Птицы под кровлями (гет)

Джорджи должна была решить эту задачу. И не иначе. Во-первых, первокурсникам однозначно не могли задать что-то слишком сложное (жаль). Во-вторых, проиграть Хизер или Тимоти... В принципе, это был бы новый опыт. Но все равно проигрывать не хотелось.

До университета надо было ехать на метро. В первую неделю оно немало развлекало Джорджи, а сейчас она уже привыкла. "Если бы ты умела смотреть по сторонам, метро никогда бы тебе не наскучило", — заявила недавно Ханна. Ну, если сестра считает, что Джорджи везде считает ворон — ее право, мешать не будем.

На самом деле Джорджи подмечала все — хорошо, почти все — но ее внимание постоянно перемещалось. Иначе и быть не могло. Иначе этот огромный, кипучий, живой город не охватишь. Розфильд, родной город Джорджи, в общем, тоже немал, и все-таки по сравнению с Корлингом — захудалый городишка. В нем такой свободной себя не почувствуешь после того, как впервые в жизни окажешься без чьего бы то ни было надзора.

Собственно, мадам Айсви, директриса школы, их не утесняла особенно, но все-таки существовали Правила, о которых время от времени напоминали. А здесь ты сама себе хозяйка, делаешь, что тебе интереснее. Захотела — на занятия пошла. Захотела — осталась дома думать, или заглянула к кому-нибудь из девчонок на огонек, или выехала за город и бродишь себе по полям. А еще в этом городе тысячи улиц, и Джорджи не была бы собой, если бы не решилась подробно изучить каждую.

За этим-то Джорджи в Корлинг и отправилась — за свободой. Ну заодно и воспользовалась предложением Брюса поселиться вместе. Ханна или Летти точно стали бы ее контролировать. То есть попытались. Ханна упирала на то, что лучше знает город: ведь живет здесь год, с тех пор, как стала учиться на журналиста. Джорджи ответила, что хочет узнать Корлинг сама, а не с ее слов. Ну а Летти, подругу детства, стоило всего лишь проигнорировать один раз, чтобы она все поняла.

Летом, когда все поступали, было еще веселее, ведь рядом оставалась Карен. В колледж искусств подруга поступила, конечно, и даже учиться попыталась. Но хватило ее только на неделю, а потом вдруг — это решение уехать. Непонятно, когда она вернется, вернется ли вообще.

Джорджи не любила грустить: тратить жизнь на такие глупости, вот еще. Но все-таки какая-то заноза в душе сидела с самого отъезда Карен. Чем такое вытаскивают, Джорджи не знала, а потому старалась просто не думать.

Может, ей тоже захочется уехать когда-нибудь. Может, она навестит Карен: та ведь не запретила приезжать. И все-таки настроение было пасмурное. Джорджи решила, что пока не будет прогуливать пары: может, скажут что-то интересное или зададут задачку посложнее.

...Решение задачи возникло в мыслях, едва Джорджи вылезла из вагона метро. Окрыленная, она вскочила на эскалатор, который, как назло, едва полз. За тяжелой дверью ее встретило ясное голубое небо и чарующий запах булочек с сосисками. Вожделеюще вдохнув, Джорджи купила булочку, прихватила стакан сока и устроилась на ближайшей скамейке. Кетчуп приятно согрел язык и нёбо. Над стаканом сока закружились воробьи. Джорджи махнула рукой, отгоняя их, достала тетрадь и карандаш, пристроилась поудобнее и стала строчить, то откусывая от булочки и не спеша прожевывая, то запивая соком. Мысль летела вольно, буквы быстро покрывали бумагу. Джорджи от удовольствия мурлыкала.

Особенно наглый воробей все же столкнул ее стаканчик с соком. Что ж, ему ничего не досталось, только облился. Доев булочку, Джорджи вытерла рот рукой (платок снова где-то потеряла) и отправилась к университету. По дороге она подсказала прохожему, как пройти в Центральный банк (где сам банк, она не знала, но ведь цирк сойдет?), сказала подростку, рисовавшему актеру на афише рожки, что в двух шагах видела полицейского (пользу же принесла, в конце концов), и представила себе десять способов сорвать какое-нибудь из занятий, если оно окажется очень уж скучным.

В дверях аудитории ее поджидал Дэвид — однокурсник и один из новых приятелей. Топтался, нервно потирая руки: видимо, ждал, что она даст ему списать. Может, и даст. Если он готов сегодня накормить ее.

Она не ошиблась: Дэвид умоляюще протянул к ней руки.

— Два пирога с ливером, — отрезала Джорджи.

— Немилосердно, — прокомментировала сидящая в первом ряду Хизер. Новая подруга, как поняла Джорджи скоро после знакомства с ней, всегда вела себя демонстративно-занудно, но за этим многое скрывалось.

— Немилосердно не делиться с товарищами, — ответила ей Джорджи. Дэвид кивнул, сглатывая.

— Скорее. Умоляю.

— Жалкое зрелище, — ухмыльнулся кудрявый Тимоти (он подружился с Хизер еще в школе, а уж в университете к ним присоединились Джорджи и Дэвид), — жалкое зрелище будет представлять из себя твоя работа, Хэм*. Мало того, что в кетчупе и крошках, а может, и сок где пролился, так еще и захватанная потными ручками этого недоумка.

— Это же все так вредно, — Хизер сморщила длинный нос. — Я просто в ужасе от того, как ты питаешься, Джорджиана. Бедняжка, боюсь представить, вот что превратиться твоя фигура через год.

— Мне уже не первый год пророчат гибель от ожирения, Цветочек.**

Больше всего на свете, кажется, подруга боялась прослыть легкомысленной, и прозвище выводило ее из себя — неплохой повод называть ее так почаще. Удар попал в цель: Хизер сощурилась и сухо сообщила:

— У тебя кетчуп над губой засох. И пятно сока на платье. Со вторым вряд ли что-то пока можно поделать, но я бы на твоем месте умылась. Вряд ли профессор Гериндж оценит твои великолепные красные усы.

— Они в самом деле великолепны?

— Шедевральны, — заверил Тимоти. — И все же поторопись, Ветчинка. До начала лекции пять минут.

После его слов смывать усы стало по-настоящему жаль. Но все-таки... Мотнув головой, Джорджи швырнула тетрадь с задачей Дэвиду и выбежала из аудитории.

Когда, умывшись, она мчалась назад, то по дороге врезалась в какого-то плечистого верзилу. Он обхватил ее за локти, приподнял на землей, сделав полуоборот, и поставил на ноги. Джорджи отскочила, показала ему язык и поскакала дальше. Ей хотелось еще успеть заключить с Хизер и Тимоти пари, кто из них правильно решил задачу. Но эти паршивцы заключили пари без нее, да еще такое, что она и присоединиться бы не смогла: на поцелуй.

Наконец явился и профессор Гериндж, сгорбленный седой человечек с подслеповатыми глазками. О нем Джорджи слышала задолго до того, как поступила в университет — от дяди, который когда-то тоже учился на этом факультете. Тот отзывался о нем с уважением, а вот Джорджи было просто жаль старика, но и скучно до зевоты слушать его монотонный, слабый голос. Ее очень тянуло сорвать ему лекцию хоть раз, просто ради шума, и именно потому она часто прогуливала. Она же не свинья, чтобы старика обижать.

...Хизер и Тимоти оказались наказаны за то, что не по-товарищески себя повели: они оба, как оказались, ошиблись в решении. Пари не выиграл никто из них. Джорджи позлорадствовала, зачитала свое решение и подмигнула Дэвиду, который так и сидел с недоумевающим видом. И что мучается человек? Забрал бы документы и ушел. Он говорит, что ему хорошо давалось только надувать воздушные шарики, а сюда отправился по настоянию родителей. "А неплохое дело — шарики надувать, забавное. Только надоест быстро или щеки раздуются", — сказала тогда Джорджи.

После занятий вчетвером отправились в буфет. Пирогов не было, удовольствовались компотом. Хизер, разозленная неудачей, яростно просматривала задачу еще раз, зато Тимоти беззаботно оглядывался по сторонам.

— Ого, старушки, — он ткнул Джорджи и Хизер пальцами в бока. — Посмотрите-ка, кто здесь. Сам Эшли Вудс!

— И кто это? — равнодушно пробормотала Хизер.

— Для вас, старушки, он прежде всего красавчик. И так он студент третьего курса, гений математики и мой старинный приятель.

Джорджи посмотрела в сторону, куда он указывал. У стойки она заметила давнишнего верзилу.

— А, я его тоже знаю. Сегодня в коридоре сбила его с ног. Он заплакал, как ребенок.

— Охотно верю, — поспешил согласиться Дэвид. — Он только выглядит таким накачанным, а на самом деле...

— Вот я сейчас ему передам, как вы о нем отзываетесь, — пригрозил Тимоти.

— Конечно, передай, — согласилась Хизер. — Ты же ему друг и должен предупреждать обо всем. А кстати, если ты ему друг, а он действительно гений, позови его сюда. Я хочу понять, в чем ошиблась.

— Зачем вам гении, если есть я? — спросила Джорджи.

— Хотя бы затем, что это не ты.

— Зачем ты с ними дружишь, Джо? — удивился Дэвид. Иногда он напоминал Брюса неуместной заботой.

— Затем, что мы искренние люди, а не подпевалы, — объяснил Тимоти. — Кстати, Эшли, иди к нам! — замахал он верзиле, который как раз проходил мимо их столика.

Тот посмотрел на них с легким недоумением, но все же присел.

— Ты меня точно помнишь, — быстро проговорил Тимоти. — Вечеринка, две недели назад. У Энн. Вот, познакомься, мои однокурсники: Хизер, Джорджиана, Дэвид...

— А ты? — спросил Эшли.

Тимоти покраснел так, что стал одного цвета с клубничным компотом.

— У Энн было слишком много народу, — сочувственно кивнула Джорджи. — Ты не виноват, друг мой, что ты такой незаметный. Или, может, ты познакомился с самозванцем? Кто-то выдает себя за Эшли Вудса...

— Ну и с ног в коридоре ты сбила ряженого, — не растерялся Тимоти. — Вудса сбить невозможно, вот попробуй.

— Раз уж меня позвали, то можно и попробовать, — улыбнулся верзила и встал из-за столика. — Но для чистоты эксперимента предлагаю вам бежать... хм... от входа в буфет примерно с той же скоростью, с какой вы бежали утром.

Отступать было некуда. Не спасаться же бегством.

...Ее снова подхватили и покружили под одобрительные аплодисменты неверных друзей. Впрочем, нет, Дэвид не хлопал.

— Вот видишь, — заметил Тимоти, — либо в коридоре ты сбила ряженого, либо ты врушка.

— Нам пока показали только физическую силу, — ответила Джорджи надменно. — Для окончательного установления вашей личности, мистер Якобы-Вудс, вызываю вас на математическую дуэль. Завтра вечером. Теория вероятности.

* Прим. автора: с англ. ham — ветчина.

** Прим. автора: англ. heather — вереск.