Rise (гет)

Я думал, что лучший из лучших,

Считал, что мне все по плечу,

И что от тревог злополучных

Я с легкостью в небо взлечу.

На деле же было иначе —

Я падал без шанса спастись.

И вот: я разбит. И я плачу,

Смотря в ту желанную высь.

Мне чужды и смех, и улыбки.

Ночами терзаюсь без сна.

Пусть гордым был, но за ошибки

Теперь заплачу я сполна...

 

Я ненавижу войну.

Мне никогда не хотелось рисковать своей жизнью ради чьей-то прихоти. Признаюсь, гордость и юношеский максимализм сыграли со мной злую шутку, я возомнил себя выше других, потому почти не сомневался, когда шел принимать Темную Метку. Казалось, это знак принадлежности к высшей касте волшебников, в реальности же — не более чем рабское клеймо. Я считал, что буду выполнять высокую миссию — освобождать магический мир от «мусора», тех, кто, по мнению чистокровных, не был достоин относиться к магическому сообществу. На деле все оказалось совсем не так. Фанатичные Пожиратели Смерти просто физически истребляли маглов и маглорожденных, при этом используя методы, достойные палачей Средневековья. Я не был готов к таким убийствам и не хотел забирать чужие жизни. Не так я видел процесс очищения волшебного мира от недостойных… Да и мама всегда мне твердила, что убийство — это ужасно, и не важно, кто выступает в качестве жертвы: магл или маг. Жаль, что я не слишком внимательно слушал ее в детстве, больше полагаясь на мнение отца, который был полностью охвачен идеями Волдеморта.

Общие «рейды» в немагический мир по выходным, когда другие наслаждались весельем в Хогсмиде, просто выбивали меня из колеи, доводили до исступления, практически сводили с ума. Я почти перестал спать и есть, картины зверств преследовали меня повсюду. Темный Лорд видел или же просто чувствовал, что я к такому не готов и мне все это противно, и отправлял на еще более страшные задания. Я жестоко ошибся в своем выборе жизненного пути. Но выйти из этой «организации» я уже не мог. Это означало бы немедленную смерть. И если через некоторое время со своей смертью я уже был готов смириться, то смерти родителей, которых этот больной псих именно так наказал бы за то, что их отпрыск его предал, я не хотел.

После первых нескольких вылазок с другими Пожирателями я еще трусливо надеялся, что есть возможность сбежать и быть в стороне от этого сумасшествия и от войны, которая неизменно надвигалась. Но очень скоро я понял, что выхода нет абсолютно, и меня поглотило отчаяние. Вязкая тягучая безысходность, казалось, навсегда поселилась в моей жизни. Я боялся и впадал в приступы ярости. А потом на меня напала унылая апатия.

Кое-как пережив месяцы беспросветных кошмаров, я не сомневался, что мне предстоит участвовать в захвате Хогвартса, и бой там будет не на жизнь, а на смерть. Но мне было уже почти все равно.

Удивительным мне казалось, что гриффиндорцы собирались на войну, как на матч по квиддичу, будто это было так захватывающе, что не возникало даже мысли уклониться, они были готовы отдать жизнь ради победы добра. Но у них было что защищать, на их стороне была правда. Ради чего были готовы отдавать жизни соратники Лорда, я не понимал. Вероятно, они были слишком самоуверенны и ослеплены гордостью, а также ощущением собственного величия. А еще они были глупы, если не видели, что их хозяину абсолютно наплевать на них, ведь он был безумен, и волновала его только власть. Почему никто этого не замечал и ничего не предпринимал? Неужели всех, кто был рядом с серым гадом, ослепила возможность доминирования над другими? А может и был кто-то, кто понял, к чему все идет, да вот только побоялся выступить против? Как я?..

Я был слаб и с горечью это осознавал. Даже стал ощущать нечто похожее на зависть к гриффиндорцам. Никогда не понимал, откуда Поттер черпает силы на борьбу с красноглазым монстром. Откуда в нем столько жертвенности и мужества? Хотелось бы знать. Возможно, все дело в том, что рядом с ним всегда находятся преданные друзья, такие, как Уизли или... Грейнджер?

* * *

Битва за Хогвартс продолжалась уже не один час. «Хорошие», «плохие» — все смешались, кто-то уже был мертв, кто-то стойко и отчаянно сражался. Для меня не существовало «своих» и «чужих». Одни не приняли бы меня, потому что я изначально был не на их стороне, а других я больше не собирался поддерживать ни при каких обстоятельствах. Я заранее решил для себя, что не собираюсь никого убивать, и вообще, по возможности, уйду от столкновений. Хотя это было непросто. Я не особо надеялся пережить этот день, и только подсознательный инстинкт самосохранения не давал мне оставаться на месте и безвольно ожидать смерти.

После инцидента в Выручай-комнате, где Крэбб так глупо погубил свою жизнь и вдобавок чуть не сжег живьем меня, Гойла и Поттера со своими вечными спутниками, опрометчиво наколдовав адское пламя, я не успел даже толком прийти в себя, как почувствовал жжение в предплечье. Красноглазый урод призывал всех к себе. Сопротивляться было бесполезно, и я окольными путями выбрался из замка. Метка, казалось, выжигала всю руку изнутри, она гнала меня в сторону Запретного Леса, и я шел туда, игнорируя здравый смысл и вспышки заклинаний, готовые убить меня в любую секунду. Вдруг в какой-то момент боль исчезла, как будто ее и не было. Я сразу же остановился, пытаясь перевести дух. Но поле боевых действий только разрасталось, и, чтобы не оказаться в гуще событий, мне нужно было снова бежать.

Стараясь скрыться от разноцветных лучей заклинаний, летевших со всех сторон, я направился с открытого пространства обратно в сторону замка, под защиту серых стен. Пробегая недалеко от подобия колонны, что находилась не особо далеко от входа в замок, я заметил двоих Пожирателей, кравшихся примерно туда же, куда направлялся и я. Они заметили меня и взяли на прицел своих палочек.

— А ты что тут делаешь, щенок? — спросил меня один из них, высокий мужчина со спутанными волосами, выглядевший как оборванец.

— Это не ваше дело, — старался как можно более высокомерно ответить я, скрывая предательскую дрожь в голосе.

— Повелитель всех, кроме нас двоих, отправил на противоположную сторону! Ты что, вздумал сбежать? Предатель!

— Ступефай! — прокричал второй Пожиратель, не дожидаясь моего ответа. Я кое-как увернулся от заклинания, упав на землю.

— Не смейте атаковать меня, идиоты! Я на вашей стороне, — возмутился я, поднимаясь и уворачиваясь от очередного луча. Возможно, я выбрал неправильную тактику, и нужно было просто молить их о пощаде? Кажется, авторитет фамилии «Малфой» остался в прошлом.

— Экспеллиармус! — прокричал кто-то сзади меня знакомым голосом, и один из Пожирателей, оставшись без волшебной палочки, развернулся и стремительно побежал в ближайшее укрытие.

Я обернулся и увидел Поттера и Уизли. Снова наши пути пересеклись, и я не был этому рад.

— Авада кеда... — донесся до меня голос второго Пожирателя почти сразу же после голоса Поттера, но договорить ему не дал Уизли, послав в него Ступефай. Пожиратель отлетел на несколько метров и упал без сознания.

— Второй раз за день спасаем твою никчемную шкуру, — прорычал Уизли. — Скройся с глаз, иначе я сам тебя прикончу.

— Рон, не надо. Пойдем, нам сейчас не до него, — Поттер бросил на меня быстрый взгляд, в котором я не заметил ненависти или злобы, там была только мрачная тяжелая решимость; схватив Уизли за рукав, он потащил его за собой.

Я только скривился и тихо вздохнул; мысленно выругавшись, что так надолго задержался вне стен Хогвартса, уже собирался слегка сменить направление в нужную сторону, как вдруг яркий красный луч, посланный неизвестно кем — возможно, это был тот самый Пожиратель, которого обезоружил Поттер, а может быть, кто-то другой хотел меня убить — пронесся мимо моей головы, едва не задев, но, не достигнув своей цели, ударился прямо в колонну, и та с грохотом начала рушиться.

«Надо бежать», — это была единственная мысль, которая успела пронестись в моей голове в тот самый момент, как сразу же следом за первым в меня полетело второе заклинание. Я потерял внимательность, черт! Но как бы то ни было, я оказался сбитым с ног как раз в тот момент, когда разнесенная заклинанием колонна была готова обрушиться прямо на меня. Удар об землю, вспышка резкой боли, и я уже лежал придавленный тяжелыми каменными обломками. Моя палочка давно потерялась, должно быть, где-то в Выручай-комнате, так что я оказался абсолютно беспомощным. Оставалось только терпеть и ждать. Надеяться, что меня не убьют вот так позорно, придавленного каменными глыбами и абсолютно безоружного. А чего я мог вообще еще ждать?

Боль, казалось, заполнила каждую клеточку моего тела и захватила мысли. Тело будто бы горело, и перед глазами поплыли красные пятна. Я старался отвлечься от боли, вспомнить счастливые моменты прошлого, но получалось плохо. Блеклые образы спокойного, теплого общения с родителями в далеком детстве, когда отец еще не требовал от меня ничего сверхъестественного, а мама ласково гладила по волосам и с улыбкой подавала мне чашку горячего чая, сейчас не приносили той умиротворенности, что раньше. Смутная гордость от первых идеально выполненных заклинаний и похвалы отца сейчас казались вообще бессмысленными. Перед глазами проносились другие воспоминания: все, что я натворил за последние несколько школьных лет, все те искаженные ненавистью лица, обращенные на меня, бездыханные тела в неестественных позах (наверное, я сейчас выглядел немногим лучше), Лорд с безумной усмешкой на змееподобной морде, вечные искатели приключений — Поттер и его друзья. Как же я это все ненавидел! Почему, почему я не замечал многих важных вещей, когда принимал серьезные решения?..

Жизнь изменила свои краски, когда я впервые понял, что в действительности собой представляет Темный Лорд и его приспешники. Как же мне не хотелось признавать, что я заблуждался. Весь мой мир рушился по кусочкам, потому что все, во что я верил до этого, было ложью. Мои теперешние выводы грозили свести меня с ума и обесценить все мои поступки, и я неистово искал любые возможности опровергнуть свои новые, такие неприятные для самооценки, мысли. Я сомневался, метался между двумя разными точками зрения и совершенно не представлял, как докопаться до истины. В итоге я начал наблюдать за окружающими, слушал их разговоры и пытался понять ход их мыслей и приоритеты...

Грейнджер была самой большой костью в горле. Как же… всезнайка, готовая доказывать любому, что она лучше всех, а к тому же — маглорожденная. Лучшая подруга Поттера. Именно в ней я искал изъяны, пытаясь убедить себя, что позиция Темного Лорда была справедливой. Однако дни шли, а я не находил подтверждения своим прежним убеждениям. У Грейнджер действительно был и острый ум, и серьезный магический потенциал, она в самом деле превосходила по мастерству любого чистокровного студента в Хогвартсе, включая и меня. Я наблюдал за тем, как они общаются с Поттером и Уизли. Несмотря на то, что на горизонте уже черной тучей маячила война, в компании друг друга они часто улыбались, будто пока они вместе, им не страшны никакие ужасы. Я даже позавидовал их отношениям. У меня не было никого, кого я мог с уверенностью назвать своим другом. Были выгодные союзники, знакомые или просто массовка. Крэбб и Гойл никогда не были моими настоящими друзьями — они были полезны, они часто служили моим прикрытием и защитой, но их умственные способности оставляли желать лучшего, и случай в Выручай-комнате только подтвердил последнее. Нет, я всегда был сам по себе.

Скоро я убедился, что многие мои жизненные ценности строились на дремучих предрассудках. Больно было осознавать это, казалось, я возненавидел всех за то, что сам ошибался. Особенно мне не давали покоя некоторые гриффиндорцы: Поттер меня бесил геройством, все Уизли злили бедностью, смешанной с так называемым благородством и чрезмерной нарочитой лояльностью к маглам, Грейнджер жутко раздражала умом, внешностью и чертовыми талантами, даже Лонгботтом удивил, из маленького недотепы превратившись в смелого и уверенного, если не лидера, то его правую руку точно. А ведь я был не хуже их, в этом у меня никогда не было сомнений, так почему же именно я оказался в идиотском положении? Это приводило меня в бешенство. Я всеми силами гнал от себя мысли о них, потому что они только лишний раз подчеркивали серьезность моих промахов и ошибок. Но вспоминал их даже тогда, когда они ушли из Хогвартса, не появившись в начале нового учебного года. Невольно сравнивая себя с ними, я презирал свой страх — и все равно плыл по течению.

Сейчас, когда я лежал, придавленный каменными глыбами, а боль атаковала мое тело и сознание, глупо было думать о Поттере, Грейнджер, Лорде, всех тех маглах, которых убили на моих глазах. Первые, скорее всего, выживут и станут победителями Волдеморта в этой войне (это было бы лучше для всех, я понимал), а вторым уже было все равно.

Боль становилась все нестерпимее. Она накатывала волнами, и казалось, что я скоро в ней захлебнусь. В глазах помутнело. Я уже не мог понять, что происходит вокруг. Уши заложило, и шум битвы доносился теперь будто бы откуда-то издалека. Не знаю, сколько времени прошло, но постепенно темнота начала поглощать меня, растворяя все ощущения, так, что даже боль стала чувствоваться не настолько сильно, и я уже без особого страха решил, что сейчас и закончится моя жизнь. Что ж, я был готов к такому исходу, и, возможно, для меня так было лучше. Сейчас бороться не было ни сил, ни желания. Мой мир утонул во мраке.

* * *

На миг боль утихла, и я огляделся по сторонам. Не было слышно ни звука, даже ветер не шелестел молодой травой или листвой на деревьях, в небе надо мной летала одинокая птица.

Я попытался встать, но что-то тянуло меня обратно к земле, будто чья-то рука крепко вцепилась в мою мантию.

— Не можешь подняться? — раздалось откуда-то сверху.

Липкая волна страха накрыла меня внезапным холодом — надо мной, возвышаясь как черная каменная статуя, стоял Волдеморт.

— Предал меня? Тогда будь готов заплатить. Круцио!

Все тело скрутило в жутких судорогах боли, такое нельзя было просто отодвинуть в дальний угол сознания и перетерпеть. Я заорал.

— Запомни, Драко, — сказал Лорд, прервав пытку, — у каждого выбора есть последствия. Но не думай, что мир справедлив. Если не умеешь зубами выгрызать себе место под солнцем, значит, ничего так и не добьешься. Те, кто просто лежит и ждет чуда, заканчивают плохо. Круцио!

Новая вспышка боли поразила тело, и я снова не смог сдержать крика.

— Стой! — раздался рядом еще чей-то голос, и Лорд, отвлекшись на звук, потерял контроль над заклятием. Я жадно глотал воздух, пытаясь прийти в себя.

Я повернул голову, чтобы увидеть своего спасителя и потенциального покойника — Лорд никогда не прощал тех, кто мешал ему. Снова Поттер, Грейнджер, Уизли. Мне везло на встречи с ними сегодня, впрочем, так было всегда. Ненавижу.

— Это ты! — сказал Волдеморт, оскалившись, однако не удосужился даже перевести палочку в сторону своего злейшего врага.

— Что, Малфой, не нравится быть жертвой Лорда? — спросил Поттер, вместо того, чтобы как-то отреагировать на слова Волдеморта. — Прочувствуй, каково это — быть по другую сторону от него.

— Тряпка, я же сказал, чтобы ты больше не попадался мне на глаза, — выплюнул Уизли.

— Ребята, пойдем. Если ему настолько не терпится умереть, пусть так и будет. Малфой уже перестал бороться, а значит, никто не в силах помочь ему.

— Нет! — закричал я. — Поттер, убей его! Помоги!

— Помоги себе сам! — сказала Грейнджер ледяным тоном, Поттер согласно кивнул, и они пошли своей дорогой.

Лорд не предпринимал никаких действий, и это было странно.

— Я — твой вечный кошмар, — сказал Волдеморт, вновь посмотрев на меня. — Живи с этим или сдохни. Круцио!

— Нет! — успел прокричать я до того, как заклинание достигло моего тела. Инстинктивно я выставил вперед руку в попытке защититься, но, разумеется, это ничем не помогло. Боль снова начала выкручивать мое тело наизнанку. — Помогите, — прохрипел я, кашляя, но меня никто не слушал.

«Я хочу жить!» — промелькнуло в голове, и мир померк.

* * *

Мысли с трудом пробивались в сознание, будто были вязкими и тяжелыми. Боль жгла изнутри, но рядом не было никого, кто бы мог колдовать на меня Круцио. Я с большим трудом сумел открыть глаза, однако сфокусировать взгляд все никак не получалось. Было понятно пока только одно — я все еще лежал под обломками колонны, а значит, все, что было совсем недавно — это просто сон. На самом же деле ничего не изменилось. Хорошо это или плохо — судить было еще рано. Не успев развить эти мысли дальше, я уловил-таки некоторые изменения в окружающем мире. Стало тихо. Как-то неестественно тихо. После гула ожесточенной битвы эта тишина была даже болезненной. Хотя, если прислушаться, кое-какие звуки все-таки были слышны. Чьи-то слабые стоны боли, горестные всхлипы, а еще напряженный отрывистый смех, который выдавал колоссальное нервное напряжение смеявшегося.

Я все свои оставшиеся силы направил на то, чтобы суметь рассмотреть происходящее. Сложно сказать, сколько времени ушло на тщетные попытки повернуть голову, но я не сдавался и, превозмогая боль, все же сумел всмотреться вдаль, туда, откуда доносились приглушенные голоса. Около входа в Хогвартс стоял Гарри Поттер, потрепанный, явно уставший, но с гордо поднятой головой, а рядом — его неизменные спутники: Рон Уизли и Гермиона Грейнджер. Кошмар всех моих лет учебы в полном составе. Похоже, битва закончилась. И «добро» победило. Значит, теоретически, я уже был свободным от Метки, только вот вряд ли это победившее общество примет меня с распростертыми объятиями. Да и не был я уверен, что вообще выживу, учитывая мое состояние. Одно только терзало — что там с родителями? Найдет ли меня кто-то, пока я жив, и успею ли я узнать, как они?

Я перевел взгляд на небо — все такое же холодное и безразличное. Ему нет дела до того, что здесь кто-то радуется или грустит, оно не исчезнет из-за чьей-то боли или радости, оно неизменно, в отличие от нас.

Краем глаза я уловил движение в мою сторону, кто-то направлялся ко мне. Возможно, кто-нибудь даже поможет? Я попытался слегка пошевелиться, но это причиняло ужасную боль.

Я узнал их голоса. Бредовая ситуация... Не знаю, хотел бы я, чтобы меня нашли именно эти люди, или нет. Наверное, нет, но мое мнение сейчас никого не интересовало.

— Гарри, Рон, смотрите, там кто-то живой! — встревоженный, но приглушенный голос Гермионы был слышен уже недалеко от меня.

Они подошли ко мне вплотную.

— Да это же Малфой, — неприязненно прошипел Уизли. — В третий раз за день — уже не смешно. Пошли отсюда.

— Рон, не надо так! Он ведь нас не выдал, когда мы попали в Малфой-мэнор. Он спас нас тогда, — твердо сказал Гарри. — И сегодня в Выручай-комнате он пытался остановить своих приятелей.

— Там именно ты его спас, а не он — тебя, — возразил Уизли.

— Сегодня уже достаточно смертей произошло, столько жизней оборвалось, — глухо, чуть дрожащим голосом сказала Гермиона, похоже, у нее было шоковое состояние. — Давайте не будем способствовать новым жертвам. За все, что он успел натворить, он еще ответит, я уверена. А сейчас ему нужна помощь. Просто уберем эти камни с него, — как всегда, Грейнджер представляла собой сгусток доброты и милосердия, если бы мог, я бы скривился сейчас от оскомины. — Вингардиум Левиоса!

Я почувствовал, как тяжелые глыбы прекращают давить на меня, однако за легкостью последовал новый приступ боли. Я не смог удержать вскрик.

Грейнджер вздрогнула и поморщилась, будто это она была травмирована, а не я.

— Очень больно?.. — полуутвердительно произнесла она. — Я позову колдомедиков, — с этими словами она подняла палочку и выпустила в небо сноп красных искр. — А пока придется потерпеть, — Грейнджер закрыла глаза и вздохнула. — Все будет хорошо, — последнюю фразу она произнесла абсолютно безэмоционально, будто обращалась к себе, пытаясь успокоиться.

— Да ты оптимистка, Грейнджер, — с большим трудом прохрипел я.

Ее лицо, до этого сосредоточенное и грустное, на миг тронула легкая тень жутковатой ухмылки, но тут же к ней вернулось прежнее выражение. А в глазах — непередаваемая тоска. Впрочем, Поттер с Уизли выглядели не лучше.

Она ничего больше не сказала. И ее друзья не проронили ни слова. Я прикрыл рукой глаза, пытаясь справиться с ощущением неловкости. Уже спустя несколько минут пришли хмурые колдомедики. Да... этот день был трудным для всех без исключения.

Когда меня аккуратно переместили на носилки, я взглянул на Гермиону еще раз. Она поймала мой взгляд и без единого оттенка эмоций в голосе тихо произнесла (возможно, это был просто сарказм):

— Удачи тебе, Малфой.

— Хм… И тебе удачи, — прошептал я еле слышно, но она все же услышала. Ее брови слегка изогнулись в удивлении, но она кивнула мне.

Пока колдомедики осторожно несли меня в сторону замка, я не мог оторвать взгляд от троицы друзей. Грейнджер, повернувшись, протянула руки к Поттеру и Уизли, и через секунду они уже обнимались. Настоящая, крепкая дружба... Я почувствовал себя опустошенным и одиноким на фоне этой картины с объятиями. Но на полноценный анализ ситуации сил все равно не было. Наверное, все, что тут творилось сейчас, было справедливо. И точка. Пора было выбросить из головы все эти идиотские мысли, впереди меня ждали проблемы посерьезнее.

Я теперь, кажется, был свободен, по крайней мере, от влияния Лорда. И, раз я до сих пор остался жив, нужно было подумать, что со всем этим можно сделать. Но жить в любом случае лучше, чем навсегда прекратить свое существование.

Я виноват и признаюсь в ошибках.

Я сам избрал такой опасный путь,

Но, может быть, положена мне скидка

За то, что я решил с него свернуть?

Да, тщетны были все мои попытки —

Стараний слишком мало приложил.

Я жил в аду, тонул во страхе липком,

Но никого ведь так и не убил.

 

Война закончилась, и я даже сумел ее пережить. Это удивительно, потому что я почти не надеялся на такой исход. Мне его даже, возможно, не хотелось. Но... В отличие от тех, кто погиб тогда, я мог бы считаться счастливчиком. Но я не был и не стану победителем.

Смена моих приоритетов не означала, что я невиновен в принадлежности к числу Пожирателей Смерти. Да, я не убивал. Но у меня не хватило духу что-либо изменить и пойти против Волдеморта (наконец-то пропала необходимость называть его вслух Темным Лордом, больше он не был ничьим повелителем), я просто трусливо прятался или делал, что велят, и победившие в этой войне не могли оставить это без внимания. Я не старался убедить их, что мои взгляды изменились. Они бы мне не поверили, а серьезных доказательств у меня не было.

Родители, к моему счастью сумевшие выжить в день битвы за Хогвартс, тоже должны были ответить перед судом победителей над побежденными за свои деяния. Отец, к слову, не изменил своего мнения относительно маглорожденных, хоть и не принимал активного участия в последней битве. Но, если бы Волдеморт не разозлился на него из-за многочисленных провалов порученных заданий, отец непременно бы сражался на стороне Пожирателей и убивал бы своих противников безо всякой жалости. Мать же не входила в число Пожирателей. Ей никогда не нравились их жестокие игры. Она просто любила отца и, безропотно следуя за ним, делала то, что он говорил. Все, чего она хотела, это чтобы ее семья была жива. Я надеялся, что отсутствие Метки на ее предплечье убережет ее от сурового наказания.

Я уже был частично наказан, даже без вердикта суда. Последствия битвы для меня оказались плачевными. Каменные глыбы, придавившие меня около стен Хогвартса, основательно повредили позвоночник. И хоть благодаря великодушию Поттера и Грейнджер за меня взялись колдомедики, мне была оказана только первая помощь. Убедившись, что моей жизни больше ничего не угрожает, они оставили меня в покое, прикованным к постели, видимо, рассудив, что до решения суда я не достоин более серьезного лечения. Я не винил их, примерно такого я и ожидал. Но легче от этого мне не было. Боли первое время были ужасными, а ног я вообще не чувствовал. Было очень страшно, но я изо всех сил делал вид, что легко переношу все неприятности. Держался ради матери, которой сейчас было труднее всех из нашей семьи.

Родители пытались помочь мне, однако без денег сложно было что-то сделать, а наше семейное хранилище в Гринготсе было арестовано. Мать, которую в отличие от отца не отправили в Азкабан (благо, теперь там не было дементоров, так что пребывание там не было таким страшным, как раньше) до судебного процесса, приходила ко мне в больницу Святого Мунго каждый день. Она садилась рядом с моей кроватью, брала меня за руку и рассказывала все последние новости. На ее изможденном лице виднелась печать перенесенных страданий и переживаний, но она стойко держалась и очень старалась подбодрить меня.

В день суда я проснулся в скверном настроении. Нельзя сказать, что до этого было ощутимо лучше. Однако сегодня должна была решиться моя дальнейшая судьба, и я очень сомневался, что впереди меня ждут изменения к лучшему. Кроме того, мое состояние было жалким, я не хотел, будучи потомком древнего чистокровного семейства магов, представать перед всеми теми людьми, которые будут меня судить, в таком неприглядном виде. Я только-только смог самостоятельно сидеть, но в таком положении терпеть боль было реально не больше получаса. Я очень сомневался, что судебное заседание продлится меньше трех часов, а это означало, что мне предстоит очень трудное испытание.

Однако колдомедики сжалились надо мной, выдав большую порцию обезболивающего зелья, которое должно было поддержать мои силы на время суда.

Мама пришла за мной заранее, она была бледнее обычного, а под глазами залегли темные круги. Сердце сжималось, когда я смотрел на нее, но мне нечем было ее ободрить. Мы, словно по молчаливому согласию, не разговаривали на тему предстоящего мероприятия, она только тихо заметила, что я похудел, когда помогала мне одеться.

* * *

В Министерство Магии мы прибыли как раз вовремя. Так как сам я передвигаться не мог, мне помогали колдомедики. В судебном зале меня усадили на один из трех стульев, предназначенных для обвиняемых, которые стояли в центре помещения, рядом со мной села мама, а через несколько минут привели и отца.

— Плохо выглядишь, Драко, — с раздражением сказал Люциус вместо приветствия. — Где твоя гордость? Мог бы и лучше постараться. Или ты пытаешься вызвать жалость у этих никчемных людей? Это ниже достоинства Малфоев!

— Отец, сейчас не время и не место для таких споров. Лучше поддержи маму, она очень переживает, — спокойно ответил я. Не было никакого смысла злиться на него, я знал, что он никогда не изменится.

Мама вымученно улыбнулась и пожала мне руку:

— Я в порядке, сынок.

— Где все те маги, которые будут свидетельствовать в нашу защиту? — отец был зол.

— Никто не захотел защищать нас, Люциус. Наша репутация в обществе теперь не дает нам право что-то требовать от других, — тихо сказала мама.

— Да как ты можешь такое…

Договорить отец не успел, потому что в зал, и без того уже заполненный народом, зашел полный состав Визенгамота, и все разговоры моментально смолкли. Суровые люди в фиолетовых мантиях с вышитыми буквами «В» расселись по своим местам и хмуро уставились на нас с родителями. Один из судей громко заговорил:

— Заседание от двадцатого мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года объявляется открытым. Разбирается дело о причастности семьи Малфоев, а именно Нарциссы Малфой, урожденной Блэк, Люциуса Малфоя и Драко Малфоя, проживающих в Уилтшире, в Малфой-мэноре, к Пожирателям Смерти и их содействии Тому Марволо Реддлу, известному как Волдеморт. Допрос ведет Тиберий Солсбури, третий заместитель министра, при содействии Министра магии Кингсли Бруствера. Секретарь суда — Аманда Браунс, сотрудница Отдела магического правопорядка.

Высокий худощавый волшебник с серым лицом встал со своего места и начал перебирать бумаги, которые лежали на столе перед ним.

— Итак, пойдем по порядку. Мракоборцами установлено, что у обвиняемых Драко Малфоя, а также Люциуса Малфоя на предплечьях имеются Темные Метки, доказывающие, что они состояли на службе у Волдеморта. В отличие от них, у Нарциссы Малфой Темной Метки нет, так что начнем разбирательство с нее, — мама крепко сжала мою руку.

— Миссис Малфой, как супруга приближенного к Волдеморту, должна была знать о многих планах Пожирателей, однако никогда не передавала полезную информацию мракоборцам или кому-либо еще, кто мог предотвратить рейды Пожирателей и другие подобные злодеяния. Миссис Малфой, так и было? — колючий взгляд Солсбури обратился к бледной маме.

— Да, — дрогнувшим голосом сказала она, — все так, однако я плохо относилась к действиям Пожирателей и Лорда. Только что я могла сделать? Лорд был сильным легилиментом, если бы я раскрыла какие-нибудь его планы, он бы тут же об этом узнал и убил бы всю мою семью. Больше всего я хотела сохранить их жизни, понимаете? Да и потом, как вы уже сказали, я не числилась в рядах Пожирателей, Метки у меня нет, поэтому я знала только малую часть информации. В день битвы за Хогвартс я понимала, что если Темный… если Волдеморт победит, то нам придется всем жить в страхе и терроре, я пыталась помочь Гарри Поттеру…

— Достаточно, миссис Малфой, — перебил судья ее. — Не стоит ссылаться на Гарри Поттера теперь. Мы выслушали ваши показания. Перейдем к допросу мистера Малфоя-старшего. Итак, Люциус Малфой, признаете ли вы, что, будучи Пожирателем Смерти, полностью разделяли позицию Волдеморта и всячески способствовали распространению злодеяний в магическом и магловском мире, а так же выполняли все его поручения?

— Я готов раскрыть информацию о том, где могут скрываться другие Пожиратели Смерти, которым удалось скрыться в день падения Лорда, — самодовольно сказал отец.

— Вы не ответили на поставленные вопросы, мистер Малфой, — Солсбери был явно раздражен таким ответом отца.

— Да, я помогал ему некоторое время, он ведь запугивал всех нас, но он отстранил меня от дел, так что я не участвовал в главном сражении. Но сейчас я хочу помочь следствию, разве не это главное?

— Вы хотите спасти свою шкуру. Из показаний других Пожирателей нам стало известно, что вы были ярым сторонником взглядов Волдеморта. И, хотя вы и не принимали непосредственное участие в битве за Хогвартс, наставляли остальных Пожирателей быть безжалостными и беспощадно убивать всех, кто воюет против Волдеморта. Это так?

— Наглая ложь! Они просто хотят выгородить себя! Я — чистокровный волшебник из древней и уважаемой семьи, вы должны верить моим словам! — отец начал выходить из себя.

— Вот именно вопрос чистоты крови сейчас не играет никакой роли, вы должны это понимать, мистер Малфой. А из ваших слов я могу заключить, что вы ничему так и не научились. Однако вы можете дать суду информацию о беглых Пожирателях, это вам зачтется при вынесении приговора.

— Да как вы смеете! Не отчитывайте меня как мальчишку! Я требую уважительного отношения к себе! — прокричал отец. Похоже, этими словами он окончательно загнал себя в ловушку.

— Достаточно, мистер Малфой. Суд понял вашу позицию. После завершения заседания вы дадите дополнительные показания мракоборцам, и до вынесения приговора они успеют проверить вашу информацию. Если она будет стоящей, это отразится на вердикте уважаемого суда.

Я раздумывал над тем, почему отец не сдал беглых Пожирателей раньше, ведь у него было время до суда, думаю, его неоднократно допрашивали. Неужели он надеялся, что дело до суда не дойдет, и хотел остаться верным идеям Лорда?

Тем временем Тиберий Солсбури продолжал:

— Теперь перейдем к допросу мистера Драко Малфоя. Итак, мистер Малфой-младший, вы признаете, что были в числе Пожирателей Смерти, способствовали их злодеяниям, участвовали в битве за Хогвартс на стороне Волдеморта?

К горлу подступил комок, а желудок будто бы сдавило от страха. Даже боль отступила, хотя по прошествии времени сидеть становилось все труднее. Я сделал глубокий вдох и произнес:

— Да, я принял Метку и меня можно отнести к числу Пожирателей. Я участвовал в их рейдах, но никого не убивал и не мучил тогда, скорее был просто наблюдателем. И да, я участвовал в битве за Хогвартс, однако тоже никого не убил и не ранил. Сперва я находился в замке, затем мне пришлось, повинуясь зову Метки, оказаться снаружи, но, как только стало возможно уйти, я собирался вернуться обратно в замок. По дороге к нему я попал в небольшое сражение с двумя Пожирателями смерти низкого ранга, а затем меня завалило каменными глыбами разрушившейся колонны. Палочки со мной тогда уже не было, она потерялась гораздо раньше. Я потерял сознание, а очнулся, когда все было кончено. Меня нашли Гарри Поттер, Рональд Уизли и Гермиона Грейнджер. Они же передали меня колдомедикам… Все, что я могу еще добавить, так это то, что я раскаиваюсь в своих поступках, я был не прав.

— Спасибо, мистер Малфой. Суд принял к сведению ваши показания. На этом допрос можно считать оконченным… — Солсбури не успел договорить, как в зале раздался какой-то шум.

— Простите, уважаемый судья, я хотел бы свидетельствовать по этому делу, мне есть что добавить, — с места в последнем ряду зала поднялся Гарри Поттер. По залу прокатился гул удивленной публики.

— Мистер Поттер! Разумеется, если вам есть что добавить, то суд несомненно предоставит вам возможность высказаться, — Солсбури не меньше других был удивлен таким поворотом событий, однако быстро взял себя в руки. Он обернулся к своим коллегам, ища подтверждения своих слов, и, получив молчаливые согласные кивки, снова перевел взгляд на Поттера.

— Слово предоставляется свидетелю мистеру Гарри Поттеру.

Главный победитель магической войны спустился вниз и встал неподалеку от стульев, где сидели мы с родителями. Выглядел самый известный волшебник на сегодняшний день гораздо лучше, чем после сражения, однако глаза оставались печальными, даже мне было не по себе от его взгляда.

— Спасибо, мистер Солсбури, — уверенно проговорил Поттер. — Я хотел бы добавить несколько слов в защиту обвиняемых. Во-первых, суду следует знать, что мистер Драко Малфой не выдал меня другим Пожирателям, когда мы попали в плен к егерям, которые привели нас в Малфой-мэнор. Он явно узнал меня, но солгал остальным, когда его спросили об этом, что позволило нам выиграть немного времени и спастись в итоге. Во-вторых, мистер Малфой отговаривал Винсента Крэбба и Грегори Гойла от нападения на меня в Выручай-комнате, в день битвы за Хогвартс. Они его не послушали, все же он пытался помочь мне. И, в-третьих, миссис Малфой помогла мне во время битвы. Она пыталась сказать об этом уважаемому суду, насколько я понял, однако вы не заметили этого. Так вот, она солгала Волдеморту о моей смерти. У нее, возможно, были свои мотивы для этого, однако она это сделала. Я считаю, что это должно быть учтено при вынесении решения суда.

Поттер закончил свою речь, и в зале воцарилась тишина. Наконец Солсбури вспомнил, что заседание все еще продолжается, и громко проговорил:

— Суд благодарит мистера Гарри Поттера за показания. Вы можете присесть на свое место. Так как допрос обвиняемых и свидетелей подошел к концу, сегодняшнее заседание можно заканчивать. Суд вынесет свой вердикт через пять дней, а именно двадцать седьмого мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года. До этого момента мракоборцы проверят информацию, предоставленную мистером Люциусом Малфоем, после чего будет принято окончательное решение. До следующего заседания мистер Люциус Малфой останется в Азкабане, мистер Драко Малфой продолжит свое пребывание в больнице Святого Мунго, а миссис Нарцисса Малфой может находиться дома в Малфой-мэноре. На этом все, заседание объявляю закрытым.

Со всех сторон раздался гул голосов, люди начали покидать зал суда. Отца увели мракоборцы, он не удостоил нас даже взглядом, мы же с мамой молча остались дожидаться колдомедиков.

Говорить было не о чем. Мы были удивлены появлением Поттера, однако понимали, что наказания нам все равно не миновать, пусть он даже и дал показания в нашу пользу. Кроме того, уже почти закончилось действие обезболивающих зелий, так что я едва мог сидеть — боль пульсировала и все больше нарастала, я с трудом терпел, стиснув зубы.

Прибывшие колдомедики поместили меня на носилки и понесли к выходу из зала.

— Я приду к тебе завтра, сынок, — сказала мама, пожимая мою руку, — не падай духом.

— Ты тоже, — слабо улыбнулся я.

* * *

Пять дней тянулись очень долго, казалось даже, что они будут длиться бесконечно. Я надеялся, что Визенгамот сразу вынесет нам всем приговор, тогда можно было бы уже начинать приспосабливаться к новым обстоятельствам. А так оставалось ждать, уныло рисуя себе разные варианты будущего, один хуже другого. Белый потолок палаты, где я лежал практически без движения, надоел мне просто неимоверно. Хотелось встать и хотя бы немного пройтись, но это была роскошь, которая теперь для меня стала недосягаемой. Я не знал, сколько мне еще предстоит пробыть в таком состоянии, и это пугало просто до панического состояния. Не было сомнений, что колдомедики могут меня вылечить — переломы для них были обычным делом. Однако мой случай явно был непростым, и лечение, скорее всего, требовало много времени и денег, а маги в лимонных халатах прекрасно знали, что до решения суда счета семьи Малфоев закрыты.

Мне было тоскливо и тревожно. Я злился, но приступы злобы заканчивались вспышками боли, так что я быстро успокаивался…

И вот долгожданный день оглашения вердикта настал. Сегодня решалась судьба нашей семьи. Меня била нервная дрожь. Состояние мое за эти дни никак не изменилось, так что перед отправлением в Министерство магии мне любезно предоставили флакон с обезболивающим зельем. И на том спасибо.

С мамой я встретился уже в зале. Она, видимо, сумела взять себя в руки, потому что вид у нее сегодня был более приличествующий ведьме из древней семьи. Темно-синяя мантия оттеняла ее светлую кожу, так что бледность уже не так сильно бросалась в глаза, кроме того, аккуратная строгая прическа добавляла маме утонченности. Только чуть заметные темные круги под глазами говорили о том, что она страдает бессонницей, и пальцы, теребящие ажурный платочек, выдавали ее нервное напряжение.

Отец появился в сопровождении мракоборцев, как и в предыдущий раз. Он был на удивление спокоен. Поздоровавшись с нами, он отвернулся и принялся рассматривать ряды, которые уже наполовину были заполнены волшебниками.

Вскоре появились все пятьдесят членов Визенгамота, и заседание, которое должно было определить мою дальнейшую жизнь, началось.

Тот же самый худощавый волшебник, что и вел прошлое заседание, поднялся со своего места и заговорил:

— Заседание от двадцать седьмого мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года объявляется открытым. Разбирается дело о причастности семьи Малфоев, а именно Нарциссы Малфой, урожденной Блэк, Люциуса Малфоя и Драко Малфоя, проживающих в Уилтшире, в Малфой-мэноре, к Пожирателям смерти и их содействии Тому Марволо Реддлу, известному как Волдеморт. Сегодня мы собрались здесь для оглашения решения. Заседание ведет Тиберий Солсбури, третий заместитель министра, при содействии Министра магии Кингсли Бруствера. Секретарь суда — Аманда Браунс, сотрудница Отдела магического правопорядка, — монотонное перечисление формальностей закончилось, и Солсбури снова начал искать нужные бумаги у себя на столе. Меня это раздражало. Неужели нельзя было подготовить все заранее?

— Итак, — нашел наконец нужные записи судья, — суд рассмотрел все свидетельства и готов перейти к голосованию по окончательным приговорам. Начнем с мистера Люциуса Малфоя. Учитывая тот факт, что предоставленная в ходе прошлого заседания информация была проверена и опровергнута мракоборцами, можно сделать вывод, что мистер Малфой ввел суд в заблуждение, чтобы избежать наказания.

— Вы лжете! Я дал вам правдивые показания! — закричал отец.

— Тем не менее, мистер Малфой, по указанным вами адресам мракоборцам не удалось обнаружить даже следы недавнего пребывания Пожирателей Смерти, факты говорят сами за себя. Суд ставит на голосование решение приговорить Люциуса Малфоя к десяти годам Азкабана за то, что он был пособником Волдеморта и принимал участие в злодеяниях наряду с другими Пожирателями Смерти. Кто за? — руки подняли почти все члены Визенгамота. — Сорок пять голосов «за». Решение принято.

Отец, похоже, потерял дар речи. Мама до боли сжала мою руку.

— Продолжим. Миссис Малфой. Согласно предоставленным свидетельствам мистера Гарри Поттера и показаниям самой обвиняемой, суд ставит на голосование решение оправдать Нарциссу Малфой в части обвинения о пособничестве злодеяниям Волдеморта и Пожирателей смерти, однако все же указать на бездействие в предоставлении полезной информации лицам, противостоявшим Волдеморту, и запретить ей выезд из страны и смену места жительства сроком на три года, а также установить контроль за заклинаниями ее волшебной палочки на неограниченный срок. Голосуем, кто за? — и снова руки подняли почти все судьи. — «За» сорок семь голосов. Решение принято.

Что ж, мама, по крайней мере, оставалась на свободе. Теперь настал мой черед. Холод пробежал по всему телу.

— Перейдем к мистеру Драко Малфою. Учитывая полученные доказательства, суд признает вас виновным в принадлежности к пособникам Волдеморта — Пожирателям Смерти, выносит на голосование решение запретить покидать текущее место жительства сроком на три года, а также ограничить передвижения по миру в дальнейшем таким образом — любые перемещения должны быть одобрены Министерством магии. Кроме того установить контроль за сотворяемыми заклинаниями волшебной палочкой мистера Малфоя-младшего. Кто за? — снова почти все. — Сорок шесть голосов «за». Решение принято.

Меня не отправили в Азкабан, это хорошо. Но жизнь не будет легкой. Что же с моим лечением? Будто бы в ответ на мои мысли, Солсбури продолжил:

— И последнее. Относительно имущества и финансов семейства Малфоев. Ставлю на голосование следующее постановление суда: Малфой-мэнор остается во владении семьи Малфоев, а сбережения, которые находятся в хранилище банка Гринготтс, изымаются в качестве компенсации за содеянное вышеуказанным семейством. Итак, прошу голосовать. Кто за? — некоторые судьи явно колебались, но это ничего уже не меняло. — Сорок три голоса «за». Решение принято, — Солсбури, казалось, был вполне доволен исходом дела.

— Подведем итоги. Мистер Люциус Малфой немедленно отправляется в Азкабан. Миссис Нарцисса Малфой вместе с мистером Драко Малфоем должны предоставить свои волшебные палочки для установления контроля, а затем — проследовать в Малфой-мэнор. Следует заметить также, что покупать новые волшебные палочки всем членам семьи Малфоев категорически запрещено, о чем будут извещены все соответствующие магазины. Прошу обратить внимание, что мистер Драко Малфой не сможет ближайшие три года покидать поместье, а миссис Малфой может выходить из дома в любое время, но жить должна именно там, кроме того ближайшие три года она не должна покидать нашу страну. Деньги, которые находятся в семейном хранилище Гринготтса, больше не принадлежат Малфоям. На этом все. Заседание окончено. Все свободны, — Солсбури сел и кинул на стол свои записи.

Вот и все… Суд победителей свершился. Я перестал понимать, что происходит вокруг, как только объявили приговор. Меня пригвоздило к месту, будто кто-то запустил в меня Петрификус Тоталус. Волшебники, пришедшие посмотреть на судебный процесс, неспешно покидали зал, судьи не торопились, видимо, у них впереди было еще одно заседание, мама что-то говорила мне очень быстро, отец даже не взглянул на нас перед тем, как его увели, а я просто молча смотрел на это все. Впереди меня ожидали не просто нудные дни в поместье… Я не мог ходить, даже сидеть, уехать было нельзя, без денег на серьезное лечение можно было и не рассчитывать. Мне «уважаемые» судьи уготовили особую тюрьму. Я должен был остаться заложником своего тела, возможно, на всю оставшуюся жизнь.

Я все потерял, не оставшись собою,

А гордость моя растворилась как дым.

И нету в душе ни тепла, ни покоя,

Во сне лишь могу оставаться живым.

Мне снится свобода, места, где я не был,

И ветер в лицо, когда быстро бегу,

Бескрайнее чистое синее небо...

Но вдруг просыпаюсь — ходить не могу.

 

Прошло всего пять месяцев с оглашения приговора, а я уже почти сошел с ума.

В тот день колдомедики, повинуясь решению суда, отвезли меня домой, в Малфой-мэнор, который на ближайшие три года должен был стать единственным местом моего пребывания. Тогда я еще не понимал всех трудностей…

Уже спустя два дня я осознал, что боль меня покидать не собирается. Обезболивающих зелий у меня не было, так что мне предстояло учиться терпению. Мама старалась быть рядом, однако я раздражался по пустякам, потому часто просил оставить меня одного. Мне не привыкать к одиночеству. Однако очень быстро стало понятно, что без посторонней помощи мне не обойтись. Каким-то чудом маме удалось уговорить своих знакомых из Ирландии дать нам одного домового эльфа. Ему предоставили возможность самому выбирать, присоединиться ли к нашей семье, и когда эльф впервые посмотрел на меня своими большими грустными глазами, он смахнул слезу и, тихо поклонившись, произнес: «Тинки будет служить вам, молодой хозяин». Мама тогда его поблагодарила, а вот я только молча отвернулся, печально было сознавать, что даже домовые эльфы теперь испытывали ко мне жалость.

Первый месяц был самым трудным. Сидеть не получалось больше получаса, боли были сильными, и что-либо сделать без посторонней помощи я не мог. Волшебная палочка потерялась во время битвы, новую было покупать некогда, а в Министерстве только обрадовались, когда выяснилось, что брать под контроль ничего не нужно, а значит, от меня будет меньше проблем. А мне бы так пригодились сейчас самые простейшие заклинания типа Акцио или Вингардиум Левиоса. Я пользовался услугами домового эльфа, который мне помогал во всем, но постоянно видеть его морду перед собой мне не хотелось.

Меня замучила бессонница, и этот вечный недосып окончательно портил мой, и без того непростой, характер. Однако долго злиться у меня не было сил, последние несколько лет измотали меня психически и научили переходить в состояние безразличия ко всему. Я постоянно уговаривал себя, что жить в любом случае лучше, чем быть мертвым, хотя утешение было так себе.

Итак, злость со временем сменилась уверенной фундаментальной апатией. Мне просто было постоянно плохо, но чувствовать боль я привык, насколько это было возможно, а после четырех месяцев изматывающей бессонницы, когда я просто тупо пялился в потолок, наступило истощение, и весь следующий месяц я преимущественно спал.

Когда режим сна все-таки наладился, я стал себя чувствовать немного лучше. Попросил поставить мою кровать так, чтобы можно было смотреть в окно, и теперь я не рассматривал потолок, который за это время успел досконально изучить до малейшей завитушки в орнаменте росписи, а наблюдал за небом — оно хотя бы было цветным. Но скоро и оно наскучило.

Мама пыталась внести хоть какое-то разнообразие в мою бесполезную рутину, развлекая меня всевозможными рассказами, но мне это было не нужно. Я ловил себя на зависти к ней. Она двигалась, могла выйти на улицу, могла жить полной жизнью, а не только любоваться потолком, как я. Она переживала, я это понимал, видел в ее грустных глазах немой укор, ведь ей тоже было трудно. Отец был в Азкабане, и в письмах, которые ей иногда приходили, он в основном проклинал весь состав Визенгамота за то, как они с ним обошлись. Но я не мог ей помочь. Я тоже был эгоистом, замечающим в основном свои проблемы.

А потом я начал видеть сны. Мне снились рейды безумных Пожирателей, ужасы финальной битвы, суд. Я снова и снова заново переживал самые страшные и мерзкие события своей жизни, просыпался в холодном поту и вглядывался в темноту, пытаясь рассеять образы моих кошмаров. Но они не отступали. Часто в этих снах я видел себя обездвиженным и сломленным. Ни днем, ни ночью мне не было покоя. Границы сна и бодрствования размывались. И я начал подумывать о том, что окончить это никчемное существование было бы лучшим решением.

Я снова и снова проклинал всех: Темного Лорда, Визенгамот, колдомедиков, даже родителей… А главное, я питал ненависть к самому себе.

Я начал придумывать способы прервать свою жизнь. Размышлял об этом постоянно, выбирал подходящий момент. И когда уже я почти принял решение и назначил дату, мне приснился сон, который не был похож на те, которые меня мучили в последнее время. Но его, в чуть измененном варианте, я уже однажды видел.

Я лежал на холодной земле, надо мной возвышался полуразрушенный Хогвартс. Похоже, это было то место, где меня завалило обломками колонны, только сейчас каменных глыб поблизости не было. Однако пошевелиться я был не в состоянии — что-то меня притягивало к земле и удерживало, будто хотело приковать к этому месту на всю оставшуюся жизнь.

— Не можешь подняться? — раздался ненавистный голос Темного Лорда.

Как и в прошлый раз, увидев его, я ощутил мерзкий леденящий страх где-то в груди, по спине пробежали мурашки.

Лорд презрительно ухмыльнулся и направил на меня волшебную палочку.

— Круцио!

Вспышка боли затопила мое сознание, я громко заорал. Когда пытка прекратилась, и мои глаза нехотя открылись, я увидел, что рядом с Волдемортом стоят судья Солсбури, который выносил мне приговор в суде, Поттер, Уизли и Грейнджер. Они стояли, скрестив руки на груди, и жутковато улыбались.

— Что… что здесь происходит?! — спросил я истерично.

Вместо ответа Лорд снова запустил в меня Круцио. Когда действие заклинания закончилось, я был совершенно без сил.

— Помогите, — жалобно прошептал я и попытался подняться — безуспешно.

— Лучше тебе сдохнуть, — сказал Уизли. — Ты ничтожество.

— Вы — мои убийцы! — вырвалось у меня.

— Ты сам себя убиваешь, — поучительным тоном заявила Грейнджер.

— Круцио! — крикнул Волдеморт.

— Вы испортили мне жизнь, вы все сломали. Вы все! — прохрипел я.

— А что ты сделал, чтобы хоть что-то изменить? — спросил Поттер. — Мы с Роном и Гермионой не раз тебя спасали, хотя ты этого и не заслуживал, и тем не менее, сейчас с сохраненной тебе жизнью ты творишь что-то невообразимое. Это обидно, знаешь ли, когда прилагаемые усилия не ценят.

— Круцио! — это снова был Лорд.

— Я не могу больше, пощадите, — сквозь слезы простонал я.

— Не думай, что в жизни тебе все будет подаваться на блюдечке. Если хочешь чего-то добиться — шевелись, — снова вставила поучительную тираду Грейнджер.

— Но я не могу, — выдохнул я. — Дура, ты не видишь, что я не могу?!

— Тогда терпи или умри, — выдала она.

— Круцио! — сказал спокойно Лорд, и меня захватила боль, а я не был в состоянии даже пошевелить рукой.

— Нет! — шептал я в перерывах между пытками. А Лорд неутомимо продолжал швыряться страшным заклинанием.

«Если хочешь чего-то добиться — шевелись», — звенели в голове слова Грейнджер. Очередная вспышка боли истощила почти полностью. Казалось, еще хотя бы раз, и я умру, не выдержав этого кошмара. Паника захлестнула сознание. «Шевелись… шевелись, шевелись…» — эхом звучало в мыслях.

Увидев, как Лорд занес палочку для очередного заклинания, я собрал все свои оставшиеся жалкие силы и дернулся в сторону, чтобы увернуться от луча и...

…И в этот момент проснулся.

Я упал с кровати. Это было чудом, потому что последний месяц я даже не пытался сесть, только лежал. Лоб покрылся испариной, боль пронизывала все тело, а лицо было мокрым от слез. Я рыдал, задыхался в истерике. Столько чувств смешалось во мне: ощущение собственной беспомощности и никчемности, бессилие, злость, отвращение к себе и — что парадоксально — радость от того, что появился хоть какой-то прогресс в моем состоянии. Прошло не менее получаса, прежде чем я сумел успокоиться.

Я лежал на полу, всматриваясь в ненавистный потолок и размышлял. Наверное, впервые за все время с момента оглашения приговора в суде, мои мысли были ясными. Как я мог так низко пасть? Почему я допустил такое? В какой момент я опустил руки? Я же превратился в овощ. Я задумался, когда в последний раз с кем-то разговаривал, не считая коротких указаний домовому эльфу. Больше двух недель я не видел никого. Эти мысли меня ужаснули. Нужно было подумать, что можно сделать, чтобы выйти из такого состояния. Но для начала стоило переместиться в кровать, не хватало еще простудиться на полу. Я тихо позвал домового эльфа:

-Тинки!

Эльф с легким хлопком появился рядом со мной буквально через несколько секунд.

— Хозяин Драко! Что случилось? Вы ушиблись? Вам помочь? — громко начал причитать он.

— Тише, Тинки, не ори! Помоги мне переместиться на кровать, — спокойствие покидало меня. Над этим тоже следовало бы поработать.

Эльф с помощью своей магии отлевитировал меня в постель. Заботливо укрыл одеялом, поправил подушку и украдкой смахнул слезу со своей щеки. Это было неожиданно.

— Тинки, что случилось? — встревоженно спросил я, решив, что что-то произошло с мамой.

— Молодой хозяин болеет. Он так несчастен. Тинки очень хотел бы помочь хозяину выздороветь. И хозяйка с каждым днем все грустнее. Тинки думал, что после того, как злой маг покинет эти места, в мире снова будет счастье, а хозяевам плохо, — эльф смотрел на меня такими искренними глазами, что мне стало даже как-то не по себе.

— Не реви. Все наладится, только... нужно прилагать хоть какие-нибудь усилия, — перефразировал я слова из своего сна.

— Хозяин, Тинки все сделает, только скажите что! — с жаром сказал мне эльф.

— Сейчас просто иди спать, утром я тебя позову. И не говори хозяйке, что ты приходил ко мне ночью. Понял?

— Конечно, хозяин Драко! Спокойной ночи, — с этими словами эльф исчез.

Я попробовал повернуться на бок — очень больно. Как же это получилось во сне? И почему вообще мне приснилось такое сегодня? Ведь в последнее время все мои запутанные мысли сводились к тому, что мое бесполезное существование пора было прекращать раз и навсегда. А оказывается, в глубине души я все еще хотел жить. Это было открытием для меня, и просто отмахнуться я теперь не мог.

До утра я проспал безо всяких сновидений.

Утро встретило меня хмурыми серыми тучами. Но ведь никто и не говорил, что будет легко.

Вызвав эльфа, я велел ему подать мне зеркало и сперва испугался того человека, которого я там увидел. Растрепанные волосы, выпирающие скулы из-за неестественной худобы, глаза без искры жизни. И это я… Драко Малфой, который раньше всегда выглядел изысканно. Как давно я последний раз смотрелся в зеркало?

— Тинки, расчеши мне волосы, — тихо попросил я.

— С радостью, хозяин, — восторженно закричал эльф.

— Тише! — рявкнул я на него.

— Тинки просто ужасно счастлив, что молодой хозяин Драко чувствует себя лучше, — прошептал эльф с идиотской улыбкой на лице.

Странные существа. Радуются непонятно чему, грустят о хозяевах, как о себе. Может, не зря Грейнджер взялась их защищать? Что-то в них было.

Пока я размышлял, Тинки бережно расчесал мне волосы. Неприятно было осознавать, что без него я бы не справился даже с такой примитивной задачей.

— Спасибо, Тинки. А теперь иди и позови сюда хозяйку, я хочу с ней поговорить, — Тинки кивнул и исчез с легким хлопком.

Мама влетела в комнату через две минуты, будто я тут умирал.

Она изменилась. От гордой осанки не осталось и следа, изысканную прическу сменил неаккуратный пучок, а вместо элегантной светлой мантии, которые она раньше предпочитала носить в первой половине дня, на ней была надета темно-серая, подчеркивающая и чрезмерную бледность кожи, и синяки под глазами. К тому же было заметно, что мама и сама сильно похудела. Что же я наделал?! Как я мог оставить ее наедине со всеми проблемами?

— Драко, здравствуй. Как ты себя чувствуешь, милый? Ты хотел меня видеть? — взволновано спросила она.

— Доброе утро, мама. Мне уже немного лучше. Прости меня, мама, что я замкнулся в себе. Я запутался, но постараюсь что-то сделать с этим состоянием. Как ты?

— Я… — она замешкалась, — в порядке, дорогой. Я так волнуюсь за тебя. Может быть, вызвать колдомедиков, чтобы они осмотрели тебя?

— Не надо, мама. Ты же знаешь, что без дорогостоящего лечения я не встану на ноги, а у нас нет ни денег, ни возможности их заработать. А когда возможность появится, может быть уже поздно. Такие серьезные травмы позвоночника не так просто лечить даже в магическом мире, мне же колдомедики все объяснили. Нужно было сразу после получения травмы применять сложные исцеляющие заклинания, а я пролежал несколько часов без помощи. А теперь мне могут помочь только редкие и сложные зелья, «Костеростом» тут не обойтись, — я видел, как ее глаза наполняются слезами, но мне нужно было объяснить ей все сейчас (раз уж не удосужился сделать это раньше, отговариваясь пустыми словами «разберусь сам»), так будет легче потом. — Мне бы только волшебную палочку. Она же мне разрешена, не было в приговоре полноценного запрета колдовать. У нас есть деньги на новую палочку?

— Найдем, милый, когда у тебя появятся силы на магию. Я напишу своим старым знакомым во Францию, они нам помогут немного. Да и у меня есть немного сбережений, я хранила их дома на случай побега, но потом поняла, что нам не сбежать, да и отец твой не хотел такого…

— Я знаю, мама. Ладно. Пока что я буду набираться сил и постараюсь научиться сидеть хотя бы несколько часов в день. А потом уже поговорим о волшебной палочке. — Я решил сменить тему: — От отца нет новостей?

— Нет, — мама вздохнула, — полторы недели назад он прислал письмо, но там ничего нового. Твой отец совершенно оторвался от реальности… Тебе правда лучше, сынок?

— Да, мама, — я через силу улыбнулся, стараясь не думать, насколько замученным выгляжу. — Я постараюсь прийти в себя.

Мама одарила меня ответной улыбкой, робкой и неуверенной, но все же искренней.

— Отдыхай, не буду тебе мешать, — она поправила мое одеяло. — Позови, если что-то будет нужно.

Я только кивнул в ответ. Было стыдно. Страшно было даже подумать, что бы с ней стало, если бы я решился лишить себя жизни…

С того дня я начал ежедневные тренировки. Мой персональный ад. Сначала не удавалось даже сесть, ведь я сильно забросил себя. Я учился поворачиваться на бок. Днями, ночами. Я рыдал от бессилия, когда ничего не получалось, и радовался как ребенок, когда появились малейшие успехи.

Сон стал единственным времяпровождением без боли. И сновидения изменились. Теперь я часто видел во сне города, изображения которых я видел в книгах или газетах, и уже знакомые мне: Хогвартс, с его высокими шпилями башен, аккуратные дома Хогсмида, поля, которые раскинулись недалеко от Малфой-мэнора, море с безлюдным песчаным пляжем… Я беззаботно бродил по этим местам, не чувствуя ни капли боли, ощущая себя полностью свободным. Это было здорово. Только послевкусие таких снов жестоко било по эмоциям. Реальность вторгалась в мой волшебный мир свободы очередной порцией боли и осознанием, что я все так же прикован к кровати. Но теперь я пытался это изменить, и так жить было легче.

* * *

Спустя год моего заключения в поместье, а также в собственном теле, я мог сидеть по два часа в день. Начинал я с минуты, так что теперь я даже гордился собой в какой-то мере. Все еще подверженный депрессиям, я часто впадал в беспричинную грусть, но я научился с этим бороться. Такие странные, сумасшедшие сны, как в переломный момент моей жизни, больше мне не снились, значит, видимо, я хорошо держался.

Когда я научился оставаться в сидячем положении четыре часа, я решился попросить маму купить мне новую волшебную палочку и отнести ее в Министерство, чтобы они установили контроль над ней. Там сначала не хотели ничего делать, ссылаясь на то, что такому, как я, все равно не удастся колдовать, но мама уговорила их.

Через неделю после того, как я повторно озвучил ей свою просьбу, у меня в руке оказалась новая волшебная палочка. Рукоятка привычно холодила ладонь. Я почувствовал давно забытое ощущение силы. В последний раз я держал волшебную палочку больше года назад, так что сейчас моя рука слегка подрагивала от волнения.

— Акцио перо! — рискнул я произнести первое заклинание за последние пятнадцать месяцев.

Ничего не произошло. Я попробовал еще несколько раз — результат остался таким же. Кроме того, я почувствовал, как накатила усталость, и боль с удвоенной силой запульсировала в спине (ног я по-прежнему не чувствовал вообще). Радость сменилась разочарованием. В сердцах я кинул волшебную палочку на пол и укрылся одеялом с головой. Злость на себя и весь мир заволокла сознание. Я зажмурил глаза так сильно, что увидел разноцветные пятна. Ярость уже кипела в груди и требовала выхода наружу, а все что я мог — это громко закричать. Но мне не хотелось кричать или снова, словно маленький, лить слезы. Единственное, что я придумал — глубоко дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох… Это помогло. Я немного успокоился и уснул.

Мне снилось, как я колдую, разноцветные лучи вырывались из моей волшебной палочки и устремлялись высоко в небо. Было легко и так естественно творить магию. Я бежал к дому и продолжал сыпать заклинаниями во все стороны. Красный луч ударился о дерево, оно начало падать, я запаниковал и застыл, как каменное изваяние. Дерево придавило меня своими громадными ветками, и я оказался обездвижен. В ужасе я закричал...

И проснулся.

Меня всего трясло, как в лихорадке. Неужели я снова возвращался ко времени, когда меня до изнеможения мучили кошмары? Нет… Нет! Я не хотел этого. Я столько всего пережил за последние полгода. Значительно продвинулся вперед, приложив колоссальные усилия, и теперь никак не мог отступить. У меня не было такого права.

Я вытер одинокую слезу тыльной стороной ладони, глубоко вздохнул и приступил к ежедневной тренировке. А волшебная палочка никуда не денется. Я не мог лишиться магии! Возможно, дело было в том, что не я сам выбирал палочку, потому она не хочет меня слушаться. А может быть, я просто отвык творить заклинания. Я решил попробовать еще раз через неделю. А потом еще раз, и еще, до тех пор, пока не получится хоть что-то.

Сначала не получалось ничего. Попытки колдовать отнимали больше сил, чем остальные мои тренировки. Но занять себя все равно было больше нечем. Хотя в свободное время я больше не разглядывал окно или потолок, а читал. Библиотека мэнора была огромной, так что в выборе меня ничто не ограничивало.

Через три месяца я сумел призвать к себе пергамент заклинанием Акцио и отлевитировать перо с помощью Вингардиум Левиоса. Палочка все еще плохо слушалась меня, и колдовать что-то посерьезнее я не мог. Но какого-то успеха я все же добился.

* * *

Спустя два года с начала моего заключения я окончательно смирился со своим положением. Тинки, мой домовой эльф, стал замечательным помощником в решении тех вопросов, которые мне были не под силу.

Я по-прежнему жил с постоянными болями. И это не было легко. Боль — это не то, к чему можно легко привыкнуть. Но можно постараться смириться, как с неизбежным, и терпеть. Случались срывы, когда боль усиливалась или спокойствия не хватало, но без этого не обойтись в таком состоянии.

Я придумал, как мне перемещаться по дому, потому что постоянно сидеть в одном и том же помещении было ужасно. Пересаживался на кресло, благо, руки уже стали сильными (хорошо еще, что один из подлокотников поднимался вверх), а эльф левитировал его туда, куда я хотел. Собственных магических сил мне не хватало, чтобы левитировать кресло, а значит, и самого себя, но заклинание «Локомотор кресло» я уже освоил, хоть и не мог долго его поддерживать. Таким образом я «летал» по всему дому. Жаль, что нельзя было выйти на улицу — на дверях стояли следящие чары Министерства, но мне оставалось потерпеть не так долго до того времени, когда их уберут.

Кроме Тинки, я постоянно общался с мамой. Ежедневные беседы шли на пользу нам обоим. Мама заметно похорошела. Она вернулась к привычному мне образу элегантной женщины, и все чаще можно было услышать ее смех. Но вот больше общаться ни с кем не удавалось. Казалось, о семье Малфоев все забыли или обходили стороной, поскольку было не престижно иметь дело с проигравшими. Или, скорее, зазорно — с бывшими Пожирателями...

Дни последнего года заключения дома были скучны и однообразны, полны одиночества, скуки и невеселых размышлений о будущем. Мысли тесно переплелись с сомнениями и страхом. Вопрос «что будет дальше?» все больше мешал сохранению спокойствия и приводил к постоянным срывам и странным, порою даже страшным снам.

Казалось, этот последний год заточения никогда не закончится. Но все проходит, прошел и он.

Мы больше не враги с тобой.

Так странно, непривычно.

Пусть канул в прошлое наш бой,

Но есть еще мой личный.

Нежданной встрече даже рад,

Хоть не мечтал об этом.

Но твой открытый чистый взгляд

Наполнил день мой светом.

 

Сегодня был особенный день. Двадцать шестое мая две тысячи первого года. День, когда Министерство должно было снять следящие чары с Малфой-мэнора, и я мог быть свободен. Всю ночь у меня не получалось уснуть, я лежал, представляя, как окажусь на тех живописных полях за поместьем, которые так часто видел во сне. Наблюдая, как красная полоса рассвета растворяет темноту неба, я думал о том, что я не самый счастливый в этом мире, но и не самый несчастный. Заря наполняла меня надеждой и верой в то, что даже после самых темных времен должен прийти свет.

В восемь утра Тинки уже помог мне переместиться в гостиную. Министерские работники должны были появиться около десяти, но находиться в своей комнате я больше не мог. Нервы были на пределе, я решил отвлечься, устроившись на диване с очередной книгой. И время побежало немного быстрее.

В одиннадцать часов раздражение достигло своего пика, книга улетела в дальний угол комнаты, а я, сцепив зубы и сжав кулаки, чтобы не швырнуть что-нибудь еще, переместился поближе к окну, откуда была видна каменная дорожка, ведущая к дому. С обеих сторон ее украшали низкие кусты и небольшие пестрые цветочные клумбы. Когда-то они были очень ухожены, но сейчас их предоставили самим себе, поэтому они стали больше похожи на цветные клочки бумаги, хаотично разбросанные ветром по зеленому травяному ковру. Не меньше часа я гипнотизировал взглядом эти пестрые островки. Настроение исчезло напрочь, развеселить меня могла только новость о том, что работники Министерства, которых я так ждал, утопились из-за осознания того, что не умеют выполнять свою работу вовремя. Да и то сомнительное счастье, ведь главное, что я так и не оказался там, где так хотел быть.

Когда они все же появились, я едва сдерживал себя, чтобы не перейти на крик. Два коренастых волшебника в зеленых мантиях зашли в гостиную и, бегло оглядев интерьер, уселись на диван.

— Итак, мистер Драко Малфой, — пробасил темноволосый маг с аккуратной бородкой — вероятно, он был главным, держался он увереннее своего светловолосого напарника, который то и дело нервно поглядывал на дверь, будто ему было неловко находиться здесь, — с сегодняшнего дня вы можете покидать пределы этого дома, однако не забывайте, что вы все равно остаетесь под особым контролем Министерства. Настоятельно рекомендую вам не делать глупостей и придерживаться законов. Теперь вас не защитит влиятельный родственник или еще кто, так что думайте, прежде чем делать что-то, а не то окажетесь в соседней камере с вашим отцом. Хотя, да, — он переглянулся с рядом сидящим блондином и усмехнулся, — вам в таком состоянии трудно будет глупить. Ну да ладно, а теперь к делу.

— Да, я вас понял, но... — начал говорить я, но, не дожидаясь моего ответа, оба мага поднялись с дивана и последовали на улицу.

Я остался один в комнате. Да, мило пообщались, ничего не скажешь. Идиоты. Ярость бушевала во мне так, что разболелась голова. Я начал свою любимую практику расслабления: вдох-выдох, вдох-выдох…

Светловолосый волшебник вернулся через пять минут и, пробормотав что-то вроде: “Теперь вам уже можно выходить, если, конечно, сумеете”, тут же покинул наш дом спешным шагом.

Мама как раз заходила в гостиную и услышала последнюю фразу. Она быстро подошла ко мне, сжала мою руку, заглянула в глаза и улыбнулась:

— Как ты тут? Не обращай на них внимания, сынок. Все будет хорошо.

Я только натянуто улыбнулся в ответ. Не хотелось говорить с ней сейчас.

— Тинки! — слишком громко позвал я. Эльф тут же появился и молча уставился на меня, поджав уши. — Помоги мне переместиться на улицу. Я скажу, куда надо идти. И не смей произносить ни слова!

Эльф все так же молча кивнул, он уже знал, что спорить с нервным хозяином — себе дороже. Интересно, не жалел ли он, что согласился ухаживать за мной? Он щелкнул пальцами, мое кресло мягко взлетело на небольшую высоту, и я «полетел» на свежий воздух.

Через пятнадцать минут я уже любовался видом прекрасного цветущего поля. Как это было красиво, даже лучше, чем в моих снах. Воздух был наполнен теплом и легким ароматом трав, которые колыхались от легкого ветерка, будто передо мной плескалось море с неспешными волнами. Этот вид дарил спокойствие и побуждал к размышлениям. И я думал. Обо всем подряд. О прошлом, будущем, о возможностях и перспективах, обо всем, что заботило меня на сегодняшний день… Я не знал, что дальше делать со своей жизнью.

* * *

В начале августа, вдоволь насмотревшись на окрестные пейзажи, я решил съездить в Хогсмид, почтить память одного важного для меня человека — профессора Северуса Снейпа. Я решил таким образом попрощаться с прошлым и начать новую жизнь. Профессор очень много для меня значил, был наставником и оказывал негласную поддержку, даже убил за меня, по сути спасая этим от неминуемой смерти, потому что я бы так и не смог выпустить смертельное заклятие в директора Дамблдора, а Лорд однозначно наказал бы потом за слабость.

К счастью для меня, в волшебном мире несколько лет назад произошли небольшие изменения. Министерство взяло прямой курс на усиление мер соблюдения Статута о секретности, поскольку маглы развивали свой мир с невероятной скоростью и неосторожную аппарацию из большинства городов, как писал «Пророк», теперь могли засечь своими «видеокамерами». Поэтому год назад, ко всему прочему, было принято решение запустить Хогвартс-экспресс в качестве регулярного поезда для всех волшебников, которые хотели посетить Хогсмид или другие места вблизи Хогвартса, не привлекая излишнего внимания маглов своим внезапным исчезновением или появлением. Не сказать, что маршрут пользовался огромной популярностью, но все же раз в день в одиннадцать утра состав Хогвартс-экспресса отправлялся со станции. Так что мне предстояла привычная поездка на поезде, что было хорошо, потому что аппарировать на такие большие расстояния я бы не рискнул.

Я отправил Тинки на вокзал Кингс-Кросс искать укромный уголок, куда он мог бы меня аппарировать, а сам принялся собираться и одеваться. Недолго думая, я надел серую неприметную мантию, чтобы не бросаться в глаза. Лишнее внимание привлекать не было желания. Но все же я хотел поехать именно на поезде, как раньше.

Аппарация была ужасной. Казалось, что меня вывернули наизнанку, прежде чем я оказался в месте назначения. Боль была просто невыносимой и не проходила в течение получаса, меня даже тошнило от нее, и я пообещал себе, что буду прибегать к такому способу перемещения как можно реже, пока не стану сильнее.

Оказавшись в купе Хогвартс-экспресса, я вздохнул с облегчением. Путешествие сюда было не из легких, да и волшебники все же пялились на меня, что ужасно раздражало. Эльф помог мне устроиться поудобней и аппарировал домой, я хотел ехать в одиночестве.

Однако моим планам было не суждено сбыться, потому что через несколько минут дверь купе распахнулась и кто-то вошел внутрь. Я уже набрал в легкие побольше воздуха, чтобы выразить свое недовольство присутствием попутчика и попросить его перейти в другое купе, поднял взгляд на вошедшего и замер, так и не сумев произнести ни звука. Передо мной стояла Гермиона Грейнджер.

Увидев и узнав меня, она остановилась, и между нами повисла неловкая тишина.

— Привет, Грейнджер, — все же сумел произнести я ровным голосом.

— Здравствуй, Малфой, — настороженно ответила она, немного помедлила, будто сомневаясь, и все же села на место напротив меня.

Поезд тронулся, и Грейнджер с непроницаемым выражением лица уставилась в окно. Мне было неудобно рядом с ней. Хотя нельзя сказать, что видеть ее было неприятно, скорее непривычно. Я незаметно присмотрелся к ней. Казалось, за три с половиной года она совсем не изменилась: те же кудрявые непослушные волосы, те же карие глаза с оттенком грусти, тот же голос (только в последнюю нашу встречу в нем слышалась глухая тоска). Темно-синяя мантия подчеркивала ее неизменную стройность.

— Давно не виделись, — тихо произнес я.

Она перевела взгляд от окна на меня.

— Да, давно, — согласилась она.

— Я не ожидал встретить в Хогвартс-экспрессе героиню войны.

Грейнджер поморщилась, будто ей неприятно было слышать мое замечание о войне.

— Я тоже не ожидала такой встречи, — сухо сказала она, пожав плечами.

— Не стоило мне упоминать о войне. Извини, — я уже пожалел, что вообще заговорил с ней.

Она уставилась на меня:

— А ты изменился. Раньше ты ни за что бы не извинился, да еще и передо мной.

— Я давно изменил свои взгляды на мир, Грейнджер, гораздо раньше, чем ты думаешь, — твердо сказал я.

Она изогнула бровь в удивлении:

— Правда? Очень сомневаюсь в искренности твоих слов.

— Но ты же помогла мне тогда, разве не потому, что больше не видела во мне врага? — спросил я, мне не нравился ход этой беседы.

— Я помогла только потому, что не хотела, чтобы на моей совести была чья-то смерть. И потом, в тот момент я не считала, что твои мучения принесли бы кому-то пользу, я вообще не люблю, когда окружающим плохо, — с вызовом ответила она.

— Не считала? То есть тогда ты меня пожалела, а сейчас тебе кажется, что лучше бы я там и остался под каменными глыбами? — раздраженно спросил я.

— Нет, я не жалею о помощи тебе, — ее тон был спокойным и уверенным.

— А я иногда жалею! — почти прокричал я.

— Малфой, не ори! Ты хотел умереть тогда? И что же тебе помешало? Каждый там хотел выжить, каждый! — она и сама уже почти кричала. — Или тебя задело, что тебя спасла маглорожденная?!

— Да нет же! Это здесь совсем ни при чем, — мне стало даже как-то обидно, хотя она имела полное право так считать. Я решил объясниться. — Ты не понимаешь. Я не так выразился. Я... благодарен за помощь, у меня не было возможности это тебе сказать, но… Я правда благодарен, — слова давались нелегко, но я должен был их высказать, раз представился такой случай. Я заглянул ей в глаза. — Но бывает, что я и правда думаю — лучше бы тогда для меня все закончилось.

— Не мели чушь, Малфой. Я знаю, ты просидел под домашним арестом несколько лет, но это не повод строить из себя великого мученика, — сказала она.

— Да, это не повод, разумеется, — я рефлекторно дернул рукой, в которой до сих пор держал билет на поезд, он выскользнул и приземлился на диванчик, рядом с Грейнджер.

Она заметила его и, указав кивком головы в сторону, где он лежал, произнесла:

— У тебя что-то упало, подбери. Или это ты в меня решил швырнуть?

— Нет, я нечаянно. Подай, пожалуйста, — я протянул руку в ее сторону.

Грейнджер посмотрела на меня прищуренными глазами, словно пытаясь понять, нет ли подвоха в моих словах.

— Знаешь что, забери сам, пожалуйста, — с нажимом на последнее слово сказала она и отвернулась к окну.

Я вздохнул. Достал волшебную палочку и прошептал:

— Вингардиум Левиоса! — билет плавно поплыл по воздуху ко мне. Я поморщился, колдовство по-прежнему отбирало больше сил, чем должно было, а мне ведь еще предстояло колдовать в Хогсмиде. Спина изрядно болела, но я не хотел ложиться в присутствии Грейнджер.

— Без магии не обойтись, да, Малфой? Даже в такой ерунде? — хмыкнула она.

— Теперь не обойтись, — тихо сказал я.

Она ничего мне не ответила, и снова повисла неловкая тишина. Поезд неожиданно резко дернулся, и я, не успев ни за что ухватиться, упал на пол. Вот только этого сейчас не хватало. Спину пронзила резкая боль. Нужно было срочно повернуться и подтянуться на руках, но не получалось. Я поморщился. Вот черт!

— Малфой, ты в порядке? Вставай! — неуверенно проговорила Грейнджер.

Я стиснул зубы. Мне ужасно не хотелось, чтобы она видела меня таким.

— Малфой, что случилось? — снова обратилась она ко мне, и я понял, что отвертеться не получится.

— Я не могу подняться, — едва слышно сказал я.

— Ты ушибся, да?

— Дело не в этом… — я вздохнул и зажмурил глаза, мне удалось подобрать нужные слова: — Я не чувствую ног уже больше трех лет, и у меня болит позвоночник. Поможешь мне сесть? — как же стыдно было говорить об этом.

Гермиона порывисто вздохнула и кинулась мне помогать. Подала мне руку и с помощью заклинания левитации аккуратно усадила обратно на диван.

— Так ты не ходишь? — она была удивлена и ошарашена. — Редко такое увидишь в мире волшебников, тут с переломами и травмами справляются лучше, чем маглы.

— Это если сразу получить помощь, а если ты Пожиратель Смерти, тебе не полагается такая роскошь, — с горечью проговорил я.

— Это из-за этого ты заявил, что не хочешь жить временами, да? Почему ты сразу мне не сказал? — голос ее звучал теперь менее враждебно, даже как-то мягко.

— Мне не нужна жалость! — отрезал я.

— Неужели колдомедики отказали тебе в лечении? — с нотками негодования произнесла она.

— Они оказали мне первую помощь. А дальше, как я понял, им было приказано ждать суда. Суд постановил забрать у нашей семьи все деньги, потому теперь лечение невозможно. Зелье, которое могло бы помочь мне тогда, очень сложное и стоит крайне дорого, к тому же заказывать его надо во Франции через Министерство. Когда колдомедики отвезли меня домой, один из них намекнул, что Министерство не заинтересовано в моем лечении, потому даже если я обращусь к ним за помощью, я ее не получу. Вот и все.

— Я… даже не знаю, что сказать, — немного растерянно сказала Грейнджер. — Они не правы.

Я пожал плечами:

— Победителей не судят. Они посчитали, что такое наказание будет для меня в самый раз. Я и не ожидал, что меня простят со слезами умиления на глазах.

— Но...

— Не надо больше об этом, Грейнджер, — перебил ее я. — Забудь.

Она опустила голову, пожала плечами и снова посмотрела на меня.

— Так как ты здесь оказался, Малфой? — решила она сменить тему.

— Еду в Хогсмид, как ты уже могла догадаться, — она нахмурилась, конечно, это не то, что она хотела от меня услышать. — Если серьезно, я хотел посетить Визжащую Хижину и почтить память профессора Снейпа. Он много для меня значил.

— Да, профессор оказался едва ли не самым храбрым из нас всех. Ты хочешь почтить его память?.. Ты ведь знаешь, что он на самом деле противостоял Волдеморту?

— Разумеется, Грейнджер. Я не могу ходить, и я провел под домашним арестом три года, но я не разучился читать, газеты о нем многое написали. Поттер дал исчерпывающее интервью о подвигах профессора Снейпа, — я сделал небольшую паузу, раздумывая, стоит ли объяснять подробнее. Немного поколебавшись, я решил, что хуже не будет, если я скажу то, что думаю. — Если бы я раньше узнал, на какой стороне он сражается, возможно, я бы вдохновился его примером и нашел бы в себе смелость помогать вашей стороне.

— Малфой, ты серьезно? А как же убеждения о чистокровности? — судя по вопросам, она мне не поверила.

— Эти убеждения для меня давно перестали быть главенствующими. Лорд был не прав. Да и не думаю, что он сам считал это важным. Он просто хотел власти и был больным психом.

— Удивительно это слышать от тебя, — сказала Грейнджер.

Я снова пожал плечами — добавить мне было нечего.

Остаток пути мы проехали в тишине. Когда поезд прибыл в Хогсмид, Гермиона снова обратилась ко мне:

— Тебе помочь выйти на станцию?

— Я позову домашнего эльфа, он отлевитирует меня, — соврал я.

— Как знаешь, — сказала она и вышла из купе.

Я увеличил ранее уменьшенное заклинанием кресло и перебрался на него. Бросил взгляд на диван, на котором до этого сидела Грейнджер, и увидел в углу черную кофту, которая раньше была переброшена через ее сумочку. Видимо, Гермиона не заметила, что кофта соскользнула и осталась лежать в вагоне. Я подобрал ее, глубоко вздохнул, вытащил из кармана мантии волшебную палочку, направил на кресло, на котором сидел, и произнес заклинание:

— Локомотор кресло! — непросто было управлять тем, на чем сидишь. Кресло то слишком поднималось вверх, то виляло в сторону, то со стуком приземлялось на пол.

Кое-как я все-таки выбрался из вагона. Грейнджер уже была в самом конце перрона. Я закричал:

— Грейнджер, стой! — она обернулась. — Ты забыла в вагоне, — я помахал зажатой в руке кофтой, и Гермиона пошла обратно в мою сторону. Я снова направил палочку на кресло и тоже стал перемещаться ближе к ней.

— Так вот как ты на самом деле передвигаешься. Выглядишь усталым.

— Тебе показалось, — опять соврал я. Какое ей было дело до меня?

— Тебе виднее… Спасибо, — сказала она, забирая свою кофту.

— А сама ты зачем сюда приехала? — спросил я, вспомнив, что еще с начала разговора хотел поинтересоваться.

— Я в Хогвартс приехала.

— Ясно, — ответил я, хоть на самом деле ничего не было ясно, но раз она не хотела говорить, то настаивать причин не было. — Тогда... пока, Грейнджер.

— До свидания, Малфой, — ответила она, развернулась и быстро пошла к выходу станции.

Я немного подождал, полюбовался так давно виденными пейзажами и затем направился в Хогсмид к Визжащей Хижине. Путь предстоял долгий и трудный.

Около здания лежали цветы и висела табличка, которая гласила, что здесь погиб герой войны Северус Снейп. Я наколдовал свой небольшой цветок и положил его рядом с остальными. Перебирая в памяти воспоминания, связанные с этим неординарным человеком, я удивлялся, как профессор жил с таким грузом и смог сыграть едва ли не решающую роль в исходе войны. А еще в очередной раз понял, что я был слабаком, ведь многое можно было сделать по-другому, лучше. Но тогда я этого, конечно же, не осознавал.

Я просидел около Хижины несколько часов, размышляя о прошлом и будущем. Я пытался представить, что буду делать для изменения ситуации, когда встану завтра утром, но ничего не приходило на ум. Казалось, я попал в ловушку, из которой не было выхода. А еще я размышлял о Грейнджер. Она так и не рассказала ничего о себе. А было интересно, как сложилась ее жизнь. Ясно было только одно: война оставила неизгладимый след в ее душе, и этот след, кажется, все еще мешал ей нормально жить.

Когда на улице стемнело, я уже был практически без сил, так что я отправился в «Три метлы». Отдохнув несколько часов в предоставленной мне комнате и заглушив боль в спине флакончиком обезболивающего зелья, которое мне предусмотрительно упаковал с собой эльф, я решил спуститься вниз и вспомнить времена учебы в Хогвартсе — выпить сливочного пива. Или лучше — огневиски.

Судьба не хотела оставлять меня одного в этот день, так что мое уединение вскоре снова было нарушено — в помещение зашла Грейнджер. Второй раз за день пересечься с ней было уже даже смешно. Она заметила меня, кивнула и села за соседний столик. Попросила принести ей ужин и задумалась о чем-то своем. Затем, слегка кивнув каким-то своим мыслям, встала и устроилась на стул напротив меня за моим столиком.

— Ты все-таки выглядишь усталым, может, тебе нужна помощь? — сказала она вместо приветствия.

— А тебе противно смотреть, Грейнджер? — съязвил я зачем-то. — Мне не нужна помощь.

— Ладно, все понятно. Тогда я пойду, — она встала.

— Нет, не уходи, посиди тут, — попросил я внезапно для самого себя. Это все чертов огневиски.

Она вздохнула и села обратно.

— Если ты перестанешь вести себя как дикобраз, — отрезала она, буравя меня взглядом — в этот момент ей принесли ужин, и я заказал нам по стаканчику огневиски. Мне сейчас без дополнительной порции алкоголя было никак.

— Хорошо, только на этот вечер я сменю биологический вид. Буду, к примеру, котом. Или тебя устраивают только безобидные травоядные?

— Меня устраивают люди.

— Хорошо, буду человеком. Но только сегодня.

Она хмыкнула и покачала головой.

— А характер у тебя такой же мерзкий. Но в остальном ты все же не такой, как раньше.

— Да, теперь я не бегаю, — с сарказмом сказал я.

— Перестань, я не об этом. Я думала о том, что ты сказал мне в поезде, что если бы знал Снейпа лучше, то был бы, хм... храбрее. Ты серьезно это говорил? — спросила она.

— Абсолютно. Я мог что-то делать, когда понял, как я заблуждался в Лорде, мог пойти к Дамблдору хотя бы, передавать какую-то информацию вам, мог пытаться объяснить другим, что они неправы. Но я ничего этого не сделал. Вместо этого я искал себе оправдания, пытался найти подтверждения правоты серого гада, а потом и просто перестал вообще что-либо замечать. Я боялся. За свою жизнь и жизнь родителей… — я замолчал, это все звучало как жалкие оправдания.

— Уже ничего не изменишь. Когда именно ты поменял свои взгляды на жизнь?

— Довольно скоро после того, как принял метку. Все, что творили другие Пожиратели, было отвратительно. Я жил в кошмаре. А потом я начал наблюдать за вами более пристально. Вы были будто из другого мира. Я еще долго сомневался в вашей правоте, но в конце концов это стало неоспоримо.

— Хм… Понятно, — она ненадолго задумалась. — Не думала, что когда-то буду более-менее нормально с тобой разговаривать. Ты меня удивил, Малфой.

— Сюрприз… — вяло промямлил я.

— Ты стал более искренним, — сказала Гермиона.

— Наверное, это потому, что в глубине души я чувствую себя обязанным тебе. Вы спасли меня. И у меня давно не было подходящего собеседника, чтобы выговориться, — сказал я вслух, а про себя добавил: «Или виной всему выпитый огневиски».

— Ты мне не обязан. Это была ответная услуга. Ты ведь не сдал Гарри тогда… — она вздрогнула.

— Страшно вспоминать о том времени, да?

— Да. Слишком плохие воспоминания, — она слегка поморщилась.

Мне оказалось интересно с ней беседовать. Опьянение немного расслабило, общие плохие воспоминания давали возможность понять друг друга, похоже, нам обоим хотелось поговорить.

— Так зачем тогда приехала? — с удивлением спросил я. — Тут все напоминает о войне.

— Какая тебе разница, зачем я приехала?

— Да просто любопытно. Мы же, вроде бы как, больше не враги, да? — не думаю, что она стала бы вообще со мной разговаривать, будь я все еще ей противен.

Она направила на меня сосредоточенный взгляд карих глаз, будто пыталась прочесть мысли.

— Не враги. Просто странно это, — она притихла, а потом вздохнула и продолжила, — я сомневалась, стоит ли сюда ехать. Но профессор… то есть директор Макгонагалл очень просила. Она хочет, чтобы я преподавала трансфигурацию с нового учебного года.

— Преподавала? Не рановато ли тебе? — с удивлением спросил я.

— В самый раз, — ответила Гермиона невозмутимо. — Седьмой курс я закончила экстерном, сдала ЖАБА в Министерстве, они не смогли мне отказать, и уехала во Францию, где училась больше года у одного известного мага, специализирующегося на трансфигурации и чарах. Так что я без проблем могу преподавать.

— Ничего себе, Грейнджер, — пораженно сказал я. — У тебя столько возможностей для работы, а ты приехала в Хогвартс? Да тебе, небось, и не обязательно работать, денег-то у героини войны немало должно быть.

— Давай не будем о богатствах. Не я виновата, что у тебя нет денег, так что не надо язвить, — вспылила Гермиона. — Я не собираюсь бездельничать, это не в моем характере.

— Да, я уже понял, — пробормотал я тихо и хмыкнул. — Я бы тоже рад не бездействовать, но передо мной закрыты все двери, в отличие от тебя. И да, я помню, что сам виноват. Я давно это понял, и не надо каждый раз об этом мне напоминать!

— Ладно, закрыли тему. Я еще не приняла окончательное решение, хотя Минерва, кхм, то есть директор Макгонагалл, очень настаивает. Она дала мне время подумать до утра. Потому я и оказалась здесь, — она обвела рукой зал, — хотела подумать вдали от стен замка.

— Я вот тоже думал, да только ничего не придумалось. Что я могу теперь, когда я в таком состоянии, да еще и всеобщий враг?

— Не преувеличивай Малфой, решение всегда можно найти.

Я покачал головой.

— Думал, мне поможет поездка сюда, но я ошибся.

— Как знать… — многозначительно проговорила Гермиона. — Может, тебе приснится решение твоих проблем. — Она, конечно, шутила, но мне было не до смеха, оба сна с ее участием оказались для меня очень значимыми. — Собственно, мне уже пора идти спать, так что я тебя оставляю, Малфой. Спасибо за беседу. Это было не так страшно, как я могла предполагать.

— Доброй ночи, Грейнджер. Может, и тебе что полезное приснится.

Она кивнула мне и быстрой походкой ушла просить для себя комнату.

Я дождался, пока она скроется на лестнице, и заказал себе еще огневиски. Странный был вечер, уникальный. Я не говорил так много с посторонним человеком уже несколько лет. Тем более удивительно, что моей собеседницей оказалась Грейнджер.

До кровати я добирался с огромным трудом. Сил уже почти не было — слишком много за день пришлось колдовать, да и действие обезболивающего зелья уже давно закончилось, так что спина, казалось, разрывалась на части. Жалко, что нельзя было принимать зелья, снимающие боль, каждый день. К ним вырабатывалось привыкание, так что со временем они бы перестали помогать. Нужно было терпеть. Хоть это так надоело… С этими мыслями я и уснул, но сновидений в эту ночь так и не видел.

Утро ворвалось в сознание резким стуком в окно. Я приоткрыл один глаз, за окном сидела сова, которая, видимо, и была источником шума. Кому я понадобился в такую рань?! Я пошарил рукой под подушкой, нащупал волшебную палочку и направил ее на окно:

— Алохомора! — рявкнул я.

Окно открылось, и маленькая рыжая сова впорхнула внутрь. Устроившись у меня на плече, она уставилась на меня своими круглыми глазами. Я осторожно отвязал от ее лапки письмо, она же нагло укусила меня за палец — видимо, обиделась, что долго пришлось ждать, пока я просыпался, — и, ухнув, вылетела в окно.

Я тихо выругался и, перевернув конверт, прочитал, кто же мне его отправил. Письмо было от Грейнджер. Я торопливо разорвал конверт и начал читать.

 

Здравствуй, Малфой!

Не знаю, приснились ли тебе ответы на твои вопросы, но у меня появилась идея. Ты жаловался, что все двери для тебя закрыты, однако есть одна дверь, которую тебе готовы распахнуть. Директор Макгонагалл готова принять тебя на седьмой курс, чтобы ты закончил учебу в Хогвартсе и сдал ЖАБА. Думаю, это очень неплохое предложение, тебе точно будет чем себя занять весь будущий год.

Если тебе это интересно, директор готова с тобой встретиться сегодня в любое время дня.

P.S. Я приняла предложение директора Макгонагалл и с первого сентября начну преподавать трансфигурацию, так что, возможно, мы еще встретимся.

Гермиона Грейнджер

 

Я ошалело уставился на письмо. Мысли все перепутались, сложно было ухватиться за что-то одно, но...

Хогвартс?

В моих руках — клочок надежды,

Что можно что-то изменить.

Порвать и выбросить как прежде?

Или тянуть за эту нить?

 

Плохо, когда судьба не оставляет тебе выбора, и все, на что ты способен самолично, это следовать туда, куда она тебя направляет. Однако принимать решение и делать выбор, когда он есть, тоже непросто.

Двадцать минут назад, когда сова постучала в мое окно, я мечтал поскорее избавиться от назойливой нахалки, чтобы вернуться обратно к своей подушке. Сейчас же сна не было ни в одном глазу. По всему выходило, что мне сегодня предстоит принять важное решение. Грейнджер неожиданно подкинула мне идею. Вообще, не ожидал я, что она мне как-то поможет, разговоры разговорами, а помощь надо заслужить.

Трижды перечитав короткое письмо, я пришел к выводу, что прямо сейчас я все равно не смогу принять правильное решение. Потому я собрался снова отправиться к Визжащей Хижине и подумать там.

Я не видел, как умирал профессор Снейп, но возле Хижины ощущал тянущую тоску. Здесь этот человек отдал свою жизнь за силы добра. Никогда бы не подумал, что он способен на такую большую игру, он провел всех, он оставался верен себе до последнего. Я восхищался его смелостью и внутренней стойкостью.

Я мысленно обратился к профессору. Что бы он мне посоветовал, если бы был рядом? Идти доучиваться в Хогвартс было немного страшно. Как там отнесутся к бывшему Пожирателю Смерти, да еще и так жалко выглядящему? Кроме того, я теперь был явно слабее остальных, а еще не ясно, справлюсь ли я с учебным процессом в таком состоянии? С другой стороны, что меня ждало, если я откажусь от предложения Макгонагалл? А почти ничего. Дом со множеством книг, многие из которых я уже прочитал, комната с уже изученным вдоль и поперек потолком, полное отсутствие каких-то увлекательных событий и невозможность роста. Но отказ сулил спокойствие и отсутствие проблем, связанных с пребыванием на людях…

Спустя час у меня уже болела голова от этих мыслей, но я наконец-то принял решение, которое, казалось, ни к чему меня не обязывало, но давало возможность выяснить побольше полезной информации. Я решил поговорить с директором Макгонагалл и попросить время на раздумья, а если она откажется мне его предоставить, я просто развернусь и уеду домой. В любом случае, пора было хоть как-то действовать.

Первым делом я вернулся в свою комнату в «Трех Метлах» и написал два письма. Одно было адресовано Минерве Макгонагалл:

 

Директор Макгонагалл!

Я получил письмо от мисс Грейнджер, в котором было сказано, что я могу поговорить сегодня с Вами по поводу продолжения моей учебы в Хогвартсе. Могу я нанести Вам визит в два часа пополудни, чтобы обсудить всевозможные вопросы?

С уважением, Драко Малфой

 

Я наспех запечатал письмо и сразу же отправил его совой. Мне не хотелось проводить в Хогвартсе лишнее время в ожидании, когда Макгонагалл соизволит меня принять.

Второе письмо — скорее даже коротенькая записка — было для Грейнджер:

 

Грейнджер!

Я уже говорил тебе, что не нуждаюсь в жалости. Но все равно благодарен за твою помощь.

Драко Малфой

 

Отправив и это письмо, я принялся искать свое обезболивающее зелье. Да, я уже злоупотреблял им, но явиться в Хогвартс, корчась от боли, было бы отвратительно.

Очень скоро раздался стук в окно, и я увидел ту же самую рыжую сову, что потревожила меня сегодня утром. В этот раз обошлось без укусов, я отвязал письмо и быстро убрал руки от мелкой птицы. Она гордо ухнула и вылетела в окно. Я немедленно распечатал письмо.

 

Мистер Малфой!

Жду Вас в два часа, как Вы и просили. Не опаздывайте, пожалуйста.

Директор Хогвартса, Минерва Макгонагалл

 

Ну что ж… Пора было собираться на встречу. Я залпом выпил обезболивающее зелье.

Ровно в два часа я, уставший от долгих перемещений, был в Хогвартсе. Он выглядел так же, как до войны. Почти ничего не напоминало о жуткой битве, унесшей множество жизней. Странно было находиться здесь. От главного входа можно было рассмотреть то место, где я чуть не погиб, лежа под завалами из тяжелых камней. Холодок невольно пробежал по моей спине. Наверное, я никогда не забуду того ужаса. Смогу ли я провести в этом месте целый год? У меня были сомнения в этом, судя по реакции тела на увиденное.

Директор Макгонагалл ждала меня в своем кабинете. Он выглядел не так, как при Дамблдоре или Снейпе, но все равно оставался узнаваемым, примерно таким, каким я его помнил. Хозяйка кабинета, как всегда облаченная в зеленую мантию, сидела за столом, на котором, к слову, царил идеальный порядок, и перебирала какие-то исписанные пергаменты. Как только я открыл дверь, она взглянула на меня бесстрастным взглядом и произнесла:

— Здравствуйте, мистер Малфой. Вы вовремя. Проходите.

Я направил свое кресло к ее столу и, дважды слегка потеряв управление и стукнувшись ножками моего «средства передвижения» об пол, приземлил его прямо около стула для посетителей. Глубоко вздохнув, я наконец-то ей ответил:

— Здравствуйте, директор Макгонагалл, — ее лицо по-прежнему было непроницаемым. Она смотрела на меня так же, как и на любого студента, как и на меня раньше, без малейшего намека на ненависть, жалость или презрение.

— Вы, я вижу, устали, пока добирались. Могу предложить вам чашку чаю, — сказала она ровным голосом.

— Нет, спасибо. Все в порядке. Я бы хотел сразу перейти к разговору.

— Хорошо, мистер Малфой. Давайте поговорим, — она отодвинула в сторону стопку пергаментов и сложила руки перед собой. — Итак, я предлагаю вам возобновить учебу и закончить седьмой курс вместе с остальными студентами-семикурсниками. Вы неглупый человек, на мой взгляд, было бы очень обидно, если бы вы не получили образования. Как считаете?

— Вы правда не против, чтобы я учился вместе со всеми? Я бывший Пожиратель, и потом, я теперь в таком состоянии, что…

— Драко, — прервала меня Макгонагалл, — вы знаете, профессор Дамблдор очень высоко ценил вас, он считал, что в вас есть потенциал, и, думаю, он был прав. Вчера мисс Грейнджер также заверила меня, что вы несколько изменились, и теперь я собственными глазами вижу, что это действительно так. Оступившиеся имеют право на второй шанс, если они действительно хотят стать лучше. Вам не будет просто, это, я надеюсь, вы понимаете. Но игра стоит свеч. А ваше состояние не должно стать помехой. Не знаю, как у вас обстоят дела с Министерством, однако, если необходимо, в переговорах с ними я могу посодействовать — напишу им письмо, и, думаю, у них не будет оснований запрещать вам посещать Хогвартс.

Не думал, что Дамблдор когда-либо заступался за меня в прошлом. Может быть, он понимал, в каком я был положении? Он определенно был более наблюдательным, чем другие. Но это осталось в прошлом, а сейчас, как я и думал, без содействия Грейнджер здесь не обошлось. В этом она тоже не изменилась — оставалась такой же великодушной.

— Директор, я благодарен за ваши слова. Знаю, что будет трудно, потому и не уверен в своем решении. Я теперь слабее других студентов, сомневаюсь, что добьюсь значительных успехов в учебе, — сказал я тихо.

— В любом случае так вы добьетесь больших результатов, чем если будете сидеть дома, — ответила мне Макгонагалл. — Однако решать вам, я не настаиваю.

— А как быть с моими перемещениями по замку? — задал я один из самых важных вопросов.

Макгонагалл задумалась, но не выглядела сильно озадаченной.

— У вас, как вижу, уже есть неплохое решение для этой задачи. Вы самостоятельно переместились из Хогсмида сюда, я права?

— Да, но это стоит серьезных затрат силы. Не знаю, смогу ли постоянно так перемещаться. Дома, как правило, меня левитирует эльф. И потом, как же правило, запрещающее колдовать в коридорах Хогвартса? — спросил я.

— Из всякого правила возможны исключения. Мистер Малфой, я предлагаю следующее: вы будете перемещаться самостоятельно, так, как вы это делаете сейчас, с помощью заклинаний, а если сильно устанете — воспользуетесь помощью эльфа. Я могу вам позволить привезти его сюда, он будет жить вместе с остальными домовыми эльфами, помогать им по мере необходимости и приходить вам на помощь, когда вы его позовете. Идет?

— Да, конечно, так было бы хорошо, — я не мог поверить, что она готова идти на уступки для меня.

— Только, Драко, учтите, что поблажек в учебе не будет. Вы станете обычным студентом, и относиться преподаватели к вам будут так же, как и к другим, — строго сказала Макгонагалл.

— Да, я понимаю. Директор, я не могу дать сейчас окончательный ответ. Мне нужно подумать. Вы дадите мне время? — спросил я.

— Несколько дней у вас есть. Сегодня вторник, пришлите мне письмо до пятницы. Это крайний срок. Каким бы ни было ваше окончательное решение, оповестите меня о нем. Договорились?

— Да, директор Макгонагалл. Спасибо, — нельзя сказать, что я был доволен таким ответом, я хотел больше времени на размышления, но и так уже было неплохо.

— Мистер Малфой, позвольте задать вам личный вопрос, — проговорила тихо Макгонагалл.

Я молча кивнул.

— Насколько плохо ваше состояние?

— Травма позвоночника. Ног я не чувствую. Зелье, возможно способное мне помочь, заказать во Франции не получится, — спокойно ответил я.

— Вы, должно быть, испытываете постоянную боль? — спросила она, глядя мне в глаза.

— Да, но я уже научился с ней жить.

— Принимаете обезболивающие зелья?

— Только в редких случаях.

— Понятно. Что ж, спасибо за честный ответ. Если вы все-таки решите возобновить здесь учебу, я попрошу мадам Помфри подумать, чем вам можно помочь. Возможно, есть какие-то зелья, которые хоть немного облегчат вашу жизнь.

— Спасибо, директор, — искренне сказал я. Говорить было больше не о чем, так что я полез в карман мантии за волшебной палочкой.

— Может, все-таки чаю? — предложила Макгонагалл.

— Нет, благодарю, мне уже пора, — отказался я, хоть мне была приятна ее забота.

— Ну тогда я попрошу сейчас запрячь повозку, и фестралы доставят вас в «Три Метлы». Вы ведь там остановились?

— Я сам доберусь... — начал я не особо уверенно.

— Мистер Малфой, я вижу, что вы устали. Не нужно отказываться от помощи, если вам ее искренне предлагают, — строго сказала Макгонагалл.

— Хорошо. Спасибо, директор, — все же сдался я, потому что действительно был уже на пределе сил.

— До свидания, мистер Малфой. Не забудьте, я жду вашего письма до пятницы, — она поднялась со своего кресла, — ожидайте возле парадного входа, повозку подадут туда.

— Спасибо, директор Макгонагалл. До свидания, — я собрал остатки сил и направил свое кресло к выходу.

Ждать мне не пришлось, когда я спустился вниз, повозка уже стояла у входа. Хорошо все-таки, что мне не нужно было самостоятельно перемещаться в Хогсмид, на это требовалась серьезная концентрация, а мне о многом хотелось подумать в пути. Предложение было таким заманчивым. Хоть на время, но это могло оживить мое однообразное существование. И кто знает, к каким результатам приведет эта авантюра? Вариантов развития событий было очень много. У меня даже разболелась голова от всех этих мыслей. Нужно было ехать домой и там уже принимать решение на свежую голову.

Я решил не ночевать здесь, а вечерним поездом отправиться в Лондон. Осталось только сообщить эльфу, чтобы ждал меня на вокзале, что я и сделал сразу же по прибытии в «Три метлы».

Оказавшись в вагоне, я безо всяких церемоний улегся на диван — сидеть больше не было никаких сил, и, как только поезд тронулся, а я убедился, что неожиданных попутчиков сегодня не будет, провалился в сон.

Мне снилась Грейнджер. Она просто сидела у окна в купе поезда и беззаботно смеялась какой-то шутке. Яркие лучи заходящего солнца бросали отблеск на ее темные волосы, и казалось, что они светятся изнутри. Отсмеявшись, она заправила прядь искрящихся волос за ухо, и явно собиралась сказать что-то…

Я проснулся от того, что движение прекратилось, поезд прибыл на вокзал Кингс-Кросс.

* * *

Уже дома я задумался над тем, что мог значить этот сон. Грейнджер никогда еще не снилась мне в таком беззаботном сне, оба раза она оказывалась в моих сновидениях в переломные моменты жизни. Было даже интересно, что же она хотела мне сказать в сегодняшнем сновидении. Хотя все это были незначительные мелочи, которые можно смело выбрасывать из головы, что я и сделал.

В вечер приезда домой я поделился последними новостями с мамой. Она, казалось, была в восторге от затеи с моей учебой в Хогвартсе. Она даже заявила, что это шанс вернуть фамилии Малфоев былое уважение, вся ее надежда была только на меня. Я не воспринял всерьез ее энтузиазм, но принял к сведению ее мнение. Она верила в меня, это дорогого стоило.

Сославшись на сильную усталость, я отправился к себе в комнату, надеясь отдохнуть и, по возможности, найти правильное решение.

Однако мне приснился странный сон, в котором я увидел самого себя.

Счастливый и беззаботный, я шел по коридору Хогвартса, держа в руке учебник по зельеварению. На душе было так легко, казалось, вот-вот должно случиться что-то очень хорошее. Я дошел до конца коридора, где рядом находились две массивные двери: одна — серого цвета, а другая — оранжевого. На обеих висели замки. Я подергал оба замка, они не открывались. Но я знал, что назад дороги не было, мне нужно попасть именно туда, куда вели двери. В поисках решения я зачем-то открыл учебник, который по-прежнему держал в руке. Из него выпал ключ и маленький конверт. Открыв последний, я обнаружил записку. Она гласила: «Не стоит бояться яркого солнца, пусть ты и просидел в темной комнате долгое время. Солнце тебя согреет. Не стоит бояться ночи, пусть ты и насмотрелся кошмаров во сне. Ночь подарит тебе отдых и придаст сил для новых свершений. Не стоит бояться себя настоящего, пусть даже ты далек от идеала. Только будучи собой, можно найти счастье. Прогони от себя страх, и поймешь, что ты способен стать лучше. У тебя уже есть все, что нужно, чтобы открыть одну из этих дверей, но ты должен понять, в какую из них хочешь войти. Не оставайся на пороге — двигайся вперед».

Это были какие-то бредовые нравоучения. Я поднял ключ, выпавший ранее из учебника. Очевидно, этим белым ключом и нужно было открыть дверь. Но какую?

Я обернулся назад в попытке найти еще подсказку. Сзади не оказалось ничего, кроме плотной завесы тумана. Я испугался и кинулся к замку на серой двери. Ключ подошел, и замок со щелчком открылся, но распахнуть дверь я не успел. Она стала прозрачной, и я увидел, что было по другую ее сторону.

Там в центре комнаты стоял одинокий черный стул, а на нем сидел мой отец в маске Пожирателя. Внезапно что-то его заинтересовало в окне слева, он приподнялся, однако как-то неуклюже дернулся и снова сел на стул. Сжал кулаки и с силой ударил себя по ногам. Затем потянулся к маске, и я увидел лицо, что скрывалось под ней. Это был не отец. Это был я, только гораздо старше! Лицо того, взрослого меня, было перекошено от злобы. Затем в комнате появился заплаканный Тинки и подошел к стулу, протягивая своему хозяину колдографию, на которой также было мое изображение; с кривой ухмылкой и безумным взглядом я кричал на какую-то пожилую женщину, замахивался на нее кулаком, а она скрючивалась, стараясь стать незаметной. Когда она отняла руки от лица, стало понятно, что тот мой образ на колдографии замахивался на маму. Сидящий на стуле взрослый я рассмотрел снимок, поднял волшебную палочку и закричал: «Авада Кедавра!» — зеленый луч ударил эльфа, и тот упал замертво.

Я резко отпрянул от двери и увидел, что мои руки были испачканы кровью, она потеками струилась по ладоням, запястьям и предплечьям, закрывая причудливым узором Черную Метку на левой руке. Я запаниковал и принялся доставать ключ из замка. Но он не поддавался.

— Нет! — закричал я так громко, как только мог. — Я не хочу сюда заходить! Я не буду таким!

Вдруг около оранжевой двери раздался стук. Я кинулся к ней и увидел, что замок, который висел на двери, лежит теперь на полу. Я потянулся к дверной ручке и приоткрыл дверь.

Эта комната сильно отличалась от предыдущей. Большие окна, занавешенные светло-зелеными шторами, пропускали яркий солнечный свет, из-за чего казалось, что все вокруг светилось. Белый ковер на полу визуально увеличивал пространство и создавал атмосферу уюта. Огромный книжный шкаф, уставленный толстенными фолиантами, соседствовал с не менее внушительным столом, который был завален пергаментами и книгами. В центре стола лежало письмо, адресованное Драко Малфою, а сразу за ним стояла рамка с колдографией, на которой какая-то девушка (лица её было не разглядеть из-за солнечных лучей) приветливо махала рукой.

Я зашел в комнату и...

...Проснулся.

Я быстро поднял ладони к лицу и облегченно вздохнул — руки были чистыми. Меня трясло, как в лихорадке. Немного успокоившись, я сел на кровати, достал волшебную палочку из-под подушки и призвал пергамент и чернильницу с пером. Дрожащей рукой я начал писать:

 

Директор Макгонагалл!

Я принял решение и хочу попросить Вас включить меня в число студентов Хогвартса. Также прошу Вас посодействовать в переговорах с Министерством Магии.

С уважением, Драко Малфой

 

Отступать было некуда, я позвал эльфа и попросил немедленно отправить это письмо в Хогвартс, а сам улегся обратно на кровать, размышляя, что же будет дальше.

Вместо ответа на следующий день я получил стандартное письмо со списком необходимых книг, которое получал каждый студент Хогвартса. Менее чем через месяц у меня начиналась учеба!

В тот же день я послал эльфа в Косой Переулок купить все, что было необходимо, и сообщил маме о своем решении. Она была рада, и это придавало мне сил. Хотя, конечно, я все равно переживал. Считал дни до первого сентября и одновременно хотел и не хотел, чтобы оно скорее наступило.

Несмотря на страх, я стал прекрасно спать. Один момент только удивлял: иногда я видел во сне Грейнджер. Она ничего не пыталась мне сказать в этих сновидениях, только иногда мелькала ненавязчивым образом на фоне общей картины сновидения. Значили ли что-то эти сны? Вряд ли. Но они однозначно не были кошмарными.

* * *

Август пролетел как одно мгновение, и вот я уже собирался уезжать в Хогвартс, место, которое должно было стать моим домом на ближайший год.

Так сложно сделать первый шаг

На неизведанную землю.

Не ясно кто твой друг, кто — враг,

Какие взгляды тут приемлют.

Да, сделан выбор непростой,

И я не поверну обратно.

Но там, в душе, идет мой бой,

И где победа — непонятно…

 

Утром первого сентября я был в плохом настроении и как минимум пять раз наорал на Тинки без особой причины. Только выпив флакон обезболивающего зелья, я немного успокоился. На Кингс-Кросс пришлось отправиться заранее, чтобы не привлекать к себе слишком много внимания и как можно незаметнее сесть в Хогвартс-экспресс.

Перрон все равно был уже заполнен множеством студентов и их сопровождающих, так что моя затея попасть в вагон незамеченным с треском провалилась. Я, как всегда, сделал глубокий вдох и «полетел» по платформе в сторону поезда. Боковым зрением я отмечал, что многие на меня глазели, а некоторые дети показывали пальцами. Я стиснул зубы. Да, это было неприятно, но я должен был научиться терпению, если собирался провести свою жизнь не в пустыне, а в обществе людей. Магов. Кое-что я смог узнать о том, как ведут себя с такими, как я, маглы, и это «кое-что» добавило в мою копилку ненависти к собственным прошлым заблуждениям.

Маглы относились бы ко мне, как к равному...

Забравшись в первый вагон, я переместился в первое же купе и устроился на диванчике поближе к окну и подальше от дверей. Я наслаждался тишиной, было бы хорошо, если бы никто не подсаживался в это купе. Из окна открывался вид на перрон. По нему сновали взрослые и дети в самых разнообразных одеждах. От всевозможных цветов этих нарядов рябило в глазах. Вот родители вели светловолосую девочку в мантии, явно первогодку, мать держала ее за руку, а отец вез тележку. Вот двое мальчишек постарше, смеясь, бежали наперегонки куда-то в конец перрона. Вот две сестры в сопровождении бабушки неспешно катили тележки к первому вагону. А волшебники все прибывали и прибывали на платформу... Ничего не менялось. Все было так же, как и прежде.

Мои надежды посидеть в одиночестве не сбылись, дверь открылась, и в купе вошли три девочки и мальчик. Они расселись по свободным местам и начали болтать о предстоящем учебном годе. На меня они почти не обращали внимания, только изредка бросали любопытные взгляды в мою сторону. По вагону то и дело сновали студенты, отовсюду слышался смех и радостные возгласы. Я ощущал себя лишним среди этого веселья.

Когда поезд тронулся и все разошлись по своим купе, стало немного тише и я смог задремать, благо мои попутчики вели себя достаточно спокойно. Вскоре я проснулся и просто смотрел в окно, пока не настала пора надевать школьную мантию.

Из вагона я выбирался самым последним, когда первокурсников уже забрал Хагрид, а большинство остальных студентов уже успели сесть в повозки. Меня дожидалась самая последняя повозка, запряженная равнодушным ко всему фестралом. Я переместился в нее и заметил, что еще один студент отстал от остальных и направлялся сейчас в мою сторону, значит, мне предстояло ехать вместе с ним.

Он забрался на сидение напротив меня, устроился поудобнее и сказал:

— Привет! Я — Алекс Митчелл. Как тебя зовут?

— Привет, — неохотно ответил я. — Меня зовут Драко Малфой.

Он протянул мне руку для рукопожатия:

— Рад знакомству, Драко, — вполне дружелюбно сказал он.

Я пожал его руку.

— И я тоже.

Мне нечего было ему сказать, и ему, похоже, тоже, так что мы ехали в полной тишине. Я исподтишка рассматривал Алекса. Он был рослым белокожим парнем лет семнадцати на вид, скорее всего, учился на седьмом курсе. Его темные, не слишком короткие волосы слегка завивались, что создавало беспорядок в прическе. Глаза у него были серо-голубыми, их взгляд, казалось, пронизывал насквозь. Вся его манера держаться располагала к себе, на вид он был добрым парнем. Не знаю точно, на каком он был факультете, но его манера держаться и умный, проницательный взгляд подсказывали мне, что он, скорее всего, учился на Когтевране.

Когда повозка подъехала к замку, он быстро выпрыгнул из нее.

— Еще увидимся, — крикнул он мне на ходу и, не дожидаясь моего ответа, скрылся в дверях Хогвартса.

Я пересел на свое кресло, взглянул на звездное небо, вздохнул и поспешил в замок. Я собирался сразу же отправиться в Большой Зал, пока еще не все там собрались, хотя учитывая то, что приехал я последним, не было смысла надеяться на появление зале в числе первых. Игнорируя направленные на меня любопытные взгляды, я переместился к слизеринскому столу и занял самое крайнее место. Изо всех сил я делал вид, что у меня все отлично, хотя на самом деле длительное пребывание в сидячем положении и количество колдовства, которое я сотворил за сегодняшний день, почти лишили меня сил. Больше всего мне хотелось поскорее оказаться в спальне, но этим мечтам суждено было сбыться еще не скоро — впереди было распределение новеньких и праздничный пир.

Чтобы отвлечься от тягучей боли в спине, я посмотрел в сторону преподавательского стола. Там не все еще собрались, однако несколько знакомых лиц я увидел. Слева сидел Хагрид, которого нельзя было не заметить еще в Хогсмиде, рядом с ним, увлеченный беседой с профессором Флитвиком, сидел декан Слизерина — Гораций Слизнорт. Справа сидела профессор Спраут, а рядом с ней — сияющая от радости Грейнджер. Видимо, роль преподавателя ей пока нравилась. Возле Грейнджер сидела неизвестная мне ведьма — молодая сероглазая блондинка с короткой стрижкой. Мне стало интересно, какой предмет она вела.

Впрочем, скоро мое любопытство было удовлетворено. Как только зал заполнился студентами, появилась директор Макгонагалл и начала свою приветственную речь.

— Добро пожаловать в Хогвартс, друзья! — воодушевленно начала она. — Я очень рада видеть здесь всех вас. Прежде чем мы начнем ежегодную процедуру распределения, я хотела бы объявить вам о некоторых изменениях в преподавательском составе, а также в числе студентов. Начнем, пожалуй, с последних. В этом году к числу семикурсников Слизерина присоединится мистер Драко Малфой. Он решил возобновить учебу, так как не смог окончить школу раньше. — В зале послышался гул голосов, многие принялись меня разглядывать. Я же мельком взглянул туда, где сидела Грейнджер. Она поймала мой взгляд и едва заметно кивнула. — Тише, пожалуйста! А теперь представляю вам новых преподавателей. Мисс Гермиона Грейнджер с этого года будет вести трансфигурацию, — в зале снова зашумели, однако теперь это были радостные возгласы, ведь все знали героиню войны. Грейнджер привстала и смущенно улыбнулась. — И снова я прошу тишины, — продолжила Макгонагалл. — Также у нас появился новый преподаватель защиты от темных искусств — мисс Оливия Куппер, — сидевшая слева от Гермионы блондинка встала и кивнула залу, лицо ее было совершенно непроницаемым. Студенты особой радости не выразили — только вяло захлопали, и директор продолжила: — Ну что же, а теперь можем приступать к распределению.

Дальше я не слушал, уставился прямо перед собой и считал минуты до конца этого длинного и очень трудного вечера. Когда начался ужин и все студенты разом заговорили, я то и дело слышал с разных сторон свою фамилию, однако лично со мной никто так и не заговорил.

Когда наконец студенты вереницами потянулись за старостами своих факультетов, я сел в свое кресло и направился в сторону слизеринской гостиной. В коридоре мне преградили дорогу четыре парня явно с разных курсов: трое из Гриффиндора и один — из Пуффендуя. Я выжидающе уставился на них. Тот из студентов, кто на вид казался самым младшим, скрестил руки на груди и заговорил:

— Неужели тот самый Малфой решил вернуться в Хогвартс. Какого Мерлина ты приехал сюда? Пожирателю Смерти здесь не место!

— Я бывший Пожиратель, — хмуро сказал я.

— Метка-то у тебя есть. Не бывает «бывших», вы все одержимы, — зло проговорил другой парень, внешне он был похож на первого заговорившего, только чуть старше, скорее всего, они были братьями. — Хочешь, чтобы тебя пожалели, раз не побоялся в таком виде сюда заявиться? На таких, как ты, даже жалости нет.

— Да, — подал голос студент Пуффендуя, самый щуплый из них, он явно не хотел драки, в отличие от остальных, но был полон решимости хоть как-то поучаствовать в нашем «милом» разговоре, — лучше тебе убираться отсюда.

— Это я и собираюсь сделать, — сказал я, — мне пора в свою гостиную. Не тратьте время, ребята, я все равно весь этот год буду здесь учиться.

С этими словами я направил палочку на кресло, прошептал заклинание и направил кресло чуть в сторону, чтобы обогнуть этих ребят. Концентрироваться было трудно, так что я несколько раз касался пола ножками кресла. В эти моменты сзади слышался громкий смех, парни явно не собирались уходить, пока была возможность насмехаться. Я был в ярости. К боли в спине добавилась пульсирующая головная боль. В гостиной я появился с хмурым выражением лица. На миг разговоры смолкли и все повернули голову в мою сторону, однако через пару секунд каждый занялся своим делом. Я разглядел студентку со значком старосты (это была темнокожая высокая девушка) и направился прямиком к ней.

— Привет, подскажи, в какой комнате я буду жить? — вежливо спросил я.

— Вторая слева, — вместо приветствия сказала она.

— А кто там еще живет?

— Никто, — отрезала староста.

— А почему это? — недоуменно спросил я.

— Никто не хочет соседствовать с тем, кто портит имидж факультета, — ответил вместо старосты темноглазый брюнет с прыщами на лице, — да еще и с больным.

Староста бросила на него выразительный взгляд и скривилась.

— Так получилось, что в той комнате раньше жили только двое студентов — Хэролд Райт и Эдвард Оуэнс. Но Оуэнс бросил школу после пятого курса, — она пожала плечами. — А у Райта какие-то проблемы в семье, и родители увезли его в Германию на время, но он должен скоро вернуться. Так что радуйся, что пока можешь жить, как король.

— Ясно. Я забыл спросить твое имя, — обратился я к старосте.

— Руби Таунсенд, но можешь не запоминать. Помогать я тебе не стану. У нас и так будет слишком много проблем по твоей вине, — ответила она. — Вот твое расписание. Решай свои дела сам.

Она дала мне пергамент, развернулась и пошла в другой конец гостиной. Теплый прием, ничего не скажешь.

Теперь можно было отправляться в комнату, что я и сделал. Спальня была самой обычной, но в ней стояло только две кровати. Около одной из них лежал мой багаж. Туда я и направился. Раздеваться сил не было, я лег и позвал эльфа. Он немного попричитал, но, не дождавшись какой-то реакции от меня, вздохнул, разложил мои вещи и ушел. А я прокручивал в голове события этого дня. Гнев закипал во мне с новой силой. Я был лишним, общество отказывалось меня принимать и прощать былые проступки. И в такой атмосфере мне предстояло выдержать целый год. Я сильно сомневался, что мне хватит на это сил. Но я должен был постараться.

Голова болела так, что темнело в глазах, я чертыхнулся и потянулся за очередным флаконом обезболивающего зелья. Я принял его слишком много за последнее время, но сейчас мне не хотелось об этом думать. Другие проблемы казались гораздо более важными...

Мне так и не удалось заснуть в эту ночь.

Утром первого учебного дня я с трудом привел себя в порядок и отправился на завтрак. У меня было такое чувство, что этот день будет очень непростым.

Первым занятием были чары. Добродушный профессор Флитвик напомнил студентам, что они успели пройти за шестой курс, и предложил попрактиковаться в некоторых заклинаниях, которые были изучены ранее. Я уже предчувствовал проблемы. Если чары левитации своей новой волшебной палочкой я освоил, то никакие другие мне применять почти не приходилось.

— Сегодня повторим режущие чары. Думаю, все их хорошо помнят. Начнем мы с «Диффиндо», — напевно проговорил Флитвик. — Ваша задача разделить пополам яблоки, которые лежат перед вами. Начали.

Я произнес заклинание, но ничего не произошло. Я попробовал еще и еще, но все равно не получилось. Большинство студентов уже справилось с заданием: кто-то глазел по сторонам, кто-то продолжал делить яблоко на множество маленьких кусочков, кто-то тихонько переговаривался. Я разозлился. С двадцатой попытки мне удалось-таки надрезать яблоко, хотя полностью поделить так и не получилось. Рядом сидящие уже тихо посмеивались. Флитвик неспешно подошел ко мне.

— Мистер Малфой, — начал он, — вы подзабыли, я смотрю, школьную программу за шестой курс. Я бы посоветовал вам позаниматься дополнительно. Обязательно нужна практика.

— Да, профессор, попрактикуюсь, — обреченно сказал я, даже не пытаясь скрыть недовольства собой.

Так как все остальные с заданием уже справились, Флитвик решил, что на сегодня повторения достаточно, и перешел к объяснению нового материала.

Следующим занятиям была трансфигурация вместе с Гриффиндором. Я ждал этого урока, хотел посмотреть, как Грейнджер справится с ролью преподавателя. Не то чтобы я сомневался в ее уме или талантах, просто было очень любопытно увидеть, как она держится.

Профессор Грейнджер была на высоте, собственно, этого я от нее и ожидал. Она не нервничала, говорила спокойно и уверенно, рассказывала интересно, да и вообще произвела хорошее впечатление на студентов, причем как на гриффиндорцев, так и на слизеринцев. Только мне казалось, они ее немного недооценивали. Я был уверен, что спрашивать она с нас будет так же много и с таким же усердием, как сейчас рассказывала материал.

По окончании занятия, когда я перемещался к выходу, Грейнджер пристально на меня посмотрела и, кажется, хотела что-то мне сказать, но потом будто передумала и принялась складывать пергаменты на столе. Я поймал себя на мысли, что был бы рад с ней немного поговорить.

Впереди еще было занятие по защите от темных искусств — с Когтевраном, я поспешил, если ко мне это было применимо, в аудиторию. Опаздывать не хотелось. Впрочем, и без опозданий мне досталось по полной.

Профессор Куппер начала урок с короткой переклички и, назвав мое имя, направила на меня явно недружелюбный взгляд. Я надеялся, что мне показалось, так как она, похоже, вообще не была склонна к яркому выражению эмоций. Но мои надежды не оправдались.

— Я познакомилась с вами, а меня вы уже знаете. Кто не запомнил — повторю. Меня зовут профессор Оливия Куппер, — строго сказала она. — Коротко о себе: училась я в Шармбатоне, а работала во французском Министерстве Магии, на должности, которая аналогична британскому мракоборцу. Даже если вам кажется, что я слишком хрупкая для такой работы, имейте в виду, внешность обманчива. Я специализировалась на поимке всяких психопатов, а три года назад урожай на них был особо богатый. Жаль, не всех переловила... Как бы то ни было, год назад я переехала в Британию и сотрудничала с местными мракоборцами, однако директор Макгонагалл очень настойчиво просила обучить вас, бестолковых студентов, которым, как я знаю, долгое время не везло с преподавателями ЗоТИ. Не повезло вам и сейчас. Я не намерена потакать чьим-либо слабостям, так что учиться вы будете за все те годы, что просидели без дела. Не знаю уровня ваших знаний и умений, но постепенно мы с вами это выясним.

Она еще раз цепким взглядом оглядела аудиторию, видимо, ожидая реакции на ее слова. Однако практически все сидели с выражением вежливого безразличия на лицах, молча и внимательно вслушиваясь в каждое слово нового профессора.

— Сейчас мы и проверим, что же задержалось в ваших головах за шесть лет обучения. В конце этого года вам предстоит сдавать ЖАБА, и раз уж вы все сегодня здесь, то собираетесь сдавать этот экзамен и по моему предмету. Я должна убедиться, что вы готовы к такой серьезной проверке. И еще я собираюсь научить вас всему, что осталось за пределами ваших голов, хотя должно было туда попасть из учебников. Все студенты должны выйти из Хогвартса хорошо подготовленными к жизни, а она, как вы знаете, состоит не только из добрых фей и сливочного пива по праздникам и выходным. Может случиться, что вы встретитесь с чем-то темным и опасным — это не считая того, что никогда нельзя сбрасывать со счетов возможность какой-либо войны, — и должны будете с этим справиться, чтобы защитить свою жизнь и… жизнь ваших близких.

Она скрестила руки на груди и с задумчивым видом прошлась вдоль рядов парт.

— В общем, я раздам вам пергаменты с вопросами, на которые вы должны ответить в течение следующего получаса. Отнеситесь очень серьезно к этой работе, потому что по ней я создам себе впечатление о каждом из вас, и для всех нас будет лучше, чтобы оно оказалось приятным. Это понятно?

Отовсюду послышались нестройные «Да, профессор».

— Вот и отлично, — с этими словами Куппер взмахнула волшебной палочкой и с ее стола поднялись и разлетелись по всем партам длинные листы пергамента. — Можете приступать, надеюсь, всем ясно, что пользоваться справочными материалами запрещено, только своей памятью.

— Но здесь же тридцать вопросов! — воскликнул кто-то из когтевранцев.

— Спасибо за ценную информацию, но, думаю, все здесь прекрасно умеют считать.

— За полчаса мы точно не успеем, — сказала староста Руби Таунсенд.

— А вы постарайтесь, — с нажимом сказала Куппер и нахмурилась. — Вместо того, чтобы жаловаться, вам всем следовало уже приступить. Я не требую от вас чего-то экстраординарного, и если вы не можете справиться с такой элементарной задачей, то дальше на моих уроках вам будет крайне тяжело.

Я только краем уха слышал диалог, поскольку, получив пергамент с вопросами, сразу же молча принялся заполнять его ответами. Тематика вопросов была довольно обширной — от видов опасных тварей и способов от них защититься, до описания взмахов волшебной палочки при сотворении какого-либо заклинания — и вспомнить удавалось далеко не все.

— Я вижу, несколько человек все же знают, что такое быстрое реагирование на задачу, — продолжала Куппер, проходя по узкому проходу. — Мистер… Малфой, если я правильно запомнила? — она положила руку на пергамент, привлекая мое внимание. Я кивнул. — Хм, тот самый?

— Что вы имеете в виду? — спросил я и внутренне весь напрягся.

— Да, конечно же, тот самый, — она чуть приподняла уголок рта, получилась не особо добрая кривая усмешка. — У вас опыт обширнее, чем у остальных, так что с вас спрос особый, и совсем не важно, в каком вы состоянии, учтите, мне чужда жалость.

— Я в ней не нуждаюсь, — тихо ответил я.

— Похвально, — сказала она, кивнув, и отняла наконец руку от моего пергамента. — Что это вы там делаете? — обратилась она к одному из слизеринцев и поспешила к нему.

У него на коленях оказался старый учебник.

— Непростительно, — сказала Куппер и одним точным заклинанием выбила книгу, сбросив ее на пол. — Я же предупреждала, что пользоваться можно только своими знаниями. Мистер…

— Энтони Мелтон, — пробубнил провинившийся. Это был тот темноволосый парень с прыщами, который накануне общался со мной крайне недоброжелательно. Вот, значит, как его зовут. — Я просто забыл…

— Вы забыли, где и зачем вы находитесь, — перебила его Куппер. — Я не люблю, когда мне перечат. Мистер Малфой, — я поднял голову и выжидающе уставился на нее, — назовите нам любое число от одного до двадцати.

Мне все это ужасно не нравилось. Я бросил перо на стол и с силой сжал кулаки. Взгляды многих любопытных студентов сейчас были направлены на меня.

— Десять, — неуверенно сказал я, нервно дернув плечом.

— Спасибо, продолжайте работать. А мистер Мелтон сдаст свою работу на десять минут раньше остальных. Это предупреждение для остальных.

Тот бросил на меня сердитый взгляд и застрочил в своем пергаменте с удвоенной скоростью. А Куппер продолжила ходить по классу, вычисляя тех, кто хочет нарушить ее правила.

Следующие минут пятнадцать в кабинете было слышно только шуршание перьев и мерные, давящие на мозг, шаги Куппер. От напряжения и раздражения у меня даже разболелась голова.

— Итак, хочу напомнить, что мистер Мелтон уже сдает свою работу, а у остальных осталось десять минут. Да, забыла предупредить, от меня каждому, кто был замечен в каких-либо подозрительных движениях, достанется один устный вопрос из числа тех, что есть у вас в списке.

Энтони со вздохом поднялся со своего места и направился к столу, за которым уже устроилась Куппер. Все, казалось, забыли о том, что нужно успеть ответить на все вопросы в пергаменте, и зачарованно уставились на Мелтона.

— Вы не слишком старались, ответили всего на пятнадцать вопросов, а это тянет только на «удовлетворительно», и то только если все ваши ответы безупречны. Хорошо, проверим, один из ответов. Покажите нам, пожалуйста, взмахи палочкой при сотворении жалящего заклинания.

Мелтон вытащил из кармана мантии палочку и, недобро взглянув на меня, тихо прошептал нужные слова и послал заклинание в мою правую руку. Пальцы от неожиданности разжались и перо, которое я держал в руках, упало на пол.

— Простите, профессор, — тут же заговорил Энтони, — я случайно.

— Я же сказала вам только продемонстрировать движение палочкой, а не посылать заклинание в кого бы то ни было! — повысила голос Куппер. — Я вынуждена снять с вас десять баллов за глупость. Идите на место. Мистер Малфой, не сильно пострадали?

— Нет, — сказал я, хотя рука уже распухла так, что писать теперь будет непросто.

Я мельком покосился на перо, лежащее на полу, но ни профессор, ни кто-то еще не обращал на него никакого внимания. Я вздохнул, самостоятельно поднять его я не мог. Вдруг на мое плечо опустилась чья-то рука, я обернулся и увидел темноволосого парня из Когтеврана, лицо которого я уже явно видел, но сейчас было не до копания в дебрях памяти. Он протягивал мне свое запасное перо. Пробормотав «спасибо», я снова перевел взгляд на Куппер.

— Ну и хорошо, — как ни в чем ни бывало кивнула она и снова принялась бродить по кабинету, как сторожевой пес.

Когда пришло время сдавать работу, у меня были записаны ответы на двадцать пять вопросов.

После тихой фразы Куппер, что «время вышло», все кинулись к ее столу, я же не спешил. Медленно добравшись до толпы, окруживший профессора, я огляделся по сторонам. Вдруг какой-то когтевранец случайно или намеренно толкнул мое кресло, отходя от стола, и, не сумев вовремя среагировать, я упал на пол. Студенты тотчас расступились и уставились на меня. Боль врезалась в спину непередаваемыми ощущениями, в глазах заплясали черные точки. Злость на собственное бессилие забурлила во мне с неистовой силой.

— Что случилось? — воскликнула Куппер, поднимаясь. — Вставайте, мистер Малфой.

Я до боли стиснул зубы, но позориться мне не пришлось. Чья-то сильная рука потянула меня за левое плечо, и я вновь оказался в сидячем положении на своем кресле. Обернувшись, я увидел того же парня, который уже помог мне сегодня.

— Ну, мистер Малфой, все в порядке? От вас многовато проблем. Давайте сюда свою работу и отправляйтесь на свое место.

— Спасибо, э-э-э… — обратился я к тому темноволосому парню, вернувшись за свою парту.

— Я Алекс Митчелл, помнишь меня? Мы вместе ехали из Хогсмида в повозке, — прошептал он.

Точно! Теперь я вспомнил, когда и где его видел.

— Да, конечно, Митчелл, — пробубнил я. — Спасибо за помощь.

— Не за что, — отмахнулся он. — Тебе, похоже, надо в Больничное крыло. Здорово у тебя рука распухла, — сочувственно добавил Митчелл. — Как это профессор не отправила тебя в лазарет сразу.

— Разберусь, — хмуро ответил я, и тут Куппер потребовала тишины.

До конца урока она рассказывала нам о том, какие именно темы нам предстоит выучить при ее посильной поддержке. «Если все уроки ЗоТИ будут такими же, как сегодня, то Хогвартс я закончу седым», — подумалось мне.

Из аудитории я выбрался с огромным трудом. Рука распухла еще больше, и держать палочку стало крайне затруднительно. В коридоре я почувствовал такую слабость, что мне пришлось остановиться. Окружающий шум и гул голосов студентов, снующих туда-сюда по коридору, только ухудшал и без того отвратительное состояние. Я прислонился головой к холодной стене и прикрыл глаза.

— Малфой? — голос Грейнджер вывел меня из состояния оцепенения. Я открыл глаза и посмотрел на нее.

— Профессор Грейнджер? — сказал я.

— Что случилось Мал… мистер Малфой? — голос казался взволнованным.

— Ничего, — пожал я плечами и помахал распухшей рукой, — обычный урок по ЗоТИ.

— Малфой, ты плохо выглядишь, бледный, как мел, — сказала Грейнджер, забыв, что к студентам профессора немного иначе обращаются. — Что с рукой?

— Жалящее заклинание, — ответил я, хмыкнув.

Она нахмурилась, оценивающе разглядывая меня.

— Так, мистер Малфой, вам срочно необходимо к мадам Помфри, — выдала она свой вердикт, поколебалась секунду и добавила: — Помочь с перемещениями?

— Нет, — резко ответил я, — не стоит. Я позову эльфа, он мне поможет. Спасибо за заботу, профессор Грейнджер, но я разберусь сам.

— Ну ладно, — ответила она, вздохнув, и пошла дальше по коридору.

Мне действительно пришлось звать Тинки, который всю дорогу, пока левитировал меня до Больничного крыла, причитал о том, что «бедный хозяин, ему срочно нужна помощь». Я же считал, что важнее для меня на тот момент была тишина…

Мадам Помфри осталась совершенно такой же, как я ее запомнил. Увидев меня на пороге лазарета, она пробурчала, что «еще только первый день, а они уже травмируются», и отправила меня на кровать.

Пока она осматривала меня и применяла разные диагностические чары, я наслаждался возможностью полежать. Помфри недовольно качала головой и что-то тихо говорила себе под нос. После осмотра она ненадолго оставила меня, но вскоре вернулась с кучей разных флакончиков.

— Выпейте вот эти три, мистер Малфой, а затем поспите несколько часов, у вас упадок сил. Довели себя до ужасного состояния! — возмутилась она. — Ладно, пока отдыхайте, а потом я с вами поговорю.

Она убедилась, что я выпил нужные зелья, задернула ширму и оставила меня одного. Уснул я раньше, чем успел подумать, что предстоящий разговор с Помфри точно будет непростым.

Когда я проснулся, за окном уже было темно. Услышав шевеление, Помфри тут же оказалась возле меня.

— Ну, как себя чувствуете? Вам лучше? — спросила она.

Я пошевелил правой рукой — она не болела. Отек сошел, будто его и не было.

— Да, спасибо. Гораздо лучше, — искренне поблагодарил я.

— Мистер Малфой, раз вы хорошо себя чувствуете, давайте поговорим о вашем здоровье, — судя по тону, Помфри была настроена очень серьезно.

Я кивнул и помрачнел.

— Вы довели себя до истощения, это ненормально. Если не будете соблюдать режим, окажетесь в больнице Святого Мунго раньше, чем Хогвартс украсят тыквами, — гневно сказала она.

— Я исправлюсь, — пробубнил я.

— Это еще не все, — она повысила голос. — Как часто вы в последнее время принимали обезболивающее зелье?

— Один раз только, — неуверенно сказал я. Помфри скривилась. — Ну ладно, два раза за два последних дня, — колдомедик скептично приподняла брови. Я разозлился. — Ну хорошо, три раза за два дня.

— Вот! — победоносно произнесла она. — А это очень много! Вы слышите меня? До конца месяца можете принять еще два флакона, и то только по прошествии десяти дней. Вам ясно?

— Да, — сказал я.

— Вот и славно, — она смягчилась. — А теперь поговорим о вашем позвоночнике. Директор Макгонагалл рассказала мне все, что знала, я полистала справочники и нашла кое-какие варианты помощи для вас. Конечно, на ноги я вас не поставлю, у меня нет на это квалификации и средств, но поддержать вас я могу. Давайте мы договоримся так, раз в неделю вы будете приходить ко мне, скажем, по воскресеньям, и я буду выдавать вам общеукрепляющее зелье с добавлением нескольких ингредиентов, которые дадут легкий обезболивающий эффект. Это позволит вам быть в тонусе и легче справляться со школьной нагрузкой. Хорошо?

— Спасибо, мадам Помфри, я очень признателен вам.

— Ну-ну, мальчик. Вижу, вы сильно изменились. Эти перемены вам к лицу, — она слегка улыбнулась мне. — А теперь поспешите на ужин, а после него — сразу спать. И еще одно, пусть хотя бы часть дня эльф помогает вам с перемещением.

Я согласно кивнул и позвал Тинки.

Оказавшись в Большом Зале, где большинство студентов заканчивало ужин, я понял, что ужасно проголодался. Пока я ел, невольно вслушался в разговоры окружающих. Отовсюду раздавались слова негодования в адрес профессора Куппер, видимо, она примерно одинаково отнеслась как к старшим, так и к младшим курсам. Похоже, что не один я остался недоволен, она никому не понравилась.

В гостиной слизеринцы провожали меня недовольными взглядами, пока я с помощью Тинки левитировал в свою комнату. Закрыв за собой дверь, я облегченно вздохнул. Кажется, этот безумный день закончился. Я прикрыл глаза. Внезапно с громким хлопком в комнате появился ушедший несколько минут назад эльф. Я уставился на него в недоумении, но он уже протягивал мне своей тоненькой рукой записку:

— Хозяину просили передать, — пропищал Тинки.

Я взял записку и принялся читать.

 

Малфой!

Ты снова превратился в дикобраза. Человеком было лучше. Тебе полегчало?

Г.Г.

 

Я невольно улыбнулся, взял пергамент и написал:

 

Грейнджер!

Я подумаю над тем, чтобы оставаться человеком подольше. Но, боюсь, для меня это уже что-то вроде анимагии. И, да, со мной все в порядке.

Д.М.

 

Отдав записку Тинки и велев передать ее как ответ, я переоделся и лег спать. Завтра меня ждал новый день. Но, может, все не так плохо?

Пускай в душе сейчас темно, как ночью,

Пусть кажется — надежды больше нет,

Запомни, к счастью, твой расчет не точен,

Ведь после ночи есть всегда рассвет.

 

Следующий учебный день начался намного лучше предыдущего. Я выспался и был в приподнятом настроении. Меня радовало, что сегодня в расписании стояли сдвоенные зелья. Этот предмет мне всегда нравился больше остальных, наверное, немалая заслуга в этом принадлежала профессору Снейпу. Меня восхищало, как этот мастер работал над составами, как экспериментировал и создавал новые зелья. Профессор Слизнорт тоже знал свое дело, но он не был гением. Однако и с ним занятия по зельеварению проходили достаточно увлекательно.

Я добрался в аудиторию в числе последних, но до начала занятия все равно еще оставалось несколько минут. Когда профессор появился, я отметил, что он заметно постарел. В Большом Зале я этого не заметил, но сейчас, когда он стоял относительно близко, было видно, что морщины на его лице и руках углубились, и весь его вид был каким-то грузным. Профессор добродушно поздоровался, выдал задание, и все приступили к работе.

Наконец-то я почувствовал, что нахожусь в своей стихии. Два часа пролетели незаметно. Я аккуратно и неспешно нарезал все ингредиенты и добавлял их в нужной последовательности в котел. Мне нравилось работать одному, да и мое состояние никак не мешало делать все, как надо. С заданием я справился первым. Слизнорт, увидев, что я сижу без дела, подошел к моему столу и заглянул в котел, где остывало свежеприготовленное зелье.

— Отлично, мистер Малфой! — воскликнул он. — Вы очень хорошо справились с заданием. Именно такая консистенция и цвет должны быть у этого зелья. Кто-нибудь еще доделал работу? — никто не отозвался. — Ну что ж, значит, мистер Малфой приносит своему факультету двадцать баллов. Драко, я рад, что вы не растеряли навыки, вы и раньше были самым лучшим по зельям на своем факультете и вторым по Хогвартсу, конечно же, уступая мисс Грейнджер. То есть я хотел сказать — профессору Грейнджер. В смысле, это теперь она профессор, а тогда была лучшей студенткой и… — Слизнорт окончательно запутался в своих словах, смутился, махнул рукой и вернулся к преподавательскому столу.

Я остаток занятия планировал свой график посещений библиотеки, куда и собирался сразу же после урока по истории магии. Это, кстати, было еще одним нововведением последних лет. С некоторых пор история магии стала обязательным предметом для студентов всех курсов. Министерство убедило Хогвартс внести эту поправку, мотивируя тем, что нужно помнить о своих ошибках прошлого, чтобы не натворить их в будущем. Благо ЖАБА по этому предмету сдавать никто не заставлял.

Уроки истории, впрочем, ничем не отличались от тех, что были до войны. Профессор Бинс — единственный преподаватель-привидение — монотонно рассказывал об очередном гоблинском восстании четырнадцатого века, студенты же в это время занимались кто чем хотел. Кто-то спал, кто-то делал домашние задания, некоторые тихонько разговаривали, и только один студент из Пуффендуя внимательно слушал Бинса. Я решил посвятить это время изучению учебника по астрономии. Вечером должно было быть занятие, а я ничего не помнил из этого предмета.

Когда история милостиво закончилась и все вздохнули с облегчением, я дождался, пока другие студенты покинут класс, и позвал Тинки, чтобы он отлевитировал меня в библиотеку.

Мадам Пинс встретила меня суровым взглядом, однако выдала мне все необходимые книги, напомнив, чтобы я не шумел и не забыл вернуть книги перед уходом.

Я устроился за самым дальним столом в углу и принялся читать учебник по ЗоТИ, ту тему, которую Куппер обещала затронуть на следующем занятии и намекнула, что студентам не мешало бы заранее ознакомиться с ней, а лучше всего — сделать конспект. Что-то мне подсказывало, что не делать его было бы грубой ошибкой. Но не успел я написать и двух дюймов, как рядом с моим столом возник Алекс Митчелл.

— Привет, Драко, — поздоровался он и плюхнулся на соседний стул.

— Привет, — сдержанно ответил я. — Ты что-то хотел?

— Да не то чтобы… — начал он. — Просто увидел тебя и решил узнать, как ты после вчерашнего.

— Я в порядке. Мадам Помфри — просто волшебница, — не очень смешно пошутил я. Однако Алекс тихонько засмеялся и кивнул.

— Ты прав. Что делаешь? — сменил он тему.

— Конспект по защите. Если его не сделать, Куппер, по-моему, может и убить своим «милым» испепеляющим взглядом.

— Это факт, — согласился Алекс. — Я вообще ее побаиваюсь. Неуравновешенная какая-то она, вроде бы и спокойна на первый взгляд, но в следующую секунду создается впечатление, что она сорвется и начнет швыряться во всех заклинаниями за то, что у нас знаний недостаточно... Можно к тебе присоединиться?

— Пожалуйста, — ответил я ровно, хоть и был удивлен вопросом.

— Отлично, — потер он руки и полез в сумку за пергаментом и чернилами.

Мы принялись за работу. Митчелл был умным, даже очень умным парнем. Умел быстро находить нужный текст, легко мог сосредоточиться на чтении, выбрать главное из страницы текста и с бешеной скоростью и в огромных объемах запоминал прочитанное. Мне такая концентрация и не снилась.

Управившись с конспектом, мы приступили к другим заданиям и увлеклись так, что не заметили, как настало время ужина. С Алексом было легко общаться. Казалось, он единственный не считал меня лишним в этом замке. Но я мог ошибаться, потому старался ко всем его словам относиться с настороженностью.

Когда все соседние столы опустели, а мой желудок издал страшный звук, говоривший о сильном голоде, мы решили закончить на сегодня.

— Ты на ужин идешь? — спросил меня Алекс.

— Да, ты же слышишь, — усмехнулся я. — А ты?

— Нет, я сегодня не пойду. Хочу почитать до занятия по астрономии. Кстати, ты там будешь?

— Планировал, если ничего экстраординарного не случится, — ответил я.

— Хм… Хочешь тогда помогу тебе с левитацией? — спросил он.

— Нет, спасибо, — отказался я. — Меня эльф отлевитирует.

— Ну ладно, тогда увидимся на месте, — сказал Алекс, покидал свои вещи в сумку и быстрой походкой вышел из библиотеки.

Я задумался. Возможно, Митчелл не был в курсе, кто я такой? О моем прошлом говорила вся школа, было бы странно, если бы он не знал ничего обо мне. В любом случае, не стоило надеяться на приятельские отношения, хоть он и источал сейчас дружелюбие.

После ужина я отправился в свою комнату, чтобы принять зелье, которое дала мне мадам Помфри. Я очень надеялся, что оно поможет мне стать немного сильнее.

Астрономия прошла просто прекрасно. Наблюдать за ночным небом было очень увлекательно. Я даже почувствовал себя лучше, хотя, возможно, дело было в выпитом зелье. Но я все равно радовался этому внезапному чувству легкости. После окончания занятия ко мне снова подошел Алекс.

— Ну как, не пожалел, что пришел? — спросил он меня.

— Не-а, — искренне ответил я. — Раньше я и не замечал, как красиво ночное небо. Теперь астрономия будет любимым предметом после зелий.

— Ты любишь зелья? — с ужасом в голосе спросил Алекс. — Мне не хватает терпения на них. Вечно что-то не вовремя забрасываю в котел.

— А мне только на зелья и хватает терпения, — сказал я и тихо вздохнул.

— Слушай, а давай заниматься домашними заданиями вместе. Сегодня у нас неплохо получилось. И, может, по зельям ты меня подтянешь. Или ты не планируешь частые походы в библиотеку? — спросил он.

— Боюсь, мне придется там поселиться, — ответил я с усмешкой.

— Так что, тогда завтра после занятий в библиотеке?

— Да, давай, — согласился я. Помощь в учебе мне не помешала бы.

Я огляделся по сторонам. Все другие студенты уже разошлись по факультетским гостиным, так что пора было и мне звать Тинки.

— Чего ждешь? — спросил меня Алекс. — Ты не будешь просить эльфа левитировать тебя?

— Буду, я просто… — я замялся, не зная как сказать.

— Все ясно. Не хочешь, чтобы я видел, — догадался он. — Но в этом же ничего такого нет. Мне кажется, стесняться тут нечего.

— Я подумаю над этим, — сказал я.

— А вообще, как оно, если не секрет? Очень трудно, да? — спросил он тихо.

— Трудно, — ответил я.

— А вылечиться?..

— Не получится, — глухо сказал я, мне совсем не хотелось обсуждать сейчас эту тему.

— Не надо так категорично. Даже если сейчас нельзя, то это не значит, что в будущем на это нет шансов. Я в это верю, — сказал Алекс серьезно. — Ну ладно, я пойду тогда. До встречи!

— Пока, — ответил я ему и, как только его шаги на лестнице затихли, позвал эльфа.

* * *

На следующий день занятия обещали быть незаурядными. Первым уроком была трансфигурация, а затем — два подряд урока ЗоТИ.

В кабинете трансфигурации я появился первым, так как просто проигнорировал завтрак. Ну как проигнорировал, попросил Тинки принести мне из кухни бутерброд. Грейнджер уже сидела за преподавательским столом и читала какую-то книгу.

— Здравствуйте, профессор Грейнджер, — поздоровался я и занял место за первым столом.

— Доброе утро, — отозвалась она глухо. Я посмотрел ей в лицо, под глазами были едва заметные круги.

— Как настроение? — зачем-то спросил я.

— Отлично, — ответила она резковато. — И чтобы у вас было такое же, советую заглянуть в учебник, потому что я подготовила опрос по теме предыдущего занятия.

Я кивнул и демонстративно открыл книгу. Читать ничего не хотелось, так что я просто уставился на напечатанные буквы.

Когда началось занятие, воодушевленные прошлой лекцией студенты поняли, как сильно они недооценили Грейнджер. Как я и ожидал, контрольная, которую она нам подготовила, была не менее сложной, чем все то, о чем она нам рассказывала два дня назад. Я написал все, что сумел запомнить, но этого было слишком мало для нормальной оценки. Зато я сумел заработать у Грейнджер пять баллов Слизерину за перечисление основных правил трансфигурации, которые по чистой случайности вчера обсуждал с Митчеллом в библиотеке.

После занятия я, как всегда, ждал, пока все остальные покинут аудиторию. Грейнджер выглядела еще более подавленной, чем до начала урока. Я сомневался, стоит ли пытаться заговорить с ней еще раз, но в итоге все же решился задать ей вопрос:

— У вас все нормально, профессор?

Она подняла на меня взгляд, осмотрела сверху вниз, будто оценивала, и наконец сказала:

— Это вас не касается, мистер Малфой. Советую поторопиться, скоро начнется следующее занятие, — с этими словами она взяла свои вещи и быстро вышла из кабинета.

Я ощутил себя полным идиотом. Так вот что она чувствовала, когда я говорил ей, что мне не нужна помощь. Не очень приятные ощущения. Передернув плечами, я тихо позвал эльфа.

В кабинете ЗоТИ меня ждал еще один сюрприз. За моим столом уже сидел Алекс.

— Привет, — сказал он. — Выглядишь озадаченным, что-то случилось?

— Привет, — поздоровался я в ответ. — Все в порядке. А ты тут собираешься сидеть?

— Ну да. С тобой, — сказал он, задумался, а потом добавил: — Если ты, конечно, не против.

— Я не против, но мы же с разных факультетов, — ответил я.

— Ну и что? — беззаботно спросил он.

— Да ничего, — пробормотал я и занял место рядом.

Дверь распахнулась, и в кабинет почти бегом влетела Куппер.

— Всем добрый день. Хотя это спорное утверждение. Я проверила ваши письменные работы и была крайне неприятно удивлена. Мало того, что только несколько человек сумело ответить на все вопросы хоть как-то, так еще и большинство запуталось в элементарных понятиях, которые вы должны были изучать еще на третьем-четвертом курсе. Я уже не говорю о том, что вы напрочь забыли многих волшебных существ, которые представляют нешуточную опасность для любого мага.

Куппер сделала паузу, в помещении стояла мертвая тишина.

— Я надеялась дать вам что-то посерьезнее школьной программы, к примеру, научить вас заклинанию вызова Патронуса, чтобы вы наповал сразили комиссию на ЖАБА. Но до этого вам как боггарту до дементора. Кстати, о боггартах, некоторые умудрились забыть, как правильно выполнять примитивнейшее заклинание Ридикулус. А ведь столкнуться с боггартом для любого из вас — элементарное дело… Ладно, оставим на некоторое время эту тему, потом еще вернемся к ней при необходимости.

Она нарочито вздохнула и прошла к столу, где лежала стопка пергаментов.

— Баллы проставлены абсолютно справедливо, так что никаких претензий я не принимаю. Кстати, некоторые в своих работах найдут баллы с минусом. Это не ошибка, а суровая действительность, говорящая о плачевности ваших познаний. Теперь перейдем на личности. Хочу отметить несколько работ, которые мне запомнились, — она взяла со стола пергаменты и принялась их листать. — Итак, мистер Мелтон заслужено получает минус десять баллов. Отвратительная работа, с вас я впредь не спущу глаз, уже знаю, что вы готовы обманывать. Мистер Митчелл получил девять баллов из десяти возможных, это можно считать оценкой «превосходно». Приятно удивили меня. Старосты обоих факультетов — твердые середнячки, я бы советовала вам подтянуть знания. Мистер Малфой, от вас я ожидала большего, при вашем-то близком знакомстве с темными силами, — она сделала небольшую паузу, а затем продолжила: — Это шутка, без обид. Тем не менее, всего два балла в плюсе и «удовлетворительно». Повторюсь, что никаких поблажек вам не будет.

Она перечислила еще с десяток студентов, работы которых чем-то ее привлекли, и раздала нам все работы. За словом она в карман не лезла. Тем не менее, нашлась одна девушка, готовая ввязаться в спор.

— Профессор Куппер! А почему у меня всего «удовлетворительно», если я ответила на все вопросы? — возмутилась миниатюрная студентка из Когтеврана со множеством веснушек на лице.

— Ваше имя? — повернулась в ее сторону Куппер и, подойдя к ней, протянула руку, чтобы взять исписанный мелким почерком пергамент.

— Амелия Дэвидсон, — ответила та, заправив прядь длинных волос цвета спелой пшеницы за ухо.

— Мисс Дэвидсон, количество еще не означает качество. Все, что вы тут написали, очень обрывисто и путано. Слабая база, вот и все. Вам бы я посоветовала вместо пререканий взяться за учебники и вложить в свою голову знания, за которые потом не будет стыдно. А выставлять напоказ свое умение налить в текст побольше воды в любом случае не стоит, это не характеризует вас с хорошей стороны.

— Но я много чего знаю, я учила, — слабо запротестовала Дэвидсон.

— Значит, плохо учили, потому что я ваших фундаментальных знаний в работе не обнаружила.

— А… — Дэвидсон набрала побольше воздуха в легкие, но уже через долю секунды передумала что-либо говорить.

— Возьмите свою работу, — Куппер невозмутимо протянула ей пергамент. Амелия выхватила его и сжала пальцы в кулак, сминая листок. Она явно была в ярости.

— Не советую, — апатично заявила профессор, заметив этот жест. — Это относится ко всем. Всмотритесь в свои работы, напротив некоторых ответов стоят крестики, так вот, на те вопросы, где есть эти пометки, вам предстоит ответить в развернутой форме. Назовем это работой над ошибками, ответ на каждый вопрос должен составлять не меньше фута. А теперь я хочу посмотреть, как вы подготовились к сегодняшнему занятию. У всех ли есть конспекты?

Студенты вяло покивали головой, кто-то смущенно отводил взгляд, понимая, что попал в неприятности, не выполнив задание, ведь Куппер, похоже, прекрасно запоминала тех, кто ей не угодил.

— Ясно. Это последний раз, когда вы без последствий для себя пропускаете мои слова мимо ушей, — отрезала она. — А теперь я буду рассказывать вам о химерах и мантикорах.

Следующие полтора часа все внимательно слушали монотонную речь Куппер и, кажется, уже выбрали, кому дать звание «нелюбимый преподаватель Хогвартса».

По окончании занятия Алекс и я отправились в библиотеку, но первые полчаса все, на что мы были способны, это возмущения в адрес преподавателя ЗоТИ. Мадам Пинс трижды сделала нам замечание и даже один раз пригрозила выгнать за двери. Немного успокоившись, мы приступили к выполнению заданий, и время полетело незаметно. Работать с Алексом было очень интересно, и я все больше склонялся к мысли, что совместная учеба — это не такая уж плохая затея. Он сам, похоже, думал так же. Только одного я не понимал, почему он выбрал именно меня?

* * *

Субботним вечером я заметил, что чувствую себя гораздо лучше, чем обычно. Даже магию творить было не так утомительно, хоть у меня по-прежнему не получались многие заклинания, необходимые для учебы. Похоже, зелья мадам Помфри помогали. Это не могло не радовать. С теоретическими домашними заданиями благодаря помощи Алекса я успел справиться еще до субботы, а сейчас собирался устроить себе практическую тренировку по чарам.

Коридоры были практически пустыми, большинство студентов сейчас находились в Большом Зале на ужине. Я же решил обойтись без него. Вспомнив о старом кабинете ЗоТИ, который многие использовали как место для практики заклинаний, я направился туда. К моей радости, он, как и в прошлом, не был заперт, а внутри никого не было. Я без промедления начал колдовать, времени было не так много.

Спустя час тренировок я уже был на пределе, однако сдаваться не собирался. Я должен был справиться нормально хотя бы с одним заклинанием, прежде чем пойду спать. От злости на самого себя я стукнул кулаком по столу. Звук эхом пронесся по кабинету. И тут вдруг открылась дверь. На пороге появилась Грейнджер, и ее я меньше всего сейчас хотел видеть.

— Это ты, Малфой? — полувопросительно сказала она. — Привет. Что ты тут делаешь?

— А ты не видишь? — пропустив приветствие, спросил я. — Тренируюсь.

— И как успехи?

— Нормально, — пробурчал я. Продолжать разговор не было смысла. — Иди, куда шла, профессор Грейнджер.

— Не хами мне, Малфой, я с тебя могу и баллы снять, — разозлилась она, но уходить, похоже, не собиралась.

— Снимай, этим после занятий по ЗоТИ меня не напугать, — безразлично ответил я, пожав плечами.

— Что, все так плохо? Я слышала, что у профессора Куппер своеобразный подход к учебному процессу, но думала, что это преувеличение.

— Скорее всего, все, что ты слышала, это преуменьшение. Она — тиран. А ко мне вообще питает особые чувства. Ладно, давай не будем об этом говорить, — скривился я.

— А какое заклинание ты тут тренируешь? — спросила она, подойдя к столу и обратив внимание на яблоко, которое лежало передо мной.

— Диффиндо, — нехотя ответил я.

— И не получается? — удивленно спросила Грейнджер.

— Как видишь, — недовольно проговорил я и хмыкнул. — Не все такие способные как ты.

— Я недавно нашла в библиотеке книгу, в которой дают советы тем, у кого проблемы с магией, — сказала она, проигнорировав мой раздражительный тон и замечание, — если хочешь, могу передать тебе ее через твоего эльфа.

— Ты мне предлагаешь книгу для сквибов?! — почти заорал я, совершенно не задумываясь, что передо мной вообще-то преподаватель.

— Да нет же! — она тоже повысила голос, но тут же успокоилась и продолжила: — Это книга для тех, кто получал различные травмы, не дающие колдовать, или кто был подвержен проклятиям, долгое время блокирующим магию.

— Ну и книжки ты выбираешь для чтения, — съязвил я. — Ладно, передавай ее Тинки, может, полистаю на досуге.

— Сама доброта, — ответила Гермиона.

Я усмехнулся и развел руками, она закатила глаза.

— Хочешь совет? — спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Представляй сразу результат колдовства и будь уверен, что у тебя получится.

— Вот спасибо! Прямо счастливые детские воспоминания навевает, — с сарказмом сказал я. — Как я могу быть уверенным, если уже битый час пробую, и ничего не получается?

— А помнишь, профессор Флитвик на первом курсе нам рассказывал, что нужно заранее создать в голове образ яблока, поделенного на две половинки?

Теперь уже я закатил глаза.

— Помню, конечно. Думаешь, не пробую это применить? У меня все равно не получается.

— Значит, пробуй еще, — сказала она, пожав плечами.

Я закрыл глаза и сосредоточился. Открыл и четко произнес:

— Диффиндо! — зеленый луч попал точно посередине, и передо мной теперь лежали две части яблока. — Получилось, — радостно воскликнул я. Но, похоже, проявлять такую бурную радость не стоило, голова внезапно закружилась, и меня качнуло в сторону.

— Эй, все в порядке? — спросила Грейнджер.

— Да, просто слишком много сил в последнее время уходит на магию. Мне стало труднее колдовать. Теперь я слабею гораздо быстрее, чем раньше. Мадам Помфри предупреждала, что нельзя слишком усердствовать.

— Тогда почему ты не соблюдаешь ее предписания? — удивилась она.

Я пожал плечами.

— Я хочу быть не хуже других.

Грейнджер вздохнула.

— Ладно, я сейчас ухожу, а ты зови своего эльфа и перемещайся в комнату. Потом пришлешь его ко мне, я передам тебе книгу.

— Спасибо, — тихо проговорил я.

Грейнджер уже успела дойти до двери. Она обернулась, слегка улыбнулась и сказала:

— Пожалуйста, — и вышла за дверь.

Всю дорогу до комнаты я размышлял о нашем разговоре. Общаться с Грейнджер было лучше, чем просто наблюдать за ней со стороны. Я надеялся, что мне удастся хоть иногда беседовать с ней вот так, как сегодня. Ведь несмотря на то, что вокруг меня сейчас было полно народу, я все еще был достаточно одиноким.

* * *

После тяжелой первой недели дни полетели очень быстро, хоть и казались однообразными. Мадам Помфри снова грозилась, что отправит меня в Мунго, если я не буду себя жалеть, но так как визиты к ней были нечастыми, я не особо обращал на эти слова внимания. Нельзя было сказать, что я чувствовал себя хорошо, но, хоть и впритык, сил хватало на то, чтобы не скрутиться от боли где-то в углу. Пока студенты наслаждались солнечными днями на воздухе или играли в квиддич, я работал над собой. Все свободное время я теперь проводил с Алексом в библиотеке или в старом кабинете ЗоТИ, отрабатывая новые и новые заклинания. Книга, которую дала мне Грейнджер, помогла мне сдвинуться с мертвой точки, и я уже не ощущал себя таким бесполезным, но особого прогресса все же не достиг, как бы ни старался. Однако профессор Флитвик отметил, что я стал лучше колдовать, да и Грейнджер не скупилась на похвалы, когда я этого действительно заслуживал и делал успехи в трансфигурации. Она даже поставила мне «превосходно» за одно эссе, которое задавала. Кроме того, у меня абсолютно не было проблем с зельеварением, Слизнорт часто ставил меня в пример, и на этом уроке я почти всегда был источником заработанных для Слизерина баллов. Правда, во время занятий по ЗоТИ именно я чаще всего все эти набранные баллы терял. Куппер продолжала свирепствовать, однако доставалось не только мне, но и остальным, ко мне она придиралась только чуть чаще. Со мной по-прежнему никто, кроме Алекса Митчелла, не горел желанием общаться, однако это не тяготило, я привык к одиночеству, и скорее уж удивлялся частому общению с Алексом. С Грейнджер мы больше нигде, помимо трансфигурации, не пересекались. Даже сны с ее участием перестали меня посещать.

* * *

Так пролетел сентябрь и первая неделя октября.

Воскресным утром я отправился в Больничное крыло за новой порцией укрепляющих зелий, которыми без перебоя снабжала меня мадам Помфри. Без них я не справился бы и с половиной нагрузки. По дороге меня перехватил Алекс.

— Какие планы? — спросил он бодрым голосом.

— Собираюсь зайти в лазарет за… бодроперцовым зельем, — соврал я. Мы не были пока близкими друзьями, потому я не собирался посвящать его в такие личные проблемы.

— Простудился? — он удивился.

— Нет, я на будущее, на всякий случай.

— А, ну это правильно. Кстати, сегодня потрясающий денек, один из последних теплых в этом году. Может, выберемся погулять? Сходим к Черному Озеру или на опушку леса, там есть отличные места.

— Ну… Не знаю, — немного растерялся я.

— Ты же, кажется, никогда и не выбираешься за пределы замка, кроме как на травологию! — воскликнул Алекс.

— Так и есть, — честно ответил я.

— Ну тогда пошли, иногда надо отдыхать.

Я задумался. Можно ли было ему доверять?.. Он был немного странным, помешанным на книгах, и я не так уж часто видел его в компании других студентов. Я не понимал его дружелюбия в мой адрес. Но, возможно, это был хороший момент, чтобы обсудить такие вопросы.

— Ладно, пошли, только я сначала в Больничное крыло. Встретимся через пятнадцать минут в главном холле.

— Хорошо, — согласился Алекс и ушел в ту сторону, откуда пришел.

Получив наставления мадам Помфри, а также флаконы с зельем, я позвал эльфа, чтобы он отнес их в комнату, а сам направился в холл. В первой половине дня мне удавалось перемещаться достаточно быстро.

Многие студенты решили провести этот день на воздухе. И не зря. На улице и правда было здорово. Свежий прохладный воздух приятно ободрял. Легкая дымка из белых облаков покрывала отдельные участки неба, а мягкие солнечные лучи освещали округу так, что казалось, будто все вокруг светится.

Мы с Алексом добрались до поваленного дерева на опушке леса и решили, что лучшего места для любования природой не найти. Алекс сел прямо на землю, я же остался в своем кресле, хотя чувствовал я себя при этом неуютно, будто восседал на троне. Мы немного помолчали, тишина была не давящей, а скорее уютной. Но долго молчать не входило сейчас в мои планы, я решил, что пора обсудить вопросы, которые меня интересовали.

— Алекс, а ты знаешь, кто я? — глуповато сформулировал я первый вопрос.

— Сложно сказать, — Алекс засмеялся. — А ты что, забыл?

— Я серьезно. Ты знаешь о моем прошлом?

— Та-а-ак, — протянул он, — к чему эти вопросы?

— Ты должен был слышать о моей семье. Малфои были сторонниками Волдеморта. Мой отец в Азкабане. Я — бывший Пожиратель Смерти. Именно поэтому меня избегает чуть ли не вся школа. А ты ведешь себя так, будто ничего не знаешь обо мне.

Я ждал какой-то бурной реакции, но Алекс был абсолютно спокоен.

— Я все это знаю, — безэмоционально сказал он. — И в чем проблема?

— Я думал, что ты общаешься со мной, потому что не в курсе. И все ждал, что тебя кто-то просветит.

— Думал, не буду с тобой общаться из-за прошлого? — Он выглядел искренне удивленным.

— Да. Многие так делают, — сказал я.

— Я — не они, мне все равно, что у тебя там было раньше. Важнее то, какой ты сейчас. Меня все устраивает. Тебя — нет?

— Дело не в том. Ты ведь не поддерживаешь идеи Волдеморта о чистоте крови? — спросил я.

Алекс фыркнул.

— Разумеется, нет. Я и сам — полукровка. Да и это, в общем, совершенно неважно. Погоди, а с чего ты решил об этом спросить? Со стороны выглядит так, что я фанат чистокровных?

— В какой-то мере, — усмехнулся я, — ты же со мной общаешься. Но я не потому спросил. Просто не могу понять, с чего вдруг ты решил общаться именно со мной. Не видел, чтобы ты часто беседовал с кем-то еще из студентов.

— Все так и есть. Больше я ни с кем не общаюсь. Понимаешь, Драко, книги для меня гораздо интереснее многих людей, потому за шесть лет учебы от меня отдалились все, кто пытался завести дружбу.

Алекс замолчал, словно задумался о чем-то. Спустя несколько минут он продолжил:

— Ты привлек мое внимание потому, что не совсем такой как все. Мне было интересно узнать, что из себя представляет человек, который не может ходить, в магическом мире такое не так часто встретишь. В общем, сначала это было простое любопытство. Но потом я узнал тебя получше и понял, что ты еще и интересная личность. Тебе нравится учиться, ты начитан, вполне вежлив, и я не заметил у тебя ненависти к нечистокровным магам.

— Алекс, ты слишком умный для своих лет, — только и смог я выдать.

— Спасибо за комплимент, — улыбнулся он. — На этом тема закрыта? Мы друзья или как?

— Друзья, — ответил я, и мы пожали друг другу руки.

— Отлично. А теперь поговорим о моем главном увлечении. Я тут наткнулся на днях на одну интересную книгу, подумал, может, тебе будет полезно ее почитать, — он извлек из кармана мантии точно такую же книгу, как мне отдала Грейнджер.

— Я ее уже читал, — с некоторым сожалением сказал я, — мне ее около месяца назад дали.

— Ух ты, и кто же это сделал тебе такой полезный подарок? — спросил он с широкой ухмылкой.

Я замялся.

— Один знакомый, — уклончиво ответил я наконец.

— Знакомый или знакомая? Зная твой круг общения, не думаю, что существует много вариантов, правда же? Без обид.

— Да какие обиды... Я просто расплачиваюсь за собственную глупость.

— Не-а. Ты сейчас другой человек. Думаю, смена приоритетов прошла очень непросто. Вот тогда-то ты и расплатился за свою глупость. А теперь люди не замечают твоих перемен, им все равно, ведь проще продолжать вести себя как раньше, чем что-то менять. Тебе ли не знать об этом. А они просто смотрят в прошлое, вместо того, чтобы думать о настоящем и будущем. Но мы ушли от темы! Кто, говоришь, тебе книгу дал?

— Ты мне ее даешь, — я протянул руку.

— Нет-нет, ты уже ее читал. Тебе ее профессор Грейнджер подарила.

— Откуда ты знаешь? — спросил я удивленно.

Алекс притворно вздохнул и закатил глаза.

— Драко, я наблюдаю и думаю. И тебе советую делать то же. Во-первых, вы с мисс… то есть с профессором Грейнджер, вместе учились раньше. И я знаю, что ты скажешь: вы были врагами. Но ты изменился, и она, будучи очень умной ведьмой, должна была это заметить. Во-вторых, она явно не из тех, кто откажется помочь нуждающимся в поддержке. Я видел, как она подходила к тебе после первого занятия по ЗоТИ. И, в-третьих, помнишь, как недели две назад вместо Гриффиндора с вами на трансфигурации сидел Когтевран, потому что были временные перестановки в расписании, — я кивнул, и Алекс продолжил: — Так вот, я видел, как ты внимательно смотришь на нее во время трансфигурации. — Я широко раскрыл глаза. — И не надо делать такое лицо. Все в порядке. Я никому не скажу.

— Ты не так все понял. И вообще, давай сменим тему. Вот ты про меня столько знаешь, а я о тебе — почти ничего.

— Ну ладно, расскажу тебе, раз ты так не хочешь беседовать о мисс… профессоре Грейнджер, — я скривился, и Алекс закатил глаза. — Как я уже говорил сегодня, я полукровка, мама — волшебница, отец — магл. Семья у меня не так проста. Дед поддерживал Грин-де-Вальда в первую магическую. Не смирился с поражением и уехал куда-то на Аляску. Мать говорит, кроме него, в семье все всегда были адекватны. Так что, когда она влюбилась в моего отца, никто не был против. Когда Волдеморт развернул свою «кампанию», они с отцом были в Бразилии. Он просто физик, магловская профессия такая, его пригласили туда на исследования какие-то. Мать поехала с ним. А я тут был на попечении тети, она в Шотландии живет. У нее такая библиотека, ты бы видел… — он остановился и замялся, о книгах Алекс мог говорить целую вечность, но сейчас это было не очень в тему. — Ну, в общем-то, это все.

— Спасибо, что рассказал, мне было интересно послушать про твою семью, — сказал я.

— Всегда пожалуйста, — отозвался Алекс.

— Тебе надо побывать в Малфой-мэноре. У меня там тоже библиотека ничего.

У Алекса загорелись глаза.

— Ты же поедешь домой на Рождество? Может, я тебе списочек напишу, а ты мне поищешь некоторые книги, а?

Я рассмеялся.

— Да без проблем, — сказал я, успокоившись.

— Супер, — обрадовался он. — Слушай, а может, там есть какой-то фолиант, который поможет тебе излечиться?

— Это вряд ли, — ответил я, вздохнув. — Скорее всего, я таким и останусь.

— Да ладно тебе! Мы еще поищем решение. Не отчаивайся! — воодушевленно сказал Алекс. Оптимизма ему было не занимать.

— Нам пора уже в замок, предлагаю пойти в твою любимую библиотеку и поучить трансфигурацию. Чувствую, нас ждет серьезная проверка на следующем занятии.

— Ну, тебе виднее, — ответил Алекс с ухмылкой, а я мысленно постучал себе по голове. — Давай я тебя отлевитирую.

— Ну давай, — согласился я неохотно.

Пока Алекс левитировал меня в сторону замка, я думал о том, что у меня, похоже, появился первый в жизни друг.

Я был уверен, что иду ко дну,

Что жизнь отыграна, растеряна, разбита.

Но ты сказала — я не утону,

А я доверился. Пути назад закрыты.

 

Этот понедельник обещал быть сумасшедшим. Хотя бы потому, что начинался с нелюбимого почти всеми урока по защите. Требования профессор предъявляла высокие, и, пусть за невыполнение снимала не так уж и много баллов, ее манера держаться и испепеляющий взгляд буквально убивали студентов морально.

Перед уроком все были на взводе. Даже Алекс, обычно не сомневающийся в своих знаниях, что было оправдано, сейчас постукивал пальцами по столу и лихорадочно листал мой учебник, правда, не по ЗоТИ, а почему-то по чарам. Как только Куппер влетела, как всегда, чересчур стремительно, в аудиторию, все разговоры мгновенно смолкли.

— Добрый день, студенты! Сегодня, как я и обещала в предыдущий раз, мы снова будем выявлять ваши пробелы в недополученных за прошлые годы знаниях. Но это будет позже, а сейчас у меня для вас есть кое-что, — с этими словами она подошла к столу и, убрав с него все бумаги, отлевитировала на него какой-то ящик, накрытый непрозрачной тканью, стоявший до этого в углу кабинета у окна. И как мы его не заметили раньше?

Она стянула ткань, и все уставились на то, что находилось внутри. Непонятная живность, похожая на змею с небольшими крыльями, свернулась кольцом на дне пустого аквариума. На голове у этого неизвестного животного красовался небольшой хохолок.

— Итак, кто знает, что это за существо? — спросила Куппер.

Все молчали. Профессор недовольно оглядела аудиторию в поисках «жертвы».

— Мистер Малфой, назовите нам это существо, — наконец сказала она. Ну вот, досталось именно мне.

— Я не знаю, — честно ответил я.

— Мистер Митчелл? — обратилась она к сидящему рядом Алексу.

Тот неуверенно произнес:

— Может быть, это оккамий?

— Верно! — немного удивленным тоном сказала Куппер. — А что вы про него знаете?

— Только то, что он агрессивен, но человеку с ним справиться вполне реально, чего нельзя сказать об обезьянах и тем более грызунах и птицах, которыми он питается. Только я думал, что он побольше должен быть.

— Да, мистер Митчелл, вы правы. Когтеврану два балла в плюс, а Слизерину столько же в минус. Это действительно оккамий, существо, обитающее в Индии и на Дальнем Востоке. Этот, — она махнула рукой в сторону аквариума с животным, — еще пока маленький. Всего несколько футов в длину, тогда как взрослые особи достигают пятнадцати футов. Привлекает волшебников скорлупой от яиц, которые откладывает, она состоит из серебра. Не советовала бы нападать на него, но если другого выхода нет, смело атакуйте Ступефаем или Петрификусом и не проиграете. Это существо к магии восприимчиво, так что проблем возникнуть не должно. Главное, не дать ему напасть на вас первым. После окончания занятия сможете подойти и посмотреть на зверюшку поближе, а теперь перейдем к обещанной проверке знаний.

Куппер поделила всех на пары, только перемешала так, как захотела. Суть сегодняшнего занятия сводилась к тому, что мы должны были подготовить вопросы по темам предыдущих годов обучения и задавать их друг другу.

Мне в пару досталась Амелия Дэвидсон, которая Куппер боялась больше, чем все остальные, вместе взятые. После спора на втором занятии профессор на каждом уроке не забывала ткнуть ее в какой-то малоизвестный ей факт.

Мы обменялись пергаментами с заранее составленными вопросами и принялись писать ответы. Куппер ходила между рядами, лениво заглядывая то в одну, то в другую работу.

— Мистер Малфой, что это такое? — спросила она. — «Дайте определение понятию оборотень». Это детский вопрос, а я просила составить более серьезные. Дальше еще лучше. «Перечислите влияние дементоров на состояние человека». Слишком просто! Вы случайно не сговорились с мисс Дэвидсон, чтобы она облагодетельствовала вас этим примитивом?

— Я подумала, что часть вопросов должна быть простой, а часть посложнее, — пробормотала Дэвидсон неуверенно.

— Вы плохо подумали. Теперь ни вам, ни мистеру Малфою я не могу засчитать эту работу.

— Но, но, но… — никак не могла подобрать слов Дэвидсон.

— Вы с мистером Малфоем на следующий раз сделаете мне общий доклад на тему «Оборотни, вампиры, дементоры, водные твари и способы защиты от них» длиной пять футов. Это ясно?

— Да, — пробурчал я. Дэвидсон даже не кивнула.

Через полчаса пытка с проверкой закончилась, и Куппер, забраковавшая предварительно вопросы еще у трех пар, отправила всех рассаживаться.

Я направился к своему месту, где Алекс с сочувствующим видом протянул мне записку. Она гласила: «Зато ты теперь не один страдаешь. У Дэвидсон вон волосы чуть дыбом не встали, когда она к месту своему возвращалась. Она аж пятнами пошла. А ты молодец! Хорошо держался». Я взял лист и дописал снизу: «Такими темпами я тоже пойду пятнами. Ну за что она меня так не любит?». Алекс ухмыльнулся и приписал снизу: «Да она никого не любит. Не бери в голову».

После окончания урока Дэвидсон материализовалась перед столом, где сидели мы с Алексом.

— Я ее ненавижу, — прошипела она. — Я… да меня все преподаватели хвалят, говорят, что способная, что… да у меня высшие баллы по всем предметам, кроме ЗоТИ, а эта… — Дэвидсон уже аж задыхалась от возмущения.

— Эй, спокойнее, — сказал ей Алекс. — Ты просто чем-то ей не приглянулась, вот и все. Перестань ее бояться, и у тебя все начнет получаться лучше. Ты же заикаешься каждый раз, как говоришь с ней!

— А ты кто такой, чтобы советы мне давать? — вспыхнула Амелия. — Я вообще не с тобой разговариваю. Малфой, — повернулась она ко мне, — сегодня в библиотеке в три, и не вздумай опаздывать, понял?

— Не я виноват, что ты облажалась, так что не командуй мной, — я демонстративно посмотрел на Митчелла. — Алекс, что там сегодня у нас в планах?

— Астрономия и нумерология, — ответил он. — ЗоТИ нет.

Дэвидсон округлила глаза и открыла рот, но слов подобрать не смогла.

— Ладно, не кипятись, — сказал Алекс примирительно. — Просто не надо гнев свой на нас обрушивать. Мы тоже пострадали, между прочим. Приходи в четыре в библиотеку, к трем мы с Малфоем не успеем. Я помогу вам с эссе, все равно хотел литературу по дементорам почитать.

— Хорошо, — хмуро сказала Амелия и пошла собирать свои вещи.

Мы с Алексом переглянулись, пожали плечами, и он ушел на арифмантику, а мне нужно было направляться на трансфигурацию.

Грейнджер сегодня тоже была сама не своя. Все занятие она задумчиво смотрела в окно, пока мы писали очередную проверочную работу. Студенты уже привыкли к этому, она устраивала нам письменные контрольные почти на каждом занятии, но всегда строго следила за выполнением работы. Я хотел спросить ее после урока, что с ней не так, но в итоге решил, что это не лучшая идея. Однако образ ее озадаченного лица еще долго не покидал меня.

В библиотеке я появился в полпятого, Алекс и Дэвидсон уже были там. Дэвидсон пробурчала что-то про то, что воспитанные люди приходят вовремя, но я проигнорировал ее слова. Мы принялись искать нужную информацию, что благодаря Алексу заняло не так много времени, потому что в этом равных ему не было.

Общее дело сближает, так что через час Амелия перестала бурчать, и мы уже неплохо общались между собой, кроме того, через два часа у нас уже было готово десять дюймов эссе. Кстати, выяснилось, что мой почерк лучше и крупнее, чем у Амелии, так что писать пришлось именно мне. Впрочем, я не возражал.

Пока я переписывал очередной отрывок книги под названием «Оборотни: люди или звери? Что делать волшебнику среди стаи?», Алекс и Амелия начали спорить о происхождении дементоров. А после того, как они надоели шумной беседой не только мне, но и мадам Пинс, которая пригрозила, что выгонит их, я не выдержал и сказал:

— Предлагаю вам, ребята, сменить тему и обсудить что-нибудь другое, причем лучше в письменном виде, так вы не помешали бы никому, а главное — мне.

Дэвидсон смерила меня испепеляющим взглядом и сказала Алексу:

— Давай от него избавимся. Он не хочет задумываться о происхождении вещей, а значит, все равно ничего не понимает в наших разговорах.

Алекс захихикал.

— Я не могу так поступить. Он обещал помочь мне с эссе по зельям. В них он понимает лучше нас с тобой. Видела, как Слизнорт поет ему дифирамбы? Возможно, всем его подопечным полагается талант к зельеварению.

Амелия фыркнула.

— Сомневаюсь, что причина в декане в данном случае. Просто ему повезло.

— Тогда и нам просто повезло — в другом. Не навешивай ярлыки на него, ладно? То, что он не любит книги настолько сильно, как мы с тобой, еще не делает его хуже. Как, впрочем, и лучше, — поучительно сказал Алекс.

— Эй, я вообще-то здесь сижу и все слышу! Хватит обсуждать меня! — возмутился я.

— Не отвлекайся, Малфой, — прошептала Амелия и повернулась к Алексу: — Ладно, он не плохой, и все такое. Но лично я зелья не очень люблю. Я фанат трансфигурации и арифмантики, ну и чар, пожалуй.

— Я тоже! — воскликнул Алекс, чем заработал еще один суровый предупреждающий взгляд мадам Пинс. — Чары — моя стихия, — прошептал он. — Ты читала «Книгу всевозможных заклинаний для воды и ее производных»? Сколько там интереснейших и сложнейших действий с водной стихией описано! Жаль, что мы не изучаем ее в рамках школьной программы.

— Конечно, читала! — воодушевленно ответила Амелия. — И ты прав, интереснейшая и полезнейшая книга. А ты читал «Вестник силы» про составляющие волшебной палочки и их влияние на силу мага?

— Читал, но не со всем там согласен. Слишком уж сильно книга обобщает свойства сердцевины для палочек. На самом деле все более тонко и сложно.

— Возможно, — нехотя согласилась она, — но зато про древесину там все абсолютно правильно.

— Я бы не сказал, — возразил Алекс, — важно не то, из чего сделана палочка, а прежде всего потенциал самого волшебника.

— Я вам не сильно мешаю? — пробурчал я, нарочито недовольно отодвинув эссе.

— Не особо, можешь оставаться, — съязвила Амелия. — Малфой, а ты читал эту книгу? Вот скажи, из чего твоя волшебная палочка?

— Не читал, — сказал я. — И я понятия не имею, из чего сделана моя палочка. Я не сам выбирал ее.

— То есть ты хочешь сказать, что палочка тебя не выбирала? — удивленно спросила Амелия.

— Нет, я в тот момент был несколько занят, — вздохнув, проворчал я.

Они с Алексом переглянулись. Я уже начал чувствовать себя третьим лишним.

— Драко, а ты был сильным волшебником тогда… — Алекс замялся, подбирая слова, но я уже понял, что он имел в виду. — Ну, до того, как ты покинул учебу?

— Не знаю, — пожал я плечами, — но явно был лучше, чем сейчас.

— А может, ты такой слабый из-за волшебной палочки? — неуверенно спросила Дэвидсон.

— Не знаю, — ответил я и нахмурился. — Хватит меня обсуждать, я вам не подопытный кролик.

— Ты мне не нравишься, Малфой, — сказала она. — Но мой исследовательский интерес пересиливает неприязнь. Ты должен узнать, из чего твоя палочка и, возможно, попробовать сменить ее на другую.

— Ничего я никому не должен! — возмутился я.

— Драко, ты же хочешь нормально колдовать? — спокойно спросил меня Алекс. — Я давно заметил, что магия тебе дается с большим трудом, без обид.

— Твоя, эм, травма ведь не влияет на магические способности, да? Это же только физическое повреждение? — робко уточнила Амелия.

— Я не хочу об этом говорить! — я вышел из себя. — И палочку менять не буду! Отстаньте от меня! — не мог же я им объяснить, что министерство и эту палочку очень нехотя поставило на контроль, если бы не мама, я бы вообще не мог колдовать все это время.

— Ну и оставайся слабаком! — прошипела Дэвидсон и скрестила руки на груди. Алекс деликатно промолчал.

Следующие полчаса каждый молча занимался своим делом. Теперь я никак не мог сосредоточиться на эссе. Мысль о том, что я могу быть сильнее, если сменю волшебную палочку, плотно засела в голове и не давала покоя.

Первой нарушила молчание Амелия, спросив Алекса о боггартах, информация о которых нужна была нам для эссе, и нельзя было ограничиться учебником для третьего курса. Слово за слово, они выяснили, что раньше у них боггарты принимали похожий вид: у Алекса это были сожженные древние книги, а у Амелии — разрушенная до основания библиотека. Потом выяснилось, что у них вообще много общего. Они шепотом обсуждали новинки в трансфигурационных заклинаниях, а я продолжал корпеть над ненавистным и бесполезным эссе по ЗоТИ. Потом Алекс попросил Дэвидсон рассказать больше о себе, и мы узнали, что она училась на дому, потому что родители не хотели, чтобы «дурное», как она процитировала слова отца, окружение оказывало на нее негативное влияние. А когда началась война, Амелию и вовсе увезли в США, где она продолжала самостоятельное обучение. А в прошлом году родители решили, что она достаточно взрослая для того, чтобы общаться со сверстниками, и вернулись в Шотландию, договорились в Министерстве, чтобы Дэвидсон позволили сдать СОВ, и выбрали для ее дальнейшего обучения Хогвартс, так как здесь учился сам Гарри Поттер, волшебник, победивший великое зло. Ей же самой было все равно, она собиралась в будущем посвятить себя написанию книг по арифмантике и трансфигурации, а все остальное ее мало волновало. Однако она очень обрадовалась, когда узнала что героиня войны и умница Гермиона Грейнджер станет ее проеподавателем.

Мы просидели в библиотеке до самого вечера, но так и не успели доделать эссе. Алекс с Дэвидсон уже обменялись какими-то редкими книгами и мило беседовали между собой, не обращая на меня никакого внимания. У меня от избытка информации уже гудела голова, так что я предложил разойтись. Дэвидсон сказала, что у нее тоже есть еще дела, а Алекс сообщил, что до отбоя никто не выгонит его из «храма знаний», как он выразился. Напоследок Алекс предложил Амелии присоединиться к нам в библиотеке и завтра, и она явно была рада согласиться.

Я добирался в комнату с помощью эльфа, сил у меня осталось только на то, чтобы переодеться и лечь в кровать. Только я порадовался, что не нужно делить ни с кем комнату и можно спокойно наслаждаться одиночеством, как в дверь постучали. Это оказался неизвестный мне домашний эльф.

— Мистер Малфой? Энки просили передать вам записку, потому что Тинки, вашего эльфа, только что отправили помогать на кухню, — пропищал эльф, глядя мне в глаза.

— Хорошо, — ответил я и взял протянутый мне лист пергамента. — Тут написано, что нужно обязательно ответить. Ты будешь ждать, пока я прочитаю и напишу ответ?

— Нет, мистер Малфой, — тихонько сказал Энки, — я сейчас уйду, а когда вы захотите передать ответ, просто позовите Энки или Тинки, и мы явимся.

— Хорошо. Иди тогда, — я закрыл дверь.

Записка, скорее даже письмо, была сложена вчетверо, и судя по ровному твердому почерку, автору уверенности не занимать. Я развернул ее и стал читать.

 

Здравствуй, Малфой!

Я бы хотела поговорить с тобой. Нам нужно встретиться и обсудить один важный вопрос. Подробностей я здесь писать не буду, но думаю, что то, о чем я хочу поговорить, может в некоторой степени положительно повлиять на твою жизнь.

Не отказывайся сразу. Просто так я бы не стала тебе писать.

Если ты согласен на встречу, предлагаю завтра вечером в восемь встретиться в кабинете трансфигурации.

В любом случае, сообщи мне о своем решении.

Гермиона Грейнджер

 

Зачем Грейнджер назначать мне встречу? Я и не собирался отказываться. Было очень даже любопытно, что же такого важного она собиралась мне сказать. Я взял лист пергамента и написал:

 

Добрый вечер, профессор Грейнджер!

Если это так важно, завтра в восемь я приду.

Драко Малфой

 

* * *

Весь следующий день я с нетерпением ждал вечера. После занятий Алекс, я и Амелия вместе отправились в библиотеку доделывать эссе по ЗоТИ. Пока эти два великих ума с Когтеврана обсуждали очередной древний фолиант не то по чарам, не то по нумерологии, я скромно выписывал в эссе нужную информацию про маскирующие чары, но мыслями я был далеко. Любопытство все усиливалось по мере приближения времени к восьми вечера.

В полвосьмого я пробормотал Алексу и Дэвидсон, что очень устал и пойду спать. Алекс недоверчиво посмотрел на меня, но я только покачал головой. При Амелии я не собирался вдаваться в подробности. Он едва заметно кивнул, и я, пожелав этим двоим приятного вечера, отправился на встречу к Грейнджер.

Когда я добрался до кабинета, было без пяти минут восемь. Решив не дожидаться под дверью оговоренного времени, я зашел без стука. Грейнджер была там, перебирала на столе исписанные пергаменты. Она подняла голову, услышав шум открывающейся двери, и оценивающе взглянула на меня.

— Добрый вечер, Малфой, — после секундной заминки сказала она.

— Привет, Грейнджер, — ответил я. — О чем ты хотела поговорить?

— Разговор длинный, так что предлагаю не оставаться в дверях, а переместиться к моему столу, — сказала она.

— Хорошо, — согласился я и направил кресло в ее сторону.

Грейнджер расправила несуществующие складочки на мантии, похоже, она слегка нервничала. Что же такое она собиралась мне сказать, если для этого нужно было собираться с духом?

— Итак, — мое терпение было уже на пределе.

— Итак... — повторила она за мной. — У меня есть к тебе деловое предложение.

— Грейнджер, давай без предыстории, переходи к сути, — не выдержал я.

— Без предыстории не получится, прояви терпение, — огрызнулась она.

— Я и так самый терпеливый в мире.

Она скептически взглянула на меня, покачала головой и вздохнула.

— Я собираюсь поступать в Стокгольмскую Академию зельеваров, — сказала она. — Думаю, ты слышал, что это самое престижное учебное заведение для мастеров зельеварения…

— Мои поздравления. А я тут причем?

— Не перебивай, — раздраженно попросила она. — Сейчас я все объясню.

— Хорошо, я тебя внимательно слушаю, — сделав глубокий вдох, сказал я.

— Я продолжу. Чтобы поступить в эту Академию, нужно сдать вступительные экзамены, получить рекомендательные письма от трех бывших преподавателей и сделать практическую работу, результаты которой обязательно должны принести какую-то пользу для общества. Если практические исследования увенчаются успехом, о них печатают в «Вестнике зельевара», и после публикации почетный состав профессоров Академии принимает решение о зачислении. Три дня назад мне пришло письмо с результатами вступительного экзамена. Я его сдала, и предоставленные рекомендации комиссия приняла, осталась практика. Времени у меня не очень много, исследования нужно закончить самое позднее в апреле, в мае проходит публикация достойных исследований, а в конце июня объявляют список поступивших.

— Это все здорово, но я так и не понимаю, что тебе нужно от меня, — проговорил я в некотором замешательстве.

— Я прошу тебя стать моим объектом исследования, — просто сказала она.

— Что? — удивился я.

— Послушай, Малфой, тема исследований должна быть актуальна и приносить реальную пользу. Я долго думала, что выбрать, и недавно наткнулась на один древний трактат по зельеварению в Запретной секции библиотеки. В одной из глав описывается частично утерянный рецепт зелья, способного восстанавливать двигательные функции организма, полученные вследствие физической травмы или темного проклятия. И тогда я вспомнила о тебе. Если я сумею воссоздать рецепт и сделать это зелье, ты, возможно, сможешь снова ходить!

— Грейнджер, ты себя слышишь? Сколько этих «если» в твоей задумке? Возможно, буду ходить?! А ты не задумалась о том, что можешь меня отравить, если что-то не так сделаешь? Я, конечно, знаю, ты умная, но я так понимаю, вся твоя работа будет строиться на сплошных догадках. И какая будет актуальность, если во Франции такое зелье можно купить у колдомедиков?

— Успокойся и выслушай меня до конца, — сказала она. — Во-первых, во Франции делают не такое зелье, а подобное. Оно стоит бешеных денег, потому что приготовление занимает больше года и требует уйму редких ингредиентов, кроме того, после приема зелья требуется еще несколько месяцев на восстановление более простыми зельями и исцеляющими заклинаниями. То зелье, что хочу сделать я, готовится всего около месяца, и все составляющие для него, по идее, можно найти в Британии. А восстановление займет месяц-два, максимум три, но опять-таки своими силами, а не с помощью колдомедиков. Таким образом, примерно за полгода можно поставить человека на ноги. Представь, Малфой, что в апреле ты будешь ходить, разве не здорово было бы?

— «Было бы»... Грейнджер, ты сошла с ума. Я только смирился со своим состоянием, как тут приходишь ты и пытаешься внушить мне надежду. Нет! — практически закричал я. Мне казалось, что голова сейчас взорвется от напряжения.

— Малфой, прекрати истерику! — она тоже повысила голос. — Прежде чем отказываться, хотя бы взгляни на тот текст, что я нашла в книге. Ты ведь неплохо разбираешься в зельях, так что сам сможешь подумать и посчитать все, — сказала она уже спокойнее.

— Ладно, давай сюда свою книжку, но я просто хочу еще раз удостовериться, что ты несешь полный бред!

Грейнджер молча передала мне толстенный фолиант в выцветшей, некогда красной, обложке. Все страницы были желтыми и надорванными со всех сторон, будто в бахроме. Здесь явно не обошлось без особой магии мадам Пинс, иначе книга бы уже давно рассыпалась на отдельные клочки. Я взял книгу в руки и открыл на странице с маленькой черной закладкой.

Заголовок гласил: «Магическое исцеление хвори обездвиженности».

Далее шел текст, а на соседней странице была нарисована танцующая пара счастливых волшебников. Я прочитал:

«Известный алхимик и зельевар Себастьян Златоум, живший в пятнадцатом веке в Англии, изобрел зелье, которое могло восстановить способность к передвижениям людям, которые получили серьезную немагическую травму спины и шеи. А в шестнадцатом веке поговаривали, что благодаря этому зелью удалось вылечить даже последствия древнего темномагического проклятья.

На идею создания такого зелья Себастьяна натолкнул несчастный случай. Его возлюбленная, девушка по имени Эдита, по неосторожности упала со скалы в море, но не повезло ей, и под водой оказались камни, о которые она ударилась спиной. Она утратила способность ходить и даже чувствовать всю нижнюю часть тела и погрузилась в пучины отчаяния. Себастьян, не в силах видеть, как страдает его любимая, принялся изобретать зелье, способное спасти ее и исцелить. Долгих четыре года он придумывал новые и новые составы и испробовал их действие на искалеченных собственноручно животных, но все попытки были тщетными. И вот, наконец, на пятый год работы, когда Эдита уже потеряла всякую надежду на нормальную жизнь, очередной вариант зелья помог поставить на ноги любимого коня Себастьяна, по случайности переломавшего себе кости в лесу. Воодушевленный удачей, Себастьян пал на колени перед любимой и предложил испробовать его снадобье. Она согласилась, и он сварил зелье специально для нее. И скоро случилось чудо — через некоторое время она почувствовала свои ноги. Однако Эдита все еще оставалась несчастной, так как движения по-прежнему причиняли ей немалую боль. Тогда Себастьян усовершенствовал другое свое зелье (истории не известно, какое именно), и уже спустя несколько месяцев Эдита и Себастьян танцевали на собственной свадьбе.

Рецепт уникального зелья Себастьяна Златоума, способного избавить от хвори обездвиженности, был упомянут в семнадцатом веке в единственном экземпляре “Книги самых важных зелий великих магов”, которая хранилась в библиотеке знатного мага-коллекционера. Однако, к несчастью, дом мага сильно пострадал во время Великого Лондонского Пожара. Обгорела и “Книга самых важных зелий великих магов”. Частично уцелевший рецепт зелья ваш покорный автор и приводит ниже, однако напоминает, что точно неизвестно, какая часть безвозвратно утеряна, потому настоятельно не рекомендует пробовать на себе урезанный вариант, приведенный здесь.

Рецепт зелья, исцеляющего хвори обездвиженности (список составляющих неполный!):

2 унции лирного корня

5 капель экстракта белладонны

8 щепоток порошка из корневищ имбиря

1 измельченный лист китайской кусачей капусты

3 сушенных жала веретенницы

1 растертый рог двурога

корни маргариток (количество неизвестно)

а также неизвестные ингредиенты в неизвестном количестве.

Уцелевшие рекомендации по приготовлению гласят, что ингредиенты указаны с учетом очередности, в которой они должны добавляться в зелье. Начинать варить нужно строго в первый день полнолуния в золотом котле. Основой является озерная вода, разогревать которую нужно не меньше 8 минут перед тем, как забрасывать в котел прочие составляющие зелья. Помешивать необходимо строго по часовой стрелке, не менее 5 оборотов, но не более 15, после добавления каждого нового ингредиента. Перед добавлением корней маргариток, зелье нужно помешивать каждые пять часов в течение недели, подогревая на протяжении 15 минут перед помешиванием. В уцелевших отрывках описания также сказано, что последние составляющие со “...светлой целительной мощью, взятой живой силой и любовью, что научатся... и победят хворь... будто взявшись за руки” нужно бросать в котел по очереди после того, как зелье приобретет ярко-красный цвет. Окончательный же цвет готового зелья — изумрудно-зеленый. Настояться зелье должно не менее 15 суток.

На данный момент нам неизвестны случаи воссоздания полного рецепта этого целебного зелья».

Дочитав до конца главы, я отложил книгу и посмотрел на Грейнджер. Она сидела, сцепив пальцы в замок, и наблюдала за моей реакцией. Судя по ее выражению лица, она уже поняла, что я собирался сказать.

— Как это может убедить меня? — обманчиво спокойным тоном спросил я. — Любовная история, древний рецепт, который не полностью дошел до наших дней, неизвестные ингредиенты зелья, которое, по словам древней книжки двухсотлетней давности, может победить «хворь обездвиженности»... Грейнджер, ты серьезно? Я все еще надеюсь, что это ты так шутишь. Экстравагантно.

— Я серьезно, Малфой. Мы выясним, что за недостающие ингредиенты, сварим это зелье, и, может быть, я поеду учиться в Академию зельеваров, а ты снова будешь ходить. Я не причиню тебе вреда. Я буду консультироваться с профессором Слизнортом и мадам Помфри.

— И где ты собираешься его готовить, если поймешь из чего? — с сарказмом спросил я.

— Я уже договорилась с профессором Слизнортом, он окажет мне полное содействие и предоставит одну из запертых лабораторий, что возле кабинета зельеварения, — без промедления ответила она.

— То есть, ты уже все предусмотрела?! — взревел я. — Ты только не учла, что сначала нужно было узнать мое мнение. Я на это не подписывался и не собираюсь!

— Я не хотела тебе говорить, пока не была уверена, что справлюсь...

— А теперь уверена?! — прокричал я.

— Да! — твердо ответила она и скрестила руки на груди.

— Сожалею, — с горечью сказал я, — но ищи себе другую тему или другого подопытного кролика, потому что я помогать тебе не собираюсь!

Я достал из кармана волшебную палочку, направил ее на кресло и попытался переместиться к выходу, но магия не слушалась меня, кресло со стуком приземлилось обратно на пол. Я выругался и заорал:

— Тинки!

Эльф появился мгновенно и, увидев, что я злюсь, прижал уши и молча на меня уставился.

— Отлевитруй меня в спальню. Быстро! — я был в ярости.

— Малфой… — окликнула меня Грейнджер.

— Нет! — закричал я.

— Подумай на свежую голову, когда к тебе вернется способность здраво мыслить! — громко сказала она перед тем, как я хлопнул дверью.

Попав в спальню, первым делом я достал из сундука флакон обезболивающего зелья и залпом его выпил. Не раздеваясь, я устроился на кровати и попробовал успокоиться.

Что меня больше всего разозлило? То, что она уже все продумала, не спросив перед этим меня? Или то, что она не боялась рисковать моей жизнью? А возможно то, что это давало мне надежду, которая могла обернуться ничем?..

Размышляя, я не заметил, как уснул.

Я бежал по открытому пространству, а со всех сторон появлялись разноцветные вспышки заклинаний. Я знал, что обязательно должен добежать, но не понимал, куда бегу. Вдруг откуда-то справа я услышал громкий окрик. Повернувшись в сторону, откуда он прозвучал, я увидел Грейнджер. Неизвестные растения опутали ее руки и ноги, и она не могла выбраться из этого плена. Увидев меня, она сказала только:

— Драко, помоги мне!

Я кинулся к ней, но картинка изменилась.

Вокруг теперь было зеленое поле, что находилось недалеко от Малфой-мэнора. В безоблачном синем небе сияло летнее солнце. Травы колыхал легкий ветерок. Впереди стояла женщина, я видел ее силуэт, но солнце слепило глаза, потому я не мог разглядеть ее лица. Подойдя поближе, я увидел, что это была мама. Она протягивала ко мне руки и счастливо улыбалась. Кажется, в ее глазах стояли слезы.

— Драко, ты можешь ходить, я так счастлива за тебя, сынок, — сказала она.

Я посмотрел на свои ноги, частично скрытые высокой зеленой травой, и снова перевел взгляд на маму. Я подбежал к ней и обнял, меня просто переполняли чувства.

Картинка снова изменилась. Я снова сидел в своем кресле, а рядом со мной стоял профессор Снейп.

— Драко, не разочаровывайте меня, — сказал он. — Хватит бояться, станьте, наконец, сильнее. И не забудьте, что в этом мире нужно не только уметь брать что-то для себя полезное, но и отдавать.

Я открыл глаза.

Давно мне не снились такие странные сны. Это все из-за чертовой Грейнджер. А еще благодаря ей. Потому что, если бы не ее помощь, я мог вообще не дожить до сегодняшнего дня. Сейчас мне было стыдно, что я так кричал вечером, я не должен был говорить с ней в таком тоне. Можно было отправить ей записку с извинениями, но сейчас я не был готов подбирать слова. А еще мне ужасно хотелось испытать то чувство счастья из сна, когда я понял, что могу ходить…

Во время занятий у меня абсолютно не получалось сосредоточиться на том, что нужно было делать, и беспрестанно крутился в голове вчерашний разговор с Грейнджер. Профессор Слизнорт сделал мне пять замечаний и в итоге не принял мое зелье, потому что вместо нужного синего цвета оно было абсолютно прозрачным.

Перед историей магии Алекс не выдержал и спросил меня:

— Драко, что не так? Ты второй день сам не свой.

— Мне есть что тебе рассказать, но не здесь и не сейчас, — туманно ответил я.

— Тогда пойдем отсюда. Все равно только зря потратим время, если придется слушать Бинса.

— Идем, — согласился я. Мне нужно было с кем-то поделиться, иначе я бы сошел с ума. — Знаешь, где старый класс ЗоТИ?

— Конечно, — ухмыльнулся он, и мы поспешили на выход, пока не появился профессор.

— Так что стряслось? — спросил меня Алекс, когда мы добрались до нужного помещения и устроились за одним из покрытых слоем пыли столов.

— Если коротко, один человек предложил мне поучаствовать в разработке и исследовании зелья, которое, возможно, способно меня вылечить, — выпалил я на одном дыхании.

— Так это же здорово! — воскликнул он. — Когда это будет? Тебе для этого нужно покинуть Хогвартс или что?

— Нет, не нужно будет. Но дело не в этом, — сказал я с раздражением.

— А чего ты тогда так дергаешься? Подожди… Ты что, отказался? — удивился Алекс.

— Вроде того. Понимаешь, это не точно. Не ясно, можно ли воссоздать рецепт зелья, получится ли его приготовить и вообще поможет ли оно мне.

— Но это же шанс! — произнес взволнованно он. — Смотри, ты говорил, что не видишь возможности получить лечение, что Министерство откажет в помощи, да и денег таких нет. А тут у тебя появился другой вариант. Или человек, который тебе предложил это, ненадежен?

— Нет, она, конечно, очень умна, но…

— Она? — переспросил Алекс. Он, кажется, начал догадываться, я видел по выражению лица. Не получалось у меня скрыть хоть что-то от него. — Не может быть, чтобы это была… Да? — он округлил глаза и ухмыльнулся.

— По твоей глупой улыбке я знаю, кого ты имеешь в виду. Да, это профессор Грейнджер, если ты и правда о ней. Только никому не говори, пожалуйста.

Алекс фыркнул.

— Будто я с кем-то еще общаюсь.

— А как же Дэвидсон? — спросил я, хмыкнув.

— Она не в счет. И я не скажу ей, — отмахнулся он. — Важно другое: почему ты отказался?

— Не знаю, — сказал я, вздохнув, и устало потер виски, — я разозлился ужасно и, уходя, хлопнул дверью. Она все продумала, видите ли. Помочь она мне хочет...

— А зачем ей это, она не сказала?

— Она в Академию зельеваров в Стокгольме собралась. Туда без особых заслуг не возьмут. Вот и… — я махнул рукой.

— Раз ей это нужно, она будет стараться. Да и к тому же, она тебе уже помогла, ты можешь отплатить ей тем же, причем еще и выиграть от этого по-крупному. Представь, что будет, если она справится. А профессор Грейнджер может, это ведь «невероятно одаренная и талантливая ведьма», или как там ее пресса называла, — сказал Алекс.

— А ты зачем меня уговариваешь? — удивился я.

— Потому что ты сомневаешься и боишься. А я твой друг и хочу тебе добра. А это что, не видно без слов?

— Заткнись, Алекс, — беззлобно огрызнулся я. — В смысле, я хотел сказать — извини.

Алекс засмеялся.

— Да ладно. Но, правда, Драко, думаю, ты зря так быстро отказался. Может, еще подумаешь?

— Может быть, — тихо сказал я. — Сменим тему. Ты нашел нам с Дэвидсон остаток нужной информации для эссе?

— Амелия сказала, что сама найдет, а мне нужно сегодня дочитать одолженную у нее книгу по арифмантике и кое-что выписать оттуда.

— Тогда иди, а я подумаю над тем, что мне сказать Гре… профессору Грейнджер.

— Если согласишься, я могу помогать с поиском нужной информации. Точного рецепта ведь пока нет? — спросил Алекс.

— Есть только часть. Но я еще не согласился! — сказал я.

— Да-да, я знаю, — он поднялся и пошел к двери. — Подумай еще и о том, что больше времени сможешь проводить с ней, — сказал он и быстро скрылся за дверью.

Я возмущенно открыл рот, но спорить уже было не с кем. Следующие два часа я провел в размышлениях и попытках написать записку для Грейнджер. В конечном итоге, получилось следующее:

 

Грейнджер!

Я еще раз обдумал все, что ты сказала. И очень сомневаюсь, что эта затея может оправдать себя. Но ладно. Ты меня уговорила, я буду твоим подопытным кроликом.

Но только если ты позволишь мне участвовать во всем, что касается разработки зелья.

Драко Малфой

P.S. Извини, что кричал вчера.

 

Уже поздно вечером, когда я собирался ложиться спать, Тинки принес мне ответ от Грейнджер. Я слегка трясущимися руками открыл конверт и прочитал:

 

Малфой!

Извинения принимаются.

Разумеется, ты будешь знать обо всем, что я делаю, и сможешь поучаствовать в работе лично. Я договорюсь с директором, чтобы тебе позволили иногда приходить в лабораторию даже после отбоя, если будет такая необходимость.

Как только у меня появятся какие-нибудь новости или идеи, я напишу тебе записку, и мы сможем встретиться в кабинете трансфигурации или в лаборатории, которую профессор Слизнорт подготовит для меня завтра.

До скорого.

Г. Г.

 

Что ж… Теперь, кажется, у меня была надежда на чудо, и ее имя — Гермиона Грейнджер.

Я проснулся, я снова открыл глаза.

И вдруг понял, что боль не настолько плохо

Ощущать. Только ранит твоя слеза

Мое сердце. И так не хватает вдоха...

...Замолчать.

 

Утро следующего дня я встретил в удивительно хорошем расположении духа. Особых трудностей и проблем сегодня не предвиделось, а все самое важное я уже решил для себя вчера, так что слишком переживать было уже не о чем. Все, что меня тревожило сейчас, это боль в спине из-за интенсивных нагрузок в предыдущие дни и недоделанное эссе по ЗоТИ. Но со спиной должно было справиться обезболивающее зелье, которое я выпил, а эссе вместе с Дэвидсон мы собирались дописать уже днем в библиотеке.

По дороге в Большой Зал, куда я направлялся специально, чтобы рассказать Алексу о своем решении, я встретил, а точнее, мне попросту снова загородила путь все та же четверка, которая настоятельно просила меня убраться из Хогвартса в первый день учебы. Два брата из Гриффиндора стояли в центре, а еще двое — один гриффиндорец и худой студент Пуффендуя — по краям, скрестив руки на груди. Старший из братьев заговорил первым:

— Почему ты до сих пор здесь? Мерзкий Пожиратель Смерти, мы же сказали тебе убраться отсюда.

— Кто вы такие, чтобы я вас слушался? — хорошего настроения как ни бывало.

— Мы — победители, — гордо заявил самый мелкий.

Я только фыркнул.

— Ты еще и смеешься? — возмутился третий парень со светлыми волосами, промолчавший в наш прошлый «разговор». — Высокомерный гад.

— Давайте уже накажем его, как задумали, и пойдем отсюда, вдруг кто увидит, — сказал пуффендуец.

Они направили на меня палочки, и я понял, что с четырьмя точно не справлюсь, пусть я и был значительно старше них, но неоспоримое преимущество в силе оставалось на их стороне.

— В последний раз спрашиваю, ты уйдешь из Хогвартса? — спросил блондин. Он смотрел на меня с нескрываемым отвращением.

— Нет, — коротко ответил я.

Тогда блондин резким движением ноги выбил из-под меня кресло, и я оказался на полу.

— Значит, мы просто лишим тебя возможности учиться, без волшебной палочки ты — никто, и нас поддержат другие, так что ты ничего не добьешься.

Я молчал, пытаясь хотя бы восстановить дыхание.

Внезапно вокруг началась какая-то суета, а затем послышался звук падения.

— Экспеллиармус, — негромко проговорил девичий голос.

Я открыл глаза и увидел достаточно комичную картину: блондин и два брата лежали недалеко от меня, пораженные парализующим заклинанием, а пуффендуец стоял с выпученными глазами и вытянувшимся лицом, смотря на свою волшебную палочку, которая сейчас находилась у Амелии Дэвидсон. Вовремя она появилась.

— Вершители правосудия, — сказала она, — вы сейчас берете ноги в руки и быстро уходите отсюда, пока я не позвала сюда профессоров. Все ясно?

Пуффендуец кивнул, а вот парням из Гриффиндора очень сложно было выразить свое мнение по поводу сказанного. Дэвидсон картинно вздохнула и расколдовала троих лежащих, они повскакивали на ноги и хмуро уставились на нее.

— Почему ты его защищаешь, он же?.. — начал было блондин оскорбленным тоном.

— Не люблю, когда четверо на одного, — перебила она. — Он вам угрожал, сделал вам что-то плохое, оскорблял? — все четверо отрицательно покачали головой.

— Но он же враг, — растерянно проговорил блондин.

— Раз директор Макгонагалл позволила ему учиться, значит, не считает его врагом, — веско сказала Дэвидсон. — Занимайтесь своими делами и не майтесь дурью. А теперь пошли вон отсюда.

— Но… — начал блондин.

— Хочешь устроить дуэль со мной? — угрожающе спросила Амелия. Это выглядело достаточно комично. Невысокая миниатюрная девушка запугивала четырех достаточно рослых парней.

— Нет, — ответил блондин, и обратился к остальным: — Пойдем отсюда.

Дэвидсон подождала, пока эти четверо отойдут на достаточное расстояние, и подошла ко мне. Пока они разговаривали, я успел сесть обратно в кресло и теперь отряхивался от пыли.

— Ты цел? Помощь нужна? — спросила Амелия.

— В порядке, — ответил я ей. — Спасибо, что выручила.

— Не подумай ничего такого, ты мне по-прежнему не нравишься, Малфой, — сказала она. — Но не настолько, чтобы равнодушно пройти мимо в такой ситуации.

— Я понял, — кивнул я. — Все равно спасибо.

— Пожалуйста, — ответила она и посмотрела на меня пристально. — Раз Митчелл с тобой общается, значит, ты незаурядный человек, — она замолчала и собралась уходить, уже сделала несколько шагов, как вдруг остановилась и обернулась. — Не забудь, что в четыре мы собираемся в библиотеке и доделываем эссе, — она скривилась на последних словах.

— Я буду, — ответил я, она кивнула и ушла.

В Большом Зале я появился уже почти успокоенным. Рассказав Алексу о своем утреннем приключении и вчерашнем решении, я окончательно пришел в себя. Он восхитился поступком Дэвидсон и предложил мне перемещаться по замку только в сопровождении эльфа. Но мне эта идея не нравилась. Насколько это было возможно, настолько я хотел быть самостоятельным и самодостаточным.

Уроки для меня сегодня были какими-то скучными, я решил, что сегодня вечером возобновлю свои практические занятия в старом кабинете ЗоТИ. Мне хотелось хоть что-то делать. Для начала можно было закончить эссе по ЗоТИ и, если останется время, почитать вместе с Алексом учебник по арифмантике. Когда я появился в библиотеке, Алекс и Амелия Дэвидсон уже были там. Судя по отчаянной жестикуляции и хмурым лицам этих двоих, они о чем-то ожесточенно спорили. Как выяснилось, снова обсуждали зависимость силы мага от состава волшебных палочек и пытались вычислить длительность действия заклинаний в зависимости от древесины, из которой создана палочка. Алекс ненадолго отвлекся от дискуссии и протянул мне книгу с последним недостающим отрывком информации для эссе. Я только порадовался, в споре этих ненормальных я участие принимать не хотел.

Не успел я написать и пяти строк, как в библиотеке появился Тинки и с преданным видом протянул мне сложенный вчетверо лист пергамента. Я повернулся спиной к своим соседям по столу и развернул записку.

 

Малфой!

У меня появилась новая информация относительно зелья. Если можешь, приходи в восемь в кабинет трансфигурации, и я тебе все объясню детально. Только, пожалуйста, напиши ответ сразу, чтобы я могла определить свои планы.

Г. Г.

 

Я взял перо и на обратной стороне записки написал: «Я приду», отдал ее эльфу и, повернувшись к столу, обнаружил, что Алекс и Амелия внимательно наблюдали за моими действиями.

— Что? — спросил я недоуменно.

— Неотложные дела? — Алекс подмигнул мне.

— Нет, — ответил я, — просто немного раньше вас сегодня оставлю, а над арифмантикой тогда посидим в другой раз, ладно?

— Конечно, — согласился Алекс и посмотрел на Дэвидсон, — тем более, что нам тут с некоторыми есть еще что обсудить, не так ли?

Она нахмурилась еще больше, чем раньше.

— Митчелл, наш спор зашел в тупик. Мнения разошлись. На каникулах я займусь проверкой своих выводов. Хотя кое о чем можно судить уже сейчас. Малфой рассказал тебе, как сегодня позорно проиграл четырем младшекурсникам? Думаю, если бы у него была более мощная волшебная палочка, он бы хоть одного вырубил.

— Я и не пытался с ними драться! — возмутился я слишком громко, чем заработал замечание от мадам Пинс. — И они не были все младшекурсниками. Как минимум двое курсе на пятом или даже шестом.

— Да, только вот справилась с ними я, а не ты, — сказала Дэвидсон с ехидцей в голосе.

— Если бы я только что-то сделал им, тут же бы вылетел из Хогвартса, — мрачно отозвался я.

— Драко лучше не вступать в открытые противоборства, тут он прав, — поддержал меня Алекс.

— Он бы и не смог ничего сделать, даже если бы очень сильно захотел, — хмыкнув, сказала Амелия. — И я все еще считаю, что виной тут волшебная палочка. Малфой должен ее сменить на другую.

— Я подумаю, — пробурчал я. — А теперь давайте уже доделывать эссе, мне скоро уходить надо.

— Так делай, кто тебе мешает? — ухмыльнулась Дэвидсон. Я от возмущения открыл рот. — Ладно-ладно, — она примирительно подняла руки, — я буду молчать, а книга, из которой нужно переписывать текст, лежит прямо перед тобой. Ты сам вызвался записывать.

— Все, молчи, — беззлобно огрызнулся я и принялся за работу.

Спустя некоторое время мне послышалось, что Алекс и Амелия начали обсуждать Грейнджер, но, возможно, у меня просто разыгралось воображение, потому что я думал о сегодняшней встрече.

Я дописал последнее предложение эссе ровно в полвосьмого. Алекс, хитро ухмыляясь, пожелал мне приятного вечера, а Дэвидсон посоветовала избегать тех коридоров, где мне могли встретиться недоброжелатели. Я пробурчал что-то вроде: «Так что, мне теперь вообще не выходить из комнаты?» и ушел.

Я добрался до кабинета трансфигурации быстро, до назначенного времени было еще двадцать минут. Но ждать я не собирался. Открыв дверь без стука, я переместился внутрь и поздоровался, пока добирался до стола, сконцентрировав внимание на движении.

— Привет, я немного раньше при... — начал я, взглянув на сидящую за столом Грейнджер, и осекся. Ее лицо было залито слезами. Глаза припухли и покраснели, а костяшки пальцев побелели от того, что она стискивала руки в кулаки. Мое сердце дрогнуло, я растерялся. Никогда еще я не видел ее в таком состоянии. При мне вообще редко плакали женщины — вспоминались только моменты, когда мне приходилось участвовать в рейдах вместе с другими Пожирателями, и тогда те несчастные, которым не повезло попасть под руку одержимым идеей чистоты крови психопатам, тоже лили слезы. Но это было совсем другое, они выли и стонали от боли и страха, понимая, что после неимоверных пыток их жизни оборвутся. Я содрогнулся от этих ужасающих воспоминаний. Не зная, что предпринять, я добрался до стола так быстро, как только смог, и приземлил свое кресло рядом с ней.

— Что случилось? Тебе плохо? — спросил я.

Она закрыла лицо руками и отрицательно помотала головой.

— Что-то с родными? — снова задал я вопрос.

— Нет, — приглушенно сказала она, не отнимая рук от лица. — Уйди, пожалуйста.

Я разозлился. Неужели она считала меня бесчувственным овощем? Разве я мог оставить ее плачущей? Раньше, наверное, мог. А сейчас… не хотел. Настала моя очередь помогать ей.

— Я не уйду, пока ты не успокоишься. И вообще, ты сама позвала меня, помнишь? — твердо сказал я.

— Тогда я уйду, — она убрала руки от лица, отвернулась от меня и попыталась встать.

Я поймал ее за руку и потянул вниз.

— Эй, ты тоже никуда не пойдешь. Ты же не в себе, — я старался говорить как можно увереннее.

— Малфой, что ты себе позволяешь? — возмутилась она, но слезы снова градом хлынули из ее глаз, она всхлипнула, села обратно на стул и неосознанно сжала мою руку.

Я растерялся. Что мне нужно было делать? Я совершенно не понимал, что говорить в такой ситуации. Грейнджер вытерла слезы свободной рукой и отвернулась от меня.

— Скажи, что произошло, — попросил я настолько мягко, насколько смог.

Она даже не шевельнулась, будто бы и не слышала моих слов.

— Пожалуйста, — снова сказал я.

Она вздрогнула, вздохнула и повернулась ко мне.

— Впервые это слово от тебя слышу, — тихо прошептала она.

Я снова растерялся.

— Скажу еще не раз, если объяснишь, что случилось, или как тебе помочь.

— Мне не нужна помощь, — уже громче сказала она. — Ты не должен был меня увидеть такой. Пришел слишком рано!

— И хорошо, что пришел. Тебе же плохо.

— Малфой, не прикидывайся таким человечным, — сказала она и утерла некстати появившуюся слезу.

— Я в растерянности, если честно. Пожалуйста, не плачь, — озвучил все, что сейчас было в мыслях.

— Просто уходи, а про зелье поговорим завтра.

— Нет, я уже сказал, что не уйду, — проговорил я и слегка дернул рукой в неосознанном жесте.

Грейнджер поняла, что ее рука все еще держит мою, и разжала пальцы, но я перехватил их второй рукой.

— Мы же теперь, вроде как, в одной лодке, разве нет? Не дергайся и рассказывай, что у тебя произошло, — сказал я мягко. — Пожалуйста.

Она подняла на меня грустный взгляд, чуть склонила голову, будто обдумывая что-то, а потом слегка пожала плечами.

— Я надеюсь, ты ни с кем не поделишься этой информацией, — сказала она.

— Могу дать Непреложный Обет.

— Не смешно, — она снова попыталась высвободить руку из моих пальцев. А мне показалось, что сейчас не надо ее отпускать.

— Я и не шучу, — обиделся я.

Она вытерла слезы и молча уставилась в пространство.

— Это Рон, — прошептала она после долгой паузы.

— Рон? — переспросил я, потому что не понял, что же она имела в виду.

— Да, — ответила она. — Уизли.

— Я догадался, Грейнджер, — сказал я тихо. — И что с ним?

Она посмотрела на меня и вздохнула.

— С ним все отлично. Он теперь играет в квиддич.

— Он тебя обидел? — спросил я, зная, что от Уизли можно было с легкостью ожидать такое.

— Что-то вроде того, — сказала она шепотом, а потом спокойно, монотонно продолжила тихим голосом: — Он… он, вообще-то хороший человек. Но ему не нравится ничего из того, что предпочитаю я. Мы ведь встречались с ним, ты знал об этом? Но неважно. Он не хотел, чтобы я училась в Академии, не хотел, чтобы преподавала в Хогвартсе. Он думал, я буду ждать его дома целыми днями, а это не для меня. Гарри предлагал ему работу в Министерстве, но Рон не наигрался в детстве, он отказался и решил, что будет играть в квиддич. Его приняли в «Пушки Педдл», которыми он с детства бредил, во второй состав, правда, но он рад. Когда директор Макгонагалл предложила мне преподавать в Хогвартсе, Рон разозлился и сказал, что, если я соглашусь, то нам нужно делать перерыв в отношениях. Но все более-менее наладилось. Мы хотели вместе отпраздновать Хэллоуин, собирались отправиться в поездку, я думала, он понял меня. А сегодня пришло письмо от него… Он все отменил, сказал, что не может больше так, не видит смысла в наших долгих, но бессмысленных отношениях, и желает мне счастья. А сам он свое уже будто бы нашел. Не знаю, кто она, подозреваю, что одна из фанаток... Но самое страшное не это. Самое страшное, что я, кажется, не любила его последний год, и теперь чувствую боль, смешанную с облегчением, — слезы снова полились градом, и я сжал ее руку, чтобы успокоить. Горло сдавило от непонятных чувств. — Все думают, что я счастливая, героиня войны, а у меня ничего не складывается. А теперь еще и одна осталась, потому что Рон ушел.

— Ну… все к лучшему, разве нет? — сказал я с трудом. — Зачем тебе человек, который тебя не понимает?

Гермиона неуверенно кивнула. Наступила неуютная тишина. Я лихорадочно пытался придумать, что еще такого сказать, а она задумалась о чем-то своем, но явно уже была на пути к спокойствию.

Она первая нарушила молчание:

— А как… как ты справляешься?

— С чем? — не очень понял вопроса я.

— С жизнью. Вот сейчас. Ты ведь не зря вчера кричал на меня, тебе трудно и, похоже, страшно.

— Не надо об этом, — скривился я, о себе говорить совершенно не хотелось.

— Но я же тебе наговорила тут в порыве слабости много лишнего. Поделись и ты чем-то личным, — попросила она и добавила, посмотрев мне прямо в глаза: — Я никому не расскажу.

— Мне не о чем рассказывать, — настаивал я.

Она опустила взгляд на мои руки, в которых все еще лежала ее рука, и аккуратно высвободила ее.

— Что это? — спросила она, указывая на синяк со ссадиной на левой руке. Я про него совершенно забыл.

— Да так, — замялся я, прикрыв травму здоровой рукой. — Разошлись во взглядах с некоторыми студентами сегодня утром.

— Ты что, подрался? — с укором спросила она.

— Нет, скорее... просто... упал. Мне настоятельно рекомендовали покинуть Хогвартс, а я отказался, — признался я нехотя.

— Тебе угрожали? — теперь в ее голосе слышалось удивление. Слезы на лице почти высохли. — Ты говорил кому-нибудь?

— Нет, конечно. Они считают, что бывшему Пожирателю тут не место. Нет смысла кому-то еще об этом рассказывать. Сам справлюсь.

— Вижу, как ты справляешься... — задумчиво сказала она. — И часто ты сталкиваешься с такими проблемами?

— Не особо, — я пожал плечами. — Со мной практически никто не разговаривает. Пару раз только случались такие вот беседы в коридорах. Кто мне действительно доставляет неприятности, так это профессор Куппер. Хотя не мне одному. Ты не знаешь, каким заклятием ее приложили, что при ее появлении все начинают чувствовать гнетущую атмосферу?

— Не знаю, — сказала Грейнджер, — я с ней не общаюсь. Сейчас важно другое. Тебя все игнорируют?

— Не все. У меня есть друг из Когтеврана, — сказал я.

— Мир не меняется, — пробормотала она, покачав головой. — Тебе не одиноко?

— Не особо, я привык к одиночеству, — честно сказал я и задумался. — Хотя теперь, когда я общаюсь с Алексом, лучше.

— Алекс из Когтеврана? Митчелл? — догадалась она.

— Именно, — ответил я.

— Он очень умный, теперь понятно, почему у тебя такие идеальные эссе по моему предмету, — слабо улыбнулась она.

— Неправда! — возмутился я. — В смысле, он, конечно, умный, но я все сам делаю. Признай, что у меня всегда были неплохие способности к учебе.

— Согласна. Но с магией у тебя сейчас не очень.

— Я знаю, — пробурчал я и уставился на свои руки.

— Колдомедики говорили что-то об этом? Я сомневаюсь, чтобы у твоих травм были такие последствия.

— Никто ничего мне не объяснял, — сказал я, радуясь про себя, что Гермиона уже совсем успокоилась. — Алекс вообще говорит, что дело в моей волшебной палочке.

— Об этом стоит поразмыслить, — задумчиво произнесла она. — Я еще кое-что спрошу. Это по делу. Ты постоянно испытываешь боль?

— Да, — нехотя признал я.

— А как ты терпишь?

— Молча, — криво ухмыльнулся я.

— А ноги… — начала она и замялась.

— Их я не чувствую и не контролирую, — закончил я фразу за нее.

— Мы просто обязаны сделать это зелье, — сказала она, подхватилась со своего места и открыла заполненный книгами черный шкаф, который стоял у стены.

Через минуту передо мной лежала зеленая толстая книга с выведенной витиеватой вязью надписью «Утраченные зелья всех времен». Ниже была надпись помельче: «Третье издание, дополненное шведскими зельеварами».

— Ты нашла там полный рецепт зелья Златоума? — недоверчиво спросил я.

— Нет, — ответила Грейнджер. — Но, прочитав описание многих зелий тех времен, я стала лучше понимать, что имел в виду Златоум в своем пояснении, — в ее глазах появился блеск, и с лица пропала неестественная бледность. — Многие маги тогда любили применять поэтические высказывания там, где им совершенно не место. Так что для разгадывания описания нам нужно вооружиться в первую очередь словарем того времени и изучить побольше зелий, которые создавали в тот период времени.

— Ладно, мы выясним, что именно нам нужно. А как будем решать вопрос с количеством? Или ты предлагаешь брать наугад, а потом проводить испытания? На себе я не разрешаю, сразу говорю. Будем калечить животных, как Себастьян делал?

— Нет, конечно! — Грейнджер поморщилась. — Мы будем читать и искать ответы. Давай все по порядку. Сначала определимся с недостающими ингредиентами. Возьми эту книгу себе, — она подтолкнула ко мне том «Утраченных зелий», — и почитай, может, увидишь что-то полезное. Кроме того, я выписала тебе рецепт из того фолианта, чтобы было легче сравнивать с текстами в этой книге.

— Ладно, я почитаю, — сказал я, вздохнув. — Ты говорила, что что-то уже выяснила.

— Да, — сказала она. — По поводу «Светлой целительной мощи», как сказано в описании. «Целительной мощью» в те времена называли только редкие и очень сильные ингредиенты. «Светлый» подразумевает, что к темной магии это не имеет никакого отношения и добывается в полном согласии с природой. Нужно думать, что бы это могло быть. Дальше, кроме нее, еще указана «любовь» и «живая сила». Не знаю, что подразумевается под «любовью», но вот «живой силой» в разное время называли воду и кровь. Но у нас вода, причем особая — озерная, — указана в качестве основы, так что, скорее всего, под «живой силой» Златоум имел в виду кровь. Только вот чью? Нужно искать варианты.

— Мне почему-то кажется, что вот эта «любовь» с «взятой живой силой» непосредственно связана, возможно, это один компонент. Если ты утверждаешь, что это кровь, то, может, нам намекают на кровь из сердца какого-то животного? Любовью же называли сердечные муки, — предположил я.

— Сомневаюсь. Смотри, тут нигде нет намека на насилие, а кровь из сердца без этого не добудешь, — сказала она. — Давай сейчас почитаем тот фолиант, в котором был рецепт зелья, может, наткнемся на что-то похожее. Вместе быстрее будет искать, да и размышлять проще.

— Можно, — согласился я.

— А как ты себя чувствуешь? Спина не сильно болит? — спросила она, взглянув на меня.

— Вполне терпимо, не стоит волноваться по этому поводу, — ответил я, отмахнувшись.

— Но ты скажешь, когда устанешь, хорошо?

Я кивнул, и Грейнджер принесла все из того же черного шкафа уже виденный мною раньше старый фолиант. Мы принялись листать его и комментировать отдельные отрывки текста. Со стороны, наверное, мы, склонившиеся над книгой, выглядели довольно забавно, как хорошие друзья, увлеченные общим захватывающим делом. Гермиона уже полностью взяла себя в руки и теперь издавала короткие смешки, когда нам попадались забавные формулировки приготовления зелий. Я тоже иногда тихонько смеялся, и в какой-то момент до меня дошло, что я абсолютно свободно чувствую себя в ее компании и совершенно не хочу уходить отсюда.

Несколько часов пролетели как одно мгновение. Спина, конечно, уже напоминала о себе вспышками пульсирующей боли, но я старался отвлекаться от нее. Мы успели пролистать больше сотни страниц, но особо к разгадке не продвинулись. Единственное, в чем мы сошлись с Грейнджер, это то, что «живая сила» — это определенно кровь, а не вода.

— Все, сегодня я больше не могу видеть эту книгу, — заявила Гермиона и потерла глаза. — Мы и так сделали шаг вперед по сравнению с прошлым разом, — она взглянула на часы. — Уже так поздно! Малфой, тебе пора уже в гостиную идти, скоро отбой.

— Да, пожалуй, на сегодня достаточно приключений, — согласился я нехотя.

— Ты, наверное, уже очень устал. Доберешься сам? — спросила она.

— Конечно, — бодро ответил я.

— Ну… тогда до встречи, — как-то неуверенно сказала она. И затем добавила: — И забудь про все, что я тебе наговорила вначале. Это была минутная слабость. Все ведь отлично на самом-то деле.

— Ты уже точно в порядке? — спросил я с сомнением.

— Да, конечно, — слишком быстро ответила она.

Я покачал головой.

— Я не забуду ничего, — я же видел, что не все так хорошо, как она уверяла меня сейчас.

— Малфой… — начала она.

— Все нормально. До скорого, — сказал я и, указав волшебной палочкой на свое кресло, направился к двери.

— Спасибо, — тихо сказала она, когда я уже был на пороге.

— Не за что, — ответил я, не оборачиваясь, и отправился в свою комнату, стараясь концентрироваться на перемещении и не думать о ней.

* * *

В тишине своей комнаты я долго лежал без сна. Вспоминал этот вечер, беззащитную Грейнджер и свои чувства в тот момент. Ее вид всколыхнул что-то в моей душе, и сильные эмоции были совершенно иными, непривычными мне. Это была не жалость — сострадание.

А еще я поймал себя на мысли, что уже думал о следующей встрече. Я нашел этому простое объяснение: мне хотелось, чтобы Грейнджер поскорее разобралась с рецептом зелья и сварила его. Дело ведь было только в этом?

В отражении зеркальном

Человек стоял пустой.

Кто из нас с тобой реальный?

Кто, скажи, из нас живой?

Посмотрев в глаза чужие,

Чуть не утонув во тьме,

Вспомнил я, что есть другие

Очи, дорогие мне.

Закричал на отраженье:

«Уходи, я не такой!

Ты — мираж, ты — лишь виденье

С искалеченной душой.

Только Я тут настоящий,

Выбор здесь всегда за мной.

Пусть была ложь правды слаще,

Буду я теперь собой».

 

В эту ночь спал я совсем мало, так что утром был совершенно не в духе. А впереди меня ждал непростой день. За завтраком в Большом Зале к моему столу подошел бодрый Алекс и уселся на соседнее место. Кто-то из слизеринцев запротестовал, но Алекс сделал вид, что не услышал и невозмутимо стащил печенье из вазочки. Пока я ел, он рассказал, что вчера до позднего вечера они с Дэвидсон пытались вывести новую формулу трансфигурации, которая позволяла бы удерживать предмет в трансфигурированном виде одинаковое время, вне зависимости от того, сколько сил у мага. Из его рассказа я мало чего понял, но мне в голову пришла другая мысль. Алекс уже предлагал свою помощь однажды, так почему бы не спросить Грейнджер, не может ли он присоединиться к нашим исследованиям? Я был уверен, что он может нам помочь.

После своего длинного рассказа Алекс поинтересовался:

— Как вечер вчера прошел?

— Нормально, — ответил я уклончиво. Здесь я не собирался вдаваться в подробности, и Алекс это прекрасно понимал.

— Ясно. И как ты расцениваешь шансы на успех? Ты оптимистично настроен?

— Более-менее, — признал я, чуть подумав.

— Понимаю, что ты не расскажешь всего, но если что-то нужно, можешь на меня рассчитывать. Я пойду, обещал помочь Амелии на травологии.

— Она уже просто «Амелия»? — спросил я с ухмылкой.

— Молчал бы! — ничуть не смутился Алекс. — Судя по твоим синякам под глазами, ты ночь провел в размышлениях, и что-то мне подсказывает, что думал ты не о гоблинском восстании четырнадцатого века.

— Иди уже! — огрызнулся я. — Амелия заждалась.

Алекс улыбнулся, указал взглядом на преподавательский стол и ушел.

Я взглянул туда, куда показывал Алекс. Грейнджер сидела на своем месте, но есть явно не собиралась. Она выглядела немного уставшей, однако это не очень сильно бросалось в глаза. Рядом с ней сидела ненавистная Куппер, которая раздражала уже одним только своим видом. Чего стоили только ее вечно серые безликие одежды.

Первым занятием сегодня была трансфигурация, и, если обычно я шел на нее с любопытством, то сегодня мне было не по себе. После вчерашнего разговора с Грейнджер я чувствовал себя немного неуютно, будто узнал что-то, что знать мне было ни к чему, будь она только моим преподавателем. Но ситуация была сложнее. За годы знакомства мы побывали однокурсниками, врагами, знакомыми. Теперь же я был ее студентом и подопытным кроликом. Кем я ее считал? С этим предстояло разобраться.

За весь урок Грейнджер не взглянула на меня ни разу. Она была хмурой и немногословной. Объяснив новый материал, она позволила студентам практиковаться, но не особо следила за выполнением задания. К концу занятия все поняли, что особый контроль над их деятельностью не предвидится, и расслабились. Но Грейнджер, которой, видимо, надоел слишком громкий гул голосов, быстро поставила всех на место и даже сняла десяток баллов с особо шумного гриффиндорца. Я вообще ничего не делал, просто сидел и смотрел в окно. Мне хотелось подойти и спросить, как она, но это была глупейшая идея.

По окончании урока я выбрался из кабинета в числе первых и поспешил на историю магии. Алекс уже ждал меня там. Он был в прекрасном настроении, видимо, травология удалась. Он начал мне что-то бодро говорить о каких-то заклинаниях, но я посоветовал ему пересесть к Дэвидсон или замолчать. Он хмыкнул и принялся читать какую-то книгу по нумерологии, явно выходящую за рамки школьной программы. Я же уронил голову на руки и проспал до конца урока. Мне нужно было набраться сил и терпения для следующего занятия — защиты от темных искусств. Бинса по-прежнему абсолютно не волновало, слушает его кто-то или нет, он успешно пробубнил лекцию до конца занятия.

Перед ЗоТИ к нам с Алексом подошла нервная Дэвидсон. Она завязала свои длинные волосы в хвост и теперь выглядела еще более миниатюрной и напуганной, чем обычно.

— Привет, Малфой, — сказала она мне. — Ребята, вы не против, если я сяду за вами. Мне так спокойнее будет.

— Дэвидсон, возьми себя в руки, — посоветовал я с ухмылкой, хотя и сам был на взводе.

— Отстань, Малфой, — вяло отмахнулась она. — Алекс, спрячь меня.

— Все будет нормально, не парься, — ответил беззаботно он.

Она кивнула с угрюмым видом и уселась за стол позади Алекса. В этот момент в кабинет зашла Куппер. Как и всегда, она хмуро уставилась в свои записи, а мы с замиранием сердца ждали, когда она начнет говорить. Интересно, она вообще умела улыбаться?

— Добрый день, — обманчиво мягко и тихо начала она. — Я вижу, все меня почтили своим присутствием, так что мы смело приступаем к занятию. Начнем, пожалуй, с того, что я проведу опрос по прошлым двум темам учебника, которые вы, как я надеюсь, изучили. Ну а потом приступим к изучению новой темы. Ах да, некоторые студенты, опозорившиеся на предыдущем занятии, должны были подготовить особое эссе. Тогда сперва мы послушаем их доклады.

Я выпучил глаза. Никто не говорил, что по эссе нужно было готовить еще и доклад. Посмотрев по сторонам, я заметил, что остальные студенты, которым тоже пришлось делать эссе, были в не меньшем шоке. Не удивлюсь, если Дэвидсон уже потеряла сознание от страха. Удивительно, насколько сильно умная и достаточно бойкая девушка могла бояться одного мрачного человека ненамного старше ее.

Пока мы пытались прийти в себя, профессор Куппер продолжала:

— Первыми пойдут, как всегда, наши «отличники». Мистер Малфой, мисс Дэвидсон, прошу, — она сделала приглашающий жест рукой, ожидая, что мы встанем перед всей аудиторией.

Дэвидсон, бледная как смерть, медленно прошла вперед, я переместился следом за ней. Куппер взяла у меня пергамент с эссе и развернула его.

— Кто из вас двоих писал? — спросила она.

— Малфой, — тихо сказала Дэвидсон.

— Правда? — спросила Куппер. — Ну раз так, тогда будет честно, если вы, мисс, будете представлять доклад.

Дэвидсон молчала.

— Вы что же, даже не читали то, что написал мистер Малфой?

— Читала, — ответила Дэвидсон.

— Тогда расскажите всем нам, — попросила Куппер.

— По теме эссе… — она прокашлялась. — Мы должны были рассказать про защиту от нападений оборотней, дементоров и… кхм… и других темных, то есть опасных существ, которые...

— Можно, я представлю доклад? — перебил я Дэвидсон, видя, что она вряд ли справится с собой. Куппер смотрела на нее, практически не мигая, как удав на кролика. Было такое ощущение, что она наслаждается тем, как умная, в общем-то, Дэвидсон теряется и не может связать и двух предложений.

— Нет, мистер Малфой, как минимум половину темы должна нам рассказать мисс Дэвидсон, если она, конечно, не хочет лишить своего факультета пятидесяти баллов, и себя — шансов сдать экзамен по предмету.

— Но она нашла большую часть материала в процессе подготовки эссе, так что справедливее будет представлять его мне, — упорствовал я.

— Вы вызвались быть ее защитником, мистер Малфой? Она искала материал — отлично, значит, читала и должна была запомнить. Не вижу проблем. Продолжайте, мисс Дэвидсон, — сказала Куппер.

— Оборотень, — продолжила бледная Амелия, — это животное… то есть, это человек, который превращается в животное, страшное и свирепое, которое в основном напоминает волка. Чтобы понять, оборотень ли перед нами, нужно знать его отличительные признаки...

— Вы что-то упустили в определении, — прервала ее Куппер. — И еще, нужно говорить живее и по сути, а то мы и до завтра не закончим выслушивать ваш доклад. Не будьте такими эгоистами, другие студенты тоже хотят выступить.

— Я… я не сказала, что условие превращения в оборотня — полная луна, — исправилась Дэвидсон. — Дальше… — она взглянула на меня, ожидая подсказки или поддержки.

И тут не выдержал Алекс. Он встал и сказал:

— Профессор Куппер, вы же не предупреждали, что по теме эссе нужно будет представлять еще и доклад. Может быть, будет лучше, если доклады будут в следующий раз, а сейчас — опрос и практика по предыдущим темам, как вы вначале и говорили?

— Может быть, будет лучше, если вы не будете говорить, когда вас не спрашивают, мистер Митчелл? У вас слишком много защитников, мисс Дэвидсон, но толку от этого не так уж и много. Что ж, раз они настаивают, я снимаю с Когтеврана пятьдесят баллов, вы можете садиться, — Куппер, похоже, вышла из себя.

— Но профессор… — начал Алекс, а я предостерегающе помотал головой.

— Профессор Куппер, можно я все-таки представлю доклад вместо Дэвидсон? — еще раз попытался я.

— Вы будете делать то, что я скажу! — угрожающе повысила голос Куппер. И продолжила уже вкрадчиво: — Мистер Малфой, минус пятьдесят баллов со Слизерина. А Когтевран лишается уже шестидесяти баллов, благодаря стараниям мистера Митчелла и мисс Дэвидсон. Вам троим я назначаю отработку за неподобающее поведение и вопиющее непослушание. Сегодня в шесть вечера жду вас в своем кабинете. Вы можете идти на свои места, — обратилась она ко мне и Амелии. — А эссе оставьте. Я прочту на досуге.

Я подал ей пергамент и переместился на место, где Алекс просто кипел от злости.

— Успокойся, — сказал я. — Чего ты вообще влез? Ты же умный, мог бы предвидеть такой результат.

— Мне Амелию жалко стало, — пробурчал он.

— Спасибо, — послышалось сзади.

— Ладно, подумаешь, отработка. Не в первый раз, — сказал я.

— Кому как, — снова прошептала Дэвидсон.

Пока мы перешептывались, Куппер принялась мучить других студентов, которым тоже задавала эссе в прошлый раз.

До конца занятия мы трое старались не привлекать больше к себе внимание, и даже очередь продемонстрировать выполнение практического задания до нас не дошла. После мы, не сговариваясь, дружно отправились в библиотеку.

Сначала мы просто молча сидели, пытаясь прийти в себя. Спустя минут пятнадцать Дэвидсон стала меньше походить на призрака, Алекс прекратил неистово сжимать кулаки, а я усмирил пульсировавшую в голове боль, которая, казалось, тонкой ниточкой проходила сквозь виски. Заговорили мы практически одновременно. Вдоволь навозмущавшись на несправедливость ненормальной Куппер, я принялся выполнять домашнее задание по трансфигурации. Алекс сказал, что у него стресс, и поэтому он будет читать свою любимую книгу по арифмантике, а Дэвидсон, вздохнув, принялась листать учебник по ЗоТИ, справедливо рассудив, что Куппер теперь не отстанет от нее, так что дополнительная подготовка не помешала бы.

Задвинув мысли о ЗоТИ в дальний угол сознания, я попытался сосредоточиться на трансфигурации, но в мыслях возникли не формулы и законы преобразования, а лицо Грейнджер. Вчера я увидел ее хрупкую сторону, и этот образ не давал мне покоя. Мне не нравилось печальное выражение ее лица. Хотелось видеть ее улыбающейся. Хотелось, чтобы ее карие глаза были сияющими, а не подернутыми пеленой слез. Я потер виски. Мне нужно было убедиться, что она в порядке. Решение было очевидным.

— Мне нужно отлучиться по делам, — сказал я Алексу, — так что встретимся уже возле кабинета ЗоТИ.

— Без проблем, — ответил Алекс, не отрываясь от своей книги.

— До встречи, — сказала мне Дэвидсон. — Только не вздумай сбежать.

— Я еще хочу здесь доучиться, — с ухмылкой сказал я и направил волшебную палочку на кресло.

В коридоре я позвал Тинки, лучше было, чтобы он меня отлевитировал, силы мне еще могли понадобиться на отработке вечером.

Уже возле кабинета трансфигурации я засомневался в правильности своего решения. Грейнджер могла попросту быть в другом месте. Но раз уж пришел, стоило попробовать. Я поправил галстук и легко постучал в дверь.

— Заходите, — послышалось из кабинета, и я открыл дверь.

— Привет, — сказал я, переместившись к ее столу.

Стол был завален разными толстыми книгами и исписанными пергаментами. Гермиона казалась очень хрупкой среди этих гор литературы.

— Здравствуй, Малфой, — ответила она несколько настороженно, отложив перо и пергамент. — Что-то случилось?

— Нет, но я по делу, — ответил я. — У меня появилась одна идея.

— Ты мог послать мне записку, — не глядя на меня, сказала Грейнджер.

— Я хотел задать вопрос лично, — сказал я ей. — Я вчера уже говорил, что у меня есть друг, Алекс Митчелл. Так вот я подумал, что можно было бы его привлечь к нашим загадкам. Он большой мастер находить информацию в книгах. Да и анализирует все неплохо. Получше меня, если честно сказать. Ты не против, если я ему все расскажу и попрошу помочь?

— Поступай, как считаешь нужным, — ровным тоном ответила она. — Тебе решать, посвящать кого-то в наши исследования или нет.

— Хорошо, тогда я покажу ему рецепт зелья и расскажу все, что мы вчера смогли разгадать.

— Что еще? — спросила она.

— Еще… — я замялся. — Ты ничего нового не разузнала?

— Нет, — ответила она и показала на книги, наваленные на столе. — Как раз пытаюсь найти хоть что-то.

— Ну, тогда я пойду, — сказал я неуверенно.

— Если это все, то ты и правда мог просто отправить записку через эльфа.

«Еще я хотел убедиться, что ты больше не плачешь», — подумал я, но вслух сказал только:

— В следующий раз так и сделаю. Пока, — я махнул рукой.

— До скорого, Малфой, — сказала Грейнджер и вернулась к чтению.

Я же переместился в коридор, закрыл за собой дверь и задумался, куда можно отправиться, чтобы дождаться отработки. Решив, что лучше всего будет хоть немного отдохнуть, раз уж я не знал, что меня ожидало вечером, я позвал эльфа и попросил отлевитировать меня в комнату.

* * *

Перед кабинетом ЗоТИ я появился первым, но Алекс и Амелия подошли несколько минут спустя. Ни у кого и в мыслях не было опаздывать. Мы обменялись приветствиями и парочкой едких замечаний о «приятно проведенном вечере» и постучали в дверь.

Мрачная Куппер вышла к нам коридор.

— Добрый вечер, леди и джентльмены, — сказала она. — Все в сборе? Отлично. Сегодня вас ждет пыльная работа, но это не такая уж и большая плата за наглость, не правда ли? — она обвела взглядом нас троих. — Итак, вы все сейчас отправляетесь на второй этаж, в конце коридора есть запертый кабинет, который пылится уже много лет. Директор Макгонагалл отдала его мне под дополнительную комнату для тренировок одаренных студентов. Ваша задача проста — разобрать шкафы, убрать пыль со всех поверхностей и вычистить сундуки, которые там стоят. Мусор сложите у двери, швабры и тряпки возьмете у завхоза, мистера Филча. Думаю, не стоит говорить, что магией пользоваться запрещено. Я приду и проверю, чтобы вы не считали себя самыми умными. Вы можете идти. Вот, возьмите, — она протянула Алексу небольшой слегка заржавевший ключ.

Мы переглянулись и поплелись к Филчу за инвентарем, а потом отправились к кабинету. Открыв дверь старым ключом, мы тихо зашли внутрь. Комната была большая и захламленная. У дальней стены стояло два шкафа, забитых книгами, пожелтевшими пергаментами и каким-то мусором. Около окна стоял громадный сундук, в котором, при большом желании, мог поместиться даже я. Около второго окна грудой были навалены книги в выцветших обложках, некоторые — и вовсе без них, а слева комната была уставлена старыми столами и стульями, покрытыми толстым слоем пыли.

Около входной двери располагалась дверь поменьше, ведущая в небольшое помещение, похожее на подсобку. Там тоже стоял шкаф, стол со стулом и немаленький сундук. Стоит ли вообще упоминать, что здесь, как и в кабинете, все окна и поверхности тоже были покрыты паутиной и многолетним слоем пыли?

— И зачем я только светлый свитер надела… Да нам и ночи не хватит, чтобы все тут привести в порядок! — воскликнула Дэвидсон.

— А ты что, куда-то торопишься? — спросил я у нее, и она скорчила мне недовольную рожицу. — Давайте уже приступать.

— Нечего командовать, — сказала она мне. — Ты тут не самый умный.

— Ребята, вы чего? — вмешался в разговор Алекс, как раз вовремя, потому что я собрался уже наговорить лишнего, ведь я тоже был не в восторге от этой работы и злился не меньше других. — Вам пора уже перестать враждебно друг к другу относиться. Мы с вами почти команда, — бодро сказал он.

— Ладно, — пробурчала Амелия. — Мир?

— Мир, — вздохнув, ответил я ей.

— Вот и отлично, — сказал Алекс. — А теперь и правда давайте приступать, работы тут много. И я не думаю, что можно пока палочками пользоваться. Раз Куппер обещала проверить, думаю, до ее прихода стоит все делать своими силами, без помощи магии.

— Согласна, — сказала Амелия, а я только молча кивнул.

— Давайте поделим участки, — продолжил Алекс. — Драко может заняться подсобкой, там все поверхности невысокие, так что ему не будет очень трудно работать сидя. Амелия, тебе я предлагаю заняться книжными шкафами у дальней стены, там за закрывающимися дверцами не так много пыли, как везде. Ну а я займусь столами и прочим, мне не привыкать к уборке. Все согласны?

И я, и Дэвидсон синхронно сказали «да». Алекс захихикал. Все вопросы были решены, так что каждый отправился выполнять свою часть работы. Я переместился в подсобку и принялся доставать книги и всякий мусор из приземистого черного книжного шкафа. Пришлось сперва протереть от пыли большой стол, который стоял у шкафа, чтобы потом можно было складывать туда стопки книг. Из соседнего помещения слышались голоса Алекса и Дэвидсон, они о чем-то увлеченно беседовали. Мне же работать было скучно, но зато это не мешало думать. Я размышлял над тем, удастся ли нам с Грейнджер расшифровать описание рецепта и сделать зелье. Мне слабо верилось, что эта затея могла увенчаться успехом, но в глубине души я все же ждал от Гермионы чуда и возлагал на нее большие надежды.

Разложив все книги из шкафа в четыре аккуратные стопки, я почувствовал, что силы мои уже на пределе. Я давно не выполнял такую физическую работу, и с непривычки было очень непросто. Спина ужасно болела, но нужно было продолжать. Я вздохнул. Прошел уже, наверное, час, а Куппер так и не появилась с проверкой, как обещала. Я переместился от шкафа к сундуку, который стоял рядом со столом. Пришлось повозиться, чтобы его открыть, но когда мне это наконец удалось, справа послышался шум, я повернул голову и увидел, что одна из стопок книг повалилась, и по принципу домино начали рушиться и остальные. Несколько книг упало прямо на меня. Я со злостью швырнул их обратно на стол и повернулся обратно к сундуку. И замер.

Около сундука лежала Грейнджер. Ее глаза были открыты, и вся она была такой неестественно белой, что сомнений не возникало — она была мертва. Рядом с ней стоял длинноволосый блондин в маске Пожирателя, он направлял волшебную палочку на ее бездыханное тело. Я уже видел похожего человека в своем сне. Меня накрыл холодный липкий ужас. Я потянулся за волшебной палочкой, которая лежала в кармане, и тут, видимо, на шум, прибежала Дэвидсон.

— Что тут происхо… — начала она и, увидев то, что творилось в подсобке, споткнулась о книги, пронзительно закричала и растянулась на полу.

Внезапно блондин и Гермиона начали исчезать, а вместо них появилась Куппер и зло уставилась на лежащую Амелию, которая пыталась прийти в себя и восстановить дыхание после падения.

Тут в подсобку подоспел Алекс, и Куппер растворилась во внезапно вспыхнувших языках пламени. Глаза Алекса наполнились ужасом, и он застыл. А огонь тем временем начал распространяться по помещению.

Боггарт! Ну конечно, как же я сразу не понял этого. Дошло наконец и до Амелии, она крикнула:

— Алекс, это просто боггарт! Не бойся.

Ему этих слов было достаточно. Он мгновенно достал волшебную палочку и выкрикнул:

— Ридикулус! — на уже разросшееся пламя накатила огромная волна. Остатки огня метнулись к сундуку, и, когда отдельные язычки пламени оказались внутри, я толкнул крышку, и сундук с громким щелчком захлопнулся.

Алекс кинулся к Дэвидсон, все еще лежащей на полу.

— Ты в порядке, Амелия, нигде не болит? — взволнованно спросил он.

— Да, в порядке, только рукой ушиблась сильно и ногу потянула, — сказала она, потирая левое плечо.

Алекс приподнял ее, потом легко взял на руки и усадил на пыльный стул. Помогая Дэвидсон отряхивать запачкавшуюся одежду, он мельком взглянул на меня.

— Ты как? — спросил Алекс.

— В норме, — коротко ответил я, хотя это было не совсем правдой. Я до сих пор не мог прийти в себя после увиденного. Образ мертвой Грейнджер все никак не покидал сознание, и меня била мелкая дрожь.

Внезапно послышался скрип открывающейся двери, и через несколько секунд перед нами появилась настоящая Куппер. Она оглядела подсобку, смерила долгим взглядом хмурую Дэвидсон и Алекса, который приобнял ее за плечи, и мельком посмотрела на меня.

— Кто-нибудь здесь объяснит мне, почему вы все сидите в этой каморке вместо того, чтобы делать уборку? Я что-то не заметила, чтобы все уже было сделано, — сказала она.

— Здесь был боггарт, — тихо проговорил я.

— Боггарт? — переспросила она. — И что, это повод для отдыха? Вы так долго сражались с ним все вместе, что смертельно устали?

— Амелия упала и ушиблась, — сказал Алекс. — Через пять минут мы продолжим.

— Ну что же, сходите в Больничное крыло потом...— она еще раз пробежалась по нам взглядом. — Хотя бы программу третьего курса вы частично освоили. У вас время до десяти, поторопитесь, — с этими словами она развернулась и ушла, негромко хлопнув дверью.

Мы несколько минут молчали.

Первой заговорила Дэвидсон:

— Ставлю десять галлеонов, что она специально нас сюда отправила и знала, что здесь есть боггарт, если не подложила его сама.

— Мы не докажем этого, но ничего, все же обошлось, — сказал Алекс, и погладил Амелию по плечу.

— Да уж… — сказала она, — но это было нечто. Кстати, Малфой, когда я зашла, мне показалось, что здесь стоял человек в маске, и еще на полу лежала девушка, у которой было очень знакомое лицо. Что у тебя за боггарт такой?

— Не важно, — ответил я, нахмурившись.

— Нет, подожди, я вспомнила, она поразительно похожа на профессора Грейнджер… Это она и была? Ты боишься, что кто-то убьет профессора Грейнджер?

— Не лезь в это дело! — зарычал я.

— Драко, ты себя выдаешь, — сказал мне Алекс. — Я не видел твоего боггарта, но теперь почти не сомневаюсь в правоте Амелии. И прекрати ты уже так дергаться, здесь все свои, никто ничего не узнает от нас. Правда же, Амелия? — обратился он к Дэвидсон.

— Я не из болтливых, — просто ответила она.

— Ладно, — сказал я. — А вот у тебя боггарт принимает забавный облик, — я ухмыльнулся, глядя на нее.

— Не смешно, — вспыхнула Дэвидсон. — Просто она меня бесит.

— Хорошо, что Куппер не зашла, когда ты с боггартом общалась, а то у тебя бы приступ случился от картины с этими близнецами, — сказал я.

— Не смешно, — повторила Амелия, но слегка улыбнулась. — Алекс, а я и не знала, что ты боишься огня, — сказала она, повернув голову в его сторону.

— Долгая история, — ответил он. — Но, если коротко, как-то у нас в доме — в моей комнате — ночью случился пожар, а я спросонья растерялся и не мог никак найти волшебную палочку, потому что все было в дыму. В общем, все обошлось небольшими ожогами и подпаленными волосами, но с тех пор я очень боюсь огня. А до пожара — я уже как-то рассказывал, кажется, — мой боггарт принимал форму горящих любимых книг по чарам, — Алекс засмеялся.

— Ладно, если со всеми все в порядке, давайте продолжать работать, — предложил я.

— Амелия, тебе уже лучше? — спросил Алекс. — Давай, ты поможешь Драко здесь с книгами, их же надо пособирать, а я там и один справлюсь.

— Нет, я вернусь к тому, что делала, — запротестовала она.

— Не нужно, — мягко сказал Алекс. — У тебя же болит нога, стоять будет трудно. Да и плечо сильно тревожить не надо. Я справлюсь, — не дожидаясь очередного протеста с ее стороны, Алекс встал и ушел в кабинет.

— Ладно, раз уж такое дело… — вздохнула Дэвидсон, — буду помогать тебе, Малфой.

— Сиди и отдыхай, — сказал я. — Думаю, Куппер уже не придет второй раз, так что можно немного привлечь магию.

Я достал волшебную палочку и начал с помощью чар левитации перемещать упавшие книги на стол. Дэвидсон последовала моему примеру, видимо, не желая сидеть без дела.

— Малфой, — позвала она спустя минут десять.

— Что? — откликнулся я.

— А тот человек в маске — это ты сам или кто-то другой? — тихо спросила она.

— Не знаю, — честно ответил я. — Но я видел его во сне один раз.

— Ты боишься стать темным?

— Я боюсь стать другим, — прошептал я.

— Ты многое пережил, да? — снова задала она вопрос.

— Многое, — ответил я. — Война — это очень страшно. Она до сих пор мне снится.

— Из-за травмы? — она указала на мои ноги.

— Не только. Я наделал много глупостей, о которых жалею, — я вздохнул.

— Думаю, ты заслужил второй шанс, пусть даже и не все так считают, — сказала она.

— Спасибо, — зачем-то поблагодарил я ее. Наверное, потому, что мне хотелось это услышать.

— А профессор Грейнджер, она тебе нравится?

— Не знаю, — ответил я. — Наверное, негатива я точно к ней не испытываю. Она — хороший человек.

— Тебе до нее надо еще дорасти, — сказала Дэвидсон.

— Я и не пытаюсь, — пробурчал я.

— А зря, — сказала она мне и подмигнула.

— Давай закончим этот вечер откровений и вернемся к делу, — сказал я и задумался, какого Мерлина я сейчас выболтал столько личной информации какой-то девчонке? Наверное, это все под влиянием момента.

Мы справились с уборкой еще до десяти вечера и решили расходиться, не дожидаясь Куппер. Алекс запер дверь и оставил ключ себе, чтобы позже отнести его ей. Мы разошлись в разные стороны: я позвал эльфа, чтобы он отлевитировал меня в подземелья, а Алекс, придерживая под руку хромающую Дэвидсон, отправился с ней в гостиную Когтеврана.

Добравшись до спальни и упав наконец на кровать, я облегченно вздохнул и прикрыл глаза. Сумасшедший получился день. Еще и этот боггарт буквально выбил из колеи. В мыслях вновь возник образ бездыханной Грейнджер. Нужно было все-таки спросить сегодня при встрече, как она себя чувствует. Мне захотелось убедиться, что с ней все в порядке. Я открыл глаза, сел и призвал к себе перо с чернилами и пергамент.

Переписав записку три раза, я наконец остался доволен текстом.

 

Добрый вечер, Грейнджер!

Забыл задать тебе сегодня еще один вопрос, хоть он и не касается зелья.

Я хотел спросить, как ты после вчерашнего?

Драко Малфой

 

Отдав записку Тинки и попросив обязательно дождаться ответа, я принялся писать еще одно письмо. Каждую неделю я переписывался с мамой, но сейчас уже дней шесть я забывал ответить на ее последнее письмо. Мне показалось, что сейчас лучшее время для этого.

 

Здравствуй, мама!

Прости, что так долго не отвечал на твое письмо, все время много дел.

Я рад, что тебе удалось восстановить часть оранжереи, думаю, теперь там еще красивее, чем было раньше. С нетерпением ожидаю рождественских каникул, чтобы увидеть все, что ты сделала.

Ты писала, что отец все так же отказывается от встречи с тобой, мне очень жаль. Хоть он сейчас совсем оторвался от реальности, я верю, что, когда он выйдет из Азкабана, ему станет лучше и он найдет для себя дело. И все у вас с ним наладится. Пожалуйста, не переживай за него слишком сильно, не твоя вина, что он так себя ведет. Мы с тобой знаем, что все делаем правильно.

Ты спрашивала, как я себя чувствую. Так вот, благодаря зельям мадам Помфри, мне гораздо лучше. Я почти без проблем выдерживаю целый день, и успехи в учебе стали ощутимее. Есть некоторые проблемы, но вспомни свой седьмой курс, это же Хогвартс. Здесь жизнь просто кипит. Не думай о моих трудностях, я в полном порядке. И, возможно, со временем все будет еще лучше.

Жду следующего твоего письма.

Обнимаю.

Твой сын Драко

 

Я запечатал письмо в конверт, и тут как раз появился Тинки с ответом от Грейнджер. Отправив эльфа с письмом для мамы в совятню, я развернул записку и прочитал:

 

Добрый вечер, Малфой!

Со мной все в порядке, не стоило переживать. Но спасибо за заботу. Надеюсь, и у тебя все хорошо.

Доброй ночи.

Г. Г.

 

Хоть и приятно было знать, что с ней все хорошо, я нахмурился — слишком много моих мыслей стала занимать Грейнджер. Надо было прекращать о ней думать. Существовало множество других вещей, о которых стоило размышлять. Одна только ненормальная Куппер чего стоила. Не мешало бы выяснить, за что она так невзлюбила людей и меня в частности. Был еще отец, с которым сплошные проблемы. И то, что моя магия никак не хотела восстанавливаться до былого уровня…

Засыпал я с мыслью о предстоящем уроке зельеварения, но мои сны были не об этом.

Мне снилась Гермиона. И всю ночь во сне я держал ее холодную ладонь в своих руках.

Передо мной — река тревог.

Боюсь, не переплыть.

И чтобы выжить, мне рывок

Придется совершить.

 

Наутро после инцидента с боггартом я рассказал Алексу все, что он должен был знать о затее Грейнджер с зельем, и попросил помочь нам с расшифровкой рецепта. Он пообещал все свободное время посвятить именно этому, и я был уверен, что он не подведет.

Дэвидсон не появилась на занятиях, Алекс рассказал, что утром он помог ей добраться до Больничного крыла, так как травма ноги оказалась более серьезной, чем она предполагала накануне вечером.

Занятия прошли спокойно. Я пытался отвлечься от своих мыслей, сосредотачиваясь на учебе. Но это мало помогало. Даже на зельях я то и дело отвлекался и едва не забыл вовремя выключить горелку. Алекс, как и я, был погружен в какие-то свои мысли, так что мы почти не разговаривали на протяжении дня.

После травологии Алекс собрался навестить Дэвидсон в лазарете и предложил мне пойти вместе с ним. Не то чтобы я сильно хотел увидеть Амелию, но узнать о ее самочувствии было бы правильно, так что я согласился, и мы вместе отправились в больничное крыло. Алекс левитировал меня по коридору, так что мы негромко обсуждали наши последующие планы на день.

Мадам Помфри, увидев меня в своих владениях, взволнованно всплеснула руками:

— Мистер Малфой, у вас что-то случилось?

— Нет, — ответил я, — мы просто пришли навестить мисс Дэвидсон.

— Правда? — удивленно спросила колдомедик. — Ну проходите тогда, хотя не стоило так беспокоиться, я отпущу ее уже через несколько часов.

Мадам Помфри указала нам на единственную кровать, огороженную ширмой, и мы двинулись к ней. Алекс подошел первым.

— Привет, Алекс, — радостно воскликнула Дэвидсон. — Спасибо, что пришел, мне тут было так скучно, — она увидела, что я тоже здесь, и добавила: — Здравствуй, Малфой, а тебя я тут увидеть не ожидала. Но все равно рада, — она слегка улыбнулась.

Амелия совершенно не походила на нездорового человека, наоборот — она очень хорошо выглядела и явно была в хорошем настроении. Непривычно было видеть ее не в школьной мантии или строгом свитере, как вчера вечером, а в легкой футболке, которая подчеркивала ее стройность и хрупкость. А пшеничные волосы, заплетенные в небрежную косу, придавали ей особое очарование. Алекс, похоже, тоже отметил эти новые черты Дэвидсон, потому что смотрел на нее во все глаза и уже дважды поправил себе прическу.

— Тебе уже лучше? — спросил я.

— Это я собирался спросить, — притворно обиделся Алекс.

— Я в порядке, — сказала Дэвидсон, глядя на Алекса. — Ребята, расскажите мне лучше, как прошел день.

Пока Алекс пересказывал ей ничем не примечательные события сегодняшнего дня, я подумал, что Грейнджер сегодня никак не дала о себе знать, а значит, я не мог увидеться с ней сегодня, если не считать ужина в Большом Зале, хотя она не каждый раз приходила на него. Я решил, что раз все так сложилось, то остаток дня проведу в библиотеке за поисками полезной информации в книгах.

Наговорившись с Амелией и пообещав встретиться вечером в гостиной, Алекс пошел вместе со мной библиотеку, где мы просидели до самого вечера. Набрав книг, которые его попросила взять Дэвидсон, Алекс ушел, а я остался сидеть до отбоя, даже не сходив на ужин.

* * *

Следующие дней семь почти ничего не происходило, и в сравнении с предыдущими, насыщенными событиями и эмоциями тремя-четырьмя днями, они показались унылыми, скучными и пустыми. С Грейнджер я виделся только на занятиях по трансфигурации, но она даже не смотрела в мою сторону.

Все свободное время мы с Алексом, как и планировалось, проводили в библиотеке, выискивая в книгах по зельеварению и целительству любую информацию, которая хоть как-то могла нам помочь. Иногда к нам присоединялась Дэвидсон, но, поскольку ее я не посвящал в наши дела, а она не особо стремилась что-то у нас выпытать, она чаще всего просто садилась рядом с Алексом и занималась заданиями или просто читала книги.

Даже сумасшедшая Куппер не слишком сильно донимала студентов, а на нас троих после той истории с боггартом вообще не обращала внимания, будто бы решила, что нам пока достаточно встрясок.

Каждую ночь за это время мне снилось прошлое, тот период, когда я был в отчаянье и сходил с ума от неизбежности происходящего. Я уже подумывал о том, чтобы попросить у мадам Помфри зелье сна без сновидений, если кошмары не прекратятся.

Все, чем я занимался, было омрачено каким-то неявным ощущением тревоги и дискомфорта. Я стал нервным и раздражительным. Алекс несколько раз интересовался, что со мной не так, но мне нечего было ему сказать, и не потому, что я хотел что-то от него скрыть, а потому, что я и сам до конца не понимал своего состояния. Как будто мои чувства и эмоции холодели, как погода, которая хмурилась все больше в последние октябрьские дни.

Когда мне ночью вместо очередного кошмара приснилась Грейнджер, которую я держал за руку, я не выдержал и решил пойти к ней в тот же день, чтобы выяснить, что происходит. Меня уже не устраивало просто написать записку, я хотел поговорить с Гермионой лично.

С большим трудом высидев все занятия и предупредив Алекса, что я присоединюсь к нему в библиотеке чуть позже, я отправился прямиком к кабинету трансфигурации с настроем на очень серьезный разговор.

Я открыл дверь без стука и направил свое кресло к столу, где сидела Грейнджер. Она выглядела озадаченной моим внезапным появлением, но не стала задавать мне вопросов, видимо, ждала их от меня. Она посмотрела на меня своими карими глазами и заправила за ухо выбившуюся прядь волос. А я… я растерялся и смутился, увидев ее так близко. Но это было только первое впечатление. Вспомнив свои эмоции, которые терзали меня эти дни, я сказал:

— Грейнджер, какого дьявола ты ушла в подполье?

Она явно не ожидала такого напора с моей стороны.

— Ну, во-первых, здравствуй, Малфой, — несколько язвительно сказала она. — А во-вторых, я не должна перед тобой отчитываться.

— Ты обещала рассказывать, как продвигаются исследования, — прозвучало так, будто я был обижен на нее, жаль, я не мог вернуть сказанное назад.

— Я говорила, что буду тебя информировать о прогрессе, — сказала она, повысив голос. И уже гораздо тише добавила: — Но смысл мне тебя отрывать от своих дел, если я ничего нового не выяснила?

Я понял ход ее мыслей. И это было логично и означало, что я попросту сглупил. Вслух же я сказал несколько другое:

— Меня это непосредственно касается, потому я хочу знать, что творится. Ты могла хотя бы записку отправить.

— Ладно, — сказала она, вставая со своего места. — Если это все, что ты хотел выяснить, тогда до свидания!

— Подожди, Грейнджер, — сказал я, определенно не собираясь еще уходить. — Ты ведь говорила, что можно вместе копаться в книгах. Почему ты не позвала меня?

— Я хотела побыть одна, — сказала Гермиона, отворачиваясь от меня.

— Ясно, — ответил я тихо. — Но раз уж пришел сейчас, может, все-таки помогу?

Грейнджер тяжело вздохнула и села обратно на свой стул.

— Ладно, раз ты так настаиваешь. Только я сейчас занята немного другим делом, так что тебе пока придется поработать без меня. Как только я решу свои вопросы, я к тебе присоединюсь. Ты можешь сесть за любой стол, книги я тебе принесу, — сказала она.

— Хорошо, — согласился я и переместился к тому, который стоял напротив ее стола.

Грейнджер передала мне книгу по колдомедицине, и я сделал вид, что внимательно ее изучаю. Сам же украдкой наблюдал за ней. Она вернулась к прерванному занятию, по-видимому, это были какие-то проверочные работы студентов. Грейнджер внимательно читала каждую из них, забавно хмурила брови и качала головой, а когда ей не нравилось то, что было написано, она брала перо и делала исправления красными чернилами. Еще она то и дело заправляла за ухо прядь непослушных волос, которая постоянно падала на глаза, и этот жест был таким притягательным, что наблюдать за этим можно было очень долго.

Я помотал головой, это не то, чем я должен был заниматься. Что со мной творилось? Я сконцентрировал все внимание на лежащей передо мною книге.

Спустя час или около того Грейнджер села за стол рядом со мной.

— Что-то нашел? — спросила она, взглянув на текст.

— Нет, — покачал я головой. — Ты знаешь, за все это время, пока ты… пока мы не виделись, мы с Алексом перечитали в библиотеке множество книг, но все тоже безрезультатно. Может... стоит отказаться от этой затеи?

— Нет! — возмутилась Грейнджер. — Ты не должен так безропотно сдаваться. Как можно опускать руки, если еще не все усилия приложены для достижения результата?! Я отступать не собираюсь. Во-первых, я действительно тебя обнадежила и теперь чувствую себя ответственной за это, а во-вторых, я все еще хочу поступить в Академию зельеваров.

— Ты мне ничего не должна! — сказал я ей, неожиданно разозлившись. Мне не хотелось слышать от нее про ответственность, это было слишком… формально? Это было почему-то просто обидно.

— А ты мне должен, — сказала она. — Так что давай продолжать искать, — она демонстративно придвинула книгу поближе к себе и принялась читать. Я закатил глаза, но промолчал и тоже уткнулся взглядом в текст.

Мы досмотрели эту книгу и еще несколько, тихо переговаривались, обсуждая прочитанное, но в этот вечер так и не нашли ничего стоящего. Но не все было так уж плохо. По крайней мере, мы снова спокойно общались, без колкостей и вспышек гнева. А мне все больше нравилась идея почаще разговаривать с Гермионой. Все-таки она была очень умной девушкой.

Перед уходом я договорился с Грейнджер, что приду завтра и мы продолжим поиски. Не знаю, чего мне хотелось больше: помочь ей в исследованиях, чтобы она сделала для меня исцеляющее зелье, или просто чаще бывать с ней рядом и разговаривать.

* * *

На следующее утро Алекс подошел ко мне в Большом Зале и слегка стукнул меня по плечу.

— Ты куда вчера пропал? — спросил он.

— Извини, — сказал я, хотя совесть меня совершенно не мучила, ну, может, только слегка. — Я не смог прийти.

— Я даже догадываюсь из-за кого, и потому не злюсь. Но ты просвети меня все-таки, — с хитрой ухмылкой сказал он.

— Тут слишком много ушей, — сказал я настойчиво.

— Понятно, значит, я прав. Успехи есть? — подмигнул он мне.

— Нет, — ответил я, а потом понял, что его вопрос звучал несколько двусмысленно. — Хватит прикалываться! — возмутился я. Алекс засмеялся.

— Рад, что до тебя дошло, — сказал он, все еще смеясь. — Сегодня ты тоже будешь «занят»?

— Да, — сказал я, — а ты продолжишь поиски?

— Разумеется, — ответил он, — мне и самому это все интересно, хоть я и не слишком люблю зельеварение.

— Спасибо, — искренне поблагодарил его я. — Вчера, я так понимаю, ты ничего полезного не нашел?

— Увы, — сказал Алекс, разведя руками. — Да, кстати, сегодня я еще обещал помочь Амелии с арифмантикой. Так что часть свободного времени уйдет на это.

— Без проблем, — сказал я. — Передавай Дэвидсон привет, — теперь настала моя очередь подмигивать.

Алекс снова стукнул меня по плечу, поджал губы, покачал головой, мол «что ты несешь», и убежал обратно за свой стол.

— Малфой, от твоего друга слишком много шума, — раздалось слева от меня. Я повернул голову в сторону говорившего, это был Энтони Мэлтон, похоже, его я бесил больше, чем других. Остальные уже давно просто игнорировали меня, будто я и вовсе не существую.

Я промолчал, надоело отвечать на эти глупые и бесполезные нападки. Доев свой тост, я позвал эльфа, чтобы он отлевитировал меня до кабинета истории магии. А Мэлтон так и застыл с озадаченным выражением на лице.

* * *

Занятия выдались трудными для меня. Если на истории магии можно было выспаться, то чары и травология отняли много сил. До кабинета Грейнджер я добрался уже с большим трудом. Она сразу заметила, что мне тяжело, хоть я и старался этого не показывать.

— Малфой, ты не отдыхаешь, мне придется пожаловаться на тебя мадам Помфри, если не будешь соблюдать режим, — сказала она мне строго.

Я только устало отмахнулся.

— Может, хотя бы чаю выпьешь? — спросила она, скрестив руки на груди.

— Нет, спасибо, давай лучше приступим к работе, — ответил я, стараясь не смотреть ей в глаза.

Сегодня мы изучали «Устоявшиеся магические изречения средневековья». И где только Грейнджер умудрялась находить книги с такими названиями?

Обсудив, можно ли считать подходящим для нашего рецепта изречение, что «подобие Амортенции в средние века называли жидкой любовью для слабых», и придя к выводу, что к нашему зелью это точно не имеет никакого отношения, Грейнджер не выдержала и уронила голову на руки.

— Все бесполезно. Я так устала.

— Этот Себастьян Златоум был шизофреником. Неужели нельзя было точнее формулировать описание? — возмущался я, тоже чувствуя ужасную усталость.

— Ты не прав, Малфой. Он был гением, просто его записи сгорели в пожаре, потому у нас теперь есть прекраснейшая древняя загадка.

— Не удивлюсь, если книги сожгло адское пламя. Может, просто они не должны были сохраниться до наших времен, чтобы мы не сошли с ума от них, — пробормотал я.

— Нет-нет. Это был обычный для того времени пожар, который уничтожил почти весь город. Вот увидишь, мы сделаем великое открытие, только вот чуть передохнем, — она закрыла глаза, и я засмотрелся на ее умиротворенное лицо. Внезапно ее глаза вновь распахнулись, и она перехватила мой взгляд.

— Ты чего? — спросила она озадаченно.

— Тебе тоже надо отдыхать, вон даже синяки под глазами, — брякнул я, не подумав, просто чтобы скрыть смущение.

— Ну спасибо, — саркастически сказала она. — Ладно, за дело, мистер Малфой, хватит глазеть по сторонам.

Спустя еще час чтения вперемешку с обсуждением, когда я уже подумывал возвращаться в свою спальню, потому что терпеть боль не было уже никаких сил, Гермиона внезапно воскликнула:

— Малфой, смотри! Вот это нам подходит! Помнишь отрывок описания, где сказано, что компоненты «будто взявшись за руки» победят болезнь? Теперь читай, что здесь написано, — она указала мне на небольшой отрывок текста, он гласил: «устоявшейся фразой в шестнадцатом веке в Англии стало словосочетание “взяться за руки”. Многие маги применяли его к заклинаниям и зельям в том случае, когда необходимо было указать на взаимодействие сил двух магов или нескольких схожих элементов. Кроме того, в алхимии про ингредиенты говорили “берутся за руки”, когда имели в виду, что общее число их равняется количеству пальцев на руках, то есть — десять»

— Думаешь, Златоум так это понимал? — с сомнением сказал я.

— Конечно, — сказала она взволнованно, — в старом колдомедицинском справочнике я недавно читала, что раньше стремились приблизить число ингредиентов в любом целительном зелье к десяти, потому что считалось, что число десять символизирует целостность, духовное достижение и совершенство. Считалось, что при десяти составляющих компоненты лучше всего взаимодействуют и быстрее приходят к единству, то есть зелье наиболее эффективно.

— Удивительно, как ты столько запомнила, — восхитился я, воодушевленный тем, что мы наконец хоть немного продвинулись к разгадке. — Значит, — сказал я, развернув рецепт зелья со списком составляющих, — нам осталось выяснить еще три ингредиента.

— Два, — исправила меня, улыбающаяся Грейнджер, — ты забыл про основу, она тоже считается. А она у нас указана — озерная вода.

— Конечно, — ответил я, смутившись. — Значит, всего два. Это обнадеживает, — я посмотрел на ее счастливое лицо.

— Еще как! — ответила она, ее глаза просто сияли — выглядело это завораживающе. — На сегодня, думаю, достаточно, можем продолжить завтра. Хотя... — она замолчала на несколько секунд. — Завтра же Хэллоуин, у тебя, наверное, уже есть планы.

— Нет, — быстро ответил я. — Я приду, если ты не против провести завтрашний вечер в компании меня и книг.

— Идеальное времяпровождение для меня, — сказала она, а потом поправилась: — Я имею в виду вечер с книгами, не люблю чрезмерного шума.

— Ну и хорошо, — сказал я, ухмыльнувшись. — Тогда до завтра? — я заглянул ей в глаза.

— До завтра, — ответила она, не прерывая зрительный контакт.

Я отвел взгляд первым, еще раз мельком посмотрел книгу, которая помогла нам приблизиться к разгадке рецепта, и позвал эльфа прямо в кабинет. Сил уже не было совсем. И это было странно, но сейчас меня абсолютно не волновало, что Грейнджер увидит мою слабость.

* * *

На следующий день я с нетерпением ожидал окончания занятий, чтобы рассказать Алексу последние новости. Но он меня и сам удивил. Придя в кабинет истории магии позже меня, он подошел к нашему столу, но вместо того, чтобы усесться на стул, сказал мне:

— Драко, пойдем отсюда, а? Надо поговорить.

— Прямо сейчас? — удивился я. — Я тоже хотел кое-что тебе рассказать, но думал, что мы все обсудим уже после истории.

— Только зря время потеряем, — он пренебрежительно махнул рукой. — Давай лучше посидим в старом кабинете ЗоТИ.

— Ладно, — пожал я плечами. Что же такого важного он хотел мне сказать, если это не могло подождать до конца урока?

Мы поторопились убраться из аудитории, пока не появился профессор Бинс, и уже спустя пять минут добрались до нужного нам кабинета и заперли дверь изнутри. Алекс облокотился на один из столов и уставился в окно. Особо там не на что было смотреть — небо хмурилось и не предвещало ничего, кроме холода и дождя.

— Эй, ты хотел поговорить, — напомнил я о себе.

Алекс повернулся ко мне и вздохнул.

— Да, я помню, — ответил он и ослабил свой галстук.

— И? — не выдержал я.

— Слушай, я, кажется, влюбился, — он почесал голову, это был жест некоторой растерянности, как мне показалось.

Я удивленно поднял брови. Алекс, вероятно, ждал от меня каких-то слов, но мне было сложно их подобрать.

— Неожиданно, — только и смог ответить я. — Есть смысл спрашивать, в кого именно?

— Одно из двух: или со стороны это не бросается в глаза — что было бы хорошо — или ты просто ужасно ненаблюдательный и тебе нет дела до остальных. А это уже не очень здорово.

Я нахмурился.

— Лучше просто расскажи все, — я скрестил руки на груди, а Алекс снова вздохнул.

— Мне нравится Амелия Дэвидсон, и ты, между прочим, мог бы догадаться об этом, — на одном дыхании выпалил он.

— Серьезно? — я был не так уж и сильно удивлен услышать именно это имя, но не ожидал, что Алекс так будет мне об этом сообщать. — И что ты планируешь делать?

— Ничего, — ответил он. — Пока ничего. Как думаешь, у меня есть шанс?

— Определенно больше одного, — сказал я, хмыкнув. — А по сравнению со мной, так вообще. На моем фоне ты просто идеален для Амелии. Я-то ей явно неприятен.

— Зря ты так считаешь. Она вполне дружелюбно к тебе расположена, — возразил Алекс. — А мне… мне приятно находиться в ее компании.

— Это тревожный сигнал, — проговорил я задумчиво. — Ты то же самое говорил обо мне, — я округлил глаза в притворном изумлении.

— Дурак, — беззлобно отозвался Алекс и улыбнулся. — Я серьезно. Мне нравится ей помогать, знаешь, хочется, чтобы она радовалась. А тогда в подсобке я ужасно испугался за нее. Наверное, в тот момент до меня и дошло, что она мне дорога.

— А за меня, значит, ты не испугался, — изобразил я обиду.

— Что ты, конечно, испугался, бежал со всех ног спасать от кричавшей Амелии, — поддержал он шутку. Помолчав несколько секунд, Алекс продолжил: — Вообще, ты и правда жутковато выглядел, сидел белый как полотно. Ты не сразу понял, что то был боггарт?

— Да и ты не сразу это понял, — пробормотал я.

— Согласен, — поморщился Алекс. — Просто не ожидал его тут увидеть. Интересно все-таки, Куппер знала о боггарте или нет?

— Эта сумасшедшая и не на такое способна, так что все может быть, — ответил я и покачал головой. — Методы у нее совершенно идиотские.

— Я бы сказал, странные, — задумчиво произнес Алекс. — Амелия говорила, что твой боггарт принимает жуткий вид. Она все-таки правильно все поняла?

— Да, — нехотя признал я и вздохнул. — И почему я не догадался сразу, что это всего лишь боггарт? Должен был понять!

— Ну, как ты заметил, никто из нас не понял этого сразу. Главное, что мы справились в итоге, и никто серьезно не пострадал.

— Да, и забудем уже об этом. Кстати, думаешь, Амелия не будет никому рассказывать о том, что видела и слышала? — спросил я его, все-таки он с ней больше меня общался и знал ее определенно лучше.

— Уверен в этом. Она девушка хорошая, — горячо сказал он.

— Ну и отлично, особенно для тебя, — я ухмыльнулся.

— Не могу не согласиться, — сказал Алекс, тоже улыбаясь. — Ну ладно, хватит обо мне. Рассказывай теперь ты, что собирался!

— Мы значительно продвинулись вчера с Гре… профессором Грейнджер, — начал я.

— Это в каком смысле? — многозначительно спросил Алекс.

Я направил на него свою волшебную палочку.

— В смысле зелья! А если ты будешь продолжать делать свои дурацкие намеки, получишь «Петрификус» в лоб и будешь слушать молча, лежа на холодном полу.

— Ладно-ладно, — посмеиваясь, он примирительно поднял руки, — больше не буду. Рассказывай.

— В общем, нам осталось выяснить всего два компонента зелья, потому что всего их там десять, и это можно сказать почти наверняка. Ну и, конечно, нужно еще определиться с тем, какое количество каждого компонента нужно положить.

— С этим я, думаю, помогу. Вчера нашел одну книгу по нумерологии, там, может быть, получится откопать что-то стоящее. Некоторые компоненты для зелий раньше добавляли строго по законам нумерологии. И в книге есть целый раздел именно об этом. Думаю, завтра я уже что-то выясню, — Алекс замялся. — Сегодня не получится, понимаешь, я хотел по случаю Хэллоуина провести вечер с Амелией.

— О, конечно, — ответил я. — Спасибо, что помогаешь. А я сегодня снова иду к профессору Грейнджер, будем дальше искать информацию.

— Будете вместе праздновать Хэллоуин? — спросил Алекс, многозначительно усмехнувшись, и бросился в сторону, потому что я снова направил на его волшебную палочку.

— Думай, что хочешь, но я иду к ней только из-за зелья, — сказал я. Но не соврал ли?

Алекс интенсивно закивал и вернулся обратно к тому месту, где стоял.

— Ты прямо сейчас уже пойдешь? — спросил он меня.

— Нет, — покачал я головой, — еще рано. Через несколько часов, думаю, можно будет.

— Тогда можем отправиться в библиотеку и сделать эссе по зельям. И заодно почитаем учебник по истории магии, чтобы понять, что же такое важное мы сегодня пропустили, — с сарказмом сказал Алекс.

— Хорошо, — мгновенно согласился я, идея была здравой.

— Давай я помогу с перемещением, — предложил он и потянулся за своей волшебной палочкой.

— Помоги, — сказал я со вздохом. — Магия по-прежнему забирает у меня кучу сил.

* * *

Успев сделать в библиотеке все, что было запланировано, я оставил Алекса, к которому через полчаса должна была прийти Дэвидсон, и отправился в кабинет трансфигурации.

Грейнджер, как всегда, сидела за своим столом, увлеченная проверкой эссе или еще каких-то студенческих работ. Увидев меня, она отложила в сторону пергамент, встала и сказала:

— Привет, Малфой. Я думала, что ты придешь немного позже, — сегодня она выглядела немного грустной, или, может быть, просто было слишком мрачно в помещении, от чего создавалось впечатление тоскливости.

— Привет, — ответил я. — Могу уйти, если я слишком рано. Только скажи, в котором часу мне лучше быть здесь.

— Нет-нет, — быстро проговорила она, — не уходи. Я все равно не особо занята. Да и потом, сегодня же Хэллоуин, ты, наверное, захочешь уйти пораньше, чтобы попасть на праздничный ужин.

— Я не иду на ужин, — покачал я головой. — Мне там делать нечего.

— Правда? — спросила она и на несколько секунд замешкалась. — Ну, тогда можно продолжить нашу работу. Перемещайся ближе к столу, а я пока достану книги из шкафа.

— Грейнджер, а ты не пробовала использовать магию, чтобы тяжести таскать? Книги-то немаленькие, зачем тебе утруждаться?

— Малфой, — она укоризненно покачала головой и нарочито громко вздохнула, — не обязательно всюду использовать магию, даже если ты способен на это. Иногда сделать что-то самостоятельно, без помощи волшебства, бывает приятнее. Мне, по крайней мере. Меня абсолютно не затруднит пронести в руках несколько книг, тут не такое уж большое расстояние. Вот если бы мне надо было тащить весь шкаф, тогда я, конечно же, воспользовалась бы волшебной палочкой.

— Ладно, уговорила. Неси уже сюда книги и давай совершать открытия, — сказал я, не желая спорить с ней, хотя я бы, будь у меня столько магических сил, сколько было у нее, колдовал бы гораздо больше.

Грейнджер положила на стол огромную книгу в серой обложке, на которой значилось «Великие открытия алхимиков шестнадцатого века. Автор: маг-историк Неван Остен Крайер».

— Немало же открытий совершили алхимики в шестнадцатом веке, — сказал я, оценивая примерное время, которое придется потратить на прочтение этого толстенного фолианта. — Где ты находишь все эти книги?

— Ты не поверишь, Малфой — саркастично сказала она, — в библиотеке. Конкретно эту книгу я взяла в запретной секции. В ней немало темномагических ритуалов описано. Надеюсь, ты не станешь их запоминать.

— Приложу все усилия, — ответил я и открыл книгу.

Следующий час мы старательно изучали каждую страницу в надежде найти интересующую нас информацию, но кроме советов, как сварить зелье, чтобы твой враг больше не смог никогда говорить правду, или чтобы у соседа отвалились уши, мы пока ничего не нашли. У автора книги явно были довольно странные представления о «великих открытиях».

— Все, не могу больше читать этот бред, — сказала Грейнджер, когда мы дошли до рецептов отрав, которые нельзя нейтрализовать безоаром. — Это просто какой-то справочник для маньяков и убийц. Теперь понимаю, почему эту книгу никто не брал в руки уже сорок лет.

— Да ладно тебе, дельные же советы, — с усмешкой сказал я, но после испепеляющего взгляда, который послала в меня Грейнджер, уже без улыбки добавил: — Я просто шучу. Успокойся. Давай сделаем небольшой перерыв.

— Согласна, — без тени недовольства в голосе сказала она. — Может быть, ты все-таки хочешь отправиться на праздничный ужин? Еще можно успеть.

— Нет, я же сказал, что не хочу туда идти. Может быть, ты хотела бы пойти, а я мешаю? — спросил я, в глубине души надеясь на отрицательный ответ.

— Я тоже не хочу туда, — ответила она без колебаний.

— У меня появилась одна идея, — воодушевленно сказал я. — Мы могли бы устроить себе отдельный ужин, чтобы не остаться голодными. Мой эльф Тинки принесет нам с кухни любое блюдо. Что думаешь?

— Не знаю даже, — в ее голосе слышалось сомнение.

— Ты подумай, мы сможем отвлечься от книг и перекусить, и не надо никуда для этого идти, — уговаривал я. — А потом продолжим наши поиски. Идет?

— Идет, — кивнула она со вздохом. — Но я не голодна, так что буду только чай.

— Хорошо, — сказал я ей. И сразу же позвал эльфа: — Тинки!

Он появился с негромким хлопком буквально через несколько секунд.

— Молодой хозяин хочет, чтобы Тинки помог ему переместиться в комнату? — спросил эльф, заглядывая мне в глаза.

— Нет, сейчас у меня к тебе другое дело, — ответил я и бросил взгляд в сторону Грейнджер.

Проследив глазами за моим взглядом и увидев Гермиону, он повернулся к ней, слегка поклонился и сказал:

— Здравствуйте, профессор Грейнджер, Тинки рад снова видеть вас!

— Здравствуй, Тинки, я тоже рада тебя видеть, — с улыбкой сказала она. Эльф засиял от радости.

— Не отвлекайся, — обратился я к Тинки, и тот снова уставился на меня. — Принеси нам с профессором Грейнджер по чашке чая из кухни и несколько кусков тыквенного пирога.

— Тинки все сделает, хозяин, — сказал он мне и тут же исчез.

— Ты не мог бы с ним повежливее обращаться? — спросила меня Гермиона с укором в голосе.

Я нахмурился. Как же я мог забыть про ее пунктик насчет домовых эльфов.

Хлопок возвестил о том, что эльф возвратился. В своих маленьких руках он держал поднос, на котором стояли две синие чашки с горячим чаем и тарелка с четырьмя ароматными кусочками пирога. Поставив поднос на стол и снова улыбнувшись Гермионе, он посмотрел на меня:

— Хозяин еще чего-нибудь желает?

— Нет, — я поколебался. — Спасибо. Ты можешь идти.

— Спасибо за чай, Тинки, — добавила и от себя благодарность Грейнджер.

— Тинки всегда счастлив помочь, — радостно пролепетал эльф, поклонился и аппарировал.

— Ты довольна теперь? — спросил я с ухмылкой.

— Вполне, — ответила она. — Давай пить чай, пока не остыл.

Я кивнул и взялся за ручку симпатичной чашки, в которую был налит чай. Она оказалась горячей, и я инстинктивно дернул рукой, выплескивая часть чая из чашки на стол и себе на ноги.

— Ай, — зашипел я от боли в ошпаренной руке и возмутился: — Какого черта ручка такая горячая?!

Грейнджер сразу же достала волшебную палочку, еле слышно пробормотала высушивающее заклинание и спросила:

— Не сильно обжегся?

— Думаю не сильно, большая часть жидкости выплеснулась на стол, — ответил я. И добавил, проведя рукой по снова сухой одежде: — Вижу, ты иногда все-таки не забываешь про то, что можно использовать магию.

— Чего ты так зациклился на этом? Я колдую, когда в этом есть необходимость, вот и все. Ты считаешь, что без магии нельзя обойтись ни в каком случае? — спросила она с нотками возмущения в голосе.

— Я без магии сейчас лежал бы в кровати и смотрел в потолок, — просто ответил я.

— Ну, знаешь ли, маглы тоже оказываются в таком положении, как и ты, — парализованными, я имею в виду, — и зачастую они находят способы нормально жить и передвигаться. В немагическом мире с лечением таких проблем еще тяжелее, чем здесь, но почти никто не сдается и учится приспосабливаться к своему состоянию, если нет возможности что-то исправить, — проговорила она с укором.

— Я об этом не задумывался, — честно ответил я, слегка смутившись. — Хотя и читал, что у маглов много людей на колясках… Но мы с тобой принадлежим миру магии, и колдовать тут, как ты прекрасно знаешь, крайне важно. Если бы у меня были такие магические силы, как раньше, я бы мог значительно облегчить себе жизнь.

Гермиона нахмурилась.

— Мы уже как-то говорили на эту тему, я помню. Возможно, твой друг прав, и все дело в волшебной палочке?

— Не знаю, — угрюмо проговорил я, — мне нельзя сменить эту палочку, за ней следит Министерство.

— Но можно же объяснить им ситуацию, они пойдут навстречу и… — начала говорить она, но я ее перебил.

— Грейнджер, в каком мире ты живешь? Ты забыла, кто я? Мне никогда не пойдут навстречу.

Казалось, мои слова должны были убедить ее, но она, ничуть не смутившись, продолжила:

— Перестань впадать в панику. Тебе ли не знать, что хорошие связи могут решить множество проблем?

— Это ты сейчас намекнула на моего отца? — разозлился я. — Ну, спасибо за напоминание.

— Ты меня не так понял, — примирительно сказала она. — Я не имела в виду никого конкретного из твоей семьи. Я говорила об общей тенденции, о которой ты прекрасно осведомлен.

— Ладно, не важно, — я вздохнул. — Даже если это и так, у меня нет связей в Министерстве.

— Неужели? — спросила она и слегка улыбнулась.

— Я чего-то о себе не знаю? — саркастично спросил я.

— Я могла бы тебе помочь, если все дело только в этом, — сказала она спокойно.

— Ты же не работаешь в Министерс… — начал я и запнулся, потому что до меня дошло, кого она имела в виду. — Нет! Ты же не можешь просить Поттера помогать мне, пусть даже он и занимает высокий пост там!

— Я могу попросить Гарри помочь мне, и он, я уверена, не откажет.

— Но тебе-то это зачем? — ошарашено спросил я.

— Просто не люблю несправедливости и хочу помочь, раз у меня есть такая возможность, — она осторожно взяла чашку с чаем и сделала маленький глоток. — К тому же ты студент, который не может нормально учиться из-за этого.

— Ты серьезно? Ты попросишь Поттера, чтобы он уговорил Министерство позволить мне сменить волшебную палочку?

— Если в этом есть смысл, то да, — просто сказала она и добавила: — Чай немного остыл, так что можешь уже пить.

— Спасибо, — на автомате ответил я и потянулся за своей чашкой.

— Но нужно знать наверняка, в волшебной ли палочке дело, — продолжила Грейнджер.

— И что ты предлагаешь? — спросил я, заинтригованный ее словами.

Она подперла голову рукой и посмотрела на меня.

— Все просто. Проверим твои силы на моей волшебной палочке. А можно еще одолжить палочку у твоего друга. Пусть они и не принадлежат тебе, но и твоя тебя не выбирала. Если хоть какие-то улучшения будут, уже появится смысл писать Гарри.

— Ты мне разрешишь попробовать колдовать своей палочкой? — недоверчиво спросил я.

— А почему нет? — сказала она, поставила свою чашку на стол и встала. — Давай сейчас и проведем эксперимент. Сначала попробуй наколдовать что-то своей палочкой, а потом сделаешь то же самое моей. Вот, держи, — она протянула мне свою волшебную палочку.

Я аккуратно взял ее и положил на стол. Достав свою, направил ее на пустую чашку Грейнджер и произнес:

— Редукто! — чашка раскололась на четыре довольно крупные части. — Такие заклинания даются мне труднее всего, — объяснил я, взглянув на Гермиону.

— Попробуй теперь восстановить ее и потом возьми мою палочку, — предложила она.

— Репаро, — произнес я, и чашка восстановила свою целостность.

Осторожно взяв палочку Грейнджер, я почувствовал, как сила начала циркулировать по руке.

— Редукто! — произнес я, и чашка разлетелась на десятки мелких осколков.

— Здорово, Малфой! — радостно сказала Грейнджер, всплеснув руками. — Думаю, этого достаточно. Я сегодня же напишу Гарри, спрошу, что можно сделать.

Я был ошеломлен. Не прилагая особых усилий и не ощутив, как обычно, дополнительного приступа боли и слишком сильной усталости, я смог сотворить более сложное заклинание, чем чары левитации. Значит, мои магические силы не уменьшились! Это было просто прекрасно!

— Грейнджер, я… — мне никак не удавалось подобрать нужных слов. — Спасибо тебе.

— Пожалуйста, — уже спокойно сказала она. — Хм, а чашку эту мы уже и не восстановим, наверное. Ну да ладно. Чай мы все равно уже выпили, — она замолчала на несколько мгновений. — Ну что, продолжим работу?

— Давай, — ответил я, все еще ощущая весь спектр нахлынувших эмоций. — Дочитаем эту жуткую книгу поскорее!

Мы вернулись к изучению «Великих открытий алхимиков шестнадцатого века» и с большим трудом успели ее закончить, когда до отбоя оставалось всего полчаса. Правда, ничего полезного там так и не обнаружилось, и это немного омрачило вечер, заполненный приятными событиями.

— На сегодня точно хватит, — сказала явно уставшая Грейнджер, убирая в шкаф серый фолиант. — Мне ночью точно будут сниться все эти принесенные в жертву птицы для зелья неудачи и соседские уши, которые отвалились после подливания отваров в вино. Надеюсь, ты не запоминал этих рецептов?

— Что ты, нет, конечно, — ответил я с серьезным выражением лица, а потом добавил: — Я все записал.

Гермиона слабо улыбнулась моей шутке и сказала:

— Пока сделаем перерыв в несколько дней. Я хочу немного подумать над тем, что у нас уже есть. Мне все время кажется, что я что-то упустила. Но никак не могу понять, что именно.

— Ладно, — без особого энтузиазма в голосе согласился я и направил свое кресло к двери; остановившись у самого порога, я повернулся к ней. — Тогда приятных тебе снов, до скорого.

— До скорого, — ответила она.

— Спасибо тебе еще раз, — искренне сказал я, глядя ей в глаза.

— И тебе спасибо, — проговорила она, и я удивленно приподнял бровь. — Хороший получился вечер. Не думала, что этот Хэллоуин будет таким... интересным.

— Ну... пока, — пробормотал я тихо, смутившись, и переместился в коридор.

Завернув за угол, я остановился. У меня бешено колотилось сердце, видимо, из-за эйфории, вызванной тем, что я все еще маг, а не истощенный полусквиб. Немного успокоившись, я направился в свою комнату, боясь не успеть до положенного времени.

Минута в минуту я оказался у двери в гостиную Слизерина. Как и ожидалось, многие студенты решили не расходиться по спальням и продолжали отмечать Хэллоуин. Не обращая внимания на эту импровизированную вечеринку, я поспешил к своей комнате, но меня окликнула староста.

— Эй, Малфой, — сказала Таунсенд, — у меня для тебя есть новости. Ты теперь, как и полагается, живешь в комнате не один. Твой сосед вернулся, так что поздравляю.

— Он в комнате? — спросил я ее.

— Да, он, похоже, не захотел терпеть наше общество. Может, вы с ним поладите, — хмыкнула Руби и отвернулась обратно к своим друзьям, которые как раз закончили разливать по стаканчикам какой-то напиток и с нетерпением ожидали, когда она закончит свой разговор со мной.

Мне нечего было добавить, так что я отправился в комнату, с любопытством ожидая встречи со своим новым соседом. Мне не особо хотелось делить спальню с кем-то еще, но в Хогвартсе так принято, выбора у меня не было, так что нельзя сказать, что я сильно расстроился.

Переместившись в комнату, я первым делом увидел большой сундук, который стоял сразу возле двери. На второй кровати сидел худой парень. Он был темноволосым, мрачным и каким-то костлявым, можно было даже сказать изможденным на вид. Одетый во все черное, он походил на священника. Выглядел он явно старше своих лет.

— Привет, я Драко Малфой, — первым поздоровался я.

— Хэролд Райт, — тихо сказал он. — Я знаю, кто ты. Руби мне уже рассказала о тебе.

— Понятно, — ответил я и отправился к своей кровати. — Надеюсь, мы поладим.

— Да, — как-то бесцветно ответил он. — Я — спать, — он улегся на кровать и отвернулся от меня, давая понять, что разговор окончен.

Я пожал плечами, такое соседство меня вполне устраивало. Полное молчаливое безразличие для меня было гораздо лучше открытой неприязни, а заводить с ним дружбу я и не собирался.

Я удобно устроился на кровати и закрыл глаза, выкинув из головы мысли об угрюмом соседе по комнате. Перед глазами возник образ Грейнджер, чертовой книги про «великие открытия алхимиков» и разлетевшейся от моего заклинания синей чашки. Губы сами растянулись в улыбке.

Разные люди, разные судьбы...

Правда у каждого разная будет.

Кто-то — поймет, ну а кто-то — осудит.

Кого-то убьют, а кого-то — полюбят.

 

Первая неделя ноября выдалась мрачной, холодной и дождливой. Серые тучи не покидали небо ни днем, ни ночью, из-за чего создавалось впечатление, что над миром сгустились беспросветные сумерки. Сильный ветер клонил деревья к земле и тоскливо завывал за окнами. А в конце недели вообще выпал первый в этом году снег. Зима явно спешила вступить в свои права раньше времени.

В замке стало прохладно и не очень уютно. Все стремились как можно больше времени проводить в гостиных у каминов, где весело потрескивал яркий согревающий огонь, и посильнее кутались в теплые шарфы. Для меня это были обычные дни, заполненные учебой, времяпровождением в библиотеке вместе с Алексом и Амелией и бесконечными размышлениями о событиях последних пяти лет моей жизни. Грейнджер молчала и не звала к себе в кабинет продолжать поиски недостающих составляющих для зелья, но я особо на это и не надеялся, ведь она предупредила, что ей нужно время на самостоятельные раздумья. Однако я все равно подсознательно ждал появления эльфа с запиской от нее. Теперь во время уроков трансфигурации я часто ловил ее взгляд, но чем просто смотреть на нее, гораздо лучше было с ней говорить.

В один из таких морозных мрачных дней вместе с Алексом мы ожидали начала занятия по ЗоТИ, когда в кабинет зашел мой сосед по комнате — Хэролд Райт. Не замечая никого вокруг, он, проходя, сбросил несколько учебников с чужих столов и толкнул плечом Энтони Мэлтона, который тут же высказал все, что о нем думал, в не самых цензурных выражениях. Райт, казалось, не обратил на эти слова внимания и молча уселся за последний стол в самом углу аудитории.

— Странный он какой-то, — сказал мне Алекс, показывая взглядом на Хэролда. Тот под школьной мантией носил вместо белой рубашки черную, так что единственным ярким пятном на нем был зеленый галстук. — Сегодня кажется еще более мрачным, чем обычно.

— По-моему, он всегда такой, — ответил я, пожав плечами. — Мы с ним никогда не разговариваем в комнате. Единственный наш разговор состоялся на Хэллоуин, но он не был особо содержательным.

— Держись от него подальше, Драко, — посоветовал Алекс.

— Я слышал, в гостиной говорили, что у него какое-то горе в семье. Может, поэтому он такой. Со временем отойдет.

— Не знаю, — Алекс покачал головой. — Мне он не нравится.

— Привет, — прервала наш разговор подошедшая Дэвидсон. — Как тут ваши дела? — она хмурилась и явно нервничала, как обычно перед занятием с Куппер.

— Все отлично, — сказал ей Алекс и улыбнулся. Я промолчал.

— Как может быть «отлично», если впереди ЗоТИ? — спросила она и уселась позади нас. — Я так нервничаю, что даже руки заледенели, — она потерла ладошки.

— Давай я согрею, — сказал Алекс, повернувшись к ней, и обхватил ее маленькие руки своими. Дэвидсон, казалось, была удивлена, но рук не убрала. Она смущенно улыбнулась ему и вздохнула.

Я отвернулся. Странно было наблюдать за ними, будто я подглядывал за чужой жизнью.

Тут в кабинет стремительно зашла Куппер, и все внимание переключилось на нее.

— Всем добрый день, — начала она, как всегда. — Сегодня у нас лекция с демонстрацией очередного представителя не самых светлых сил. Но сперва решим вопрос с новичком, которого я вижу здесь впервые. Мистер… — она заглянула в свои записи, — Хэролд Райт, который отсутствовал все предыдущие два месяца. Вам придется сегодня отвлечься от части лекции и выполнить то задание, которое все ваши однокурсники пережили еще в начале сентября, — она подошла к столу, за которым с безразличным видом сидел Райт, и протянула ему пергамент с вопросами. — У вас тридцать минут на то, чтобы записать сюда ответы на указанные вопросы. Я начну лекцию, но это не значит, что не смогу наблюдать за вами, потому советую не предпринимать никаких попыток подсмотреть информацию в учебнике или еще где-то. Замечу, что пытаетесь обмануть меня, сниму баллы и сделаю так, что ЖАБА вам будет сдавать крайне трудно.

Райт взял лист и положил перед собой, не сказав ни слова. Куппер хмыкнула и вернулась к своему столу, около которого стояла накрытая клетка.

— Итак, для тех, кто читал учебник и делал конспект, не составит большого труда сказать, что же это за зверь тут у нас, — она сдернула покрывало, и все увидели серое существо невысокого роста, чем-то отдаленно похожее на домашнего эльфа. — Кто знает название этого полуразумного зверя? Мисс Дэвидсон, может, вы, вы ведь многое знаете?

— П-похож на эльфа, н-но это не он, — запинаясь, промямлила Амелия, застигнутая врасплох.

— Не слишком подробный ответ, — сказала Куппер. — Минус балл Когтеврану. Мистер Мелтон?

— Не знаю, — глухо отозвался Энтони.

— Печально. Минус балл Слизерину. Мистер Малфой?

— Возможно, это эрклинг, — сказал я, когда-то я читал о них в книгах, но картинки там не было, только описание, потому я мог и ошибаться.

— Верно, — удивленно сказала Куппер. — В этот раз нам даже не пришлось обращаться за справкой к мистеру Митчеллу. Тогда скажите нам еще, чем опасно это существо. Надеюсь, в этом вы не сомневаетесь, ведь не зря же мы изучаем его в курсе защиты от темных сил.

— Он опасен для детей, он ими питается.

— И чем же он может привлечь ребенка, чтобы тот захотел быть съеденным?

— Не помню, — пробормотал я.

— Минус балл со Слизерина, мистер Малфой. Вопрос элементарный. У эрклинга тонкий забавный смех, который очень нравится маленьким детям. Этот поганец уводит их подальше, а потом, как вы верно заметили, нападает на них и съедает. Однако для взрослого этот противник безопасен. Его можно оглушить, отлевитировать, да просто дать пинка, если сможете. Да, кстати, эти существа родом из Германии, это так, к слову. Сейчас вы все можете группами подойти к клетке и рассмотреть поближе этого эрклинга. Пальцы в клетку не совать!

В классе поднялся шум, многие неспешно повставали со своих мест. Я же наблюдал за Куппер.

А она подошла к Райту, который сидел, как застывшая восковая фигура.

— Что же вы не пишете ответы? — спросила профессор.

Райт медленно поднял на нее взгляд исподлобья, но не сдвинулся с места.

— Я не буду, — тихо сказал он.

Она не ожидала такого поворота событий и на несколько мгновений даже слегка растерялась.

— В каком смысле «не будете»? — обманчиво спокойно спросила она, и все в аудитории отвлеклись от эрклинга и затаили дыхание, ожидая больших проблем. — Вы какой-то особенный или что? Придя на урок по защите от темных искусств, нужно быть готовым к вопросам по этому предмету, иначе нет смысла вообще здесь появляться. Очень советую все же приступить, у вас и так осталось совсем мало времени, — она указала рукой на пергамент.

— Не буду, — снова отказался Райт.

— Вот как? — немного повысила голос профессор Куппер. — Тогда не надейтесь сдать экзамен. У вас еще есть возможность исправиться, так сказать, последний шанс. Итак?

— Я не стану ничего писать, — опять повторил Райт, скрестил руки на груди и помотал головой для наглядного подтверждения своих слов.

— Ну что ж… — ледяным голосом сказала Куппер. — Минус двадцать баллов Слизерину. Пергамент оставьте себе. На следующее занятие я жду от вас эссе длиной четыре фута по этим вопросам. И после занятий подойдете ко мне, я назначаю вам наказание на этот вечер.

Райт молча перевел взгляд с нее и уставился в пространство.

А Куппер была в бешенстве. Но тут произошло то, чего она не ожидала. Кто-то из студентов — нечаянно или нет — открыл дверцу клетки, и эрклинг выбрался наружу. В руках у него появилась маленькая трубочка, из которой он начал выпускать в окружающих шипы. Девушки завизжали, и началась небольшая суматоха.

Я сидел не так далеко от стола и клетки, потому заметил, как эрклинг нацелил свою трубку в Амелию, стоявшую почти рядом со мной — она не успела пробраться сквозь толпу поближе. Я дернул ее за руку, и она, не удержав от неожиданности равновесия, начала хвататься за меня, и мы с грохотом упали на пол. Моя спина совсем не порадовалась жесткому приземлению, выразив возмущение острой болью в пояснице. Алекс, который оказался на другом конце кабинета, уже бежал к нам.

Тем временем эрклинг спрятался куда-то в укрытие, а Куппер никак не могла пробраться к нему сквозь толпу студентов, которые не собирались успокаиваться, хотя бояться, по сути, было совершенно нечего.

Открыв глаза, я увидел нарушителя нашего спокойствия, он забился в углу под книжным шкафом, судорожно сжимая свою трубочку. Он, похоже, тоже меня заметил и уже собирался выстрелить шипом, но я оказался быстрее. Выхватив волшебную палочку, я послал в него Экспеллиармус. Следом в него сразу же полетел Ступефай, а потом Петрификус.

— Тишина! — заорала Куппер, окончательно озверев. Все замерли и затихли. Алекс подал руку Амелии, которая, падая, ударилась рукой о парту, а затем помог сесть мне.

В голове у меня шумело. Три очень простых заклинания подряд отняли у меня немало сил.

— Не знаю, кто додумался открыть дверцу клетки, но просто так я это не отставлю. Я снимаю с обоих факультетов по тридцать баллов, а вы, мистер Малфой, если причинили вред эрклингу, будете иметь отдельные неприятности.

— Но он хотел напасть на Дэвидсон, — возразил я, — а потом и на меня.

— Чем, небольшими шипами? Пережили бы, они ведь не отравлены в конце концов! Все! Все по местам, и быстро. До конца урока молча читайте учебник, в следующий раз дословно будете мне пересказывать сегодняшнюю тему. И благодаря стараниям мистера Райта на следующем занятии вас ждет очередная проверка предыдущих знаний, — с этими словами она поспешила к лежащему под шкафом эрклингу.

К концу занятия все были похожи на выжатые лимоны и винили они в этом, скорее всего, Райта, потому что разозлилась Куппер в первую очередь из-за него. Так что ему теперь не позавидуешь.

Я радовался, что сегодня это было последнее занятие, помимо астрономии вечером, потому что ни на что уже не был способен, кроме как лежать на кровати.

Алекс, видя, в каком я был состоянии после занятия, уверенно сказал:

— Драко, тебе надо к мадам Помфри. Как и Амелии, между прочим, — он выразительно на нее посмотрел, однако она, похоже, этого не заметила, пребывая в еще более плохом настроении, чем до урока.

— Сейчас позову эльфа, — вяло согласился я.

— Не надо, я тебя отлевитирую, — сказал Алекс, — и заодно Амелию провожу.

— Тогда пойдемте, я еще хотела в библиотеке поработать сегодня. И еще, Малфой, спасибо за помощь — пробурчала Дэвидсон, я кивнул, и мы все вместе отправились в Больничное крыло.

Убедившись, что с рукой у Амелии все в порядке, они с Алексом оставили меня на попечение медсестры, которая отказалась отпускать меня.

— Мистер Малфой, вы опять не бережете себя, — отчитывала меня мадам Помфри, пока я устраивался на больничной кровати. — Предупреждаю вас, еще одна такая выходка, и я лишу вас укрепляющих зелий.

— Это все чрезмерные учебные нагрузки, — мрачно сказал я, когда она начала осматривать меня.

Дверь лазарета скрипнула, и кто-то вошел внутрь. Медсестра, не отвлекаясь от осмотра, крикнула:

— Кто там?

— Мадам Помфри, это Гермиона, я принесла вам книги, которые брала позавчера.

— Ах, это вы, дорогая, — улыбнулась она, — положите книги на стол и присаживайтесь, если у вас есть время. Я сейчас разберусь с мистером Малфоем и подойду.

— Малфой здесь? — спросила Грейнджер, и тут же послышались ее торопливые шаги. — Все в порядке? Я могу зайти?

Мадам Помфри вопросительно подняла брови, и я молча кивнул в ответ. Она сказала:

— Да, заходите. Я уже закончила осмотр, сейчас принесу лекарство, — она встала и отправилась в подсобку, а Гермиона подошла к моей кровати и села на стул.

— Привет, что стряслось? — спросила она, внимательно глядя на меня

— Небольшая неурядица на уроке ЗоТИ, — ответил я, а про себя подумал только, что я рад ее видеть здесь.

— У профессора Куппер очень странные методы обучения. Может, мне стоит поговорить с директором Макгонагалл? — спросила она, нахмурившись.

— Нет, не вздумай даже. Будет только хуже, — быстро проговорил я. — Как продвигается работа над зельем?

— Если бы что-то выяснилось, я бы дала тебе знать, — сказала она, а потом строго продолжила: — Но не меняй тему! У тебя серьезные травмы?

— Не особо, просто немного ушибся, — отмахнулся я, не желая вдаваться в подробности.

— У мистера Малфоя снова упадок сил и ушиб плеча, кроме того, острый приступ боли в травмированной спине, — добавила подошедшая мадам Помфри. Я стиснул зубы от злости. Грейнджер же выглядела очень удивленной. — Вот вам зелья, выпейте их и поспите несколько часов, а потом я вас снова осмотрю, и вы сможете отправиться в свою комнату.

— И все это из-за Оливии Куппер? — спросила меня Гермиона, пока я пил неприятные на вкус зелья.

— Вроде того, хотя и не совсем, — нехотя ответил я, все еще морщась от горечи выпитой жидкости.

— Значит, я должна…

— Ничего ты не должна, Грейнджер, — перебил ее я. — Не лезь в это дело. Иначе хуже будет всем. Студенты тебе не домовые эльфы, хотя даже их нет нужды спасать.

— Ладно, — сказала она, закатив глаза. Она явно поняла мой намек: — Но если что-то подобное еще раз повторится, я не стану молчать.

— У тебя обостренное чувство справедливости, — слегка усмехнулся я. — Но это даже хорошо, для меня по крайней мере.

— Я просто считаю, что она не имеет права так обращаться со студентами, — пробормотала Гермиона и скрестила руки на груди.

— Да, но в этот раз виноват был какой-то умник, ну и, конечно, Хэролд Райт. Ты же его видела на своих занятиях?

— Да, он спокойный, молчаливый… У него проблемы в семье, как мне объяснила директор Макгонагалл. Так что я не особо его дергаю. А профессор Куппер, значит, не захотела прислушиваться к словам директора? — возмущенно спросила Грейнджер.

— Вроде того. Но это его проблемы, нужно быть догадливее, — пожал я плечами.

— Ты жесток! — сказала Гермиона со смесью удивления и разочарования в голосе. — Может, ему просто нужна помощь.

— Знаешь, я, может быть, и жесток, но если хочешь выжить в этом мире, то нужно бороться и приспосабливаться. И ты это понимаешь. — Прозвучало резковато. Я решил сменить тему: — Как твои дела помимо разгадывания рецепта зелья?

Грейнджер, похоже, удивилась моему вопросу.

— Спасибо, все в порядке, — сдержанно ответила она и поднялась со стула. — Раз и у тебя все нормально, я, пожалуй, пойду. Увидимся завтра на трансфигурации.

— До встречи, — сказал я, и она ушла, хоть я очень хотел еще с ней поговорить.

Зелья уже начали действовать, и меня клонило в сон, я не сопротивлялся и почти мгновенно уснул.

Когда я открыл глаза, за окном уже было темно. Чувствовал себя я явно лучше, так что пропускать астрономию смысла не было. Я позвал мадам Помфри, и после небольшого осмотра она разрешила мне покинуть лазарет.

Направляясь в сторону Астрономической башни, я вспомнил, что собирался попросить Алекса дать мне свою волшебную палочку, чтобы еще раз убедиться в том, что с моими магическими способностями все в порядке, и смена палочки поможет мне справиться со своей проблемой.

Вдруг я услышал крик, раздавшийся из какого-то кабинета. Я остановился и завертел головой, будто это могло мне как-то помочь определиться с правильным направлением. Крик повторился, и я понял, откуда он исходил. Это был тот кабинет, в котором нас отправляли на отработку! Возможно, боггарт так и остался в сундуке, и теперь кто-то случайно обнаружил его. Я направил свое кресло к кабинету так быстро, как только мог. Дверь была приоткрыта. Я распахнул ее и сразу же свернул в подсобку.

Там на полу сидел Хэролд Райт и, обхватив голову руками, истерично вскрикивал. Его глаза были полны ужаса, даже мне стало не по себе. Перед ним на полу лежала какая-то женщина в темной длинной мантии.

Переместившись поближе, я заметил, что она меняет очертания и превращается в Грейнджер, а рядом появляется все тот же блондин в маске Пожирателя. Но сейчас я был готов к этому. Подняв палочку, я сконцентрировался, насколько был способен, и прокричал:

— Ридикулус! — образ сменился на двух черно-белых птиц, которые сразу же по превращении залетели в сундук, и крышка сама с шумом захлопнулась.

С бешено колотящимся сердцем — силы мои снова были на исходе, главное было сейчас не угодить на глаза мадам Помфри, — и трясущимися руками я с трудом переместился поближе к Райту.

— Ты как, Хэролд? — я дотронулся до его плеча, и он вздрогнул. — Это был боггарт, все уже хорошо. Вставай.

Он резко подхватился на ноги и выпрямился. Сейчас его худоба казалась еще более заметной. Он по-прежнему был не в себе, глаза были красными, и слезы стекали по бледным щекам.

— Тебе надо в лазарет, — сказал я ему тихо.

— Нет! — закричал он. — Не лезь ко мне! Отстань!

Он вытер тыльной стороной руки лицо от слез, развернулся и убежал до того, как я успел что-либо сказать ему.

На астрономию идти расхотелось. Я позвал Тинки и попросил отлевитировать меня в комнату. Нужно было обстоятельно осмыслить все, что тут происходило.

Итак, Куппер, похоже, все-таки намеренно отправила нас в тот кабинет, где в сундуке прятался боггарт. Но даже если тогда она ничего не знала, сегодня Хэролд уж точно не случайно здесь оказался. Она намеренно отправила его сюда на отработку. Может, Грейнджер была права, и нужно было рассказать все Макгонагалл?

В комнате, когда я переместился внутрь, царил полумрак. Райт сидел на кровати и плечи его все еще сотрясались в рыданиях. Увидев, что я появился, он без слов улегся и уткнулся лицом в подушку.

Я решил не трогать его и не задавать никаких вопросов. Наспех переодевшись, я лег на свою кровать. Мне было как-то не по себе. Гнетущая атмосфера неприятно давила на мысли. Только спустя несколько часов Хэролд перестал дрожать и, похоже, задремал. А мне в эту ночь уснуть так и не удалось.

* * *

Благодаря бессонной ночи наутро у меня был болезненный вид. Стараясь не обращать внимания на слабость и легкую пульсирующую боль в спине, я позвал эльфа и отправился в Большой Зал на завтрак. Райт, судя по всему, все еще спал, так что я старался особо не шуметь.

Я надеялся перехватить Алекса в Большом Зале, и вместе отправиться на первое занятие, которым сегодня были сдвоенные зелья. Нужно было рассказать ему о вчерашнем инциденте с Райтом. Но Алекс на завтраке так и не появился, так что я сам отправился в кабинет зельеварения, надеясь застать его там.

Когда я добрался до аудитории, Алекс и правда сидел уже на своем привычном месте, мило улыбаясь и болтая с Дэвидсон. Ну конечно… Теперь было понятно, почему его не было на завтраке. Я так медленно добирался до кабинета, что сейчас времени на разговор у нас уже не было, урок вот-вот должен был начаться.

Дождавшись, пока профессор Слизнорт объяснил, что мы сегодня должны сделать, и устроился за своим столом почитывать газету, я тихонько привлек внимание Алекса, который и сам, похоже, не прочь был поговорить.

— Ты куда вчера пропал? — спросил он меня шепотом. — На астрономии так не появился, а из Больничного крыла ушел рано. Я решил, что Помфри тебя не отпустила, пошел проведать, а она сказала, что ты давно уже ушел.

— Долгая история, — ответил я. — Давай после занятий в старом кабинете ЗоТИ соберемся, и я все расскажу.

— Хорошо, — кивнул он. — Ты какой-то помятый. Все нормально?

— Да, все объясню позже, — отмахнулся я.

Алекс снова кивнул и приступил к работе.

Я никак не мог собраться с мыслями. Оглядев класс, я обнаружил, что Хэролд тоже пришел на занятие. Он сидел у стены в дальнем углу и смотрел куда-то в пространство, даже не пытаясь создавать видимость выполнения задания.

А мне вот не мешало бы сосредоточиться и сварить нужное зелье, тем более, что обычно это не составляло для меня большого труда. Спасибо профессору Снейпу за привитые навыки. Я открыл учебник и приступил к приготовлению. Следующие несколько часов пролетели как одно мгновение.

Когда Слизнорт начал прохаживаться по классу и проверять результаты работы, у меня все было готово. Как я мог видеть, с заданием кроме меня успел справиться еще только Алекс. Ну и Райт продолжал неподвижно пялиться в пустоту. Остальные же продолжали доделывать варево в своих котлах.

— Хм, как всегда, превосходно, мистер Малфой, — похвалил меня профессор. — Двадцать баллов Слизерину, сегодняшнее зелье очень непростое. Вы не перестаете меня радовать.

— Спасибо, сэр, — ответил я, приятно удивленный таким количеством хороших слов в мой адрес.

— Мистер Митчелл, вы тоже уже закончили? Что ж, неплохо, хотя цвет должен быть немного ярче. Загляните в котел к мистеру Малфою, чтобы понять, какой итог у вас должен был получиться. Однако, в целом, вы справились. Десять баллов Когтеврану, — сказал Слизнорт и отправился к Райту. — А вы, молодой человек, ничего не сделали? Очень печально. Напомните мне свое имя?

— Хэролд Райт, — ответит тот тусклым голосом.

— Ну конечно! Мистер Райт, вас долго не было, и у вас были серьезные для этого обстоятельства, я понимаю. Но пора приниматься за ум. Это уже не первый раз, когда вы не выполняете задания. Потрудитесь исправиться. Я прощаю вас сейчас, но на будущее больше не ждите поблажек. Вам ясно? — строго спросил Слизнорт.

— Да, профессор, — ответил Райт и опустил глаза. Казалось, что ему абсолютно безразлично все, что здесь происходит. Что же с ним было не так?

После зельеварения нам пришлось пережить еще несколько скучных уроков по травологии и чарам. Наконец, когда с учебой на сегодня было покончено, мы с Алексом направились в уже привычное для нас место — старый класс ЗоТИ.

Я рассказал ему о вчерашнем вечере и происшествии с Райтом, его последующем поведении и своей бессоннице из-за происходящего.

— Если с ним что-то и правда не так, а судя по всему, так и есть, — сказал Алекс, — ему нужна помощь Помфри, и чем быстрее, тем лучше.

— Я предлагал ему вчера, — пожал я плечами, — в конце концов, это не мое дело. Пусть делает, что хочет. Навязываться я не собираюсь.

— Этого и не нужно делать, но приглядывай за ним. Просто на всякий случай.

— Вот будто не было больше проблем, так еще и этот Райт подвернулся. Еще пара таких бессонных ночей и ненормальных занятий с Куппер, и Помфри меня в Мунго отправит. Я без сил просто… — возмущался я.

— Кстати, о Куппер. Чем дальше, тем больше она звереет. Может, пора уже говорить с директором Макгонагалл насчет нее?

— Пойдем жаловаться, как маленькие? — саркастично спросил я.

— Как самые адекватные, — ответил мне Алекс. — Рано или поздно кто-то может пострадать из-за ее методов обучения. Мне бы не хотелось, чтобы это случилось с кем-то из нас. А учитывая ее особую любовь к тебе и Амелии, у вас с ней шансов нарваться на проблемы гораздо больше.

Тут в кабинете с хлопком материализовался Тинки. Эльф держал в руках маленькую записку. Я взял ее и начал читать:

 

Малфой!

Появилась новая информация относительно рецепта зелья. Я буду в своем кабинете, если хочешь узнать подробности, можешь прийти.

Г. Г.

 

— У Грейнджер какие-то новости по поводу зелья. После того, как договорим, пойду к ней, — объяснил я Алексу.

Тинки без разрешения уходить явно не собирался, так что пришлось выразить свою просьбу вслух, прежде чем он трансгрессировал.

— Продолжая тему о Куппер. Теперь ее внимание переключится на Райта, вот увидишь, — сказал я. — И если он не умеет приспосабливаться, ему же хуже. А вот если Куппер узнает, что мы на нее пожаловались директору, тогда точно устроит нам аккуратный конец света местного масштаба.

— Ты как хочешь, а я, в случае очередного инцидента с ее участием, пойду хотя бы к профессору Флитвику, — сказал Алекс.

— Хм, Гре… профессор Грейнджер тоже грозилась к директору идти. Кстати, о профессоре Грейнджер. Она предложила проверить мои магические силы на других волшебных палочках. Одолжишь свою на минутку?

— Конечно, — ответил он, тут же передавая мне ее. — Какие заклинания будешь пробовать?

— На палочке профессора Грейнджер я проверял «Редукто», но здесь нечего разбивать или взрывать.

— Вот, — Алекс поставил на стол передо мной пустую чернильницу. — Думаю, никто не хватится ее.

Как и в прошлый раз, я сначала попробовал сотворить заклинание своей палочкой, а потом уже испытал чужую. Результаты были похожими на предыдущие, правда, палочкой Алекса было колдовать немного сложнее, чем с помощью палочки Грейнджер, но все же это было определенно легче, чем колдовать своей.

— Круто! Значит, тебе нужно добиваться разрешения сменить палочку, — сказал Алекс, когда чернильница разлетелась на десяток осколков. — Мы что-нибудь придумаем!

— Возможно, мне поможет Грейнджер, — сказал я. — И еще, никому не рассказывай, что я колдовал не своей палочкой, мне же запрещено.

— Ты мог и не говорить об этом, — ответил он. — Если мы уже все обсудили, пойду в библиотеку, искать тебе информацию.

— Да, пока обсуждать больше нечего, — сказал я, — пойдем отсюда, у меня тоже дела.

Алекс кивнул, открыл дверь, и, убедившись, что поблизости никого нет, мы разошлись в разные стороны.

В этот раз, очутившись перед дверью кабинета трансфигурации, я постучал, прежде чем открыть дверь.

Грейнджер что-то сосредоточенно записывала на пергамент. Подняв голову, она слегка улыбнулась и сказала:

— Хорошо, что ты смог прийти. У меня хорошие новости.

— Когда ты в таком настроении, мне становится страшновато, — сказал я с легкой ухмылкой.

— Тебе тоже не мешало бы больше радоваться, — сказала она непринужденно. — Хочешь чаю?

— Можно, — согласился я. — Я сегодня не обедал.

— Тогда еще и сэндвичи, — резюмировала Грейнджер. — Располагайся за любым столом, а я пока позову эльфа и принесу свои записи и книги.

Я переместился к тому же столу, за которым мы с ней сидели в прошлый раз, и принялся наблюдать за деятельной Гермионой. Через несколько минут она подошла ко мне с исписанными пергаментами в руках.

— Сначала о хорошем, потом чай, ну а потом уже, если будет настроение, можно еще покопаться в книгах, — сказала она, присаживаясь рядом со мной за стол.

— Ну рассказывай уже, — нетерпеливо попросил я.

— Помнишь текст пояснения к рецепту? Там было сказано про «составляющие со светлой целительной мощью, любовью и взятой живой силой, что научатся и победят хворь, будто взявшись за руки», — она сделала паузу, и я кивнул. — Так вот «светлая целительная мощь» — это рог молодого единорога.

— Рог единорога, конечно, обладает большой силой, это всем известно, но с чего ты решила, что тут речь идет именно о нем? — спросил я.

— Я прочитала это в старых справочниках целителя, взятых у мадам Помфри. Оказывается, раньше все, что могло пригодиться для лечения, делили на категории «светлое» и «темное». Как ты понимаешь, зависело это от способа получения вещества и от его свойств. Например, кровь врага, взятая силой, которую использовали в некоторых темномагических зельях и ритуалах, никак не могла относиться к «светлым» компонентам. То же самое касательно белладонны, так как она сама по себе ядовита. И кровь единорога считалась «темной», хоть сам единорог относился к «светлым» существам, и его рог, который можно было получить ненасильственным путем, тоже считался «светлым» компонентом. Кроме того, слово «мощь» в целительстве использовалось только для обозначения наисильнейших средств для лечения. А к таким в шестнадцатом веке относились как раз рог и кровь единорога, философский камень, который тогда активно пытались создать, и некоторые темномагические зелья, названия которых для нас сейчас несущественны. Как ты видишь, под наше описание подходит только рог единорога. А наибольшую силу он имеет у молодого единорога, к тому же примерно на шестом-седьмом году жизни единороги частично сбрасывают свой еще не окрепший рог, после чего он быстрее и лучше растет.

Грейнджер предоставила мне столько объяснений, что я даже растерялся. Только одно я четко представлял себе сейчас: мне захотелось ее обнять от восхищения, сложно было сдержаться.

— Ты просто… У меня не находится даже нужных слов. Ну, пусть будет — поразительная, — сказал я вместо этого. — Сколько книг ты изучила, чтобы это все понять и сколько времени у тебя ушло на это?

— Три ночи без сна и пятнадцать разных книг, — ответила она просто.

— Три ночи? По тебе незаметно, — удивился я и присмотрелся к ней повнимательнее.

— Косметика, Малфой, творит чудеса не хуже магии. Кстати, ты сам выглядишь так, как будто тоже долгое время не спал.

— Так и есть, не смог уснуть этой ночью, — сказал я, вспоминая ту гнетущую атмосферу в спальне, которая не давала расслабиться всю ночь.

— Мадам Помфри будет в бешенстве, — заметила Грейнджер, покачав головой.

— Не смей ей об этом говорить, — я погрозил пальцем для верности.

Она засмеялась.

— Так и быть, сегодня я добрая, — она посмотрела на свой стол. — Пока мы с тобой беседовали, эльфы принесли нам чай, а мы и не заметили. Только почему-то поставили на моем столе. Сейчас принесу, — она поднялась с места и направилась туда.

— Используй магию, — проворчал я. Грейнджер обернулась.

— Мне не трудно и так, — упрямо проговорила она. — Но вот записи свои я, пожалуй, уберу.

Она пошла обратно к столу, за которым сидел я, но вдруг поскользнулась и полетела вперед, практически на меня. Я успел отреагировать инстинктивно, повернувшись вполоборота и выставив вперед руки. Гермиона приземлилась прямо на них, и все было бы нормально, да только я не учел, что моя спина не справится с неожиданной серьезной дополнительной нагрузкой. Боль прошла через все тело, будто его разрезали в нескольких местах тонкие струны. Я зашипел, а Гермиона оказалась буквально в моих объятиях. Ее лицо было так близко к моему, что я смог рассмотреть янтарные вкрапления в радужке ее глаз и ощутить ее дыхание на своей щеке.

В этот момент в дверь постучали, она открылась, и кто-то зашел внутрь. Мы синхронно повернули головы, чтобы посмотреть на вошедшего.

Где правда? Где решение загадки?

И почему все не бывает гладко?

Мне страшно. Я хочу узнать ответы.

Но существуют ли ответы где-то?

 

К моему счастью, да и к счастью Грейнджер, думаю, тоже, в кабинет вошел Алекс. Он застыл на пороге и уставился на нас в удивлении. Со стороны, наверное, это все выглядело довольно неоднозначно.

— Э-э-э… профессор Грейнджер, извините, я… — Алекс никак не мог подобрать слова. Он на мгновение закрыл глаза, шумно выдохнул и продолжил: — Я хотел сказать, что искал Драко, так как нашел важную информацию для него, и я знал, что он должен быть в вашем кабинете, потому и пришел сюда. Извините, что помешал.

Грейнджер выскользнула из моих объятий и слегка покраснела. Откинув назад упавшие на лицо волосы, она сказала:

— Вы не помешали, мистер Митчелл, все в порядке. Не стойте в дверях, проходите.

Алекс неуверенно прошел вперед и встал около стола, я дернул его за руку, чтобы он перестал маячить и сел.

— Я нашел кое-что интересное касательно рецепта вашего зелья, — сказал Алекс, обращаясь к нам обоим.

— Тогда я буду признательна, если вы сейчас все расскажете, — ответила ему Грейнджер. — Но… не хотите сперва выпить чаю? Эльфы как раз принесли его, мы собирались слегка подкрепиться… — кажется, ей не нравилось то, что она говорила.

— Спасибо, если это удобно, — согласился Алекс.

— Конечно, сейчас я попрошу эльфов принести еще одну чашку, —Грейнджер старалась говорить непринужденно, она пошла к своему столу, так и не забрав с моего исписанные листы, за которыми направлялась, прежде чем угодила в мои руки.

Пока она общалась с эльфом, я рассказал Алексу о роге единорога, хотя и не стал так подробно вдаваться в объяснения, как Грейнджер некоторое время до этого.

Когда эльф принес третью чашку чая и лично поставил ее и две другие на стол, за которым сидели мы с Алексом, Гермиона, успевшая отойти от неловкой ситуации, взяла стул и устроилась около нас.

— Итак, мистер Митчелл, рассказывайте, что вы выяснили, мне очень любопытно, — попросила она, отпивая чай.

— Драко показал мне текст рецепта, я уже несколько недель занимался поисками информации и сегодня в одной книге по нумерологии нашел кое-какие правдоподобные данные, заслуживающие внимания. Мне кажется, они помогут установить необходимое количество корней маргариток в зелье.

— Алекс, ближе к делу, — не выдержал я.

— Драко, если бы ты не перебивал, я бы уже дошел до сути, — раздраженно сказал он. — Извините, профессор Грейнджер.

Она слабо улыбнулась и промолчала.

— В разделе «Нумерология в зельеварении» той книги, о которой я рассказываю, сказано, что в некоторых зельях, в состав которых входит корень маргариток, итоговый цвет получается красным, только если количество корней составляет пятнадцать. Я подумал, что к вашему зелью это тоже может относиться. Довод слабоватый, я понимаю, но в описании процесса приготовления же упомянута любовь, а пятнадцать маргариток — это символ любви, правда, это уже было написано в другой книге, которую я читал несколько лет назад, а на днях нашел в старых конспектах свои записи. Возможно, это и имелось в виду.

— Мистер Митчелл, а эта книга у вас с собой? — спросила Грейнджер воодушевленно.

— Нет, мадам Пинс не разрешила ее вынести из библиотеки, — ответил он.

— Тогда напишите мне где-нибудь название, я потом возьму ее сама, — чуть разочаровнно сказала она. Алекс отставил чашку с недопитым чаем, достал перо и начал писать.

— Вы думаете, их действительно пятнадцать, профессор? — спросил я Гермиону.

— Я в справочнике колдомедика встречала упоминания о том, что сейчас корни маргаритки практически не используются в целительных зельях, однако раньше их добавляли почти в любой состав в количестве около дюжины, если хотели снять болевые ощущения, потому что они не конфликтовали практически ни с какими другими ингредиентами.

— Вот, я записал, профессор, — Алекс протянул ей листок с написанным названием.

— Спасибо, мистер Митчелл. Я еще не проводила параллели с цветом зелья и числом отдельных компонентов, но идея отличная. Так как маргаритки нам нужно класть последними, перед тем как зелье станет красным, то их точное количество мы сможем узнать по ходу приготовления, но ориентир у нас уже есть — двенадцать-пятнадцать корешков. Кстати, раньше их не измельчали, так что, думаю, раз у нас ничего об этом не сказано, то так и оставим.

— Итак, что у нас в итоге остается? — спросил я, пытаясь вспомнить рецепт.

— Нам нужно выяснить последний оставшийся компонент, — сказала Грейнджер. С остальным мы определились.

— Могу я вам помочь? — спросил Алекс. — Вообще, у вас уже есть какие-то идеи?

— Помочь можете, конечно. Если у вас, мистер Митчелл, есть сейчас время, могу принести оставшиеся непрочитанные книги, которые мы с мистером Малфоем собирались просматривать сегодня, и поделить их на троих. Мы ищем любые упоминания про «взятую живую силу».

— А живая сила — это не кровь? — спросил Алекс.

— Возможно. Мы тоже так думали. Либо кровь, либо вода, — проговорила Грейнджер, похоже, пораженная тем, что Алекс такой эрудированный.

— Нужно понять, чья именно кровь, — сказал я Алексу.

— Предлагаю этим и заняться сейчас. Мистер Митчелл, вы с нами? — спросила Гермиона, убирая со стола чашки и тарелку из-под сэндвичей.

— Профессор Грейнджер, зовите меня просто Алексом, если можно, — сказал он, глядя на нее. — И да, я с вами.

Она кивнула.

— Хорошо, Алекс. Тогда и вы тоже вне класса можете не называть меня профессором, — она улыбнулась.

— Спасибо, мисс Грейнджер, — ответил он, а мне ужасно надоело, что эти двое так разлюбезничались.

— Может, уже будем работать? — сказал я раздраженно.

— Малфой, ты все еще голодный? — спросила с сарказмом Грейнджер. — Иначе я не знаю, чем можно объяснить твою внезапную вспышку злости.

— Я в норме, — пробурчал я себе под нос и закрыл глаза, чтобы успокоиться.

Она подала мне и Алексу по книге и вернулась за свой стол, где ее ожидала третья. Следующий час мы просидели, не проронив ни слова, единственное, что нарушало тишину, это шуршание перелистываемых страниц. В моей книге, которая называлась «Использование ингредиентов животного происхождения в зельеварении: преимущества и опасности», было слишком много того, что и близко не относилось к целительству, скорее даже наоборот — большинство глав там было посвящено вредительству. Но кое-что мне все-таки удалось найти.

— Мисс Грейнджер, — мой голос прозвучал резковато в тишине, — я, кажется, знаю, чья кровь нам нужна.

Она подняла голову и посмотрела на меня с недоверием.

— Ты хочешь пошутить сейчас или серьезно?

— Естественно, я серьезен, — обиделся я. — Лучше подойдите сюда и посмотрите сами.

— Драко, рассказывай уже, — с нетерпением сказал Алекс, пока Гермиона подходила к нашему столу.

— Я сейчас вам зачитаю отдельные моменты, — сказал я, — значит, так: «Кровь животных довольно часто используется в зельях разной сложности, однако человеческая кровь, которая также может использоваться в качестве ингредиента, применяется только в зельях повышенного уровня сложности. Лишь немногие талантливые зельевары отваживались использовать человеческую кровь, так как она обладает большой и непредсказуемой силой, которую не каждый маг может обратить в свои союзники. Но нет ингредиента лучше, если вам нужно сварить мощнейшее целительное зелье или сильнейший яд», — я дочитал страничку и поднял взгляд на Грейнджер и Алекса.

— Ты хочешь сказать, что в это зелье нужна кровь человека? — спросил Алекс.

— Да! И не просто какого-то человека, а моя! — ответил я. — Рог молодого единорога вместе с кровью дадут нужный эффект исцеления.

— Хм, в этом что-то есть, — сказала Гермиона. — Но, возможно, имелась в виду кровь зельевара? Вы помните описание процесса приготовления? Там было: «Последние составляющие со светлой целительной мощью, любовью и взятой живой силой, что научатся и победят хворь, будто взявшись за руки». Думаю, «любовь и живая сила» — это об одном и том же! Себастьян Златоум ведь любил девушку, которую исцелил зельем. Он использовал свою кровь! Скорее всего, так и было. И из того, что Малфой прочитал, тоже можно понять, что авторы указывали на то, что опытный зельевар лучше всего справится со своей кровью, потому что она ему будет лучше подчиняться! — сияющие глаза Грейнджер ясно свидетельствовали о том, что она в эйфории от этого открытия. Я невольно ею залюбовался, сейчас она была очень красивой.

— Мисс Грейнджер права, Драко. Зельевар на свою кровь магически воздействовать может лучше, чем на чужую.

— Но, подождите, там сказано, что «живая сила» была «взятая». Как это можно объяснить? Он же не мог о себе так говорить. Он «взял» эту «живую силу» у кого-то другого. И это точно была его возлюбленная. Текст на это и указывает.

— Он мог «взять2 кровь и у себя, почему нет? — сказала Грейнджер. — Это… как бы объяснить. Маглы так и говорят — «взять кровь», неважно, у себя ли врач возьмет или у другого. И потом, здоровая кровь в зелье дает ему дополнительную силу.

— Для исцеляющих зелий это действительно хороший вариант, Драко, — сказал Алекс, а я уже снова начинал злиться. Во-первых, потому что эти двое опять спелись, а во-вторых, потому что я чувствовал, что что-то здесь не так, но не мог понять, что именно. — Мисс Грейнджер, а вы точно уверены, что «живая сила» — это не вода?

— Вода уже указана в списке. Точнее сказать, озерная вода — это основа зелья, — ответила Грейнджер.

— А, извините, я забыл об этом. Тогда вы полностью правы. Это самый логичный вариант, — сказал Алекс.

— Вы здорово друг другу поддакиваете, — зашипел я. — А на мои слова, значит, уже не нужно обращать внимания?

— Остынь, Малфой. Мы подумаем еще над всем этим, соберем всю информацию воедино и каждую букву еще раз детально рассмотрим. А потом я пойду с этим всем к профессору Слизнорту и мадам Помфри, чтобы они взглянули. Я не буду подвергать твою жизнь риску, мы все досконально проверим.

— Ладно, вы у нас — будущий великий зельевар, — пробурчал я и скрестил руки на груди.

Грейнджер встала и, не сказав мне ни слова в ответ, пошла к своему рабочему столу.

— Драко, тебе надо успокоиться. Ты слишком нервный. Я думаю, это потому, что ты не спал прошлой ночью, — проговорил Алекс, вставая. — Когда ты отдохнешь и снова сможешь мыслить ясно, ты поймешь, что доводы мисс Грейнджер абсолютно логичны.

— Я все равно думаю, что мы что-то упустили, — я раздраженно вздохнул.

— Малфой, — сказала Грейнджер, возвращаясь к нашему столу с каким-то пергаментом, в котором она что-то читала, — полнолуние будет чуть позже, чем через неделю. Если мы успеем раздобыть все ингредиенты, то уже в начале декабря у нас будет сварено зелье!

— Это если мы успеем, и если мы все правильно разгадали! — заметил я, не так уж и разделяя ее восторг. Мне казалось, что для радости еще слишком рано.

— Мы постараемся успеть! — сказала она воодушевленно. — В эти же выход… — не успев договорить, она снова поскользнулась или, может, споткнулась, вскрикнула и начала падать. На этот раз мне не пришлось ее ловить, Алекс был к ней ближе и отреагировал молниеносно. Он подхватил ее, помог встать на ноги и восстановить равновесие. У меня от этой сцены разболелась голова, в дополнение к пульсирующей боли в спине.

— Спасибо, Алекс, — тихо поблагодарила Грейнджер. — Кхм, похоже, три ночи без сна все же оказали на меня более серьезный эффект, чем я ожидала, — она смущенно улыбнулась.

— Не за что, — ответил он ей. — Наверное, нам тогда лучше уже уходить, а вы отдохнете.

— Алекс прав, на сегодня достаточно работы, — выразил я и свое мнение.

— Хорошо. Пожалуй, раз мы так продвинулись, то можно сделать вечер отдыха, — согласилась Гермиона.

— Я тебя отлевитирую, — сказал мне Алекс и посмотрел на Грейнджер: — Приятно было пообщаться, мисс Грейнджер. До встречи на занятиях.

— Да, всего хорошего, мисс Грейнджер, — сквозь зубы процедил я, все еще раздраженный.

— До свидания. Хорошего вам вечера, — кивнула нам Гермиона и принялась складывать в шкаф книги.

Мы выбрались в коридор.

— А что это было, когда я зашел? — спросил Алекс, судя по голосу — он шел позади меня — ему было весело.

— То же самое, что и перед нашим уходом, — язвительно ответил я ему. — Грейнджер училась летать на небольшие расстояния без крыльев.

— Так это ты ее поймал, когда она падала? — он тихо засмеялся. — А я уж подумал…

— Захлопнись! — сказал я. — Я тоже мог «подумать», глядя на ваше общение. Что это ты с ней так любезничал?

— Драко, ты что, ревнуешь? — спросил меня Алекс, хмыкнув.

— Ничего подобного! — вспылил я, дернулся, и у меня резко заболела спина. — Ай…

— Не дергайся! — тихо посоветовал он. — Просто мисс Грейнджер очень приятный собеседник. И, если ты помнишь, я уже говорил тебе, кто меня больше всех интересует в этом замке.

Действительно ведь говорил. Об этом я почему-то не подумал.

— Кстати, как у вас с ней? — спросил я уже более спокойно.

— Ничего не изменилось, — ответил он со вздохом. — Если честно, я не решил еще, стоит ли что-то предпринимать. Да, я хотел бы с ней встречаться, но не уверен, что готов. До сих пор меня интересовали в основном книги, понимаешь?

— А мне кажется, нечего тут так долго рассуждать. Нужно просто спросить ее, что она обо всем этом думает... для начала.

— «Просто»… Нет, я пока не готов, — сказал Алекс.

Мы остановились на лестнице, которая как раз начала со скрежетом менять свое направление.

— А не боишься, что пока ты подготовишься, ее уже уведут? — спросил я Алекса, когда мы оказались в очередном слабо освещенном коридоре.

— Надеюсь, что нет, — ответил он. — Если она и дальше продолжит с нами так часто общаться, не думаю, что у меня появится соперник. Разве что в твоем лице…

— Нет-нет! — тут же возразил я. — Она не в моем вкусе, так что об этом можешь не беспокоиться.

— А кто в твоем вкусе? — спросил он, замедляя шаг.

— Не знаю… Никто. Закрыли тему, — я нахмурился.

— Ладно, сам разберешься, — сказал он так, будто знал ответ, но решил мне не говорить. — Здорово, что мы закончили с разгадыванием рецепта, теперь уже скоро у тебя будет шанс встать на ноги.

— Не так уж и скоро. И вообще, я бы не стал так радоваться заранее, — высказал я свои опасения.

— Драко, мисс Грейнджер очень умна, думаю, она не подведет.

— Надеюсь, — пробурчал я.

— Вот мы и добрались, — сказал Алекс, когда мы оказались перед входом в слизеринскую гостиную. — До завтра, — он развернулся и зашагал в обратную сторону.

— Пока, — ответил я ему и назвал пароль для входа.

Оказавшись в своей комнате, я обнаружил на подушке записку. Посмотрев в сторону кровати Райта и заметив, что тот спит, отвернувшись, я с любопытством развернул пергамент и прочитал:

 

Малфой!

Извини за сегодняшнюю неловкую ситуацию. И спасибо, что ты не дал мне упасть. Я видела, что невольно причинила тебе боль. Но из-за того, что твой друг Алекс так внезапно появился, даже не успела спросить тебя о самочувствии. Надеюсь, ты в порядке?

В дальнейшем, чтобы не возникало таких нелепых случаев, я думаю, мы будем видеться в моей лаборатории. Тем более, что уже скоро мне придется проводить там очень много времени, так как сварить зелье будет не легче, чем расшифровать рецепт.

Спокойной ночи.

Гермиона Грейнджер

 

Я тихо открыл ящик прикроватной тумбочки и достал оттуда письменные принадлежности. Нужно было ответить на записку. Я не стал долго размышлять над текстом и написал просто:

 

Грейнджер!

Со мной все в порядке, не о чем переживать. Я не жалею, что помог тебе.

Согласен, что в лаборатории будет удобнее продолжать работу, чем в твоем кабинете.

Тебе тоже спокойной ночи.

Драко Малфой

P.S. А с рецептом все же что-то не так. Мы что-то упустили, и пока не поймем что, ничего мы не будем пытаться варить!

 

Я шепотом позвал Тинки и вручил ему ответную записку для Гермионы. Эльф пообещал немедленно передать ей пергамент. Как только он аппарировал, я переоделся и устроился на кровати, предварительно выпив обезболивающее зелье, потому что, хоть я и не врал и действительно ни капли не жалел, что не позволил Грейнджер растянуться на полу, но спине от этого легче не было, и, если я хотел спать в эту ночь, а не глядеть в темноту и считать количество вспышек боли, мне необходимо было зелье.

Пока оно не подействовало, я размышлял о сегодняшнем дне. Почему я так разозлился на Алекса, когда он разговаривал с Гермионой? Почему мне не очень-то хотелось отпускать ее из своих объятий? Единственный вывод, который напрашивался сам собой, был, определенно, чушью и бредом. Я решил пока об этом больше не думать. Другой волнующий меня вопрос был в том, что, хоть я и говорил, что нечего расслабляться и так бурно радоваться тому, что мы вплотную подошли к разгадке рецепта исцеляющего зелья, в глубине души часть меня уже праздновала эту маленькую победу и мечтала, как я снова стану здоровым. Но здесь была проблема. Я очень, очень боялся, что мы с Грейнджер и Алексом что-то упустили. Какой-то важный момент, который может перечеркнуть всю проделанную работу и мои надежды. Я прокручивал в голове текст пояснения к рецепту, раз за разом, пытаясь понять, что же было не так, пока не утихла боль, и я провалился в сон.

Я сидел в кабинете зельеварения за столом, заваленным книгами. Из подсобки вышел человек в черных одеждах, он показался мне очень знакомым. Когда он дошел до меня, я не смог сдержать возгласа удивления:

— Профессор Снейп?

— Драко-Драко, не разочаровывайте меня, — проговорил он своим низким уверенным голосом и покачал головой. — Как же вы не видите своей элементарной ошибки? Я ведь вас учил. Неужели все это было зря?

— Профессор… — я растерялся. — В чем моя ошибка?

— Думайте! — он повысил голос. — Вы с мисс Грейнджер задумали опасную затею. Целительное зелье такой сложности было бы нелегко приготовить даже мне. Но вы — очень способный студент, а мисс Грейнджер — и подавно. Вдвоем вы справитесь, если только сейчас определите, что вы упустили.

— Профессор Снейп, я знаю, мы не учли что-то. Но я не могу понять, как ни стараюсь, — сказал я отчаянно.

— Драко, я ведь всегда говорил, что к приготовлению зелий нужно подходить с холодным умом, без примеси эмоций. Вам мешают ваши эмоции и страхи. Вспоминайте! — он смотрел на меня со злостью.

— В описании сказано: «Последние составляющие со “светлой целительной мощью, любовью и взятой живой силой, что научатся и победят хворь, будто взявшись за руки” нужно бросать в котел по очереди после того, как зелье приобретет ярко-красный цвет», — проговорил я заученный на память текст.

— И? Что из этого вы понимаете? — спросил он строго.

— Светлая целительная мощь — это рог молодого единорога, живая сила — кровь, любовь… — я задумался. — Это просто фигура речи, указывающая, что кровь нужна или зельевара, или того, для кого варится зелье.

— Просто фигура речи? — переспросил Снейп. — Это вам не художественная литература! Думайте, что здесь не так!

Мысли роем клубились в моей голове, я никак не мог уловить суть. Я усердно потер виски, будто это могло упорядочить ход размышлений.

— Почему «живая сила» — «взятая»? Как и у кого она взятая? И… вот! Что значат слова о том, что компоненты зелья «научатся», а потом уже победят болезнь? — рассуждал я вслух.

— Драко, вы помните, незадолго до того, как началась полномасштабная война и мне пришлось покинуть Хогвартс, я подарил вам несколько книг из своей личной библиотеки? — задал новый вопрос Снейп.

— Да, я храню их, профессор. Они мне очень дороги.

— А читать вы их не пробовали? — ехидно заметил он.

— Я читал! — сказал я с негодованием, но потом начал оправдываться: — Правда, это было несколько лет назад, я уже не все помню...

— А стоило бы вспомнить, сейчас это бы очень вам пригодилось, — с укором проговорил он. — Давайте, Драко, соображайте уже! Вы же понимаете, что если вы с мисс Грейнджер ошибетесь в составе, может так случиться, что вы не только не сможете ходить, а и вообще погибнете? Ведь при малейшей ошибке может получиться яд, а не лекарство!

— Понимаю, профессор, — я уронил голову на руки. — Потому я так и боюсь и не могу сосредоточиться.

— Я еще раз вам говорю. Вспоминайте. Содержание. Подаренных. Книг! — он отчеканил каждое слово так, будто хотел, чтобы это причинило мне боль. — И думайте над описанием приготовления зелья, — добавил он уже спокойнее.

Я попытался порыться в памяти. Я читал эти книги во время домашнего заключения, когда еще только более-менее пришел в себя и начал делать хоть что-то помимо изучения потолка. Одна из книг описывала механизмы действия магической силы на различные, казалось бы, несочетаемые компоненты зелий. Ее я почти не помнил, к сожалению. Вторая рассказывала о полезнейших ингредиентах, которые были забыты или долгое время не использовались в зельеварении, но теперь снова стали популярны или известны. Она больше первой запала мне в память, потому что описывала множество растений и животных, о которых я не знал или считал попросту бесполезными для создания зелий. И…

— Вот оно! — воскликнул я, когда меня посетила одна догадка. — Профессор Снейп, в книге «Забытые сокровища зельеварения» описывается особый вид пиявок, которые пьют кровь двух разных существ и могут преобразовывать некоторые свойства одной крови в свойства другой. Они редко использовались, потому что таких пиявок было сложно найти, но если дать им выпить кровь больного корью, а потом здорового человека, она там преобразовывалась, «больная» заменялась «здоровой» или «обучалась» у здоровой! И если бросить такую пиявку в целительное зелье, то у больного было гораздо больше шансов на выздоровление. Почему их перестали использовать, потому что открыли отдельное зелье для лечения кори, в которое добавляли особый гриб, наверняка ее вылечивающий. Но и потом их изредка применяли в зельях, которые полезны были тогда, когда нужно было превращать одних животных в других, но не в лечебных целях, а в качестве развлечения… — я перевел дух. — Значит, «взятая живая сила, которая научится», это особая пиявка, напившаяся моей крови и крови Грейнджер!

Снейп смотрел на меня с легкой улыбкой. Я, кажется, никогда раньше не видел его улыбающимся.

— И как же называется эта пиявка? — спросил он.

Я зажмурил глаза и снова потер виски. Эти воспоминания уже были почти на поверхности, стоило еще чуть-чуть разогнать туман лишних обрывков мыслей, мешающих увидеть то, что так важно было сейчас найти в дебрях памяти.

— Пиявка Когнициа! — воскликнул я наконец.

— Я горжусь вами, Драко. Теперь я вижу, что не зря всегда был так привязан к вам. Все будет хорошо, — он посмотрел на меня внимательно, все еще улыбаясь, потом развернулся и последовал в двери.

— Профессор, куда вы? Постойте! — закричал я и попытался встать, чтобы остановить его, но у меня ничего не получилось, будто я был приклеен к месту.

Дверь кабинета громко хлопнула, и наступила темнота.

Я открыл глаза и огляделся. Судя по всему, уже наступило утро, потому что Райта не было в кровати, видимо, он, уходя, слишком резко закрыл дверь, потому я и проснулся. Но сейчас гораздо важнее было другое.

Я достал из-под подушки волшебную палочку и с ее помощью призвал свой сундук. Если память мне не изменяла, книгу «Забытые сокровища зельеварения» я взял с собой сюда. Не потому, что считал, что она может мне тут пригодиться, а просто потому, что это был ценный подарок от важного человека. Спустя несколько минут поисков небольшая книга в твердой обложке серебристого цвета была у меня в руках. Затаив дыхание, я полистал ее и нашел интересующий меня раздел, опасаясь, что информация, о которой я вспомнил во сне, всего лишь плод моего воображения. Но, к счастью, там было написано именно то, что было нужно. Я захлопнул книжку в молчаливом ликовании и призвал письменные принадлежности. Мне не терпелось рассказать все Грейнджер.

 

Доброе утро!

Мы вчера ошибались! И ты, и я, и Алекс. Я знал! Но теперь это не так важно, потому что я понял, что мы упустили!

Это Когнициа! Пиявка Когнициа нужна нам для зелья, а не просто твоя или моя кровь! В общем, чтобы долго все не описывать в этом коротком письме, я прилагаю к нему книгу, в которой на 257-й странице все подробно изложено. Прочти, и ты все поймешь.

Только береги эту книгу, она мне досталась в подарок от профессора Снейпа.

Теперь мы и правда можем планировать поход за покупками. Нужно как можно скорее достать все необходимые ингредиенты.

Малфой

 

Дописав, я уже привычно позвал эльфа, вручил ему записку и книгу и отправил к Грейнджер. Настроение было просто отличным.

У каждого своя печаль,

Свои герои и ошибки.

И знаешь, мне немного жаль,

Что все, что есть у нас, так зыбко...

 

Я давно уже не чувствовал себя так умиротворенно. Казалось бы, расслабляться было слишком рано, потому что мы с Грейнджер не проделали еще даже половины работы. Но то, что мы уже заложили фундамент для последующих действий, уже было хорошо. А еще за окном сегодня светило солнце, и это тоже добавляло свой маленький вклад в копилку позитивных настроений.

Переместившись в Большой Зал, я поискал глазами Алекса. Мне не терпелось и ему рассказать о своих открытиях. Он сидел в самом начале когтевранского стола, напротив Дэвидсон, судя по всему, им не очень нравилась тема беседы, потому что Амелия хмурилась, а Алекс сидел со скучающим видом, подперев голову рукой. Я решил, что не будет ничего плохого, если я перемещусь к ним и недолго посижу за их столом. Сам Алекс неоднократно присоединялся ко мне за завтраком, и ничего страшного не случилось.

— Доброе утро, — сказал я, останавливаясь возле стола.

— Не для всех оно доброе, — хмуро ответила Амелия.

— Привет, — вяло поздоровался Алекс.

— Что у вас тут происходит? — спросил я, поочередно глядя на этих двоих угрюмых.

— Амелия считает, что нужно объяснить Куппер — нельзя так обращаться с людьми, — сказал Алекс. — Я рассказал ей о Райте и его знакомстве с боггартом.

— Дэвидсон, — вздохнул я. — Не думаю, что жалоба на Куппер даст нам что-то помимо новых проблем. Я вижу Райта каждый день. Да, он странный, и с ним явно что-то не так, но он не хочет помощи, так что не дергайся.

— Но, — она возмущенно посмотрела на меня, однако никак не могла подобрать слова, — вдруг Райт такой из-за нее?

— Нет, — я отрицательно покачал головой. — Я же с ним живу в одной комнате. Хэролд такой с самого приезда. Не знаю, может, раньше он вел себя иначе, но с самого Хэллоуина он угрюмый и неразговорчивый.

— Вы же знаете, я училась на дому, и у меня разные преподаватели бывали, но чтоб такой… никогда, — скривившись, проговорила Амелия.

— Амелия, если честно, я тоже осуждаю действия профессора Куппер, — сказал Алекс примирительно. — Но мы должны найти какой-то более весомый повод для жалобы, чем ее строгость.

— Ладно, — надулась Дэвидсон и нервно откинула назад упавшие на лицо длинные волосы. — Давайте уже быстрее есть и отправляться на уроки. Кстати, вы, мальчики, все меньше стали делать домашние задания в библиотеке. Надоело учиться?

— Вот как раз с сегодняшнего дня собирались возобновить усердное обучение, — сказал Алекс с легкой улыбкой и взглянул на Амелию с надеждой. — Присоединишься к нам?

— Посмотрим, — уклончиво ответила она.

В этот момент директор Макгонагалл встала со своего места и прошла немного вперед, призывая всех к тишине.

— Внимание! — сказала она. — Мне хотелось бы сделать одно важное объявление для всех студентов. Мы с профессорами хотим с этого года ввести новую ежегодную традицию — рождественский бал. Для всех нас это будет дополнительный повод порадоваться. Проведем мы его в этом году за день до начала каникул. Туда будут допускаться все студенты, начиная с третьего курса, — Макгонагалл улыбнулась. — Но за подготовкой к балу не забывайте, пожалуйста, и об учебе. У меня все.

Как только Макгонагалл договорила, Большой Зал оживился гулом множества голосов. Были слышны даже редкие аплодисменты. Похоже, большинство было в восторге от этой информации. Я перевел взгляд на Алекса. Он казался абсолютно равнодушным, но, зная о его чувствах к Дэвидсон, я подозревал, что его такая новость тоже обрадовала. Амелия же перестала хмуриться, но не сказала ни слова на эту тему. А я решил лишних вопросов не задавать, поскольку сам идти на это мероприятие все равно не собирался.

— Я пойду, мне нужно еще с профессором Флитвиком поговорить по поводу эссе, — сказала Амелия и поднялась со своего места. Похоже, она все-таки еще немного злилась на нас за разговор о Куппер. — Алекс, увидимся на трансфигурации. Малфой, до встречи в библиотеке.

— Так ты, значит, придешь, да? — спросил я с ухмылкой.

— Куда же я денусь? — притворно вздохнула она и, тряхнув волосами, растворилась в толпе студентов, тоже спешащих на занятия.

— Ты хотел что-то рассказать? — спросил меня Алекс, как только Дэвидсон ушла. — Ты бы просто так не сел за наш стол.

— Угадал, — ответил я и вполголоса начал рассказывать о моем сне, о книге, подаренной профессором Снейпом и, собственно, о главном — пиявке, которую нам надо будет раздобыть для приготовления зелья. Алекс первым делом попросил одолжить ему книгу, чтобы почитать, это было в его духе, а потом, конечно, сказал, что очень рад, что мне удалось докопаться до истины.

Закончив с разговором и завтраком, мы обнаружили, что до начала занятий осталось всего десять минут, и, не теряя времени, поспешили к выходу из Большого Зала. Хоть уроки у нас сейчас были разные, часть маршрута совпадала, так что мы еще не успели расстаться, когда в конце коридора застали Райта, ползающего по полу и собирающего пергаменты и книги. Судя по его лицу, он снова плакал. Мы переглянулись с Алексом и остановились возле Хэролда. Большинство студентов уже разошлись по аудиториям, поэтому кроме нас в этом коридоре никого не было.

— Тебе помочь? — спросил Алекс, обращаясь к Райту.

— Нет, — он покачал головой. Его волосы были взъерошены, как будто он часто проводил рукой по ним, нервничая.

— Райт, Драко рассказал мне про случай с боггартом, если ты из-за этого так расстроен, тогда тебе надо к мадам Помфри, она поможет справиться.

— Это не из-за того! — закричал Райт. — Что вы от меня хотите? Оставьте меня в покое!

— Успокойся, — сказал Алекс и поднял руки в примирительном жесте. — Мы только хотели помочь.

— Мне не нужна помощь, — прошипел он и сорвался с места, оставив часть пергаментов лежать на полу.

— Стоило ли останавливаться? — задал я риторический вопрос, пока Алекс поднимал брошенные Райтом вещи.

— Отдай ему, что ли… — сказал он, протягивая мне тонкую стопку пергаментов.

— Это что, письма? — спросил я, бросив короткий взгляд на исписанный лист.

— Не знаю и не хочу знать. Я и заговорить с ним решил только потому, что тебе с ним жить, а мне он не внушает доверия. Но больше я не хочу о нем ничего знать. Только повторю то, что уже тебе говорил: приглядывай за ним и держись подальше, — сказал Алекс хмуро.

Я все же развернул на четверть исписанный неровным почерком лист пергамента. Красными чернилами там было написано: «Хэри, сынок, я по тебе очень скучаю. Почему тебе нужно было куда-то уезжать? И отец твой где-то пропал. Я волнуюсь, дорогой, вдруг с ним что-то случилось. Пожалуйста, ответь мне поскорее, а еще лучше — приезжай. Здесь такая хорошая погода, тебе обязательно понравится. И отцу скажи, если увидишь его, что здесь столько снега нападало. Ты же знаешь, как он любит снег...»

Я не стал дочитывать письмо, положил его к остальным и спрятал в карман, решив отдать их Райту при первой же возможности.

— Похоже, у него отец пропал, — сказал я Алексу, он только пожал плечами.

— Драко, не лезь в это.

— И не собирался, — ответил я. — Иди уже, а то опоздаешь на трансфигурацию, и Грейнджер с тебя баллы снимет.

— Молчал бы. Пока ты до теплиц доберешься, там уже деревья расцвести успеют, и не думаю, что мадам Стебль будет в восторге от твоего эффектного появления, — саркастически заметил Алекс.

Я фыркнул и позвал эльфа, чтобы он как можно быстрее отлевитировал меня на травологию.

* * *

Райт не появился ни на одном из уроков, так что у меня не было возможности вернуть ему письма, пришлось тащить их с собой в библиотеку, где меня и Алекса уже ждала Амелия.

— А ты, похоже, теперь в хорошем настроении, — заметил я, глядя на улыбчивую и расслабленную Дэвидсон.

— Я заработала для факультета пятьдесят баллов, — самодовольно ответила она, — чего бы мне не радоваться? И вообще, в дни, когда нет защиты, я просто обожаю учебу.

— Как мало тебе нужно для счастья, — усмехнулся я.

Наш диалог прервал подошедший Алекс.

— Извините за опоздание, меня задержали, — он смущенно улыбнулся Амелии, а потом посмотрел на меня. — Драко, я тут временно подрабатываю твоей совой, у меня записка для тебя, — сказал он и, подмигнув, протянул сложенный вчетверо пергамент.

— Спасибо, — сухо кивнул я, выдергивая листок из его рук. Во мне всколыхнулась злость. Я почти не сомневался, что эта записка от Грейнджер, а значит, Алекс разговаривал с ней сейчас, в отличие от меня.

— Малфой, ты чего посуровел так? — заметила перемену в моем настроении Амелия.

— Все хорошо, — сказал я, скрипнув зубами, и развернул листок.

 

Здравствуй, Малфой!

Я прочитала книгу, которую ты мне передал, и считаю, что ты абсолютно прав в своих выводах. Спасибо тебе огромное за вклад в работу.

Теперь действительно пора задуматься над тем, где достать все необходимые компоненты. Нужно спешить, если мы хотим успеть к ближайшему полнолунию. Часть ингредиентов я возьму у профессора Слизнорта, но за некоторыми придется идти в Хогсмид, а то и ехать в Лондон.

В ближайшие несколько дней я займусь обустройством лаборатории, потому что пока она абсолютно непригодна для нормальной работы. Как только наведу порядок, я тебе напишу, и мы встретимся, чтобы обсудить дальнейшие действия.

Книгу отдам тебе лично в руки при встрече. Профессор Снейп подарил тебе настоящее сокровище.

Гермиона Грейнджер

P.S. Я уже успела поговорить с мадам Помфри и профессором Слизнортом, они оба считают, что зелье при правильном приготовлении не может представлять опасности.

 

— Драко, все в порядке? — спросил Алекс, внимательно смотря на меня, и я понял, что все это время они с Дэвидсон молча наблюдали за мной.

— Да, можно сказать, что отлично, — ответил я, пытаясь унять абсолютно неуместную злость. Я решил отвлечься от нее и сменить тему. — Ну что, может, приступим к выполнению заданий? Их немало накопилось.

— Давайте начнем с арифмантики, — предложил Алекс, все еще настороженно поглядывая на меня.

— Я за, — ответила бодрым тоном Амелия, собирая свои волосы в хвост. — Я пыталась вчера разобраться сама, но не справилась.

— Так сейчас разберемся вместе, — просиял Алекс и придвинул свой стул поближе к ней.

Несколько часов мы потратили на задание по арифмантике, а потом приступили к трасфигурации, зельеварению (где главным консультантом был я), истории магии и нумерологии. Исписав множество пергаментов, насмеявшись над неудачными формулировками фраз для эссе и наговорившись на отвлеченные от учебы темы, к семи вечера мы все устали, но пребывали в хорошем настроении.

— Ребята, мне вас не хватало все это время. Без вас делать самостоятельную работу гораздо скучнее, — сказала Амелия, когда мы наконец доделали все, что запланировали на этот день. — Что у вас за дела были секретные?

Алекс замялся и посмотрел на меня, ему явно не хотелось ничего скрывать от Дэвидсон, но он обещал мне, что все мои проблемы останутся только между нами. А я пока не был готов делиться информацией, как бы просительно он ни глядел на меня.

— Позже расскажем, — сказал я после секундной паузы. — Это, в общем-то, не так уж и важно. Давайте о чем-то другом поговорим.

Алекс подпер подбородок рукой и принял задумчивый вид.

— Хм, а давайте в субботу пойдем в Хогсмид? — предложил он.

— Все вместе? — спросила Амелия с удивлением.

— Мы же никогда туда не ходим, — одновременно с ней произнес я.

— Вот как раз отличный повод начать. Отдохнем, погуляем, насладимся морозной и снежной погодой, пообщаемся… — начал перечислять доводы в пользу своего предложения Алекс.

— Я, в принципе, не против, — пожала плечами Дэвидсон.

— Ну, не знаю, — с сомнением протянул я.

— Драко, соглашайся, будет весело! — сказал Алекс и очень выразительно на меня посмотрел. Кажется, до меня начало доходить, чего он от меня хотел.

— Ладно, пойдем, заодно можно зайти в аптеку, докупить кое-каких ингредиентов для зельеварения, — теперь уже я со значением посмотрел на него.

— Отлично! — обрадовался он.

— Я думаю, на сегодня уже хватит учебы, так что можем расходиться. Идете на ужин? — спросила Амелия, собирая со стола свои письменные принадлежности.

— Я не хочу, еще немного посижу здесь, — сказал я.

— А я иду с тобой, — ответил Алекс и улыбнулся Дэвидсон. Он тоже сложил свои вещи и пошел расставлять по местам взятые книги.

Я нахмурился. Даже если я больше не злился, это не означало, что я не хочу узнать, о чем разговаривала Грейнджер с Алексом. Но выяснить это сейчас оказалось невозможным, потому что он уже собрался сопровождать Амелию в Большой Зал, хотя я был более чем уверен, что если бы не она, он бы остался сидеть здесь до самого отбоя. Похоже, он все же решил, что бездействие — не лучшее, что можно придумать.

— Ладно, Малфой, не скучай, — сказала мне Дэвидсон. Алекс только кивнул мне, схватил ее за руку и потащил к выходу.

Я поджал губы в легком раздражении. Теперь нужно было придумать, чем себя занять, потому что главной причиной оставаться в библиотеке для меня сегодня был именно разговор с Алексом. Оглядевшись по сторонам, будто это могло чем-то помочь, я, естественно, не нашел никаких ценных подсказок. На краю стола лежала сложенная записка от Грейнджер, я на автомате сунул ее в карман и наткнулся рукой на пачку писем, которые нужно было отдать Райту, зачем-то достал их и положил перед собой. Слишком велико было искушение прочитать остальные письма, может быть, стало бы понятно, что творится с этим парнем. В конце концов, мне с ним жить в одной комнате не меньше полугода, должен же был я знать, как с ним надо себя вести и чего от него ожидать…

Верхний лист я отложил, так как уже читал его утром. Я развернул второе письмо и пробежался по нему взглядом. Потом третье, четвертое, пятое… И ужаснулся. Они все были почти одинаковыми по содержанию. Даже если я особо не вчитывался в смысл, было видно, что мать Хэролда (если это действительно была она) написала ему множество одинаковых писем, как будто она была уверена, что предыдущие не достигли адресата.

Я сложил листы пергамента обратно в стопку, сунул их в карман и решил немедленно отправляться в комнату, надеясь застать там Райта.

К моему облегчению, Хэролд и правда был там. Он сидел в полумраке на своей кровати и листал какую-то книгу. Заметив меня, он переложил книгу на тумбочку и привычно уже отвернулся к стене. Но сегодня оставлять его в покое так быстро я не собирался.

— Райт, вот твои бумаги, которые ты оставил на полу утром, — сказал я, переместившись к его кровати.

Он отреагировал на мои слова только спустя несколько секунд. Повернувшись ко мне лицом, он исподлобья уставился на меня. В его взгляде не было ненависти, презрения или даже злости, скорее это был пустой, ничего не выражающий взгляд.

— Ты их подобрал? — спросил он с непонятной мне интонацией, в которой слышалось то ли удивление, то ли страх.

— Да, хотел тебе сразу их отдать, но ты не появился на занятиях, — я протянул пергаменты ему, и он неуверенно забрал их из моих рук. — Я случайно увидел текст письма… у тебя пропал отец, поэтому ты так расстроен?

— Ты читал мои письма?! — он мгновенно вышел из себя и начал кричать.

— Мельком, и только одно из них, — соврал я, пожалев, что вообще затеял этот бесполезный разговор.

— Это не твое дело! Не смей читать мои письма! — заорал Райт, и на его бледных щеках проступил румянец.

— Успокойся! — повысил я голос в ответ. — Если бы ты не истерил с утра и сам сразу забрал свое добро или позволил нам с Алексом помочь тебе все собрать, то я бы ничего не увидел! — мне пришлось сделать паузу, чтобы немного успокоиться. Сделав три глубоких вдоха, я продолжил: — Мне вообще все равно, что тебе пишут, я просто решил подобрать листы, чтобы их не нашел кто-то другой.

Я направил палочку на свое кресло и переместился к своей кровати, считая разговор оконченным.

— Он умер. Мой отец. Он не пропал, а погиб. Письмо от мамы. Она знает обо всем. Но не может поверить. Не хочет поверить, — произнес Райт безэмоционально, будто зачитывал из книги короткие словосочетания.

— Я… мне жаль, — сказал я, растерявшись от такой откровенности. — А что слу…

— Все! — перебил он меня. — Я не собираюсь тебе больше ничего говорить. И ты никогда больше не заговаривай со мной. Мы не друзья с тобой, и никогда ими не станем. Забудь вообще обо мне, — с этими словами он снова лег на кровать и отвернулся к стене, положив письма под подушку.

Я пожал плечами. Это был его выбор. Больше тратить свое время на этого человека я не собирался, по крайней мере, если от него не будет исходить никакой угрозы для меня.

Засыпая, я размышлял о том, каким был Райт на первых курсах. Ведь я учился тогда с ним на одном факультете. Но я был так занят собой и ужасами, творящимися вокруг, что замечал только тех, кто имел ключевую важность для моей жизни, потому совершенно не мог вспомнить ничего из обычной рутины и тех, кто для меня был только лишь массовкой.

* * *

Следующие несколько дней показали мне, что если я не получу возможности сменить волшебную палочку, ЖАБА мне не сдать. Ну, разве что по зельеварению были шансы. На занятиях по чарам, трансфигурации и ЗоТИ мне все меньше удавалось успевать за остальными. И если с ЗоТИ проблемы были у многих, так что я не так уж и сильно выделялся, то вот на чарах и трансфигурации, где заклинания с каждым уроком становились все сложнее, я был практически единственным отстающим. Благо и Грейнджер, и Флитвик не считали нужным выставлять мои «успехи» перед всеми, в отличии от той же Куппер, которая никогда не стеснялась выразить свое недовольство любым студентом так, чтобы об этом услышали и все остальные. Но мне все равно было очень неприятно быть самым слабым.

Единственное, что не давало мне с головой уйти в самобичевание, это предстоящие события. Грейнджер прислала очередную записку, в которой говорилось, что она закончила с обустройством лаборатории и приглашала туда меня и — зачем это? — Алекса сегодня вечером, чтобы обсудить дальнейшие действия.

Мы как раз сидели вместе с ним и Амелией в библиотеке, когда слегка напуганный незнакомый мне эльф принес аккуратно сложенное вчетверо письмо от Гермионы. Я очень надеялся, что Дэвидсон сегодня уйдет пораньше, и я смогу, наконец, задать Алексу интересующие меня вопросы.

— Может, отложим нумерологию на завтра? — спросил я, когда понял, что никто никуда не собирается.

— Еще совсем не поздно, — нахмурилась Амелия, посмотрев на меня так, словно я предлагал кого-то убить, а не доделать домашнее задание в другой день.

— У меня есть неотложное дело, — сказал я в ответ.

— Тогда иди, кто тебе мешает? — она недовольно пожала плечами.

— Мне Алекс нужен, — ответил я, намекая на то, что она должна уйти. Алекс удивленно приподнял брови, ему явно никуда не хотелось отсюда уходить.

— А… Тогда, конечно, идите, а я останусь еще позаниматься, — похоже, ее задело, что я не стал посвящать ее в наши дела.

— Тогда до завтра, — сказал я и принялся собирать свои вещи, лежащие на столе. Алекс уставился на меня в некотором недоумении.

— Мы сейчас уходим? — спросил он.

— Да, — кивнул я, проверяя, ничего ли не забыл своего.

— Ладно, — сказал он неуверенно и повернулся к Амелии. — Вечером в гостиной еще поговорим, хорошо?

— Конечно, — слабо улыбнулась она в ответ. — Пока, ребята.

Когда мы выбрались в коридор, Алекс, не говоря об этом ни слова, взялся за мое перемещение.

— Что это было? И куда мы так спешим? — спросил он меня, левитируя мое кресло вперед по коридору.

— Мы идем к Грейнджер, — ответил я и добавил с долей раздражения: — Она почему-то пригласила в лабораторию и тебя тоже.

— Драко, а ты не мог мне об этом еще в библиотеке сказать? Ох, ну да… Слушай, надо все рассказать Амелии, я не хочу ее обижать тайнами, ты же видишь, что ей не нравится, что мы от нее что-то скрываем.

— Ты пообещал мне, что все мои дела сохранишь в тайне, — сказал я, распаляясь еще сильнее.

— Хорошо, — вздохнул он. — Я же не настаиваю, просто предложил. И вообще, чего ты так злишься?

— О чем вы разговаривали с Грейнджер на днях?

— Я с ней не говорил, — вроде бы вполне искренне удивился он.

— Ну как же? Когда ты принес мне записку от нее, ты сказал, что тебя задержал разговор с одним человеком. О чем вы с ней тогда говорили?

— Ох, Драко! — возмутился Алекс и немного махнул рукой, отчего мое кресло поднялось вверх, а потом опустилось ниже, чуть не ударившись об пол. — Извини за это, — пробормотал он и продолжил: — Я говорил не с мисс Грейнджер, я обсуждал с профессором Слизнортом список ингредиентов, которые он попросил меня закупить в Хогсмиде в выходные. А мисс Грейнджер была у него по каким-то своим вопросам и попросила только передать тебе ее записку. Ты что, сошел с ума от ревности?!

— Какая ревность? — теперь уже возмутился я. — Думал, вы без меня обсуждаете ее исследования, а это было бы нечестно по отношению ко мне, потому что это я рискую собой, а не вы.

— Ты дурак, — резюмировал Алекс и замолчал, пока мы спускались по лестнице.

— Ладно, — смягчился я, немного подумав. — Значит, Слизнорт отправил тебя за покупками для него? Потому ты и предложил нам сходить в Хогсмид? А я думал, что ты хочешь пойти на свидание с Амелией.

— Отчасти ты прав. Я хочу пригласить ее на рождественский бал, решил сделать это в субботу в Хогсмиде. А тебя позвал в качестве дружеской поддержки, и еще потому, что знаю, что тебе тоже нужно будет закупаться ингредиентами. Вот и все.

— Спасибо, — пробормотал я, ощущая угрызения совести. И чего я так накинулся на друга?

— Куда дальше? — спросил Алекс, когда мы добрались до кабинета зельеварения.

— Третья дверь слева, если я не ошибаюсь, — сказал я, пытаясь вспомнить тот разговор с Грейнджер, когда она описывала мне месторасположение лаборатории.

Алекс коротко постучал в указанную дверь и потянул ее на себя. Дверь с легкостью поддалась, и мы зашли внутрь.

Грейнджер была там, сидела за небольшим письменным столом, который располагался у стены напротив двери. Помещение было небольшим и достаточно светлым, несмотря на то, что находилось оно в подземелье. Справа от стола стоял небольшой шкаф с книгами, вдоль стен — множество стеллажей с колбами, пробирками и ретортами, как пустыми, так и заполненными различными ингредиентами, а в центре лаборатории стояло несколько квадратных столов с установленными горелками и котлами разного размера. Не было даже намека на пыль, грязь или паутину, и это означало, что Грейнджер устроила здесь основательную уборку.

— Здравствуйте, рада, что вы смогли прийти, — приветливо сказала Гермиона, увидев нас. — Проходите ближе к столу, — с этими словами она направилась к двери, чтобы запереть ее.

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, — сказал Алекс, а я только лениво махнул рукой.

— Я позвала вас двоих, потому что, как я понимаю, в любом случае Алекс будет в курсе всех наших, — она сделала небольшую паузу, пытаясь подобрать слова, — приключений.

— Да, — сказал я с легким раздражением, — в этом вы абсолютно правы.

— Ну и отлично, — кивнула она и начала перебирать пергаменты на столе. Отыскав наконец нужные, она перевела взгляд на меня.

— Я выписала в отдельный список все ингредиенты, которые нам нужны, а те, которые уже есть, отметила крестиками. Лирный корень и сушеный лист китайской кусачей капусты я взяла у профессора Слизнорта, — начала она, отдав мне один из листов пергамента.

— Мы собираемся в субботу в Хогсмид, так что я могу купить там часть ингредиентов, — предложил я.

— Хорошо, тогда ты возьмешь в аптеке порошок из корневищ имбиря и корни маргариток, это все здесь должно быть в наличии.

Я кивнул и сделал пометки на пергаменте около названных ингредиентов.

— С растертым рогом двурога могут возникнуть проблемы, — вклинился в разговор Алекс, — это же очень редкая вещь.

— Ну, ее будет достать не так сложно, как некоторые другие компоненты, — сказала Грейнджер, усаживаясь на стул около нас. — Я еду в субботу в Лондон, мне уже удалось договориться с одной серьезной аптекой, они продадут мне и рог двурога, и сушенные жала веретенницы, и экстракт белладонны. Так что с этим проблем не будет. Куда сложнее будет с рогом молодого единорога и пиявками.

— С чего надо начать, с поисков рога или пиявок? — спросил я, подперев подбородок рукой.

— И то, и другое нужно использовать не позднее, чем через неделю после извлечения из естественной среды. Идеальным было бы до выходных найти оба компонента. В воскресенье начнется полнолуние, — Грейнджер взглянула мне в глаза.

— И где же мы найдем их, если, как я понимаю, купить их нельзя? — у меня внутри все похолодело, теперь уже страшно не хотелось, чтобы возникали какие-либо препятствия для изготовления зелья.

— Когнициа должны водиться в Черном озере. Но встречаются они крайне редко. А чтобы их поймать, нужно применить несколько заклинаний и запастись терпением. В отличие от обычных пиявок, их ловить надо ночью, а не в солнечный день, и обязательно в ветреную погоду, благо сейчас в этом нет недостатка. Очень важно, чтобы пиявка не успела выпить ничьей крови в момент поимки.

— Чудесно, — саркастично заметил я, — и кто же полезет ночью в холод в Темное озеро?

— Я, — просто сказала Гермиона. — И искать молодого единорога тоже пойду я. Завтра ночью.

— Грейнджер, ты что, умом повредилась? — я округлил глаза. А уж какие глаза стали от моей фамильярности с профессором у Алекса!.. Но это меня сейчас совершенно не заботило. Важно было другое: никуда она не пойдет одна! — Не думаю, что вы самостоятельно сможете справиться с таким делом! К тому же, там может быть опасно.

— Малфой, после того, что я прошла на войне, мне уже ничего не страшно. Сомневаешься, что я найду не то, что нужно? Разве я хоть раз дала повод для сомнений? — повысила она голос. — Что тебя не устраивает? Я же не прошу тебя идти со мной.

— А следовало бы, — пробурчал я, скрестив руки на груди.

— Мисс Грейнджер, Драко, у меня есть идея, — вклинился в наш спор Алекс. Все это время он просто молча наблюдал за нами, переводя взгляд с одного говорившего на другого. — Предлагаю за пиявками отправиться мне и Драко в субботу вечером. Вдвоем шансов на успех в любом случае больше. Да и спокойнее так. Всегда будет подстраховка на случай появления русалок или гриндилоу. А если мы не справимся до отбоя, тогда уже пойдете вы.

— В моем сопровождении, и только так, — добавил я.

— Что ты себе возомнил? — возмутилась она, глядя на меня. Ее глаза, как и мои, казалось, метали молнии. Она шумно выдохнула и перевела взгляд на Алекса. — Вы можете пойти, но я сомневаюсь, что раньше полуночи реально выманить пиявку когнициа со дна.

— Я изучил книги о них и думаю, что шанс есть, — спокойно сказал он.

— Мне тоже посчастливилось почитать о них, главным образом в книге Малфоя, которая кажется мне достаточно авторитетным источником, — вздохнула Грейнджер и прошла к своему столу. — Кстати, Малфой, отдаю тебе ее в целости и сохранности, — она подошла ко мне и протянула «Забытые сокровища зельеварения».

— Спасибо, — пробормотал я, забирая книгу. Мне почему-то ужасно не хотелось отпускать ее одну в Запретный лес. Я заглянул ей в глаза и очень постарался, чтобы мой голос прозвучал максимально спокойно и уравновешено: — Грейнджер, пожалуйста, позволь мне пойти за рогом единорога с тобой.

— Малфой, что за причуда? — с легким раздражением спросила она. — Ну какой толк от тебя там будет? Ты должен понять, что будешь только мешать.

— Вот спасибо! — окончательно обиделся я на ее последнюю фразу. Как она может бить по самому больному месту?! От злости меня начала бить мелкая дрожь.

— Ох, я не это имела в виду, — нахмурившись, проговорила она с нотками примирения в голосе и сцепила руки в замок. И быстро добавила: — Ты же знаешь, что единороги охотнее подойдут к девушке, чем к парню.

— Драко, мисс Грейнджер права, — сказал Алекс, пожимая плечами.

— Ты тоже так считаешь? — я посмотрел на Алекса в удивлении. — Ты же мой друг! Или в таких обстоятельствах, — я бросил быстрый взгляд на Грейнджер, — уже не очень? — слова Алекса были последней каплей, и я окончательно вышел из себя. — Значит, считаете меня абсолютно бесполезным?! Ладно! Делайте, что хотите, и идите, куда хотите, хоть к черту!

Я направил волшебную палочку на свое кресло и начал левитировать его к выходу, зацепившись по дороге за стол, стену и несколько раз «уронив» его слишком сильно вниз, что аж стукнулся ножками кресла об пол.

— Драко, постой! — крикнул Алекс.

— Малфой, включи мозги и успокойся! — резко проговорила Грейнджер. — Мы еще не договорили.

— Разговор закончен! — рявкнул я и хлопнул дверью, как только преодолел порог и оказался в коридоре.

Лаборатория находилась недалеко от слизеринской гостиной, так что всего через несколько минут я оказался в своей комнате. По дороге я слышал, как Алекс выбежал в коридор и негромко позвал меня, но я проигнорировал его. У меня не было никакого желания разговаривать.

Не обращая никакого внимания на любопытные взгляды собравшихся в общей гостиной, я пересек помещение и, зацепившись пару раз за различные предметы, хлопнул дверью комнаты. Райт, стоявший около своей кровати, обернулся на шум и направился в мою сторону.

— Малфой... — начал он тихо. Даже для его странности выглядел он каким-то слишком потерянным.

— Отстань, Райт, займись своими делами, — прошипел я и забрался на кровать прямо в школьной форме.

Хэролд что-то пробурчал в ответ, поплелся к двери и вышел из комнаты.

Я накрылся подушкой и крепко зажмурил глаза. Нужно было успокоиться, потому что спина от чрезмерного напряжения болела уже очень сильно. Но физическая боль причиняла не столько дискомфорта, сколько моральное состояние. Пора было признавать, что меня все больше и больше интересовала Грейнджер. И отпускать ее одну за рогом единорога я не хотел не потому, что был упрямым и хотел проконтролировать ее, а просто потому, что волновался. До войны ко мне уже мельком приходило подобное понимание, но тогда я приписывал некий интерес к ней восхищению ее силой и неразберихе в собственных противоречиях. Я думал, что был просто не в себе все это давно оставил в прошлом. А сейчас получалось, что, как бы я ни относился к ней, на безразличие или неприязнь это было совершено не похоже.

Злость постепенно отступала, и приходило понимание того, насколько глупо я повел себя, раскричавшись и убежав от конфликта. С этими мыслями я и уснул, причем так крепко, что даже не слышал, когда Райт возвратился в комнату.

Я все ближе к переменам,

Кажется.

Кровь пульсирует по венам

Бешено.

Все вопросы и ответы

Свяжутся.

Хоть пока они все где-то

Смешаны.

 

Проснулся я оттого, что на моей кровати кто-то сидел и дергал меня за руку. Открыв глаза, я увидел прямо перед собой встревоженное лицо Тинки.

— Хозяин проснулся! — завопил на высокой ноте эльф, и у меня тут же заболела голова. Я поморщился.

— Тинки, тише, пожалуйста. Что случилось? — спросил я и с трудом принял сидячее положение, облокотившись на спину кровати.

— Мисс Гермиона просила Тинки передать хозяину прямо в руки записку и дождаться ответа, а хозяин все никак не хотел просыпаться, — округлив глаза в непритворном ужасе, почти шепотом проговорил он.

— Давай ее сюда и поищи в моем сундуке обезболивающее зелье, — пробормотал я, потирая виски.

Эльф кивнул и отправился выполнять мое поручение, а я уставился на записку, вложенную в мою руку. Что могло быть таким важным, что требовало немедленного моего ответа? После вчерашнего неудачного разговора мне было даже страшно смотреть, что там написано.

Я вздохнул и развернул лист.

 

Малфой!

Я не знаю, что на тебя вчера нашло, но ты вел себя как капризный ребенок. Даже твой друг не сумел толком объяснить твоего поведения.

Если бы я тебя плохо знала, сказала бы, что ты за меня волнуешься. В общем, я бы ни за что не пошла у тебя на поводу, если бы Алекс Митчелл (должна тебе сказать, очень преданный) не убедил меня, что для тебя будет очень полезно пойти со мной, добавив в число аргументов несколько интереснейших статей по психологии.

Я поговорила с директором Макгонагалл, и она, к моему величайшему удивлению, позволила тебе сегодня после отбоя сопровождать меня в Запретный лес, но только при условии, что с тобой пойдет еще и Тинки, который поможет тебе с перемещениями, и под мою личную ответственность.

На таких условиях ты согласен идти? Жду твоего ответа как можно скорее, мне еще нужно сообщить его директору.

Профессор Гермиона Грейнджер

 

Я дочитал и потер глаза, чтобы убедиться, что мне не померещилось. Нет, текст в записке и правда был таким, как я увидел в первый раз. Это было лучшее из всего, на что я мог надеяться! И хотя с одной стороны мне не нравилось, что это благодаря Алексу Грейнджер уступила моей просьбе, с другой — я был очень ему благодарен за помощь. Еще не мешало бы извиниться перед ними обоими, только этого делать совершенно не хотелось. Но было очевидно, что Гермиона зла на меня за вчерашнюю выходку, а, возможно, и Алекс обиделся, так что извинений избежать не получится. Однако сейчас нужно было написать ответную записку для Грейнджер, только сначала забрать из рук эльфа зелье, которое он еще минут пять назад нашел и мечтал мне отдать, судя по выражению его лица.

Зелье оставило горькое послевкусие и разлилось теплом по желудку, я подождал несколько минут и принялся писать записку. Со второй попытки мне все-таки это удалось.

 

Доброе утро, Грейнджер!

Наверное, я должен извиниться за вчерашнее, но не я один виноват.

Я пойду с тобой вечером и согласен взять Тинки, хоть я мог бы прекрасно обойтись и без него.

Где и во сколько встречаемся?

Драко Малфой

 

Успокоенный и обрадованный эльф отправился доставлять записку, а я решил переодеться в чистую и выглаженную одежду и отправиться на завтрак в Большой Зал. Одеваясь, я бросил мимолетный взгляд в сторону кровати Райта, на ней был жуткий беспорядок: разбросанная одежда, книги, мятые листы пергамента, перья — все это было перемешано и свалено в одну кучу. Я пожал плечами, все-таки этот Хэролд был очень странным.

В Большом Зале я сразу отыскал Алекса в привычной уже компании Амелии — сегодня они сидели рядом с правого края стола и беседовали о чем-то, улыбаясь, — и направился прямиком к ним. Меня уже абсолютно не смущало, что я сажусь за чужой стол и что на меня косится половина студентов в помещении. Я переместился к углу стола.

— Малфой, привет, выглядишь помятым. Не выспался? — выдала мне сходу Дэвидсон.

— Очень мило с твоей стороны заботиться обо мне, — сказал я и слегка склонил голову в шуточном поклоне.

— Не обольщайся, это простое любопытство и констатация фактов, — покачала она головой и ухмыльнулась.

— Ну так и я просто прикрываюсь так называемой вежливостью, врожденное благородство не позволяет мне послать тебя за такие вопросы,— ответил я ей, копируя ее ухмылку. — А спал я отлично.

— Хм, странно, а мне казалось, что ты вообще не должен был засыпать. Совесть не позволила бы, если бы, конечно, она у тебя была, — холодно проговорил Алекс, мельком взглянув на меня.

— А что стряслось, мальчики? — спросила уже без улыбки Амелия, переводя взгляд с одного на другого.

— А я не знаю, что случилось, — ответил Алекс ей, — спроси лучше у Драко, ему виднее.

Она уставилась на меня с суровым выражением лица.

— И что ты натворил?

— Ничего я не сделал, — слабо возмутился я, а потом уже тише добавил: — ну почти… — нахмурившись, я вздохнул. Мне было неприятно. Разговор пошел как-то не так, как мне хотелось бы. Алекс совершенно не облегчал мне поставленную задачу, еще и привлек к этому Дэвидсон. Я посмотрел на Алекса. — Слушай, я сожалею, правда. В каком-то смысле я был неправ.

— В каком-то смысле? — похоже, Алекс серьезно злился на меня.

Я нервно окинул взглядом Амелию, вздохнул и сказал:

— Ну ладно, я поступил не очень красиво. Но я же не сделал чего-то ужасного, не нужно меня обвинять во всех грехах, — мне не хотелось слишком много разболтать при Амелии, но объясниться надо было сейчас, так что приходилось говорить намеками, что здорово раздражало.

— Да что у вас произошло? — недоуменно спросила она.

— Я немного сглупил, но это не стоит твоего пристального внимания, — сказал я ей.

Она подняла руки в примирительном жесте.

— Так, разбирайтесь тогда сами, а я пойду, — Дэвидсон встала из-за стола, прихватив с собой яблоко. Алекс попытался протестовать, но она положила ему руку на плечо и, чуть улыбнувшись, сказала только: — До встречи на занятиях, мальчики, — и, помахав нам рукой, быстро зашагала к выходу.

— Ну вот, — пробурчал Алекс, — еще и лишил меня возможности побыть рядом с красивой девушкой.

— Извини, — тоже пробурчал я и тяжело вздохнул.

Он скептично посмотрел на меня и подпер голову рукой.

— Правда, извини, — повторил я. — И за вчерашнее, и за то, что Амелия из-за меня ушла.

— Драко, ты иногда ведешь себя как ребенок, хоть ты и старше меня на несколько лет.

Я кисло улыбнулся, слегка задетый.

— Грейнджер написала мне то же самое сегодня.

— Если она тебе написала, значит, ценит тебя, иначе отправила бы туда же, куда ты вчера нас с ней послал, — отрезал он.

— Ну я же уже извинился! — в раздражении сказал я.

— Успокойся, извинения приняты, — ответил Алекс, и я почувствовал некоторое облегчение.

— Спасибо, — тихо проговорил я. — И за то, что выгораживал меня перед Грейнджер вчера.

— А она тебе и об этом написала? — удивился он. — Здорово…

— Что ты ей, кстати, такого наговорил? — спросил я, и холодок пробрался по спине.

— Ничего такого, — пожал плечами Алекс. — В общем, это не так уж и важно. Лучше скажи, зачем она тебе написала?

— Сказала, что я могу пойти с ней сегодня, — почти шепотом проговорил я, опасаясь, что нас подслушают.

— Здорово! — сказал Алекс. — Только в следующий раз, пожалуйста, добивайся желаемого более адекватными методами, хорошо?

— Может, хватит уже? — вспылил я.

Он захихикал.

— Да, пожалуй, теперь достаточно. Пойдем уже, а то на историю магии опоздаем, — он поднялся со своего места. — Тебе помочь с левитированием?

— Нет, спасибо, я сам, — уверенно отказался я, и мы не спеша направились к выходу.

* * *

Все, о чем я мог думать в течение дня, — это предстоящий поход в Запретный лес. Когда занятия закончились и мы с Алексом и Амелией отправились в библиотеку, Тинки принес мне короткую записку от Грейнджер, которая состояла всего из одной фразы: «Встречаемся за пять минут до отбоя в главном холле». Я был в предвкушении приключений, которые не сулили ничего откровенно плохого, так что с нетерпением ждал, когда стрелка часов доберется до нужной мне отметки.

Я отправился к месту встречи прямо из библиотеки. Коридоры были пусты, большинство студентов уже разошлись по своим гостиным, тем не менее поблизости от главного холла я встретил Хэролда Райта. Он стоял около одного из окон, и было похоже, будто он кого-то ожидает. Когда наши взгляды встретились, он не сказал мне ни слова, обернулся и пошел в противоположную от меня сторону. Больше по пути мне никто не встретился, даже вездесущий Филч.

Гермиона уже ждала меня у дверей. Выглядела она очень необычно. Вместо привычной уже учительской мантии, она была одета в черные брюки, заправленные в высокие сапоги, и темно-зеленую куртку, капюшон которой был оторочен рыжим мехом. Ей очень шел этот цвет. Волосы свои она стянула в тугой пучок, и ни один локон не выбивался из этой строгой прически.

— Привет, — сказал я, разглядывая ее. — Ты пунктуальна.

— Ты тоже, — ответила она, взглянув на часы. — Только, похоже, ты не одет для похода на улицу.

— Тинки сейчас принесет мою теплую мантию.

— А я уже решила, что ты передумал идти со мной.

— Ни за что, — тут же отчеканил я тоном, не терпящим возражений.

С легким хлопком около нас появился Тинки, с трудом держа в маленьких ручках тяжелую и объемную зимнюю мантию темно-синего цвета. Увидев Грейнджер, он засиял от радости, и она ответила ему теплой улыбкой.

— Тинки, твоя задача левитировать мое кресло, следуя за Грейнджер. Но учти, чтоб я не слышал от тебя ни звука. Тебе ясно? — сказал я, пока эльф помогал мне надеть мантию.

— Да, хозяин Драко, — кивнул он.

— Может, можно как-то повежливее, — поморщилась Гермиона.

— Конечно, — сказал я, глядя на нее, и потом перевел взгляд на Тинки. — Спасибо, Тинки.

— Малфой, а можно без сарказма? — она снова поморщилась.

— Я и не думал, — покачал я головой. — Идем?

— Сейчас, только дождемся мистера Филча, он должен запереть за нами дверь.

Завхоз, вечно недовольный на вид, подошел через минут пять. Все это время, пока мы его дожидались, в холле стояла абсолютная тишина. Филч смерил меня подозрительным взглядом, потом угрюмо посмотрел на Грейнджер и сказал только:

— Когда вернетесь, постучите пять раз, я открою. Негоже дверь открытой оставлять в такой поздний час.

— Спасибо, мистер Филч, — улыбнулась ему Гермиона. — Мы вам очень признательны.

Когда мы вышли на улицу, он все еще бурчал что-то про то, что «какие еще дела могут быть на улице среди ночи, ходят тут, спать нормально не дают». Грейнджер достала свою волшебную палочку и прошептала заклинание «Люмос». Мы огляделись по сторонам. Ночь стояла тихая, но морозная. Небо полностью заволокли тучи, шел мелкий снег, и нельзя было разглядеть ни одной звездочки.

— Снег идет… Так красиво, — на выдохе проговорила Грейнджер.

— А мне жаль, что не видно звезд, — отозвался я.

— Да, звездное небо — тоже прекрасное зрелище. А особенно здесь, возле Хогвартса, все как и раньше, будто бы и не видело это место всех тех ужасов, что здесь творились, — она замолчала на некоторое время, и мы в тишине любовались падающими хлопьями, думая каждый о своем. — Ну что, пойдем? — наконец сказала она, тряхнув головой, словно очнувшись от своих мечтаний.

— Да, надеюсь, нам повезет, — ответил я негромко, и мы двинулись в сторону опушки Запретного леса.

Снег хрустел под ногами Грейнджер и Тинки, и было слышно, что он успевал сделать шесть шагов, пока Гермиона делала два.

— Ты не злишься на меня больше? — спросил я.

— Нет, — она покачала головой. — Не вижу в этом смысла. Ты неисправим, — она сравнялась со мной и снова заговорила: — Малфой, скажи честно, зачем тебе так необходимо было идти со мной?

— Мне так захотелось, — ответил я, пожав плечами. Немного подумав, я решил уточнить: — Мне так спокойнее.

— Очень странная причина у тебя, — она вздохнула. — А ты выдержишь такие нагрузки?

— Я выпил обезболивающего зелья, — ответил я честно, хоть меня и задело то, что она считает меня слабым. — И потом, ты же настояла, чтобы меня сопровождал эльф, с чего бы мне устать?

— Это не я настояла, а директор Макгонагалл, — сказала она. — И прекрати все так воспринимать в штыки. Если кто-то волнуется о твоем состоянии, это не значит, что он тебя унижает. Это говорит только о том, что тебя хотят избавить от лишних проблем, вот и все. А ты ведешь себя так, будто тебя оскорбляют. Дикобраз, а не человек…

— Пойми и ты, что я могу оценить свои силы лучше, чем ты или кто-либо еще, и если я что-то делаю или собираюсь делать, значит, я рассчитал уже, справлюсь ли, — ответил я, стараясь оставаться спокойным.

— Будь хоть немного признательным за заботу о тебе, — проговорила Грейнджер упрямо.

— Как тебе быть профессором? — сменил я тему, иначе мы рисковали снова поругаться.

— Здорово, — без промедления ответила она, и хоть я не видел ее лица, можно было понять, что она улыбается. — Жаль, что придется оставить преподавание, если я поступлю все-таки в Академию зельеваров.

— Тогда зачем тебе столько мороки с поступлением, если тебя устраивает твоя нынешняя работа? — недоуменно спросил я.

— Для меня это шанс расширить возможности, — в ее голосе читалось воодушевление. — Как ты не понимаешь? Вот сейчас у меня есть возможность делать множество вещей, но зельеваром я стать не могу, а после окончания Академии дорога будет открыта и в этом направлении. Я смогу делать то, что мне нравится, и не бояться что-то менять, потому что вариантов у меня будет масса. И вообще, мне нравится учиться.

— Заучка, — ухмыльнулся я.

— Да, ну и что? В этом нет ничего плохого, особенно учитывая то, что это делает меня счастливой, — с пылом ответила она. Я даже позавидовал ей в этот момент, столько целеустремленности, силы и энергии было скрыто в этой хрупкой на первый взгляд девушке.

— У тебя в руках вообще любые возможности, — сказал я, — ты же знаменита.

Она интенсивно покачала головой.

— Дело совсем не в этом. Я сама создаю себе все возможности. И я понимаю, к чему ты клонишь, но у тебя тоже есть все, что нужно, чтобы реализовать себя так, как ты хочешь.

— Грейнджер, ну посмотри на меня, — я развел руками.

— Смотрю. И вижу человека, прошедшего многое, сделавшего сложный выбор, человека с живым умом и изрядной долей упрямства. В конце концов, ты же представитель семьи из «списка двадцати восьми»!

— Не смеши меня, ты прекрасно знаешь, что моя репутация разрушена окончательно, — я покачал головой.

— Все в твоих руках, — настаивала она. — Вот что бы ты хотел делать после Хогвартса?

Я вздохнул.

— Еще недавно я вообще не знал, что делать со своей жизнью, а потом мы случайно встретились, и ты дала мне шанс наполнить смыслом целый год. Дальше я пока не загадывал. Наверное, все зависит от того, поможет ли мне зелье, которое ты собираешься сварить…

— Нет, так не пойдет. Независимо от того, сможешь ли ты ходить или нет, ты должен строить планы и ставить перед собой цели! — воодушевленно сказала она.

Я размышлял над ответом и смотрел по сторонам. За разговором я как-то и не обратил внимания, что мы зашли уже достаточно далеко в лес, и деревья здесь росли все ближе и ближе друг к другу. Нам нужно было отыскать какую-нибудь поляну в самой гуще леса или чистое место на берегу около водоема, именно в таких местах существовал шанс встретить единорога.

— Мне нравятся зелья, — наконец сказал я. — Возможно, я бы хотел стать зельеваром в будущем. Но не думаю, что это у меня получится. Я не такой как ты, чтобы поступать в твою Академию.

— Не обязательно же заканчивать именно эту Академию. Да, она самая престижная, но не единственная, где учат зельеварению. Я думаю, что раз тебе нравится, значит, надо продолжать развиваться в этом направлении.

— Возможно, — отозвался я. — Если только мне будет позволено колдовать. И если я смогу нормально колдовать.

— Думаю, сможешь, — сказала она. — Кстати, сегодня вечером, когда я уже собиралась спускаться в холл, сова принесла мне письмо от Гарри. Он пишет, что узнал, кто в Министерстве курирует твое дело, и что поговорит с этим человеком по поводу смены твоей волшебной палочки.

— Правда? — оживился я. — Спасибо. Значит, есть шанс?

— Определенно, — она улыбнулась. — Нет таких задач, с которыми не справился бы Гарри Поттер. Ну, кроме, разве что, выбора рождественского подарка для Джинни. Впрочем, это тебе не будет интересно.

Мы замолчали. Я бы полюбовался пейзажем, но вокруг стояла такая темень, что света от волшебной палочки Гермионы едва хватало, чтобы видеть на несколько футов вперед. Снег со льдом, слой которого здесь был совсем тоненьким из-за густоты деревьев, похрустывал под ногами. Скорее всего, земля была довольно скользкой, но Грейнджер уверенно ступала по ней без видимого опасения поскользнуться или упасть. Сейчас я больше всего мечтал самостоятельно пройтись по этому легкому снегу, чтобы и мои шаги эхом отдавались в этом мрачном царстве деревьев. Мне хотелось идти рядом с Грейнджер и смотреть на нее с высоты своего роста, а не снизу вверх. Стало немного грустно, а мы тем временем все продолжали углубляться все дальше в лес. Тишина начала давить на меня, и я не выдержал.

— Думаешь, мы все же найдем единорога? — спросил я с ноткой тоски в голосе.

— Конечно, — отозвалась она. — Уже скоро мы должны дойти до небольшой поляны, а там уже попробуем приманить его.

— Смотри, по-моему, впереди есть какой-то просвет между деревьями, — я указал рукой чуть правее направления движения.

— Да, ты прав, мы пришли, — согласилась со мной Грейнджер, и уже через мгновение нашему взгляду открылось пустое пространство.

— Люмос максима! — произнес я, и сорвавшийся с волшебной палочки шар света пролетел немного вперед и осветил всю поляну. — Нам подходит?

— Определенно, — кивнула Гермиона. — Можешь спрятать свою палочку, я сейчас наколдую огонь, он будет освещать нам это место. Хм, а снега здесь гораздо больше, чем в густом лесу, — сказала она, пробираясь к центру. — Лакарнум Инфламаре! — небольшое голубое пламя заиграло неярким светом, оно пылало прямо на снегу, не растапливая его.

— Теперь только ждать? — спросил я.

— Да, и лучше всего в тишине. Я буду стоять здесь, а ты оставайся на месте и постарайся не шуметь. Единороги такое пламя не должны пропустить, их тянет к свету и огню, когда он не разрушителен.

— Хорошо, буду молчать — сказал я и устремил свой взгляд на нее.

Отблески пламени искрились в карих глазах Гермионы. Лицо казалось бледным и каким-то неестественным, но все равно привлекательным. Я думал о том, что моя дальнейшая жизнь сейчас была полностью в ее руках, ведь именно от нее зависело, встану я когда-нибудь на ноги или нет. Судьба явно издевалась надо мной, предоставив мне в качестве спасительницы ту, которую я многие годы, мягко говоря, недолюбливал. Теперь же от былой ненависти и презрения не осталось даже и четких воспоминаний. Как я мог вообще ее презирать?

Тинки подошел ближе к моему креслу и слегка дернул меня за свисавшую полу мантии. Я проигнорировал этот жест, ведь необходимо было молчать. Эльф снова потянул за мантию, и мне пришлось одернуть ее, чтобы он прекратил цепляться. Но Тинки продолжил привлекать мое внимание, теперь постукивая по ножке стула.

— Что? — раздраженно прошипел я. Грейнджер, которая сейчас стояла ко мне спиной, обернулась на шум.

— Хозяин, — только и успел выговорить эльф и с выпученными глазами указал маленькой рукой на темноту слева от меня.

Но уже не было нужды указывать направление, так как я и сам услышал с той стороны неопределенные шуршащие звуки, перевел туда взгляд и с трудом различил приближающийся оттуда силуэт. Что-то стремительно надвигалось на нас. Я был ближе к источнику звука, поэтому Грейнджер еще не заметила, что у нас «гости». Все произошло очень быстро. Очень крупный паук, размером со здоровенную псину, кинулся в сторону голубого пламени, а значит, и Гермионы.

— Берегись! — закричал я, Грейнджер перевела взгляд туда, куда я указывал, но было поздно, паук уже был в прыжке, и в считанные мгновения он сбил ее с ног. Я выхватил волшебную палочку. — Арания экзэми! — паука отбросило на ярд, но он поднялся и нацелился теперь на меня. — Депульсо! — крикнул я, и он отлетел еще дальше.

Вдруг с той же стороны на поляну вылезли еще два паука, хоть и немного меньше первого по размерам. Грейнджер все еще лежала на снегу и не двигалась.

— Тинки, сделай же что-нибудь, — прокричал я, и почти сразу же послал еще одно заклинание в первого паука, который снова двигался в сторону Грейнджер: — Ступефай! — оно попало в цель, и паук отлетел куда-то в темноту, я же после трех подряд непростых заклинаний почувствовал нешуточную боль в спине и ощутил слабость.

Тинки тем временем разобрался со вторым пауком, использовав свою особую магию, а вот третий успел подобраться ко мне вплотную. Я пытался сосредоточиться, чтобы запустить в него очередное заклинание, но удавалось очень плохо.

— Экспульсо! — прокричала Грейнджер, которая теперь уже сидела на снегу. Синий луч заклинания угодил в цель, и паук получил серьезные ранения. Приземлившись у самого края поляны, он уполз прочь.

Наступила тишина. Похоже, пауки не собирались больше возвращаться, что не могло не радовать. Я перевел дыхание и посмотрел на Грейнджер. Она попыталась встать, но ее нога подломилась, и Гермиона снова оказалась на снегу.

— Что с тобой? Ты не ранена? — спросил я.

— Ногу подвернула, — ответила она. Вся ее голова и куртка были сейчас покрыты снегом. — И, кажется, ушиблась головой, но совсем немного, повезло, что здесь так много снега так много.

— Тебе нужно подниматься, иначе простудишься, — сказал я, и повернулся к Тинки. — Иди, помоги мисс Грейнджер встать и дойти до меня. Быстро!

Эльф тут же побежал выполнять указание.

— Зачем мне идти к тебе? Я в порядке, — проговорила она недоуменно, пока Тинки крутился около нее. Она снова попыталась подняться и скривилась от боли.

— Значит, говоришь, «в порядке»?.. — саркастично заметил я. — Может, пусть Тинки просто отлевитирует тебя сюда?

— Нет! — вспыхнула она. — Ничего не надо, — снова предприняв неудачную попытку встать, она стукнула кулаком по снегу от досады.

Тинки посмотрел на меня с немым вопросом в глазах, я только кивнул. Эльф щелкнул пальцами и аккуратно поднял Гермиону в воздух, не слишком высоко, но на достаточном расстоянии от холодного искрящегося снега.

— Эй! — возмутилась она, но Тинки продолжал перемещать ее в мою сторону. Так как расстояние между нами было не таким уж значительным, через секунд десять она уже была около меня.

— Садись ко мне на руки, — сказал я и сделал приглашающий жест рукой.

— Малфой, ты в своем уме? — снова возмутилась она.

— Грейнджер, ты не можешь сейчас стоять, тебе надо прийти в себя, на снегу ты быстро замерзнешь, а скорее всего, уже замерзла, и тебе необходимо согреться, — монотонно перечислил я. — Какие еще аргументы тебе нужны?

Она сомневалась, я видел это в ее глазах. Но здравый смысл все же победил раздражение и смущение.

— Ладно, — упавшим голосом сказала она, будто я ей предложил что-то ужасное.

— Я тебя не съем, — раздраженно пробормотал я, обидевшись, что она так настороженно ко мне относится, когда мы только что вместе отбились от трех огромных пауков.

Тинки опустил ее мне на колени, и я приобнял ее одной рукой, чтобы ей было удобнее сидеть. Я ощущал себя очень странно, Грейнджер сидела на моих ногах, а я совершенно не чувствовал ее веса, хотя глаза говорили мне, что она и правда у меня на руках. Она отвернула от меня свое лицо.

— Спасибо, что помогла мне, — сказал я, чтобы разрядить обстановку и убрать неловкость между нами.

— Пожалуйста, — ответила она, поворачивая лицо ко мне. — Я бы и раньше это сделала, но, упав, сбилась с дыхания, потому что удар паука пришелся прямо в солнечное сплетение. Тебе тоже спасибо за помощь. Если бы не ты, он бы мог меня укусить, а ничего хорошего от этого не было бы. Похоже, нам посчастливилось повстречаться с акромантулами.

— Но ведь они все… погибли, когда была битва, — сказал я неуверенно.

— Видимо, некоторые выжили. Ты же видел, они еще маленькие.

Я громко фыркнул.

— Маленькие… Размером с дога.

— Ты же знаешь, каких размеров они достигают, когда окончательно вырастают, — сказала она.

— Да уж, я помню… — сознание уже подсовывало страшные непрошеные картины сражения за Хогвартс, но я боролся, я всеми силами пытался переключить все внимание на Грейнджер и на наш с ней диалог, и, кажется, у меня получалось. — Эти твари агрессивные и глупые. Кстати, это Тинки первым заметил приближение «гостей», — я замолчал на секунду, но молчать не хотелось.

— Спасибо, Тинки, — улыбнулась она эльфу, и он широко заулыбался в ответ. У них явно были взаимные чувства. — Я их совершенно не услышала, ветер дул с противоположной стороны.

— Вот именно поэтому я и не хотел, чтобы ты шла сюда одна, — сказал я и тут же понял, что сболтнул лишнего.

Грейнджер как-то странно посмотрела на меня. Я не отрывал взгляда от ее глаз. Длинные ресницы чуть трепетали, а в зрачках слегка отражались блики синего пламени, отчего казалось, что ее глаза искрятся.

— Я рада, что ты здесь, — наконец сказала она, и мои губы растянулись в улыбке. Я надеялся, что она этого не заметит. — Тебе не тяжело? — сменила она тему.

— Нет, я ведь не чувствую… — начал я, но понял, что она не только свой вес имеет в виду. — Я в порядке. А ты как? Согрелась?

— Да, мне уже гораздо теплее. Думаю, нужно возвращаться к огню, — сказала она с непонятной интонацией.

Я вдруг понял, что мне не хотелось, чтобы она сейчас уходила.

— У тебя же нога болит, посиди пока, — тихо проговорил я.

— Нужно, чтобы пришел единорог, — заупрямилась Гермиона, пытаясь чуть отстраниться. — И потом, тебе все же будет легче, если я встану.

— Единорогу не обязательно твое постоянное присутствие у огня, он идет на свет, — возразил я и прижал ее к себе чуть крепче. — Пойдешь, когда он уже объявится, — я хотел сказать «если он объявится», но подумал, что это не слишком улучшит настроение. — Обхвати меня за шею, чтобы было удобнее.

— Мне удобно и так, — мгновенно ответила Грейнджер.

— Ладно, — не стал я настаивать. — Может быть, нам лучше поискать водоем? Там не больше шансов встретить единорогов?

— Во-первых, там больше шансов встретить и другую живность этого леса, — сказала она, — а во-вторых, на той стороне поляны есть особый кустарник, который привлекает именно единорогов. Для них он — самое прекрасное лакомство. Так что здесь у нас шансов больше. Только нам бы вести себя потише.

— Тогда будем молча ждать, — согласился я.

Наступила тишина, которая нарушалась только нашим дыханием. Тинки стоял немного впереди, сосредоточенно вглядываясь вдаль и смешно шевеля ушами. Грейнджер тоже неотрывно следила за противоположной стороной поляны, а я больше смотрел на Гермиону, чем куда-либо еще. Никогда я еще не был так близко к ней. Я наблюдал за выражением лица и пытался понять, что в ее внешности приковывало к себе взгляд и вызывало восхищение. Она не обладала кукольной совершенной красотой, но тем не менее она была очень привлекательной. Ее красота была особенной и простой одновременно. Она была естественной, обаятельной, харизматичной. Тонкие черты лица предавали ей хрупкий и женственный вид, а большие карие глаза лучились теплом, добротой и умом. Непослушные каштановые волосы только добавляли ей очарования, хоть и служили предметом шуток раньше, когда она училась в Хогвартсе. Всё, всё до последней родинки на виске делало ее уникальной, неповторимой. И именно эта уникальность притягивала.

Спустя час или полтора и я, и Грейнджер уже изрядно замерзли, и она, скорее всего неосознанно, сильнее прижалась ко мне. Я уже начал думать, что наши старания пропали даром, но спустя еще минут тридцать, мы услышали шум, и перед нами предстало прекрасное зрелище: на поляну к огню вышли два единорога. Один из них был уже взрослым, высоким и белоснежным, а второй — поменьше — серебристым. Именно второй нам и был нужен.

Гермиона нервно дернулась и, опираясь на меня, встала, стараясь не переносить весь вес на ушибленную ногу. Она посмотрела на меня и поднесла палец к губам, давая знак хранить молчание. Я застыл, стараясь даже дышать тише и реже.

Медленно и плавно двигаясь, Грейнджер подошла к огню в центре поляны, стала справа от него, чтобы быть ближе к серебристому единорогу, протянула вперед правую руку ладонью вверх, и в такой позе застыла. Прошло долгих три минуты, пока единорог все-таки подошел и ткнулся носом в ее руку. Она несмело погладила его морду и сделала еще несколько шагов навстречу. Белоснежный единорог тем временем настороженно наблюдал за ней, но когда она очень бережно погладила серебристого, взрослый потерял к ней интерес и гордо пошел по направлению к кустарнику. Грейнджер тем временем уже вплотную подошла к молодому единорогу и гладила его по спине. Тот слегка пофыркивал от удовольствия. Проведя рукой по его морде, Грейнджер дотронулась до рога, который был еще совсем маленьким и осторожно потянула за край. С легким, еле слышным хрустом кончик рога отломался и оказался у нее в руке.

Я шумно выдохнул. Похоже, я был в таком напряжении, что последнюю минуту вообще не дышал. Единороги тут же забеспокоились, услышав меня, и повернули головы в мою сторону, но не предприняли попыток убежать.

Грейнджер повернулась ко мне и с сияющей улыбкой одними губами прошептала:

— У нас получилось!

Я ответил ей искренней улыбкой и запоздало кивнул. Мы справились с серьезной задачей и еще на шаг приблизились к исполнению задуманного, это вселяло все больше надежды на успех.

Гермиона, не спеша, подошла ко мне. Сейчас она немного прихрамывала, хотя когда она шла к единорогу, этого не было заметно.

— Ты молодец! — сказал я, все еще улыбаясь.

— Они такие красивые, правда? Если бы ты мог тоже погладить того серебристого, ты бы почувствовал, какая невероятная энергия от него исходит, — восхищенно сказала она.

— Да, зрелище прекрасное. Ты здорово смотрелась рядом с ними, — ответил я, опустив взгляд. — Как нога? Сможешь идти?

— Конечно! Еще немного побаливает, но я справлюсь.

Тинки, все это время молчавший, подбежал ко мне и замахал руками.

— Что? — спросил я его.

— Хозяин, мисс Гермиона могла бы держаться за спинку вашего кресла, чтобы ей было легче идти, если вы не против. Мне не будет трудно левитировать, — для наглядности он замахал головой, так что даже уши трепались из стороны в сторону.

— Если она сама не против этой идеи, — я посмотрел на Грейнджер, и она улыбнулась, — то я только за.

Эльф с мольбой в глазах посмотрел на нее, и она кивнула, соглашаясь. Тинки просиял. Грейнджер встала немного позади меня, и я выразил общую мысль:

— Пора возвращаться.

Дорога назад, казалось, заняла гораздо меньше времени. Мы все так же разговаривали обо всем, что нам было интересно, но не успели обсудить и десятой части, как деревья расступились и перед нашими глазами предстал слегка освещенный факелами Хогвартс. Снег усилился, так что наши головы и одежда были сильно запорошены белыми крупными снежинками.

Мы отряхивались перед самым входом, и Гермиона случайно смахнула на меня небольшую горсть снега. Я не растерялся и, слепив небольшой снежок, кинул его в нее. Она шутливо пригрозила мне кулаком и слепила свой. Вот так, смеясь, минут десять мы бросались снегом друг в друга. Грейнджер чаще всего удавалось увернуться от моих снежков, а я и не пытался. Мы дурачились и вели себя как счастливые дети. Мне было так легко и светло, что не хотелось, чтобы эта ночь вообще когда-то заканчивалась. Но, окончательно промокнув, мы решили установить перемирие и войти все-таки внутрь.

Грейнджер постучала в дверь и как-то сразу изменилась. Снова стала серьезной и сосредоточенной, будто это не она несколько минут назад забрасывала меня снегом.

Филч открыл только спустя пять минут. Смерив нас угрюмым сонным взглядом, он сказал, впуская нас в холл:

— Уже четыре часа утра, я уж думал, что вы не вернетесь до того, как все проснутся. Советую расходиться по комнатам, пока не схлопотали наказание, — пробурчал он, будто обращался к проштрафившимся студентам, забыв, что Грейнджер — профессор.

— Ох, мистер Филч, простите, что разбудили вас в такое время, — сказала она извиняющимся тоном.

— Да уж… Идите спать, а то уже и некогда будет, — сказал он, еще раз взглянув на нас с неприязнью, и поплелся в свою комнату в сопровождении Миссис Норрис, которая гордо шествовала немного впереди него.

— Тебя проводить до комнаты? — спросил я.

— Не стоит, — ответила она и улыбнулась. — Нога уже не болит, как ты мог заметить только что на крыльце.

— Ладно, — ответил я, скрывая некоторую досаду. — Тогда… спокойной ночи.

— И тебе, — отозвалась она и опустила взгляд. — До встречи на трансфигурации, — Грейнджер неуверенно махнула рукой и, так и не посмотрев на меня, развернулась и устремилась вверх по лестнице.

Я вздохнул.

— Ну что, Тинки, иди спать, — сказал я, повернувшись к эльфу, молча ожидавшему моих указаний.

— Хозяина отлевитировать в его комнату? — спросил он, приподняв уши.

— Левитируй, — согласился я, как-то внезапно почувствовав навалившуюся усталость, — а потом можешь отправляться к себе.

— Хорошо, хозяин Драко, — эльф энергично закивал.

Всю дорогу до комнаты я старался думать только о том, чтобы своим поздним — или ранним — приходом не разбудить Райта.

Все стремительно меняется.

Мир вокруг такой, как раньше?

Мне же это даже нравится,

Лишь бы дальше жить без фальши.

 

После нашего с Грейнджер похода я никак не мог прийти в себя, все время витал в облаках. С нетерпением ожидая следующего «испытания», все время до субботы я просто плыл по течению. Хотя спокойствием и не пахло. Мой запас общеукрепляющего зелья на эту неделю уже закончился, а идти к мадам Помфри за добавкой было бы просто самоубийством. Куппер устроила очередную письменную контрольную, которую я с треском провалил, потому что так и не сумел уснуть после ночных приключений. Да и сама Грейнджер во время урока трансфигурации была в хорошем настроении, но выглядела ужасно сонной. А может быть, это только я замечал, потому что знал, что выспаться она не успела.

Не один я хотел, чтобы поскорее пришли выходные. Алекс, который пришел в полный восторг от моего рассказа про единорогов, собирался провести субботний день в компании Амелии. Я не испытывал восторга от перспективы весь день быть третьим лишним, но если мой друг утверждал, что ему так будет лучше, мне ничего не оставалось сделать, кроме как согласиться.

Мы договорились встретиться в одиннадцать утра в главном холле, и, хотя я там появился на десять минут раньше назначенного времени, Амелия уже стояла около стены, читая какую-то небольшую книгу.

— Привет, Дэвидсон, — поздоровался я монотонно.

Нельзя сказать, что у меня было плохое настроение. Но я был на нервах. Мне хотелось поскорее узнать, чем закончится для меня сегодняшний вечер. Грейнджер несколько часов назад прислала мне записку, написанную явно второпях неровным почерком: «Уезжаю в Лондон за ингредиентами. Вернусь поздно вечером, так что успею к вам на озеро подойти только уже перед самым отбоем. Тогда вас и сменю. Не забудь, пожалуйста, о своих покупках в Хогсмиде. Напоминаю: ты должен купить порошок из корневищ имбиря и корни маргариток. До встречи». Меня слегка раздражало, что она совершенно не верила в наш с Алексом самостоятельный успех и была уверена, что именно ей придется вылавливать пиявок из озера. Я же надеялся, что не понадобится оставлять ее одну ночью посреди воды, кишащей всякими опасными существами. Темное озеро, конечно, не шло ни в какое сравнение с Запретным лесом по части монстров и опасностей, но все же среди ночи там лучше было не находиться. Все время до встречи я пытался продумать до малейших деталей наши с Алексом действия, чтобы затея увенчалась-таки успехом.

— Доброе утро, Малфой, — ответила мне Амелия, нехотя оторвав взгляд от своей книги.

— Что читаешь? — поинтересовался я.

— Пособие по Защите, — скривилась она и шумно вздохнула.

— Зачем ты даже в выходной заморачиваешься с этим? Отвлекись и забудь про Куппер хоть на два дня!

— Нет, я должна победить в этом противостоянии, так что мне нужно учиться все время, — ответила она с твердой решимостью и снова перевела взгляд в книгу.

— Ну как хочешь, — пожал я плечами и решил больше не отвлекать ее.

От нечего делать я стал вглядываться в студентов, которые сновали туда-сюда. Многие собирались сегодня на прогулку в Хогсмид, а после объявления о бале желающих посетить магическую деревушку стало еще больше. В пестрой шумной толпе промелькнуло черное пятно. Райт. Только он, ну и еще иногда профессор Куппер, ходил исключительно в черной одежде, как будто у него был траур. Хотя недавно я выяснил, что так оно и есть. Он оплакивал отца и, видимо, именно поэтому был все время таким мрачным. Я вдруг задумался, как бы я себя вел, если бы мой отец погиб. Ужасно было осознавать, что я, скорее всего, не горевал бы так сильно и настолько демонстративно.

Пока я размышлял об этом, Хэролд прошелся по холлу и остановился у двери, словно ждал кого-то. Хотя я не видел, чтобы он вообще с кем-то общался. Он посмотрел на меня и замер на какой-то момент. Я слегка кивнул ему, и он отвернулся, не ответив мне.

— Кого высматриваем? — рука Алекса хлопнула меня по плечу. — Привет!

Он просто лучился светом и энергией. Взгляд выдавал некоторое волнение, однако весь его вид говорил скорее о решительности. Его темно-зеленая мантия была идеально чистой и выглаженной, и даже свои непослушные темные волосы он привел в некий порядок.

— Привет, сияющий рыцарь, — поддел его я. — Твоя принцесса уже давно тебя ждет, — я указал на Дэвидсон кивком головы, она все так же стояла у стены с книгой и никого вокруг не замечала. — Вперед, — подмигнул я Алексу.

Он никак не ответил на мои слова, вместо этого просто подошел к ней вплотную и тронул за руку.

— Доброе утро, — улыбнулся он.

— Доброе, — отозвалась она, оторвавшись наконец от своего учебника. — Я не услышала, как ты подошел, увлеклась, — Дэвидсон смущенно перевела взгляд на книгу в руках.

— Конечно, ты ничего не заметила, ты же с головой ушла в таинственный и такой увлекательный мир защиты от темных искусств, — сказал я с фальшивым пафосом. — С возвращением в нашу скучную и серую реальность.

— Дурак, — фыркнула она и стукнула меня книгой по голове.

— Эй, мне больно! —возмутился я, потирая место удара.

— А нечего молоть всякий бред, — она повернулась к Алексу. — Раз уж все в сборе, может, пойдем?

— Конечно, — ответил Алекс и пропустил ее вперед. — Тебе помочь? — обратился он ко мне.

— Ну… Давай, — нехотя согласился я. — Силы сегодня еще позже понадобятся, а зелий у меня уже давно нет, и до завтрашнего вечера мне их не видать, — я скривился, когда представил, что мне скажет мадам Помфри в воскресенье о том, как я должен следить за своим здоровьем. Если зелье Грейнджер на меня не подействует, я лучше выпрыгну с Астрономической башни, чем еще полгода буду выслушивать ворчание этого фанатичного колдомедика.

Когда мы вышли за ворота Хогвартса и поток учеников рассредоточился по дороге, Алекс замедлил шаг, чтобы можно было спокойно разговаривать. Амелия шла рядом с моим креслом, а он, естественно, шел немного позади.

— Дэвидсон, что ты размахиваешь у меня перед носом учебником? — возмутился я, потому что книга, которую она читала в холле, сейчас была в ее левой руке практически на уровне моих глаз. — Спрячь его куда-нибудь!

— Малфой, тебе лишь бы придраться, — сказала она, но все же взяла книгу в правую руку, чтобы она не попадала в поле моего зрения.

— А что это ты читаешь? — кивнул на книгу Алекс. В его голосе сквозило любопытство. «Ну все, — подумал я, — теперь их не остановить». Все-таки книги были их общей страстью.

— ЗоТИ, — сказала Амелия, поморщившись так же, как и тогда, когда отвечала на мой аналогичный вопрос.

— Хочешь быть во всеоружии на следующем занятии? — спросил он с дружелюбной улыбкой.

— Тоже будешь издеваться надо мной, как Малфой? — Дэвидсон скрестила руки на груди.

— Нет, с чего бы? — сказал он удивленно. — А что, Драко уже успел высказать свое мнение?

— Да уж, успел, — насупилась она и бросила в мою сторону недобрый взгляд.

— И что же ему не понравилось? — спросил Алекс.

— Эй, я вообще-то тоже здесь! Можно и со мной разговаривать! — пробормотал я. — Я говорил Дэвидсон, что в выходные можно позволить себе расслабиться и не думать о плохом. Вот и все.

— Ну да, — отозвалась она и притормозила, чтобы идти не рядом со мной, а позади. — Считаешь, надо брать пример с тебя и не париться по поводу того, что ЖАБА будут завалены?

Я набрал побольше воздуха в легкие и уже собрался повернуться к ней и начать ругаться.

— Ребята, не ссорьтесь, — попросил Алекс примирительным тоном. — Амелия, ты же знаешь, что Драко на самом деле сильный маг, просто у него несовместимость с его волшебной палочкой. Как только он ее сменит, все будет отлично. И никто не завалит ЖАБА.

Я закрыл рот. Добавить тут было нечего, если не брать в расчет заготовленные колкости, но я не собирался портить день Алексу, а если мы поругаемся, это неизбежно приведет к проблемам.

— Ладно. Извини, Малфой, — сказала Дэвидсон, слегка дотронувшись до моего плеча. — Но с ЗоТИ все равно будут проблемы у всех нас. Не знаю как вы, а я планирую все же сдать экзамен и по этому предмету. А ведь еще скоро начало месяца, так что нас ждет очередная проверка, — с каждым словом она мрачнела все больше.

— Да ладно, переживем, — попытался подбодрить Алекс.

— Не скажи, — вставил свои пять копеек я, — последнее занятие с ней было еще хуже предыдущих. Кто знает, что нас ждет дальше. Может, она начнет тренировать на нас непростительные заклятия?

— Не шути с этим, — пробурчала Амелия. — Это не смешно.

— Может быть, — согласился я.

— Да, вчерашний урок был ужасным, — признал Алекс. — Особенно жалко было Райта, по-моему, он уходил вообще в слезах.

— Зря он на первом же уроке устроил с ней противостояние, — вздохнула Дэвидсон с сожалением. — Мне его даже жалко стало. Куппер могла бы и поспокойнее с ним быть, все же у него какие-то проблемы в семье.

— У Куппер у самой проблемы… с головой. Но вот и Райт здесь сам виноват. Нечего было строить из себя гордого мученика, — отрезал я, скрестив руки на груди.

— Ты жестокий, — сказала Амелия.

— Драко, Куппер не должна себя так вести, она же преподаватель, ей стоило бы хоть попытаться понять, что с Райтом происходит. А она просто травит его, — высказал свое мнение Алекс.

— Я могу понять, что ему плохо. И я знаю, в чем причина, так что не надо меня стыдить, — вспылил я. — Не одному ему плохо. Но раз уж он вернулся сюда, то должен справляться со своими проблемами.

— Я надеюсь, ты не высказал ему свои гениальные мысли? — едко спросила Амелия.

— Нет, мы с ним вообще не разговариваем, — пожал я плечами.

— Отличное соседство, — съязвила она. — Дружба и взаимовыручка налицо.

— Эй, он мне никто. Я не обязан ему помогать! — меня уже окончательно достал этот разговор.

— Амелия, Драко в чем-то прав, — примирительно сказал Алекс. — Мы предлагали Райту помощь однажды, но он отказался.

— Но пожалеть-то его можно, — настаивала она.

— Ну так иди и пожалей его сама, — огрызнулся я. — Не понимаю, почему ты его защищаешь так.

— Просто по-человечески. Да и Куппер на него ополчилась ужасно.

— А, значит, солидарность проявляешь? Что-то я не заметил, чтобы ты мне сопереживала хоть когда-нибудь! — закричал я.

— Драко… — предостерегающе начал Алекс и остановился.

— Ты серьезно?! — возмутилась Дэвидсон, тоже остановившись. — Я не помогала тебе никогда? Тебе напомнить? Да я была слишком доброй!

Я закрыл глаза и тяжко вздохнул. Конечно, она отнеслась ко мне лучше других, хоть и недолюбливает меня. Кажется, я перегнул палку.

— Ладно, я погорячился. Но меня раздражает этот Райт!

— С чего бы? — выплюнула Амелия. — Ты что?.. — она замолчала на несколько секунд и продолжила удивленно: — Ты ему завидуешь, что к нему почти все относятся снисходительно, а тебе не делают поблажек?

— Не совсем, — ответил я. — Но ты близка к истине. Только не надо в этом разбираться, это не твое дело.

— Может, хватит уже? — вклинился в разговор Алекс. — Чего вы так завелись? Райт скользкий тип, хоть у него и много проблем. Но, может, уже достаточно говорить о нем? Мы собрались в Хогсмид не для того, чтобы поругаться!

— Это все из-за Дэвидсон с ее маниакальным желанием подготовиться к ЗоТИ, — раздраженно сказал я.

— Да вы оба хороши, — Алекс провел рукой по волосам в нервном жесте и испортил себе прическу. Поняв, что он сделал, он тихо выругался.

— Я просто хочу обойтись без проблем с Куппер, а Малфоя это задевает потому, что ему самому лень заниматься, — насупилась Амелия.

— Ладно. Давайте о чем-нибудь другом, — попросил Алекс и шумно вздохнул.

— Я занят более важными вещами, — выпалил я, отвечая на последнюю реплику Амелии.

— И чем же это? — саркастично спросила она, явно не собираясь уступать мне последнее слово.

— А это не важно, — ответил я.

— Может быть, это потому, что ты врешь? — хмыкнула она.

— Вы опять? — спросил Алекс раздраженно.

— Снова, — проворчал я и повернул голову в сторону Дэвидсон. — У меня нет причин врать, не смей наговаривать на меня! А возвращаясь к теме ЗоТИ, никому не хочется попасться Куппер под руку, но, читая учебник, ты все равно ничего не решишь. Она найдет, к чему придраться. И если она переключилась на Райта, нам от этого только легче. Если он, конечно, перестанет выкидывать свои фокусы с молчанкой и не будет так ее злить. Скажи спасибо, что другие преподаватели у нас адекватные, и успокойся.

— Она меня уже достала просто. Я хочу поговорить о Куппер с профессором Флитвиком, может, он подскажет, что можно сделать, — сказала она чуть спокойней, проигнорировав мои слова о лжи.

— Хорошо бы понимать, из-за чего она такая, — отозвался Алекс, забыв, что просил нас сменить тему. А может, понял, что переспорить нас с Дэвидсон все равно не получится. — Возможно, у нее были тяжелые времена?

— Здесь у всех преподавателей были тяжелые времена. Однако они не ведут себя как последние гады, — сказал я. — Ты посмотри на Грейнджер. Она столько всего пережила, а осталась замечательным человеком.

— А чего это ты вдруг вспомнил о профессоре Грейнджер, а? — спросила Амелия с хитрецой.

— Просто на ум пришло, — буркнул я, мысленно отвесив себе подзатыльник.

— Ты что-то явно скрываешь, Малфой, — протянула она. — Признавайся, — я промолчал, и она продолжила: — Хотя ты прав, она просто чудо. Самая молодая преподавательница Хогвартса, такая умная и справедливая. Я всегда хотела быть такой, как она.

— Для этого тебе надо перестать бояться Куппер, потому что Грейнджер еще и бесстрашная. Поверь, она никогда не боялась никого из преподавателей. Вопрос еще, не боялись ли они ее, — ухмыльнулся я.

— Заткнись, Малфой, — огрызнулась Амелия, но совсем беззлобно. Видимо, поняла, что я не сомневаюсь в ее уме и доброте.

— Может, пойдем уже? — спросил Алекс, снова вздохнув.

— Пойдем! Это ведь ты первый остановился, — сказал я.

— Куда сначала? — спросила Дэвидсон, когда мы наконец сдвинулись с места.

— Сперва в аптеку, а потом — в «Три метлы», — предложил Алекс. — Согласна?

— Ага, — кивнула Амелия.

— Эй, а меня никто не спрашивает? — притворно возмутился я.

— Обойдешься, — сказал Алекс, и я фыркнул в ответ.

Мы передвигались не слишком быстро, особенно учитывая нашу внезапную остановку, многие уже давно обогнали нас и ушли далеко вперед, но все же до Хогсмида уже было рукой подать.

— Ребята, давайте вы отправитесь в аптеку, а я сразу пойду столик занимать, — предложила Дэвидсон. Она чуть ускорила шаг и тут же, вскрикнув, поскользнулась на неровной обледеневшей дороге. Алекс вовремя схватил ее за руку и не дал ей упасть на землю. Амелия слегка смутилась, но руку из его ладони убирать не стала.

— Хорошая идея, — согласился Алекс с ухмылкой. — Только тогда будь осторожнее.

— И книжку свою не потеряй, — поддел ее я.

— Спасибо, Алекс, — она тепло ему улыбнулась. — Буду ждать вас в «Трех метлах», — неловко высвободив свою руку, она еще раз взглянула на Алекса, затем бросила беглый взгляд на меня и свернула немного в сторону, так как здесь дорога разветвлялась.

— Ну и когда ты уже собираешься приглашать ее на бал? — спросил я, когда мы с Амелией разошлись на достаточное расстояние.

— Если вы продолжите ругаться, то никогда, — сказал или, скорее, простонал Алекс. — Что на тебя нашло, Драко? Ты моей смерти хочешь?

— Извини, — я, как смог, изобразил покаяние, — я сегодня на нервах, а твоя девушка специально выводит меня из себя.

— Она пока еще не моя девушка, — сказал он.

— Ну, это вопрос времени, — отозвался я. — Ладно, я обещаю дальше себя вести примерно.

— Спасибо, — мрачно проговорил он. — Переживаешь из-за зелья? — задал он вопрос через некоторое время.

— И из-за него тоже, — сказал я уклончиво.

— Что-то еще случилось?

— Нет, просто Грейнджер поехала за ингредиентами в Лондон, а вечером нам предстоит искать самый трудный из них. И если мы с тобой облажаемся, то ей придется одной бродить по Темному озеру ночью. А там опасно, ты же знаешь. Хорошо, что я пошел с ней за рогом единорога, а то неизвестно, чем бы это все закончилось. Как подумаю об этом, аж мурашки по коже, — проговорил я быстро, пока не начал жалеть, что решил поделиться с Алексом.

— Ты переживаешь за нее? Ну, это нормально. Она же твой шанс на спасение, — сказал он.

— В первую очередь она — человек, Алекс! — сказал я, повысив голос. Мы как раз подошли к дверям аптеки.

— Ты хочешь сказать, что ты… — начал он, остановившись и аккуратно приземлив мое кресло слева от входа.

— Я не знаю, ничего не знаю, — раздраженно сказал я. — Я запутался. Забудь. Нам пора внутрь, — я взъерошил волосы, почти как Алекс не так давно.

— Ладно, как захочешь это обсудить — обращайся, — мягко сказал Алекс. — Идем, — он открыл дверь и направил свою волшебную палочку на мое кресло, и мы переместились в помещение.

За разговором мы даже не заметили, что кто-то шел совсем недалеко от нас и слышал все, о чем мы говорили.

* * *

В аптеке, к нашему величайшему удивлению, была немаленькая очередь, так что в «Три метлы» мы зашли только спустя час. Помещение было забито студентами. Отовсюду слышался гомон голосов и смех. Видимо, многим захотелось выпить сливочного пива и отогреться в теплом светлом пабе после длительного пребывания на морозе. Оглядевшись по сторонам, мы отыскали Дэвидсон. Она заняла небольшой столик у окна и, похоже, совершенно не скучала без нас, почитывая свою книгу. Мы направились прямиком к ней, лавируя между столиками и стараясь разойтись с другими ребятами, которые сновали туда и обратно.

— Соскучилась? — с ухмылкой спросил я, как только мы добрались до столика.

Дэвидсон подняла голову и отложила книгу на край стола, предварительно перевернув ее обложкой вниз.

— Еще немного, и состарилась бы, — съязвила она.

Я занял место напротив, а для Алекса осталось место рядом с ней.

— Извини, в аптеке огромная очередь, будто все разом кинулись зелья варить, — проговорил Алекс с легкой улыбкой и уселся за стол.

— Не страшно, — улыбнулась она в ответ. — Я пока почитала с удовольствием.

Я хмыкнул, а улыбка Алекса стала еще шире.

— Хорошо, что ты не скучала, — сказал он. — Закажем что-то?

— Да, я думаю, сливочное пиво не помешает, — ответила Амелия бодро.

— Как ни странно, но я согласен с Дэвидсон, — сказал я, пожав плечами.

— Тогда я за напитками, — кивнул Алекс нам и направился к стойке, у которой уже стояло много народу.

— Он теперь не скоро вернется, — я проводил его взглядом и посмотрел на Амелию. — Злишься на меня?

— Уже нет, — она помотала головой в подтверждение своих слов. — Но все равно считаю, что во многом ты не прав.

— Давай забудем об этом хотя бы на сегодня? — попросил я неуверенно.

— Договорились. Мир? — она протянула мне руку.

— Мир, — кивнул я, и мы закрепили слова рукопожатием.

— После того, как тут посидим, можно было бы в «Сладкое королевство» сходить, — предложила Амелия. — И, конечно же, в книжный.

— Я не пойду, — отказался я. — А вот Алекс, думаю, будет за. Я хочу побывать у Визжащей Хижины.

— Интересно, — отозвалась она.

— Я могу и сам туда направиться.

— Нет-нет, я и сама туда хотела.

— Ну тогда пойдем все вместе, — сдался я, хотя предпочел бы побыть там один.

— Куда пойдем? — спросил Алекс. Он подошел незаметно и услышал часть нашего разговора. Поставив кружки со сливочным пивом, он уселся на свое место.

— В Визжащую Хижину, — сказала Амелия, — Малфой туда хочет отправиться после наших посиделок.

Алекс пристально посмотрел на меня, пытаясь угадать настроение.

— Да? И мы все туда пойдем? — его вопрос прозвучал неуверенно.

Я пожал плечами, изображая абсолютное безразличие.

— Как хотите. Дэвидсон мечтает в книжный отправиться и в «Сладкое королевство». Но это вы уж без меня.

— Я думаю, к Визжащей Хижине Драко лучше пойти одному, — сказал Алекс. — Пока мы в книжном будем.

Амелия молча переводила взгляд с меня на Алекса и обратно.

— Ладно, я так понимаю, у вас свои тайны, мне все равно.

— Ты не обижайся, это дело Драко, — сказал Алекс слегка виновато.

Я только вздохнул. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто не обращал на нас никакого внимания, я посмотрел на Дэвидсон.

— Ты знаешь, кто такой Северус Снейп? — негромко спросил я.

— Конечно, — ответила она сразу же.

— И ты знаешь, где он погиб? — задал я еще один вопрос.

— Да, в Визжащей Хижине, — сказала она полувопросительно.

— Именно. Ты не застала его в Хогвартсе, но, может, слышала о нем от других. Он был, кстати, суровым учителем, почти как Куппер, только с той разницей, что она ненавидит всех, а профессор Снейп не жаловал, в основном… некоторых гриффиндорцев, а вот к своему факультету был всегда снисходителен. Но не в этом суть. Он был настоящим мастером зельеварения… А еще героем. И наставником. Моим наставником. Я очень его уважал и уважаю, часто вспоминаю о нем. Алекс в курсе моей истории, потому он с такой осторожностью говорил о Визжащей Хижине. Просто он знает, что я иногда прихожу туда, чтобы подумать и повспоминать профессора.

— Понятно, — сказала Дэвидсон, опустив глаза. — Я не буду тебе мешать тогда, иди туда один.

— Спасибо, — искренне ответил я.

Хоть мне и не нравилось делиться личной информацией, я почувствовал некоторое облегчение от того, что еще один человек теперь будет чуть лучше меня понимать.

— Давайте уже о чем-то хорошем, — живо сказал я, чтобы разрядить обстановку.

Мы принялись пить свое сливочное пиво и обсуждать книги, которые Алекс и Амелия хотели посмотреть в книжной лавке. Поскольку сам я ничего не планировал покупать, я отвлекся и быстро потерял нить беседы. Пока друзья делились мнениями о новых книгах по заклинаниям и трансфигурации, я размышлял о профессоре Снейпе. Впервые мне не было необходимости мысленно взывать к нему и просить совета или жаловаться. У меня был друг, которому я мог доверять, была цель — закончить учебу, и была надежда на исцеление, реальная, а не призрачная, за которой стояла умная и надежная девушка.

Мои мысли плавно перетекли в размышления о Грейнджер. В последнее время я слишком много думал о ней, слишком верил в ее силы и почти перестал сомневаться в том, что она сможет сварить целебное зелье правильно. Я ждал от нее чуда. И это пугало меня. Не стоило так на нее полагаться, иначе в случае неудачи меня ждало такое разочарование, которое могло сломить меня окончательно.

Нет, мне нужно было просто поменьше думать о ней, чтобы не привыкать, потому что как бы ни сложилась история с зельем, Грейнджер чуть более, чем через полгода должна была исчезнуть из моей жизни навсегда. А мне еще предстояло определиться с дальнейшими целями и действиями. Но сейчас делать это было бесполезно, ведь не ясно, в каком состоянии я окажусь в конце учебного года.

Я помотал головой, отгоняя от себя все тревоги, и сосредоточился на разговоре, который велся за столом. Похоже, беседа о книгах себя исчерпала, и беседа плавно перешла на тему предстоящего Рождества.

— Нет, Амелия, — сказал Алекс, — я с тобой не согласен. Последнее Рождество в Хогвартсе надо отметить как-то по-особенному. Пусть это звучит банально, но такого праздника, как здесь, у нас уже никогда в жизни не будет.

— Будут другие, — возразила Дэвидсон. — Может, даже и лучше, чем этот. Не понимаю я твоей излишней сентиментальности. Я знаю, чем заканчиваются такие праздники у студентов, — сначала будет ужасно шумно, кто-то и правда весело проведет время, а кто-то с кем-то поругается в итоге, а у меня из-за этой чрезмерной активности вокруг разболится голова.

— Может быть, ты просто не прониклась рождественской атмосферой Хогвартса, ты же не все года здесь училась, — с жаром проговорил Алекс, слегка прикоснувшись к ее руке. Я уже знал, к чему он клонит. — Думаю, нужно придумать что-то особенное в этом году. Разве тебе не хочется, чтобы в будущем было что вспомнить?

— Мне и так будет что вспомнить, — пожала она плечами.

— Драко, — обратился ко мне Алекс с мольбой в глазах, — вот скажи, разве ты не согласен, что Рождество — это особый праздник, который надо отмечать по-особому? Кроме того, это же последнее Рождество в школе!

— Я давно уже не отмечал его, — сказал я первое, что пришло в голову, запоздало сообразив, что таким образом вряд ли сейчас ему помогаю. Но он и не думал сдаваться.

— Тогда тем более нам нужно что-то придумать! — воодушевился Алекс.

— Хорошо, что ты предлагаешь? — со вздохом спросила Дэвидсон. Она согрелась и слегка раскраснелась от интенсивной беседы. Волосы Амелия заплела в косу, чтобы не мешали, и, надо признать, выглядела она сейчас отлично. Я мог понять, почему Алекс так старался.

— Амелия, я приглашаю тебя на Рождественский бал, — сказал он уверенно, на мой взгляд, даже немного пафосно. — Пойдешь со мной? — он протянул ей руку.

Она явно не ожидала этих слов, хотя могла бы и предвидеть это. В ее широко раскрытых глазах читалось удивление. Я мысленно фыркнул. Умные, но когда дело доходит до чувств и эмоций, они так неуверены в себе.

— Ну, если тебе так хочется туда пойти… — начала она и медленно вложила свою ладошку в его руку, — я согласна.

— Нет, я хочу, чтобы тебе это было в радость, а не просто как одолжение мне, — сказал Алекс и немного сжал ее руку.

— Я пойду с тобой, — кивнула она и несмело улыбнулась.

— Я рад, — ответил он смущенно и свободной рукой провел по волосам, приведя их в еще больший беспорядок. — Там будет весело, я уверен. И мы точно проведем это Рождество незабываемо.

Амелия снова слегка кивнула и аккуратно высвободила руку, сделав вид, что ее очень волнует салфетка, лежавшая перед ней. Алекс же не сводил с нее глаз. Я почувствовал себя третьим лишним. Где-то глубине души зажегся жалящий огонек зависти к этим двоим. Чтобы отвлечься, я взглянул в окно. Снег усилился, и теперь разглядеть можно было только сплошную белую пелену.

Тем временем Дэвидсон, видимо, сумела справиться с неловкостью.

— Алекс, а как же Малфой? Ты же говорил о нас троих, верно? — спросила она.

— Э-э-э, — глубокомысленно произнес Алекс.

— Я не пойду, — отрезал я, вклиниваясь в разговор, раз уж он зашел обо мне. — Туда все идут парами, а мне это не удастся, даже если я постараюсь. Да и смысл мне идти, если я не танцую, мягко говоря.

— Нет, раз уж мы хотим незабываемое Рождество, как говорит Алекс, мы должны пойти на бал вместе. Какая разница, как там обычно принято поступать! Мы будем делать то, что захотим! — сказала она. И добавила: — Или идем вместе, или вообще не идем...

— Не думаю… — начал я, но меня перебил пришедший в себя Алекс.

— Драко, Амелия права! Нужно отвлечься от занятий и проблем. Соглашайся! — он посмотрел на меня с немой просьбой в глазах.

Я скрипнул зубами. Фактически меня загнали в угол. Куда-куда, но на этот чертов бал я точно не собирался идти. Зачем им я? Почему они не могут самостоятельно решить свои вопросы?! Я уже собирался сказать свое твердое «нет», но, взглянув на Алекса, не смог произнести ни слова. Он ведь помогал мне. Всегда. И еще ни разу не подвел. Теперь была моя очередь, хоть я знал, что, скорее всего, пожалею об этом еще тысячу раз.

— Ладно, пойдем вместе, — с трудом проговорил я, стараясь, чтобы мой голос выражал хоть какую-то заинтересованность.

— Вот и отлично, — выдохнула Амелия, будто для нее это было очень важно.

Алекс снова взглянул на меня, теперь с благодарностью.

— Никто больше ничего не хочет заказать? — спросил Алекс после минутного молчания.

— Я — нет, — отозвался я. Аппетита совсем не было, раздражение взяло верх.

— А я бы съела какое-нибудь пирожное, — с улыбкой сказала Дэвидсон.

— Я принесу, — с готовностью проявил заботу Алекс и уже начал подниматься со своего места, но она остановила его, схватив за руку.

— Нет, теперь моя очередь, я сама пойду. Тебе что-нибудь взять?

— Нет, я, пожалуй, тоже ничего не буду, — помотал головой Алекс.

— Ладно. Ну, я скоро, — пробормотала Амелия и быстрой походкой направилась к стойке, где по-прежнему толпилось полно студентов Хогвартса.

Мы с Алексом остались вдвоем за столом.

— Я у тебя в долгу, — сказал он, удостоверившись, что Амелия нас не услышит. — Спасибо, что согласился пойти с нами на бал.

— Не напоминай мне об этом, — пробурчал я и скривился. — Ты же понимаешь, что я там буду просто посмешищем?

— Ну прости, — виновато сказал он и в очередной раз провел рукой по волосам. Похоже, это был привычный жест для него, когда он нервничал. — Ты побудешь там немного, только в самом начале, а потом я помогу тебе смыться оттуда.

— Сам справлюсь, — нахмурившись еще сильнее, проворчал я.

Мы замолчали.

— Похоже, со мной одним она не хочет идти, — Алекс вздохнул.

— Может быть, она просто не подумала о том, что ты к ней что-то испытываешь? — предположил я вполне логичный вариант.

— Или наоборот — поняла, что это не просто дружеское приглашение, и не захотела его принимать, — упавшим голосом сказал он.

— И что ты будешь делать? — спросил я, глядя на него.

— Не знаю, — он пожал плечами. — Может быть, прямо поговорю с ней в праздничный вечер.

— Тебе виднее, — сказал я. Нужно было менять тему разговора. — Пора бы уже скоро уходить, еще столько планов, а у нас ведь вечером важное дело.

— Кстати, а что мы Амелии скажем? — спросил Алекс, видно было, что он не хотел скрывать от нее информацию.

— Извини, но ничего не скажем, это слишком личное.

— Понял, — ответил он и сменил выражение лица на более приветливое, Амелия вернулась к нашему столику.

— О чем говорили? — спросила она, откусывая кусочек от ароматного пирожного.

— Да так, об учебе, — сказал Алекс и снова взъерошил волосы. Я незаметно ткнул его в свободную руку и слегка покачал головой. Он тут же сцепил обе руки в замок и положил их на стол.

Рядом с Амелией умный, рассудительный и спокойный Алекс превращался в смущенного и испуганного парня, совсем не похожего на того уверенного человека, которого я знал. Я хмыкнул. Интересно, это со всеми так? Мне вдруг захотелось узнать, как я выгляжу со стороны, когда общаюсь с Грейнджер. Но я был почти уверен, что и вполовину так глупо не смотрюсь. Между нами же совершенно ничего не было, только общее дело сближало нас немного...

— Эй, Малфой! Очнись! — Амелия подергала меня за руку. — О чем ты задумался, что у тебя такой глупый и мечтательный вид? — она откровенно посмеивалась надо мной.

— Ни о чем, — пробурчал я, смутившись. — Нам уже пора идти.

— Давайте еще немного посидим, — попросила Дэвидсон, склонив голову набок, — тут так уютно.

— Делайте, что хотите, только не дергайте меня, ладно? — сдался я и демонстративно отвернулся к окну.

— Договорились, — быстро сказал Алекс и заговорил с Амелией, стараясь отвлечь ее внимание на себя.

Мы просидели в Трех метлах еще не меньше получаса. Все это время я молча пялился в окно, наблюдая за тем, как снег, который сейчас был не настолько сильный, как час назад, кружит и ложится на устланные белым холодным полотном улочки и дома Хогсмида. Но нам пора было двигаться дальше, так что мы вышли в это белоснежное царство и разошлись в разные стороны. Алекс предлагал помочь мне с перемещением до Визжащей Хижины, но я отказался. Было лучше, чтобы он побыл наедине с Дэвидсон.

Около Визжащей Хижины не было никого. Я не спеша переместился поближе к зданию, заваленному снегом, и вздохнул. Все-таки ужасно жаль, что Северус Снейп не дожил до этих дней. У меня был бы еще один друг в этом мире… Хотя совсем не факт, что он сам бы не мучился, ведь его история очень непростая. Я наколдовал цветок и положил его около памятной таблички о профессоре.

В голове было пусто. Я прикрыл глаза и наслаждался тишиной. Снежный день был каким-то очищающим, успокаивающим. Несмотря на темные серые тучи в небе, общая атмосфера дня была светлой. Или это у меня на душе было светло?

Скрип снега возвестил о том, что кто-то приближался ко мне. Я нехотя открыл глаза и повернул голову в ту сторону, откуда слышался звук шагов.

Ко мне приближались уже знакомые братья из Гриффиндора и парень из Пуффендуя, которые неоднократно устраивали разборки со мной в коридорах Хогвартса. Я устало потер виски и вздохнул, меньше всего сейчас хотелось препираться с этими упрямыми борцами за справедливость.

— Ты что тут забыл? — с места в карьер начал щуплый пуффендуец. Он был укутан в очень плотную объемную серую мантию, от чего создавалось впечатление, что ему тяжело передвигаться.

— И вам здравствуйте, — спокойным тоном сказал я. — Где четвертого потеряли?

Они переглянулись, но ничего не сказали. Некоторое время мы просто пялились друг на друга в полнейшей тишине. Похоже, они ждали от меня ответа на свой вопрос, однако я не собирался перед ними отчитываться.

Наконец, младший из братьев, отважный гриффиндорец, который был сейчас больше похож на нахохлившегося воробья, не выдержал и, подойдя вплотную ко мне, слегка толкнул в плечо.

— Ты что же не отвечаешь? Мы тебе вопрос задали.

— Эй, полегче! — я начал закипать. — Где-то указано, что я не могу здесь находиться?

— Но это же особое место. И тебя здесь быть не должно, урод! — прокричал старший из братьев.

— Это еще что? — спросил пуффендуец, указывая на цветок, который я не так давно положил на землю около памятной таблички.

— Неужели не ясно? — язвительно сказал я. — Ну, раз вы такие непонятливые... Это цветок, просто цветок в знак уважения! — я перешел на крик.

— Хочешь сказать, это ты его положил сюда? — спросил тощий удивленно.

— Да, я. А что, не имел права? — сказал я со злостью.

— Но… — он, кажется, был немного удивлен. — Это же место гибели героя. Ты что, не в курсе, что он был не на вашей стороне? Разве для тебя он не предатель?

— Идиот, — отозвался я. — Ты ни черта обо мне не знаешь, чтобы судить меня!

— А может, это ты просто не понимаешь очевидного. Может, все эти годы после войны ты не читал новостей или не верил им? Думаешь до сих пор, что профессор Снейп был одним из вас, таким же помешанным гадом? Он был на стороне Дамблдора! И не смей осквернять место его гибели своими погаными цветами! — прокричал мелкий гриффиндорец.

— Не вздумай. Трогать. Цветок! — отчеканил я каждое слово. Ярость во мне уже закипала, еще немного, и я готов был взорваться от переполнявшего меня гнева.

— А что ты мне сделаешь? — насмешливо спросил он и устремился туда, где я оставил этот злосчастный цветок.

Я вытащил волшебную палочку из кармана и направил ее на мелкого.

— Не смей, — прошипел я.

Судя по звукам, к нашему милому разговору добавились новые свидетели. Кто-то стремительно приближался к Хижине.

— Драко, опусти палочку, — раздался встревоженный голос Алекса.

Я повернулся к нему. Он бежал не один. Вместе с ним была Амелия. Они держались за руки, но выражения их лиц говорили о напряженности атмосферы.

— О, а вот и помощь подоспела! — зло проговорил старший гриффиндорец. — Еще двое ненормальных.

— Эй, разве я не говорила вам, чтобы вы оставили Малфоя в покое? — спросила Дэвидсон грозно.

— Я сам разберусь! — рявкнул я.

— Успокойся, — твердо попросил Алекс и положил руку мне на плечо. Я дернулся и тут же пожалел об этом — боль в спине от резкого движения не заставила себя ждать. Я зашипел и опустил-таки волшебную палочку. Алекс тем временем обратился к троице: — Что здесь происходит?

— Он положил цветы, как он сказал, в знак уважения профессору Снейпу! — сказал старший из братьев.

— И что в этом страшного? Это преступление? — спросила раздраженно Амелия.

— Северус Снейп был на стороне Дамблдора, а этот Пожиратель оскорбляет его память, — отозвался пуффендуец.

— Что за бред вы несете?! — воскликнула Дэвидсон, скривившись как от кислого лимона.

— Ну, он не знает, видимо, что профессор не поклонялся злу! — пафосно сказал младший из гриффиндорцев. — Хотя, к слову, нужно сказать, что Снейп все-таки вел не совсем правильную жизнь, сделав в итоге немало плохого… И именно этим фактом восхищается этот Пожиратель!

— Да что вы знаете о нем? — не выдержал я, и Алекс сжал мое плечо в предостерегающем жесте, но я уже не мог молчать. — У профессора Снейпа была адская жизнь, такую никому не пожелаешь! Если он и сделал какие-то ошибки, он их все искупил! Собственной жизнью! Если бы не он, не известно, чем бы закончилась чертова война с серым гадом!

— Драко, хватит. Не надо, — попросил Алекс.

— А мне кажется, Малфой прав, — неожиданно поддержала меня Дэвидсон. — Эти вот сопляки не знают, чем бы выделиться, и городят всякую чушь. К тому же место для таких разборок они выбрали совершенно неподобающее. И хотя Малфой не подарок, я верю, что они первые начали этот бесполезный спор.

— Шли бы вы отсюда, ребята, — сказал Алекс устало.

— Мы-то уйдем, но вас жалко, — хмыкнул тощий пуффендуец. — Он притворяется, он просто не может быть нормальным. Вы, вроде бы, адекватные, но почему-то общаетесь с этим убийцей. Вот увидите, настанет день, и он выстрелит заклинанием вам в спину, пусть даже он выглядит слабаком, — он дождался, когда младший из братьев подойдет к ним, и продолжил: — Вы правы только в одном. В таком месте нам не стоило устраивать разборки.

— Это вас жалко, — сказал Алекс, сжав кулаки, — вы не можете перешагнуть стену из предрассудков. Пока вам этого не удастся, вы не станете полноценными магами. Хотя даже не так. Вы не станете нормальными полноценными людьми.

— Еще раз увижу такое безобразие, и вам не поздоровится, — добавила Дэвидсон, когда троица, покачав головами в знак несогласия со словами Алекса, развернулась, чтобы уйти. Никто из них ничего не ответил.

Я уронил голову на руки, скрыв лицо от друзей. Холодок прошелся по моей спине, и к боли добавилось ощущение онемения. Будто на меня вылили ведро ледяной воды. Сколько бы ни прошло времени, и что бы я ни сделал, люди будут видеть во мне Пожирателя Смерти. Убийцу. Да, я ошибался, я делал глупости и подлости, но... Но я не убивал! Никогда!

— Что? — спросил Алекс. До меня дошло, что последние несколько мыслей я произнес вслух, хоть и шепотом.

Я помотал головой и сильнее прижал руки к лицу.

К моей холодной ладони дотронулась теплая рука Амелии. Она присела около моего кресла так, что наши лица оказались на одном уровне.

— Драко, со временем все это сгладится, — сказала она сочувственно.

— Нет, — прошептал я. — Все всегда будут видеть во мне убийцу. Но я не такой.

— Малфой, я знаю, что ты никого не убивал. И Алекс знает. И все профессора Хогвартса это знают. И твои родители. Этот список можно продолжать и дальше. Все наладится со временем, — она потянула мою ладонь и взглянула мне в глаза. — Ты тот, кто ты есть, а не тот, кем тебя считают другие. Настоящий ты всегда будет отличаться от того, которого видят другие люди. Но мы все квиты, потому что никто не может за фасадом рассмотреть весь скрытый внутренний мир. Такова жизнь. И нечего убиваться из-за этого. Продолжая совершать поступки, ты будешь менять о себе мнение, так что все в твоих руках.

Я устало вздохнул, и с выдохом ушла часть того напряжения, которое сковало мое тело.

— Не нужно мне твоих пафосных речей, Дэвидсон, — сказал я тихо, отведя он нее взгляд. — Но за поддержку спасибо.

— Ты такой дурак, — беззлобно сказала она и поднялась. — Не знаю как вы, а я замерзла. Может, вернемся в «Три метлы» ненадолго? Или пойдем уже в Хогвартс?

— Я тоже замерз, — откликнулся Алекс. — Скоро стемнеет и станет еще холоднее, но, думаю, нам не помешало бы выпить ещё по кружке сливочного пива перед возвращением. Ты как считаешь, Драко?

— Как хотите, — сказал я безразлично. Мне правда было абсолютно все равно. В голове кружили обрывки мыслей, которые никак не удавалось собрать в единое целое.

— Ты в порядке? — спросил Алекс.

— Да, все в норме, — ответил я, отмахнувшись. — Пойдемте в «Три метлы», здесь же холодно, а я тут уже давно.

— Не ворчи, ты мог пойти с нами в книжную лавку, там тепло и уютно, а потом уже отправляться сюда, — сказала Дэвидсон, — так что ты сам виноват. Теперь подожди немного, — она подошла к памятной табличке и наколдовала три черных цветка, чем-то похожих на розы. Положив их к тому, который ранее оставил я, она обернулась и сказала: — Как я поняла, профессор Снейп любил черный цвет.

Я кивнул, и она слегка улыбнулась.

— А вот теперь можем идти, — не дожидаясь ответа, она быстро зашагала в сторону паба.

* * *

После того, как мы еще час просидели в «Трех метлах», настало время возвращаться в Хогвартс. Всю обратную дорогу я думал о том, как бы деликатно отправить Дэвидсон в замок, ведь нам с Алексом предстояло еще одно важное дело. Если Грейнджер сумела купить все нужные ингредиенты в Лондоне, то именно от исхода сегодняшнего вечера зависело, начнем ли мы варить зелье в ближайшее время.

Алекс и Амелия без умолку болтали о книгах, которые им удалось приобрести в Хогсмиде, создавалось впечатление, что живость их разговора была искусственной и наигранной. Как по молчаливому согласию никто не хотел больше поднимать тему конфликта около Визжащей Хижины. Друзья шли позади меня, но я знал, что они держатся за руки. Правда, Алекс уже успел мне коротко объяснить, что причина этого совсем не романтического характера, просто Дэвидсон умудрилась три раза поскользнуться и один раз даже упасть, так что из чисто практических соображений Алекс уговорил ее взять его за руку, иначе пришлось бы снизить нашу скорость раза в три, если мы не хотели, чтобы Амелия покалечилась по дороге.

Когда мы подошли к Черному озеру, было уже темно. Алекс аккуратно опустил мое кресло на землю и остановился. Дэвидсон удивленно приподняла брови.

— Дальше не идем? — спросила она.

Алекс замялся. Да, я понимал его, врать Дэвидсон ему явно не хотелось. Значит, говорить должен был я.

— Вы идете, а я остаюсь. Хочу побыть один, — сказал я, делая вид, что я все еще ужасно расстроен, хоть сейчас эти чувства были от меня очень далеки, я был в предвкушении приключений.

— Малфой, ты же замерзнешь, — сказала Амелия, коснувшись моего плеча. — Может, все же пойдем в замок?

— Нет, оставьте меня и идите сами, — отрезал я и, повернув голову в сторону Алекса, подмигнул ему. Он слегка кивнул.

— Пойдем, Амелия, — он взял ее под руку и двинулся вперед, пока она не начала спорить.

Я смотрел им вслед. Интересно, смогу ли я когда-то так же идти под руку с девушкой по заснеженной дороге. В немалой степени все зависело от сегодняшнего вечера. Грейнджер еще не вернулась из Лондона, а значит, была еще масса поводов для срыва нашей затеи с зельем. Неопределенность выбивала из сил.

Я направил свое кресло поближе к озеру в поисках подходящего места на берегу. Мне пришлось пробраться достаточно далеко от оживленных мест, я не хотел, чтобы случайные прохожие потревожили своим присутствием. Вскоре я нашел-таки подходящее место, которое, я был уверен, найдет и Алекс, ведь мы заранее оговорили примерную область, которая была бы удобна для нас. Остановившись недалеко от берега, я залюбовался черной шелковистой гладью воды, которая чуть искрилась в свете вышедшей из-за туч луны.

Казалось, что сейчас в мире не было ничего прекраснее этого озера. Я неотрывно смотрел куда-то вдаль, где на воде виднелась едва заметная рябь. Она манила к себе, звала и притягивала. Мне вдруг подумалось, что я непременно должен узнать, что же там, на дне, где шелк воды не был идеально гладким. Несмотря на холод, мне хотелось окунуться в воду, поплыть на середину озера, я был уверен, что согреюсь, как только моего тела коснется этот восхитительный черный шелк. Я подался вперед, но не смог сдвинуться с места. Раздражение и досада полоснули дискомфортом по сознанию, и я скривился, как от зубной боли. Мне нужно было в воду. Почему же нельзя никак сдвинуться с места? Я дернулся, пытаясь вырваться из плена кресла, но безуспешно. На этот раз вместе с разочарованием пришла боль, которая на миг зародила в голове сомнения в правильности действий, но я отмахнулся от этих мыслей, как от назойливой и бесполезной мухи. Мне просто необходимо было попасть в воду. Она сулила мне счастье и бесконечное наслаждение, только бы окунуться в эту гладь. Предприняв еще несколько бесполезных попыток сдвинуться вперед, я нашел наконец решение. С помощью рук я смог подтянуться на самый край кресла и, оттолкнувшись ладонями что есть силы, соскользнул с сидения и упал на землю. Удар причинил еще большую боль и заставил задуматься. «Зачем мне все это? — мелькнуло в голове. — Что-то здесь не так!» Но как только я снова посмотрел на манящую водную гладь, все мысли испарились. Все, что мне нужно было — это окунуться в теплый черный шелк воды. Я повернулся таким образом, чтобы можно было подтягиваться на руках, и буквально пополз в озеро. До кромки воды оставалось совсем немного, но каждое движение стоило слишком много усилий, чтобы перемещаться быстрее. Мне так хотелось поскорее оказаться в воде, что от досады я стукнул кулаком о землю. И вот, когда моих рук уже коснулся холод ледяной воды, который почему-то показался мне обжигающе приятным, кто-то пронзительно закричал.

— Малфой, нет! Не двигайся! — чья-то рука оказалась на моем плече и изо всех сил дернула меня назад.

Резкий окрик вместе с касанием и болью от рывка возымели необходимый эффект. Я резко вдохнул и наконец-то смог мыслить более-менее ясно. Промокшие рукава и холод, который шел от земли, заставили меня содрогнуться. Кроме того, мне было дико страшно. Кое-как я сумел сесть с помощью все тех же рук, которые меня выдернули из этого наваждения. Я с трудом мог различить силуэт стоявшего передо мной человека. Мне показалось, что эта была Грейнджер, но ведь она говорила, что вернется из Лондона только ближе к полуночи.

— Вингадиум левиоса! — услышал я как из-под толщи воды и почувствовал, как поднимаюсь вверх. Секунду спустя я оказался на своем неизменном кресле, но меня все равно трясло, как в лихорадке.

— Я чуть не утонул, — прошептал я и потянул руки к лицу, но они отказывались повиноваться.

— Малфой, ты жив, все закончилось. Приди в себя! — это действительно была Гермиона. Она присела около меня и участливо заглядывала в глаза, пытаясь достучаться до моего сознания. — Ты не ранен? Что-нибудь болит?

— Холодно, — выдавил я с трудом.

— Сейчас, — сказала Грейнджер и прошептала высушивающее заклинание. За ним следом последовали согревающие чары. Стало гораздо теплее и уютнее, но дрожь все не унималась.

— Спасибо, — сказал я, чтобы хоть как-то выразить словами свою признательность.

— Тебе лучше? — спросила она меня, я кивнул в ответ. Несколько секунд стояла тишина, а потом… — Малфой, ты что, совсем идиот? — Грейнджер поднялась и закричала на меня сверху вниз. — Какого Мерлина ты пошел к берегу один, да еще и забрел в такую глушь? Ты хоть понимаешь, что мог утонуть, если бы я не нашла тебя вовремя? Это же была сирена! Сейчас почти полнолуние, поздний вечер, отдаленное от дороги место, и ты здесь один, и ты же мужчина! Ты не знаешь, что на вас песни сирен действуют гораздо эффективнее, чем на женщин?! Тебе просто крупно повезло, ты это понимаешь?

— Грейнджер, не ори, если не собираешься меня убить в итоге, — простонал я и обхватил голову руками. — Ты так переживаешь, что твой подопытный кролик придет в негодность? Ну поискала бы другого...

— Идиот, — пробурчала Гермиона, всплеснув руками. — Какой же ты идиот.

Я нечленораздельно промычал свое несогласие с последним утверждением.

— Что, голова болит? — уже спокойнее спросила она. Я вновь кивнул. — Ты хоть представляешь, что было бы, если бы ты утонул? Кроме моего исследования, о котором ты зачем-то упомянул, есть еще твои родители, друзья, директор Макгонагалл… — она пожала плечами и снова присела около кресла, посмотрев мне в глаза. — Если для тебя ничего не значит твоя жизнь и чувства твоих родных и близких, я, конечно, ничего не могу сделать. Но, знаешь, я чувствую ответственность за тебя, и пока ты участвуешь в моем исследовании, я не спущу с тебя глаз, а когда все это закончится, можешь хоть заавадиться, если тебе так не терпится уйти из этого мира.

— Значит, ты переживаешь о Хогвартсе и о том, что о тебе подумают, если со мной что-нибудь случится? Нет нужды волноваться об этом. Магический мир вздохнет с облегчением, если меня не станет, я уверен, — проговорил я с горечью.

— Глупец, — вяло огрызнулась Грейнджер и покачала головой. Она смотрела на меня таким взглядом, что я смутился. Казалось, что в ее глазах промелькнула настоящая тревога за меня. Я почувствовал, как мои уши начали гореть. Хорошо, что было темно, и она не могла увидеть мою реакцию на ее действия. Хотя я был уверен, что мне почудились участие и забота, как бы мне ни хотелось, чтобы это было не только мое воображение.

— Ладно, — я вздохнул, — постараюсь не влипать в такие ситуации, пока ты не разберешься со своим зельем.

— Ты так ничего и не понял из моих слов? — она еще раз заглянула в мои глаза, но я отвел взгляд в сторону, и Грейнджер снова поднялась на ноги.

— Давай на эту тему не будем больше, — попросил я. — Лучше скажи, как ты меня нашла? Ты же говорила, что вернешься очень поздно.

— Я освободилась раньше. Волшебник, который обещал мне продать некоторые ингредиенты, должен был появиться в аптеке в семь вечера, но он прислал мне сову с письмом, что планы поменялись. Так что я рано разобралась со всеми делами и вернулась сюда. Кстати, купила все, что было нужно. Теперь дело за пиявками.

— Здорово, — сказал я, глядя на водную гладь. Желания поплавать она больше не вызывала. К счастью, сирены, сталкиваясь с несколькими путниками, особенно с женщинами, быстро пасуют и уходят на дно. Они предпочитают одиноких жертв.

— Да, — согласилась она. — В общем, в коридоре я встретила Митчелла, с ним еще была студентка из Когтеврана, не помню, как ее зовут, а он сказал мне, что ты решил прогуляться до озера в одиночку. Вот я и пришла сюда, хорошо, что в нужную сторону пошла, а то бы опоздала… — она вздрогнула, я заметил это боковым зрением.

— Спасибо, что спасла, — сказал я. — В очередной раз.

— Пожалуйста, — отозвалась она.

— Кстати, ты вот не знаешь девушку, с которой был Алекс, а она тебя очень уважает, — хмыкнул я. — Амелия Дэвидсон ее зовут.

— Я знаю ее, просто имени не помню. Теперь запомню, — кивнула она. — Голова все еще болит?

— Уже почти нет, — ответил я, прислушавшись к своим ощущениям. — Будем дожидаться Алекса или приступим к ловле пиявок сами?

— Дождемся, лишняя пара рук и глаз нам не помешает, — сказала Грейнджер.

Она прохаживалась туда-сюда по берегу, растирая озябшие руки. Волосы ее растрепались на ветру, я только сейчас заметил, что она была слишком легко одета для такого холодного вечера. Неужели она бросилась сюда, не успев даже теплее одеться?

Алекс пришел спустя полчаса. Он был явно в приподнятом настроении, но долго радоваться этим вечером ему было не суждено.

— Митчелл, почему вы оставили Малфоя одного у озера? — накинулась на него Грейнджер, как только он подошел к нам.

— Ну… — начал растерявшийся Алекс, явно не ожидавший такого ее настроения.

— Ваш друг чуть не стал кормом для рыб, сирены были в нем очень заинтересованы. Когда я пришла, он уже частично был в воде! — почти прокричала Грейнджер.

Алекс бросил на меня быстрый взгляд, будто бы желая удостовериться, что я цел.

— Я не думал, что он придет прямо к берегу. Мы договаривались поискать место в этой части озера, но я рассчитывал, что Драко подождет меня у дороги, — оправдывался он.

— Ясно. Надо бы вам запомнить, что ваш друг — идиот, — все еще злилась Грейнджер.

— Эй, может, хватит уже? — спросил я недовольно. Меня начал раздражать этот бесполезный разговор. — Давайте искать пиявок!

Гермиона шумно выдохнула.

— Извини, просто меня сердит твое безрассудство, — она повернулась к Алексу. — Ты запомнил те заклинания, которые я тебе показывала в прошлый раз?

— Да, но не уверен, что правильно их произнесу, хорошо, что вы оказались здесь пораньше, мисс Грейнджер, — ответил Алекс. Подойдя ко мне, он положил руку на мое плечо. — В порядке?

— Да, — кивнул я, — идем ближе к воде.

У самого берега Грейнджер и Алекс достали волшебные палочки и синхронно произнесли неизвестное мне заклинание. Светло-синие лучи одновременно ушли в воду, распавшись там на маленькие мерцающие точки, будто звезды в небе.

Несколько минут не происходило вообще ничего, а потом, подсвеченные маленькими искорками-частицами луча заклинания, около поверхности воды стали появляться озерные жители. Какие-то ракообразные, пиявки, улитки, лягушки и даже небольшой гриндилоу — все эти существа выбирались из воды на сушу, ведомые звездами-искрами, и возвращались обратно, как только понимали, что на самом деле ничего интересного для них на суше нет. Все, что нам оставалось делать — это наблюдать и пытаться при тусклом свете наших волшебных палочек разглядеть нужную нам пиявку со странным названием когнициа. Она почти ничем не отличалась от обычной на вид, отличительной чертой были только две красные полоски на боку — если, конечно, вы сможете найти бок у пиявки — и слегка увеличенные по сравнению с обыкновенной пиявкой размеры.

Нам не везло. Уже несколько часов прошли абсолютно безрезультатно. Нам вообще попадалось очень мало пиявок, в отличие от улиток и головастиков.

— Так, как я и думала, просто ничего не будет. Не любят наши пиявки берег. Да и ветра почти нет. Нужно лезть в воду, — сказала Грейнджер обреченно. — А вам уже пора в замок, отбой совсем скоро.

— Я никуда не пойду, пока мы не поймаем пиявок, — сказал я решительно и скрестил руки на груди.

— Я тоже могу еще немного задержаться, — проговорил Алекс.

— Вы ничем тут не поможете, — покачала она головой. — Я сама справлюсь. Вопрос времени.

— И все-таки я подожду, — настаивал я.

Грейнджер устало вздохнула и вяло сказала:

— Делайте, что хотите. Но чтобы за десять минут до отбоя вас тут уже не было.

— Давай я полезу в воду, — предложил я. — Я там уже сегодня был частично.

— Очень смешно, — отозвалась Гермиона, скривившись. — Не получится так. Нужно, чтобы пиявки не добрались до твоей крови раньше времени, а ты можешь не заметить и не почувствовать, если они подберутся к твоим ногам. А мне не составит проблем вовремя отойти, так что пойду я.

— Но ты простудишься, и так дрожишь, как осиновый лист, — возразил я.

— Какая трогательная забота, я в ней не нуждаюсь, — отрезала Грейнджер и зашла по косточки в воду. Затем она снова произнесла заклинание, и уже знакомые искорки разошлись по водной глади.

— Я помогу дополнительным освещением, — сказал Алекс и стал как можно ближе к кромке воды, я тоже придвинулся немного вперед.

За следующий час мы поймали десяток пиявок, но среди них не оказалось ни одной нужной. Грейнджер настаивала на том, что мы должны были направиться в замок, и, поспорив с ней еще добрых пятнадцать минут, мы все же сдались и побрели в тепло. Единственное, на что я смог уговорить упрямую Грейнджер, это помощь моего эльфа. Тинки явился по первому зову и выразил свое полнейшее счастье, что ему нужно помогать «замечательной мисс Гермионе».

Несмотря на то, что я так сопротивлялся возвращению в замок, силы мои были уже на пределе. День оказался очень насыщенным и непростым, так что сейчас моя больная спина в полной мере мстила мне за чрезмерные нагрузки. Хорошо, что Алекс был рядом и помогал мне с левитацией. Мы спешили, чтобы не нарваться на Филча, а то пришлось бы потратить кучу времени на объяснения, где и с кем мы были и почему вернулись в замок так поздно.

— Ну и денек, — сказал Алекс, перекрикивая свист ветра.

— И не говори, — отозвался я.

— Расскажешь подробнее, как тебя угораздило в сети к сирене? — спросил он с любопытством.

— Завтра, — буркнул я, снова вспоминая всю эту глупую историю и свою реакцию на слова Грейнджер.

— Ладно, — согласился он. Мы как раз миновали двери главного входа и остановились в холле. — Тебя проводить до гостиной? — проницательный Алекс как всегда был готов помочь.

— Не боишься, что Филч или кто-то из преподавателей поймают тебя на обратном пути? — ответил я вопросом на вопрос.

Алекс хмыкнул.

— Выкручусь, если что. Ну так как?

— Если тебе не трудно, — промямлил я, и без лишних разговоров мы двинулись в сторону подземелий. — Как у тебя с Амелией? — спросил я спустя минуту.

— Не похоже, что она меня всерьез воспринимает, — ответил Алекс, — но давай об этом тоже завтра.

— Из-за ваших недомолвок мне придется идти на этот идиотский бал! — возмутился я.

— Драко, это же ненадолго, потерпишь, — попытался уговорить меня он.

— Ну да, ну да, — проворчал я, подперев голову рукой.

— Прибыли, — сказал Алекс, как только мы добрались до двери слизеринской гостиной. — До завтра.

— Да, пока, — махнул я ему рукой и назвал пароль.

В гостиной сидело всего несколько человек, основная масса уже разошлась по комнатам. Ни с кем не здороваясь, я пересек общую комнату и, цепляясь то и дело за пол ножками кресла, добрался до дверей в спальню.

Похоже, что Райт уже спал, потому что свет в комнате не горел. Я наспех снял с себя верхнюю одежду и устроился на кровати. Несмотря на дикую усталость, спать мне совершенно не хотелось. Мысленно я был на озере вместе с Грейнджер. Я просил ее отправить Тинки с запиской, если нужные пиявки найдутся, но мне слабо верилось, что Гермиона заставит эльфа работать посыльным вместо того, чтобы отправить его спать. И в любом случае, сначала нужно было найти в этом чертовом озере неуловимых пиявок.

Постепенно мысли перешли в другое русло. Грейнджер в очередной раз спасла мне жизнь. Сегодня я мог утонуть, испытывая при этом счастье и эйфорию, как какой-нибудь псих. Только в последние секунды я бы очнулся от гипноза сирены, но было бы уже поздно.

Я вздрогнул. Сейчас, после всего, что я уже прошел и пережил, мне не хотелось умирать. Я действительно очень и очень хотел жить. Чья это заслуга — моя или, может, Грейнджер?

* * *

В три часа ночи я услышал тихий хлопок за дверью. Спустя секунду она приоткрылась, и на пороге возник Тинки. Он быстро и неслышно подошел к моей кровати и тронул меня за руку:

— Хозяин, проснитесь, — прошептал он.

— Я не сплю, — тоже шепотом отозвался я.

— Мисс Гермиона просила передать вам, что все хорошо, — отчитался эльф, а я не поверил своим ушам.

— Она... она нашла нужных пиявок? — неуверенно спросил я.

— Нет, — сказал эльф и быстро замотал головой. Внутри меня, кажется, что-то оборвалось и упало вниз.

— Тогда почему она просила передать, что все хорошо? Что здесь хорошего? — я буквально выплюнул эти слова, сгорая от досады и злости. Ничего не получилось. Она сдалась.

— Мисс Гермиона не нашла. — продолжил эльф. — Тинки нашел! Тинки смог помочь доброй мисс Гермионе! Представляете, хозяин Драко?!

— Что?! — я снова не поверил своим ушам и разозлился еще больше. В голове мелькнула мысль, что эльфа надо было бы придушить. — Ты нашел? Значит, что… В смысле… В общем, теперь у нее есть пиявки когнициа? — я окончательно запутался в формулировке вопроса.

— Да, — кивнул Тинки. — Она это и просила передать молодому хозяину. Сказала, что устала и у нее нет сил писать записку, потому Тинки должен передать все на словах, что все хорошо и пиявки теперь есть, и значит, все планы в силе.

— С этого и надо было начинать, — прошипел я, ощущая смесь раздражения, облегчения и радости.

— Так я и… — начал эльф, но я его перебил.

— Ладно, Тинки, а как получилось, что именно ты поймал пиявок? — мне хотелось узнать все подробности.

— Мисс Гермиона замерзла и устала, потому Тинки предложил ее сменить, а потом вспомнил, что у эльфов есть свои способы звать рыбу и всяких других водных жителей. Вот и решил попробовать. Тинки не знал, сработает ли это на пиявках. И потом, эльфы используют это заклинание не для ловли, а для общения. Но у Тинки все получилось! И мисс Гермиона очень обрадовалась, когда я позвал ее, чтобы она забрала из воды пиявок, которых я нашел. Хозяин Драко, мисс Гермиона очень добрая и хорошая, правда?

— Правда, — согласился я, невольно улыбнувшись. — Спасибо тебе за помощь, Тинки. Иди спать.

— Молодой хозяин Драко тоже очень добрый и хороший, — громким шепотом проговорил эльф и начал вытирать выступившие из глаз слезы. Если он будет каждый раз так реагировать на благодарность, я его точно придушу.

— Все, Тинки, все хорошо. Иди уже спать и не шуми здесь, — прошипел я.

— Иду, хозяин. Спокойной ночи.

Эльф поклонился, еще раз всхлипнул, развернулся и быстро просеменил к двери. Тихонько выскользнул наружу, приоткрыв дверь и впустив тонкий лучик света из коридора, и трансгрессировал.

Я лежал и улыбался. Мы сделали это. У нас были все нужные ингредиенты для варки зелья. Справимся ли мы со следующим шагом?

Ты — загадка, все мечешься, изобретаешь

То лекарство, что вылечить сможет меня.

Только кажется мне, ты сама исцеляешь,

Добротою своею мне сердце пьяня.

 

Утро накрыло двумя новостями, как водится, хорошей и плохой. После вчерашних «подвигов» все тело болело, как один сплошной синяк, но наступило воскресенье, а значит, пора было идти к мадам Помфри за очередной порцией зелий, которые хоть и частично, но обязательно облегчат жизнь.

Без раздумий я позвал Тинки и, как только он появился передо мной, попросил помочь добраться до Больничного крыла. Эльф как всегда просиял от счастья.

Стоило мне только попасть на порог лазарета, как мадам Помфри окинула меня недовольным взглядом.

— Вы плохо выглядите, мистер Малфой, — проворчала она. Не женщина, а ходячие диагностические чары.

— Я не выспался, — соврал я, не моргнув глазом.

Она только хмыкнула в ответ и поспешила в подсобку, как я надеялся, за пузырьками с моим зельем. За ширмой, стоявшей у одной из ближайших кроватей, кто-то громко чихнул, и из подсобки, будто бы в ответ, послышалось недовольное бормотание. Спустя минуту Помфри появилась в поле моего зрения, она несла несколько флаконов с зельями, однако, судя по виду, они были не для меня, даже их цвет определенно был другим.

— А как же… — начал я неуверенно. Все, о чем я мог сейчас мечтать, — это порция обезболивающего, а мадам Помфри, видимо, абсолютно не спешила воплощать мои мечты в жизнь.

— Подождите, мистер Малфой, — строго сказала она. — Сегодня же выходной, вы никуда не спешите, — она не спрашивала, она утверждала это. — У меня есть неотложное дело, — с этими словами она зашла за ширму, откуда некоторое время назад слышались звуки.

— Мадам Помфри, все не так уж страшно, я могу и подождать, пока вы решите все вопросы с мистером Малфоем, — послышалось из-за ширмы. Голос был осипшим из-за простуды, но не настолько, чтобы я не смог узнать его.

— Гермиона, дорогая, вам нужно срочно выпить эти вот лекарства, если не хотите слечь на несколько дней, а мистер Малфой любезно обождет, с ним все в порядке, — сперва тепло, а под конец фразы — строго сказала Помфри. — Ох, я забыла Бодроперцовое зелье в подсобке. Подождите минутку, я принесу его, а пока выпейте вот это.

Медсестра быстро прошагала в подсобку, а я воспользовался моментом и переместился к ширме.

— Привет, Грейнджер, — проговорил я, заглядывая в ее импровизированную «комнату». Гермиона, непривычно одетая в черный шерстяной свитер и синие джинсы, сидела на кровати, скрестив руки на груди, как будто ей было холодно, шея ее была обмотана огромным зеленым вязаным шарфом. На бледном лице проступил румянец, глаза блестели, а нос был слегка покрасневшим и припухшим.

— Во-первых, мог бы спросить разрешения до того, как врываться. А во-вторых, профессор Грейнджер, Малфой, — хрипло произнесла она.

— Не злись, профессор Грейнджер, я всего лишь хотел поинтересоваться, как ты, — сказал я и с ухмылкой добавил: — Решила распределиться в Слизерин?

Она машинально провела рукой по бахроме, окаймляющей оба конца ее невероятно длинного шарфа, и сказала:

— Не обольщайся. Это подарок моих родителей, а они — маглы, как тебе известно, так что не в курсе цветовых предпочтений студентов Хогвартса.

— Тебе идет, — сказал я, не подумав.

Грейнджер взглянула на меня с безразличным видом, и я не знаю, какое чувство это во мне всколыхнуло: не то облегчение, не то какое-то разочарование.

— Спасибо, если, конечно, это был не сарказм, — ровно проговорила она.

Я хмыкнул.

— Думай как хочешь, — может, я и заслужил это, но в последнее время ни разу не пытался серьезно задеть ее чувств или неуместно пошутить. Повисло неуютное молчание. — Так значит, ты заболела из-за вчерашнего, — полувопросительно сказал я.

— Ничего страшного, мадам Помфри быстро приведет меня в чувство. Так что сегодня все будет по графику.

— Зря я не остался с тобой вчера, — мой взгляд уперся в стену позади Грейнджер.

— Не льсти себе, Малфой. От того, что ты полночи просидел на берегу озера, мне теплее бы не стало, — усмехнулась она.

— А вдруг бы? — задал я риторический вопрос. Однако пора было обсудить более важные темы. — Я надеюсь, сегодня-то ты позволишь мне присутствовать в лаборатории?

— Ночью? Нет, я сама справлюсь, — сказала Грейнджер, тряхнув головой.

— Ты обещала, что у меня будет возможность наблюдать за тобой в процессе всей этой затеи с зельем. А теперь отказываешь мне в этом? — тут же начал я громко возмущаться.

Она раздраженно вздохнула и уже собиралась что-то сказать, но тут вернулась мадам Помфри и не дала ей никакой возможности продолжить.

— Что за шум, мистер Малфой? — строго спросила она меня, буравя взглядом. А потом повернулась к Грейнджер: — Гермиона, вы так и не выпили зелья за все это время? А я ведь и так задержалась... Их нужно выпить прямо сейчас, перед тем, как я дам вам еще и Бодроперцовое, — не дожидаясь реакции Грейнджер, медсестра снова обратилась ко мне. — Как вы тут вообще оказались, а? Вот ваши склянки, вы можете быть свободны. Только, пожалуйста, мистер Малфой, прекращайте с нарушениями режима, иначе все закончится тем, что я отправлю вас в Мунго. Стоит ли упоминать, что в таком случае вы лишитесь моих фирменных зелий, да и к тому же отстанете в учебе?

— Просто мне… — начал я, но Помфри меня перебила.

— Вы мешаете, мистер Малфой, профессору Грейнджер сейчас нужен покой, а не общение на повышенных тонах с навязчивыми недисциплинированными студентами, — отрезала она, и поскольку возражений со стороны Гермионы не последовало, я вынужден был подчиниться.

Оказавшись за дверью лазарета, я ударил кулаком по стене. Мадам Помфри хуже Дамблдора: вроде бы и желает тебе добра, но помогает такими методами, что хочется ее убить, чтобы появился хотя бы шанс сделать все по-своему. Мы с Грейнджер не договорили. Или, правильнее сказать, не договорились. Но отступать я не собирался. Мне хотелось присутствовать на всех этапах варки зелья, я просто должен был видеть все собственными глазами.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как ждать, пока Грейнджер покинет лазарет. Не пробудет же она здесь до завтра, если верить ее словам. Так что я отдал эльфу пробирки с зельем, а сам прислонил голову к стене и стал ждать, когда же двери откроются и появится Гермиона.

Она вышла из лазарета только три часа спустя. Выглядела она заметно лучше. И даже в движениях чувствовалась бодрость. За время ожидания я успел придумать столько аргументов в пользу необходимости моего присутствия в лаборатории, что практически не сомневался в том, что она согласится со мной.

Заметив меня около стены, она замерла на мгновение и, поколебавшись немного, приблизилась к окну, которое было в паре футов от меня.

— Ты что здесь делаешь? — спросила она без каких-либо эмоций в голосе.

— Тебя жду. Мы ведь не договорили, — ответил я в таком же тоне.

— По-моему, я все тебе сказала, я справлюсь сама. Ночью ты должен находиться в своей комнате.

— А я хочу видеть, как проходит процесс варки этого чертова зелья, это, как минимум, полезно в образовательных целях. Ты ведь учитель, вот и научи меня. Кроме того, с самого начала мы договаривались, что ты будешь держать меня в курсе всего. Да и помочь тебе смогу, я не так уж плох в зельеварении, — на одном дыхании выдал я часть своих аргументов.

— Малфой, нет никакого смысла торчать со мной в лаборатории всю ночь. Тебе завтра на занятия. И да, я говорила, что буду держать тебя в курсе происходящего, но это не значит, что ты станешь моей тенью. Ты знаешь обо всем, что я планирую, а находиться при этом рядом со мной тебе вовсе не обязательно.

Я скрестил руки на груди и посмотрел на нее исподлобья.

— Ты не посмеешь мне запретить, — обманчиво тихо начал я.

— Я не вижу смысла даже спорить на эту тему. Нет нужды нарушать школьные правила, — настаивала она, хмурясь.

— Правила? Если тебя так уж сильно это заботит, пошли к Макгонагалл, уверен, она не будет против, — сказал я раздраженно.

— Что ж, если директор не станет возражать, я согласна. Идем, — вздохнула Грейнджер, повернулась спиной ко мне и зашагала по коридору. Я достал волшебную палочку и последовал за ней.

Весь путь мы провели в молчании, Грейнджер всю дорогу шла впереди меня, так что мне оставалось только разглядывать ее спину и размышлять. Я не мог понять причин ее упрямства. Как, впрочем, и своего…

Рядом с директорским кабинетом мы встретились с Райтом. Он бросил беглый взгляд на меня, потом перевел его на Грейнджер. Внешне он казался спокойным, но, поравнявшись с ним, я заметил, что кулаки его плотно сжаты, так что даже костяшки пальцев побелели. С ним снова было что-то не так.

Директор Макгонагалл встретила нас приветливой улыбкой, вернее, ее добродушие предназначалось Грейнджер, мне же оно досталось чисто случайно, за компанию.

— Проходите, — пригласила Макгонагалл и указала рукой на ближайшее кресло для посетителей. — Чем обязана? Что-то случилось?

— Мы на минутку, директор, — сказала Гермиона, оставшись стоять в дверях. — У мистера Малфоя есть всего один вопрос.

Помогать она явно мне не собиралась. Ну и не надо.

— Директор, профессор Грейнджер сегодня начинает варить зелье, которое предназначено для меня. Я хочу поприсутствовать при процессе варки. Это очень важно.

— Мистер Малфой, при всем понимании ситуации, я бы не хотела, чтобы студенты нарушали установленные правила и находились ночью вне своих комнат. Мисс… то есть, я хотела сказать, профессор Грейнджер, прекрасно справится с задачей сама. Я уверена, если у нее возникнут трудности, она обратится ко мне, профессору Слизнорту или мадам Помфри. Кстати, о последней. Она жаловалась мне сегодня, что вы не выполняете всех ее предписаний и не бережете хрупкое здоровье. Так что тем более было бы кощунственно не прислушаться к ее словам и позволить вам всю ночь бодрствовать, когда в этом нет особой необходимости, — проговорила она уверенно.

Я скрипнул зубами.

— Я уже взрослый человек, так что мне решать, как распоряжаться собственным здоровьем!

— Вы вполне взрослый, но вы — студент Хогвартса и, находясь здесь, обязаны подчиняться правилам и следовать распоряжениям преподавателей. Итак, повторяю еще раз, нет необходимости вам отсутствовать в вашей кровати сегодня ночью, лучше наберитесь сил на завтрашний день, а завтра, я уверена, профессор Грейнджер во всех подробностях расскажет вам, как все прошло в лаборатории.

— Но, директор! — попытался я возразить.

— Я все сказала, мистер Малфой. Если больше вопросов у вас нет, то не смею задерживать, — Макгонагалл посмотрела мне в глаза, и я понял, что дальнейший спор абсолютно бесполезен. Грейнджер, на которую я бросил злобный взгляд секундой позже, стояла с абсолютно невозмутимым видом, смотря куда-то в окно.

— Всего доброго, директор, — сказал я негромко и поторопился оказаться снаружи этой идиотской комнаты.

Грейнджер последовала за мной и, спустившись по ступеням, остановилась у стены. Я снова взглянул на нее испепеляющим взглядом.

— Ты неправа, — процедил я сквозь зубы.

— Ты слышал директора, Малфой. Успокойся и иди к себе, — сказала она и поплотнее укуталась в свой зеленый шарф. — Я пойду, нужно немного отдохнуть перед работой.

Я ничего не ответил, и она, вздохнув, ушла. Мне же нужно было успокоиться, иначе голова грозила разорваться от напряжения.

* * *

Когда я наконец успокоился и смог нормально мыслить, а случилось это не ранее, чем через полчаса после разговора с директором и Грейнджер, мне пришла в голову одна идея. Для ее воплощения требовалось всего лишь поговорить с Тинки и заручиться его поддержкой, и это не было проблемой, как мне казалось. А пока я собирался выпить одну порцию незаменимого зелья мадам Помфри, которая нагло шантажировала меня им, — интересно, она не на Слизерине училась в годы своей юности? — и направиться в библиотеку, чтобы написать очередное эссе по ЗоТИ.

Как я и предполагал, Тинки был счастлив мне помочь, так что мы договорились встретиться недалеко от входа в слизеринскую гостиную за час до отбоя, при условии, что его любимой «мисс Гермионы» не будет в этот момент в лаборатории, что он должен был заранее выяснить.

В назначенное время эльф крайне тихо появился в указанном месте. Все это были лишние предосторожности, потому что никто не обращал на меня внимания, все были поглощены своими мыслями и заботами в этот воскресный вечер: кто-то, собравшись вместе с друзьями поболтать в общей гостиной, сетовал на то, что выходные дни закончились, кто-то пил принесенное из Хогсмида сливочное пиво, некоторые доделывали домашнее задание, парочки бродили по замку в поисках уединенного места, а младшекурсники, должно быть, уже видели первый сон. Ну а мне не было покоя. Я с мрачной решительностью направлялся в лабораторию Грейнджер, хоть она и не ждала меня там увидеть.

— Тинки, проверь еще раз, не появилась ли мисс Гермиона в лаборатории, — попросил я эльфа, когда до нужной мне двери оставалось каких-то десять футов.

Эльф исчез и через мгновенье снова предстал передо мной.

— Лаборатория пуста, молодой хозяин Драко, — прошептал он, пошевелив ушами. — Дверь была заперта, но Тинки открыл ее, как вы и просили.

Я кивнул, и мы быстро двинулись дальше. Эльф отлевитировал меня прямо до двери, ведущей в лабораторию, и я аккуратно потянул за ручку, без единого звука дверь открылась. Как только мы оказались внутри, я осмотрелся по сторонам, воспользовавшись простеньким «Люмосом». С момента моего последнего посещения этого места ничего не изменилось: все тот же письменный стол, шкаф около него, рабочее пространство по центру и стоящие вдоль стен стеллажи. К последним и перенес меня Тинки. Возле дальней стены между двумя самыми громоздкими из них был небольшой закуток, где вполне реально было спрятаться так, что меня не получилось бы заметить практически с любого ракурса, если только не подойти вплотную.

Устроившись в своем «тайнике», я отпустил эльфа, естественно, предварительно взяв с него клятву никому ничего не рассказывать, и стал просто вглядываться в темноту. Моей главной задачей сейчас было не дать Грейнджер обнаружить себя до отбоя. Задумавшись, я немного поумерил свой пыл. Возможно, было не лучшей идеей прокрадываться сюда, зная, что Гермиона будет в ярости, когда меня заметит, а ведь ей сегодня нужна холодная голова и ясный ум. Но мне не казалось, что я абсолютно неправ в своих действиях. У меня были все права видеть, как будет продвигаться работа над зельем, которое мне же предстоит в будущем испытать на собственной шкуре, кроме того, меня просто ужасно разозлило отчаянное сопротивление Грейнджер моему этому законному и вполне логичному желанию.

Просто смотреть в темноту было скучно, и я не заметил, как задремал. Все же нужно было хорошо отдохнуть перед сегодняшней миссией.

Дверь в лабораторию открылась, и в помещение зашел профессор Снейп, привычно одетый в черную мантию. Он подошел прямо ко мне и наклонился, чтобы наши лица были на примерно одинаковом уровне.

— Драко, вы меня удивляете, — сказал он с усмешкой, но тут же посерьезнел, хоть искры веселья как чертики плясали в его глазах. — Однако я тоже был влюблен и делал глупости, — он вздрогнул.

— Профессор Снейп, но я не влюб… — промямлил я, но он меня перебил.

— Сосредоточьтесь, Драко! С этим вы можете разобраться и потом, хотя я настоятельно рекомендую поразмыслить на тему в ближайшее время. Но сейчас важно другое, — он сделал многозначительную паузу, прежде чем продолжить говорить. — Не делайте глупостей, которые могут стоить вам жизни. Помогите мисс Грейнджер и будьте крайне внимательны и собраны. Это ясно?

— Да, профессор, — я кивнул.

— Хорошо. И берегитесь врагов, они, может, и не ваши, но проблем могут доставить немало и вам.

— Сэр, что за враги? Чьи именно? — спросил я в недоумении.

— Я вам не всевидящее око, у вас свои мозги есть, их и используйте, — пробормотал Снейп, и тут раздался громкий хлопок.

Я вздрогнул.

Звук, что показался таким громким, был всего-навсего стуком захлопывающейся двери в лабораторию. Грейнджер пришла. Я затаил дыхание, сердце бешено колотилось — глуповато я, наверное, смотрелся со стороны. В помещении сразу же зажглось яркое освещение, и мне пришлось зажмуриться, пока глаза не привыкли к неожиданно появившемуся свету. Когда глаза адаптировались, я смог ее немного рассмотреть, насколько позволял ракурс. Гермиона обвела взглядом комнату и вздохнула. Сейчас она выглядела иначе, чем утром. На ней была надета простая черная мантия, никаких украшений или аксессуаров не наблюдалось, а волосы были гладко зачесаны и собраны в аккуратный узел.

Постояв с минуту, она направилась к книжному шкафу и достала оттуда несколько исписанных пергаментов, похоже, это был рецепт зелья, выведенный ее каллиграфическим почерком. Я уже видел эти записи ранее. Потом Грейнджер взяла несколько колб с ближайшего стеллажа и направилась с ними в подсобку.

Через полчаса все приготовления были завершены. Грейнджер, похоже, немного нервничала, потому что в данный момент она медленно мерила шагами лабораторию, тогда как по времени вполне можно было приступать к работе. Я колебался между двумя возможными линиями поведения: остаться в укрытии и молча наблюдать за работой Гермионы, или же обнаружить свое присутствие и помочь ей, если, конечно, она не вышвырнет меня отсюда.

Я выбрал второе.

— Никак не можешь решиться начать? — достаточно громко спросил я прямо из закутка, где сидел.

Грейнджер вздрогнула и обернулась в ту сторону, откуда послышался мой голос, с палочкой наизготове. Вот что значит рефлексы пережившей войну ведьмы, собранность и выдержка никуда не делись.

— Малфой?! — воскликнула она, как только поняла, что это я, она быстро зашагала ко мне. — Ты больной идиот! Я же чуть оглушающее в тебя не послала! Здесь никого не должно быть. Ночь на дворе, весь замок уже спит… — она прервала свою речь и беспомощно, словно в некоторой растерянности развела руками. Через секунду выражение ее лица сменилось, она была очень зла. — Ты что здесь вообще делаешь?

— Тебя ждал, а потом задремал, знаешь ли, — ничуть не соврал я и не смог сдержать ухмылки. Это явно был промах с моей стороны, потому что Грейнджер разозлилась еще больше.

— Ты клоуна из себя решил строить? — прошипела она.

— Я сказал тебе чистую правду, просто не совсем всю, — я снова ухмыльнулся, в этот раз уже намеренно. Мне нравилось ее злить, это была маленькая месть за сегодняшние разборки.

— Пошел вон отсюда! — заорала раскрасневшаяся Гермиона и указала на дверь рукой. Кажется, я переборщил.

— Остынь, Грейнджер. Извини, — сказал я примирительным тоном. — Ты не разрешила прийти сюда сегодня на законных основаниях, и я решился на такой вот шаг.

— На какой шаг? Прокрасться в лабораторию? Директор ведь запретила тебе покидать комнату ночью. Ты нарушаешь правила, отбой начался еще час назад! Уходи немедленно!

— Я не могу уйти. Я хочу тебе помочь вообще-то.

— Мне не нужна твоя помощь. И покрывать тебя перед директором Макгонагалл я не собираюсь. Иди и надейся, чтобы тебя не поймал Филч или еще кто-нибудь из дежурных, — она развернулась ко мне спиной и прошла в центр помещения. Остановившись около стола, на котором были разложены рабочие инструменты зельевара, а также различные флаконы, колбы и пробирки, она обхватила себя руками, будто замерзла и теперь пыталась согреться.

У меня совсем пропало настроение от этой картины. Я все-таки вывел ее из себя, чего делать было категорически нельзя.

— Замерзла? — тихо спросил я, с трудом переместившись из закутка поближе к ней. Кресло то и дело цеплялось за пол и стеллажи, я и сам был не в форме.

— Нет, просто в бешенстве, — ответила она и обернулась ко мне. — Ну почему ты такой наглый и упрямый?

— Успокойся, пожалуйста. Я понимаю, что поступил не очень хорошо, но не прогоняй меня теперь уже. Тем более что тебе надо успокоиться перед тем, как приступать к работе, — проговорил я медленно.

— Твое присутствие мне спокойствия не добавит.

Я вздохнул и поморщился.

— Ты настолько меня ненавидишь?

— Да не ненавижу я тебя, Малфой, — сказала она раздраженно и начала нервно мерить шагами лабораторию. — Просто твои методы добиваться своего просто ужасны. Ты эгоист.

— Ну хорошо, я эгоист. Но почему ты так упорно не хотела, чтобы я сегодня оказался здесь?

— Хватит вопросов, — отрезала она и прошла к шкафу, однако так и не открыла его стеклянную дверцу, просто стояла и смотрела на ряды книг. — Пора уже приступать к работе. — Взяв одну из книг с верхней полки, она нечаянно выронила ее на пол и выругалась вполголоса.

— Теперь тебе определенно нужен помощник, чтобы не ошибиться.

— Позову профессора Слизнорта, — она пожала плечами.

— Нет, — возразил я. — Слизнорт наверняка уже выпил чего-нибудь покрепче из своей знаменитой коллекции и теперь спит без задних ног, — я сделал короткую паузу, а затем добавил как можно уверенней: — Если пообещаешь, что не выставишь меня, я угощу тебя чаем… с мятой.

Грейнджер в который раз за этот разговор пожала плечами, обреченно хмыкнула.

— Хорошо, оставайся.

— Спасибо, — я отвернулся, чтобы скрыть предательскую улыбку, растягивающую мне губы. Мне удалось добился желаемого, хоть было и непросто.

Не желая больше сердить сегодня Грейнджер, я позвал Тинки, чтобы тот принес нам чай. Эльф выполнил мою просьбу в течение двух минут и, пожелав нам приятного аппетита и доброй ночи, исчез.

Гермиона села за письменный стол, где дымились наши чашки с чаем, а я остался там, где был, не решаясь приблизиться без приглашения, я уже и так достаточно вывел ее из себя.

— С чего бы такой приступ робости? — она взглянула на меня и подперла голову рукой.

— Не хочу тебя больше злить, — честно ответил я, встречая ее взгляд.

— Давно бы так… — пробормотала она. — Ладно, не строй из себя скромника, тебе не идет. Перемещайся сюда, у нас мало времени на церемонии.

Я кивнул и направил волшебную палочку на кресло, собираясь с силой.

— Давай я помогу, — сказала она и, не дожидаясь ответа, прошептала заклинание и отлевитировала мое кресло поближе к столу.

— Эй, я бы и сам справился, — возмутился я.

— Знаю, — просто сказала она и взялась обеими руками за чашку. Поднеся ее поближе к лицу, она шумно вдохнула аромат и прикрыла глаза. — Обожаю мяту, в детстве мама всегда готовила мне такой чай.

После такой обезоруживающей откровенности мне расхотелось дальше спорить на тему своей самостоятельности.

— Моя мама тоже любит чай с мятой, — я улыбнулся, вспоминая один случай. — Однажды, когда мне было семь лет, я помню, отец ругал мать за то, что она подсунула ему мятный чай, тогда как он считал, что он подходит только сумасшедшим для усмирения. Он тогда сказал, что настоящий англичанин должен пить исключительно черный чай, ну, может, еще огневиски, на что мама ответила ему, что он заблуждается, и мята как раз больше подходит уроженцу древнего Альбиона, поскольку произошла она еще от древнегреческой нимфы Минты, превращенной Персефоной в растение, которое сам Аид наделил ароматом. Отец только хмыкнул в ответ, а мама на ухо мне прошептала: «Правда Персефона сделала это из ревности к Аиду, но так как отец плохо помнит эту историю, ему об этом знать не обязательно. А мне еще в Хогвартсе добрые люди рассказали, что мятный чай придает сил, так что пей, милый», — и она передала мне чашку с ароматным напитком. Тогда я впервые его попробовал.

— Хм, значит, есть что-то общее у наших родных, — сказала Грейнджер, открыв глаза.

— Мне кажется, даже больше, чем мы раньше думали, — ответил я. — Знаешь, моя мама никогда не одобряла жестоких методов борьбы с маглорожденными и маглами. Но она всегда любила отца, а его взгляды отличались жесткостью с самой юности. Поэтому она не решалась сказать и слова против. Но когда я подрос, она пыталась — сейчас уже я это понимаю — много раз пыталась намекнуть мне, что я ошибаюсь, следуя идеалам отца. Я не понимал этого тогда, а когда наконец понял, все оказалось слишком запущено, чтобы свернуть с выбранного пути.

— Главное, что ты осознал все, — Грейнджер пристально посмотрела на меня. — Ты действительно стал другим человеком. Или просто я увидела тебя настоящим.

Повисла пауза, а мы просто сидели и смотрели друг другу в глаза. Наконец, я не выдержал этого прожигающего взгляда и уставился на свои руки.

— Не переоценивай меня, — тихо сказал я.

— Хотя кое-что в тебе неискоренимо — ты наглый и злобный дикобраз, — проговорила она с какой-то слегка фальшивой бодростью и вскочила из-за стола. — Допивай свой чай поскорее и перемещайся к тому столу, где лежат ингредиенты, если хочешь следить за моей работой. Пойду принесу котел.

Я поспешил к указанному столу. Сейчас мне было не по себе, как-то слишком тревожно. Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Бывало и хуже.

Грейнджер вернулась через минуту с огромным золотым котлом в руках. Он должен был весить очень много, но Гермионе, казалось, было нетрудно его нести. В считанные секунды расстояние от подсобки до стола было преодолено. Установив котел, она повернулась ко мне. На ее лице сейчас не отображалось ни единой эмоции.

— Раз уж ты тут, сделай полезное дело — измельчи один лист китайской кусачей капусты, она справа от тебя, — сказала Грейнджер, открывая колбу с почти прозрачной, но все же слегка мутноватой жидкостью.

— Хорошо, — согласился я без колебаний.

— Особо не спеши, времени достаточно. Ну что ж, начали, — сказала она и вылила жидкость из колбы в котел. Затем зажгла под ним горелку и посмотрела на свои часы.

Пока я методично и сосредоточенно измельчал острым ножом лист капусты, Гермиона неподвижно стояла у котла, наблюдая за тем, как в нем нагревается вода, изредка посматривая на время. Через восемь минут она отмерила на маленьких весах две унции измельченного лирного корня и ссыпала его в уже кипящую воду.

Я доделал свою работу и отложил нож подальше. Больше делать было нечего, так что я решил просто наблюдать за Грейнджер, которая в данный момент медленно помешивала зелье по часовой стрелке, как и было сказано в рецепте.

— Почему только шесть раз? — спросил я, когда она отошла от котла, чтобы взять бутылочку с экстрактом белладонны.

— Я решила с каждым новым ингредиентом добавлять одно дополнительное помешивание. В рецепте же сказано, что мешать надо не меньше пяти, и не больше пятнадцати раз. Составляющих у нас десять. Как раз нормально получится. Не переживай, хуже точно не будет, я читала об этом, — ответила она и накапала пять капель экстракта в котел.

Зелье зашипело и сильно помутнело, изменив цвет на бежевый.

— Интересно, так и должно происходить? — спросил я.

— Надеюсь, — тихо отозвалась Грейнджер, снова приступив к помешиванию. — Найди, пожалуйста, на столе баночку, в которой лежит порошок из корневищ имбиря.

Я без труда отыскал ее среди других склянок и, открыв крышку, передал Гермионе, как только она закончила помешивать зелье. Сверившись с рецептом, который лежал в углу стола, и кивнув, видимо, каким-то своим мыслям, Грейнджер стала отсчитывать и добавлять в зелье восемь щепоток порошка. С каждой новой порцией жидкость в котле становилась все светлее и в итоге приобрела молочно-белый цвет. Снова настал черед помешивания, и на этот раз времени на него ушло чуть больше, потому что зелье стало еще более густым.

Мне не нужно было сверяться с рецептом, чтобы вспомнить, что следующим ингредиентом значилась измельченная кусачая китайская капуста. Я потянулся за дощечкой, на которой я оставил нарезанное растение, и протянул ее Гермионе. Она, не заметив этого моего действия, как раз поворачивалась в мою сторону и задела локтем дощечку. Каким-то чудом мне удалось среагировать и поймать свободной рукой все летевшие на пол кусочки. Это резкое движение стоило мне острого приступа боли в спине, что даже перед глазами все потемнело на какое-то мгновение.

Грейнджер испуганно ахнула и побледнела.

— Малфой, ты что творишь? Хочешь все испортить? — и забрала у меня из рук злосчастную дощечку с капустой. Я не нашел сил ответить. Пока я приходил в себя, она, не теряя ни секунды, забросила измельченный ингредиент в котел, и зелье в нем снова изменило цвет. Теперь оно стало темно-бежевым.

— На тебе лица нет. Все в порядке? — спросила она уже более спокойным тоном, делая очередные помешивания.

— Грейнджер, ты просто чудесно умеешь перекладывать с больной головы на здоровую, — со вздохом возмутился я. — Это ты чуть не испортила все. Именно ты рукой толкнула дощечку. А я теперь виноват?

— Я не просила мне ее подавать, — огрызнулась Гермиона. — Так что да, ты виноват.

— Я всего лишь хотел помочь!

— Благими намерениями… — пробормотала она.

— Чего? — не понял я.

— Поговорка магловская такая: «Благими намерениями устлана дорога в ад».

— Хм… Самое время цитировать поговорки, умная ты наша.

— Замолчи, Малфой, — прошипела Грейнджер.

Она взяла прозрачный флакон, в котором лежали жала веретенницы, и попыталась его открыть, но тот выскользнул у нее из рук. Я снова автоматически вскинул руку и поймал флакон, почувствовав очередной приступ боли, которая и так не до конца прошла с прошлого раза.

— Теперь тоже я виноват? — угрюмо спросил я побелевшую Гермиону.

— Нет, — сказала она, забирая флакон из моих рук. Аккуратно открыв его над столом, она тонким пинцетом по одному достала и бросила в котел три жала. Зелье задымилось, и в воздухе почувствовался горьковатый запах. — Спасибо, что успел все поймать, — тихо сказала она и снова начала помешивание. — И в это раз, и в предыдущий.

— Рефлексы ловца, — усмехнулся я. — Только вот я сейчас немного не форме для этого.

— Мне не следовало на тебя кричать.

— Да, не следовало, — спокойно сказал я и потер правой рукой спину. Грейнджер заметила этот жест.

— Больно? — спросила она, нахмурившись.

— Неважно, — пробурчал я, отведя взгляд. — Что за едкий запах? В рецепте ничего не сказано о нем.

— В рецепте вообще мало что сказано. Но мы пока строго следуем всему, что там написано, ошибки быть не должно. Но ты прав, запах не самый приятный. Пора добавлять рог двурога.

— Подать флакон? — спросил я, и Грейнджер кивнула в ответ.

После добавления растертого рога зелье зашипело, вспенилось, и из котла повалил густой белесый дым. К горьковатому аромату добавились сладкие нотки, и теперь дышать стало еще труднее. Гермиона покачнулась, похоже, у нее, как и у меня, слегка закружилась голова, только вот ей было куда сложнее — она стояла совсем близко к горячему котлу с кипящим зельем.

— Обопрись на меня, — сказал я, и она без разговоров послушалась. Теплая ладошка легла на мое плечо и несильно стиснула его.

Зелье, тем временем, меньше чем через минуту перестало дымить, и выяснилось, что оно сменило цвет и консистенцию, став похожим на обычную прозрачную воду.

— Спасибо, — сказала Грейнджер, и я почувствовал, как отдаляется тепло ее руки от моего плеча.

В очередной раз помешав зелье в котле, она выключила горелку под котлом.

— Вот и все пока что. Теперь к нему нужно вернуться через пять часов, — Гермиона придвинула к себе стул и устало опустилась на него.

— Ты плохо выглядишь, — выдал я, не подумав, первое, что пришло на ум.

— А ты — настоящий джентльмен, Малфой, — она слегка улыбнулась.

— Я в смысле… Тебе надо поспать.

Она согласно кивнула и потерла руками глаза.

— Тебе тоже. Иди в свою комнату.

— Нет. Я утром отсюда сразу в Большой Зал отправлюсь, — сказал я. — Зелье я через пять часов помешаю сам, а ты выспись.

— Ладно, ты можешь остаться здесь до утра, но с зельем я сама разберусь, — она поднялась со стула и пошатнулась.

— Эй, ты в порядке? — я всматривался в ее лицо, пытаясь понять, что она сейчас чувствует.

— Да, просто очень устала. Я пойду к себе, — она подошла к двери, схватилась за дверную ручку и замешкалась. Обернувшись, Грейнджер посмотрела на меня. — Хорошо, что ты здесь был сегодня, — просто сказала она и вышла.

Я остался один. Глупо улыбаясь в пустоту и чувствуя временный прилив бодрости, я переместился к письменному столу и позвал Тинки.

— Хозяину Драко что-то нужно? — пропищал он, появившись передо мной.

— Иди в мою комнату и принеси флакон обезболивающего зелья, — попросил я. — Но только так, чтобы Райт тебя не заметил. Понятно?

— Да, молодой хозяин, — эльф энергично закивал и исчез, а уже через минуту снова возник передо мной.

Я залпом выпил мерзкое, но такое необходимое сейчас зелье. Сонный Тинки тем временем ожидал моих дальнейших указаний.

— Ты можешь идти. Только явись сюда через четыре с половиной часа и разбуди меня.

— Хорошо, хозяин. Спокойной ночи, — сказал он и аппарировал.

Я сложил руки на стол и опустил на них голову. Меня охватывали смешанные чувства облегчения, радости, тревоги и предвкушения. А потом усталость все же взяла верх.

* * *

Проснулся я от негромкого стука и сразу же почувствовал, что чего-то не хватает. Руки… Я их не чувствовал. Кое-как открыв глаза, я ровно сел и тут же ощутил покалывание в кончиках пальцев, затем — в предплечьях, и так — аж до плеч. Похоже, долго я так спал.

Грейнджер в своем привычном преподавательском наряде уже была здесь. Похоже, ее приход и разбудил меня. Посвежевшая и отдохнувшая, она выглядела гораздо лучше, чем когда покидала эту лабораторию. Она расставляла на стеллаж какие-то флаконы и колбы.

Услышав, что я зашевелился, она повернула голову в мою сторону.

— Доброе утро. Извини, не хотела тебя будить.

— Ну… такое себе утро, надо признать. Что ты тут делаешь? Я же сказал, что сам помешаю зелье, — пробурчал я хриплым ото сна голосом.

— Мне не спалось, — ответила Гермиона, разведя руками.

— Врешь, — сказал я, потирая все еще онемевшие запястья.

Она хотела что-то мне возразить, но в этот момент в помещении с хлопком появился Тинки.

— Молодой хозяин Драко, просыпа… — начал он и, заметив, что я тут не один, да и будить меня уже не надо, запнулся. — Хозяин проснулся, — констатировал он очевидное и лучезарно улыбнулся Грейнджер. — Мисс Гермиона, доброе утро!

— Здравствуй, Тинки, — сказала она тепло и улыбнулась.

— Раз ты появился, принеси чаю с сэндвичами для нас с мисс Гермионой, — попросил я.

— Хм, Тинки, если тебе не трудно, принеси мне лучше кофе с молоком вместо чая, и, пожалуйста, не прямо сейчас, а через минут двадцать, хорошо?

Эльф энергично закивал и перевел на меня вопросительный взгляд.

— Делай, как говорит мисс Гермиона, — сказал я. — Но мне все равно чай.

— Хорошо сэр, — ответил Тинки, поклонился, снова улыбнулся Грейнджер и исчез.

Она тем временем уже зажгла под котлом горелку, нагревать зелье нужно было пятнадцать минут.

— Мой эльф любит тебя больше, чем меня, — проговорил я с притворной обидой.

— Это потому что я его уважаю больше, чем ты, — ответила она, не отрывая взгляда от котла. — Кстати, никаких «мисс Гермиона» тут. Для тебя я — «профессор Грейнджер». Понял?

— Ага, разумеется, — я закатил глаза к потолку. — Ну да, я ведь не эльф, хвала Мерлину. Но только к ним ты питаешь особую любовь и трепет. Кстати, профессор, ты пьешь кофе?

— А что тебя удивляет? — спросила она, пропустив мимо ушей остальную часть моих слов.

— Терпеть не могу эту гадость. И еще, я вот одинаково ровно отношусь как к домовым эльфам, так и к людям. Так что ты можешь не стесняясь называть меня «молодой хозяин Драко».

Грейнджер фыркнула.

— Не дождешься, Малфой. А кофе, если его сварить по хорошему рецепту, может быть очень вкусным. Ты просто не пил правильно приготовленного. Попробуй как-нибудь.

— Не дождешься, Грейнджер, — ответил я в ее же тоне.

— Ну и зря, тебе же хуже, — она пожала плечами. А потом сменила тон на серьезный: — Зелье помутнело за эти пять часов, а сейчас начало прогреваться и снова стало прозрачным. Надеюсь, так и должно быть.

— Я тоже на это надеюсь, — отозвался я мрачно. Меня начали терзать нехорошие предчувствия.

Гермиона тоже погрузилась в какие-то не очень веселые мысли, судя по выражению ее лица. Она сосредоточенно смотрела в котел, пока не пришло время помешивать зелье. Мы больше не проронили ни слова, и напряженная атмосфера разрядилась только с появлением Тинки, который принес нам еду.

Перекинувшись парой фраз, мы быстро позавтракали, и я отправился в Большой Зал, чтобы поймать там Алекса и уговорить его прогулять историю магии в нашем излюбленном месте для бесед. Мне не терпелось рассказать ему о моих вчерашних приключениях.

* * *

Как я дожил до вечера — просто загадка природы. Пересидев все занятия и проведя остаток дня в библиотеке за написанием эссе по зельям, я все это время мечтал только о хорошем сне. И даже когда, наконец, Тинки отлевитировал меня до комнаты, я не смог сразу реализовать свою мечту.

Райт был в комнате и явно подавал признаки желания поговорить. Он подошел к моей кровати и, пока я складывал на прикроватный столик стопку книг, пристально наблюдал за моими действиями.

— Что не так? — не выдержал я.

— Ты не ночевал здесь прошлой ночью, — сказал он. Это не был вопрос, он просто констатировал факт. Значит, он все-таки заметил.

— И что с того? — спросил я, решив не оспаривать его слова.

— Где ты был?

— Не твое дело, Райт, — отрезал я.

— Значит, считаешь, что тебе все можно, да? — сказал он бесцветным голосом.

— О чем ты?

— Продолжаешь творить темные делишки?

Я фыркнул.

— А ты что, боишься за честь факультета? Будешь наставлять меня на путь истинный? Так ты лучше за собой смотри, из-за тебя Слизерин теряет кучу баллов. Хотя лично мне наплевать на это.

Он абсолютно не смутился. Стоял и смотрел на меня все с тем же каменным выражением лица.

— Мне тоже все равно, — сказал он, а потом задал совершенно неожиданный вопрос: — А кого из преподавателей ты ненавидишь больше всех?

От удивления я приподнял брови.

— Никого. Преподаватели как преподаватели. Куппер, конечно, та еще сволочь, но не настолько, чтобы ее ненавидеть.

— Ясно.

Райт замолчал, но не сдвинулся с места. Меня он сейчас изрядно раздражал. Я уже мог бы спать сейчас вместо того, чтобы отвечать на эти глупые и бесполезные вопросы.

— Если тебе больше нечего сказать, то закончим на этом разговор, я хочу спать, — проворчал я, исподлобья глядя на него.

— Так ты мне не скажешь, где ты был прошлой ночью?

— В лазарете, — соврал я. — Как видишь, я не слишком здоров.

— Вижу, — отозвался он, похоже, не восприняв саркастичный тон. — Хорошо, — он развернулся и ушел к своей кровати, а я не стал его останавливать.

Наконец-то я лег и уснул через минуту после того, как голова коснулась подушки.

* * *

Следующая неделя прошла в рутинных заботах. Посвятив слишком много времени затее с зельем, я немного отстал в учебе. Недосыпание сказалось на магической силе, что еще больше усугубило мои проблемы с занятиями. Грейнджер заявила, что мешать зелье все время будет только сама, и посоветовала больше внимания уделить занятиям, видимо, для убедительности своих слов задав всем студентам, и мне в их числе, написать огромное эссе на тему анимагии. Вместе с Алексом и Амелией, которая уже стала практически неотъемлемой частью нашей компании, мы просиживали все вечера в библиотеке. Так что за все семь дней мне не удалось увидеться с Гермионой в лаборатории. Но я видел ее на уроках трансфигурации и не мог не заметить, как она вымотана. Несмотря на то, что я злился на нее за нежелание принимать мою помощь, мне было не по себе при виде ее уставших глаз. Несколько раз мы обменялись записками. Грейнджер рассказывала, что все идет по плану, и отказывалась от моих предложений хотя бы раз в сутки мешать зелье вместо нее, а я предлагал свою помощь и вскользь интересовался ее самочувствием. Но все это было бесполезно.

Райт меня больше не беспокоил, он вообще не проронил ни слова за всю неделю. Но вел себя все страннее. Он стал появляться в библиотеке, но никогда я не замечал у него в руках книгу. По ночам он иногда кричал во сне, а потом, когда просыпался, подолгу бормотал что-то себе под нос. А еще он писал письма или просто делал записи, а потом сразу же сжигал их. Но я старался поменьше обращать на него свое внимание, сконцентрировавшись на собственных проблемах и задачах.

В воскресенье утром Грейнджер прислала мне более интересную записку.

 

Малфой!

Сегодня в девять вечера в предпоследний раз нужно будет помешать зелье. В два часа ночи можно продолжать приготовление. Директор Макгонагалл разрешила тебе быть этой ночью в лаборатории, так что минут за пятнадцать до начала отбоя жду тебя там.

Г.Г.

 

Ей можно было и не напоминать мне о том, что сегодня ночью нужно будет доваривать зелье. Я прекрасно помнил об этом и ужасно нервничал. Пытаясь хоть как-то расслабиться, я проспал полдня, почитал несколько часов книгу, а потом отправился к Помфри за очередной порцией обезболивающего. Вечером, не в силах больше ждать, я отправился к Грейнджер гораздо раньше оговоренного времени.

Однако меня ждало небольшое разочарование — дверь была заперта. Попав в помещение так же, как и в прошлый раз, я, разумеется, не стал прятаться, а переместился к письменному столу и, взяв из шкафа первую попавшуюся книгу, принялся читать. Она оказалась весьма интересной и, к моему удивлению — учитывая то, что она хранилась в шкафу лаборатории, — художественной. И явно магловской. Повествование в ней велось от имени какого-то парня, которого выгнали из школы, потому что тот явно не блистал знаниями, да к тому же вел себя явно вразрез с общепринятыми нормами. Однако он постоянно изрекал философские фразы и много времени проводил за рассуждениями о жизни, предназначении человека и взаимоотношениях. Я зачитался.

Приход Грейнджер вынудил меня оторваться от увлекательного повествования. Увидев, что в лаборатории кто-то есть, она издала удивленный возглас.

— Привет, — поздоровался я.

— Малфой, ты решил довести меня до нервного тика своими неожиданными появлениями?

— Я не специально, просто так получилось, — я пожал плечами. — Не сиделось мне в комнате, вот я и решил провести время за беседой с тобой. Кто же знал, что тебя здесь еще не будет? Не под дверью же мне было торчать.

— Ты невыносим, — недовольно проговорила Грейнджер и подошла ко мне. — О, ты читаешь.

— Откуда этот удивленный тон? Я люблю читать. Кстати, книжка очень занимательная. Одолжишь, а то я не дочитал?

— Конечно, бери. Я взяла ее сюда, чтобы не уснуть случайно, когда зелье ночью мешать надо было.

— Спасибо, — сказал я и сразу спрятал книгу в карман мантии.

— Я забежала на минутку, так что можешь пока книгу не прятать. Ты слишком рано пришел, — она прошла в подсобку и скрылась за дверью, не дав мне возможности ответить ей.

Я ухмыльнулся. Грейнджер все же была ужасно упряма, и роль преподавателя ей очень подходила, у нее здорово получалось поучать.

— Мне нужно вернуться в свой кабинет, чтобы проверить эссе, — сказала она, вернувшись из подсобки.

— Может, проверишь их здесь? Тогда мне будет не так скучно, — предложил я. Хотя дело было не в скуке, просто ощущение тревожности вернулось, да и наблюдать за Гермионой было интересно.

Она явно колебалась и пыталась найти отговорку.

— М-м, там очень много работ, их будет трудно нести, — сказала она наконец.

— А мы попросим Тинки, и эту проблему можно не считать.

Она посмотрела мне в глаза, будто искала какой-то подвох в моих словах, и немного нервно сцепила руки в замок.

— Ну хорошо, только если ты пообещаешь не отвлекать меня.

— Мы уже это проходили, не буду мешать, — сказал я и позвал эльфа, который для «мисс Гермионы» был готов и горы свернуть.

Спустя пять минут я уже наблюдал за тем, как Грейнджер, периодически хмуря лоб, внимательно изучает студенческие работы.

— Ты, случайно, не работы Когтеврана проверяешь? Давай Алексу Митчеллу «тролль» поставим? — сказал я, когда она в очередной раз тихонько хмыкнула и зачеркнула что-то в работе.

— Ты обещал не мешать! Сюда входит необходимость держать язык за зубами, — нахмурилась она. Да уж, шутка не прошла.

— Ладно, молчу, — я поднял руки в примирительном жесте, а потом положил их на стол и опустил на них голову, прикрыв глаза, чтобы не пялиться на Грейнджер беспрестанно.

* * *

— Малфой, проснись, — прозвучал около уха мягкий и такой приятный голос. Я улыбнулся, но глаза не открыл.

Теплая рука легла на мое плечо и слегка потрясла.

— Эй, просыпайся, говорю.

И тут до меня дошло, где я нахожусь. Осторожно приподнявшись и приняв сидячее положение, я осмотрелся по сторонам. Грейнджер стояла возле меня с хитрой ухмылкой на лице.

— Э-э, я, кажется, задремал, — хрипло сказал я.

— А ты крепко спишь, — ответила мне она. — Но я представила, какой крик ты поднимешь, если я без тебя займусь зельем, и решила, что лучше все же разбудить.

— Да, все правильно, — пробормотал я, пытаясь разобраться, который сейчас, собственно, час. — Ты уже закончила с проверкой эссе?

— Конечно, — она кивнула. — Я уже даже успела подготовить все для зелья. Осталось только огонь зажечь — и можно приступать, — а еще она успела сменить свою обычную мантию на рабочую и собрать волосы в гладкую прическу.

— Я так долго проспал?.. Ты почему меня раньше не разбудила?

— Хм, а когда ты спишь, ты гораздо добрее… — задумчиво проговорила Гермиона. — Подумай, может, потому и не будила раньше.

Она прошла к столу, где стоял котел с зельем, и включила горелку. Там уже стояли различные флаконы, колбы и коробочки с ингредиентами, а также лежал листок с рецептом.

Я переместился поближе к ней, и сердце забилось быстрее. Что, если что-то пойдет не так, и зелье не получится? Должно быть, мысли отразились на моем лице, потому что Грейнджер спросила:

— Нервничаешь?

— Есть немного, — честно сказал я.

— А я — почти нет, — она улыбнулась и посмотрела на часы.

— Врешь.

Она не ответила. Мы молча наблюдали, как нагревается и становится прозрачной жидкость в котле. Грейнджер время от времени поглядывала на часы и заламывала пальцы. Конечно же, она тоже была на нервах.

По прошествии пятнадцати минут она помешала зелье, а затем взяла со стола горсть невзрачных небольших корешков.

— Ну вот… осталось добавить корни маргариток, и мы поймем, все ли делали правильно до этого момента, — с этими словами Гермиона слегка дрогнувшей рукой бросила в котел один корешок.

Я затаил дыхание. Грейнджер продолжала добавлять корешки в зелье, но с ним ничего не происходило, оно по-прежнему оставалось прозрачным. После седьмого корешка она тоже, казалось, перестала дышать, сжав губы в тонкую линию. Когда она забросила десятый, я сжал пальцы в кулак от досады и уже решил, что наша затея провалилась, но после того, как одиннадцатый корень маргаритки коснулся поверхности зелья, оно стало бледно-розовым. Мы с Гермионой одновременно выдохнули и переглянулись. Но радоваться было рано, ведь нужный нам цвет пока еще не проявился. С каждым следующим корнем жидкость в котле приобретала все большую яркость, но цвет по-прежнему был розовым. И только когда пятнадцатый корешок упал в зелье, оно мгновенно стало ярко-красным.

— Есть, — победно выдохнула Грейнджер. — Теперь снова помешать. Малфой, подай мне флакон с рогом единорога, пожалуйста.

Я открыл его и передал ей, руки мои немного тряслись. Наши пальцы соприкоснулись на миг, и я почувствовал, какие же у нее холодные руки.

Гермиона достала рог из флакона и медленно опустила в зелье. Оно тихонько зашипело и начало искриться, а потом на его поверхности появились разводы всех цветов радуги.

— Теперь, по идее, самое важное, — напряженно сказала Грейнджер, открывая колбу с водой, в которой плавала невзрачная пиявка. — Протяни левую руку, — одновременно она медленно начала мешать зелье.

Я немедленно выполнил ее просьбу. Она на секунду оставила в покое котел и расстегнула манжету моей рубашки, немного закатав рукав, открыв предплечье и выставив напоказ мою уродливую черную метку. Я поморщился, но Гермиона никак не выказала свои эмоции по поводу увиденного. Снова оставив зелье, она достала пиявку длинным тонким пинцетом и посадила ее на мое запястье, туда, где можно было прощупать пульс. Червь тут же всосался в мою руку.

— Обязательно было именно на левую руку ее сажать? — спросил я глухо.

— Ближе к сердцу, так лучше, — отрывисто ответила Грейнджер. — Теперь осторожно сними ее пинцетом и посади на мою руку, на то же место, — она протянула ко мне руку ладонью вверх.

С трудом оторвав пиявку от своей руки, я положил ее на запястье Гермионы. Спустя минуту пиявка была уже в полтора раза толще.

— Думаю, хватит, — сказала Грейнджер, ухватив ее пинцетом. — В принципе, достаточно было и нескольких капель крови, но так надежнее.

Пиявка завертелась, пытаясь вырваться из цепкого захвата, но шансов на спасение у нее не было никаких. Как только Гермиона осторожно опустила ее в котел, зелье перестало искриться и окрасилось в салатовый цвет.

— Грейнджер, оно же должно стать изумрудно-зеленым! — в ужасе воскликнул я.

— Знаю, — глухо отозвалась она, — но ему же еще настаиваться две недели. Думаю, все будет как надо, — она выключила горелку и накрыла котел золотой крышкой. — Все, — она устало опустилась на стул.

У меня закружилась голова, и, судя по бледному лицу Гермионы, ей тоже было не очень хорошо.

— Ты как? — спросил я, внимательно ее разглядывая.

— Терпимо, — отозвалась она. — А ты? Когнициа впускает в кровь особое вещество, от которого могут появиться симптомы, похожие на алкогольное опьянение.

— Тогда понятно, почему у меня кружится голова.

— К утру пройдет, не беспокойся.

— Да мне все равно, — отмахнулся я.

— Что ж, можно вздохнуть с облегчением и на некоторое время расслабиться. Предлагаю остаток ночи посвятить сну. Расходимся, — проговорила Грейнджер и, поднявшись со стула, пошатнулась. — Симптомы сильнее, чем я думала.

— Давай я провожу тебя до твоей комнаты, — предложил я и замер, когда понял, что сказал.

— Не стоит. Я справлюсь. Тебе и самому не помешает помощь сейчас, — отказалась она.

— Грейнджер, ты не подумай… — начал я неуверенно.

— Успокойся, Малфой. Сейчас мы с тобой в равной степени неадекватны. Я не в состоянии думать, так что переживать не стоит, — перебила она меня.

— Ты — и не в состоянии думать? Это не про тебя. Ты самый умный человек из всех, кого я знаю. Ты в любой ситуации можешь мыслить трезво, я просто уверен в этом. Иначе ты бы не пережила все то, что свалилось на твои плечи во время войны. Я уже давно восхищаюсь твоими силой, талантом и умом. Больше того — я всегда завидовал тебе.

— Спасибо, — ответила Грейнджер немного удивленно. — Ты тоже не так уж прост и весьма умен.

— Был бы я умным, у меня не было бы вот этого, — с горечью сказал я и приподнял левую руку с видневшейся меткой.

Гермиона подвинула стул поближе ко мне и села прямо напротив.

— Можно взглянуть? — попросила она, взглядом указывая на мое предплечье.

— Пожалуйста, — я безучастно протянул ей руку.

Она взялась за запястье, а второй рукой почти невесомо провела пальцами по метке, касаясь кожи очень мягко и осторожно, будто боясь поранить. Мое сердце заколотилось как сумасшедшее. Подняв свои карие глаза, не отнимая рук, она посмотрела на меня с грустью. Я же ожидал отвращения. Удивившись такому выражению ее лица, мне трудно было подобрать какие-то слова, в голове крутилось только одно:

— Ты такая красивая, — сказал я вслух, а хотел — про себя.

Грейнджер смутилась и тут же отпустила мое запястье, сцепив свои пальцы в замок и опустив руки на колени.

— Пора идти спать, — сказала она дрогнувшим голосом и проследовала к письменному столу.

— Да, — ответил я и опустил голову. — Тинки!

Эльф появился сразу же и, пожелав «замечательной мисс Гермионе» спокойной ночи, быстро переместил меня за дверь в темный коридор, а потом отлевитировал до комнаты. Я же все это время молчал.

— Что-нибудь еще надо, сэр? — прошептал Тинки, когда мы были уже в комнате.

— Нет, — сказал я, а потом передумал. — Хотя, подожди. Подай пергамент.

Эльф протянул мне листок и перо с чернильницей. Я задумался на мгновение и написал:

 

Грейнджер!

Надеюсь, ты без проблем дошла до своей комнаты?

Я постоянно удивляюсь, где же ты берешь свои силы? У тебя, кажется, их немерено. И еще, почему же не испытываешь ко мне отвращения? Я все ищу его, ищу в твоем выражении лица, но его нет… Странно.

Спокойной ночи, Грейнджер!

Драко Малфой

P.S. Я сказал то, что думал: ты очень красива.

 

Свернув листок пергамента, я протянул его эльфу:

— Тинки, отнеси это мисс Гермионе и дождись ответа.

— Хорошо, хозяин.

Я кое-как переоделся и забрался под одеяло. Меня переполняли самые разнообразные эмоции, и вдобавок ужасно кружилась голова. Хотелось закрыть глаза и забыться, но я усилием воли заставлял себя ждать ответной записки от Грейнджер. Казалось, прошла целая вечность, пока Тинки не появился с письмом в маленьких руках.

— Вот, хозяин Драко. Мисс Гермиона просила передать еще и на словах кое-что, она сказала, чтобы хозяин не мучил своего эльфа и отпустил его спать как можно скорее, — Тинки поджал уши, явно ожидая моего гнева за такие слова.

Я ухмыльнулся и взял протянутый мне листок. Защитница эльфов в своем репертуаре…

— Иди, Тинки. Спокойной ночи.

Эльф просиял и восторженно зашептал:

— Спокойной ночи, сэр. Хороших снов вам, молодой хозяин Драко.

Я дождался, пока он аппарирует, и только тогда развернул листок.

 

Малфой!

Я добралась до комнаты без приключений, не стоит волноваться об этом.

Конечно, я не испытываю к тебе отвращения. Узнав тебя немного ближе, я вижу, что у тебя есть острый ум, да и сила воли тоже на высоте. И я думаю, что тебя ждет хорошее будущее, если ты и дальше будешь работать над собой.

Приятных сновидений.

Гермиона Грейнджер

P.S. Спасибо тебе.

 

Я так и уснул с запиской в руках.

Я хочу полететь высоко над землей,

Чтобы больше никто мне не смог быть судьей.

Я добрался. Уже я ступил на карниз.

Но взлечу или лишь упаду камнем вниз?

 

Понедельник... Простой и обычный понедельник — это ничто по сравнению с тем, что меня сегодня ждало… Несмотря на то, что наутро после симптомов, так похожих на алкогольное опьянение, не наблюдалось ничего, что напоминало бы похмелье, состояние мое было хуже некуда.

Проснувшись, я вспомнил наш разговор с Грейнджер и мое дурацкое письмо, в котором я наговорил лишнего, и подумал, что лучше бы это был сон, однако зажатая в руке записка, написанная несомненно почерком Гермионы, была явным доказательством реальности происходящего и правдивости воспоминаний. Я застонал и обхватил голову руками. Какой же я идиот. И зачем я с ней флиртовал?! А сегодня вторым уроком должна была быть трансфигурация, но я не представлял, как смотреть в глаза Грейнджер. Оставался только единственный лучик надежды, что она не помнит вчерашнего, но он был таким ничтожно малым, ведь у нее, должно быть, сохранилось мое письмо. Я снова застонал и сел. Пора было собираться и идти на занятия.

Злой, уставший и совершенно невыспавшийся, я отправился прямиком на историю магии, решив обойтись без завтрака, так как есть мне совершенно не хотелось. Устроившись на привычном месте, я уронил голову на руки.

— А я тебя искал в Большом Зале, — прозвучал недовольный голос Алекса у меня над ухом.

— Привет, Малфой, — поздоровалась Амелия.

— И вам доброе утро, — пробурчал я, но даже не пошевелился.

— Что-то для тебя оно, кажется, не такое уж и доброе, — сказал Алекс и слегка пихнул меня локтем в бок.

Я поднял голову и посмотрел на него с раздражением.

— Это так заметно?

— Ну, внешне ты выглядишь вполне прилично, вон, даже галстук идеально завязан, чего еще от тебя ожидать. Но в глазах такая вселенская печаль…

— Хватит уже, — скривился я.

— Ладно, шутки в сторону, — сказал он и, придвинувшись поближе, тихо спросил: — Что-то вчера пошло не так? Я видел профессора Грейнджер в Большом Зале, и, судя по выражению ее лица, все хорошо.

— Нет, с зельем все так. Ну почти, — прошептал я. — Время покажет. Оно пока не того цвета, что нужно, но еще две недели впереди, так что все может измениться.

— Тогда чего ты такой хмурый? — удивился Алекс.

— Ты знал, что у вещества, которое впрыскивают в кровь пиявки когнициа, есть особый побочный эффект, по состоянию очень напоминающий опьянение?

Он отрицательно помотал головой.

— Вот и я не знал. А Грейнджер не предупредила, — мрачно проговорил я.

— И? — нетерпеливо спросил Алекс.

— Наговорил я лишнего, — смутившись, пробормотал я.

— Ты что, в любви ей признался? — восторженно спросил он, подмигнув мне.

— Нет, конечно! Что за бредовая мысль? — возмутился я. — Просто рассказал ей о некоторых своих слабых сторонах, о которых ей знать вовсе необязательно.

— Всего-то? И в чем проблема? Просто сделай вид, что ничего не было. Я не думаю, что профессор Грейнджер станет разбалтывать чужие тайны. Она не похожа на сплетницу.

— Я знаю, просто… — я запнулся. «Мне хотелось, чтобы она была обо мне лучшего мнения», — вот чем должна была закончиться моя фраза, но глуповатое это было оправдание. Может, мне и правда нечего было переживать.

— Расслабься, — посоветовал Алекс, похлопав меня по плечу. — Профессор Бинс сегодня совсем скучный, почитаю-ка я лучше нумерологию, — сказал он и открыл увесистый учебник.

Я какое-то время смотрел сквозь профессора, а потом мне это надоело. Достав взятую у Грейнджер вчера книгу, которую я случайно притащил с собой на занятия, так как ночью сам положил ее в стопку с учебниками, я открыл ее на первой попавшейся странице. Книга раскрылась где-то ближе к концу, и мне на глаза попалась тоненькая серебряная цепочка с кулоном, которая, видимо, лежала здесь в качестве закладки. Я взял ее в руки, чтобы рассмотреть поближе. На кулоне в форме сердца, похоже, тоже сделанном из серебра, была выгравирована миниатюрная роза, а на обратной стороне красовалась надпись «Гермионе с уважением. От Рона». Я тихо хмыкнул. «С уважением», значит… Ко мне в руки попала значимая для Грейнджер вещь. Я положил цепочку во внутренний карман мантии, решив отдать ее хозяйке сегодня после трансфигурации.

По окончании истории магии Алекс с хитрой улыбкой пожелал мне удачи, а Дэвидсон удивленно вскинула брови, завидев, что моей реакцией на его слова было перекошенное бледное лицо. Она даже дернула его за рукав и спросила, что со мной творится, но он только усмехнулся, сказав, что это не стоит лишнего внимания, а тем более опоздания на травологию, схватил ее за руку и потащил к выходу.

В кабинете трансфигурации собралось уже достаточно много студентов, так что у меня не было шанса поговорить с Грейнджер до занятия, хоть она и была уже здесь, сидела с задумчивым видом за своим столом. Увидев меня, она слегка кивнула, заправила локон волос за ухо и отвернулась к окну, будто там происходило что-то чрезвычайно интересное. Я вздохнул. Похоже, нелегко нам теперь будет общаться.

Но урок прошел гораздо лучше, чем я ожидал. Грейнджер рассказала увлекательную лекцию и предложила задавать вопросы по непонятным моментам, а если таковых нет, то пообещала дать небольшую контрольную по предыдущей теме. Естественно, предприимчивые, как и все студенты мира, мы, даже не сговариваясь, тут же завалили ее десятками вопросов, так что остаток занятия больше напоминал пресс-конференцию. Похоже, она и сама не рада была такому повороту, но терпеливо давала пояснения ко всему, о чем ее спрашивали.

Как только урок закончился, все начали разбредаться по своим делам, я же сделал вид, что записываю что-то важное в свой конспект. На самом деле мне очень хотелось сбежать подальше отсюда, избежав разговора, но цепочку лучше было отдать поскорее.

Когда последний студент покинул аудиторию, я переместился поближе к выходу и развернулся к преподавательскому столу. Гермиона выглядела так, будто сама собиралась сбежать.

— Грейнджер…

— Малфой… — мы заговорили одновременно.

— Говори, — вежливо уступил я.

— Мне надо бежать, так что, если ты задержался, чтобы поговорить со мной, то, прости, но в другой раз, — мне показалось, что на ее щеках появился легкий румянец, но, возможно, просто свет так падал. По крайней мере, она не выглядела такой уставшей, как накануне.

— Я только…

— Если тебя что-то волнует по поводу, хм, вчерашнего приготовления зелья, то просто забудь. А сейчас прости, я должна идти, — она быстро прошла мимо меня, скрывшись за дверью.

Я не смог ее задержать, даже звука издать не успел. Мне не оставалось ничего другого, как прийти к ней после ЗоТИ и вернуть все-таки найденную цепочку. В аудитории уже начали собираться младшекурсники, так что я поспешил убраться оттуда, да и опаздывать на урок к профессору Куппер было плохой идеей.

Сегодня должна была состояться очередная контрольная работа. Дэвидсон по этому поводу уже неделю штудировала исключительно учебник по защите, игнорируя задания по другим предметам, и ни я, ни Алекс не сумели ее переубедить в тщетности этого методичного заучивания.

До нужной аудитории мне удалось добраться почти вовремя, и за минуту до начала урока я был на своем месте. Алекс уже сидел там.

— Ты чего так задержался? — спросил он. — Я уж думал, что ты не придешь. Амелия даже завидовать тебе по этому поводу начала.

— Я бы не завидовала, если бы он просто опоздал. Куппер с него в таком случае извинения выбивать бы стала, — мрачно отозвалась Дэвидсон.

— Возможно, лучше было бы и не идти, — тихо сказал я, увидев, как хмурая Куппер входит в аудиторию.

— Всем добрый день, — начала она своим грубоватым голосом. — Я с нетерпением ждала сегодняшний наш урок. Надеюсь, вы тоже.

В кабинете стояла мертвая тишина. Все сидели с каменными лицами, которые выражали исключительно смирение со своей незавидной участью, но никак не нетерпение или любую положительную эмоцию.

— Для некоторых из вас я запланировала особые задания, — сказала она. — Для начала поделитесь на пары. В паре один студент из Когтеврана, второй — из Слизерина.

Все студенты начали вяло перемещаться по классу. Дэвидсон жалобно посмотрела на Алекса и стала взглядом искать себе подходящего партнера. Мы с Алексом остались на своих местах, так как уже составляли пару слизеринец и когтевранец.

Куппер прошлась по аудитории и внесла некоторые изменения в образовавшиеся пары. Не знаю, чем она руководствовалась в случае с другими, но когда она оценивающе взглянула на меня и Алекса, я сразу понял, что сейчас будут проблемы. Так и вышло.

— Мистер Митчелл, вы не подходите мистеру Малфою ни по уровню, ни по моральным качествам. Вы встанете в пару с… — она оглядела аудиторию, — с мистером Райтом, ему будет полезно, — она повернулась ко мне. — А вы будете в паре... с мисс Дэвидсон, — Амелия, которая стояла рядом со старостой Слизерина Руби Таунсенд, неспешно пошла обратно.

Не знаю, зачем Куппер попросила нас самостоятельно разбиться на пары, если в итоге все равно перемешала всех студентов так, как сама посчитала нужным. Закончив с расстановкой, она снова обратилась ко всем:

— Теперь вы пишете друг другу по три вопроса, только не думайте, что подойдут самые простые и элементарные. Все ваши работы будут проверяться попарно, и тот, чьи ответы будут слабее, получит отработку и несколько эссе, на пять футов каждое, в качестве наказания. Так что в ваших же интересах написать вопросы посложнее. У вас десять минут.

Пока все ломали головы над изобретением самого трудного вопроса для своего соперника, Куппер неспешно прохаживалась между рядами, заложив руки за спину. Похоже, ей нравилось задавать нам странные головоломки, заставляющие состязаться между собой студентов разных факультетов. Возможно, это был такой воспитательный прием, но глупо было настраивать нас друг против друга, меня удивляло то, что она этого не понимала. Любое разделение на отдельные противоборствующие группки не шло на пользу.

— Время вышло, — сказала она своим монотонным голосом. — Все готовы? — студенты закивали, готовясь обменяться пергаментами со списком вопросов. — А теперь можете начинать отвечать на свои вопросы. И запомните: рыть яму другому весьма опасно, можно самому в нее ненароком угодить. Как показывает мой опыт, вы должны были написать такие вопросы, ответить на которые вам самим было бы трудно. Вот и попробуйте теперь. У вас тридцать минут, и мы перейдем к практической части. Сегодня я приготовила для вас особое задание. Но об этом позже.

Мы с Дэвидсон переглянулись, многие также сидели в недоумении, Куппер, довольная произведенным эффектом, кривила рот в подобии ухмылки. Редко можно было увидеть проявление ее эмоций.

Дэвидсон подмигнула мне и подняла вверх большой палец, пытаясь, видимо, сказать, что ответы на свои вопросы она знает. Я покачал головой, усмехнувшись. Зная Куппер, можно предположить, что она в любом случае найдет, к чему придраться.

Когда с письменным заданием было покончено, мы сдали свои работы, и Куппер продолжила урок.

— А теперь обещанный сюрприз, — проговорила она торжественно. — Я решила, что вы достаточно продвинулись в учебе, чтобы приступить к изучению более сложного материала, способного помочь вам блестяще сдать ЖАБА. Итак, сегодня мы начнем изучать заклинание вызова Патронуса и продолжим его отрабатывать на последующих нескольких уроках. Потому что я не сомневаюсь, что за одно занятие все с поставленной задачей не справятся. Надеюсь, нет нужды объяснять вам для чего и как используется это заклинание. Хотя, возможно, для кого-то это новость, так что послушаем еще раз. Мистер Малфой, расскажите нам все, что вы знаете об этом заклинании.

— Заклинание Патронус Чарм используется, когда нужно призвать телесного Патронуса, чтобы отогнать дементоров. Это самый эффективный способ спастись от них, — сказал я, глядя мимо нее.

— Информация неполная и неточная. Мисс Дэвидсон, вы так старательно прячете глаза, что я просто уверена, умная и много читающая девушка знает более подробный ответ на вопрос.

— Н-но, Малфой уже сказал, что это заклинание применяют при встрече с дементорами и… он сказал все правильно, — немного растеряно сказала Амелия.

— Я не просила вас давать оценку ответу мистера Малфоя, я просила дополнить. Вам нечего сказать по существу? — Куппер начала злиться.

— Это заклинание можно сотворить, только если волшебник сумеет вспомнить самые счастливые воспоминания?

— Вы спрашиваете или утверждаете?

— Утверждаю, — неуверенно сказала Дэвидсон.

— Знаний у вас, как и у мистера Малфоя, прискорбно мало. Минус пять балов с каждого.

— Но Малфой же правильно ответил, — вырвалось у Дэвидсон неожиданно. Она широко распахнула глаза, похоже, испугавшись собственных слов.

— Давайте вы не будете со мной вступать в споры, — тихо сказала Куппер, слегка прищурившись. — Если мистер Малфой знает, как применить свои знания, он обязательно продемонстрирует нам своего Патронуса, и я щедро одарю его баллами. Я буду приглядывать за вами обоими.

Показав один единственный раз движения волшебной палочки, необходимые для сотворения этого сложного заклинания, Куппер предложила нам пробовать создать Патронуса самостоятельно. В кабинете сразу же поднялся шум.

Алекс, пересевший по просьбе профессора к Райту, пользуясь тем, что многие повставали со своих мест, чтобы практиковаться с заклинанием, подошел к нам с Дэвидсон.

— Чувствую я, сегодня мало кто заработает баллы, — мрачно сказал он. — Драко, а ты лучше создавай тихую видимость деятельности, иначе она из тебя всю душу вытрясет.

— Алекс, она не должна преподавать, — зло прошипела Амелия. — Как же я ее ненавижу. Она издевается надо мной и над Малфоем. Почему именно нам достается больше всех?!

— Другим тоже перепадает. Она просто такой человек, — сказал Алекс, пожав плечами.

Я попытался слиться с окружающими. В том, что не смогу сотворить Патронуса, я не сомневался ни секунды. С этой волшебной палочкой об этом заклинании можно было даже не мечтать, ведь оно по праву считалось очень сложным. Кроме того, нужны счастливые воспоминания. А много ли их у меня?

Алекс толкнул меня в плечо, когда заметил, что Куппер идет к нам. Я усердно замахал палочкой.

— Я вижу, вы трое тут не слишком утруждаетесь. Ну что, мистер Малфой, даже не собираетесь попробовать?

Я заскрежетал зубами. Смысл пробовать? Да никто не сможет вспомнить ничего хорошего о себе, когда стоящая над душой Куппер мало чем отличается от дементора… А что же я? Какие воспоминания я мог использовать для вызова Патронуса? Квиддич? Детство в мэноре? Первый день в Хогвартсе? Ничего счастливого не приходило на ум. Но долго размышлять было некогда. Куппер выжидательно смотрела на меня, так что стоило хотя бы попытаться. Я сосредоточился на воспоминании о ярком сиянии звезд в ночном небе.

— Экспекто патронум! — и ничего не произошло. Это было ожидаемо. Я сделал глубокий вдох. — Экспекто патронум! — и снова ничего. Я взял другое воспоминание — сны о прекрасных городах, которые я хотел посетить в будущем. — Экспекто патронум! — ничего… Только сил это заклинание забирало немерено, так что за эти несколько попыток, я кажется, заплатил слишком большую цену. Голова заболела, мышцы будто бы налились свинцом, а о больной спине даже нечего и говорить.

— Так-так, мистер Малфой, не думаю, что вам удастся сдать мой экзамен в конце года. Советую пробовать еще, иначе сниму с вас баллы. Мисс Дэвидсон, помнится, ручалась за ваши способности. Кстати, мисс Дэвидсон, ваша очередь.

Амелия сделала больше попыток, чем я, но сотворить нечто большее, чем белесое облако, она не смогла, как ни старалась.

— Мистер… — похоже, Куппер охотнее запоминала тех, кто ей не пришелся по душе, чем тех, кто молча и без особых усилий выполнял почти все ее задания.

— Алекс Митчелл, — подсказал он.

— Да, мистер Митчелл, продемонстрируйте теперь вы нам своего Патронуса, если сможете.

Он закрыл на несколько секунд глаза и вздохнул, собираясь с мыслями.

— Экспекто патронум! — уверено произнес Алекс, и через мгновение по аудитории полетела шикарная светящаяся сова.

— Вот именно так и должно получаться это заклинание, — вероятно, похвалила Куппер. — Пять баллов Когтеврану.

Алекс же в итоге был одним из немногих, справившихся с заданием, как позже выяснилось. Только четверо слизеринцев и шестеро когтевранцев смогли вызвать телесного Патронуса. Остальные же с заданием не справились.

За это занятие все очень устали и с нетерпением ждали окончания урока. Но сегодня был точно не наш день, потому что, когда до конца оставалось всего десять минут, Куппер снова привлекла всеобщее внимание.

— Все, кто справился с заданием, могут возвращаться за парты и начинать делать конспект к следующему занятию. А остальных ждет дополнительное задание. Вы слишком расслабились, — с этими словами она ушла в подсобку, которая примыкала к ее кабинету.

Куппер вернулась через минуту, левитируя перед собой какую-то коробку, все с мрачным любопытством разглядывали непонятный предмет.

— Раз вы не можете справиться с серьезным заклинанием, — обратилась она к стоящим у стены студентам, — то попрактикуете сегодня более простые заклинания. Я приготовила вам такое существо, с которым вы уж точно справитесь. Вот здесь у нас гриндилоу, оставшийся после лекции у третьекурсников. Представьте, что встретились с ним в реальной жизни. Вы можете делать с ним что угодно, лишь бы вывести его из строя. Но есть одно условие: заклинания не должны повторяться.

Недоверчивое и настороженное выражение лиц многих студентов сменилось на испуганное. Те, кому «посчастливилось» участвовать в этом цирке, подтягивались поближе к столу профессора.

— Харпер! — подозвала Куппер высокую блондинку из Когтеврана и сняла ткань с коробки, которая на деле оказалась аквариумом с противным на вид зеленым гриндилоу. — Вперед.

— Петрификус тоталус, — прошептала Харпер, и гриндилоу замер.

— Засчитано, — сказала Куппер. — Запомните момент победы, мало ли, когда он повторится. Дальше. Мэлтон.

Слизеринец подошел к столу и задумался на мгновение.

— Отключись! — крикнул Энтони, и луч заклинания вырубил гриндилоу.

— Годится, — кивнула Куппер, приводя гриндилоу в чувство другим заклинанием. — Таунсенд.

— Инкарцеро, — почти сразу же крикнула староста Слизерина, направив палочку на зеленого монстра.

— С натяжкой, но ладно, засчитано. Дэвидсон.

Амелия подошла к столу и демонстративно спрятала волшебную палочку.

— Я не буду его атаковать. Это издевательство над беззащитным существом.

На лице Куппер не дрогнул ни один мускул.

— Когда это «беззащитное существо» утянет вас на дно озера, вы, барахтаясь в холодной воде, будете вспоминать этот урок, но задохнетесь раньше, чем успеете испытать угрызения совести от того, что не слушались преподавателя. Минус пять баллов с Когтеврана. И вы приготовите к следующему разу доклад на тему «Самые страшные случаи встречи магов с опасными тварями», где в подробностях распишете, когда и какие ситуации случались, как маги пытались побороться за свою жизнь, и что из этого получилось.

Дэвидсон тряхнула волосами и отвернулась от Куппер, так ничего ей и не ответив. Однако, отойдя, она осторожно смахнула с глаз выступившие слезы.

— Райт! — позвала Куппер. — И вас я сразу предупреждаю, отказ от выполнения задания повлечет за собой вылет из Хогвартса, я об этом лично позабочусь.

Хэролд подошел к столу и вперился ненавидящим взглядом в аквариум. Около десяти секунд он просто стоял, ничего не делая, а потом на его лице проявилось выражение нечеловеческой злобы, он поднял волшебную палочку и заорал:

— Редукто!

Аквариум разнесло на мелкие осколки, которые разлетелись в разные стороны, раня стоящих поблизости студентов и профессора Куппер. Перепугавшись, все быстро разбежались по углам аудитории, стараясь скрыться от воды, хлынувшей на пол. На меня с разбегу налетел перепуганный Мэлтон, кресло не выдержало, и я упал, ударившись головой о ножку соседнего стула. Это уже стало какой-то идиотской традицией — травмироваться на ЗоТИ.

Я зажмурил глаза, перед которыми плясали разноцветные искры. Встать я не мог, да и не хотел. На помощь, как всегда, пришел Алекс, наблюдавший за всей этой сценой. Все это заняло считанные секунды.

А суматоха продолжалась. Один только Райт не сдвинулся с места. Он смотрел на лежащего в осколках раненного гриндилоу. Ошарашенная Куппер уже пришла в себя, но не успела буквально на мгновение.

— Экспульсо!

— Экспеллиармус! — прокричала Куппер и выбила палочку из рук Хэролда, но мощный синий луч заклинания Райта уже пронзил водяного демона, и его отбросило на несколько футов. Упав на пол, гриндилоу больше не подавал никаких признаков жизни. В кабинете наступила неестественная тишина, и в этой тишине раздался тихий шепот:

— Я победил.

Первой пришла в себя от шока Куппер.

— Райт, минус пятьдесят баллов Слизерину, и оставайся на месте. Все остальные свободны, урок окончен. Быстро все в коридор, — кричала она, озираясь по сторонам.

Алекс помог мне сесть и внимательно на меня посмотрел.

— Ты как? Цел?

— Выживу, — пробормотал я, хотя уже сомневался в этом.

— Это уже ни в какие рамки не лезет, — в сердцах сказал он.

— Забудь, иди к Амелии, она, кажется, расстроилась.

— Ты точно в порядке?

— Да, — раздраженно сказал я.

Большинство студентов уже успело выбраться в коридор. Никто не посмел ослушаться Куппер, все и так давно мечтали покинуть эту чертову аудиторию.

Оказавшись в прохладном темном коридоре, я почувствовал себя чуть лучше. Меня не покидала мысль о том, что мне надо к Грейнджер, ведь я собирался к ней до начала этого занятия. Но самостоятельно добраться до ее кабинета я бы уже не смог, потому мне пришлось позвать Тинки. Быстро объяснив, куда мне нужно, я попросил его поторопиться. Эльф, как всегда, выполнил мою просьбу с большим усердием, и уже через несколько минут я оказался перед дверью кабинета трансфигурации.

Я не учел одного, Куппер отпустила нас раньше времени, так что Грейнджер сейчас вела урок, и мне пришлось ждать, устроившись около окна напротив двери. Я перевел дух, прикрыл глаза и почувствовал, как все больше и больше на меня наваливается усталость и тяжесть во всем теле. Минуты, казалось, тянулись бесконечно. Спина и голова раскалывались, перед глазами все плыло, и мне уже не казалось хорошей идеей приходить к Грейнджер, когда я был в таком состоянии. Однако я уже был здесь.

Наконец, занятие закончилось, и студенты высыпали в коридор. Я дождался, пока, как мне показалось, большая их часть вышла, и из последних сил прошептал заклинание и переместил себя внутрь помещения. Это было последней каплей для моего тела. В ушах зашумело, и я с трудом мог различать окружающие звуки.

Видимо, я плохо выглядел, потому что, едва увидев меня, Грейнджер сорвалась с места и кинулась ко мне.

— Малфой, что стряслось? — вроде бы спросила она. Четко я мог разобрать только интонации тревоги, звучавшие в ее голосе.

— Я… — мне не удалось продолжить, потому что в глазах окончательно потемнело, и я погрузился во мрак.

* * *

Когда темнота перед глазами рассеялась и я открыл глаза, первая, кого я увидел, была мадам Помфри. Значит, меня угораздило все-таки попасть в больничное крыло.

— Пришли в себя, мистер Малфой? Вот и отлично. О вашем поведении мы поговорим позже, а пока схожу принесу вам лекарства, — строго сказала она и пропала из поля моего зрения, выйдя за ширму, которой была огорожена кровать.

Я снова прикрыл глаза. Лежать на жесткой кровати не было особо удобно, но сейчас капризничать не приходилось. Судя по всему, меня переодели в больничную пижаму и укрыли тонким одеялом, но мне было ужасно холодно.

— Ты как? — раздался совсем рядом голос Грейнджер.

Я тут же открыл глаза и повернул голову на звук. Она сидела на стуле около кровати, сложив руки на коленях и сжав пальцы в кулаки.

— Мне холодно, — прошептал я.

Гермиона встала со стула и вышла за пределы ширмы, но совсем скоро вернулась с одеялом в руках. Укрыв меня, она села обратно на стул и спросила:

— Так лучше?

— Да.

— Ты напугал меня, — сказала она.

— Испугалась, что твоему подопытному кролику пришел конец, и не на ком будет испытать зелье? — мой голос звучал глухо и сипло.

— Идиот, — отозвалась Грейнджер, вздохнув.

— Даже не спрашиваешь, что случилось?

— Я уже знаю. Ты был без сознания несколько часов, за это время я успела переговорить с мисс Дэвидсон и мистером Митчеллом, которые сбились с ног, ища тебя, так что они мне рассказали обо всем.

— Ты что... все это время проторчала здесь? — удивился я.

— Хотела убедиться, что тебе ничего не угрожает.

— И правда, обидно было бы, если бы все твои труды пропали даром, — говорить было трудно, будто горло распухло и отказывалось повиноваться.

— Хватит уже! — прикрикнула она.

Вернулась мадам Помфри и заставила меня выпить четыре разных зелья. Убедившись, что я проглотил все до последней капли, она обратилась к Гермионе:

— Он будет спать все следующие сутки, так что нет смысла тут сидеть, дорогая.

— Хорошо, — отозвалась она, и посмотрела на меня. — Выздоравливай, Малфой.

— Эй, подожди, мы еще не договорили, — возмущенно прохрипел я, вспомнив про цепочку, которую так и не отдал ей. Хотя и чувствовал, что на долгий разговор меня не хватит, потому что зелья уже начали действовать, по телу разлилась приятная тяжесть.

— Потом поговорим. Спи, — сказала Грейнджер и, не медля, ушла.

А я послушался, будто у меня был выбор, и уснул крепким сном без сновидений.

* * *

Весь следующий день меня никто не тревожил, но и чувствовал я себя премерзко. Озноб, тупая ноющая боль и головокружение не придавали сил и уж точно не улучшали настроение, так что мне не оставалось ничего, кроме как спать, благо зелья мадам Помфри этому способствовали на ура.

На второй день моего пребывания в лазарете меня навестила лично директор Макгонагалл. Я был крайне удивлен такому визиту.

Прошелестев своей длинной зеленой мантией, она устроилась на стуле для посетителей и уставилась на меня с очень суровым выражением лица.

— Мистер Малфой, как вы себя чувствуете? — спросила она сразу же.

— Спасибо, директор, уже немного лучше, — ответил я. Мне хотелось спросить о причине ее визита, но я решил, что это выяснится само собой.

— Вы заставили нас всех поволноваться, — сказала она, вздохнув.

— Э-э-э, — растерялся я. — Извините.

— Нет-нет, вашей вины в этом нет и близко, — отрицательно покачала она головой. — Я пришла, чтобы заверить вас, что без внимания этот инцидент не оставлю, и удостовериться, что у вас есть все, что необходимо, чтобы скорее выздороветь.

— Мадам Помфри обо мне очень заботится, — сказал я, немного сбитый с толку.

— Да, разумеется, — кивнула Макгонагалл. — И не только она… Ах да, еще я хотела спросить вас, уведомлять ли вашу мать об этом происшествии? С некоторых пор мы сообщаем родителям учеников о серьезных травмах, если таковые случаются, но вы уже совершеннолетний, так что...

— Спасибо, директор, — ответил я. — Не нужно ничего писать моей матери. Я сам ей все объясню чуть позже.

— Хорошо, — согласилась она и поднялась со стула. — Выздоравливайте, мистер Малфой.

Как только она ушла, появилась хозяйка больничного царства и, осмотрев меня, выдала еще порцию зелий, от которых я снова уснул.

На следующее утро я проснулся в гораздо лучшем состоянии. Боль практически ушла, да и голова кружилась не так сильно. Мне казалось, что в этот же день я выйду из лазарета, но мадам Помфри, когда я высказал ей эту мысль, ответила категорическим отказом, добавив, что до конца недели мне не стоит и заикаться на эту тему. Она снова выдала мне зелья и сказала, что если я буду выполнять все ее указания, она даже скоро пустит ко мне посетителей. На этом наш короткий спор закончился, и меня вырубило от очередного зелья сна без сновидений.

Четвертый день моего скучного нахождения в Больничном крыле подарил хоть какое-то разнообразие — посетителя. Вернее, посетительницу. И это было очень кстати, потому что разглядывание потолка все то время, что я не тратил на сон, мне напоминало времена первых шести месяцев домашнего заточения и навевало страшную тоску.

— Наконец-то меня к тебе пустили, — чуть улыбнулась одними уголками губ Дэвидсон, заглядывая ко мне за ширму. — Можно присесть? — спросила она, указав взглядом на стул у кровати.

— Конечно, — ответил я. — Проходи.

Она села и уставилась на свои колени, теребя пальцами кайму своей мантии. Собираясь с мыслями, она шумно вздохнула.

— Слушай, Малфой, я пришла извиниться. Это все моя вина. Не нужно было мне придираться к словам Куппер. Но она меня просто вывела из себя, и я так разозлилась!.. И это было впервые, когда я ее не так уж и боялась, просто она совершенно достала меня и…

— Дэвидсон, успокойся, — остановил я ее сбивчивый монолог. — Не ты меня заставляла колдовать сложное заклинание. И уж тем более не ты толкнула меня. Я сам виноват. Нужно было сразу же отказаться колдовать, но мне захотелось доказать, что я сильный. И не стоило стоять на пути у испуганных однокурсников, хотя кто мог подумать, что Райт вытворит такую глупость.

— Значит, ты на меня не в обиде? — спросила Амелия, подняв на меня взгляд.

— Нет, — я покачал головой.

— Друзья? — она посмотрела на меня с присущей ей серьезностью и протянула руку.

На моем лице на миг мелькнула улыбка.

— Друзья, — ответил я искренне и пожал протянутую руку.

— Ну… ты надолго здесь? — спросила она после некоторой паузы.

— Мадам Помфри говорит, что до конца недели можно даже не мечтать о выходе отсюда, — сказал я уныло и вздохнул.

— Хочешь, я буду тебе приносить свои конспекты и учебники?

— Давай, а то я тут умру от скуки, — с готовностью согласился я.

— Тогда завтра принесу все, что можно, — заулыбалась Амелия. — Ты знаешь, оказывается, без твоего недовольного трепа даже скучно.

Я хмыкнул.

— Пользуйтесь с Алексом моментом, пока меня нет рядом, и общайтесь на тему своих любимых чар и трансфигурации.

— Так и делаем, — она кивнула. — Но выяснилось, что с твоими саркастичными комментариями веселее, — ухмыльнулась Амелия, а затем взглянула на часы и вздохнула. — Так, мне пора уже бежать, обед, должно быть, уже закончился. Обрадую Алекса, что тебя можно навестить, так что жди еще гостей.

— А я думал, что вместе придете, — задумчиво протянул я.

— Мне просто кусок в горло не лез, так что я сбежала с обеда, чтобы узнать, нельзя ли наконец поговорить с тобой, — она улыбнулась немного виноватой улыбкой.

— Делать тебе нечего, — покачал я головой. — Ладно, иди, а то я тебя заговорю надолго. Мне тут ужасно скучно.

— Ухожу-ухожу, — сказала она, вставая со стула. Дотронувшись до моей руки, она добавила: — Я еще зайду. Выздоравливай.

Я лежал и улыбался. Все-таки хорошо, когда есть люди, которых ты можешь искренне назвать друзьями.

И часа не прошло после ухода Амелии, как у моей кровати появился Алекс и с порога спросил:

— Живой?

— Ага, — кивнул я.

— Мы с Амелией по очереди приходили все это время, но мадам Помфри категорически отказывалась нас пускать к тебе. И когда Амелия сказала, что попала, наконец, к тебе, я почти сразу прибежал, пока доступ опять не закрыли.

— Ну,— я пожал плечами, — ты же знаешь Помфри.

— Не так хорошо, как ты, — улыбнулся Алекс, устаиваясь на стуле для посетителей.

— Везунчик, — я фыркнул.

— Несколько дней назад мне так не казалось, — сказал он, посерьезнев. — Ты куда тогда пропал после ЗоТИ? То есть, я уже знаю, что ты поперся к профессору Грейнджер, но какого Мерлина? Я видел, что ты, мягко говоря, не в лучшем состоянии, пока я помог Амелии собрать вещи, и вместе мы вышли в коридор, тебя уже и след простыл.

— Мне надо было поговорить кое о чем с Грейнджер. Я не думал, что мне станет настолько плохо, а когда добрался до ее кабинета — просто отключился, — я покачал головой, вспоминая не самые приятные ощущения в тот момент. — Очнулся уже здесь.

— А мы тебя искали и переживали, между прочим.

— Мне уже Дэвидсон поведала, что даже есть не могла, так волновалась, — усмехнулся я.

— Зря улыбаешься, она действительно очень нервничала из-за тебя, — строго сказал Алекс.

— Мы все уладили сегодня, так что, надеюсь, она все свое внимание перенесет на тебя.

— Я бы тоже этого хотел, — вздохнул он. — Ты знаешь, вот я вроде бы не дурак, но в ее присутствии каждый раз начинаю делать какие-то глупости. Неужели это любовь?

— Наверное, — пожал я плечами. — Но я не эксперт. Мне это чувство чуждо.

— Да ладно, — Алекс посмотрел на меня с хитрецой в глазах. — Ты веришь в то, что сказал?

— Абсолютно, — твердо ответил я и решил сменить тему, пока моего «доброго» друга не занесло в разговоры о Грейнджер, а ведь именно к этому все шло. — Кстати, ты бы помог Амелии написать доклад о несчастных случаях с опасной живностью, думаю, она оценит такой благородный поступок.

— А ей не нужно его делать, — ответил он.

— Как так? — удивился я. — Хм, я точно помню, как Куппер давала ей такое задание…

— Она-то задала его, но ты же не в курсе, что было потом.

— А было что-то особенное?

— Еще как! Похоже, директор Макгонагалл провела беседу с Куппер, потому что та вечером извинялась перед всеми слизеринцами и когтевранцами за инцидент и отменила все снятые баллы и заданные доклады.

— Ничего себе! А я все это пропустил. Очень жаль, — я нахмурился. — А что с Райтом? Его наказали за убийство гриндилоу?

— Точно не знаю, — ответил Алекс. — Но слышал краем уха, что он ходил на встречу с директором, а потом несколько дней просидел в комнате. Сейчас он ходит на занятия как ни в чем ни бывало.

— Ясно, пожалели его, — чуть усмехнулся я. Впрочем, меня не особо заботила его судьба.

— Возможно. Ладно, ты лучше скажи, как обстоят дела с зельем?

— Не знаю, — я раздраженно пожал плечами и уставился на свои руки. — Грейнджер тут не появлялась, так что я понятия не имею, что там с ним. Можешь сам ее спросить.

— Она придет, я уверен, — сказал мне Алекс.

— Да мне все равно, — я замолчал на минуту. — Напомни Дэвидсон, что она мне обещала принести свои конспекты.

— Конечно, — кивнул он. — Думаю, она и так об этом не забудет. Амелия как раз пошла в библиотеку, мы собирались вместе делать эссе по зельям.

— Тогда иди уже к ней, — я указал на дверь.

— Выгоняешь?

— Ага. Приходите завтра.

— Договорились, — улыбнулся Алекс. — Я тебе чего-нибудь вкусненького еще принесу, — пообещал он и ушел.

По сравнению с несколькими предыдущими, этот день был полон событий. Через пару часов после ухода Алекса мадам Помфри принесла мне письмо. Я сразу же узнал почерк мамы. Развернув его и увидев содержимое, я тяжело вздохнул.

 

Здравствуй, сынок.

Кое-что произошло, но ты не переживай сильно. Сегодня утром пришло письмо из Азкабана, в котором меня известили, что отца отравили. В его чай кто-то подлил неизвестное зелье. Его жизнь вне опасности, но сейчас он находится под попечительством колдомедиков. Мне пообещали, что разберутся с этим и накажут виновных. Правда, я в это слабо верю. В общем, я поеду навещу Люциуса, хоть он и не хочет, чтобы я приезжала.

Расскажи, как твои дела? Ты давно мне не писал…

С любовью, мама

 

Мне стало стыдно. Действительно, в последний раз я писал маме три недели назад, и она сразу же ответила на то письмо, а вот я написать ответ не удосужился. Взяв с тумбочки перо и пергамент, я тут же принялся писать:

 

Здравствуй, мама!

Правильно делаешь, что едешь к отцу. Передай ему от меня пожелания скорейшего выздоровления. И не переживай, я ведь знаю, как ты волнуешься за нашу семью.

Прости, что так долго не писал тебе. У меня все в полном порядке, просто мало свободного времени. Учеба.

Береги себя!

С любовью, Драко

 

Я позвал Тинки и попросил его срочно отправить мое письмо, а потом выяснить, куда делись мои вещи, которые были со мной, когда я попал в лазарет, и принести книгу, которую одолженную у Грейнджер. Эльф покивал и исчез, а я снова провалился в сон.

Не знаю, когда Тинки возвращался и почему меня не разбудил, но, когда я проснулся на следующее утро, книга лежала на прикроватной тумбочке. Выслушав наставления от мадам Помфри и приняв еще несколько совершенно необходимых, по ее мнению, зелий, я устроился поудобнее и зачитался.

— Развлекаешься? — отвлек меня от последних десяти страниц книги мелодичный голос Грейнджер.

— Привет, — я оторвал взгляд от текста и посмотрел на Гермиону. Она не выглядела посвежевшей и отдохнувшей, хотя, по идее, уже должна была отойти от того времени, когда приготовление зелья требовало слишком много ее внимания. — Тинки принес, — я приподнял книжку.

Она улыбнулась и помотала головой.

— Не он. Я. Как себя чувствуешь?

— Ты? Не знал, что ты приходила сегодня.

— Я каждый день приходила, — сказала она и посмотрела мне в глаза. — Ты не ответил на мой вопрос.

— Мне уже лучше, разве не видно? А почему я не знаю, что ты навещала меня? — нахмурился я и отложил книгу на тумбочку, чтобы не мешала.

— Потому что ты в это время спал, — невозмутимо ответила Гермиона.

— Ты могла бы и разбудить меня, я тут подыхал со скуки!

— Малфой, не веди себя как ребенок, — немного рассердилась она. — Тебе необходим покой.

— Не надо этой трагичности в голосе. Я уже говорил, что ненавижу жалость, — я скривился и отвернулся.

— Ты пять часов провел без сознания! У тебя было сотрясение мозга и какой-то сумасшедший упадок сил. Ты хоть понимаешь, как все вокруг перепугались?! — Грейнджер нервно тряхнула головой, чтобы убрать упавшие на лицо волосы.

Я уставился на нее в немом недоумении.

— Все так серьезно? — с недоверием спросил я.

Она только кивнула.

— Ты бы видел себя, когда ты появился в моем кабинете, — она едва заметно вздрогнула. — Бледный, как смерть, из уха кровь, сидел в неестественной позе… и отключился, как только я подошла к тебе, — Гермиона замолчала и устало потерла виски. — Как ты мог довести себя до такого? Почему не сказал профессору Куппер, что тебе плохо? Как она не заметила, что ты на пределе?!

— Грейнджер, успокойся. Я не думал, что все так обернется. И не думал, что столько людей будет переживать из-за меня.

— Ты считаешь, что все вокруг такие же бесчувственные и бессердечные, как ты?

— Давай не будем на эту тему больше. Я уже понял, что всех ужасно расстроил, не хочу знать даже об этом.

Гермиона шумно вздохнула и закатила глаза.

— Ты неисправимый эгоист.

Я опустил взгляд. Да, я не ожидал, что обо мне будет волноваться кто-то, кроме мамы. А выяснилось, что и Грейнджер, и Алекс, и Амелия, и даже Макгонагалл — они все переживали за меня.

— Прости.

Она удивленно приподняла брови.

— Нечасто от тебя можно услышать такое. Ладно, главное, что все уже позади. Мадам Помфри сказала, что ты послушный пациент.

— Она меня уже замучила, — теперь я закатил глаза.

— Терпи, — Грейнджер улыбнулась, а потом посерьезнела. — Она, кстати, сказала, что запретит тебе колдовать на месяц.

— Что?! — я не поверил своим ушам. — А как же я буду учиться?

— Малфой, не кипятись. Дослушай меня до конца, — она нахмурилась, и на меня это подействовало отрезвляюще.

«Лучше бы она улыбалась», — подумалось мне, а вслух я сказал только:

— Хорошо. Я слушаю.

— Директор Макгонагалл уже обсудила это с мадам Помфри и предупредила всех преподавателей, — начала она. — Ты будешь сдавать все теоретические контрольные и еще практическую работу по зельеварению, а что касается практики применения заклинаний, от тебя не будут требовать магии.

— Но…

— Дослушай! С начала следующего семестра с тебя уже будут спрашивать, как со всех остальных. Не будет никаких поблажек. И я надеюсь, что тебе будет уже гораздо проще справляться со школьной нагрузкой.

— Ты имеешь в виду, что зелье мне поможет? — спросил я.

— Не только, — ответила она. — После этого инцидента… Когда стало ясно, что твоей жизни ничего не угрожает... Я еще раз написала Гарри, и он уже добился в Министерстве специального разрешения для тебя на покупку новой волшебной палочки. Его попросили лично присутствовать при этом, чтобы проследить, не купишь ли ты больше одной палочки, но он не может в этот день, так что сопровождать тебя буду я, а после покупки мы сразу должны попасть в Министерство и зарегистрировать ее.

— Ты серьезно? — я так обрадовался, что с трудом мог поверить в услышанное. — Когда?

— Двадцать пятого декабря, на Рождество. Мы можем двадцать четвертого вместе выехать вечерним поездом, и утром будем уже в Лондоне. Я надеюсь, у тебя не было других планов на этот день.

— Какие могут быть планы, если есть шанс снова нормально колдовать! — я широко улыбнулся. Грейнджер сумела здорово меня удивить. — Спасибо тебе. И Поттеру тоже, — сказал я уже серьезно.

— Пожалуйста, — улыбнулась она в ответ. — Надеюсь, теперь тебе будет не так грустно тут лежать.

— Скорее всего, — согласился я, но тут ко мне пришла неожиданная мысль. — А у тебя нет планов на Рождество?

Она покачала головой.

— Родители уедут во Францию на две недели, так что я совершенно свободна.

«А как же твои друзья?» — промелькнуло у меня в голове, и я вдруг вспомнил, что цепочку я так ей и не отдал.

— Грейнджер, я вспомнил, зачем искал тебя в понедельник, — воскликнул я. Она настороженно посмотрела на меня. — Если бы я только знал, где моя мантия, в которой тогда был.

— Висит на вешалке в шкафу у мадам Помфри, — сказала она, махнув рукой в сторону.

— Тогда принеси ее, пожалуйста, — попросил я.

Спустя минуту мантия оказалась у меня в руках. Я полез во внутренний карман и не без труда отыскал там цепочку. Вытащив, я вручил ее Гермионе.

— Это, должно быть, твое. Я нашел ее в этой книге, — указал я кивком головы на тумбочку.

Грейджер выглядела слегка потерянной.

— А я все думала, куда я ее положила.

— Она важна для тебя, ведь правда? Тогда почему ты использовала ее в качестве закладки для книги? — поинтересовался я.

— Это не касается тебя, Малфой, — ответила она и спрятала цепочку в карман.

— Это же подарок от Уизли, да?

— Да, — нехотя ответила она.

— Вы же встречаетесь. Или встречались, — поправил себя я. — Тогда почему на кулоне написано «с уважением», а не «с любовью»?

Грейнджер издала нервный смешок.

— Я задавала себе такой же вопрос. Это был подарок на день рождения, а Рон никогда не был силен в выборе подарков, — она замолчала и задумалась на несколько секунд. — А вообще, это неважно уже. Спасибо, что вернул мне эту вещь, — Гермиона поднялась со стула. — Я пойду.

— Еще зайдешь как-нибудь?

— Да, — кивнула она. — Принесу тебе еще магловских книг.

— Хорошо, — отозвался я. «Буду очень ждать», — добавил мысленно.

— Выздоравливай, — не оборачиваясь и не дожидаясь моего ответа, она вышла за ширму.

Мне было о чем подумать, многое хотелось осмыслить. Но для начала я собирался дочитать книгу, чтобы вернуть ее в следующий раз Гермионе, а потом уже можно было приниматься за раскладывание мыслей по полочкам.

Что меня очень удивило, так это то, что ни Алекс, ни Амелия в тот день так и не пришли.

* * *

С каждым днем я чувствовал себя все лучше, но мадам Помфри отвечала категорическим отказом на просьбы выпустить меня из Больничного крыла. Настроение опускалось все ниже и ниже.

Несмотря на то, что в выходные меня дважды навещали Алекс и Амелия, да и Грейнджер заглянула на пять минут, мне было ужасно тоскливо. Принесенные книги были быстро прочитаны, конспекты переписаны, я даже написал несколько эссе по чарам и трансфигурации, благодаря одолженным Амелией учебникам. Дэвидсон вообще приходила по нескольку раз в день и каждый раз умудрялась принести что-то интересное или полезное для меня.

Близилось время, когда исцеляющее зелье можно будет принять, а я так и не знал, изменило ли оно цвет на необходимый или нет. Гермиона умудрялась каждый раз уходить от темы и ни словом не обмолвилась о его состоянии. Все наши разговоры сводились к книгам и пожеланиям выздоровления.

В среду мама прислала письмо, в котором писала, что отец чувствует себя лучше и ведет себя все так же глупо, как и раньше. В остальном же она просила меня не беспокоиться и учиться, не думая о нем, и сообщила, что очень ждет меня на Рождество домой.

Мне стало стыдно. Я ведь даже не рассказал ей, что на Рождество я буду покупать себе новую палочку. Да и о зелье, которое готовили мы с Грейнджер, она тоже ничего не знала, а ведь может случиться такое, что оно мне не только не поможет, но и ухудшит положение. Я решил, что пришло время обо всем ей рассказать, и только взял перо в руку, как меня отвлек ставший таким привычным за последнее время голос.

— Привет! Не скучаешь? Я принесла тебе еще одну интересную книгу, чтобы... — Дэвидсон остановила свой монолог на середине предложения, увидев, что я собираюсь что-то писать. — Ты занят? Извини, я не знала.

— Нет, все в порядке, — заверил я ее и отложил перо и пергамент на тумбочку. — Так что ты там принесла?

— О, раритетную вещицу. Одну достаточно старую книгу по зельям, — она улыбнулась и тряхнула головой, при этом ее длинные волосы заструились, словно водопад, по спине. — Ты ведь их любишь… — она пожала плечами. — Да?

— Да, — я кивнул и скривил губы в подобии улыбки. — Удиви меня!

— Вот, — она протянула мне небольшую книгу в серебристой обложке. Название гласило: «Забытые сокровища зельеварения». Я взял ее в руки.

— Откуда она у тебя? Это очень редкая книга!

— Ты ее читал? — с некоторым разочарованием спросила она.

— Да, у меня есть такая, — ответил я, проведя рукой по обложке.

— Ну конечно… Я забыла, что ты из древней чистокровной семьи, а значит, и библиотека у вас огромная.

— Нет, в нашей домашней библиотеке ее не было. Я получил ее в подарок от… своего наставника. Но откуда у тебя такая?

— Профессор Слизнорт дал на три дня, чтобы я могла приготовить доклад на следующее занятие. Книга из его личной коллекции, — как-то нехотя сказала она.

— Вот оно что… И ты решила дать ее мне? — удивился я.

— Да, — кивнула она. — Доклад я уже написала, а отдавать книгу только послезавтра. Хотела тебя порадовать и развлечь немного, но только не получилось.

— Все равно спасибо, — сказал я искренне. — А ты целиком ее прочитала?

— Нет, только две главы, которые были нужны для доклада.

— Тогда возьми и прочитай полностью. Оно того стоит, — я протянул ей книгу.

— Хорошо, — натянуто улыбнулась Амелия, забирая ее. — Чуть не забыла, я тебе еще конфет принесла. Ты сладости любишь?

— В детстве, кажется, любил, — я неуверенно пожал плечами.

— А я просто обожаю, — сказала она и высыпала из сумки на мою кровать десяток небольших круглых конфет в блестящих шелестящих обертках.

— Тогда бери и ты, я столько не съем, — предложил я и сделал приглашающий жест рукой.

Она кивнула и почему-то потянулась за откатившейся ближе ко мне.

И в этот момент вошла Грейнджер.

— Малфой, — позвала она и тут же замолчала. — Кажется, я не вовремя, — пробормотала она, окидывая взглядом представшую перед ней картину.

Дэвидсон слегка покраснела.

— Профессор Грейнджер, я просто принесла Малфою книгу и немного сладостей для хорошего настроения.

— Это правильно, — слабо улыбнулась Гермиона. — Ну, не буду вам мешать. Я позже зайду.

— Нет, Гр… профессор, подождите. У меня есть к вам очень важный вопрос, — проговорил я быстро.

— Я уже ухожу, — Амелия поднялась со стула для посетителей. — Еще вечером загляну вместе с Алексом. До свидания, профессор.

— Всего доброго, мисс Дэвидсон, — отозвалась Гермиона. — Ну и что за вопрос? — спросила она, как только Амелия ушла.

— А ты догадайся! Уже полторы недели прошло, а ты ни словом не обмолвилась, как там зелье себя ведет. Или ты забыла о нем?

— Не кипятись, Малфой. Я именно по этому поводу здесь.

— И? — я сложил руки на груди, а сердце мое колотилось как сумасшедшее.

— Все хорошо. Цвет зелья с каждым днем становится все ярче. Если и дальше так пойдет, то к понедельнику оно станет именно изумрудно-зеленым.

— Хвала Мерлину, — на выдохе сказал я. — Почему ты раньше не говорила?

— Потому что хотела убедиться, что все в порядке, прежде чем обнадеживать тебя, — ответила она, нахмурившись.

— Ладно, — пробурчал я.

Наступила неуютная тишина. Я уже думал, что Грейнджер сейчас уйдет, но она вдруг снова заговорила.

— А у тебя, значит, настроение плохое? — спросила она и смерила взглядом конфеты, разбросанные по кровати.

— А как ты думала? Ты молчишь, а Помфри наотрез отказывается меня отсюда выпускать. Мне уже осточертели эти больничные стены.

— Хм, а по-моему, ты очень мило и радостно беседовал с мисс Дэвидсон. Если это ее присутствие на тебя так благотворно влияет, надо просить ее быть свидетелем при всех наших с тобой разговорах. При ней ты ведешь себя гораздо лучше.

— Ты сейчас какую-то глупость сказала, — я нахмурился.

— Да нет. Все верно, — Гермиона ухмыльнулась, а потом отвернулась от меня. — Она ведь твоя девушка?

— Нет! С чего ты взяла? — почти закричал я. — Мы вообще с ней плохо ладим, ругаемся часто. Она больше с Алексом общается, у них целая куча общих интересов.

— Ясно. Хм, даже... жаль. Было бы неплохо, если бы ты стал более человечным. А говорят ведь, что любовь меняет характер в лучшую сторону.

— Это смотря какая любовь, — сказал я сухо.

— Ладно, оставим в покое лирику. Поговорим о более насущных делах, — с этими словами Грейнджер села на стул и посмотрела на меня с мрачной решимостью. — В общем… я поговорила с мадам Помфри. Она сказала, что готова отпустить тебя не раньше субботы. Но в понедельник тебе снова придется здесь оказаться, потому что зелье нужно пить под ее присмотром, и потом несколько дней еще побыть здесь. В общем…

— Профессор Грейнджер все никак не решится сказать вам, что вы пробудете здесь еще не меньше недели, мистер Малфой, — закончила за Гермиону вошедшая Помфри.

— Но…

— С сегодняшнего дня я прекращаю давать вам лекарства. Будем готовить ваш организм к приему серьезного целительного зелья. Для вашего же блага лучше оставаться под моим наблюдением.

— Ладно, — со вздохом согласился я. — Но позвольте мне хоть на улицу в выходные выйти.

— Я вам окно открою, подышите свежим воздухом отсюда.

— Ясно, — кивнул я, и мое настроение окончательно испортилось.

— Вот и отлично. Ну вы беседуйте дальше, я только проверить, все ли в порядке, приходила, — сказала Помфри.

— И чья это гениальная идея? — тихо спросил я, едва она ушла.

— Общая, — уклончиво ответила Грейнджер. — Я просто не хочу, чтобы ты пострадал из-за зелья. Лучше перестраховаться.

— Я тебе доверяю, — сказал я и вдруг понял, что говорю абсолютно искренне.

— Спасибо, — отозвалась она и опять спрятала от меня взгляд. — Я пойду уже, мне еще контрольные проверять надо.

— Грейнджер, — позвал я, когда она поднялась со стула, собравшись уйти.

Она обернулась и вопросительно посмотрела на меня.

— Да?

— Раз уж ты причастна к тому, что меня еще неделю продержат в заточении, то хоть приходи меня проведывать почаще.

— Я постараюсь, — ответила она и снова повернулась ко мне спиной. — Пока.

— Не поставь там всем «тролля» за контрольные! — крикнул я ей вдогонку.

— Договорились, — хмыкнула она, не оборачиваясь.

Я снова остался один. Собрав все конфеты, я сложил их на тумбочку и улегся поудобнее. Прикрыв глаза, я пытался разобраться, почему Грейнджер привносит такой сумбур в мои мысли каждый раз, как появляется. Во мне просыпается столько разных чувств и эмоций, что я не могу с ними совладать, часто прячась в итоге за раздражением и напускной злостью. Если попытаться идентифицировать все эти чувства, то можно найти и уважение, и зависть, и тепло, и обиду, и встревоженность, и гнев, и влечение, и страх, и… много чего еще. Что из этого всего преобладает?

* * *

Я так и не решился написать маме обо всем, что у меня происходило, ограничившись только общими фразами и обещанием приехать домой, как только смогу.

Чем ближе был день приема исцеляющего зелья, тем больше я нервничал. Мне казалось, что дни будут тянуться бесконечно, но они летели так быстро, что я не успевал за ними уследить и только мысленно просил время замедлить свой ход. Мне было страшно. Я не так боялся смерти, в случае, если зелье окажется неправильно сваренным, как боялся, что оно просто не подействует, и все мои надежды рухнут. Я ненавидел теперешнее свое состояние, но в случае краха всей этой затеи Грейнджер, будет гораздо сложнее смириться.

Алекс, видя мою нервозность, старался приходить ко мне как можно чаще. Не отставала от него и Амелия, хоть и не понимала реальных причин моего настроения. Даже Гермиона приходила каждый день, пусть и ненадолго. Я должен был чувствовать благодарность за эту поддержку, но так и не сказал этим людям «спасибо».

В ночь с воскресенья на понедельник я не мог сомкнуть глаз. Покрутившись с боку на бок и так и не сумев уснуть, я отчаянно пожелал, чтобы кто-нибудь сейчас был рядом со мной. Повинуясь внезапному эмоциональному порыву, я взял перо и пергамент и начал писать.

 

Привет.

Сейчас ночь, и ты, наверное, спишь. А мне совсем не спится и очень хочется с кем-нибудь поговорить. Скажи, Грейнджер, ты веришь в успех?

Д.М.

 

Я перечитал написанное, усмехнулся и покачал головой. Сложив эту короткую записку вчетверо, я положил ее на тумбочку. Мне в голову пришла более здравая идея.

— Тинки! — позвал я тихо.

Раздался хлопок и заспанный эльф возник передо мной.

— Хозяин звал Тинки? Что нужно сделать? — он огляделся по сторонам.

Я набрал в легкие воздуха, чтобы озвучить свою просьбу посидеть со мной и развлечь меня недолгой беседой, как эльф раздал радостный возглас.

— Я знаю, молодой хозяин Драко хочет, чтобы Тинки доставил письмо мисс Гермионе! — он схватил с тумбочки листок, надписанный ее именем.

— Э-э-э, — растерялся я. — Не совсем. Но… — в моей голове возникли новые мысли. — Ладно. Отнеси это мисс Гермионе, но если она уже спит, просто принеси записку обратно. Ты понял?

— Да, сэр. Тинки все сделает, как надо, — с этими словами он исчез.

Я потер виски и вздохнул. Похоже, я начал прислушиваться к советам домового эльфа. С ума сойти можно. Что же меня ждет дальше? Общение с котами и собаками?

Мои неуклюжие порывы к самобичеванию были прерваны возвращением Тинки с запиской в руках. Ну, естественно.

— Я и не сомневался, что мисс Гермиона уже спит, — сказал я, стараясь скрыть разочарование в голосе. — Давай сюда записку, я ее порву и выброшу потом.

— Нет, хозяин Драко. Это ответ. Она не спала, — эльф осторожно протянул мне листок, будто не хотел отдавать, не убедившись, что я понял его слова правильно.

— Вот как, — я взял записку и сразу же развернул ее.

 

Здравствуй.

Знаешь, я тоже немного нервничаю. Но поверь, я не собираюсь подвергать твою жизнь опасности. Утром я покажу зелье профессору Слизнорту и мадам Помфри, и только если они одобрят, ты его выпьешь. Я ходила на него посмотреть полчаса назад. Оно изумрудно-зеленое. Это вселяет в меня надежду.

Малфой, ложись спать, утром тебе нужно быть полным сил. Верь, что все будет хорошо.

Спокойной ночи.

Гермиона Грейнджер

 

Я достал из тумбочки еще один листок пергамента и быстро написал на нем ответ.

 

Спасибо за поддержку. Ты тоже ложись спать, уже очень поздно.

Приятных снов.

Д.М.

 

Отложив перо, я сложил листок и передал его Тинки.

— Отнесешь это мисс Гермионе и иди спать.

— Хорошо, хозяин, — сонно кивнул эльф и аппарировал, взяв записку.

Я решил все-таки последовать совету Грейнджер и еще раз попытаться уснуть. Не знаю, сколько мне потребовалось для этого времени, но в какой-то момент я перестал отслеживать свои мысли.

Грейнджер подошла ко мне с большим флаконом, в котором плескалась белоснежная жидкость.

— Вот, Малфой, тебе нужно это выпить, — сказала она.

— Подожди, — запротестовал я, переводя взгляд с нее на зелье и обратно. — Оно ведь не изумрудно-зеленое, а белое, а значит, мы неправильно его приготовили. Я не стану его пить.

— Драко, не пререкайся. Пей! — настаивала она, протягивая мне флакон.

— Ты смерти моей хочешь? — возмутился я, отталкивая ее руку.

— Все уже предопределено, сопротивляться абсолютно бесполезно, — вздохнув, равнодушно сказала Грейнджер и наставила на меня волшебную палочку. — Инкарцеро!

Меня опутало веревками, так что я не мог даже пошевелиться. Гермиона тем временем открыла флакон и поднесла его к моим губам.

— Доверься мне, — сказала она, и мне не оставалось ничего другого, как выпить зелье.

Я ничего не почувствовал в первые несколько минут, а потом веревки, опутывавшие мое тело, спали, и, посмотрев на свои руки, я увидел, что они трансформировались в крылья. Вскоре я увидел свое отражение в неизвестно откуда взявшемся зеркале и понял, что превратился в белого лебедя.

Взглянув вверх, я заметил, что потолка надо мной нет, а вместо него — прекрасное синее небо, и взлетел в эту манящую высь. Полет был восхитительным. Ветер будто бы обволакивал меня всего и дарил приятное ощущение прохлады. Я парил над Хогвартсом, всматриваясь в отдаленные окрестности, которые с этой высоты были видны как на ладони. Какая прекрасная картина предстала перед моими глазами, даже краски, казалось, были ярче обычного. Я был счастлив, просто невероятно счастлив. Налетавшись вдоволь, я решил спуститься вниз, чтобы найти Грейнджер. Однако ее нигде не было видно. Я искал ее повсюду, но тщетно. Наконец, я сумел разглядеть вдалеке ее силуэт. Она стояла на железнодорожной станции, а рядом с ней был еще один человек. Мне вдруг стало невероятно важно, чтобы она меня заметила.

— Грейнджер! — закричал я и...

Я открыл глаза, когда за окном было уже светло.

Около кровати вдруг возникла запыхавшаяся от быстрой ходьбы мадам Помфри.

— Мистер Малфой, вы что так кричите? — встревоженно спросила она. — Я уж думала, что с вами что-то опять случилось.

— Простите, это я, наверное, во сне, — смутившись, сказал я.

Она произнесла несколько диагностических заклинаний и, убедившись, что все в порядке, ушла, напоследок сказав:

— Мисс Грейнджер пообещала прийти через полчаса.

Осталось совсем немного времени.

Гермиона заглянула ко мне уже спустя двадцать минут. Она была бледной и какой-то немного зажатой.

— Привет. Ты как? — спросила она меня, присаживаясь на стул.

— Нормально, — отозвался я, но, думаю, весь мой вид ясно говорил ей, что я ужасно нервничаю.

— Зелье проверили, неожиданностей быть не должно.

— Хорошо, — сказал я тихо.

— Я тоже волнуюсь, — сказала она и посмотрела мне в глаза, смущенно улыбаясь.

— Я спокоен, — упрямо соврал я.

Она снова улыбнулась.

— Вот, — Грейнджер извлекла из кармана мантии флакон с зельем. В отличие от моего сна, оно было нужного изумрудно-зеленого цвета.

Я потянулся за протянутым мне флаконом и случайно коснулся пальцев Гермионы. Они были холодными как лед, и мне захотелось их непременно согреть. Но прямо сейчас я, пожалуй, и сам нуждался если не в тепле, то в поддержке.

Меня охватила мелкая дрожь. В руках, груди, спине и шее ощущалось легкое покалывание, будто мое тело немного онемело. Горло сдавило. Я попытался успокоиться, начав глубоко дышать, но от этого только еще быстрее заколотилось сердце. Я прикрыл на мгновение глаза, а затем открыл флакон.

— Удачи тебе, Малфой, — сказала Грейнджер тихо и мягко коснулась моего плеча.

— И тебе удачи, — ответил я, решаясь.

Вздохнув, я залпом выпил зелье, которое могло подарить мне второй шанс на полноценную жизнь.