, спасибо, — ответила Гермиона.

— Тогда, может, вас подбросить туда, куда вам нужно дальше? — предложил он.

— Возможно, — сказала она и задумалась на секунду и посмотрела на меня. — Где твое поместье находится, напомни, пожалуйста?

— В Уилтшире, — ответил я хмуро, понимая, к чему она ведет.

— Если вас это не затруднит, подвезите нас в Уилтшир, до поместья семьи Малфоев, — сказала она Грину. — Кажется, это не очень далеко от Лондона.

— Часа три езды, — ответил он. — Без проблем. Мракоборцы сегодня оказались перед вами в долгу, так что мы с радостью рассчитаемся. Выходите на улицу, транспорт будет вас ждать. А теперь простите, поспешу отдать распоряжение по поводу него. Всего хорошего. И счастливого Рождества! Сегодня же праздник.

— Спасибо, и вас тоже, — улыбнулась Гермиона и повернулась ко мне. — Идем?

Я кивнул, не зная как выразить словами все то, что я должен был сказать, если хотел быть искренним.

На улице нас уже ждала машина. Грейнджер помогла мне в нее сесть и устроилась рядом со мной на заднее сидение. Разговаривать в дороге было неудобно, впереди сидел незнакомый человек, который все прекрасно слышал. К тому же обезболивающее зелье, которое мне дали выпить колдомедики, почти прекратило свое действие, и по мере того, как нарастала боль, все больше портилось мое настроение. Потому мы хранили молчание, думая каждый о своем, и уже через полчаса Гермиона задремала. Она прислонилась головой к стеклу, но мне казалось, что ей так совсем неудобно, потому я вздохнул, пытаясь решиться, и привлек ее к себе, устроив на своем плече. Она даже не проснулась. Только спустя какое-то время она устроилась поудобнее и обхватила мою руку, обняв ее своими. Всю оставшуюся дорогу я слушал ее размеренное легкое дыхание и боялся лишний раз пошевелиться, чтобы не разбудить ее и не разрушить это удивительное мгновение.

* * *

Когда мы подъехали к воротам Малфой-мэнора, на улице уже начинало темнеть. Я дотронулся до ее руки, хотя мне совершенно не хотелось ее будить.

— Гермиона, — позвал я тихо и сжал ее ладонь. — Просыпайся.

Она нахмурилась и нехотя открыла глаза. Ее волосы немного растрепались, шарф съехал набок, а на щеке виднелся надавленный след от моего шарфа. Она была такой забавной и милой, что мои губы сами собой растянулись в улыбке.

— Мы что, уже доехали? — спросила она сонным, слегка осипшим голосом.

— Да, мы на месте, соня, — ухмыльнувшись, ответил я.

Она окончательно проснулась и, сообразив, что держит мою руку, а ее голова лежит на моем плече, смутилась.

— Извини, — пробормотала она, отпуская меня и отодвигаясь.

— Ничего страшного, — отозвался я. — Все в порядке.

Мы выбрались из машины, и Грейнджер отпустила водителя, сказав, что домой она доберется сама. Тот пожелал нам хорошего вечера и быстро уехал в обратную сторону.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, когда мы остались одни.

— Нормально, — соврал я. — Не хуже, чем было утром.

— А ноги?

— Болят, — я улыбнулся. Не самая естественная реакция на боль.

Но Грейнджер тоже заулыбалась. Со стороны мы при таких разговорах, наверное, казались психами.

— Жаль, что до нас не дошел рецепт второго зелья Златоума, о котором упоминалось в книге, — сказала она. — Но мы что-нибудь придумаем. Спросим мадам Помфри или поищем сами. И вообще, в крайнем случае, можем обратиться к магловским врачам. Теперь гораздо больше шансов, что они помогут тебе восстановиться. Пусть это и будет дольше, чем лечение заклинаниями и зельями.

— Мы пока подождем, может, мне станет лучше со временем.

Она покачала головой, не соглашаясь со мной.

— Надо действовать, только так можно добиться хорошего результата.

— Ладно, ты меня убедила, — я поднял руки вверх, признавая свое поражение. — Только не сегодня. Сегодня я хочу отдыхать.

— Да, конечно, — сказала она и, вздрогнув, скрестила руки на груди.

— Ты замерзла, — сказал я, глядя на нее.

— Все нормально, — отмахнулась она. — Снег же закончился.

— Но тебе все равно холодно, — констатировал я, и в голову мне пришла одна идея, которую я сразу же и озвучил. — Грейнджер, не хочешь зайти? Мама будет рада, я уверен.

Она изменилась в лице и побледнела, бросив беглый взгляд на возвышающийся в нескольких десятках ярдов особняк. «Какой же я идиот…» — промелькнуло в моей голове. Она уже бывала в этом доме, и вот в тот ее «визит» моя сумасшедшая тетя Белла пытала ее в нашей семейной гостиной.

— Грейнджер, прости, я не подумал, — сразу же извинился я.

— Спасибо за приглашение, — наконец сказала она. — Но я не готова зайти в твой дом. Может, когда-нибудь, но не сегодня.

— Я понимаю, — кивнул я. Но, надо признать, я был немного разочарован.

Между нами снова повисло неуютное молчание. Она все так же прижимала руки поближе к телу, чтобы было теплее, я все так же чувствовал боль во всем теле, но мне не хотелось, чтобы она уходила, хоть я и не находил слов для разговора.

Гермиона сама нарушила тишину:

— Сумасшедший сегодня день получился.

— Однозначно, — согласился я и ухмыльнулся.

— Но заканчивается он хорошо. Даже погода успокоилась, — она взглянула вверх, на темно-серое небо.

Пора было говорить то, что нужно было высказать еще часа четыре назад.

— Грейнджер, я столько тебе должен еще сказать, но, черт, я не нахожу слов, — выпалил я на одном дыхании. — Я тебе очень признателен за все. Спасибо тебе. И…

Она перебила меня:

— Такой благодарности мне достаточно. Больше ничего не нужно говорить.

— Но ты столько раз уже выручала меня, хотя я не всегда этого заслуживал, — меня понесло.

— Знаешь, ты тоже меня выручал. И сегодня спас. Ты очень быстро отреагировал.

— Ну хоть чему-то научился на уроках у Куппер, — с усмешкой сказал я, покачав головой.

— Думаю, ты и раньше это умел. Потому что преподаватель из нее никакой, — она даже скривилась.

— Ты права, она ужасна.

И опять возникла неловкая пауза.

— Ну что ж, мне уже пора, — произнесла Грейнджер каким-то извиняющимся тоном. — Напишешь мне о своем состоянии? Мне нужно для отчета, чтобы потом статью написать в «Вестник зельевара».

— Я помню, — кивнул я. — Напишу.

— Спасибо, — она чуть улыбнулась.

— Это тебе спасибо. Ты сегодня преподнесла мне невероятно дорогой подарок, — я красноречиво указал взглядом на свои ноги.

— С Рождеством тебя, — сказала она, глядя мне в глаза.

— С Рождеством тебя, Гермиона, — ответил я ей.

На ее лице на миг промелькнуло непонятное мне выражение, а потом она махнула мне рукой и аппарировала.