Гермиона Грейнджер и то, чем можно гордиться (джен)

Каждую пятницу после ужина Парвати и Лаванда устраивали в своей комнате девичник, где коллективно обсуждались последние недельные сплетни, косметика, парни и происходила прочая подобная вакханалия. Ради этого священнодействия девчонки отменяли все свои дела, даже свидания, что уж говорить о домашней работе.

— У вас впереди два выходных дня, а нарушать великую женскую традицию Гриффиндора ради всякой ерунды — просто кощунстенно и неприлично, — говорила Парвати, отчитывая опоздавших. Каким образом так называемая традиция, которой дай бог пару лет, успела стать великой, никто не спрашивал. Гермиона могла бы задать этот вопрос из чистого ехидства, но не задавала: в конце концов, если девочки хотели почувствовать себя матерями-основательницами не хуже Ровены и Хельги, кто она такая, чтобы им мешать. Тем более что свои роли главных на этом празднике жизни они играли весьма убедительно.

Вечеринку посещали, конечно, не все. Чтобы получить право присутствовать, каждая претендентка, сама того не подозревая, проходила тщательный отбор (Лаванда и Парвати обсуждали между собой, достаточно ли девочка стильная и крутая, и не является ли она слишком раздражающей, чтобы они могли терпеть ее общество), после чего ей делалось официальное приглашение. Гермиона не знала, могла ли она считать себя крутой по меркам Парвати и Лаванды (скорее да, чем нет, если учитывать лучи славы Гарри Поттера, которые падали и на нее), но она явно не отличалась особой стильностью и готова была поклясться, что занимает одну из самых высоких позиций в рейтинге раздражающих их людей. По всему выходило, что торжественное приглашение на девичник она бы вряд ли когда-либо получила, но это была и ее комната тоже, поэтому каждую пятницу с мстительным удовлетворением Гермиона оставалась в комнате и наблюдала за собранием элитного общества гриффиндорских модниц.

И уж конечно Гермиона Грейнджер никогда бы не призналась, что остается не только из чувства противоречия, а еще и потому, что ей это нравится. Поэтому каждый раз, демонстративно забираясь на кровать с кучей книг и пергаментов и выражая всем своим видом глубочайшее презрение к праздности, Гермиона совершенно непреднамеренно прислушивалась к непринужденной веселой болтовне девчонок, а Парвати и Лаванда никогда не подавали виду, что прекрасно знают, как Гермиона улыбается их неприличным шуткам и глупым сплетням. В конце концов, они вовсе не были дурами, и если соседке так нравилось играть в эту игру, ничего не стоило ее поддержать и изобразить ответное высокомерное безразличие.

Гермиона была бы сильно удивлена, если бы вдруг узнала, что вовсе не является нежеланным гостем на девичнике. Но она совершенно не умела дружить с девчонками, особенно с Парвати и Лавандой, поэтому вряд ли ей представился бы случай об этом узнать.

После бурного обсуждения практически обязательной в еженедельной программе темы под названием «преимущества и недостатки магловской косметики перед магической» Лаванда взмахнула руками, призывая к тишине, и торжественно объявила:

— Приближается Хэллоуин!

Гермиона тихо фыркнула: шла всего-то третья неделя сентября. Остальные девочки (кроме Парвати) недоуменно и с интересом уставились на Лаванду.

— Да! — подхватила Парвати, обводя взглядом всех собравшихся так, будто вещала с трибуны перед целым стадионом поклонников. — Хоть до праздника еще больше месяца, подготовку стоит начать уже сейчас: сами не заметите, как пролетит время, а мы просто обязаны выглядеть божественно. У нас с Лавандой есть отличная идея.

Они переглянулись (длинные, чудесные волосы Парвати при этом скользнули по ее спине красивой волной, а аккуратные локоны Лаванды задорно подпрыгнули; Гермиона почувствовала горечь в сердце) и, выдержав паузу, которая была достаточно длинной, чтобы подчеркнуть значительность момента, но не настолько длинной, чтобы стать претенциозной, сказали хором:

— Мы предлагаем на хэллоуинский бал всем одеться в едином стиле!

Надо же, «бал», подумать только. Надо было быть кем-то вроде Парвати или Лаванды, чтобы окрестить праздничный ужин и некоторую суматоху в Большом зале балом. Гермиона подумала, что это даже, наверное, замечательно — так радоваться повседневным мелочам. Лаванда и Парвати тем временем продолжали щебетать.

— Это, конечно, не то чтобы бал как на Рождество, но все же праздник, и мы подумали, что для некоторых из нас, — они посмотрели в сторону трех семикурсниц, — это последний Хэллоуин в Хогвартсе, и вообще, получится круто, только представьте, какое впечатление мы произведем, если все девочки Гриффиндора будут выглядеть одинаково элегантно!

— Конечно же это не значит, что все придут в совсем одинаковых нарядах, как в форме. Нет, мы имеем в виду общий стиль, нужно выбрать тематику и мантии сделать в единой гамме, но чтобы они отличались в мелочах, в длине или в рукавах и так далее, для каждой по фигуре, и Парвати могла бы помочь с прическами, и можно придумать какие-нибудь общие элементы, как символы, или… — Гермиона была готова дать голову на отсечение, что на слове «прически» Лаванда покосилась в ее сторону — кто бы сомневался.

— Младшекурсниц тоже нужно попросить, только представьте, как замечательно они бы выглядели в каких-нибудь милых шляпках…

— Мы всех поразим! Поэтому нужно все подробно обсудить и заранее подготовиться, чтобы все было и-де-аль-но.

Гермиона подумала, что идея и вправду неплохая, а секундой позже осознала, что понятие «все девочки Гриффиндора» включает и ее, и даже если им не удастся уговорить всех, то от нее Парвати и Лаванда ни за что не отстанут, ведь это и ее комната тоже… Оставалось только молиться, чтобы они не решили вырядиться во что-то экстравагантное, потому что все остальные девчонки выразили бурное одобрение и уже начали делить обязанности по вовлечению в подготовку младшекурсниц и всех остальных, кто не находился в комнате в данный момент. Перед мысленным взором Гермионы почему-то возникли сцены из магловских авангардных модных показов, которые летом крутили по телевизору. После попытки представить себя в костюме из павлиньих перьев и полиэтилена ей стало дурно, хоть она и понимала, что это полный бред и ничего подобного не произойдет. Хотя профессор Дамблдор со своими кошмарными мантиями, несомненно, выразил бы энтузиазм. Невероятное везение, что Дамблдор не вхож в клуб гриффиндорских старшекурсниц.

Девчонки начали расходиться по своим спальням, Лаванда что-то со скоростью света строчила на пергаменте (наверняка организационные идеи), а Парвати ходила по комнате, устраняя беспорядок с помощью бытовых чар, которые ей всегда удавались блестяще. Если подумать, Парвати довольно многое удавалось блестяще.

Гермиона вспомнила свои прошлогодние жалкие попытки привлечь хоть одного сторонника в свою кампанию по защите прав эльфов и ощутила весьма тоскливое чувство. Ну почему какую-то ерунду вроде хэллоуинских мантий, которых еще даже не существует, наверняка уже с восторгом воспевает каждая захудалая первокурсница, а на важные вещи вроде освобождения эльфов всем плевать. Да что там освобождение — даже значок никто не хотел носить. Наверное, его не носили бы, даже если бы Гермиона за это доплачивала. Нужно было попросить Лаванду с Парвати организовать благотворительный вечер в честь домовых эльфов.Как пить дать, все бы пришли туда не только в значках, но и в наволочках, даже слизеринцы. Даже Филч.

Просто волшебно.

Было уже достаточно поздно, скоро Гермионе предстояло совершить вечерний обход по замку и проследить, чтобы никто не шатался после отбоя. Гермионе нравились ее обязанности старосты, а еще ей нравилось делить эту должность с Роном, но она не могла не замечать в этом значительную долю иронии: ведь все эти годы именно они с Роном и Гарри были теми, кто постоянно шатался по замку после отбоя. Что ж, теперь двое из них могли делать это вполне официально и даже без мантии-невидимки.

Гермиона спустилась в гостиную. Ей нужно было кое-что передать Рону, но стоило сначала убедиться, что он никуда не подевался. Как и ожидалось, Рон сидел у камина и играл в шахматы с Дином Томасом, параллельно что-то увлеченно ему рассказывая и размахивая свободной рукой. Гермиона осторожно подошла сзади и встала у него за спиной, наблюдая за доской из-за его плеча. Выждав момент, когда Рон взял одну из фигур, чтобы ее подвинуть, она наклонилась и негромко сказала ему на ухо:

— Рон, у меня для тебя сюрприз!

От неожиданности Рон вздрогнул, почти что подпрыгнув в кресле, и выронил фигуру; она снесла еще несколько с доски, и все они начали гневно верещать, потрясая маленькими кулаками. Дин Томас захохотал, а Рон схватился за голову и горестно воскликнул:

— О нет, я же почти выиграл!

Дин картинно возвел руки над головой и упал на колени перед Гермионой, распластавшись в шутливом подобострастии.

— Падаю пред вами ниц, госпожа, вы спасли меня от позорного поражения, буду служить вам до самой смерти! Дайте лобзать ваши руки!

— Иди лобзай что-нибудь другое, — Рон отпихнул его ногой и обернулся к Гермионе. — Что за сюрприз?

— Ко мне тут прилетела сова… От родителей.

— Не шутишь?! — Рон обрадовался так, будто она только что сообщила ему, что он выиграл в лотерею мешок галлеонов.

— Не шучу, — улыбнулась Гермиона. — Я сейчас их принесу.

Это радовало и удивляло Гермиону: после памятного разговора о мезозойских табличках Рон все-таки добился от нее объяснений и пришел в полный восторг.

— Маглы действительно все это выяснили? И это изучают в магловских школах?

А после того, как Гермиона непринужденно обмолвилась, что маглы бывали на Луне, Рон просто потерял дар речи.

— Гарри, ты знал, что маглы летали на Луну? — неверяще спросил он у друга.

Гарри знал. А Рон всерьез загорелся идеей изучить магловскую историю.

— Просто ужасно, что, пока мы слушаем идиотские истории Биннса, маглы преспокойно разгуливают по Луне, — говорил он с чувством уязвленного самолюбия. — Скоро они доберутся до другой галактики, а мы так и будем сидеть и рассуждать, чем одно восстание гоблинов отличается от другого. Можно подумать, кому-то на это не наплевать! Да еще во времена основателей всем было плевать на это!

С того дня Рон решил, что обязан выяснить, чем еще занимались маглы все эти годы, и Гермиона пообещала ему попросить родителей прислать в Хогвартс ее энциклопедии и учебники. Сегодня незадолго до ужина наконец прилетела сова, нагруженная книгами. Гермиона поднялась обратно в свою спальню, взяла книги и отдала их Рону, который посмотрел на яркие обложки с благоговением.

— Здесь не все, — сказала Гермиона извиняющимся тоном, — в основном мои учебники из младшей школы и несколько журналов… Они довольно детские, но сова не смогла бы унести все книги разом. Родители пишут, что в следующий раз пришлют остальное. Надеюсь, пока этого хватит: там есть интересная информация.

— Мерлин, Гермиона, это просто клад, — заявил Рон, любовно поглаживая учебник для второго класса по корешку. Гермиона впервые видела, чтобы он так трепетно относился к какой-либо книге (кроме коллекционного издания «Квиддича сквозь века», который был предметом его гордости и личной святыней). В ее душе разлилась нежность.

— Надеюсь, тебе понравится. Я попросила родителей прислать остальные как можно скорее. А где Гарри?

— Не знаю, — Рон потер подбородок. — Я с ужина его не видел. Пойдем на обход? Может, наткнемся на него. Снимем кучу баллов. — Он коварно захихикал, потирая ладони. — Подожди только, я книжки в спальню отнесу. Спасибо, Гермиона!

Они почти всегда делали обход вместе, хотя периодически приходилось разделяться в ветвистых коридорах. Гермиона ценила эти моменты: ей нравилось бродить в тишине замка, болтая с Роном обо всякой ерунде и подшучивая друг над другом или просто молча. После шумных, суматошных дней, наполненных учебой, многоголосыми перерывами, ссорами, снятыми и заработанными баллами, эти вечерние прогулки здорово отвлекали от суеты и успокаивали, мысли приходили в порядок, и Гермиона всегда хорошо засыпала. А еще ей нравился Рон: она чувствовала, как он неуловимо изменился со временем, стал серьезнее, спокойнее, он больше не походил на смешного и обидчивого мальчишку,обрел уверенность в себе, при этом не растеряв задора и добродушия. Рядом с ним было уютно и весело, и Гермиона наслаждалась временем, проведенным с ним наедине. И ей казалось, что и Рон наслаждается этим временем.

Обойдя верхние этажи и разогнав группку хихикающих третьекурсников с Рейвенкло по спальням, Рон и Гермиона спустились по узкой лестнице вниз, прошли через тайный ход в галерее портретов, о котором давным-давно узнали благодаря карте Мародеров, и оказались в коридоре, который вел к знаменитому туалету Плаксы Миртл.

— Может, заглянем? — предложил Рон, шутливо толкнув Гермиону в плечо. — Тряхнем стариной? Ностальгия, все дела. Скорбь по утраченной юности…

— Говоришь, как старик, — хихикнула Гермиона и галантно отворила дверь: — Добро пожаловать, мистер Уизли, будьте как дома!

— Спасибо, дорогая внученька, — прошамкал Рон и медленно прошел мимо нее, шаркая ногами и сгорбившись. Одной рукой он держался за поясницу, а другой поглаживал воображаемую бороду.

Гермиона вошла вслед за ним, покосилась на раковины, скрывающие вход в Тайную комнату, и, вздохнув, сказала:

— Будто бы это было только вчера, правда? Помнишь, мы варили зелье вон в той кабинке? — она прошла вглубь помещения и остановилась рядом с дверью, на которую указывала.

— Прямо здесь! — И она распахнула дверь. Секунду помолчала и воскликнула в неподдельном удивлении: — Гарри?!