О мифах и магии (гет)

Смерти Гермиона избежала в последний миг. Именно это она почувствовала, проснувшись рано утром, нагая, в горячке и мокрая от пота.

Через занавешенное окно проникал серо-стальной неприветливый свет.

Снейп обнаружился рядом — она нащупала его, протянув руку, схватив за волосы и отпустив, когда он застонал. Он тоже пылал жаром.

Она смахнула с себя одеяло и глубоко вздохнула. Воздух обжёг горло. Кашлянула раз, другой, а потом скрутивший её приступ сухого кашля наконец поднял из мёртвых Снейпа.

У того влажные волосы прилипли к одной стороне лица, а на другой — открылся глаз.

— Воды? — предложил Снейп спросонья, когда Гермиона в изнеможении от кашля повалилась на подушку.

— Думала, всё уже прошло.

— Затишье перед бурей, — вздохнул Снейп.

Откинув одеяло, он встал. На его бледную кожу, точно подсвеченную изнутри, обычно притягивающую взгляд и интригующе обнажённую, сейчас было больно смотреть: она казалась до рези в глазах, до мигрени яркой.

Снейп тихо прошёл в ванную и вернулся оттуда с кружкой тёплой воды. Гермиона приняла кружку молча, но с благодарностью, а он притронулся к её лбу тыльной стороной ладони, как встревоженная мать… которая, выглядит не такой уж и встревоженной.

— Это всё мой дом, — сказал он. — Он доконал тебя. Я искренне прошу прощения.

Гермиона снова зашлась кашлем. Потом отпила воды; глотать было больно.

— Оставайся-ка в постели, — посоветовал Снейп.

— Нет! — прохрипела она. — Я хочу пойти туда… В замок.

— На улице холодно. И скоро начнётся дождь. Нам нужно держать тебя в тепле.

— Всё со мной будет нормально, — возразила Гермиона.

Она с усилием села, и одеяло сползло до талии, но Снейп немедленно оказался рядом и прижал её плечи к кровати.

— Дай угадаю, — проговорил он, нависая. Его глаза казались бездонными провалами в темноту, а лицо было слишком близко и потому расплывалось, словно написанное текучей акварелью. К тому же у Гермионы слегка кружилась голова после попытки подняться. — Никогда не пропускала школу, да?

Пытаясь навести резкость, она нахмурилась.

— До определённого времени, — ответила она и снова неудержимо закашлялась. — Мне надо позвонить маме и сообщить, что у меня всё хорошо.

— Сначала поспи, — Снейп сжал губы в линию. Её руки он отпустил, но прежде осторожно и учтиво поцеловал в щёку. Совсем рядом с уголком губ. — И не вздумай вставать, — непререкаемо приказал он, надевая брюки. — Замечу, что ты шатаешься по Хогсмиду, тебе несдобровать.

— По Хогсмиду? — слабым голосом переспросила она.

— По Торчмиду.

Он посмотрел на Гермиону как на умалишённую и, наклонившись, поцеловал в губы — требовательно, собственнически, похоже, совсем не боясь заразиться.

— Не вставай, — повторил он, взявшись за дверную ручку.

Однако Гермиона уже решила, что не подчинится.

Дверь распахнулась. Окно вдохнуло и выдохнуло порыв студёного воздуха. Потом — щелчок, звук удаляющихся шагов и тишина. Снейп ушёл.

* * *

При дневном свете Торчмид выглядел чуть оживлённее. Но некоторые магазины и дома были закрыты, со ставнями на окнах, чтобы защититься от бури.

— Грянет ещё одна, — заявил хозяин пивной, подавая завтрак Снейпу, который только теперь сообразил, что надо бы заказать еду и для Гермионы в номер. — Готовьтесь. Уж грянет — мало не покажется.

Кондитерская работала, однако тратить небольшие карманные деньги на то, чего ему и не требуется, и не хочется, Снейп не рискнул. Гермионе сейчас тоже не до сластей.

В магазине подержанных вещей свет горел тускло, под стать самому заведению, да и освещать там было в общем-то нечего. Мрачная женщина за кассой даже не поздоровалась, а только зыркнула, когда Снейп вошёл.

Вещей в клетку — красную, зелёную, зеленовато-жёлтую, — оказалось непривычно много, причём большинство не стоило и выставлять. Полки для книг ломились под безделушками и керамическими фигурками котов. Из ниш в старых кирпичных стенах поблёскивали золотой эмалью сервизы. У прилавка с кассой свисала с крючков бижутерия. Снейп подошёл и принялся перебирать ожерелья, и лишь тогда женщина оторвалась от книги и уставилась на него налитыми кровью глазами.

— Сколько стоит? — спросил он.

— Там ценник есть, — ответила женщина и тотчас снова уткнулась в книгу.

Украшения только так назывались, потому что были безобразными. Но Снейп не думал об этом. А думал он о подарках от Лили. О волшебной палочке, которую Гермиона отважилась подложить в его сумку, о кульках с конфетами, о завёрнутых в блестящую подарочную упаковку книгах, засунутых им под кровать, чтобы не нашли родители. Застарелое чувство вины ожило и кольнуло: он ничего не дарил взамен. Не мог. По правде говоря, он и не привык думать о других.

Потом появилась она.

И вот она здесь.

То есть не здесь, а там — в его постели. Голая.

Чёрный камень на кожаном шнурке выглядел наименее отвратительно и стоил девяносто девять пенсов. Так почему бы не потратить фунт, который жжёт карман?

— Сдачи не надо, — бросил Снейп мрачной женщине, хотя она и без того присвоила его пенни.

* * *

Общества Гермионы не хватало. Наедине с собой снова и снова задаваться нелепыми вопросами и повторять ответы оказалось неудобно — пасовал ставший чувствительным рассудок.

Снейп шёл по тропе, ведущей от холма к роще. Под ногами хлюпала грязь. Возле разрушенного приступка дорогу совсем развезло, и он увяз, едва не лишился ботинка. С каждым шагом падало настроение. Потерянный, Снейп уже плёлся, опустив взгляд. И всё же…

Позади остались растворённые в дождевых брызгах и ветре поля под паром. Дальнейший путь лежал среди деревьев, но Снейп не сразу осознал, что это не роща, а лес. Густой, дремучий, тёмный, какой и не увидишь в Англии. Здесь деревья росли не жидкими длинными рядами, а вплотную. Они рвались ввысь от тесноты, и редкий луч мог бы пробиться через сплетение ветвей. Чем дальше, тем беспросветней. Колючие лозы хватали за пальто. Шелестели в листве шаги — кто-то шёл следом в сумраке: лисы, птицы, длинноногие пауки. И вдруг — застывшая настороженной ланью тишина…

Прежде, чем снова выйти на свет, Снейп промок до нитки, перемазался весь и запыхался. Но ему больше не было дела до этого — настроение тоже прояснилось. Странное чувство охватило его: невозможность остановиться, словно тащат на верёвке, зацепив пониже пупка крюком.

На опушке света стало так много, что он ослеплял. Поэтому Снейп заметил шишковатый корень старой ивы, лишь когда споткнулся об него, и почти вывалился на простор сырого поля, поросшего сорняками. Чертыхнувшись, он огляделся. Впереди на склоне холма серели каменные руины. Казалось, в них таится угроза и…

— Северус! — окликнул из-за спины голос. Приснившийся шёпот, шорох древесный.

Он не обернулся. Стоял и впитывал этот звук, обволакивающий сознание. Вдруг запахло весной, солнце брызнуло лучами на развевающиеся знамёна, в ушах запела пронзительная радость.

И тогда он оглянулся на голос. Всмотрелся в зернистую темноту леса.

Никого и ничего, кроме затягивающей, как зыбун, чащи.

Снова пошёл дождь.

Зябко поёжившись, Снейп поднял воротник и двинулся дальше.

* * *

— Сдаётся, вам бы стоило вернуться в кровать, — сказал бармен Гермионе.

Она как раз уселась за один из пустых столиков, а таких было много. Каждый миллиметр соприкосновения со стулом вызывал у её тела решительный протест.

Сначала она намеревалась ринуться на улицу и незаметно последовать за Снейпом. Когда же они окажутся слишком далеко от деревни, чтобы возвращаться в гостиницу, — нагнать его.

Но теперь стало ясно: ничего не выйдет. Она и до дверей бара не смогла дойти.

— Я в порядке, — выдавила Гермиона. Слишком обессиленная, она даже не обрадовалась, что поняла бармена, несмотря на акцент. Поняла — и то ладно. — Лимонада нальёте?

— Сейчас десять утра, — сказал бармен.

Она просипела:

— Знаю.

Он подошёл через несколько минут со стаканом лимонада в руке и суровым выражением на лице, будто являл собой воплощение здорового образа жизни, несовместимого с сахаросодержащими продуктами. Это напомнило Гермионе о матери, которой она так и не позвонила.

— Здесь… Где-нибудь здесь… Здесь есть где-нибудь Интернет? — Из-за ломкости голоса пришлось предпринять не одну попытку.

— Дальше по улице. В библиотеке, — ответил бармен. — Там компьютер, кажись.

— А там открыто?

Бармен пожал плечами и исчез в подсобке.

На то, чтобы найти библиотеку, ушло удивительно мало времени. Гермиона набрела прямо на неё, не пришлось даже спрашивать, куда идти.

Библиотека была закрыта, и до открытия оставалось полчаса, поэтому Гермиона опёрлась о дверь, кутаясь в свитер и напрасно ища в себе силы вернуться в бар за оставленным там пальто. Через несколько минут появилась женщина — библиотекарь, — которая настолько удивилась посетительнице, что уронила ключи.

— Боже мой! — воскликнула она, будто ей не приходилось встречать незнакомцев. — Утро доброе.

— Доброе, — кое-как поздоровалась Гермиона, самой себе напоминая простывшего мальчишку в период полового созревания. — У вас есть компьютер с доступом к Интернету?

— Раз на раз не приходится, — со вздохом ответила женщина. — Может, сегодня и повезёт. — Ключ с громким скрежетом отпер замок. Открыв дверь, женщина устало оглянулась на Гермиону: — Вы зайдёте или как?

Казалось, женщина делает ей одолжение, и это было неприятно. Но Гермиона всё же прошаркала в плохо освещённую библиотеку с единственным читальным залом, где в углу стоял старенький компьютер.

— Пароль «Привет», — сообщила библиотекарь и выдавила на ладонь дезинфектор из стоящей на стойке регистрации бутылки. — Как понадобиться помощь, обращайтесь.

Несколько минут Гермиона искала на мониторе курсор. Стоило ей ввести предложенный пароль, как библиотекарь снова заговорила:

— Что вы делаете?

— Простите?

— Здесь, — пояснила та. — За моим компьютером.

— Ну…

— У нас бывает мало приезжих с юга, а молодёжи — и подавно. Да после такого-то урагана…

— Да, слышала… — Гермиона закашлялась. — Извините. Слышала, буря была сильной.

— До ужаса, — сказала библиотекарь. Гермиона потрогала клавиши, с трудом вспоминая, зачем вообще сюда пришла, а тут ещё разговоры эти… — Никогда за всю жизнь не слыхивала, чтобы так завывал ветер. Позже на неделе разразится снова.

— Угу.

Экран то расплывался, то снова делался чётким, и в глазах невыносимо пекло.

— Есть успехи? — спросила библиотекарь.

На экране появилось окошко поисковой системы.

— Да, — ответила Гермиона.

Наконец словоохотливая библиотекарь раскрыла книгу и оставила Гермиону собираться с мыслями. Губа закушена, пальцы, повисев над клавиатурой мгновенье-другое, сами впечатывают адрес. Бледно-зелёный и празднично-красный — сочетание цветов вырви глаз. Хотя мир перевернулся с ног на голову, сайт «О мифах и магии Британских островов» нисколько не изменился.

Гермионе пришло личное сообщение.

Тема: «Три брата». Отправитель: ВестХэмФан.

«Привет, — говорилось в сообщении. — Наверное, могу тебе помочь».

* * *

Каждая ступенька чувствовалась знакомой. Он уже ходил по ним прежде. Ходил столько раз, что его следы впечатались в камни.

— Видишь, — сказала бы сейчас Гермиона прерывающимся голосом — и не только потому, что у неё в последнее время трудности с дыханием, — Чем бы оно ни было, мы… всё делаем верно. Оно хочет, чтобы его нашли.

До сих пор неизвестно, что, чёрт подери, оно такое, сколько названий ему ни давай: магия, сумасшествие, сон без права на пробуждение. Но окажись Гермиона рядом, её можно было бы обнять за плечи. И сделать дрожащий вдох в унисон. И притянуть её ближе. Пусть даже не Гермиона, а кто-то другой — тот, кто поймёт. Или что-то другое, лишь бы не оставаться здесь одному, ломая голову, почему вот эта башня — высокая, серая, лишившаяся крыши — так знакомо кренится вправо.

«Не существует», — сказала однажды Гермиона, не найдя Нору. Она была так подавлена, почти уничтожена. Но её удалось переубедить, и она поверила, что просто не всё учла, что что-то пропустила. Ведь откуда-то взялась эта фамилия — Уизли; не выдумали же они её. Но верил ли сам Снейп? Играть словами, чтобы получить нужный вывод, совсем нетрудно. Трудно признать теперь, что метки на карте — их с Гермионой разделённое заблуждение — привели к этому замку, провели по лестнице к зияющему входу туда, где бывать доводилось не одну тысячу раз.

Вместо крыши — небо. Птицы, гнездившиеся в бойницах, проёмах и проломах, перепархивали с места на место, всполошенные собравшимися тучами, тяжёлыми и чёрными. В любой другой день Снейп пожалел бы, что не захватил зонт. Но не сегодня. Да разверзнуться небеса! А он — остаётся.

Можно остаться, можно. Питаться лесными ягодами, пить воду из озера. В таких условиях он к февралю умрёт, но всё лучше, чем загнуться в Тупике Прядильщика, где твоё тело найдут только спустя три недели после смерти, когда соседи пожалуются в полицию на дурной запах.

Над головой голубь, воркуя, зашуршал мёртвой веткой плюща. Каменная стена оставила на пальцах крошево, но огромный замок ещё не сдался. Из холла уцелевшие через одну ступени, бывшие когда-то широкой лестницей, поднимали прямо в небеса и обрывались на высоте пятнадцати футов над землёй. Арки изгибались и клонились в поисках опоры. Зелёный травяной ковёр раскинулся в обширном помещении, защищённый с четырёх сторон стенами.

Прошлым вечером Снейп думал, будто замок — претендующая на останки несокрушимой крепости горка, поросшая травой, или несколько стоящих вертикально камней. Он не ожидал увидеть то, что видел сейчас. И никакой тебе будки с кассой. Не было даже таблички с описанием того, чем это сооружение являлось прежде.

Он вновь услышал голос. Не позади теперь, а снизу. Из-под ног, из-под камней. Шорох собственного имени. Пошёл вперёд медленно, ровно, чуть скользя по мху и грязи. Крупная капля дождя упала на щёку, стекла и осталась на губах; он слизнул её и почувствовал привкус меди, привкус пламени. На мгновенье закрыв глаза, он подумал, что опрокидывается навзничь, а открыв — застал не то отблеск, не то исчезающую тень. Жемчужную бело-серую дымку.

Облако тумана заклубилось, сгустилось и расстелилось, проплывая мимо, словно гонимое порывом ветра. Опавшие листья последовали за облаком. И то же сделал Снейп: обратно через холл, в обход лестницы, переступив трупик кроля, неизвестно откуда взявшиеся толстые ветки, камни и щебень. Наверное, сюда никто не забредал, потому что совсем не было мусора. Но даже утопай всё вокруг в банках от энергетиков и колы, Снейп не заметил бы, видя лишь облако. Оно мягко сияло. Оно манило — за поворот, ещё на ступеньку вверх. Оно дразнило.

Привалившись спиной к углублению в стене, Снейп слушал, как неровно и тяжело дышит. Он пришёл в себя и в первый миг не понял, что случилось. Повторилась история с оленем? Только в этот раз он преследует нечто бестелесное. Блуждает по руинам, идёт куда-то и не может остановиться. И так, казалось, было и будет всегда. Он был и будет здесь всегда и никогда не покинет это место.

— Северус…

Он высоко взобрался. На подобный подъём у него попросту не могло хватить дыхания, к тому же он был уверен, что настолько длинной лестницы в замке нет. Поля, лес и озеро остались далеко внизу, и Снейп увидел бы это, если бы выглянул из бойницы. Но он не выглянул. Он всё ещё поднимался, пытался схватить переливчатый туман, приобретший красноватый оттенок и вившийся у самых кончиков пальцев.

Ступени закончились. Он остановился, загнанно дыша. Сизое небо висело над разрушенными стенами башни. У одной из них, на самом краю, замерла фигура. Перламутрово-прозрачная тень. Девочка-воспоминание. Обесцвеченная временем, только волосы по-прежнему тёмно-рыжие.

— Сев, — произнесла фигура.

Или подумала.

Или это подумал он сам. Разум воспринял слово, не зная даже, откуда оно исходит. Вспышка в мозгу — и нервные импульсы пришли в действие. Это происходит наяву или снится. Или он бредит. Или сейчас просочится между камнями перекрытия. Или всё сразу.

— Мы дома.

Девочка протянула ему руку. Призрачно серебрилось разделявшее их расстояние, после которого — провал, бездонная яма.

Снейп протянул руку в ответ и шагнул к краю.