Последний хоркрукс Волдеморта (джен)

«К тому времени, как Элдрич Диггори занял пост министра магии в 1733 году, тюрьма уже непрерывно работала на протяжении пятнадцати лет. Не происходило никаких сбоев или нарушений в системе безопасности. Казалось, что новая тюрьма работает хорошо. Но это длилось лишь до тех пор, пока Диггори не решил сам ее посетить и не увидел, что происходит внутри. Практически все заключенные были безумны, и практически все, кто был похоронен на кладбище, умерли от отчаяния».

От чтения Тома отвлек сильный треск. «Чудовищные книги о чудовищах», бесконечно дерущиеся в клетке, стоящей в витрине «Флориш и Блоттс», наконец-то достигли своей цели. Одна из книг была разорвана пополам.

− Великий Мерлин! − всплеснул руками продавец. − Да когда же это кончится! Настоящее варварство!

− Зачем они вообще вам понадобились? − поинтересовался Рилан Уайт.

Том посмотрел на отца, который сегодня ради посещения Косого переулка надел простую темно-серую мантию. И ведь никто в человеке, хорошо ориентирующемся, где какой магазин расположен, и одетом как полагается, вообще не заподозрил магла. А на то, что входил он в «Дырявый котел» крепко держа сына за руку, чтобы не сработали маглоотталкивающие чары, даже не обратили внимания. Мама, к сожалению, поехать с ними в последний момент не смогла.

− Да представляете, − тем временем объяснял продавец, − в Хогвартсе вроде новый преподаватель ухода за магическими существами и это вроде как учебник по его предмету. Признаться, первокурсники в этом году − мои любимые покупатели. Им она не нужна.

− Однако, − отец присел на корточки возле клетки, несколько чудовищных книг тут же бросились в нему и попытались перегрызть прутья, − Хогвартс кажется довольно недружелюбным местом. То эти книжки, то… Читали последний «Пророк»? В связи с побегом Сириуса Блэка школу будут охранять дементоры.

− Кошмар, − согласился продавец.

− И хотя администрация, Попечительский совет и Министерство в один голос утверждают, что не подпустят этих тварей к ученикам, меня это как-то не особо успокаивает. А если вспомнить нападения в прошлом году… Вы, кстати, в курсе что это было?

− Нет, − помотал головой продавец, − насколько я помню, писали только о том, что причину нападений устранить удалось, а все жертвы выздоровели.

Отец вздохнул.

− Ну, ничего не поделаешь. Остается только призывать детей к осторожности. Том, выбрал что-нибудь?

Тот кивнул и положил на стол продавцу понравившиеся книги. «История Хогвартса», «Достопримечательности исторического волшебства» и даже «Доминирование дементоров: истинная история Азкабана», которую Том читал последней.

− И зачем вам читать об этой гадости, молодой человек? − поморщился продавец.

− Вы же сами об этом только что говорили, − уверенно ответил Том, − если мне придется целый год провести с этими штуками бок о бок, я хочу о них побольше узнать.

− И это правильно, − поддержал сына Рилан Уайт, подкладывая в стопку книг для покупки «Философию обыденного: почему маглы предпочитают неведение».

− Интересуетесь? − дежурно поинтересовался продавец.

− Да так, помаленьку, − уклонился отец от вопроса.

Расплатившись, Уайты покинули книжный магазин. Сверившись со списком покупок, они убедились, что ничего не забыли. Оставалось приобрести только волшебную палочку. Поход к Олливандеру оставили напоследок, так как были наслышаны, что в его магазине можно с легкостью застрять на несколько часов. И, не кривя душой, можно сказать, так оно и вышло.

Магазин находился в маленьком обшарпанном здании. С некогда золотых букв «Семейство Олливандер − производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры» давно уже облетела позолота. В пыльной витрине на выцветшей фиолетовой подушке лежала одна-единственная палочка. Том вдруг подумал, что это сильно напоминает ему лавку Тэйтов. Те тоже оставили магазин, которым гордились, в неказистом виде.

Когда они вошли внутрь, где-то в глубине зазвенел колокольчик. Помещение было крошечным и абсолютно пустым, если не считать одного длинного тонконогого стула, куда тут же уселся отец, взглядом дав понять Тому, что все общение с продавцом легло на его плечи, и тысячи узеньких коробочек, выстроившихся вдоль стен от пола до потолка.

− Добрый день, − послышался тихий голос.

Перед ними стоял пожилой человек, от его больших почти бесцветных глаз, казалось, исходило странное свечение. Тому отчего-то стало жутко. Будто бы сейчас произойдет нечто страшное и непоправимое, хотя, казалось бы, что могло бы случиться?

Мистер Олливандер очень внимательно рассматривал Тома и хотя внешне ничем не выдавал своих эмоций, что-то внутри подсказывало Тому, что старик очень удивлен и даже… как будто бы напуган.

− Здравствуйте, − решился наконец Том, все-таки волшебную палочку он должен был купить.

− Как ваше имя, молодой человек? − спросил Олливандер.

− Том. Том Уайт.

− А вы? − продавец палочек повернулся к сидящему на стуле мистеру Уайту.

− Рилан Уайт, − представился тот, − я магл, поэтому мы с вами незнакомы. Скажите, а вы правда помните каждую проданную волшебную палочку?

− Верно, − кивнул Олливандер и тут же задал свой вопрос. − А вы родной отец Тома?

Том разозлился. Какое этому человеку вообще может быть дело до чужой семьи? И хотя скрывать им особо нечего, но так бесцеремонно выспрашивать о личном, по его мнению, мог только кто-то совершенно бестактный. Отец же, казалось, ничего предосудительного в вопросе Олливандера не нашел.

− Да, − улыбнувшись, ответил он. − Если только я чего-то не знаю. Но, признаться, шанс подобного чрезвычайно мал. Эмилия всегда была доброй и честной девушкой. Не думаю, что…

− Нет-нет, − на этот раз, как не без удовольствия отметил Том, смутился уже Олливандер. − Простите меня. Ничего такого я не имел ввиду. Что ж, − подобрался он, − приступим.

Он вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями.

− Какой рукой вы держите палочку? − обратился он к Тому.

− Правой, − без колебаний ответил тот.

Олливандер начал измерять правую руку Тома. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, колена до подмышки, и еще зачем-то измерил окружность головы. Том вдруг осознал, что линейка все делает сама, а Олливандер уже давно отошел к полкам и сосредоточенно выискивает что-то на них.

− Знаете, мистер Уайт, − начал объяснять он, − каждому волшебнику обычно идеально подходит только одна волшебная палочка. Если по какой-то причине эта палочка оказывается утеряна или, скажем, сломана вследствие несчастного случая, замену подобрать можно, однако она все равно будет служить чуть хуже первой.

− У меня до этого не было волшебных палочек, − сказал Том.

− Хм, − Олливандер, казалось, думал о чем-то своем. − Как много невероятных вещей таит в себе магия. Она делает возможным совершенно немыслимое. Думаю, вы сами убедитесь в этом, мистер Уайт. Вот, − он вытащил с полки одну из коробочек, − попробуйте эту. Тис и перо феникса, четырнадцать дюймов, очень мощная и темпераментная. Интересно, скольких...

Но рассуждения мастера были прерваны. Том взял палочку и тут же выронил ее. Руку по ощущениям будто обожгло огнем. Он посмотрел на ладонь, однако никаких видимых следов не осталось, да и боль мгновенно прошла.

− Хм, нет, явно не подходит, − с явным облегчением заговорил Олливандер. − В принципе, я даже могу дать вам совет − постарайтесь в будущем избегать колдовать тисовыми палочками. Не все из них будут так явно демонстрировать свое отношение, как эта, но последствия попытки предугадать совершенно невозможно.

− Я не нравлюсь волшебной палочке? − удивленно переспросил Том.

− Такое бывает, − отозвался Олливандер, − ведь это палочка выбирает волшебника, а не волшебник палочку, верно и обратное: палочка может отвергнуть мага. Крайне любопытно. Что-то в вас смущает тисовые палочки. К сожалению, причину я вам назвать не смогу, хотя хотел бы. Так, попробуйте эту. Кипарис и волос единорога, тринадцать с четвертью дюйма, очень удобная и гибкая.

Том взмахнул. На этот раз ничего не произошло. Совсем ничего. Будто он взял в руки не волшебную палочку, а кусок деревяшки.

− Тоже не то. Попробуйте еще. Терновник и сердечная жила дракона, десять с половиной дюймов, очень крепкая.

И Том раз за разом взмахивал волшебными палочками. Одни не давали никакого эффекта, другие очень бурно реагировали на прикосновение, так, после взмаха еловой треснула витрина. И каждый раз, давая в руки Тома новую палочку, Олливандер называл ее составляющие, так что очень скоро Том окончательно запутался в сортах древесины, длинах, сердцевинах и свойствах. Единственное, на что он продолжал обращать внимание − внешний вид. Среди даваемых ему Олливандером волшебных палочек были как и простые, так и совершенно вычурные. Особенно почему-то запомнилась одна с металлической рукоятью в виде головы волка с открытой пастью. К сожалению, Том не запомнил, из чего она была сделана, да и не подошла она ему.

Но «волчью» палочку вдруг совершенно затмила другая. Когда Олливандер достал ее из коробки у Тома буквально перехватило дыхание, такой красивой она ему показалась. Прямая, белая с желтоватым отливом, с резьбой в виде обвившейся вокруг нее небольшой змейки. Том даже на секунду замешкался, уж очень не хотелось, чтобы Олливандер выхватил ее у него из рук, приговаривая: «Нет, не годится» − как до сих пор поступал со всеми остальными палочками.

− Ну же, − подбодрил его мастер, − пробуйте эту, мистер Уайт. Явор и сердечная жила дракона, двенадцать и три четверти дюйма, очень жесткая палочка.

Когда Том, наконец, решился взять ее в руки, его пальцы потеплели. Он поднял палочку над головой, со свистом опустил ее вниз и из нее вырвались синие и фиолетовые искры, яркие, как фейерверк, и их отсветы заплясали на стенах.

− Великолепно, − удовлетворенно хмыкнул Олливандер, − однако позвольте спросить, мистер Уайт, почему вы не сразу взяли ее?

− Я… − Тому вдруг захотелось что-нибудь соврать, но ничего убедительного не приходило в голову. − Она мне понравилась… Ну и…

− И вы расстроились бы, если бы она вам не подошла?

− Ну… Да… Наверное, − Том сам не понимал отчего ему стало так стыдно, будто в том, что ему приглянулась палочка было что-то предосудительное.

Олливандер, однако, сиял словно начищенный галлеон и широко улыбался, упаковывая палочку в коробку.

− Это просто великолепно, мистер Уайт! − мастер ухитрился вскрикнуть, при этом совершенно не повышая голоса. − Большинство волшебников приходят сюда за инструментом и, когда их выбирает палочка, они, конечно, рады, но связь между ними, настоящая, глубокая, устанавливается еще не скоро. В Хогвартсе первые уроки чар именно этому и посвящены. Не только отработать движения рук, но и помочь юным волшебникам привыкнуть к своим палочкам. Но вам, мистер Уайт, это не нужно. Вы почувствовали палочку, едва увидев ее, связь между вами уже установилась. И притом очень крепкая. Достаточно редкий случай. Мой отец, Джервейс Олливандер, рассказывал мне, что был свидетелем подобного единожды, в 1892 году, когда к нему пришел Альбус Дамблдор. И вот через сто один год у меня появляетесь вы. Так что, мистер Уайт, учитывая как сей факт, так и характер вашей палочки, я с уверенностью могу сказать, что заложенный в вас потенциал огромен, и крайне интересно, что вы в конце концов решите с ним делать.

Том слушал Олливандера, затаив дыхание. Всего пару дней назад он считал себя почти сквибом, а сегодня ему пророчат будущее великого волшебника. Есть от чего потерять голову. Впрочем, делать этого Том совершенно не собирался.

− А какой характер у моей палочки? − спросил он.

− О, это целая история, мистер Уайт. Во-первых, хотя палочки с сердцевиной из сердечной жилы дракона славятся тем, что могут сменить хозяина, ваша же останется вам верна, покуда вы живы. Во-вторых, это очень любознательная палочка, она прекрасно подходит для сотворения сложнейших чар, трансфигурации и проклятий, посредственного волшебника такая палочка никогда бы не выбрала. И, в-третьих, это целеустремленная палочка. Она поддержит вас в любом начинании, но остерегайтесь отступить и погрязнуть в рутине, она может очень болезненно напомнить вам о своем и вашем предназначении. Гораздо болезненнее, чем сегодня тисовая. Что ж, я надеюсь она хорошо вам послужит и буду ждать новостей о вас. Желаю вам всяческих благ, мистер Уайт.

Олливандер улыбнулся. И Том понял, что разговор окончен. Отец заплатил семь галлеонов, упаковал коробочку в чемодан с чарами незримого расширения, куда ранее отправились мантии, книги, котел и другие школьные принадлежности, и направился к выходу. Уже у самой двери до Тома вдруг долетел почти неслышный шепот Олливандера:

− Значит, вот каким он мог стать. Если бы я только сделал ее на пятнадцать лет раньше.

Но поскольку сказанное ни к нему, ни к его отцу явно не относилось, Том сразу выкинул эту фразу из головы и покинул магазин. На него сразу обрушился шум толпы, заполонившей Косой переулок. Отец стоял у двери, улыбаясь яркому солнцу и выглядел весьма довольным жизнью.

− Том, − Рилан Уайт потрепал сына по волосам, − спасибо.

− За что, папа? − он удивленно посмотрел на отца.

− Я всегда мечтал увидеть, как выбирают волшебные палочки. Благодаря тебе эта мечта сбылась. В прошлом году, помнишь, когда мы были тут с Лавгудами, нас отправили подождать в кафе, пока Ксено и Луна покупали палочку у Олливандера? Я тогда даже немного расстроился, что мне не позволили идти с ними. Но сегодня всем сожалениям пришел конец. Кстати, о кафе. Раз уж мы наконец-то все купили, зайдем к Фортескью?

Том согласно закивал. Уж что-что, а поесть мороженного в ясный летний день было ничуть не менее привлекательным, чем рассматривать волшебные витрины волшебной улицы. Он редко посещал Косой переулок. Да что там, сегодня был всего лишь третий раз за всю его жизнь, но Том с детства рос, соприкасаясь с магией, пусть и немного в стороне от нее, поэтому многое уже не казалось ему столь необычным и захватывающим, чтобы забыть обо всем на свете. Но все-таки это был отличный день. Том сомневался, что когда-нибудь его забудет.

После кафе-мороженого настала пора возвращаться домой. К сожалению, ни аппарацией, ни летучим порохом нельзя было воспользоваться. Поэтому, пройдя через «Дырявый котел» обратно в магловскую часть Лондона, они сели на автобус до Паддингтона, оттуда добрались вполне себе магловским поездом до Тонтона и, наконец, снова автобусом до Годриковой Впадины.

Приехав домой и откровенно наплевав на усталость, Том засел за свежекупленные книги. Он хотел достать что-нибудь еще в дороге, но отец весьма непрозрачно намекнул, что среди маглов не стоит читать книги, в названии которых встречаются слова «магия», «заклинания» и тому подобные. Так что пришлось ждать до дома, хотя и не терпелось начать изучение волшебства. Более того, Том поставил перед собой по-настоящему грандиозную задачу: за оставшиеся три недели до первого сентября прочитать, выучить и запомнить как можно больше, в идеале, попробовать сварить хотя бы самое простое зелье и суметь сотворить заклинание. И начать он решил немедленно. Правда, в тот день он слишком вымотался. Так что когда Эмилия зашла в комнату сына, она застала его спящим в обнимку с «Тысячей магических растений и грибов». Она отложила книгу на стол, укрыла его, поцеловала в лоб и тихо прошептала что-то ласковое. Том не услышал ее, но все равно чему-то улыбнулся во сне.

Остаток каникул Том провел за чтением, строго следуя намеченной цели. Несколько раз к нему заходили Кристофер и Марк, но он старался как можно скорее отделаться от них. Впрочем, все-таки удосужился объяснить причину:

− В этой новой школе очень сложная программа. Там нужно знать многое из того, что мы не проходили. Поэтому меня и посадили за книжки.

− Ну да, − усмехнулся на это Кристофер, поправляя очки, − как можно допустить, чтобы ты выглядел идиотом и чего-то не мог?

Но этого хватило, и друзья оставили Тома в покое, заглядывая только изредка и ненадолго, поэтому он смог сосредоточиться на магии, которая неожиданно оказалась невероятно интересной и одновременно скучной, сложной и простой. К концу каникул Том по разу сумел прочитать все учебники, хотя выучить их наизусть не вышло, сумел освоить заклинания света и левитации и даже превратить спичку в иголку. С зельями отношения складывались хуже, инструкции в учебнике были понятны только до определенного предела. А Жиг Мышьякофф в своих «Магических отварах и зельях», в предисловии писал: «При работе над зельем следует блюсти осторожность. Ошибка в приготовлении легко обернется взрывом, выделением ядовитых испарений, созданием смеси, насквозь прожигающей все, чего коснется, и иными неприятнейшими последствиями. До начала варки следует не только озаботиться мерами безопасности, но и со всем возможным тщанием изучить рецепт, представить все этапы приготовления, точно убедиться, что достигнуто понимание как действий, кои нужно совершить, так и результата, коего следует достичь». В конце концов, Том не рискнул самостоятельно заниматься зельеварением. Решил дождаться начала учебы.

Первое сентября, однако, наступило гораздо быстрее, чем Том расчитывал. Ему казалось, что дни, оставшиеся до поездки, будут тянуться медленно и скучно, но благодаря учебникам они буквально пролетели со скоростью ловца в погоне за снитчем. Казалось, только вчера он заснул с книгой в обнимку, а уже сегодня мама подняла его в пять утра, заставила впихнуть в себя завтрак и громко зачитывала составленный ей ранее список необходимого для школы, а Том покорно проверял, все ли на месте. Спрус Младший хлопал крыльями, перелетая с места на место и постоянно оказываясь под рукой, Ангис недовольно шипела от необходимости незаметно прятаться у Тома под рубашкой, Вилли, обидевшись, что в суете на него не обращают внимания, разбил все лампочки в доме. К счастью, заклинание Люмос Том выучить успел, так что это особо не помешало.

Что ж, Том был несказанно рад, когда все наконец закончилось, и они сели в такси до Тонтона. Впереди его ждала совершенно другая жизнь. Хотя Том не говорил этого вслух, но не был так нерешителен, чтобы самому себе не признаться, он не знал, чего хочет от волшебного мира, какое место в нем ему нужно стремиться занять. Но с другой стороны, ему было всего одиннадцать лет. Еще полно времени разобраться. В таких вот мыслях и мечтах ни о чем и пролетела вся поездка.

Когда семья Уайтов наконец добралась до лондонского вокзала Кингс-Кросс, стрелки на часах показывали без пяти минут десять утра. До отправления поезда с платформы девять и три четверти оставалось еще много времени, но мистер Уайт рассудил, что лучше уж немного подождать на платформе или даже в самом «Хогвартс-Экспрессе», заодно получив шанс выбрать купе получше, чем, нервничая, пытаться устроиться в последний момент, когда места в большинстве своем уже будут заняты.

Они уже собирались пересечь барьер между платформами, когда Рилан Уайт вдруг поднял руку в предупредительном жесте и указал на семью из трех человек − отца, мать и одиннадцатилетнего мальчика, держащего в руках клетку с маленькой совой-сплюшкой. Они стояли в стороне от вокзальной суеты и озадаченно осматривались по сторонам: глава семейства, плотный мужчина в деловом костюме, немного раздраженно поглядывающий на часы, женщина с длинными вьющимися темно-каштановыми волосами в бежевом летнем платье и, судя по всему, их сын − ничем не примечательный мальчик с короткой стрижкой того же цвета, что и у его матери.

− Доброго утра, − поздоровался с ними мистер Уайт. − Прошу меня извинить, но я заметил, что у вас возникли определенные трудности. Скорее всего, с тем, как попасть на некую платформу, чей номер обычно не называют по громкоговорителю. Я прав?

Мужчина смерил мистера Уайта неприязненным взглядом, но, видимо заключив, что выбора у него все же нет, кивнул.

− Верно. Нас обещали здесь встретить и показать, что нужно сделать, чтобы отправить ребенка в эту… школу. Но, похоже, у людей вашего типа пунктуальность не в чести. А у меня не так много времени, чтобы стоять столбом посреди вокзала.

− Обстоятельства иногда складываются по-разному, − сказал мистер Уайт, − В волшебном мире часто происходят неожиданные вещи, возможно, вашего провожатого задержали какие-то срочные дела. Кстати, позвольте представиться меня зовут Рилан Уайт, это моя жена Эмилия и сын Том.

Мужчина скривился, будто у него вызывало отвращение само слово «волшебный», но он быстро взял себя в руки и все-таки представил себя и свою семью.

− Николас Дуглас, моя жена Энн и сын Натаниэль. Нет, − фыркнул он, − скорее этот… человек про нас банально забыл. Скажите, а вы знаете как попасть к этому… поезду?

Когда же Рилан Уайт кивнул, мистер Дуглас повелительным тоном, он судя по всему привык командовать людьми, сказал:

− Буду признателен, если вы поможете моим сыну и жене.

− Конечно, − согласился мистер Уайт, − с удовольствием.

− В таком случае, позвольте откланяться, − снова посмотрел на часы мистер Дуглас и, коротко кивнув собеседникам, поспешно удалился. Том почувствовал, что отец невероятно раздражен пренебрежением к своей семье, которое продемонстрировал новый знакомый. Однако куда более сильное чувство обиды и злости явно испытывал его сын − Натаниэль Дуглас. Тот упорно разглядывал трещины в асфальте, словно боясь поднять глаза на мать и Уайтов.

− Простите его, − тихо сказала миссис Дуглас. − Николас невероятно занятой человек и сильно раздражается, когда что-то идет не по плану.

− Нет-нет, − ободряюще улыбнулся ей мистер Уайт, − все в порядке. Но действительно, давайте пройдем на платформу.

Это оказалось минутным делом. Том провел отца, крепко взявшегося за его плечо, за ними последовали Натаниэль с матерью, а Эмилия Уайт последней прошла сама. Поезд уже стоял на путях и был, по всем признакам, готов к отправлению. Везде царила обыкновенная вокзальная суета: кто-то с кем-то перекрикивался, кто-то посылал кому-то сов или летающие записки, мимо Тома, чуть не сбив его при этом с ног, пробежал волшебник в ярко-желтой мантии, левитирующий довольно массивный сундук. Атмосфера вокруг царила поистине волшебная, и Том не без удовольствия отметил потрясенное выражение лиц Дугласов. Сам он, конечно, тоже находился под впечатлением, но все-таки для него зрелище оказалось ожидаемым и даже в чем-то привычным.

− Сядем в одно купе? − спросил Том своего нового знакомого.

Тот растерянно кивнул, не отрывая взгляда от мальчика, по виду третьекурсника, ловившего разбежавшиеся по перрону фигурки волшебных шахмат. От наблюдения за этим увлекательным процессом Тома отвлекли родители, которые решили устроить сцену прощания. Впрочем, к чести Рилана и Эмилии Уайтов, особо неудобной она не стала. Объятия, пара поцелуев, несколько довольно банальных пожеланий и напутствий − и Том, наконец-то, оказался в купе. Натаниэлю повезло меньше, его мать никак не могла отпустить сына, она плакала и быстро что-то ему шептала. Том поморщился: сколько он себя помнил, его раздражали публичные проявления чувств. В принципе, ничего против он не имел, но искренне считал, что подобные вещи должны происходить только за закрытыми дверями, подальше от чужих глаз. Отведя взгляд от смущающего зрелища, он заметил, что отец с матерью уже стояли среди каких-то волшебников и что-то оживленно с теми обсуждали. Тоже ничего необычного. Иногда Тому казалось, что отец знаком со всеми магами Великобритании. Интересно, а Волдеморта отец знал? Тому отчего-то стало весело от этой мысли, но он быстро выкинул ее из головы и углубился в учебник астрономии, решив перечитать главу про траектории комет.

− Можно? − какое-то время спустя раздался от двери робкий голос. − Ты вроде как предлагал...

Том поднял голову и внимательно посмотрел на вошедшего Натаниэля. Тот нервно переминался с ноги на ногу и блуждал взглядом по купе, не решаясь войти.

− Да, − кивнул Том, − Садись, Натаниэль.

Он еще раз оглядел нового знакомого. Короткие прямые темно-каштановые волосы, темно-карие глаза, в тени кажущиеся почти черными, простая белая рубашка, черные брюки, начищенные туфли и темно-серая безрукавка. Натаниэль надел школьную форму, не хватало только мантии. Предусмотрительно с его стороны − не придется переодеваться в конце поездки. Сам Том из школьных вещей ограничился только рубашкой, надев свои любимые кроссовки и джинсы. И то только для того чтобы не пришлось раньше времени беспокоить Ангис, которая мирно спала у него за пазухой.

− Можешь называть меня Нейт, − приняв приглашение Тома и видимо собравшись с духом сказал мальчик. − Не люблю имя Натаниэль.

− Как скажешь, Нейт, − согласился Том, твердо решив, что мысленно будет называть соседа только полным именем.

Он не знал, о чем можно завести разговор, однако, как и всегда, что-то подсказывало, что тема найдется сама. Притом довольно скоро. Пока же Том снова углубился в учебник по астрономии. На тексте сосредоточиться особо не получалось, поэтому Том принялся разглядывать движущиеся иллюстрации, к чести авторов книги, очень красивые и в то же время понятные. Натаниэль же прилип к окну и удивленно рассматривал происходящее на перроне, иногда удивленно охая.

− Вот это да! − воскликнул вдруг он, увидев что-то.

Том ничего особенного не замечал. Обычная суета. Поезд постепенно наполнялся другими учениками, некоторые заглядывали в их купе, но увидев, что оно занято, шли попытать счастья в другом месте.

− Ты раньше не сталкивался с волшебством? − спросил Том.

− Нет, − ответил Натаниэль, садясь на место. − Я первый раз увидел магию, когда та волшебница превратила папину пепельницу в хомяка. Она принесла нам письмо и убеждала родителей, что я обязательно должен учиться. Они даже поругались сначала, папа назвал ее ненормальной, а она как взмахнет палочкой и… в общем пепельницу мы так и не нашли потом. Кстати, спасибо.

− За что?

− Что помогли нам. Я уже боялся, что никто не появится и что я не попаду в Хогвартс, а папа все больше злился, а когда он злится… − он замялся.

− Что? − быстро отреагировал Том, однако Натаниэль явно передумал развивать тему. Вместо этого он снова уставился в окно.

Том присоединился к нему. И сделал он это явно вовремя. Мимо окон их купе по перрону прошла целая толпа рыжеволосых детей во главе с полной и такой же рыжеволосой женщиной. Среди этого выводка рыжих выделялась девушка с каштановыми волосами и рыжим же котом на руках и черноволосый парень в круглых очках. И надо же было такому случиться, но именно в этот момент порыв ветра сдул челку с его лба, открыв зигзагообразный шрам. Том вздрогнул. Будучи коренным жителем Годриковой Впадины он очень хорошо знал, чей это шрам и что он означает.

− Смотри, − обратил он внимание Натаниэля на черноволосого, − там Гарри Поттер.

Гарри Поттер тем временем отошел в сторонку вместе с худым рыжим мужчиной с залысинами и принялся о чем-то с ним шептаться. Раздался свист, сигнализирующий об отправлении поезда. Но обсуждение явно не желало так просто заканчиваться, и Гарри Поттеру пришлось пробежаться за уже начавшим движение составом. Он скрылся где-то в соседнем вагоне. Тому вдруг пришла в голову безумная идея подойти и поговорить с ним, но он отмел ее как несостоятельную. Ну, в самом деле, что он может сказать главной знаменитости волшебного мира? Привет, я живу в доме напротив того, где были убиты твои родители? Смешно. Так что Том решил расслабиться и просто насладиться поездкой, к тому же кое-кто настойчиво требовал его внимания. Натаниэль нервно ерзал на сиденье, явно желая что-то спросить и отчаянно стесняясь этого.

− Если тебе что-то интересно, спрашивай, − подбодрил его Том.

− Ну… − медленно начал Натаниэль, − я только пару недель назад узнал, что магия вообще существует. Я, конечно, читал учебники и те книги, что в магазине посоветовали, но я мало что успел и мало что понял. А ты, похоже, настоящий волшебник и все тут знаешь. В общем, можешь мне рассказать?

− Конечно, − кивнул Том, − но ты только сам спрашивай.

− Ты показал мне того мальчика, Гарри Поттера, − с готовностью начал Натаниэль. − Я читал, что его вроде как все обожают за то, что он, когда ему был всего год, убил того злого волшебника, которого все зовут Тот-Кого-Нельзя-Называть или Вы-Знаете-Кто. И что никто толком не знает, как именно он это сделал и что случилось, ну, с тем магом. Тут в принципе все понятно, но… а как звали того волшебника? Нигде в книгах я не нашел его имени.

Тому стало не по себе. Сказать имя Волдеморта вслух? Нет, про себя Том никогда не пользовался этими сложными конструкциями, обзывающими по-всякому Темного Лорда. Но одно дело мысленно, а совсем другое… Хотя собственно почему он должен бояться произносить имя давно умершего темного мага? Пусть когда-то этот страх и был обоснован, но то время уже должно уйти в прошлое.

− Волдеморт, − наконец выдавил из себя Том, внутренне надеясь, что Натаниэль не заметил, как его передернуло.

Что ж, ничего ужасного не произошло. «Хогвартс-Экспресс» продолжил мирно идти по рельсам, а солнце не погасло. Хотя небо и заволокло тяжелыми свинцовыми тучами, Том все-таки не сомневался, что погода испортилась не из-за его слов. Более того, он торжественно поклялся самому себе, что больше никогда не будет дрожать при произнесении имени Темного Лорда, и иначе как Волдемортом ни мысленно, ни вслух не станет его называть. Ведь только что Том обнаружил, что витиеватая фраза «Ты-Знаешь-Кто», употребляемая им просто поскольку все так говорят, вдруг каким-то образом вырастила в его душе иррациональный, но при этом весьма настоящий и ощутимый страх. Слабость, которой Том устыдился и которую теперь должен был в себе изжить.

Натаниэль тем временем продолжал расспросы. Он, к сожалению Тома, заметил его реакцию и теперь удивлялся, как один человек, пусть и очень могущественный, сумел настолько запугать волшебников, что даже их дети, пусть никогда его не видели, продолжают его бояться. Ответа Том не знал, однако, словно пытаясь оправдаться, пересказал Натаниэлю все свои мысли по этому поводу, что было встречено с явным одобрением.

− Слушай, − вдруг спросил Натаниэль, − вот вы называете его темным волшебником, а почему? Как это определить? У нас даже учебник есть «Основы защиты от темных искусств», но там больше про всяких монстров написано, а не о людях. Вдруг я что-то сделаю, а окажется, что я стал от этого темным волшебником?

− «Темный волшебник либо ведьма суть тот, кто наперво устремил свои усилия на изучение либо или же вместе с применением темных искусств, иначе именуемых темной магией», − процитировал Том учебник Мышьякоффа. − А «Темная магия суть волшебство кое способствует причинению всякого зла телесной и душевной сущности человека либо иного создания». Ты прав, тут не очень понятно, тогда ведь каждого, кто выучил несколько проклятий, можно назвать темным волшебником. Но так не делают. Вообще странно. Авроры, например, наверняка знают много таких заклинаний, чтобы определить, с чем им нужно бороться, а некоторые Пожиратели смерти, − вспомнил Том давнишнего отцовского друга по переписке, − вообще не используют темную магию, но при этом Пожиратели − темные волшебники, а авроры − нет.

Уловив недоуменный взгляд Натаниэля, Том вздохнул и коротко рассказал ему о последователях Волдеморта и служителях магического правопорядка.

− Я совсем запутался, − признался Натаниэль.

− Может быть, дело в намерениях? − предположил Том. − И нужно хотеть сделать кому-то что-то плохое? Если ты используешь темные искусства, чтобы специально причинить кому-то вред, тогда ты и есть самый настоящий темный волшебник, как Ты… В-Волдеморт. И просто знать что-то такое недостаточно. А то я уже бы им считался.

− Ты? Почему?

− Я кое-что умею, − признался Том. − И это волшебники называют темной способностью. Она очень редко встречается. Таких вещей многие боятся. Но я ни разу не пользовался ей, чтобы сделать кому-то больно, я даже не представляю как. Наоборот, она очень полезная и много раз помогала не только мне, но и другим.

Том сразу понял, что не прогадал, решив посвятить попутчика в свою тайну. Глаза Натаниэля буквально загорелись от предвкушения. Маглорожденный волшебник, он с первых минут был очарован миром магии и волшебства, но понимал, что знает о своей новой реальности слишком мало, и боялся по незнанию сделать что-то не так. Появление Тома стало для него своего рода путеводной звездой, теперь был кто-то, кто мог объяснить если не все, то многое, а еще этот кто-то мог делать то, что не могли другие, вызывая искреннюю радость от сопричастности к тайне. Натаниэль сразу понял, что то, что собирается ему рассказать Том, секрет, который обязательно надо сохранить.

Однако наглядная демонстрация парселтанга, а именно во владении им Том собирался признаться, была сорвана появлением тележки со сладостями, а в них Том тоже очень неплохо разбирался. Дядя Стерджис, мистер Лавгуд да и другие волшебники, заходя в гости, не упускали случая угостить его чем-нибудь. Поэтому следующий час он объяснял Натаниэлю как есть кусачие лакричные конфеты, прыгающих шоколадных лягушек, пищащих сахарных мышек, тараканьи гроздья и драже со всевозможными вкусами «Берти Боттс».

− Давно я так не смеялся, − признался Натаниэль, оправляя конфету в рот. − Ой, она со вкусом пива. Кажется.

В противовес веселью внутри поезда снаружи зарядил мелкий противный дождь. Том слышал, что всех первокурсников переправляют в замок через озеро. Он поежился от перспективы мокнуть, да еще и в лодке.

− Ладно, − возобновил он прерванный ранее разговор, − я ведь обещал тебе кое-что показать.

Переходить на змеиный язык всегда было просто. Достаточно только захотеть. Так и теперь. Стоило сосредоточиться, как вместо обычных человеческих слов из его рта раздалось тихое шипение.

− Змея, − позвал Том, − вылезай и поздоровайся с нашим новым другом.

Это была особенность парселтанга, Том не мог сказать ничего, что змеи не знали. В нем начисто отсутствовали человеческие понятия, например, «поезд», «купе», «скамейка», вместо них нужно было использовать аналоги вроде «гигантская змея», «логово», «лежбище», ты не мог никуда «идти», только «ползти». А также было невероятно сложно проговаривать имена. Поэтому Ангис на змеином языке становилась просто змеей, что ее, впрочем, нисколько не смущало.

Том с удовольствием наблюдал за Натаниэлем, буквально излучающим одновременно и страх, и удивление. А что еще можно чувствовать, когда твой собеседник вдруг начинает шипеть, и в ответ на это из-под его рубашки выползает двухфутовая змея и сворачивается кольцами у него на коленях?

− Собственно вот, − улыбнулся Том, переходя на английский, − я умею говорить со змеями. Но это секрет. Все считают, что таким талантом владеют только темные волшебники. Не хочу, чтобы меня так называли.

− Круто, − сказал Натаниэль, постепенно успокаиваясь, − конечно, я ничего никому не расскажу. А это врожденное или можно научится?

− Врожденное. Но я читал, что научиться можно, хотя это очень трудно.

− А давай попробуем? − тут же загорелся идеей Натаниэль. − Скажи что-нибудь, а я повторю.

− Он хочет, чтобы я учил его говорить с тобой, − прошипел Том Ангис. − Мы будем пытаться позвать тебя. Не отвечай мне, но если позовет он − ползи к нему.

− Хорошо, − сонно ответила змея, − это долго, я буду спать. Разбуди, если он сумеет.

− Смотри, − Том снова заговорил с Натаниэлем, − я сейчас покажу, как ты можешь ее позвать, да и любую другую змею. Если у тебя получится, она к тебе приползет. Готов? Тогда слушай.

И Том несколько раз повторил на парселтанге простую фразу: «ползи ко мне», − делая примерно пятисекундные перерывы. Натаниэль напряженно слушал и видимо пытался запомнить. Наконец, он решился повторить, но вышло нечто несуразное, как когда-то у Кристофера с Марком:

− Аих-сссс-хаа.

− Нет, − покачал головой Том, − это просто набор звуков. Давай еще раз.

И они повторили еще раз. И снова. И опять. К чести Натаниэля, он не сдавался, стараясь прошипеть максимально похоже. Пару раз Тому казалось, что вышло и он понимал слова Натаниэля, но закрепить успех не удавалось. Игра настолько захватила обоих, что они даже не заметили, как за окном начало темнеть и все заволокло густым туманом.

− Нет-нет, − терпеливо объяснял Том, − не так. Попробуй взять ту же интонацию, что и в позапрошлый раз. Тогда у тебя почти вышло.

− Я, наверное, неспособный, − обиженно заговорил Натаниэль. − Жалко. Уже столько часов пробую и еще ни разу не получилось.

− Да не в тебе дело. Просто я плохой учитель. Если бы я мог, я бы сказал что-то вроде: «подольше пошипи среднюю «с», − но я сам не знаю, как правильно. Когда я говорю на змеином, я воспринимаю его как человеческий. Поэтому я могу только показывать и оценивать, получилось у тебя или нет. Вот ты пробовал творить дома заклинания?

− Пробовал. Но там как-то проще.

− Не проще, − возразил Том. − Заклинание тоже читают с определенной интонацией и выделяют отдельные звуки, к примеру…

Он достал волшебную палочку, намереваясь продемонстрировать освоенное еще летом заклинание левитации, чья особенность как раз и заключалась в том, чтобы протянуть звук «а» в слоге «гар». Натаниэль тем временем все же решил сдаться.

− Спасибо, Том, не старайся, − заметно погрустнел он. − Знаешь, ты отличный друг. Жаль, что в школе мы почти не будем общаться.

− С чего ты это взял? − удивился Том.

− Ну, очевидно, что ты станешь слизеринцем. У тебя даже на волшебной палочке змея. Тебе нельзя будет общаться с грязнокровкой, − вздохнул Натаниэль.

− Во-первых, глупости. Я буду общаться с кем захочу и ничто, и никто мне не помешает, а во-вторых, я не попаду в Слизерин. Никак. Я тоже грязнокровка.

− Прости, − смутился Натаниэль. − Но почему? Ты же вырос в мире волшебников…

− Мой отец − магл, а мать − сквиб, − начал объяснять Том. − Для чистокровных это, наверное, даже хуже, чем если твои родители оба маглы. У моей семьи довольно интересная история, я как-нибудь тебе расскажу, но происхождение она не меняет. Нет, точно не Слизерин. Не хочу вечно доказывать, что я тоже человек. Да и кому? Придуркам, которые родились в правильной семье и считают это своим достоинством? Причем единственным. Глупая трата времени и сил. Кстати, а почему ты используешь слово «грязнокровка»? Это же считается оскорблением и положено ведь говорить «маглорожденный».

− Прочитал в какой-то из книг. И, честно, даже не вижу смысла обижаться, − пожал плечами Натаниэль.

− Ты только в Хогвартсе такое не ляпни. Не поймут.

− Том, скажи, а если не Слизерин, то на какой факультет ты бы хотел попасть?

− Честно говоря, я не думал об этом, − признался Том. − По характеру, ты прав, мне действительно подошел бы Слизерин, если правда все то, что пишут в «Истории Хогвартса». Но туда мне не попасть из-за происхождения. Был бы я хотя бы полукровкой, я бы не сомневался, а так… Думаю, я постараюсь убедить Шляпу отправить меня на Рейвенкло. Там меня точно не будут отвлекать от учебы. И не придется делать вид, что я общительный.

Натаниэль явно хотел что-то сказать, но поезд вдруг начал замедлять ход.

− Разве мы уже приехали? − удивленно спросил он.

− Не знаю, − честно ответил Том. − Но за окном темно, не похоже, что мы приближаемся к станции.

Шум двигателя затих, «Хогвартс-Экспресс» дернулся и остановился. Судя по звукам в вагоне, с полок посыпались вещи. Неожиданно погасли все лампы, и поезд погрузился во тьму. Встревоженная Ангис проснулась с зашипела:

− Осторожно. Что-то ползет сюда. Что-то плохое.

− Не нравится мне все это, − вторил ей Натаниэль.

Том протер рукавом рубашки запотевшее стекло и постарался сквозь него разглядеть, что происходит снаружи. Но темнота, туман и дождь не позволили ничего понять. Разве что он сумел заметить какое-то движение. Стало жутко. Ум лихорадочно искал варианты. Они − два одиннадцатилетних мальчишки − ничего не смогли бы сделать против надвигающейся опасности. Но ведь они же не одни в поезде? Если сейчас отыскать какого-нибудь старшекурсника, а лучше всего старосту, то он объяснит, что происходит, а если дело пойдет плохо, он, пусть и не станет защищать, но точно отвлечет на себя внимание.

− Люмос, − наколдовал Том маленький огонек. Раз уж идти за помощью, то свет в этом деле не помешает.

Приказав Ангис снова спрятаться под рубашку, чтобы не потерять ее в возможной суматохе, и наскоро объяснив Натаниэлю свой план, Том открыл дверь в купе.

И буквально уткнулся в нечто. Перед ним стояла высокая, упирающаяся в потолок фигура, напоминающая человека, закутанная в черный, казалось, развевающийся плащ. Лицо ее было полностью скрыто капюшоном. Оно протяжно, с хрипом не то взвыло, не то вздохнуло, словно хотело засостать не только воздух, но и вообще все вокруг, и Тому вдруг стало очень холодно. Уши заложило. Натаниэль сзади что-то крикнул, но Том не разобрал его слов. Он будто бы находился под водой. Зато он услышал другой голос. Тихий и чистый. Мужской. Тот нараспев произносил какие-то слова на незнакомом языке. И от этого в груди разрасталась боль, она становилась все сильнее и сильнее, но Том не мог пошевелиться. Он так и стоял перед отвратительным созданием в балахоне, смотрел на него, чувствуя кожей сильный холод, боль в груди и слушая странный поющий голос, заглушающий остальные звуки.

А потом все просто исчезло.