Лестница Иакова (гет)

«…— На территории районов Канто и Тюбу, включая район Токай, объявляется чрезвычайное положение. Все телефонные линии отключены. Жителям необходимо немедленно укрыться в убежищах. Повторяю…»

В очередной раз выслушав замкнутое на кольцо монотонное сообщение автоответчика местной АТС, я повесил трубку телефона-автомата.

За то время, что я просидел возле обезлюдевшей железнодорожной станции, — а прошло уже около часа, — это была уже третья, контрольная, и по-прежнему безуспешная попытка дозвониться по указанному в письме номеру. Однако телефоны на пустой железнодорожной станции упорно молчали, лишь раз за разом передавая цикличное оповещение о чрезвычайной ситуации.

И это уже начинало раздражать.

Ведь если разобраться, то налицо был вообще-то верх головотяпства: сперва вызвать Синдзи в будущий эпицентр военных действий, а потом заставить его ждать черт знает сколько времени! Неужели Третий Ангел и впрямь смог подобраться к Токио-3 настолько незаметно, что стал сюрпризом для NERV — и это с его-то технической оснащенностью и службами слежения? Но даже если это и так, то почему тогда папа-Гендо не хлопнул себя ладонью по лбу со словами: «Ба! Да я ж вызвал сюда моего дорогого сыночка, чтобы он пилотировал нашу уникальную «Еву»! Надо бы за ним к станции хоть вертолет какой отправить — вдруг ещё случится чего?»

Но нет, видать крепко заработался папаня, совсем себя не бережет. А за мной послали — та-даам! — вызвавшуюся добровольцем Мисато!.. И это с ее-то «талантами» ориентировки на местности?! Вот как она, интересно, в армии служила, да еще и в офицерском звании? Ведь по канону, Кацураги где-то там еще и повоевать успела, — то ли в Южной Америке, то ли в Индокитае... Бедные же ее подчиненные…

Как там где-то говорилось? «Учебная задача по захвату вражеского снайпера была выполнена лишь отчасти: снайпер, наблюдая, в какое роскошное болото загнал командир свой взвод, ослабел от смеха, свалился с дерева и сломал себе ногу».

...Я потянулся, разминая суставы, глотнул прихваченной в дорогу, но уже ставшей теплой и почти не утоляющей жажду минералки, — и снова уселся в тень на свою сумку с вещами, привалившись спиной к стене, рядом с прозрачным пластиковым козырьком телефонной будки. На улице не было ни души; спешно припаркованные, а местами уже явно и давно брошенные автомобили — все в пыли и грязных дождевых разводах, теснились по обочинам растрескавшейся двухполосной дороги, за которой начиналась буйнорастущая зелень, и торчащие сквозь нее какие-то ржавые металлические каркасы. Ощутимо влажный, жаркий воздух струился в тишине и безветрии, лишь издалека доносился прерывающийся звон неугомонных цикад, расплодившихся в условиях этого бесконечного лета просто в неимоверных количествах.

Обмахиваясь фирменным NERV-вовским конвертом, я нет-нет, да и бросал настороженный взгляд на холмы, из-за которых вскоре, согласно плановому развитию сюжета, должны были показаться отступающие штурмовики ВВС ООН. А вслед за ними притопает и Третий Ангел, Сакиил.

Интересно, а перед этим мне тоже привидится Аянами Рей, одиноко стоящая на дороге в волнующемся мареве от раскаленного полуденным солнцем асфальта..?

Желудок слегка заурчал, недовольно напоминая, что завтрак вообще-то был давно, а обед уже безнадежно пропущен. Я вздохнул, вытер влажный лоб, и подтянул к себе лежавший рядом с сумкой небольшой рюкзак с документами и наиболее ценными вещами. В его боковом кармане лежал НЗ — упаковка сырных крекеров, тюбик с фруктовым пюре, и наверняка уже растаявший большой шоколадный батончик с орехами и…

Могучий удар, пришедшийся по ступням и пятой точке, заставил меня подскочить на месте, мигом забыв про еду. Вспугнутые звуком, и догнавшим его спустя пару секунд резким порывом ветра, заполошенно взлетели с крыш птицы; в воздухе повис глухой, растекающийся гул, задребезжали рольставни, закрывающие витрины и окна близлежащих домов; местами искря, со свистом и пощёлкиванием закачались провода.

— Вот и дождались… — пробормотал я. И помня, что практически сразу после появления Ангела чуть ли не на голову Синдзи свалился сбитый летательный аппарат, — быстро накинул рюкзак, подхватил сумку и проворно отступил за ближайший угол.

И лишь осторожно выглянув из-за укрытия, увидел Сакиила во плоти.

Да, местный «посланец богов» впечатлял. Маслянисто-черная и гладкая на вид, длиннорукая исполинская туша с торчащей из груди алой полусферой ядра, прикрытой крестообразными ребрами; с гипертрофированным торсом, и белыми костяными вставками на плечах и спине, — мерно шагала промеж холмов, лишь слегка ворочая круглой клювастой маской, и не замечая ничего вокруг себя...

Поправочка: не замечавшая ничего, — ровно до того момента, как пятящиеся ударные конвертопланы не выдали по нему плотный залп управляемых ракет и НУРСов. Ангел с ног до символической головы окутался огненными цветами разрывов, отшатнулся и выбросил вперед длинную трехпалую руку. Было такое впечатление, словно из нее выскочил громадный джедайский световой меч — пурпурный луч-обрубок, длиной в добрую пару сотен метров, играючи прожег насквозь один штурмовик, и одновременно срезал другому крыло вместе с двигателем.

— Оп-паньки… — потерявшую управление и загоревшуюся машину неотвратимо закрутило и понесло в мою сторону, а я резво спрятался обратно за угол, поплотнее прижимаясь к стене, — на случай, если что-то рухнет с крыши... Удар, взрыв, земля опять ощутимо вздрогнула под подошвами; а по улице, куда я только что выглядывал, пронеслись клубы пыли, смрадно чадящие обломки и вырванные куски асфальта.

Практически сразу залпы обстрела перекрыли собою истошный вой и яркая вспышка желтоватого света — это Ангел, задействовав режим левитации, перенесся еще ближе к моему укрытию, давя громадной ступней горящий остов сбитого конвертоплана всего в каких-то пятидесяти метрах от моего спасительного угла... А я, сквозь скрежет металла, гул пламени и грохот разрывов, наконец услышал долгожданный рев мотора и визг тормозов.

— ...Пора! — и я рванул что есть силы к вылетевшей из-за поворота на пятачок перед станцией синей «Тойоте Супре» с ноздрей турбонаддува на капоте. А из машины наполовину высунулась гибкая женская фигурка с длинными темными волосами, и пронзительно завопила на всю округу:

— Икари Синдзи?!!

— Зде-еесь!!! — заорал я в ответ, и, пригнувшись, оббежал машину, буквально влетев с вещами на переднее левое сиденье.

— Держись! — гаркнула уже вернувшаяся за руль Мисато, мгновенно перекидывая рычаг коробки-автомата в режим ручного переключения передач. И нажала на газ.

Спорт-купе, низко рыкнув и присев на подвеске, чиркнуло по асфальту передним бампером, рванувшись назад и с визгом разворачиваясь, — а на место, где мы только что стояли, с неба стремительно опустилась вторая нога Сакиила, продавив всю улицу поперек, и обдав машину разлетевшимся каменным крошевом.

— Пристегнись!

Легко сказать!.. Мощь турбированного двигателя «Супры» сперва грубо мотнула меня, пытающегося защелкнуть пряжку ремня, влево-вправо, а затем просто вдавила в сиденье — Мисато, безжалостно сжигая резину в управляемых заносах, летела по узким улочкам, практически не снижая скорости, унося нас подальше от разгорающегося противостояния войск с Ангелом, в котором к ВВС уже с азартом подключились артиллеристы и батареи РСЗО, расчертив все небо полосами дымных хвостов.

А я, тем временем, рассматривал свою спасительницу...

Темные, непривычного фиолетового отлива длинные волосы с челкой, сережки в виде каких-то желтых кругляшей и широкие солнцезащитные моно-очки; короткое, отороченное по краям белой полосой темно-коричневое платье длиной до середины бедра, — которое сейчас задралось еще выше, и открывало весьма соблазнительные ноги... Также имелись внушительный бюст с лежащим поверх него памятным кулоном-крестом, красные кожаные перчатки без пальцев и туфли на высоком каблуке.

...Еще одна костяшка на моих воображаемых «счетах» была перекинута в пользу канона.

В общем, как и я сам, — и все виденные мною здешние жители, — на чистокровную японку моего мира Кацураги не походила совершенно. Скорее, на метиску с достаточно узнаваемыми европеоидными чертами. Но менее красивой от этого она не становилась, и на почти тридцать лет, вот хоть режьте меня, совершенно не тянула: максимум на четвертак, или самую малость больше.

— Как ты? Долго ждал? — уже удалившись от станции где-то на километр, наконец спросила Мисато, не отрывая взгляда от дороги.

— Я — нормально. Просидел всего где-то час, или около того…

— Ну, извини!.. — и девушка виновато улыбнулась. — Сюда не так просто было добраться…

— Ничего. Спасибо, что все же вытащили, тут становилось жарко.

— Да уж… — Мисато согласно кивнула, и снова скосилась на меня. — А ты что же, даже не испугался?

— Почему? Было страшновато… Не каждый день на моих глазах военные пытаются разнести в клочья какой-то плод порочной любви Годзиллы и Кинг-Конга. Но штаны пока сухие…

— Эту штуку мы называем «Ангел». Хех!.. — усмехнулась она. — А ты молодец! Если шутишь, значит, и впрямь все нормально… Ты мне уже нравишься.

«Ну-ну, смотри не пожалей потом о своих словах. Что-то мне подсказывает, хлебнете вы еще со мной… всякого-разного, — иронично отметил я про себя. — А пока попробую-ка я сэкономить тебе немного денежек…»

Мелькающих домов за окном машины становилось все меньше, мы вот-вот должны были выйти на трассу до Токио-3.

— Послушайте, все ракеты и снаряды этому монстру — что слону дробины. С военных не станется швырнуть в него что потяжелее? Вроде атомной бомбы?

— Атомной? Нет, до этого вряд ли дойдет... А вот N2… Погоди-ка..! — Мисато нахмурилась и резко затормозила. А потом схватила с заднего сиденья приличных размеров армейский бинокль, и беспардонно вдавив мне в щеку свою левую грудь, перегнулась и уставилась в окно с моей стороны. С некоторым сожалением тоже поглядев туда, я даже без бинокля заметил, что штурмовая авиация, еще минуту назад не считаясь с потерями и чуть ли не в упор поливавшая Ангела огнем, спешно отходит, оставляя монстра в гордом одиночестве...

— Черт! — зло выдохнула Кацураги. — Черт-черт-черт…!!! Они и впрямь собрались… Синдзи! Ложись! — и тут же попыталась меня облапать. Не то чтобы я сильно против этого возражал, но вот планы у меня были несколько иные.

— Нет! Мы успеем!.. Быстро вон туда! — я вырвался из ее объятий, и указал пальцем на стоящее возле дороги крепкое на вид одноэтажное каменное строение.

— Верно! — мгновенно уловила мысль Мисато, и бросив мне на колени бинокль, оказавшийся весьма увесистой штукой, снова ухватилась за руль.

Вновь классический «полицейский» разворот с визгом и дымом от покрышек, и «Тойота» с натужным рычанием и отчаянной пробуксовкой по грунтовке вплотную подлетела к стене здания...

И вовремя! Тени на земле внезапно налились контрастной чернотой и раздвоились — как будто в небе взошло второе солнце; свет вокруг стал нестерпимо ярким, и тут же накативший могучий грохот вышиб почти весь воздух из моих легких, а машина закачалась на заходившей ходуном земле. На крышу «Супры» что-то посыпалось, потом с лязгом рухнуло, заскрежетал металл; в салон с хрустом выпало рассыпавшееся крошкой заднее стекло, а вслед за ним влетел хлесткий удар ветра, состоявший большей частью из густой пыли. Но мы с Мисато не обращали на это внимания — я зажмурился и пригнулся, обхватив голову руками, а она сделала то же самое.., вдобавок, еще и навалившись на меня.

Наконец, все закончилось... Разве что кроме легкого звона в заложенных ушах, и пробивающегося сквозь него какого-то низкого, рокочущего шелеста, очень медленно затихающего где-то вдали.

— Э-ээ… Может быть, вы меня уже отпустите..? — негромко поинтересовался я, отчетливо ощущая лопатками два крупных полушария, плотно впечатанных мне в спину.

«Эх, ну вот и почему мы сейчас не в бане, — и мне не трут спинку эдаким вот манером, прижимаясь своими прелестями?.. Ведь прямо классика эччи и хентая.., йошкин кот…»

— А..? Да-да, сейчас… — и Мисато сперва медленно опустилась обратно на водительское сиденье, а потом и вовсе вышла из машины. Я последовал за ней, и встал рядом, завороженно глядя на постепенно расширяющийся багряный смерч до неба, размазавший проход между холмами, как горячий пластилин, и заливший все вокруг себя бушующим морем огня.

Несмотря на расстояние, жар ощутимо припекал кожу лица и рук, и я прищурился, приложив к глазам ладони «козырьком».

«Мда…. Неплохо приложили, от души…» Такого я в прошлой жизни еще не лицезрел, а виденный мной парный подрыв двух ОДАБ-500 смотрелся на этом фоне так и вовсе бледно. Жаль только, что даже такая мощь задержит Ангела лишь на какое-то время.

Здание, защитившее нас от ударной волны, покосилось, пошло трещинами, и полностью лишилось кровли, которую кусками разметало по округе, — но все же выстояло. Один из сорванных стальных листов слетел на задний край крыши машины Кацураги, оставив вмятину и разбив заднее стекло. Но вообще, «Супра» выглядела гораздо пристойнее, чем было бы после положенных ей в Той Жизни кульбитов в кювет: всего-то минус одно стекло, борозда в крыше, — и некоторое количество царапин и мелких вмятин от каменной «шрапнели», летевшей в нас, когда мы ещё удирали из-под ног Сакиила... И даже не придется где-то тырить аккумуляторы... Но брюнетка, конечно, ничего этого не осознавала, глядя на свою четырехколесную синюю красавицу полным трагедии взором.

— Моя машинка..! — горестно простонала она. — Опять тридцать три счета за ремонт! А я еще даже кредит за нее не выплатила…

— Ну, могло бы быть и хуже, — попробовал ободрить ее я, — кивая на согнутый и смятый, как бумага, металлический дорожный щит на обочине, с уже совершенно нечитаемой надписью.

— О… Что?.. Да, ты прав, — слегка повеселела проследившая за моим взглядом девушка, осознав, что было бы с ее машинкой, останься мы на дороге. — А быстро сообразил..! Хвалю!

И Мисато чувствительно хлопнула меня по спине, выбив облачко пыли из грязной рубашки. Хотя сама она, впрочем, была перепачкана ничуть не меньше.

— Да не за что, Кацураги-сан.

— Мисато. Можно просто Мисато, — и бравый капитан наконец, сняла свои темные очки, глянув на меня озорными карими глазами. — Рада встрече, Икари Синдзи-кун.

— Взаимно, Мисато-сан, — ответил я, и улыбнулся. Просто потому, что на эту неунывающую героиню редко когда можно было смотреть без улыбки.

* * *

— …да-да, все под контролем, мы в полной безопасности... Повторяю — в полной, так что подготовьте транспортную платформу для машины. Седьмой шлюз... Да, под мою ответственность. — Мисато опустила массивную трубку радиотелефона в гнездо рядом с закрепленной панелью навигатора, и надула губы. — Вот же буквоеды…

Я тем временем оценивающе разглядывал ее средства связи. Хм, а ведь кондовая у них тут всё же аппаратура: массивные корпуса, никаких сенсоров, все на кнопках… Некоторый регресс в возможностях производства из-за Второго Удара, или побочный эффект максимальной надежности? Скорее всего, второе: уж NERV-то по части технологий в этом мире — впереди планеты всей.

«Супра», теперь уже спокойно мурлыча мощным мотором, летела по дороге, плавно петляющей в прибрежной зоне. И я невольно засмотрелся на океан — сине-зеленый, с редкими белыми барашками на гребнях невысоких волн. Все-таки хорошо, что он не стал здесь безжизненной массой красной и мертвой воды. Так остается вероятность побывать на море, пусть и не очень большая... Хотя, если все пойдет так и дальше, то увлекательная морская прогулка не заставит себя долго ждать.

— А знаешь, Синдзи, ты меня все же удивляешь, — подала голос Кацураги, как оказалось, исподволь тоже изучавшая своего пассажира. — Мало того, что выглядишь ты несколько… ммм… иначе, чем в своем личном деле, так еще и непробиваемо спокоен, прямо как каменный Будда. И улыбаешься почти так же…

Ну, началось… Что ж, я был к этому готов.

— Знаете, если я не трясусь, не стучу ногой и не обгрызаю ногти от беспокойства, — это еще не значит, что я не волнуюсь, Мисато-сан, — ответил я, откинув голову на спинку сиденья, и прикрыв глаза. — Волнуюсь и прилично.

«Ага... Особенно от понимания того, что мне предстоит приблизительно через час-полтора. А вот знай ты, подруга, сколько знаем мы с Син-куном, — ты бы вообще и аппетит, и сон потеряла. И это как минимум». Икари на заднем плане согласно кивнул, а я неспешно продолжил свой ответ:

— Но считается, что мужчинам как-то не пристало истерить и паниковать, так что… Как-то вот так…

— Ух ты! Мужчина! — хихикнула Мисато с подначкой, и заинтересованно подняла брови домиком. — И сколько же тебе лет, суровый ты наш?

— По документам исполнилось четырнадцать. А так… Даже и не знаю.

«И ведь нисколько не вру, смею заметить…»

— Ого, а это как — «так»? — от любопытства девушка даже начала смотреть на дорогу одним глазом, повернувшись вполоборота ко мне.

— А вот так…

«Интересуешься? Ну, так лови подачу, милаха…»

— Такое случается, когда мать погибает на твоих глазах в четырехлетнем возрасте. А родной отец в то время, когда нужен тебе больше всего, попросту избавляется от тебя, как от досадной помехи, отсылая жить к фактически незнакомым людям. И все эти годы только присылает деньги, появляясь от силы всего два-три раза. Когда ты живешь вроде бы под присмотром, но, по сути, предоставлен сам себе. С ощущением, что ты не нужен вообще никому. И так — год за годом. Все это несколько влияет на темпы взросления, вы не находите?

Я спокойно посмотрел в глаза враз посерьезневшей Мисато, одновременно ощущая мягкое тепло чувства благодарности за мои слова от Синдзи.

— Извини, — произнесла Кацураги, отвернувшись, и снова уставившись на дорогу. — Не знала, что у тебя все… вот так. С отцом ты, кажется, не сильно дружен. Прямо, как и я.

— Дружен? — слегка недоуменно переспросил я. — Мы с ним параллельны и не пересекаемся, как те прямые из геометрии. Разве что только в годовщину смерти мамы. Два слова за встречу — «Здравствуй» и «Прощай», — это норма. Три — уже событие. А тут про меня внезапно вспомнили, и вызвали к себе. И это тоже, кстати, повод для волнения.

— Согласна… Командующий — сложный человек… — тактично не стала вдаваться в тему Мисато.

Дорога тем временем, после проезда развилки и автоматического шлагбаума, открытого картой доступа Кацураги, выпрямилась стрелой, и стала плавно уходить вниз. Ограждение по бокам шоссе перешло в бетонные стены, начавшие вытягиваться вверх все выше и выше, отрезая солнечный свет. И вскоре, миновав раздвинутые стальные плиты внешних ворот, машина въехала в самый натуральный шлюз, сильно напомнивший мне виденные серьезные противоатомные укрытия объектов государственного значения.

Хотя, надо отдать должное — этот объект в данном случае был значения даже не государственного, а вполне себе планетарного.

После нашей остановки внешние плиты створа с гудением сошлись, а темнота шлюза расцветилась краснотой дежурного освещения и мельканием заработавших желтых проблесковых маячков; затем в стороны поползли уже внутренние ворота, украшенные логотипом NERV и номером «А-7».

Мисато проехала еще дальше, остановилась на сравнительно небольшой прямоугольной площадке, расположенной на краю уходящего наискось вниз широкого тоннеля, заглушила мотор, и с хрустом затянула ручной тормоз. Резкий звуковой сигнал, автоматически поднявшееся по кругу ограждение, легкий толчок — и крашеная серой флотской краской железная стена перед нами, поехала влево и вверх: площадка, на которой стояла машина, оказалась своеобразной гигантской «ступенькой» поезда-эскалатора, понесшего нас по наклонному тоннелю вглубь, к Геофронту.

— А ты не потерял свой пропуск? — запоздало спохватилась девушка, резко прервав свои довольные потягивания после напряженной езды.

— Нет, — я расстегнул карман рюкзака, лежащего у меня на коленях, и вытащил искомую карточку.

— Отлично. Тогда ознакомься пока, — и Мисато протянула мне зеленую папку со штампом «Совершенно секретно».

— «Добро пожаловать в NERV!», — прочитал я надпись на твердой обложке. — Ну-ну…

Разумеется, внутри вводной брошюры даже под грифом секретности я не нашел для себя ничего нового — сплошь уже известная мне общая информация. Вернее, полуинформация, — если не вообще восьмая часть от нее. Ибо если там было описана хотя бы половина истинного положения дел, то гриф на папке был бы слегка иным. Например, «Перед прочтением сжечь, а после — застрелиться».

— Нет, но все-таки… Это ненормально! Ты какой-то поразительно нелюбопытный, — тем временем снова принялась за свое Кацураги. — Даже скучный! Любой мальчишка на твоем месте давно бы весь извертелся, и засыпал меня кучей вопросов. Помню, когда мой отец первый раз взял меня с собой в экспедицию, то я тогда на месте не могла усидеть от любознательности. Хотелось все узнать, все посмотреть…

— Хорошо, Мисато-сан, — предпочел я сдаться. — Этот специальный институт NERV, чем в нем занимается мой отец?

— NERV — не просто какой-то «этот специальный институт», — наставительно ответила девушка, мгновенно «сев на свою лошадку», и даже подняв вверх указательный палец. — Это разветвленная по всему миру сеть региональных институтов, исследовательских центров и производственных филиалов. С прямым подчинением непосредственно ООН. А твой отец, Командующий Икари — возглавляет NERV-Япония, являющийся центральной штаб-квартирой, и занимает должность главы Общего Координационного Совета...

— И чем же занимаются все эти институты с Командующим во главе? — поинтересовался я.

— Защитой всех людей на планете, — на этот раз без малейшего пафоса, уже серьезно ответила Мисато. — О! Гляди! Мы входим в Геофронт!

И я послушно прижался лбом к боковому стеклу.

Да, на это стоило поглядеть, особенно с высоты.

Это была громадная, нет — просто циклопическая подземная полость, освещенная мягким, льющимся с потолка светом, рассеиваемым идущими с поверхности световодами, высокие паруса-уловители которых я заметил еще на подъезде к Токио-3.

Практически «Затерянный мир» Конан Дойля, со своими лесами, горами и большим озером, питаемым несколькими речушками, но уже освоенный человеком — пронизанный серебристыми столбами лифтов, оплетенный изнутри серпантином подъемников и монорельсов, идущих вдоль округлых стен до поверхности, со свисающими с верхнего среза купола какими-то многочисленными сооружениями, и утопленными мобильными зданиями. Внизу же, сквозь зеленое море леса, тянулись нитки железнодорожных путей; и, как черная жемчужина в раковине, поблескивала матовыми гранями пирамида командного центра, проваливающаяся одной из граней в симметричную четырехугольную впадину, в глубине которой таилась приснопамятная Терминальная Догма.

Видимо, выражение моего лица заметно изменилось, потому что госпожа капитан слегка ехидно заметила:

— Ну вот, наконец-то хоть какие-то эмоции!.. А то я уж подумала, что будет у нас еще один чрезмерно выдержанный, в пару к Аянами Рей.

— Сколько же сил, средств и человеческого труда во все это вложено… Обалдеть… — прокомментировал я, не отрываясь от заслуживающего того зрелища.

— А то! — подмигнула враз повеселевшая Мисато. — Добро пожаловать в Геофронт, Икари Синдзи-кун! В последнюю крепость, и надежду человечества!

* * *

— Да что же это такое?!. — раздражение капитана Кацураги росло пропорционально времени наших блужданий, длящихся уже около тридцати минут. — Я же только вчера здесь ходила… И позавчера!

Бесконечные коридоры, переходы, эскалаторы и лифты сменялись одни за другим, ни на шаг не приближая нас к цели.

— А еще этот противный ветер… Из-за него тут совершенно невозможно ходить в юбке! Черт, опять не туда…

«Эдак, тут и окончательно заблудиться недолго, — подумал я. — Будем бродить до скончания века, порой находя воду в туалетах, и еду в виде не успевших удрать грызунов или растений в кадках. Хотя, какие растения с грызунами — тут же стерильно, как на космическом корабле… Пластик, сталь и стекло... Значит, как совсем оголодаем, придется устроить загонную охоту на какого-нибудь заблудшего техника. А когда через пару месяцев одичаем, я назначу себя вождем племени, а Мисато — своей женщиной... Хотя нет, не успеем — Сакиил доберется до нас куда быстрее. Так что сейчас одна надежда: на доктора Акаги…»

И, видимо, реальность этого мира была более благосклонна к Рицко, и уготовила ей не смерть в озере LCL с пулей в груди, а достаточно долгую жизнь. Потому как стоило мне вспомнить об Акаги — и мы сразу же наткнулись на нее. Или она на нас. А это, как ни крути, примета к долгой жизни.

Двери лифта с гудением разъехались, и внутрь его не вошла, а именно мрачно вплыла, вполне оправдывая свою авианосную военно-морскую фамилию, приснопамятная научная блондинка в резиновых шлепанцах, купальнике, накинутом халате и черных, насупленных бровях.

— Ой, Рицко, привет!.. — заискивающе улыбнулась Мисато, на шаг отступая вглубь лифта, и слегка вжимая голову в плечи.

— Капитан Кацураги, сколько можно?! Мне что, заняться больше нечем? — уперев руки в бока, надавила на нее Акаги официозом и авторитетом. — У нас объявлено чрезвычайное положение, нет ни одного лишнего человека, каждая минута дорога, — а я вынуждена метаться по штаб-квартире в ваших поисках?!

— Рицко, я… это… Извини, ладно?.. — тут же капитулировал мой проводник, выставив перед собой ладони.

Акаги смерила ее скептическим взглядом, словно прикидывая, что будет лучше — выгнать Мисато взашей прямо сейчас, или все же попробовать с ней еще помучиться, но потом взгляд ее смягчился, а уголки губ слегка потянулись вверх.

Я же, до этого времени рассматривающий вторую попавшуюся мне значимую фигуру, (с очень даже хорошей фигурой, скажу я вам; да и вообще — люблю я блондинок) лишь приподнял брови и молча покрутил головой.

Тем самым обратив на себя внимание.

Темно-зеленые глаза Рицко спокойно и холодновато изучили меня, а потом она спросила:

— Это он и есть?

— Да, это Икари Синдзи. Согласно докладам «Мардука», он — Третье Дитя.

— Хм… Крепкий паренек… Ну что же, добро пожаловать, Икари Синдзи. Я — Акаги Рицко, руководитель проекта «Е» и глава Научного отдела NERV. Приятно познакомиться.

— И мне тоже, Акаги-сан, — вежливо кивнул я.

* * *

Плывя куда-то вверх на очередном эскалаторе, но уже вместе с Акаги, успевшей переодеться за поистине рекордное для женщины время, я прислушивался к беседе Рицко и Мисато.

— … боестолкновение на поверхности? Это уже не шутки. А что, кстати, с «Евой-01»?

— На нее заканчивают монтаж оборудования класса «В». Параллельно начали охлаждение и тестовый прогон всех систем. Пока все идет, как надо.

— А ты уверена, что она все же заработает? Насколько я знаю, с ней до сих пор ничего толком не выходило.

— Объективно говоря, вероятность активации «Евы-01» равна где-то чуть более миллиардной процента.

— То есть, по сути, она наверняка не запустится?

— Ну почему же… Вероятность все же не равна полному нулю, — утешила ее доктор Акаги, — но, судя по кислому выражению лица Мисато, не очень-то удачно.

«Просто прелестно, — подумал я, слушая эти разговоры. — Выбор тут, собственно, невелик: либо все они тут обезумевшие безумные безумцы — в кубе, так сказать, — либо хитроумный дядечка Икари Гендо очень хорошо знает, что делает. Ну, просто очень хорошо знает…»

И мне вспомнилась его недобрая ухмылка в аниме, скрытая сплетенными перед лицом пальцами.

Синдзи в сериале практически не смотрел по сторонам, пытаясь что-то прочитать в выданных материалах при тускло-малиновом свете, я же крутил головой особенно внимательно. И не пропустил момента, когда за толстым стеклом громадного бассейна охладителя, вдоль которого поднимался наш эскалатор, проплыл темный силуэт здоровенной пятерни.

«Уже близко…»

Потом были еще пара восходящих коридоров, лестница, переправа на «зодиаке» по пространству, наполненному красноватой охлаждающей жидкостью, цветом похожей на автомобильную ATF, и высокая стена, собранная, как паззл, из различных механических элементов, среди которых осведомленному человеку нетрудно было узнать плечевой фрагмент Евы-01 с характерным вертикальным пилоном.

Последний коридор, дверь — и ведущий в темноту металлический, огороженный парапетом мост шириной метра в четыре, явно технологического назначения.

Двери за нашими спинам сомкнулись, оставив во тьме, разбавленной лишь алыми полосами аварийных указателей выходов.

Пять секунд… Десять… «Ну и к чему весь этот балаган с театральными эффектами?»

— Что, будем в прятки играть? — сказал я специально погромче, и эхо заметалось под невидимым потолком.

Одновременно с моими словами, громко лязгнув, врубилось основное освещение, и я невольно зажмурился. А когда разлепил веки, то передо мной красовалась она — «Ева-01», единственная и неповторимая.

Синдзи внутри меня дернулся и охнул, несмотря на то, что по моим рассказам и показам был вполне морально готов к этому зрелищу. А я лишь наклонил голову, и чуть улыбнулся.

Знакомый черно-фиолетовый окрас с кислотно-зелеными, едва заметно флуоресцирующими вставками, вытянутые прорези желтоватых глаз, заостренный подбородок, сжатые могучие челюсти, рогатый шлем, похожий на японский кабуто с характерной «юбкой», прикрывающей шею...

Стоя лицом к лицу с главным воплощением реальности всей происходящей вокруг меня «анимешной» вселенной, внезапно обретшей осязаемую плоть, я испытывал одновременно страх и восторг, забыв и про окружающих, и про грядущий бой.

«Ну, здравствуй, «Ева»-01, — «Первый юнит», изувеченный клон Лилит, и ковчег потерянной души отважной земной женщины… «Ева», ставшая игрушкой в чужих руках. И инструментом юного вершителя судеб всего человечества. Примешь ли ты меня? Примешь ли ты нас с Синдзи? Это мы скоро узнаем, но все равно… Знай — ты изумительна».

И я мысленно погладил гладкую, тяжелую броню.

— Какая красавица… — произнес я, не переставая улыбаться... Не знаю, какой реакции от меня ждали, но вряд ли такой. У Мисато брови взлетели вверх, а Рицко, наоборот, — несколько призадумалась, прикусив кончик ручки, которую крутила в руках. Однако быстро пришла в себя.

— То, что перед тобой, Синдзи, именуется универсальная антропоморфная боевая машина серии «Евангелион», — сунув ручку в нагрудный карман халата, начала Акаги. — Это «Ева-01», созданная здесь, в НЕРВ, в режиме строжайшей секретности. И она же — последняя надежда человечества.

«Угу, надежда… И одновременно — его невольный могильщик», — отметил я про себя, а вслух поинтересовался:

— А кто и когда ее построил?

Рицко замолчала.

«Давай, давай, покрутись теперь, придумывая скороспелую версию, а убедительно врать сходу ты явно не умеешь… Не скажешь же ты пацану, что «Ева-01» по факту создана в том числе и матерью Синдзи, и вообще — гораздо старше всех заявленных сроков ее изготовления и ввода в строй?»

Не знаю, что бы там придумала Акаги в виде отговорки, но положение спасла следующая знаменитость, появившаяся на смотровом балконе почти под самым потолком ангара.

Икари Гендо собственной персоной.

— Давно не виделись, сын, — безо всяких эмоций произнес он, глядя на меня.

«И не говори... Папаня…»

«Давно я не встречал гадюки — и что-то не скучал в разлуке!» — очень к месту вспомнился мне стишок из раннего детства. А нервничающий Синдзи на «заднем сиденье» угрюмо уставился на отца.

Да, папа Гендо тоже вполне соответствовал канону — высокий, худощавый, с костистым лицом, короткой шкиперской бородкой и темной, неухоженной шевелюрой. Расстегнутый форменный китель с красной водолазкой под ним, знаменитые очки, и белые перчатки прилагались.

И как же мне ответить-то тебе, родной?

Пронзительно и восторженно завизжать, запрыгать и захлопать в ладоши: «Папенька! Родненький! Сколько лет! Радость-то какая!...»

Или наоборот — дико заорать, забиться в ближайший угол с выпученными от страха глазами и, трясясь, напрудить под себя большую лужу? Вот разговоров-то по NERV-у пойдет…

А может быстро снять ботинок, и попытаться запустить со всей дури родителю в лоб?

Синдзи, последовательно представляя себе все эти варианты, начал тихо, но весьма злорадно посмеиваться.

В итоге я заложил большие пальцы рук за поясной ремень и просто коротко и молча кивнул Командующему.

— Что ж, тогда начинаем атаку, — невозмутимо подытожил Гендо с непроницаемым лицом.

— Что? Какую еще атаку? — судя по изумленному лицу и «стойке суслика», Мисато тут, похоже, посвящали в планы по остаточному принципу... И это — начальника тактического отдела. Прелесть какая.

— О какой атаке речь? «Ева-00» же не готова! Или вы что… Вы решили активировать «Еву-01»?!

— У нас нет выбора, — как ножом отрезала Акаги.

— Но как?!.. Рей все равно еще не восстановилась после ранений, она не сможет управлять «Евой»! Где вы возьмете еще одного пилота?

— Он только что прибыл, — внесла окончательную ясность блондинка, и повернулась ко мне:

— Икари Синдзи. Место пилота займешь ты.

В ответ я продолжил молчать, глядя Акаги прямо в глаза. Без ненависти, без страха, спокойно. Даже безмятежно. В чем мне ее винить, и за что ненавидеть? Рицко начала хмуриться, но тут взорвалась Мисато.

— Как?! Как он сможет управлять «Евангелионом»?! Вы что, с ума сошли? Даже Аянами потребовалось около семи месяцев, чтобы синхронизироваться с «Евой» выше критического барьера! Синдзи не справится — он же только что приехал!

— Он должен просто сидеть внутри. Большего от него не требуется, — жестко гнула свое Акаги.

А вот это, кстати, интересно… Рицко, говоря, что мне нужно «просто сидеть внутри», всего лишь повторяет слова Гендо, или действительно в курсе, почему Синдзи достаточно просто находится внутри «Евы-01», или даже рядом с ней?

Скорее всего, повторяет: вряд ли «папа» стал бы давать своей смышленой научной любовнице столько пищи для размышлений. Еще додумается до чего ненужного…

— В данный момент наша первоочередная задача — остановить Ангела. Это вопрос жизни и смерти, — продолжала тем временем Акаги толкать речь натурального замполита. — И нам нужен любой, кто хотя бы теоретически будет способен управлять «Евангелионом», какой бы мизерной не была вероятность его синхронизации. Вам все ясно, капитан Кацураги?

Снова на официоз перешла, — значит, всерьез верит, что тут и впрямь что-то решается, а не заранее слегка срежиссировано…

— Не надо, Мисато-сан, — говорю я, и делаю шаг к стоящим друг напротив друга напряженным женщинам. — Там, наверху, давая нам время для разговоров, сейчас гибнут люди, и это мне не нравится. Я очень вам благодарен за то, что вы единственная здесь пытаетесь меня защитить, но не надо. Выбор действительно небогат — либо это существо разнесет Токио-3 и Геофронт, либо кому-то надо его остановить. Или хотя бы попытаться это сделать. И раз уж кроме меня и в самую последнюю минуту заняться этим почему-то больше некому, — косо гляжу на по-прежнему стоящего наверху Гендо, — то я не против попробовать.

— Но Синдзи, ты же не сможешь!.. — растерянно говорит Мисато, но я уже смотрю на Рицко.

— Доктор Акаги, давайте ближе к делу. Хотя, постойте… Один момент…

И я быстрым шагом подошел до противоположной двери, хлопком по панели открыл ее, и выглянул в коридор… Никого. Ни мрачных рож в медицинских халатах, ни забинтованной Рей на каталке под капельницей в качестве последнего рычага давления на несговорчивого сыночка... Однако… Неужто я погорячился насчет режиссуры?

Стальной настил под ногами мягко вздрогнул и качнулся, под потолком загрохотал металл, охладитель в бассейне пошел мелкой рябью, а потом до нас докатился раскатистый звук удара, от которого пара железяк все же сорвалась с потолка, и рухнула в красную жидкость.

— Поспешите. Ангел уже обнаружил нас, — произнес Командующий, одарил меня долгим оценивающим взглядом, и скрылся из виду.

* * *

Снова сплошь трапы и крутые лестницы с боковыми площадками, уставленными мониторами и перемигивающимися пультами управления. Поднявшись с Рицко еще выше, мы вышли на квадратный пятачок где-то пять на пять метров, одним боком вплотную примыкающий к округлому белому боку контактной капсулы, чья оконечность была зажата в мощном захвате загрузочного механизма.

Я облизал пересохшие от волнения губы. Я волнуюсь? Да, черт побери, волнуюсь! Сердце стучало чуть быстрее, и дыхание участилось; а зрение и разум, благодаря нервному возбуждению, отмечали и фиксировали, как фотографическая пленка, мельчайшие детали окружения — местами потемневший от времени и множества рук пластик на ограждении трапа, многочисленные мелкие сколы и старые царапины явно не новой краски на самой капсуле, до блеска отполированная сталь на ее изогнутых направляющих резьбовых желобах, полосы выработки на могучих, блестящих смазкой цилиндрах штоков гидроприводов загрузчика…

Сколько раз он уже отрабатывал, вводя контактный модуль в тело «Евы»? Все эти мелочи еще раз, как будто для закрепления, напоминали мне: всё это — отныне настоящее.

Основной люк капсулы уже был распахнут вверх, и внутри, в неярком свете, угадывался вытянутый ложемент с креслом и рычагами, смахивающий на футуристический кокпит неведомого звездолета.

— Синдзи, занимай кресло пилота. Все остальные инструкции получишь уже в процессе. Времени крайне мало, — перешла Акаги на короткие, рубленые фразы. Видимо, ее нервы тоже были изрядно напряжены, несмотря на показную флегму. — Вот, надень это на голову. Нейроконтакты необходимы для повышения проводимости импульсов.

И Рицко сунула мне в руки знакомый ободок с двумя «рожками».

Надеваю его себе на голову. «Дожили… Боевые хипстеры, блин…»

Эх, неохота мне купаться в одежде, но снимать ее прямо сейчас… Нет, это будет слишком подозрительно, если что — сниму уже в капсуле.

Легко проскользнув внутрь, я опустился в кресло. Хм, а тут удобно, ни чуть не хуже, чем в дорогих иномарках: гладкая, светло-золотистая внутренняя поверхность капсулы, слегка мягкая наощупь, и неяркий свет цепочки утопленных в потолок плафонов. Ноги легли в полости по бокам какой-то панели по центру, руки — на широкие подлокотники. Подголовник, поясничный упор, боковые выступы — всё глубокое кресло будто состояло из набора упругих сегментов, которые через секунду сдвинувшись, комфортно и цепко приняли форму моего тела. Легко скользящие по направляющим изогнутые рукояти «как бы управления» сами легли в руки.

Пока я осваивался в ложементе, люк уже задраили. Последнее, что я услышал снаружи, был цокот каблуков доктора Акаги, видимо, стремглав рванувшей на командный мостик.

— Контактная капсула загерметизирована! Охлаждение завершено! — негромко, но отчетливо стали слышны из внутренних динамиков перекликающиеся голоса команды операторов.

— Фиксация верхних конечностей — выполнена!

— Заглушка убрана!

Страдай я клаустрофобией — и бился бы я уже об стены капсулы, царапая ее ногтями, хрипя и пуская пену… Однако и без этого волнение со страхом так продолжали нарастать — сухость во рту стала еще заметнее, и к ней добавилось легкое подрагивание пальцев. Я сжал и подтянул к себе оба «джойстика». Бутафорские они или нет, уже было как-то неважно…

— Загрузочный узел А-10 свободен!

— Начинаем ввод контактной капсулы!

Легкий рывок, непродолжительное громкое жужжание, хорошо слышимый внутри лязг — и капсула приняла наклонное положение по ощущениям градусов под тридцать.

— Есть фиксация!

Все.

Нас с Синдзи зарядили в «Еву».

«Рассказать кому — не поверят… Да и кому рассказывать-то?»

От осознания того, что сейчас за металлом капсулы вокруг меня — самая что ни на есть взаправдашняя, набитая механизмами и электроникой живая плоть и кровь неведомого неземного существа, способного обрести несокрушимую божественную мощь и стереть все сущее с лица целой планеты, меня пробила короткая дрожь.

«Я стал смертью, разрушителем миров…» — всплыли в памяти давно прочитанные слова.

«Спокойно... Спокойно… Кстати, а как там наш Икари-младший? Как ни странно, неплохо — мандражирует, и напряжен весь, но страха почти нет. Это что же, плоды годичного «воспитания», или посеянной мной же уверенности, что душа матери в «Еве» ни за что не даст его в обиду? А может, и то, и другое»?

— Первая стадия синхронизации завершена!

— Начать заполнение контактной капсулы!

Тихое гудение, и в капсуле начала быстро прибывать пахучая желто-оранжевая жидкость, а из динамиков донесся голос Рицко:

— Синдзи, не волнуйся. Это LCL, специальная жидкость, она заполнит твои легкие и позволит снабжать организм кислородом напрямую. Вдобавок она исполняет роль гидроамортизации при резких маневрах Евы и служит проводником нейроимпульсов, так что ты сможешь с нами общаться. Будет немного неприятно, но нужно потерпеть.

— Как скажете, — ответил я, глядя, как LCL стремительно затапливает капсулу, уже добравшись до моих колен.

«Теплая, почти как кровь… И пахнет так же…»

«Ну что ж…» — Нервный смешок — «Плывущий на смерть ихтиандр приветствует вас!»

Дождавшись, когда жидкость скроет меня с головой, я выдохнул до конца остатки воздуха и, что есть силы, одновременно носом и ртом втянул в себя LCL.

Твою ж мать!!! «Немного неприятно»..?!!

Носоглотку и легкие пронзительно обожгло — эволюцией хомо сапиенсов как-то совершенно не было предусмотрено, что чрезмерно умные взрослые будут закатывать детей в железные банки, и заставлять дышать кровью каких-то неведомых протосуществ. Полыхнувшая огнем грудь зашлась рефлекторным кашлем, но воздуха вокруг уже не было, и каждая новая попытка вдоха еще больше заливала дыхательные пути. В ушах снова возник шум, сердце начало колотиться как бешеное, а к веселью вдобавок присоединился и желудок, скрутившийся в неудержимом рвотном спазме. И я порадовался, что с самого утра ничего не ел.

«Вот как, значит, тонут моряки в подлодках: темнота, низкий потолок над головой, дикий, животный ужас и режущая боль в заливаемых водой легких…»

Я терпел все это, сжавшись и распахнув рот, дергаясь всем телом и стиснув рукоятки до хруста в суставах. Наконец организм, поняв, что все еще жив, начал успокаиваться, хотя ощущение налитой тяжести в груди было весьма непривычно. Приведя мысли и ощущения в порядок, я пришел к выводу: да, дышать этим можно, но жидкость все же не воздух — приходилось прилагать некоторые усилия, чтобы втянуть LCL в легкие... Но даже редкого поверхностного дыхания вполне хватало, чтобы не ощущать удушья. Скорей всего, «ангельская кровь» была куда более богата кислородом, чем атмосфера нашей планеты, хотя вот вкус от нее во рту… Мда, с глубокого перепоя паленой водкой под луковицу и плавленый сырок, — и то бывало лучше.

LCL вокруг меня благодаря своей температуре почти не ощущалась, но вот пропитавшаяся жидкостью одежда неприятно повисла на теле мешающей, липкой пленкой. Видимость была никакая, нащупав пуговицы, я содрал с себя рубашку, и засунул ее себе под ноги.

— Как ты, Синдзи? — прямо в голове раздался обеспокоенный голос Мисато. Он звучал четко, ясно и узнаваемо, но с легким, едва заметным вибрирующим эхом.

— Нормально. Отращиваю жабры, — посылаю в ответ, беззвучно проговаривая фразы и открывая рот, как рыбка в аквариуме.

Мой «мысленный голос» воспринимался аналогично, но чтобы он именно передавался, как по связи, приходилось делать определенное усилие. Как интересно…

Поняв, что со мной и впрямь все в порядке, господа из NERV-а продолжили свою деятельность.

— Начать подключение к основному источнику питания!.. Подать напряжение на цепи. Ноль-три!.. Ноль-пять!.. Необходимое напряжение достигнуто!

— Приступаем ко второй стадии синхронизации! Соединение капсулы с нервом А-10 в рабочем состоянии!

— Язык интерфейса — японский!

— Синаптические связи установлены!

— Тест-импульсы прошли!..

— Нервные соединения в порядке!

— Контрольная таблица пройдена до 2540 пункта!

— Приступаем к третьей стадии!

— Поляризация LCL!

Капсула изнутри озарилась настоящей цветной феерией — вспышки, полосы, движущиеся световые кольца, и натуральная сияющая звездная пыль. Красиво… Словно летишь в прозрачном коконе сквозь неведомое пространство.

— Контрольная таблица пройдена до 2580 пункта!

— До абсолютной границы осталось один-девять, один-семь…

Цветное мельтешение не ушло даже с зарытыми глазами, я расслабился и откинул голову на подголовник.., — и тут на меня накатило ЭТО…

Сначала несильно заныл позвоночник и основание черепа, — а потом все вокруг исчезло, голоса замолчали, и я на пару долгих мгновений словно повис один в кромешной тьме, где меня коснулось… Нечто.

Не знаю, как это описать, но оно именно обтекло меня: взглянуло тысячей глаз, окутало холодной, невесомой, концентрированной темнотой, подобной вуали, поддержало контакт еще несколько секунд, и… начало отдаляться.

А внутренняя поверхность контактной капсулы мгновенно расцвела красными шестиугольниками с повторяющейся в каждом черной надписью: «ERROR!» «ERROR!» «ERROR!»