Шёпот огня, шёлка и стали (гет)

Это случилось гораздо раньше. Ночи, когда она скрывалась от преследователей по всему Браавосу, казались такими далёкими. Тихие шаги безмолвных братьев и сестёр храма Многоликого, их жестокие удары, их дьявольски обострённые чувства не давали девочке ни одной возможности добраться до сердца города, где её ждала награда — миска горячего супа и долгий сон на чердаке в ворохе мягкой соломы. Лишь по прошествии времени она наловчилась мастерски убегать и прятаться, обезоруживать и обездвиживать ударами, верёвками и хитроумными узлами. Когда ей впервые удалось добраться до своего убежища, она дрожала, жадно и громко поглощая острый рыбный суп. Её засаленные спутанные волосы спускались чуть ниже плеч, и когда она наклоняла голову над миской, кончики их макались в горячую жижу. Ссадины и царапины с запёкшейся кровью покрывали её обнажённые плечи и руки, липкая грязь под ногтями, ноги в разноцветных синяках, грубые почерневшие ступни — она выглядела бродяжкой, жалкой нищенкой из смрадного квартала городской бедноты. Но ею она не была. Ласка, Мерси, мальчик Арри, призрак Харренхолла, Арья Старк, безобразная старуха, девочка Якена Х’гара… Она была ими всеми. Значит ли это, что она — никто? Душистая солома обволакивала её запахом сухой мяты и лаванды. Растворяясь в сонном мороке, девочка подумала, что Многоликому нет дела до того, стала ли она никем или же до сих пор упрямая тень Арьи Старк робко ждёт, когда о ней вспомнят.

Запах морозной ночи в лесу заполонил её существо. Твёрдая корка снега так отличается от скользких булыжников Браавоса… Я волк, я голод, я холодный ветер… Слабый свет полумесяца прокрался на её лицо. Она спала.

* * *

Это случилось гораздо раньше. Её келья пропахла рвотой и нечистотами, травами и воском. Якен Х’гар приходил каждый второй день на рассвете, и его пальцы бережно гладили её измученный болью живот.

«Ещё пятнадцать… ещё четырнадцать… ещё тринадцать… десять… семь.. четыре…». — так шептал он ей на ухо, и новая порция яда, горького, как полынь, текла ей в рот.

«Девочка станет сильной», — говорил он, вытирая слёзы с её лица. — «Ничто не сможет убить её».

Девочка смотрела на него полураскрытыми глазами и всё понимала. Когда яд начинал вызывать спазмы в желудке, Якен уходил из кельи, и вместо него появлялась мрачная сестра с ведром и водой.

Воя от боли, девочка корчилась на своём тюфяке, пока яд не проходил через всё её тело. Сестра давала ей воду и, зная, что последует за этим, придвигала поближе ведро, в которое девочка исторгала своё нутро, задыхаясь и давясь, не в силах выплюнуть остатки горькой слюны.

Прошло много дней, прежде чем она смогла проглотить яд и одна лишь лёгкая тошнота заставила её помучиться час-другой.

Тогда Якен дал ей золотую монетку и сказал:

— Девочка много страдала. Человек хочет, чтобы она пошла на рынок и купила себе самой вкусной еды.

Она посмотрела на монетку в его руке.

— Девочка лишь делала то, что ей велел учитель. Ей не нужна награда. Яд не сможет убить её теперь — этого ей хватит.

— Разве девочка не хочет ощутить вкус любимых сладостей?

— У девочки нет любимых сладостей, — ответила она, а Якен улыбнулся и спрятал монету в карман.

* * *

Это случилось гораздо раньше. Тень его тела закрывала солнце. Девочка лежала на тёплых камнях, руки напряжённо вцепились в проёмы между булыжниками.

Она чувствовала кошачье сердце, как быстро оно колотилось.

— Беги, — прошептал Якен, и она побежала по стене, когтями царапая гранит.

— Кричи, — голос Якена звучал потусторонним шелестом в её острых ушках. И она закричала. Сначала яростно и протяжно, а потом её вой перешёл в шипение.

— Нападай, — ещё одно слово Якена заставило её выгнуть спину дугой и броситься вниз.

Вторая кошка настороженно следила за своей одержимой подругой, и когда та набросилась на неё, перепугано рванула прочь. Клоки шерсти, визги, молниеносная погоня.

— Вернись.

Девочка задрожала, прижала ноги к животу и с трудом открыла глаза.

— Очень хорошо, — похвалил Якен.

Он сказал то же самое и в другие разы, когда она была в собаке, когда была в хищной рыбе, когда ночью они пробрались в сад браавосского вельможи, и там она стала огромным ящером с твёрдой чешуёй и острыми зубами.

— Иногда во сне девочка снова становится волчицей, — сказала Арья, глядя на огонь в треноге. Она сидела на краю кровати в келье Якена. Её платье лежало рядом на полу, и она подобрала его, зная, что скоро Якен велит ей уйти.

— Человек знает, — ответил он, поднявшись с кровати безо всякой скромности — нагота не смущала его и не давала ощущения уязвимости. — Девочка должна гнать эти сны.

— Но почему? — Арья повернулась к нему, прижимая платье к груди.

— Эти сны ей больше не нужны, — Якен поднял её за плечи. — Они опасны. Девочка не хочет потерять то, к чему шла так долго.

— Девочка не понимает, — нахмурилась Арья.

— В прошлом девочка была кем-то, но прошлое — в прошлом. Девочке ни к чему её прошлое, ведь так?

Арья склонила голову.

— Человек поможет девочке отогнать волков.

На следующий день он повязал ей на шею подвеску на кожаном шнурке и приказал никогда не снимать. Серповидный драконий клык, инкрустированный двумя рубинами, теперь неизменно бился у её груди, ни днём ни ночью не спуская с неё своих красных глаз.

* * *

Всё это давно случилось, а теперь лёгкая снежная пороша бьёт её в лицо. Далёкий Браавос остался дожидаться её, держа наготове пучки солнечных лучей и горсти соли.

Мрачный Север, казалось забыл её, как и она забыла его. Конь под ней бежал трусцой, и снег под его копытами взлетал вверх. Жгучий холод ползал по её коже, проникал в грудь, словно пытаясь узнать, из чего она сделана.

«Я молодой юноша благородной крови, Роберт Аррен моё имя», — чуть слышно прошептала она и легко стукнула коня каблуками.

Что делал он на этом постоялом дворе, в этой холодной глуши, Якен ей не сказал, а она не спросила — кем он был для неё? Смутным именем, которое кто-то когда-то слышал, заданием, которое нужно выполнить.

— Девочка преподнесёт дар мальчику, — дыхание Якена превращалось в капли влаги на её промёрзшей коже. — Пусть мальчик заснёт счастливым — так оно вернее всего. И меньше шума.

Не было труда в том, чтобы юный Роберт захотел прелестную служанку в свою холодную постель. Тщедушный и бледный, после краткого соития он почти сразу забылся сном, из которого ему не суждено было вернуться.

Его лицо Якен снял сам, и Арья увидела, что за способы скрывал от неё учитель. Годы в храме Многоликого закалили её, но то, что она увидела сейчас, подтолкнуло сердце к самой её глотке. Всего лишь час назад это лицо смотрело на неё мутными от страсти глазами, а сейчас оно кровоточит в руках Якена, как и ободранный череп на подушках.

Они мчались всю ночь и весь следующий день по тропам, ведущим напрямую в долину Аррен, а на второе утро вороны разносили вести о смерти Петира Бейлиша по всему Вестеросу.

— Кто была та девушка? — спросила Арья, когда они с Якеном уже возвращались в Браавос. Закрывшись в каюте корабля, они пережидали шторм в Узком море.

— Какая девушка? — рассеянно спросил Якен.

— Человек знает, какая. Огненные волосы, синие глаза, белая кожа, сбросила Петира Бейлиша в Лунную дверь, — Арья закинула ногу на ногу, раскачиваясь в своём гамаке в такт бушующим волнам.

— Разве это имеет значение? — Якен стоял, широко расставив ноги и вжавшись спиной в стену каюты.

— Нет, но знание не бывает лишним.

— Девочка не узнала её? — Якен взглянул Арье в глаза, и на секунду она забыла, как дышать.

* * *

Шторм не утихал. Осколок луны скакал в быстрокрылых тучах, скорбно слушая, как море рычит стаей голодных волков, захлёбываясь собственной слюной и крича болью Арьи Старк.