Two different worlds and Оne true love (гет)

Покахонтас танцует вокруг костра в окружении подруг, смотрит, как алые искры взмывают в небо, устремляясь к звездам. Возрождение Солнца — ее любимый праздник. Теперь день будет становиться длиннее, а ночь, наоборот, короче; и все наладится. В это, по крайней мере, ей очень хочется верить.

Неожиданно празднество прерывается внезапным визитом нежданного гостя. Как ни странно, Покахонтас быстрее узнает коня, а уже потом его наездника — того самого посла, с которым ей довелось столкнуться в Джеймстауне. Для белых местоположение деревни индейцев уже не является тайной, но прийти без приглашения никто доселе не решался — подобное свидетельствует либо о необычайной храбрости, либо о неисправимой глупости.

Посол наконец-то представляется — его зовут Джон Рольф (слыша это имя, Покахонтас тут же вспоминает своего Джона), английский дипломат, прибывший в Новый свет с посланием от самого короля. Джон Рольф говорит красиво и учтиво, предлагая подарок его величества, адресованный, как он заявляет, «могущественному Покахонтасу».

Покахонтас видит смущение и сконфуженность на его лице, когда Поухатан, ее отец, протягивает ей уздцы. Джон Рольф ошибся, понимает она, и белая лошадь предназначалась вождю племени, но ее отец непреклонен — поняв также его ошибку, все равно передает право владения лошадью ей, отвечая на слабые возмущения Джона безапелляционным: «Разве ваш король лжет и не держит слово?»

Рольф краснеет, нервно теребит край плаща, но все же озвучивает ее отцу предложение короля — прибыть в Англию ради аудиенции во имя мира. Он даже не догадывается, что просит нереального — вождь не может покинуть свое племя, особенно в столь опасное время, когда угроза грядущей войны нависла над их народом.

— Не мне нужен ваш король, посему пусть он и пересечет соленую воду.

— Это невозможно, — уверенно заявляет Джон Рольф.

Покахонтас понимала, что именно так получится. И все же кто-то должен поехать — страшно представить, как может отреагировать английский король на их отказ, и Покахонтас себя не обманывает — в том, что далекое королевство бледнолицих по мощи превосходит даже объединенные силы ее народа, сомневаться не приходится. Эту войну можно выиграть, лишь не начав.

— Отец, я поеду вместо тебя, — решение дается ей непросто. — Я справлюсь, будь уверен!

Отец недоволен ее предложением. Покахонтас знает, что его чувства продиктованы страхом — отец боится потерять ее, как потерял однажды ее маму. Но все же, пусть и не без борьбы, он коротко кивает ей, понимая, что она права и мудра в своих намерениях. Лицо же Рольфа странно вытягивается, в глазах появляется протест.

— Нет, король желает говорить лишь с вождем!

— Я его дочь, по-вашему принцесса.

— Вы не понимаете, — Рольф отчаянно всплескивает руками, — если я представлю ко двору женщину, пусть принцессу, едва ли ее слова будут иметь вес для его величества...

Покахонтас хмурится.

— Скажите мне, Джон Рольф, когда женщина-королева правила вашей страной, имели ли ее слова ценность и вес в глазах народа?

Все же общение с переселенцами не прошло даром — теперь Покахонтас немало знает об истории бледнолицых, об их заморской стране, их культуре и обычаях.

— Безусловно, но...

— Тогда по какой причине король должен не воспринять слова иноземной принцессы всерьез?

Джон Рольф сдается, сказать ему нечего. Он явно недоволен итогами своей миссии, чего и не скрывает. Покахонтас не испытывает к нему неприязни, но все же нечто в его поведении отталкивает ее. Возможно, его непоследовательность; спустя лишь малое время он начинает вести себя так, словно перспектива привезти Покахонтас в Англию доставляет ему величайшую радость. Он подолгу смотрит на нее, порой его пристальный взгляд, направленный в спину, Покахонтас чувствует всей кожей. Это не может не напрягать. Конечно, Рольф весьма учтив в разговорах и постоянно говорит ей, что попытается сделать ее путешествие через океан максимально комфортным, но Покахонтас все чаще думает о том, что с куда большим удовлетворением отправилась бы в путешествие одна, без него.

Огромные волны и бескрайние морские просторы не пугают ее. Море — стихия ее дорогого Джона. Покахонтас попытается услышать и понять, о чем морские духи будут говорить и петь ей, что, возможно, слышал и Джон в своих путешествиях. Земля, на которой он родился, вырос и в конце концов нашел свое последнее пристанище, тоже зовет ее. Сложись все по-другому, Джон Смит однажды показал бы ей те далекие земли; и даже тогда ей не хотелось бы покидать свой народ, теперь же предстоящая разлука ощущается вдвойне больнее.

Она с горечью расстается с друзьями — пусть и ненадолго, — обещая никогда не забывать свои землю, свою культуру и свою страну. Прижимая ладони к коре Бабушки ивы, Покахонтас клянется, исполнив свою миссию, непременно вернуться вновь.

Вступив на борт корабля, она оглядывается назад и видит силуэты своих соплеменников среди деревьев. Они боятся, что видят свою принцессу в последний раз; Покахонтас же ничего не боится... И вовсе не потому, что отец определил ей в телохранители сильнейшего (после погибшего Кокума) воина племени, и уж тем более не из-за заверений Рольфа в его полном покровительстве — Великий дух всегда вел ее по верному пути, он же подарил ей любовь, сведя два далеких мира воедино, он поведет ее и впредь. Покахонтас верит в возможность мира, Джон Смит тоже верил. Это придает ей сил и вселяет надежду в ее душу.