Азеротские зарисовки, ч. 1. (джен)

Конец ВОТЛК. «Видит горы и леса,

И поля, и небеса.

Но не видит ничего

Что под носом у него».

А. и Б. Стругацкие

«Жук в муравейнике».

Афар.

Чёрный, как глубокий ночной мрак, конь, выдающий демоническое происхождение светом пламени скверны, струящимся из глаз, ноздрей и копыт, остановился возле маленькой фермы в предгорьях Хилсбрада. На трофейной лошади восседал ночной эльф воин в хороших доспехах и с большим, украшенным двуручным топором за спиной, в котором знаток сразу узнал бы врайкульскую секиру. Ещё издалека всадник отметил хорошенько потрёпанный временем домик и провалившуюся крышу стойл. Однако из-за жилища выглядывали аккуратные посадки, а в загоне за стойлами паслись упитанные коровы.

Остановившись, как вкопанный, конь поднялся на дыбы и громко заржал. Навстречу всаднику со стороны стойл вышел крепкий старик. Военная выправка угадывалась в каждом движении хозяина фермы. Казалось, он в любую секунду готов вернуться в строй, — да только не было у старика левой руки.

Ночной эльф спрыгнул с коня, почтительно поклонился и заговорил, роняя слова тяжело, будто каждое из них стоило ему кошелька с золотом.

— Меня зовут Афар. Афар Грозовой Дождь, — представился он.

— Меня когда-то звали Дэл Коул, — с кивком и улыбкой отозвался фермер, — теперь величают просто Дед. Что привело блестящего воина в нашу глушь?

— По некоторым причинам, — объяснил эльф, — я не могу до завтрашнего вечера появиться в Южнобережье. А ночёвка под открытым небом может породить ненужные слухи. Меня бы устроил ваш сеновал, краюха хлеба и кружка воды. Я заплачу.

— Над моим сеновалом нет крыши, — усмехнулся старик и указал вверх лопатой, зажатой в единственной руке, туда, где в окошко проглядывали обвалившиеся гнилые доски и вечернее небо, — Мы живём здесь вдвоём с внучкой. А хлеб и немного молока у нас найдутся.

— Ночным эльфам не нужна крыша над головой…

Услышав в стороне шорох, воин резко обернулся, и рука его непроизвольно и молниеносно метнулась к рукоятке топора. Но глаза поймали лишь тень исчезающей девичьей фигурки, и Афар вновь расслабился.

— Это Джелли, — произнёс Дед, — моя внучка. После того, как у неё на глазах погибли родители, она боится народа. Приходится жить вдалеке от всех. Я надеялся, что это пройдёт, но ей уже 22 года, а всё дикая…

— Так жить небезопасно, — заметил эльф, — Здешняя нежить совсем недавно разорила северные фермы и жестоко расправилась с работавшими людьми. Мельница Таррен близко.

Старик поднял брови и пожал плечами, выражая то ли полную покорность своей возможной участи, то ли просто безнадёжность ситуации.

— Пока нас не трогают, — со вздохом сказал он.

— Но если я помешаю…

Джелли.

Дед не отпустил Ночного Эльфа, и это было хорошо. Воинов Джелли много раз видела в Южнобережье, куда изредка ездила вместе с дедушкой. Но Ночного Эльфа встретила впервые в жизни.

(Афар. Афар Грозовой Дождь).

Он казался совсем Иным, и дело было вовсе не в синей коже и волосах, не в длинных острых ушах и не в светящихся глазах. Не в слишком высоком росте, — эльфу пришлось изрядно нагнуться, входя в фермерский домик. Девушка сама не понимала, чем так взволновал её странный пришелец.

Тихонько перемещаясь вдоль строений и кустов, Джелли продолжала внимательно наблюдать.

Избавившись в доме от доспехов и оставшись в простых штанах и коричневой шнурованной рубашке без воротника и рукавов, Ночной Эльф снова вышел на двор, принялся колоть дрова и не успокоился до тех пор, пока все привезённые из Южнобережья заготовки не превратились в аккуратный штабель у дальней стены стойла. Удивительные, нечеловеческие движения его тонкого, но мускулистого, непередаваемо изящного тела, вызывали дрожь и тянули за сердце. Девушка считала, что хорошо умеет прятаться, однако Афар чувствовал, что за ним наблюдают, и один раз даже поймал её глазами и легко улыбнулся.

Странная улыбка на мрачном лице…

Затем он скинул и рубаху и долго поливал себя ледяной водой из колодца, после чего устроился на крыльце с вынесенным Дедом хлебом и молоком. И только когда воин удалился на сеновал, Джелли, наконец, решилась проскользнуть домой.

Афар.

Ночной эльф забрался в угол, где в плачевном состоянии находилась так же и часть стены, и, с удовольствием растянулся в полу лежачем положении на накиданном сене под огромным, нависающим куском открытого неба. Крупные, яркие звёзды на лике чёрной бездны ночи освещали его лицо мертвенным светом. Он был смертью, — разве нет? Особый королевский отряд, командиром которого являлся паладин Джек Кроссби, ерундой не занимался. Штормградские убийцы, «грязная работа для короля», как звали их потихонечку в тёмных и закрытых, лишённых ушей уголках столицы.

Афар не собирался спать. Он точно знал, что должно сейчас произойти. Пускай девчонке казалось, что она мастер маскировки. Что ж, 22 года достаточный возраст, чтобы предоставить девушке право выбора.

Вот только стоило ли?

Ждать пришлось не очень долго, — ровно столько, чтобы дать немолодому, но здоровому фермеру хорошенько захрапеть. Сначала внизу послышался посторонний шорох, затем стук маленьких ножек по приставной лестнице. Словно боясь вдруг передумать, Джелли быстро подпрыгнула и уселась рядом, обхватив колени руками. Афар даже не повернулся, продолжая смотреть в небо. Лишь сверкнули в улыбке светом звёзд и глаз оба длинных и острых, похожих на стилеты клыка. Почему-то от вида зубов ночного эльфа ещё сильнее заныло у девушки в животе.

— Дед был бы против, — произнёс Афар, закидывая руки за голову.

— Да, — тихонько ответила Джелли, кивнув, уверенная, что эльф всё видит, — Дед был бы против. Он хочет, чтобы я пошла замуж за младшего Вильямса. Тогда мы переедем в Южнобережье, и у нас не будет разрушенной крыши.

— А ты не хочешь, — констатировал мужчина.

— Не хочу, — отозвалась девушка, — Я свободу люблю. Люблю бегать, где хочу, смотреть, на что хочу. В городе это никому не понравится.

— Опасно так бегать, — заметил Афар, — нежити полно кругом.

Внучка одинокого фермера передёрнула плечами.

— Не знаю, — сказала она, — Какие-то они не страшные. Несчастные какие-то. Они ведь тоже людьми когда-то были. А сейчас… потеряли всё.

Джелли бросила быстрый взгляд на эльфа, убедившись, что тот внимательно слушает, наблюдая за небом, и продолжила:

— Я часто хожу к самой мельнице Таррен. Если дедушка узнает, он меня дома запрёт. У них там кладбище. И каждый вечер один мертвяк приходит на могилу и плачет. Клянусь, плачет!

— С чего ему плакать? — усмехнулся воин, — Он же мертвый.

Пока девушка говорила, ночной эльф перевернулся набок, подпёр голову рукой и теперь в упор смотрел на собеседницу. Он находился так близко, что Джелли ощущала тепло его тела и запах, мужской, приятный, совершенно человеческий.

— Может, у него жена померла и не смогла стать… ну, как он, — выдохнула ещё тише девушка и встретилась глазами с мужчиной.

Несколько долгих секунд они изучали друг друга.

— Ты меня совсем не знаешь, — заметил эльф.

— Я чувствую, — ответила Джелли.

— Что ты чувствуешь? — спросил он, взяв её маленькие ручки своими огромными ладонями.

— Не знаю…

Всё вернулось к началу. К началу всего. Когда не было Азерота, а только крупные, яркие звёзды блестели в первобытном мраке.

Жуткие клыки не проткнули ей губы, как вначале опасалась Джелли, а она вовсе их не почувствовала.

— У нас это свободно, — прошептал Афар, — но если ночной эльф сделал свой выбор, то он вряд ли когда-нибудь его изменит.

— Так сделай его, — потребовала девушка.

— Да осветит тебя Элуна…

Через дыру в крыше на сеновал медленно вползала полная, сверкающая серебром луна.

Джек.

Джек Кроссби, лейтенант королевской службы, получивший уже к этому времени ярлык «Чёрного паладина», остановил коня и горящим яростью взглядом уставился на то, что раньше было северными фермами. На горелые остовы домов, вытоптанные, гнилые, залитые мерзкой зелёной жижей поля, закопчённые, мёртвые каменные здания ратуши и кузницы.

— Говоришь, они забрали трупы? — нехорошо процедил он сквозь зубы.

— Забрали, — подтвердил держащийся чуть позади командира Афар, — увезли в Подгород.

Кроссби скривил гримасу, от которой стало бы тошно самому королю Личу, и потихоньку, поводьями, пустил коня вперёд, мимо осквернённых останков поселения, к мельнице Таррен. За ним двинулся взятый с собой подотряд.

Весь отряд паладина насчитывал в себе пятьдесят пять человек, — или не человек, — пятьдесят рядовых и пять сержантов. В зависимости от сложности задания, он брал с собой одну-две десятки. Не служили у него лишь дворфы, — как-то само собой не складывалось. А так же женщины любой расы, — а вот это было уже личным условием Джека.

Отряд, — десятка под командованием ночного эльфа Фелика, — остановилась за разрушенной башней у перекрёстка. Всё вокруг было тихо, как и докладывал Афар. Здесь их не ждали. Сотворить такое и не ждать ответа, какую же надо иметь наглость и чувство безопасности. Орда защитит их? Подгород придёт на помощь? Или им настолько всё равно, потому что они уже давно мертвы…

Где-то там, буквально в паре сотен шагов бродила охрана мёртвой деревни. Но отряд Альянса никто не видел. Фелик соскочил с казённой, королевской конюшни, лошади и в мгновение ока взобрался на руины. Через несколько секунд сверху послышался свист, похожий на трели какой-нибудь странной птицы.

— На поле только кузнец и с дальней стороны два стража, — озвучил Кроссби, — четыре охранника у насеста нетопырей и ещё двое бродят вокруг. Поле Фелик берёт на себя.

Без слов и лишних приказов, три разбойника исчезли за башней. В этом отряде каждый знал своё дело.

Паладин достал часы и, сжав их в кулаке, словно они были врагом, уставился на циферблат. Для всех остальных время остановилось. И в тот момент, когда с башни свистнула первая стрела, Джек сказал:

— Пора.

Афар скакал впереди, плечом к плечу с командиром, — тяжёлые аргументы в латах с двуручным оружием. Топор и меч крушили направо и налево, и наплевать было, кого и что они крушат. Хруст костей, хлюпанье разорванной плоти, брызги крови в лицо давно стали привычными, и скоро мельница Таррен превратилась в кладбище гниющих тел, расцвеченное кое-где красным от оказавшихся здесь не в том месте и не в то время живых. И стоял на крыльце ратуши, ругаясь по-своему и размахивая секирой чудом никем не задетый орк.

— Ты и я, — прорычал ордынец на всеобщем языке, указывая топором на Джека, безошибочно угадав в том главного, — честно. Один на один.

Кроссби спрыгнул с коня, отметая ладонью своих бойцов, и подошёл к врагу. Бросив мимолётный взгляд на ратушу, он многозначительно осклабился и поднял меч, — над дверью, на балке висел высохший труп человека в истлевшей одежде хилсбрадского фермера. Орк напал стремительно, видимо, намереваясь с одного удара проломить паладину череп, но секира с лязгом и искрами наткнулась на так же мгновенно поставленный блок. Джек не умел, как Афар, размахивать двуручным оружием одной рукой, и каждое движение человека начиналось медленно и плавно. Но в каждый нужный момент тяжёлый меч оказывался под орочьей секирой. Ордынец ярился. Только он один не замечал, что о честном бое не может быть и речи, — Кроссби играл с противником, как с мышью. Бой доставлял ему удовольствие. Чёрный паладин любил ощущать себя сильнее, хладнокровнее и искуснее других. Он мог, он был отличным рубакой.

Очередной удар Кроссби выбил топор из рук орка и опрокинул врага на спину. Паладин переступил ногой через начинающего подниматься ордынца и заглянул в красные глаза.

— Не поздновато ли о честности? — проворковал Джек и с силой пригвоздил противника мечом к земле, — Не бывает честной войны.

Навряд ли орк понял обращённые к нему слова. Свой запас всеобщего языка он исчерпал, вызывая Кроссби на поединок. Голова его несколько раз поднялась и опустилась, будто он пытался что-то ответить, глаза широко открылись. Затем изо рта хлынула кровь, и череп стукнулся о твёрдую землю. Он так и умер с широко открытыми глазами.

— Не тянешь ты на человека вверх ногами, — произнёс Джек одному ему понятную фразу и с силой пнул мертвеца ногой.

Труп тяжело перевалился вниз лицом, уставившись стеклянным взглядом в грязную поверхность двора мельницы Таррен. Джек отвернулся и указал на один из домов. Теперь, вне боя, его движения стали резкими и быстрыми.

— Покойников стащить туда, — распорядился паладин, — жечь будем всё, кроме ратуши.

Афар.

Между домом, куда Кроссби приказал свалить трупы, и ратушей виднелась поломанная ограда местного кладбища. Ворота отсутствовали. У остова, опутанного грязной паутиной и другой гадостью скорчились два убитых мертвяка, третий, распластавшись, валялся внутри ограды. Ночной эльф подхватил двоих и отволок в положенное место.

— Тяжёлые кости-то! — весело воскликнул кто-то, — Кости-то какие тяжеленные!

Афар вежливо кивнул в ответ, хотя предпочёл бы вовсе не отвечать, и вернулся за следующим. Под мертвяком краснело что-то весьма похожее на кровь. Кровь? У нежити? Нет, конечно, нет. Из-под руки подгнившего трупа выглядывала огромная алая роза. Ночной эльф наклонился и вгляделся в могильную плиту, у которой лежал мертвец. Заботливо отчищенная костлявой корявой рукой, на плите отчётливо была видна надпись: «Аманда Каннингем. Помню. Люблю. Вечно. Твой Фрэнк».

(И каждый вечер один мертвяк приходит на могилу и плачет. Клянусь, плачет!)

— Нашёл мешок золотых? — хрипло каркнули сзади.

Ни с чем не сравнимый голос принадлежал сержанту Фелику, — сержанту, собутыльнику, другу, если то, что происходило в отряде Джека вообще могло перерасти в дружеские отношения.

— Нет, — ответил Афар, не отрываясь от надписи, — скажи, Фелик, ты думаешь когда-нибудь?

— О чём? — удивился охотник.

— Обо всём, — произнёс воин, поднимаясь и подхватывая розу, — о том, что мы делаем, например.

Фелик пожал плечами и потрепал по холке любимого питомца, — большую чёрную пантеру, затем повернулся на стук. Джек прилаживал к стене ратуши королевский свиток с печатью и подписью Вариана Ринна.

«Приговорены за жестокую расправу с жителями хилсбрадских ферм, уничтожение ферм и запасов продовольствия Альянса. Так будет с каждым», — гласил свиток.

Патрик.

На склоне холма располагалась отличная естественная обзорная площадка, откуда под прикрытием земляных горок можно было, как на ладони, видеть ордынскую деревню. Здесь и расположился Джек Кроссби со своим отрядом и странным спутником, следовавшим за ним от самого Штормграда. Человек, — а незнакомец явно являлся человеком, — спрятав лицо под шлемом, трусил всю дорогу рядом с паладином на плохонькой, ржавого цвета лошадке, и почти не разговаривал, если не считать нескольких фраз вполголоса, которыми он перебросился с Кроссби. Латные доспехи на нём были цвета лошади, и проглядывала кое-где неприкрыто настоящая ржавчина. Дешёвый двуручный меч за спиной тоже оставлял желать лучшего, — а ведь Чёрный паладин никогда не скупился на экипировку для своих бойцов. Кроме того, парень был в отряде тринадцатым. Лишним. Однако Кроссби имел такой вид, что таскает за собой странного незнакомца всю свою жизнь, а лицо Джека к вопросам явно не располагало. Не определив, воином или паладином является новый спутник, по аналогии с командиром, бойцы отряда всё же прозвали его Ржавый паладин.

(Ржавая банка гоблинского масла, — недовольно проворчал Фелик).

Охраны в деревне, похоже, вовсе не было. По крайней мере, орочьи рубаки отсутствовали на положенных им местах. Было лениво и тихо, и лишь гонялись друг за другом вокруг домиков двое зелёных ребятишек.

Новый боец подъехал к самому краю платформы, где между земляными валами открывался вид на окрестности, и несколько минут, молча, смотрел. Джек нисколько не возражал ни задержке, ни тому, что его по-простецки оттеснили назад. Но самые наблюдательные заметили, как промелькнула и исчезла на лице командира гримаса злорадства.

— Джек, — внезапно, мягким и приглушённым шлемом голосом сказал незнакомец, — Что ты собираешься делать?

Кто-то в отряде прыснул, кто-то откровенно покатился со смеху. Здесь каждый знал своё дело. Ржавый паладин не знал.

— Наверное, я хочу погладить по головкам вот тех маленьких лягушкообразных, — издевательски ответил Кроссби, — а потом поработать тут дедушкой Зимой.

— Так вот это у тебя называется войной с врагами? — возмущённо заявил странный спутник, и всем вокруг мгновенно показалось, что Чёрный паладин, не очень искусно меняя интонации, заговорил сам с собой, — Это ты называешь делом для настоящих мужчин? Убийство детей?

Новенький медленно снял шлем, выпустив на свободу растрёпанный хвост жёстких, торчащих в разные стороны волос, повесил его на седло и уставился на Джека, — посмотрел, как в зеркало.

Может, борода у второго не была такой густой, и глаза смотрели на мир с другим выражением, но перед отрядом, несомненно, находились два одинаковых Джека Кроссби.

— О, — только и смог произнести Фелик, — оооо…

— Два Кроссби, это слишком, — шёпотом заметил один из бойцов.

— Детей? — эхом повторил Джек, — Ордынских выродков, каждый из которых позже будет рад воткнуть нож тебе в горло, Пэтти.

В выплюнутое имя Чёрный паладин вложил всё презрение, на которое был способен. Братья синхронно соскочили с коней и оказались лицом к лицу.

— Детей, Джек! — воскликнул Пэт, — Каждый маленький ребёнок мечтает о добре, счастье и жизни!

«Так уж и каждый?» — сказало выражение лица лейтенанта.

— Дети, — ласково проговорил он вслух, — хорошо. Давай вспомним детей дренеев, вырезанных на Дреноре Оргримом Молотом Рока, или детей ночных эльфов, которых рубили топорами в Ясеневом лесу орки Громмаша Адского Крика.

— Орки пили кровь демона! — убеждённо отпарировал брат, — Неужели вы все хотите, чтобы резня продолжалась вечно? В любой момент можно остановиться! Нужно остановиться! Тралл готов к этому!

— Дорогой Пэт, — усмехнулся Чёрный паладин и продолжил тоном, которым разговаривают с юродивым, — Во-первых, Оргрим не пил кровь демона. Во-вторых, Тралл, который так печётся о мире, назвал город в его честь, равно, как и свою крепость в честь Грома. Они теперь великие герои. А ты, Пэтти, навсегда останешься глупым неудачником, который меча в руках толком не удержит. Что ты умеешь? Землю копать? Иди копать. Только не плачь, когда твоих детей убьют орки. Зря я послушал мать и взял тебя с собой.

Второй Кроссби оглянулся, ища хоть один сочувствующий взгляд, но увидел лишь равнодушие, осуждение и откровенное презрение в окружающих его лицах.

— Ну что ж, — тихо заключил он, — орки пили кровь демона, а ты, брат, получишь проклятие преисподней и без этого.

Что-то в этих словах привело Джека в ярость. Он мгновенно побледнел и закусил губы. Глаза лейтенанта Кроссби опустели. Удар латной перчатки в челюсть явно должен был покалечить брату лицо.

(Сломать, разорвать, заткнуть!)

Но на половине пути, с железным лязгом, кулак воткнулся в непреодолимую стену. Чья-то чужая рука мёртвой хваткой вцепилась в него и, удержав несколько секунд, с силой бросила вниз. Джека тряхнуло. Поражённый такой бесцеремонностью, лейтенант обернулся.

— Афар? — словно не веря глазам, произнёс командир, — Афар??

Лицо ночного эльфа было непроницаемо. Неизвестно, были ли такие счастливчики, которым удалось бы уловить хоть какую-то эмоцию у воина, либо, он не имел их совсем. До сего момента Джек так и считал.

— Джек, — в обычной своей «каменной» манере заговорил эльф, — Остынь. Твой брат прав. Остановиться можно в любой момент.

— Что это значит? — процедил сквозь зубы Чёрный паладин.

— Это значит, — пояснил воин, — что я не хочу больше в этом участвовать.

— Два года, — проговорил лейтенант, — два с лишним года ты безупречно служил в моём отряде. У тебя не только руки в крови, эльф, ты тонешь в ней. Поэтому, на первый раз я могу позволить себе забыть о нашем досадном недоразумении.

Афар едва заметно покачал головой.

— Хорошо! — радостно заявил Джек, — Ты можешь провалить прямо сейчас. Только твоё оружие и всю броню ты получил на службе королю. Да и лошадь у тебя нынче из королевской конюшни. Поэтому, раздевайся, оставляй лошадь и иди.

— Афар! — крикнул Фелик, но осёкся под взглядом собрата.

Помедлив секунду, ночной эльф усмехнулся свысока, одним уголком губ, и под ноги лейтенанту полетел и вонзился в землю врайкульский топор. За ним последовали медленно отстёгнутые наплечники и далее остальные латы и чехлы, пока воин не остался стоять перед командиром босой в матерчатых штанах и рубахе.

— Я ухожу, — заявил Афар и мотнул головой, словно отгоняя назойливую мысль или воспоминание, — Но я не буду спрашивать, кто со мной.

С этими словами он развернулся и пошёл прочь, ступая босыми ногами по острым камешкам и колкой траве степей. Чёрный паладин тяжело молчал, стиснув кулаки и кусая губы.

— Мне тоже раздеться? — нисколько не опасаясь гнева своего брата, спросил Пэт.

— Нет, — мрачно ответил Джек, продолжая стоять столбом, лишь пальцы его начали разжиматься и вновь сжиматься, — Твой ржавый хлам никому не нужен, и твоя косая кобыла тоже.

Пожав плечами, Пэт запрыгнул на ржавенькую лошадку и поскакал вслед ночному эльфу.

— Они сожгут эту деревню, — тихо произнёс он, быстро догнав удаляющуюся фигуру.

— Да, — не оборачиваясь, отозвался Афар, — Хочешь помешать? Он покалечит тебя и бросит на обед гиенам. Погибнешь и ты, и деревня. Их одиннадцать. И среди них Джек.

Затем воин замолчал, продолжая двигаться вперёд по пустынной местности кошачьей, внешне неторопливой походкой. Пэт последовал сзади, подстраиваясь шагом лошади под идущего эльфа. Довольно долго Афар не обращал на навязчивого спутника никакого внимания, но, в конце концов, внезапно остановился и развернулся. Кроссби-второй едва не наехал на него, и поднявшийся на дыбы конь громко и возмущённо заржал. Издалека в ответ послышался протяжный вой гиены.

— Тебя Пэт зовут? — спокойно спросил эльф.

— Да, Пэт, — подтвердил человек, — Патрик.

— Ты долго собираешься за мной тащиться, Патрик? — поинтересовался Афар.

— Долго, — тихо, но твёрдо заявил Кроссби, — У тебя нет ни оружия, ни брони. Здесь опасно.

— А ты, правда, плохо владеешь мечом?

— Я умею, — буркнул Пэт и покраснел.

— Дай-ка ты его сюда, раз всё равно тащишься сзади, — потребовал воин, — Порежешься, если что.

Посмотрев в глаза ночного эльфа, Кроссби без слов отстегнул портупею и протянул спутнику. Тот быстро приладил оружие на должное место, за спину, и пошёл дальше.

Просто удивительное существо, заставляющее тебя поверить, что на самом деле тебя нет на свете, что ты призрак, фантом, растворяющийся в воздухе по одному его желанию. Однако меч на спине эльфа выглядел намного надежнее, и Патрик верил, что Афар не бросит его здесь, посреди такой пустынной, но вражеской территории. Потому что разговоры о мире были всего лишь мечтой, а первые встреченные орки обернулись бы битвой. Шорох и крик в кустах прервал мысли Патрика, и он не сразу сообразил, что ночной эльф уже наклоняется над землёй, а кричит птица, хотя больше всего звуки походили на жалобные вопли ребёнка. Да, Пэтти, не быть тебе хорошим бойцом.

Кроссби спрыгнул с лошади и приблизился. Афар сидел на корточках перед раненой птицей, размером с крупную курицу. Перья её были окровавлены, крыло вывернуто, и несчастная не могла даже уползти от глазевших на неё страшилищ.

— Охотники? — шёпотом спросил Пэт.

Эльф только молча покачал головой. Патрик протянул ладони и осторожно поднял с земли израненное существо. Птица трепыхнулась и громче заплакала от боли и страха. Да, без сомнения, повреждения были нанесены клювом и когтями хищника. Но это можно было поправить. Кроссби улыбнулся. Большие ладони обхватили несчастное существо, засветившись золотистыми лучами будто бы изнутри, и, через мгновение, взмахнув крыльями и чуть не опрокинув Пэта, птица взмыла в воздух, как ни в чём ни бывало.

— Всё-таки, паладин, — констатировал Афар.

Через некоторое время, прошедшее, на удивление, без всяких неприятностей, перед путниками замаячили флаги лагеря Альянса. Патрик прекрасно понимал, что то была заслуга ночного эльфа. Где бы оказался сейчас незадачливый паладин без своего спутника, которому сам же и навязался в «охранники»? В лучшем случае блуждал бы до сих пор по пустынным, высохшим просторам степей, страдая от жажды и жара раскалявшихся доспехов. О худшем вообще не хотелось думать.

Как обычно, без комментариев, Афар оставил Кроссби возле грифоньих насестов и куда-то исчез. От общих котлов лагеря тянуло аппетитным запахом, живот свело голодным спазмом, и Пэт вспомнил, что в его кармане не было и медной монетки. Безвыходных ситуаций не существует, — напомнил себе паладин. У начальника лагеря, наверняка, найдётся какая-нибудь работа, за которую можно получить достаточно, чтобы добраться до Штормграда. А поесть? Что ж, поедим дома…

— На, держи!

Патрик не заметил возвращения эльфа, обернулся, — поздно, но всё-таки успел довольно ловко поймать летящую флягу.

(Так и убить можно, — укоризненно сказали глаза человека. Ни за что, — взглядом ответил эльф, — Ты — Кроссби).

Сделав два глотка вкуснейшей холодной ключевой воды, Пэт хотел вернуть сосуд владельцу.

— Вылей под доспехи, — проворчал воин и добавил, наблюдая, как Патрик с удовольствием следует совету, — У тебя деньги есть?

Кроссби-второй, без сомнения, врать не умел. Поэтому ночной эльф достал из кармана кошелёк, вытряхнул на ладонь большую часть его содержимого и просто вложил в руку Пэта. На латной перчатке заблестело золото, — десять золотых монет.

— Я не возьму, — упрямо заявил паладин.

— У нас принято брать подарки, сделанные от души, — произнёс Афар, — но ты — человек. Я покупаю твой меч.

— Он не стоит и пятидесяти серебряных, — заметил Патрик, так и держа деньги в вытянутой ладони.

Дальнейшее вряд ли длилось дольше одной секунды. Оружие молниеносно оказалось в руке ночного эльфа, и воин сделал три едва заметных движения, сопровождающихся леденящим душу свистом. Голова стоящего за спиной Афара деревянного тренировочного чучела улетела за несколько шагов, держащая деревянную болванку «рука» хлопнулась наземь, и, в довершение, вся конструкция треснула и со скрипом завалилась набок.

— Если бы на нас напали орки, — хладнокровно сказал эльф, — он спас бы наши жизни. Ты ценишь наши жизни дешевле десяти золотых?

Патрик промолчал, переводя поражённый взгляд с Афара на золото и обратно. Меч снова мирно спал в ножнах.

— Садись на грифона, — посоветовал воин, — лети в Кабестан. Здесь недалеко. Из Кабестана на корабле попадёшь в Штормград.

— А ты? — поинтересовался паладин.

На самом деле, ему почему-то очень не хотелось расставаться с новым знакомым.

— Мне надо в Дарнасс, — пояснил ночной эльф.

— А потом?

Несколько секунд Афар молчал, и его тяжёлый взгляд не отрывался от глаз Пэта Кроссби, словно читая душу или отдавая свою на суд и растерзание.

— Потом в Штормград, — всё-таки ответил он, — Оттуда в Хилсбрад полечу.

Эльф оторвался от лица паладина и посмотрел в небо.

— Я не убивал того мертвяка, — проговорил он, — Но это очень слабое оправдание. Я знаю, ты никогда меня не простишь…

Патрик проследил направление взгляда и увидел в небе блёклый зарождающийся диск. Ночной эльф разговаривал с луной.

Интерлюдия.

Девочка шла по набережной Штормграда и несла шар. Обалденный, переливающийся всеми цветами радуги шар, размером с два её кулачка. Она несла игрушку очень осторожно, сложив ладошки лодочкой и вытянув руки. Взгляд бегал от предмета к дороге под ногами, мгновенно превращаясь из восхищённого в испуганный и обратно. Девочка жила в столичном приюте и ей было лет восемь. Вполне такая громадина для четырёхлетнего пацана.

Ветки деревьев в круг её зрения не входили, поэтому Джек совершенно незаметно спрыгнул на дорогу и, разбежавшись, толкнул девчонку вперёд. Разобьётся шар, — пусть его, — не мне, но и не тебе тоже. Великолепная вещь упала на камни, но не разлетелась на мелкие куски, а подпрыгнула и, покатившись по уклону, застряла в траве у дерева. Джек оказался проворнее, схватил заветную игрушку и отпрыгнул.

— Попробуй, отними, — заявил он, на безопасном расстоянии вертя игрушкой перед девочкой.

Судя по всему, девчонка бежать за ним не собиралась, а только тихо и жалобно заплакала. Ну что ж, это было правильным, потому что она всё равно не получила бы свой шар. Если что, Джек готов был выбросить его в воду канала. Для закрепления победы парнишка высунул длинный язык и хотел побежать домой, но, развернувшись, наткнулся на мягкое препятствие. От неожиданности, Джеки с размаху сел на дорогу, а заветный шар вновь покатился, на этот раз прямо к ногам того, кто помешал мальчику убежать.

Две очередные маленькие ручонки бережно подняли игрушку, и, не обращая внимания на сидящего Джека, ребёнок подошёл к плачущей девочке.

— Это твоё, — сказал он, возвращая предмет, — возьми.

Девчонка вытерла кулачками лицо и судорожно выхватила шар из протягивающих ручек. Потом рот её удивлённо открылся, а глаза расширились, как у фарфоровой куклы. Мальчишки были одинаковыми.

— Вы близнецы? — наконец, спросила она.

— Да, — ответил паренёк, — только я на два часа младше. Зато, немного выше, — он тщательно вытер ладошку об штаны и протянул девочке, — Патрик.

Никто из них не видел, как сверкнули ядовитой чёрной завистью глаза четырёхлетнего Джека. Он поднялся. Подлый удар головой в спину сшиб Пэта с ног, пинок в лицо в кровь разбил нос. Девочка закричала. Отвесив поднявшемуся брату ещё парочку тумаков, Джек поспешил сбежать.

— Почему ты не дал ему сдачи? — удивлённо спросила девчонка.

— Я никогда не подниму руку на своего брата, — гордо ответил Патрик, размазывая кровь по разбитому лицу.