Вектор жизни (гет)

Той же ночью ей привиделся этот проклятый джедай, то ли дремавший, то ли медитировавший на крыле истребителя. На другом крыле сохла его одежда, местами покрытая розоватыми разводами. Около сапог, заляпанных чёрной жирной грязью, танцевала стайка разноцветных мотыльков. Вокруг возвышались то ли растения, то ли гигантские грибы ядовитых расцветок, загораживавшие собой солнце — лишь изредка столбы света пробивались сквозь заросли.

Сон вполне можно было назвать эротическим, не будь на боку Кеноби рваной раны, обильно залитой бактой.

— Кто это тебя так? — не поздоровавшись, поинтересовалась Асажж. — Неужели на твои кости позарился какой-нибудь неприхотливый ранкор?

Он осторожно коснулся раны и недовольно скривился.

— Ну уж нет. С ранкором я как-нибудь договорился бы. Осколком зацепило.

— Понятно. Ты опять нашёл приключения на свою ж… голову?

— Это они меня ищут, и порой даже находят, — хмыкнул Кеноби и, вздохнув, добавил. — Была б на то моя воля, уехал бы я в какое-нибудь захолустье — подальше от политиков, войны и совещаний. Занялся бы изысканиями о природе Силы, или, к примеру, зоологией.

— А как же твой хвалёный долг?

— Для нас долг превыше всего, но… мы все уже на грани. Слишком много боли, и слишком мало возможности для её осознания. Орден потерял целое поколение целителей, учёных и тех, кто выбрал своей стезёй просвещение, а выжившие стали обычными головорезами. Когда закончится война, наступит пора восстанавливать утраченное, и долг совпадёт с моими желаниями.

Эта непривычно странная… страстная и искренняя речь смутила Асажж.

— Бойся своих желаний. Ты и пары лет не сможешь усидеть на месте.

— Возможно, ты права, — усмехнулся Кеноби. — Но сейчас мне хочется тишины.

Асажж прислонилась к тёплому корпусу истребителя.

— Тишины — и больше ничего?

Мимо прострекотала стрекоза, зависла над головой Кеноби, дёрнулась влево, вправо — и умчалась прочь, распугав мотыльков.

Он так и не ответил, вместо этого задав свой вопрос:

— А чего хочешь ты сама?

— Не знаю, — солгала она. — Я сейчас словно на перепутье, и куда не гляну — всюду потери и смерти. Зачем ты спрашиваешь об этом?

— Я переживаю за тебя.

— Но почему? — опешила Асажж.

Кеноби лишь пожал плечами.

Наступила та самая долгожданная тишина, но — вот парадокс — она оказалась слишком тяжёлым испытанием, давила и беспокоила. И тогда Асажж разбила её.

— Это ведь Фелуция?

С тишиной исчезла лёгкость, и голос Кеноби вновь стал ироничным и вкрадчивым.

— Это тайная миссия. Мало ли таких планет в Галактике?

— Ты не умеешь врать, Кеноби. Из стратегически интересных — от силы три.

— Я Переговорщик, родная. Мне по умолчанию положено врать и недоговаривать.

— Пока что у тебя получается врать только самому себе.

Кеноби усмехнулся и воскликнул:

— О, не представляешь, насколько ты…

И осёкся.

Где-то вдали послышался вой двигателей ААТ, и астродроид истребителя что-то испуганно вякнул. Кеноби, сверкнув голой задницей, тут же нырнул в истребитель, сгрёб одежду в охапку и…

Асажж дёрнулась и позорно свалилась с дивана.

Спустя ещё одну неделю комлинк вновь заверещал. Асажж после тренировки пыталась смыть пот в древнем ультразвуковом освежителе, воющем не хуже восставших из мёртвых Сестёр, и не сразу услышала сигнал. Услышав — сорвалась, заметалась по комнате, пытаясь определить источник звука.

Комлинк нашёлся в груде одежды. Порадовавшись, что у этой модели нет голопроектора, Асажж присела на постель и нажала кнопку приёма. Из динамика тут же раздался раздражённый голос.

— Я вызванивал тебя семь с половиной минут. Ты вообще жива ещё?

— Не дождёшься, джедай. Я тебя ещё переживу.

— Надеюсь на это. Никто не приходил?

— Разве что дроид твоего приятеля, — сказала Асажж и, понизив голос, проникновенно сообщила, — и знаешь… я мечтаю разобрать его по винтикам.

— Не советую, — чуть повеселел Кеноби. — Декстер тебя саму разберёт на запчасти. Ты хоть хорошо себя чувствуешь?

— Могу простыть, раз тебе так хочется придумать мне проблемы. Я не успела одеться после мытья, и уже немного замёрзла.

Кеноби закашлялся, пытаясь скрыть то ли смущение, то ли смех.

Подумав, Асажж всё-таки решила сознаться ему:

— Я даже выходила прогуляться. В обморок больше не падаю, если тебе это интересно.

Веселья как не бывало.

— Полагаю, проблемы ты прекрасно найдёшь без моей помощи. Ты можешь быть уверена, что тебя никто не узнал?

— Не недооценивай меня. Я приняла меры.

Он немного помолчал.

— У тебя точно всё в порядке?

Асажж закатила глаза, хоть он и не мог этого видеть.

— Уймись уже. Всё до безумия обыденно и скучно. Что за паника, Кеноби?

— У меня дурное предчувствие.

— У тебя вообще бывают хорошие предчувствия?

Кеноби саркастично хохотнул и сказал:

— Скоро вернусь, милая. Жди меня.

Связь оборвалась.

Когда Кеноби наконец-то явился, Асажж, скрестив ноги и согнувшись в три погибели над стареньким датападом, самозабвенно вчитывалась в потрясающую жёлтую статейку годичной давности — самое раннее, что нашлось в голонете. Бросив взгляд на гостя поверх датапада, Асажж поинтересовалась:

— Какие вести?

Кеноби уселся на диван рядом с Асажж, откинулся назад, прикрыл глаза, вздохнул и тихо проговорил:

— Ничего толкового. Из частных бесед и слухов: заказ отменять никто не собирается, амнистию тебе гарантируют при условии добровольной сдачи и сотрудничества со следствием. Храм предоставит охрану.

— Не слишком убедительно, — буркнула Асажж и, вновь уткнувшись в экран, добавила. — Похоже, ты потерял интерес ко мне, милый. Раньше ты уговаривал меня с большим пылом.

Он промолчал. Переговорщик, цепляющийся за каждое слово и готовый в любой момент подхватить спор, промолчал. Это было ненормально и куда интереснее, чем домыслы прессы о пассиях неких высокопоставленных особ. Отложив датапад в сторону, Асажж придвинулась поближе к Кеноби и ткнула пальцем в его колено. Он даже не пошевелился.

— Надеюсь, что ты не помер, джедай. Труп героя Республики в моём логове будет совсем некстати.

Рыжие ресницы чуть дрогнули, брови нахмурились, но этим всё и ограничилось. Асажж, забеспокоившись, тряхнула Кеноби за плечи.

— Прости, дорогая, не сегодня, — пробормотал он. — Я вымотан до предела.

— От тебя пахнет дымом.

— А также горелой проводкой и болотной грязью. Я приехал сразу же, как отчитался перед Советом.

— Я польщена, что ты так спешил увидеться со мной… или всё же с моим диваном?

Кеноби прекратил попытки заснуть и насмешливо уставился на Асажж, всё ещё не отцепившуюся от его плеч.

— Разумеется, с тобой. Впрочем, диван тоже очень неплох. На нём меня никто не будет искать.

— А где — будут? На Фелуции? — сделала она ещё одну попытку выяснить, где был её джедай.

Он вдруг замер, поражённо распахнув глаза, затем мягко, но настойчиво отодвинул Асажж в сторону, поднялся, подошёл к нарисованной карте и стал её рассматривать — слишком внимательно. Лишь ярко пылающие уши выдавали его.

— Знаешь… — наконец сказал он. — Я ведь считал, что это просто бред, и наговорил лишнего. Ранение, кровопотеря… Такое случается.

Он обернулся и прислонился к стене — как перед расстрельной командой.

Асажж пай-девочкой сложила ладони на коленях поджатых под себя ног, стараясь не замечать, как где-то в груди, в душе словно бы раскручивается маховик — оборот за оборотом.

— Что именно случается? — вкрадчиво осведомилась она. — Бредовые видения со мной в главной роли?

Что-то странное, беспокойное промелькнуло на его лице. А потом он вновь, точно так же, как в том не-сне, пожал плечами.

Пружина сжалась.

— Почему ты меня искал?

Оби-Ван с небольшой заминкой уточнил:

— Когда?

— Какая разница, когда? Ты искал меня сейчас. Искал, когда меня все остальные считали мёртвой. Так трогательно переживаешь, что я опять исчезну. Так почему же?

Он досадливо поморщился.

— К чему ты ведешь?

— А то ты не понял.

Пружина развернулась, толкнув тело вперёд, к нему — ровно настолько, чтоб, не касаясь, ощутить его тепло.

— Мы с тобой оба взрослые люди. Чего ты боишься?

Он прикрыл глаза и вздохнул, будто перед прыжком в омут.

— Быть одержимым тобой.

— И ты уже одержим.

— Именно так.

— Так зачем, Кеноби? — прошептала она, подцепив пальцем ворот его туники. — Зачем ты доводишь себя — и меня — до исступления, когда…

— Прекрати.

Поздно. Асажж наслаждалась ситуацией, чувствуя, как джедай цепляется за жалкие остатки самообладания.

— Почему? Не проще ли сразу поддаться зо…

Рывок, разворот — и вот Асажж с заломленной за спину рукой прижало лицом к стене. Не вырваться. Да и не хочется, если поразмыслить.

— Не играй так со мной, — тихо, мягко сказал Оби-Ван, но обертона в его голосе, что так приятно резонировали с телом, казались… угрожающими.

— Мы достаточно долго играли. Хочу всерьёз.

Его правая рука — та, что давила меж лопаток, не позволяя шевельнуться — двинулась по плечу, скользнула вдоль ключицы, вверх по длинной шее…

— Не боишься, что я войду во вкус? — вновь шевельнулись у уха его губы.

— Тебе скоро наскучит.

Пальцы сжались.

— А если нет?

— Я не расстроюсь, поверь, — хрипло произнесла Асажж, хватая ртом воздух.

Зараза, какой же он сильный…

Хватка на горле разжалась. Рука проползла вниз, по груди, к животу… чуть ниже.

Асажж всхлипнула и толкнулась навстречу его ладони.

— Безумная… — выдохнул Кеноби и выпустил Асажж из объятий.

Она развернулась, со злобой поглядев на него.

— Только посмей сбежать.

— Чтоб ты вновь начала на меня охоту? — сказал он, расстёгивая пояс. — И в мыслях не было.

Холод покусывал обнажённую спину, но поднимать упавшее на пол одеяло у Асажж не было сил.

Это была ничтожная, временная цель: заполучить в свои объятья желанного мужчину. Обманка, поплавок для разума. Способ отвлечься от того, что в будущем её ничего хорошего не ждало. Ей обещали амнистию, могли предоставить работу и, возможно, принять в Орден, если она будет лапочкой и примет его нелепые догмы, но перспектива на всю жизнь остаться девочкой на побегушках без возможности развития казалась отнюдь не радужной.

Однажды разбуженные амбиции съедят душу, если не найти им вовремя применения.

— Зачем тебе старая светская хроника? — вдруг спросил Кеноби, который прежде казался сладко спящим. Асажж, лежавшая на его груди, даже не услышала — почувствовала его голос щекой, и, зачарованная этой мягкой дрожью, не сразу поняла смысл сказанного.

— Какая ещё хроника? — лениво пробормотала она, даже не шевельнувшись.

— Та, которую ты просила у Декстера. Он передал мне инфочип.

— Ах, это… Развлечение для одинокой женщины, запертой в четырёх стенах и позабытой своим господином.

— Если ты о Дуку, то он не забыл о тебе. За твою голову сепаратисты предлагают вдвое больше, чем республиканские структуры.

— Лестно слышать, — буркнула Асажж.

Ей даже говорить было лень, но Кеноби не был намерен оставлять её в покое.

— И всё-таки? Неужели ты сама не смогла найти это в голонете?

— Представь себе. — Она приподнялась, упершись ладонями в его плечи. — Проще отыскать записи времён Руусана, чем таблоиды, выпущенные больше года назад.

Кеноби чуть поморщился на слово «таблоиды», и Асажж ткнула его пальцем в лоб.

— Высокомерие, джедай. Подумай, почему эта чушь вдруг исчезает из общего доступа, и не забывай, что граждане читают и обсуждают это. Покупку новых истребителей за счёт республиканского бюджета. Детей, которых забирают даже из благополучных семей. Шикарные светские приёмы, которые устраивают политики и где можно встретить джедаев…

— Как правило, нас туда вызывают для усиления охраны. Мы не можем просто отклонить запросы Сената.

— По-твоему, это кого-то волнует? Люди видят то, что им показывают. А сейчас им показывают отнюдь не нудные разговоры магистров с сенаторами. Как тебе такой заголовок: «Восемь женщин генерала Кеноби»? Причём речь идёт не о былых связях.

— Восемь?! — ужаснулся он. — Да когда мне…

— Я знала, что ты оценишь, — перебила его Асажж. — Можешь смело считать меня девятой и, не скрываясь, навещать в тюрьме. Всё равно слухи пойдут.

Его ладонь скользнула по её бедру, пальцы прочертили на коже извилистую линию, повторив рисунок, доставшийся ей по наследству от прародителей.

— Ты всё же приняла решение?

— Да. Кажется, я поняла, как жить дальше. Так что… — она наклонилась ниже, заглянув в его глаза, и прошептала, вдруг ощутив неясную печаль, — сделай мне хорошо ещё разок, и поедем.