Наваждение. Отрывки из рукописи (джен)

Он стоял у открытого окна и курил, стряхивая пепел с высоты десятого этажа. Его раны были перевязаны. Предстоящей экспедиции он не страшился — вряд ли там, за входом, будет хуже, чем здесь. Но на душе было тревожно.

Туманные намёки Вару о его, Драконьего зуба, исключительной удачливости сбили его с толку. Как он там сказал? Не удачливость, а загадочная способность избегать смерти. Обычное-то везение было у него как у всех, не хуже, не лучше, но когда дело касалось жизни и смерти — словно включался некий защитный механизм.

Драконий зуб перебирал в памяти катастрофы и переделки, из которых выбрался живым, и всё более убеждался, что Вару прав. Хорошо, конечно, остаться в живых, но было в этой истории что-то такое, от чего шёл мороз по коже. Кто его бережёт от гибели? И для чего?

Небо разведрилось, и Глаза рассеивали матово-жёлтый свет. Повсюду торчали башни, и их двойные тени углами ложились на плоские крыши построек, на горы шлака и неровные овраги. Снег успел стаять, и земля покрылась грязью. «Больше я этого не увижу», — подумал Драконий зуб и улыбнулся.

* * *

— С вами будет налажена радиосвязь, — говорил Вару. — Как только почувствуете опасность, немедленно возвращайтесь. И помните: ваша задача — собрать информацию и вернуться! Если вы погибнете, вся затея полетит к чёрту. Будьте предельно осторожны. Заснимете плёнку на той стороне и сразу возвращайтесь. Вы меня слушаете?

Драконий зуб кивнул, не оборачиваясь. Он смотрел в иллюминатор.

— А уж потом, по вашим следам, пойдёт отряд разведчиков.

— Что вы рассчитываете найти? — спросил Драконий зуб. — Новые земли?

— И новые земли тоже.

— Чтобы понастроить там штольни?

— Ваше дело — найти эти новые земли, а уж что с ними делать, решит правительство.

— Оно решит, — буркнул Драконий зуб и больше не разговаривал до конца пути.

Кроме Вару, с ним пошли четверо. Переход был недолгим, но утомительным: грязь приставала к подошвам, и приходилось то и дело останавливаться, чтобы её отодрать, и ещё они были вынуждены преодолевать кучи шлака, песка и просто земли, насыпанные во время разработок. Когда подошли к цели, то все, включая начальника секретной службы, выглядели довольно жалко.

— Вот он, — сказал кто-то из рабочих, указывая на чёрное пятно в скале, не более метра в поперечнике. Пятно блестело.

— Он закрыт каким-то стеклом, — засомневался Вару.

— Это не стекло, — усмехнулся рабочий. — Прикоснитесь-ка к нему.

Вару сунул руку в чёрное пятно, и она исчезла. Вару отдёрнул руку. Рабочие захохотали. Если бы они знали, кто такой Вару, они бы воздержались от смеха. Драконий зуб узнал вход — это было то самое чёрное пятно, которое он видел во сне.

— Ну и долго я буду здесь торчать? — спросил он. — Лезть так лезть.

— Помните, что я вам говорил, Мето! Заснять плёнку и обратно. Вас будут ждать здесь!

Драконий зуб кивнул, ещё раз оглянулся и пролез в ущелье.

Первым делом он избавился от сбруи, которой нагрузил его Вару: радиопередатчик, видеокамера, бинокль. Хорошие вещи, и в другое время за них можно было бы выручить неплохую сумму, но Драконий зуб не собирался таскать их на себе неизвестно как долго. Возвращаться он тоже не собирался.

Ружьё оставил себе — вдруг там тоже есть омраки. Сидя у входа, он слушал голоса рабочих. Они раздавались совсем рядом, но смысл слов терялся. Сами рабочие выглядели сквозь вход как нескладные карлики, и их движения были настолько нелепы, что Драконий зуб засмеялся.

Должно быть, его смех дошёл до них в чудовищной форме, потому что они вдруг прекратили жестикулировать и с опаской посмотрели на вход. Драконий зуб засмеялся ещё раз — из озорства — а потом зажмурился и резко открыл глаза, но волны не появлялись, и ему пришлось моргать ещё трижды, прежде чем стена неохотно разошлась. Единица, вышедшая из разлома, во мраке пещеры светилась особенно ярко, и он едва не ослеп.

Времени было в обрез, поэтому он, не вдаваясь в разговоры, перешёл сразу к видениям. С головокружительной высоты он смотрел на обширную долину, залитую малахитовым светом. Её окружали острые скалы, а может, это были верхушки исполинских сосен. Глубокая тень скрывала дно долины, но там, на дне, что-то двигалось.

Драконий зуб посмотрел вверх. Свет исходил от бледного диска, дрожащего в зените. Одиночное светило. Один глаз. Небо было разлиновано изумрудными рыхлыми облаками, протянувшимися от горизонта до горизонта. Здесь всё было зелёное, и он зачарованно смотрел на этот чужой, нечеловеческий пейзаж, и зелёный свет покрывал его самого. Вдруг раздался подземный грохот, и острые скалы стали рушиться вниз, со дна долины взметнулся белый пар, и малахитовое солнце померкло. Одноглазый мир был великолепен, но он существовал всего несколько секунд.

Второе видение изображало часть невообразимо сложного механизма: шестерни, ремни, поршни, которые мерно двигались на большой высоте в полутёмном помещении. Драконий зуб вспомнил, что раньше был механиком — до того, как занялся гаданием, но подобной конструкции он нигде не встречал.

Третья картина ему совсем не понравилась: он увидел самого себя в полицейском флаере, а рядом сидел Вару и что-то ему втолковывал. Неужели ему суждено вернуться? Или это была картина из прошлого?

Четвёртое — и последнее — видение было самым коротким. Он видел лицо женщины с закрытыми глазами, и неясно было, спит она или умерла. Стена перед ним снова сомкнулась. Он встал, потянулся. Гадание заняло не один час: по ту сторону входа уже стемнело, и он не видел, там ли ещё рабочие, или уже ушли. То-то Вару бесится. Впрочем, это не имело значения, послать вдогонку они никого не смогут — просто не найдётся такого дурака. Драконий зуб кряхтя встал — рюкзак был набит на совесть, — взял ружьё и шагнул в неизвестность.

* * *

…Он уже давно заблудился в разветвлениях коридора, устал как собака и шёл всё медленнее. Временами ему казалось, что подземный ход ведёт вниз, и воздух тогда становился теплее. Когда усталость стала невыносимой, он бросил рюкзак с продовольствием, надеясь его подобрать на обратном пути. Ружьё тоже было тяжёлым, но он скорее умер бы, чем бросил ружьё.

В какой-то момент он понял, что идти больше не может. Ему нужно было любой ценой уйти как можно дальше, но ноги не слушались. Сделав по инерции ещё несколько шагов, он свалился на землю. «Умираю», — подумал он и провалился в бархатную тьму.

Он ошибся, это был всего лишь сон, хотя и долгий. Он проспал, должно быть, целые сутки, а когда проснулся, не сразу уразумел, где находится. Не было больше тёмного тоннеля с сырой землёй. С удивлением Драконий зуб обнаружил, что лежит на травяной подстилке, а на него смотрят десятки пристальных глаз-бусинок. Он приподнялся на локтях, затем сел и поставил ружьё между колен.

Колония странных существ не сводила с него неподвижного взгляда. Это были невысокие, чуть больше полуметра, мохнатые зверьки, напоминавшие не то бобра, не то кошку. Все они сидели на задних лапах и наблюдали за ним. Он встал — и застонал от боли во всём теле. Несколько животных решительно прыгнули в его сторону — они передвигались смешными скачками. Хвостов он не заметил.

— До свидания, — сказал он и повернулся, чтобы уйти, но не тут-то было. Вся колония с громким верещаньем налетела на него, зверьки повисли на руках, на одежде и вскоре без труда свалили его обратно на траву. Лёжа на спине, он невзначай отметил, что Глаз на небе нет, освещение было рассеянным.

Драконий зуб рванулся, но они держали его крепко. Он вспомнил омраков. «Чего доброго, сожрут меня», — подумал он… и вдруг расхохотался. Каким-то образом он знал, что эти животные для него не опасны. Зверьки застрекотали.

— Нет, так дело не пойдёт, — заявил он и хотел опять стряхнуть их, но вдруг увидел, что все они замерли, разинув рты, и смотрят на него.

— Вам нравится мой голос? — спросил он.

Зверьки молчали, словно загипнотизированные. Драконий зуб сел, и они тотчас облепили его когтистыми лапами.

— Не бойтесь, не удеру, — проворчал он, но от звука его голоса…

* * *

— Докатился Мето. Попал в рабство к бобрам, — сказал он вслух. Последнее время у него появилась привычка разговаривать с самим собой — может быть, он играл со зверьками, наслаждаясь их реакцией на человеческую речь. Он лежал на животе в бобровой хижине, подперев голову кулаками, и наблюдал, как Дзе плетёт верёвку: цепкие коготки выполняли поистине ювелирную работу.

Стало чуть темнее: дверной проём загородила неуклюжая фигурка, и послышалось требовательное щёлканье: Инни звала его.

— Опять брёвна таскать? — недовольно спросил он. — Не пойду, ноги болят.

Ничего у него не болело, он просто потешался над своими маленькими хозяевами. Он не сомневался, что они понимают его речь. Дзе с верёвкой отошёл в угол. Инни подкатилась поближе и, уцепившись зубами за его рукав, потянула к двери. Драконий зуб встал и стряхнул с себя солому. Однако на этот раз он понадобился не для работы, а для чего-то другого. Зверёк повёл его мимо плотины, вдоль реки, и Драконий зуб в который раз подивился её глубине.

Совершенно прозрачный слой воды достигал нескольких десятков метров, и на освещённом дне отчётливо были видны яркие цветные объекты. Раньше он часами лежал на берегу, вглядываясь в таинственные глубины и пытаясь угадать, что это за вещи, потом надоело.

С противоположного берега нависали тёмные ветви растений, и часть дна скрывалась тенью. Драконий зуб никак не мог отделаться от ощущения, что он находится в просторной комнате: небо здесь казалось низким и твёрдым, отсутствие ветра и насекомых усиливало этот эффект.

Они свернули вправо и пошли вдоль ручейка, постепенно углубляясь в заросли хвощей. На них дохнуло влагой. Тишина здесь была ватная и глухая, и собственные шаги терялись в ней. «Сюда», — показал зверёк. Драконий зуб увидел яму с вытоптанной землёй вокруг. Инни прыгнула туда, приглашая на своём языке следовать за ней.

Драконий зуб пробрался в подземелье, и ему в лицо ударил странный запах — не слишком приятный, но и не отвратительный, одновременно похожий на запах цветов и дыма. Инни скакала вниз по ступенькам, Драконий зуб кое-как шёл за ней, согнувшись в три погибели, и скоро они оказались в небольшой комнате, едва освещённой. За этой комнатой располагалась другая, за ней — третья, всего их было не менее семи.

«И как это бобры могли построить такое подземелье», — удивился Драконий зуб, и тут ему в голову пришло, что строили-то, может быть, вовсе не бобры, и ему сразу расхотелось идти дальше, но отступать было поздно. Последняя комната заканчивалась дверями, которые разъехались, лишь только Драконий зуб приблизился к ним. Инни скакнула вперёд, и они оказались в затуманенном зале, освещаемом тусклыми рубиновыми лампами в потолке. Двери закрылись.

Нельзя было определить размер помещения, так как в радиусе пяти — семи метров всё терялось в густой дымке. Первое, что бросалось в глаза, были бесконечные стеллажи с овальными колбами, и в этих колбах плавало в тёмном растворе нечто беловатое и бесформенное, смутно знакомое.

Эти беловатые предметы по непонятной причине манили его и одновременно вызывали отвращение: с одной стороны, ему хотелось рассмотреть их повнимательнее и выяснить, для чего они нужны, и в то же время он не желал их видеть, потому что в глубине души прекрасно знал, что это за вещи. Он прошёл вперед, опираясь на ружьё. Ему казалось, что он слышит монотонную музыку — не музыку даже, а музыкальные формулы — тайны жизни, зашифрованные в аккордах.

Предметы в колбах напоминали маленьких уродливых человечков с короткими руками и ногами и неестественно большой головой. «Это эмбрионы», — догадался он, и не было сил оторвать взгляд от таинственного зрелища. Они пульсировали, шевелились, кровь бежала по сосудам, эмбрионы казались такими беспомощными и такими омерзительными, что его замутило, и он лёг у стены, свернувшись калачиком и закрыв глаза. Бобёр уселся рядом и терпеливо ждал, пока ему станет лучше.

Музыка не смолкала. Ну конечно же! Драконий зуб вспомнил, что никогда не видел бобровых детёнышей или беременных самок, не видел также и брачных игр. Удивительно, что он раньше не обратил на это внимания. До чего всё просто: это не мир, а макет мира, и его населяет искусственная раса разумных созданий, не способных к воспроизводству. В том, что они разумны, он не сомневался. Дурнота прошла. Он встал, кликнул Инни и пошёл вдоль стеллажей.

Зал был огромен. Чем дальше он продвигался, тем крупнее были существа в резервуарах и тем больше походили они на взрослых бобров. Очевидно, это был конвейер. Драконий зуб остановился и посмотрел назад. Его окружали тысячи эмбрионов на разных стадиях развития, плавающих в розоватом тумане, и вкрадчивая, настойчивая музыка складывалась в слова.

«Мы одиноки во Вселенной. Ты единственный человек, который знает нашу тайну. Наступят чёрные годы, и море крови поглотит нас. Никого из ныне живущих не останется на земле. И тогда ты должен найти сюда дорогу и вновь запустить механизм жизни. Мы расскажем тебе, как это сделать».

Полумрак угнетал. Драконий зуб почувствовал, что начинает уставать. Он перешёл из зала в светлый кабинет, оснащённый сложнейшей техникой. Часть стены занимал зеленоватый экран с изображением человеческой ладони. «Когда придёшь сюда в следующий раз, приложи ладонь к изображению на экране, и механизм вновь заработает. Ибо впервые он был запущен именно человеком».

Музыка вещала так властно, что он едва соображал, что делает, и когда было сказано: приложи ладонь к изображению на экране, Драконий зуб в точности выполнил приказание.

Тотчас же он ощутил резкую боль в другой руке: Инни с визгом вцепилась зубами в его кисть, но было поздно. Не сейчас! «Когда придёшь сюда в следующий раз!» Музыка оборвалась.

Он совершил непоправимую ошибку, работа конвейера была грубо нарушена.

— Инни, прости меня, — прошептал он.

Инни билась на полу в судорогах, что-то крича, но он не понимал её языка.

«Неужели я убил их всех?» — подумал он.

Из укушенной руки хлестала кровь, а за дверью страшно звенело стекло и падала на пол жидкость из резервуаров.