Одиссея капитана Себрастиана (джен)

Поезда. Гремящие, дымящие железные махины, ограниченные рельсами. То ли дело корабли! Изящные, бесшумные, деревянные и теплые, бесконечно свободные на водной глади насколько хватает взгляда, до самого горизонта, недостижимого, но такого манящего. Несравнимые. Ну в самом деле, разве можно уснуть в этой тряской штуке, когда за окном то и дело мелькают яркие пятна фонарей! Ничего общего с убаюкивающим ритмом волн. Тихий плеск там, за бортом, и спокойная темнота ночи.

Мистфлауэр тихо вздохнула и отвернулась от окна. Бесполезно пытаться разглядеть что-то. Кажется, сейчас они пересекали степную равнину. Потом будет горный каньон, вероятно, там их застанет рассвет. Если ей повезет, к тому моменту ее сморит сон, и удастся на некоторое время выпасть из этого четкого ритма, который выстукивают колеса. Соседи по купе сошли в одном из городков по пути, Эпплузе, кажется, так что можно было не бояться потревожить попутчиков своей бессонницей. Мисти потянулась, чтобы включить лампочку в купе, и достала из небольшого саквояжа книжку в мягкой обложке. Какой-то любовный роман, купленный в киоске на станции отправления просто чтобы убить время. Стук колес врывался в уши, буквы прыгали перед глазами в такт тряской пляске вагона, и Мист швырнула книжку на столик. Надо же было отцу так подбирать пансионы, чтобы назло держать ее как можно дальше от порта! Она до сих пор побаивалась путешествовать на кораблях, но это уж всяко лучше поездов, наверняка.

Ну не глупо ли было? Отрицать очевидное с таким упорством, что горные бараны бы позавидовали, из раза в раза подбирать очередной пансион, тратить деньги, в конце концов… И ради чего? Мистический «высший свет», в котором Мист научилась неплохо выживать, маскируясь под «леди», так и не смог по-настоящему ее заинтересовать. Как не смог и сломать: классные дамы картинно падали на обморочные кушетки, писали длинные письма отцу, в конце концов, отчисляли строптивую голубую единорожку, а ей было на-пле-вать. Однако отец не оставил попыток даже тогда, когда она получила метку.

* * *

Смешно сказать — на одном из «учебных» балов двое кавалеров из какого-то очередного кадетского корпуса, Мист равнодушно скользнула взглядом по форменному мундиру, отметив лишь непривычные нашивки, вдруг заспорили о кораблестроении. Видите ли, «Донна Марго» снова вильнула кормой прямо из-под носа флагмана эскадры.

— Да навесить заклинаний скорости на обшивку — и всего делов! И заодно щит какой-никакой, чтоб не пробивало!

— И лучше в два слоя.

— Господа, — тихо фыркнула Мистфлауэр, не удержавшись. — Вы не лопнете — весь корабль заклинаниями обвешивать?

— Зачем весь? — удивились кадеты. — Нам только обшивку укрепить.

Мист закатила глаза и картинно помахала веером, словно ей вдруг стало дурно.

— Он развалится у вас! Нельзя же так. Набор ведь тоже тогда укреплять придется. Право слово, такие элементарнейшие вещи объяснять приходится! И кому — без году морякам, ведь вы гардемарины, верно? — пришлось всё же припомнить скучную лекцию о форме и знаках отличия, которую время от времени читали перед балом, нельзя же, чтобы пансионьерка случайно перепутала звания, отвечая на приглашение.

Кажется, после этих слов танцы перестали интересовать всех троих. Спрятавшись в углу за колонной, они азартно спорили еле слышным шепотом, вспоминали великие корабли и морские сражения и обсуждали новые парусники королевского флота, сойдясь на том, что если так и дальше продолжится, господство «Донны» на морях только укрепится. А вечером, скинув ужасное форменное бальное платье, Мист обнаружила на боку насмешливо-яркий парусник на волне. Классная дама была весьма удивлена тогда…

* * *

Что изменилось? Мист не очень поняла из сумбурного письма Мэй, но как бы то ни было, отец всё же смирился с тем, что его стремление и умение распланировать всё-всё не распространяется на жизни и призвание его дочерей. Наконец-то! Мистфлауэр блаженно улыбнулась и вытянулась на полке купе. Можно будет не прятаться и не притворяться паинькой, а просто заниматься любимым делом. Хотелось верить, что за время скитания по пансионам не все уроки работников верфи вылетели у нее из головы. Перебирая в памяти полезные заклинания, Мисти задремала.

Протяжный гудок, больше похожий на рев раненого зверя, вырвал ее из объятий сна и заставил вспомнить несколько выражений, употребление которых в свое время довело ее до отчисления из одного из пансионов. То ли второго, то ли третьего. А может быть, четвертого? Да, вероятнее всего. Это было где-то на севере Эквестрии, и погода в городке, вечно серая и сырая, доводили южанку Мист до белого каления. Она честно старалась не поддаваться эмоциям, но необходимость «светски болтать о погоде» только усиливало гнев. Закономерный, в общем-то, итог: ну, она однажды честно ответила, «как она находит сегодняшнюю прекрасную погоду за окном». Самым мягким определением из длинной прочувственной речи было что-то вроде «сопливое тесто, которое приходится месить копытами».

Ну, в родном Махико такого уж точно не предвидится. Мист выглянула в окно — о, да. Ни облачка на небе, яркое солнце, наверняка в «белом городе» будут поливать мостовую водой, чтобы клубы пыли не взлетали из-под копыт, попон и колес экипажей. Судя по пейзажу за окном, терпеть жуткий поезд осталось совсем недолго — уже мелькали разбросанные по предгорьям фермы, значит, Махико уже совсем близко. В коридоре затопали копыта, и Мист, поддавшись всеобщему волнению, тоже поспешно сняла магией свой багаж с полки. Почему-то захотелось выпрыгнуть вот когда поезд еще даже не совсем остановился, на этом тихом-тихом ходу вдоль платформы.

— Вот и я! — радостно крикнула Мисти, не обращаясь ни к кому конкретно.

— О, дорогая! — вдруг послышалось совсем рядом. — Поверь, я тоже по тебе ужасно скучала, но не стоит, право, столь безрассудно выпрыгивать из поезда!

Мистфлауэр сконфуженно повернулась к старшей сестре. Как всегда строгая и даже немного чопорная Мэйфлауэр с легким укором качала головой, более ничем не выдавая своего неодобрения. За ее спиной тенью маячил один весьма знакомый типчик, и Мист едва не скрипнула зубами — Шип Райт. Не сильно изменился, всё такой же наглый. И от него по-прежнему ужасно воняет табаком.

— Отец не смог отлучиться, у него, увы, дела. Но Шип Райт любезно согласился составить мне компанию, — пояснила Мэй, проследив за взглядом сестры.

— Как невероятно мило с его стороны! — ни тени ехидства не просочилось ни в интонации, ни в жесты, ни в милое похлопывание глаз. — Значит, нам не придется нанимать носильщика. Тем лучше, они ужасно, просто кошмарно обходятся с хрупкими вещами. А их у меня немало! Прошу, аккуратнее с этой сумкой! Там фарфоровый сервиз в подарок матушке, если он разобьется, случится невероятный конфуз! Ах, нет, простите. Я перепутала. В этой сумке только книги, ах, я такая рассеянная! Фарфор в этом чемодане. Да-да, именно в этом, ах, не разбейте же! О Магия, ну до чего же мило, что вы решили нам помочь! Я бы точно что-нибудь уже уронила.

— Всегда к вашим услугам! — пропыхтел Шип Райт, мысленно ругая голубую единорожку самыми последними словами. Удержать весь ее багаж разом даже с помощью магии мог только какой-нибудь фигляр из цирка. Жонглер. И одновременно акробат. Куда ей столько вещей?! Вот же скользкая змеюка, ведь как-то же она дотащила всю эту гору сумочек, коробок и свертков до поезда! Да и выпрыгивала она на платформу с легкостью. Ну ничего. Ничего, погоди же! Я тебе еще покажу… я еще отыграюсь! За все унижения, поверь, сполна отыграюсь, дай только срок! Когда верфь Махико перейдет под начало Шип Райта, больше никто не станет над ним смеяться! Им придется, придется его уважать!

Сестры не умолкали всю дорогу от вокзала до двухэтажного белого особнячка, ничем не выделявшегося в ряду своих собратьев, лишь номерная табличка отличала его от других. Дамы успели обсудить погоду, моду и балы, и Шип Райт, сидевший как на иголках, так и не дождался главного — младшая не спешила спрашивать о делах и верфи. Он попытался было сам начать эту тему, но не нашел поддержки.

— Ну право, Шип Райт! Моя сестра с дороги, она наверняка утомилась. Что за манера — сразу же о делах! Право слово, иногда мне думается, что общение с моим отцом дурно на вас влияет. Мист, дорогая, неужели в столице никто уже не носит парики?

Мист прикрыла копытцем рот, сделав вид, что зевает от усталости, на самом же деле скрывая усмешку. Однако, как же смешно это звучит… Верный признак псевдо-аристократии, словно больше нечем выделиться из «толпы», кроме как подражая столице. Почему-то стало не то чтобы обидно, но как-то странно за родной город. Ведь он ничем не хуже, а местами куда лучше холодной столицы.

— Не носит, — ровным тоном подтвердила она, справившись с мыслями. — Милая Мэй, а что сейчас в моде в Махико?.. Мне так неловко, мое платье совсем не похоже на твое!

Шип Райт тихо скрипнул зубами — кобылы. Неужели вот это неумолкающее голубое чучело и правда теперь будет начальницей верфи? Позор… Астиеро, конечно, не отличался доброжелательным характером и тоже был горазд на «выходки», но с ним считались, его уважали и, чего скрывать, Шип Райт им втайне восхищался — выбиться наверх, да так, что даже потомственные аристократы не считали зазорным обсудить с ним какие-то дела. Но это… это выше его сил. Мэйфлауэр, конечно, тоже была тем еще сюрпризом со стороны Астиеро, но она хотя бы не совала нос в дела и вела себя, как истинная леди — отрешенно и степенно наблюдала со стороны, как работают жеребцы. В том, что младшая из сестер продолжит эту славную традицию, Шип Райт сильно сомневался. Богатая кукла, которой всё бы в игрушки играть… и правильно ее в пансион отправили! Корабли она строить хочет, как же! Шип Райт не верил. Никогда не верил. Это недоверие, пожалуй, определяло его отношение к Мистфлауэр, этой странной взбалмошной папенькиной дочке, которой на блюдечке доставалось всё то, к чему так упорно, трудом и кровью шел сам Райт. Эта верфь, на которую у него было столько прекрасных планов, которую он уже практически ощущал своей — вся, просто вот вся досталась этой кукле! По одному только слову ее отца. Несправедливо! Но приходилось сдерживаться. До поры. Мило улыбаться, помочь выгрузить и занести в дом вещи, отказаться от приглашения на ужин — нейтрально вежливого, даже несколько отчужденного. Он прекрасно знал, что Мэй приглашает его на ужин только по требованиям этикета. Никто не ждал его в столовой этого выбеленного дома, а причин терпеть снисходительную вежливость хозяев и поддерживать разговоры ни о чём у Шип Райта не было. Поэтому ровно по тем же правилам этикета он вежливо отклонил «безусловно любезное приглашение» и пешком направился вниз с холма. Смысла тратить деньги на экипаж, на всякий случай дождавшийся, пока он выйдет из дома, тоже не было.

Зато можно медленно идти через весь город, почти до самого побережья. Затеряться в пестроте Махико, свернуть в переулок… Зайти в первую попавшуюся забегаловку и за кружкой сидра еще раз хорошенько всё обдумать. Когда Шип Райт представлял себе приезд Мистфлауэр, ему казалось, что она едва ли не сразу же начнет трещать о кораблях, расспрашивать его и непременно перебивать, чтобы высказать свое мнение. Но за всё это время она и не подумала завести разговор о делах! Что ж, тем проще, не так ли? Он боялся приезда неугомонной дилетанки, но пребывание в пансионах явно изменило младшую дочку Астиеро. Возможно, аккуратно сместить ее туда же, где предпочитала находиться ее сестра, взиравшая на верфь с вежливым любопытством и доверявшая профессионалам, будет совсем несложно.

Оставалась только одна маленькая деталь. Эта противная синяя рожа где-то там, за горизонтом. Если слухи верны хотя бы на ту малую долю, на которую они обычно и бывают правдивы, расслабляться еще рано. Вполне в духе Мистфлауэр было заявить, что она выйдет замуж только за самого знаменитого капитана в мире. Да, Шип Райт смутно, но припоминал этот момент. Она выкрикнула это прямо при плотниках, но тогда это показалось неважным — мало ли на свете капитанов, да и от верфи Астиеро намеревался держать дочь подальше. Сейчас же слова Мист словно обернулись пророчеством… Эта зебра, чтоб его! Да за столько лет можно было сотню раз потонуть в шторм, нарваться в кабаке на нож или еще как-нибудь тихо и незаметно подохнуть, но ведь нет! Жив-здоров и, что хуже, окружен такими слухами, что так или иначе, а о его полосках и правда слышал едва ли не каждый зевака в порту. Астиеро, возможно, совсем не так понял слова дочери, но ведь если Мист стукнет в голову очередная блажь, оспорить титул «самого знаменитого» действительно будет непросто. Она ведь не уточняла, чем тот капитан должен быть знаменит. Или то, как к нему должны относиться. Невольного соперника надо, надо убрать с доски, пока он сам не понял, с кем сражается и за что.

Шип Райт тихо вздохнул и поболтал кружкой, собирая остатками сидра клочки пены со стенок. Что ни говори, а эти двое друг друга стоят. Не хочется даже думать, что может получиться из такого… дуэта. Что одна — папенькина дочка, которой достаточно только скосить хитрющие глаза на очередную хотелку, чтобы ее заполучить, что этот… Райт был готов биться об заклад: всех талантов у зебры — оказываться в нужное время в нужном месте. Ничем иным он не мог объяснить его внезапное появление на верфи в компании младшей дочери Астиеро. Что она в нем нашла?! Словно бы полосатый ее приворожил…

Мысль, столь простая и очевидная, осенила Шип Райта, и он едва не поперхнулся остатками сидра. А ведь и правда же! Что ему стоило, он ведь зебра. Загипнотизировал, или чем-то напоил, или еще как-то, мало ли способов.

Одна мысль потянула за собой вторую, третью — и вот уже Райт задумчиво возил по столу копытом, словно бы играл сам с собой в невидимые шашки. Приворожил… А чем не выход? Зебр в порту — выбирай любую. За пару монет любой приворот-отворот, лишнего не спросят, еще и спасибо скажут. Против зебры надо сражаться методами зебр. Да и со стороны никто не сможет подкопаться — переменилось у мисси Мист настроение, и всего делов. Захотелось ей вдруг выйти замуж за Шип Райта, бывает же? Хвала Магии, спонтанных решений и безумных идей за ней водилось достаточно, чтобы всё выглядело… в меру странно. А семья? Вряд ли Мэйфлауэр так уж сильно любит Райта, чтобы убиваться от горя по несостоявшемуся жениху… Хорошо бы, конечно, еще и полосатой шкуре заодно насолить, вдруг и это возможно? Кто его знает, на что способны зебры. Поговаривали, что они и проклясть могут, хотя с точки зрения магии, единорожьей магии, такой суеверной чуши, как проклятья, не существовало и не могло.

Вообще-то раньше Шип Райту ни разу не доводилось обращаться к портовым зебрам. С проблемами удавалось справиться своими силами, да и держаться подальше от полосатых с детства учат всех жеребят. Хотя некоторые плотники точно бегали украдкой в самый дальний квартал «пестрого города». Шип Райт относился к ним с некоторым презрением, хотя никогда не демонстрировал этого открыто. Как бы то ни было, очень не хотелось, чтобы о его визите в тот же квартал узнал кто-то из товарищей по верфи. Не то чтобы это могло сильно повредить, сплетен и слухов о нем и так гуляет полным-полно, но зачем давать лишний повод почесать языки? Шип Райт шел, стараясь не озираться по сторонам, понимая, что такое поведение только привлечет лишнее внимание, но на деле не вздрагивать на каждый шорох оказалось невероятно сложно. Только зайдя, наконец, в первую попавшуюся дверь, над которой красовалась вывеска с хрустальным шаром, он немного расслабился и перевел дух. Чего ожидать от зебр, Шип Райт не знал, но волнение уже отступило: страх попасться на глаза плотникам был куда сильнее страха перед встречей с портовыми гадателями. Не проклянут же его на месте, в самом деле!

На мелодичный звон дверного колокольчика из-за пестрой занавески неторопливо и грациозно вышла молодая зебра и замерла в дверном проеме, рассматривая вошедшего.

— Чем могу тебе помочь, путник, что явился в ночь? — отрешенно произнесла она, по-видимому, одну из «дежурных» фраз приветствия. На улице едва начинало смеркаться, и столь странный, нелепый и неуместный выбор разозлил Шип Райта.

— А то будто сама не знаешь! Гадальщица… — он презрительно фыркнул и повернулся, собираясь уйти. Не повезло же нарваться на шарлатанку…

— Знаю, конечно, — негромкий голос зебры с легкими нотками грусти и усталости остановил его, но прежде, чем он успел что-то сказать, зебра гадальщица продолжила: — Знаю. Но свой вопрос ты должен задать сам. Пока он не задан, он еще может измениться.

Шип Райт тряхнул головой, отбрасывая странные мысли, — сначала дело — и решительно сказал:

— Есть одна кобыла. Я хочу, чтобы она была моей. Сколько это будет стоить?

Плотник был даже готов услышать сумму, которую ему придется долго копить, но ответ зебры сбил его с мысли.

— Ее любовь не ты, дружок,

И виден между вас ожог,

И просишь ты отнюдь не ночь...

Не вправе мы тебе помочь.

— Вы... не можете мне помочь? Но зебры... привороты... околдованные...

— Ты неправильно услышал. Мы не будем тебе помогать в этом. Подтолкнуть, соблазнить, помочь увидеть друг друга — обычное дело, да. Но вопреки заветам предков ломать чужие судьбы? Зебры не помогут тебе. Уходи, — вышедший из-за занавески полосатый жеребец встал рядом с зеброй, слегка хмурясь. Перечить ему Шип Райт не решился и выскочил за дверь.

Молодая гадальщица дернулась было за ним, но жеребец успел удержать ее.

— Сестра, оставь его, — размеренный, слегка отрешенный голос звучал ровно, не выражая никаких эмоций. — Он сам хозяин своей судьбе.

Жеребец покачал головой и ушел обратно в комнату. Гадальщица тихо вздохнула и последовала за братом. Он, конечно, был прав. Но иногда так сложно просто остаться в стороне и равнодушно наблюдать.

Шип Райт быстрым шагом удалялся от злополучной двери и тихо ругался сквозь зубы. Мысли крутились вокруг странных слов, сказанных зеброй-гадальщицей. Задумавшись, он резко остановился и мотнул головой.

— Не вправе помочь, подумать только! Да что эти зебры о себе вообразили! — слова

— Что, парень, и ты от зебр ушел несолоно хлебавши? — тихий смешок раздался совсем рядом, и Шип Райт вскинул голову. Непрошенный собеседник вздохнул и продолжил говорить: — Поди пойми этих полосатых. То они толкаются на рынке и тащат всё, что плохо лежит, то внезапно у них, видите ли, кодекс чести есть, или как уж они там это называют.

— Заветы предков, — машинально ответил Райт.

— Во-во. Да не суть. Ищешь реальной помощи — иди в горы. Там отшельник живет. Вот кто лишнего не спрашивает, а просто делает свое дело. Он мне амулет вырезал — закачаешься! Повесил в витрине — и уже неделю ни одной кражи от местных полосатых рож.

— Отшельник?.. — заинтересованно дернул ухом Шип Райт. — А можно поточнее?..

— Отчего ж нельзя! — кажется, собеседник был только рад найти свободные уши, чтобы похвастаться. Но Шип Райту сейчас это было выгодно, так что он кивнул и приготовился внимательно слушать.

Отшельник жил в пещере, и, судя по состоянию тропинки, к нему наведывались нечасто, но достаточно регулярно, чтобы было понятно, как дойти до цели. Хоть что-то хорошее за этот утомительный день. Вечерняя прогулка в горы ради того, чтобы завоевать сердце хорошенькой единорожки — ну просто сопливая романтика в чистом виде, не будь конечной целью верфь Махико. Хотя какая разница? В итоге всё равно каждый думает о личной выгоде. А для отшельника она и вовсе очевидна — Шип Райт мог позволить себе не поскупиться на оплату.

— Вон оно как, — протянул зебра, выслушав Шип Райта. Почмокал губами и прикрыл глаза, словно впав в транс. — Многого желаешь… многого. С размахом.

— Это невозможно? — подобрался плотник. Услышать такой ответ очень не хотелось.

— Для меня нет ничего невозможного! — отшельник взвился на дыбы. В неровном свете затухающего костра полоски на шкуре причудливо переплетались с тенями. От жутковатого зрелища Шип Райт поморщился, но справился с эмоциями и даже нашел в себе силы извиниться:

— Простите, господин… Э, как вас зовут?..

— Никак! Меня не зовут, ко мне приходят! — назидательно ответил тот, успокоившись, по крайней мере внешне. — Создать крепкую связь двух душ — возможно. Но лишь немногие отваживаются провести этот ритуал.

— Но ведь вы отважитесь? — с нажимом произнес Шип Райт.

— Естественно! Мне потребуется вещь, которая принадлежала тебе. И которую могла бы использовать или просто держать при себе она.

Райт задумался. Если бы Мистфлауэр курила трубку, никаких вопросов бы не возникло. Но она не курила раньше, и вряд ли в пансионе благородных девиц потерпели бы, если бы она начала. Нет, нужно что-то другое. Украшения? Он не носил украшений. Рабочая одежда? Слишком часто ее приходится менять, да и не передают ее другим. Шип Райт почти отчаялся, когда его озарило.

— Вот! Вот, сумка! — Райт поспешно расстегнул пряжку, сбрасывая новую седельную сумку. — Правда, я купил ее не так давно, подходит?

С замиранием сердца он следил, как отшельник водит над ней узловатым посохом и что-то бормочет.

— Вполне! — наконец сказал он.

Цена за ритуал была несколько выше, чем хотелось бы Шип Райту, но ради верфи стоило рискнуть и позволить себе такие траты. Он взволнованно переступал с ноги на ногу, пока отшельник чертил на полу какие-то знаки и символы, нараспев читал какие-то заклинания, а новенькие седельные сумки от одного из лучших мастеров Махико, на которые буквально пару недель назад он потратил целое состояние, исчезают в дымовой завесе.

Сколько времени занял ритуал, Шип Райт не понял. Ему показалось, что прошло часа два, не меньше, но наверняка большую часть он себе сам надумал. Отшельник выглядел бодро, вряд ли потратив много сил, значит, действо скорее всего длилось около получаса, возможно чуть дольше.

— Не касайся сумок сам и не позволяй никому, кроме той, кому они предназначены! — веско предупредил отшельник, подавая Шип Райту тщательно замотанный сверток. Кажется, он завернул сумки в штору или плащ. Плотник подхватил сверток магией, сухо поблагодарил и направился домой — пока он ходил в горы, на Махико тихо опустилась ночь.

На следующее утро Шип Райт примчался на верфь одним из первых, боясь пропустить приезд новой начальницы. Почему-то мысли упорно уходили куда-то в сторону скромного экипажа, которым пользовалась Мэйфлауэр в редкие минуты личного посещения верфи. Вероятно, увлеченный образом, который рисовало воображение, он едва не пропустил тот знаменательный момент, которого так ждал. Мист пришла пешком. В модном, без всяких сомнений, но довольно скромном пончо и широкополой шляпе. Сопровождал ее лично Астиеро, кажется, что-то шептавший ей на ухо. Дочь внимала ему с непроницаемой мордашкой и иногда серьезно кивала.

— Разумеется, отец. Да. Непременно.

— И не вздумайте снимать шляпу, юная леди, если намерены вести или проверять работы на открытом воздухе! — серьезно погрозил дочери копытом Астиеро напоследок. — Веснушки вас не красят, помните об этом!

Мист присела в скромном реверансе, дождалась, пока отец скроется из виду, и первым делом решительно повесила шляпу на ближайшую доску. Обвела взглядом плотников, настороженно смотревших на нее, и решительно топнула копытцем.

— А теперь — к делу, к делу, к делу, время не ждет! Рада видеть знакомые лица, с незнакомыми мы непременно скоро познакомимся. Право, устраивать мне подобные почетные встречи впредь не стоит, а теперь… теперь я хочу видеть Навиеро и… в чём дело, Шип Райт?

Плотник дождался, пока смолкнет недоуменный тихий гул и вышел чуть вперед, держа в магическом поле сверток с сумкой.

— Мисси Мист, я возьму на себя смелость от всех нас поприветствовать вас вновь на верфи Махико и преподнести этот скромный подарок в знак… приветствия.

— Как мило с вашей стороны! — ровный тон с вежливой полуулыбкой — если Мист и подумала что-то об этом неуклюжем экспромте, ей мастерски удалось удержать это при себе. Она перехватила контроль над магическим полем и развернула сверток: — Сумка, как мило! Действительно, очень предусмотрительно!

Шип Райт смотрел, как сумка опускается на песочного цвета пончо, затаив дыхание. Нет, небо, конечно же, не рухнет на землю, но ведь как-то же станет понятно, что всё сработало как надо? Вот сейчас, еще немного, и… со звуком, показавшимся Райту куда громче, чем на самом деле, кожаные ремешки лопнули, едва коснувшись спины Мист. Под тихий вздох, прокатившийся по рядам собравшихся, сумки с легким шуршанием упали по бокам от голубой единорожки. Райт замер, не зная, как она отреагирует на этот неожиданный конфуз.

— Это… всё равно было мило, признаю, — голос не дрогнул. — Но в следующий раз, Райт, я вас прошу, убедитесь, что вам не всучили подделку. А по виду и не отличить, честно! В жизни бы не подумала, так что да, могу понять, что и вам не удалось сходу распознать. Итак, я бы хотела видеть Навиеро! Через пять минут в конторе, остальным — по местам, надеюсь, план работ на день вчера был составлен и утвержден, как и обычно, и мы не будем терять на это время сегодня.

Она аккуратно подвинула копытцем сумки к тем же доскам, на которых висела ее шляпа, и грациозно прошествовала к деревянному домику у самого пирса — там располагался кабинет начальника верфи. Отныне — он принадлежал ей.

— Ну ты и отмочил, приятель! — с укоризной произнес напарник, когда Шип Райт подобрал сумки. — Надо же было! Еще и обставил, мол, мы тут все… постарались. Радуйся, что пронесло. А могла и оштрафовать. Или того хуже — выгнать. Кто ж их поймет, этих столичных модниц! Чихнешь не по-блаародному — и собирай вещи!

— Цыц! — подошедший Навиеро выдал плотнику несильный, но чувствительный подзатыльник. — Следи, о ком и что ты мелешь. Я знаю мисси Мист куда дольше, и уж вот такое — не в ее привычках. Но в следующий раз, Шип Райт, прежде чем выставлять личную инициативу коллективной, потрудись поставить нас всех в известность заранее. Ну, что стоим, кого ждем? Или план напомнить? Так со вчера утвержден и на доске висит. Как и обычно. За работу!

Еле слышно выругавшись себе под нос, Шип Райт направился в свой ангар. План работ… конечно, он был составлен и утвержден. И висел, «как и обычно», на доске у ворот… Но вот вечером, похоже, придется снова тащиться в горы. Надо же потребовать кое у кого ответы на несколько вопросов. Например, с чего бы рваться абсолютно новой сумке, купленной лично Райтом у одного из лучших мастеров в Махико.

Никогда еще рабочий день не казался таким бесконечно долгим. Мистфлауэр носилась по всем ангарам, предсказуемо всюду совала нос и иногда даже его презрительно морщила. Например, когда Шип Райт попытался по привычке сунуться в контору. Ледяным тоном она указала, что его рабочее место — в ангаре и что в свой кабинет она его не вызывала. Пришлось сквозь зубы извиниться и вернуться к работе. Краем уха он слышал шепотки о том, что новая начальница быстро поставила наглеца на место, но открыто никто не спешил смеяться. Это злило и придавало какой-то жадной дерзости и энергии. Ничего… скоро… скоро всё изменится! С помощью ли отшельника или с чьей-то еще, а может — и вовсе в одиночку, но он своего добьется! Вот увидите! Все, все увидите! Посмотрим тогда, где чье место.

Райт помчался в горы сразу же, как только Навиеро позволил всем заканчивать работу. Древесная пыль и опилки, налипшие на потную спину, раздражали, но это раздражение выплескивалось лишь в скорость бега. Надеясь, что не заблудился в хитросплетении горных тропинок, Шип Райт ворвался в пещеру отшельника, рявкнув с порога:

— Что за нелепые шутки?!

Он ожидал чего угодно: страха, попыток сбежать или наоборот, успокоить, но отшельник поднялся на дыбы и рявкнул в ответ:

— Тебе не кажется, что это мне бы стоило спросить тебя об этом?!

Резкий ответ сбил с мысли и заставил Шип Райта замереть в недоумении. Отшельник не замедлил воспользоваться этим и продолжил:

— Почему ты сразу не сказал, что это зебра?!

— Кто?..

— Шаман на выжженном плато! — съязвил отшельник. — Кобыла твоя, кто!

— Но это не зебра!

— Да ну? А что ж тогда ее хранят духи предков?

— Мне-то откуда знать! — снова разозлился Шип Райт. — Это не я тут утверждал, что нет ничего невозможного для зебр. Глянул бы куда уж там, в будущее, да выяснил бы, кто там ее охраняет и почему… так что, значит, невозможно все-таки? Так выходит?

Отшельник прошипел что-то неразборчивое и тряхнул головой. Шип Райт мысленно злорадно усмехнулся — укол попал в цель, и теперь уязвленное самолюбие шамана не позволит ему просто так отмахнуться.

— Вот что. Подойди. — Шип Райт повиновался. — Я покажу тебе, как варить одно зелье. Смотри. Эта трава — растет здесь, под горой. Вот это — можно купить на рынке, покажешь продавцу приправ, пусть он тебе скажет, как оно называется у пони. А тараксакум — это одуванчик, его ты найдешь без проблем. Зелье нельзя хранить, оно действует, пока не остынет. Каждый раз — вари по новой. Оно помогает ученику шамана войти в транс. Умиротворяет и отвлекает внимание от житейского. А учитель получает доступ к разуму. Духи предков не сочтут его опасным. А тебе — вполне хватит для твоей задумки. Слушай рецепт.

Шип Райт кивнул, еле сдерживая радость. Что ж, зелье и правда нетрудное, можно и потерпеть неудобства от того, что его нельзя хранить. Да и потом, может быть, удастся наложить на него стазис? Это заклинание плотники Махико использовали для «консервации» кораблей, если по тем или иным причинам судовладелец предполагал длительную стоянку, особенно зимовку, и не имел возможности оплатить полный ремонт. Оно позволяло сохранить любой предмет ровно в том состоянии, в котором он попал под действие заклинания. Требовалась внимательность и концентрация, но вот сил тратилось совсем немного, обычно накладывали его вдвоем, просто для подстраховки. Но можно вполне справиться и одному. Что ж, вот и простор для практики. Во всех смыслах. Что ж, теперь Шип Райт считал себя вполне готовым к завтрашнему дню.

Утром, однако, застать Мистфлауэр не удалось. Она пришла раньше Шип Райта и вместе с Навиеро заперлась в конторе. Пришлось идти в ангар и тоже работать. Но теперь… теперь можно и подождать. Еще совсем немного подождать…

Мистфлауэр с наслаждением потянулась и выглянула в окно. Да, вникать в дела верфи после столь долгого отсутствия оказалось весьма непросто. Местами даже нудно, но приходилось стискивать зубы и упрямо вчитываться, пересчитывать, спрашивать и переспрашивать Навиеро. И снова листать, читать и выписывать. Не хватало еще, чтобы ее продолжили считать маленькой смешной девочкой, ну уж нет. Ремонтировать и строить корабли — вот ее истинное призвание, и даже нудные отчеты не отпугнут ее и не заставят пожалеть о выбранном пути.

Она перевела взгляд на Навиеро, и на секунду ей даже стало стыдно. Усталый бригадир очень старался не показывать, но вообще-то был бы счастлив уйти из конторы. Причем, кажется, еще часа три назад. Мист, вообще-то тоже, но оба боялись первыми сказать «Давайте продолжим завтра».

— Я вам очень, очень благодарна за помощь! — искренне воскликнула Мистфлауэр. — Я вовсе не хотела вас так задерживать! Слишком… увлеклась.

Он молча кивнул в ответ, уточнил, значат ли ее слова, что он свободен, дождался поспешного ответного кивка и вышел из кабинета.

— Что ж, с первым по-настоящему рабочим днем меня! — хихикнула Мист себе под нос и встала из-за стола. Затекшие ноги и спина отозвались сотнями иголок, и она поморщилась — пожалуй, никаких экипажей сегодня, только полезная долгая и неспешная пешая прогулка. На ужин она и без того бессовестно опоздала, Мэй наверняка неодобрительно качала головой, мама — уговаривала всех еще немножко подождать, но, скорее всего, они очень скоро сядут за стол без нее. Вряд ли это такая страшная трагедия, в детстве Мист тоже иногда не приходила на ужин. Правда, тогда она обычно брала что-нибудь с собой, а сегодня… сегодня почему-то забыла. Что ж, тогда можно зайти по дороге в какой-нибудь из многочисленных ресторанчиков, открытых допоздна, а с завтрашнего дня — возродить добрую традицию бутербродов и фруктов в сумке. Но это всё чуть позже. А пока…

Шип Райт в очередной раз высунулся из ангара. Да сколько же можно там заседать! Она что, решила читать отчеты за все годы, пока ее не было, что ли?! А… вон, силуэт мелькнул в окне. Свет погас… Ну наконец-то! Значит, она скоро выйдет, можно будет ненавязчиво выйти ей навстречу, словно бы и сам Райт заработался допоздна, как и положено лучшему плотнику. Разумеется, предложить проводить и настоять — время позднее, верфь — не самый безопасный район Махико, мало ли что! А то, может, и варить ничего не придется, кто их поймет, этих кобылок! Влюбится по-настоящему — и всё.

Темный силуэт возник на пороге домика, которую на верфи именовали «конторой», повозился, запирая дверь на ключ, и неспешно спустился с крыльца. Вот сейчас… сейчас…

Шип Райт недоуменно моргнул и замер, выскочив из ангара. Кутаясь в пончо, Мистфлауэр почему-то свернула налево и скрылась в полумраке вечера. Раздраженно фыркнув, Шип Райт направился следом, стараясь не шуметь и гадая, что ей взбрело в голову на этот раз.

Торопливым шагом Мист прошла по еле заметной тропинке, потопталась у двери одного из старых ангаров, как-то особенно суетливо разгладила складки на пончо и резко распахнула двери. Затхлый запах давно не проветриваемого помещения ударил в нос, и она закашлялась, отступив на пару шагов. Тихо вздохнула, смахнула выступившие на глазах слезы и, прикрыв нос полой пончо, зашла в ангар. Шип Райт подкрался поближе и осторожно заглянул внутрь.

Мист успела зажечь свет и легкими взмахами хвоста стряхнула пыль с брезентового чехла. Посмотрела на ярко-синее пятно, которое выделялось теперь на фоне остального пыльно-серого брезента. Магией подобрала чехол по краю и откинула тяжелую ткань. Легким блеском отозвалось заклинание стазиса, словно потревоженный спящий недовольно приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть на того, кто посмел его разбудить. Волна ряби вслед за дрожащим копытом единорожки, которое скользило по светло-голубому фанерному борту и почти сливалось по цвету с краской. Расти… мастерски подобрал оттенок… Для снятия стазиса хватило бы одного касания, но ей очень хотелось насладиться ощущениями.

Копыто едва не сорвалось, резко ощутив пустоту. Мистфлауэр замерла и задумчиво погладила края неровной, рваной пробоины, зиявшей ближе к корме. С тихим стуком на пол упала голубая фанерная щепка. Надо же, стазис поймал ее буквально на волоске от падения и удерживал столько лет... Мист наклонилась, чтобы подобрать ее — почему-то пользоваться магией не хотелось.

* * *

Отец, всё еще гневно раздувавший ноздри после заявления и ухода Растика с верфи, повернулся к лежавшей на боку фанерной лодке.

— Юная леди! Ваше поведение просто недопустимо! Я, положась на ваше благоразумие, не стал разбирать это… эту… лодку. Но мало того, что вы ее доделали, вы собирались выйти в море!

— Это Мэй, да? Ябеда-корябеда Мэй тебе сказала, что я ушла из дома! — со слезами в голосе отозвалась Мист.

— Неважно! — отрезал Астиеро. — Важно, что я сам видел. Собственными глазами. Что ж. Мне уже пришел ответ из пансиона в Цюрихорне. И в самое ближайшее время вы туда отправитесь. А это… это… эту лодку я сейчас же разберу!

— Не смей!!! — взвизгнула Мист. — Ты… ты, значит, давно это задумал?! С пансионом! Вот ты как! Правильно Растик сказал, ты тиран! И… и чудовище! Какой же ты мастер-корабел, если можешь их ломать?! Ну… ну и ломай! Всё ломай! Жизнь мне ломай! Как мою лодку!

Она сорвалась в галоп и непременно ускакала бы куда глаза глядят, но отец быстро догнал ее. Воспитание взяло верх, и при прохожих Мист не стала продолжать спорить. Надувшись, она угрюмо согласилась пойти домой.

А следующим утром вновь пришла на верфь, на этот раз к обеду, и молча выложила на общий стол целую гору конфет и печенья. В ответ на недоуменные взгляды плотников и сердитый — отца, она приосанилась и важно заявила:

— По традиции, уходящие с верфи работники угощают остальных. Растик не смог. Поэтому за него угощу я. И за себя. Потому что я уезжаю. В пансион Цюрихорна. Вот так-то.

— И это для вашего же блага, юная леди! — не смолчал отец. — Без этого можете и не думать об удачном бра…

— Ну хватит! — Мист топнула ногой. — Знаешь, папа… отец. А я не думаю, вот! И не нужны мне твои аристократы! Если я и выйду замуж по расчету, слышите? Слышите вы?! Если я и выйду замуж по расчету, то только за самого знаменитого капитана в мире! И не смейте трогать мою лодку, отец! Навиеро! Я желаю поместить ее в стазис. Вот! — на стол полетел тихо звякнувший мешочек. ¬¬— Идемте, Навиеро. Я сама буду ассистировать. А вы все — не стойте же! Угощайтесь, ну! А то я решу, что мы вам с Растиком были так противны, что вы и проводить нас не желаете!

В гробовой тишине Навиеро первым развернул конфету и, забросив ее в рот и приглашающе махнув хвостом, вышел из столовой. Мист фыркнула и вышла следом.

* * *

— Почему же… — прошептала Мист, вертя перед глазами голубую щепку. — Почему же ты перестал мне писать?..

Неужели он забыл? Неужели он, он забыл? Забыл, как они спорили, расчерчивая листы фанеры и пытаясь уместить детали на неровных кусках и обрезках. Он говорил, что лодка должна отзываться, иначе ей нельзя довериться. Всегда говорил так, словно считал их живыми. Да что там, он ведь именно так и считал. А она… не очень понимала, что он имел в виду, но Навиеро тоже всегда очень тщательно подбирал дерево для ремонта. Она расспрашивала его, училась щупать, практиковала заклинания… А он послушно таскал фанеру, выбирал и прятал рейки, разводил клей и вообще возился.

А название? Она однажды радостно пришла и с порога заявила: «Чала!» В ответ на полный недоумения взгляд, она пояснила, что узнала это слово от зебры в порту. Прежде чем он успел возмутиться, она пояснила, что собирается так назвать их лодку.

* * *

— Это ведь наша Шалость! Ну разве же нет?

— К-как… тебе сказать… да. И нет. На моем наречии chala скорее значит «Проказница». Не говоря уже о… другом значении, — хмуро закончил он.

— Другое? А что оно значит? Это предназначено для ушей леди? Ну скажи, скажи-скажи-скажи сейчас же! А то я лопну от любопытства! Или снова пойду к зебрам. И ты будешь долго дуться!

— Крылатка-зебра, — вздохнув, сдался он. — Рыба такая. Полосатая и очень ядовитая.

— Прямо как ты! Ядовитый и полосатый, — хихикнула она. — Нам подходит!

— А еще это созвучно с uchala. Это одна из разновидностей ритуала новой связи. Вроде того, что мы провели, только не на хлебе, а на крови.

— Ну… я вообще-то очень боюсь крови, ты только не говори никому. Но связь тоже подойдет нашей лодке.

* * *

И потом, когда ей все-таки пришлось уехать в пансион, где очень быстро выяснилось, что все письма перед отправкой полагается показывать классной даме, а ответы тоже сначала вскрывались и просматривались ею, ни разу ни в одном пансионе не догадались, кому на самом деле пишет Мистфлауэр. Он умудрялся писать так лаконично и серьезно, что размашистую подпись «Асти» принимали за подпись ее отца, Астиеро. А она всегда обращалась к нему «bel ami» , и с завидной регулярностью классная дама исправляла «друга» на «подругу». Письма словно бы продолжили их любимую игру по подбору удачных слов, только теперь они играли на одной стороне, одни против целого мира, против системы. Через все сложности конспирации, загадочность и постоянные опасения, не разоблачат ли их, они умудрялись продолжать жить так, словно между ними не было этого огромного расстояния. Обмениваться новостями, спорить, ссориться и мириться, мечтать и строить планы. Но потом… цепочка порвалась, и Мист так и не дождалась ответного письма. Вероятно, ему просто надоело… надоело с ней возиться.

Мист вздохнула и снова погладила фанерный борт. Хорошо бы привести эту лодку в порядок однажды… Она снова наложила стазис, аккуратно накрыла борт чехлом, погасила свет и медленно вышла из ангара. Спрятавшегося за углом Шип Райта она не заметила.

Проводив взглядом новую начальницу верфи, плотник сплюнул под ноги и зашел в ангар. Зажег свет и едва не порвав брезент, с ненавистью уставился на фанерную лодочку. Присутствие полосатой шкуры стало куда ощутимее, после того, что видел Шип Райт. Стоило бы поскорее покончить и с ним, и с самой памятью о нем. Но уничтожить лодку Райт не решился. Вот если бы подчинить Мистфлауэр своей воле, чтобы она сама повелела сжечь, или утопить, или разломать это фанерное недоразумение — вот тогда другое дело. Накинув чехол обратно, Райт замер с усмешкой на губах. Кажется, он только что нашел место, где можно варить зелье отшельника. Прямо здесь. И можно думать, что это происходит под самым носом этого… капитана Себрастиана. Хоть какой-то способ выместить свою злость на его полосатую шкуру. Что ж, он сам просто вынудил Шип Райта на этот шаг!

* перевод названия — "милый друг" (фр.)