Скорпиус Малфой и Волшебный Носок (джен)

Ужасное ощущения кошмара, ставшего реальностью, пригвоздило Скорпиуса к месту, пока высокая, сухопарая фигура в старомодном черном фраке и цилиндре вышагивала вокруг него, повторая это свое "глюпы-глупы малчик" так, словно бы это было заклинанием. Руку продолжало жечь огнем — и не мудрено, ведь вместо крови оттуда как раз и вылетал теперь огонь, и языки пламени поднимались вверх, к темному потолку (или что там вместо него было). Голова у Скорпиуса кружилась, его тошнило, а в ушах звенело, и он понял, что вот-вот потеряет сознание. И когда он уже решил, что хуже и быть не может, все тело невыносимо зачесалось, а затем произошло то, что он десятки раз наблюдал во сне: кожа начала набухать, словно огромные прыщи, шевелящиеся и красные, но, к счастью, не слишком болючие. Затем кожа пошла пятнами, и, наконец, треснула, а в трещинах начали проглядывать самые настоящие глаза, которыми Скорпиус теперь мог видеть все вокруг!

Он не мог пошевелиться, ни теперь даже кричать — язык словно присох к небу.

— Кароши клаза! — удовлетворенно произнес страшный Человек-в-Черном... А затем сделал движение рукой, и глаза вывернулись из орбит (на секунду Скорпиус так и продолжал ими видеть себя и все вокруг) и поскакали к нему по полу, подпрыгивая, словно отвратительные, только что вылупившиеся птенцы!

Скорпиус, задыхаясь от ужаса, уставился оставшейся — своей — парой глаз на кожу, а там уже закрывались, зарастали отверстия, служившие еще пару секунд назад орбитами глаз...

— Кароши клаза! — одобрительно произнес Человек-в-Черном, а затем ловко принялся вставлять их в оправы очков, непонятно откуда возникающие в его руках.

Так как он, кажется, отвлекся, то в голове Скорпиуса мелькнула мысль бежать — к тому же, кажется, он снова обрел способность двигаться. На спотыкающихся ногах он кинулся к противоположной стене — там виднелась дверь — но Человек-в-Черном оказался проворнее: он бросился наперерез и, словно огромный паук, оплел Скорпиуса тонкими песочными нитями! Цепкие холодные пальцы ухватили Скорпиуса за подбородок и уже глаза Человека-в-Черном — водянистые, колючие, полные нечеловеческой ненависти — оказались на одной уровне с его глазами...

— Ты мой! — прошипел Человек-в-Черном. — Он пообещал мне тебя! Ты мой, мой! — и потянулся пальцами другой руки к лицу Скорпиуса, проводя наискось что-то вроде креста.

В этот миг Скорпиус не выдержал: зажмурившись, он отчаянно, ни на что не надеясь закричал:

— Это все сон! Меня здесь нет!...

И снова навалились темнота и тишина, руки, державшие его, пропали, и только холодный ветер обдувал теперь мокрое от слез и крови лицо.

Скорпиус раскрыл глаза. Он лежал на траве, в лесу, и, по всей видимости, это был Запретный Лес: по крайней мере, рядом валялись ингредиенты, которые он набирал для зелья, и горел костер.

Позорно разрыдавшись, какое-то время Скорпиус был не способен ни на какую разумную деятельность. Он просто продолжал лежать, жалея себя и даже не пытаясь разобраться в случившемся. Но понемногу он стал успокаиваться. Кровь все еще текла, так что первым делом он оторвал кусок рубашки (пришлось снова воспользоваться заклинанием, хотя после неудачного "Секо" к режущим Скорпиус относился настороженно) и перевязал руку. Затем, шмыгая носом, уселся у костра, пытаясь обуздать стучащие зубы.

— Это был просто сон. Это был сон, — повторял Скорпиус. Но случившееся было слишком реальным. И это значило, что...

— ... раньше все было тоже на самом деле? — спросил сам себя Скорпиус. Это звучало дико. Ведь его отец всегда говорил, что это кошмары. Разве такой сильный маг, как Драко Малфой, мог бы не распознать творящееся под его носом чужое колдовство? Да и мама, когда узнала про происходящее, тоже сказала, что это страшные сны, и что Скорпиусу не о чем волноваться... И разве что-то враждебное могло бы столь беспрепятственно пробиться в Малфой-мэнор, не потревожив остальных обитателей?!

— Безумие какое-то, — Скорпиус, чтобы отвлечься от мыслей, принялся готовить призывное зелье, хотя сейчас ему было наплевать и на единороговый копытник, и на придурков в масках, которые послали его за этой ерундой ночью в лес.

На удивление, ему удалось призвать копытник с первого раза — даже не пришлось заклинаниями загонять дым обратно в котелок. Небрежно сунув довольно невзрачную травку в карман мантии, Скорпиус затушил огонь, трансформировал свою ботинок обратно (хотя тот так и остался мокрым), и поспешил обратно к Хогвартским стенам, хотя не представлял себе, как попадет обратно в середине ночи.

К счастью, об этом ему заботиться не пришлось: на выходе из лесу его уже поджидали фигуры в масках.

— Ты, — невежливо ткнула в него пальцем одна из них — кажется, та же, что и раньше брала слово. — Потом ты объяснишь мне, куда исчезал и как тебе удалось аппарировать на территории Хогвартса.

"Значит, они за мной следили", — сообразил Скорпиус.

— Лучше бы ты воспользовался кровью животного, — подтвердила его догадку одна из фигур.

Скорпиус молча вытащил потрепанный единороговый копытник из кармана и сунул его первой фигуре:

— Вот, я достал. Довольны? А теперь я хочу обратно в кровать, потому что я слишком устал от этой игры.

Остальные фигуры неодобрительно зашумели, но первая вдруг засмеялась — под маской смех звучал глухо и слегка угрожающе.

— А ты молодец, — сказала она, и вдруг сняла маску и сбросила капюшон.

Теперь перед Скорпиусом стояла девчонка — чуть выше него, и, кажется, старше, с длинными косами.

— Я Стелла Роули, — сказала она таким тоном, словно это было нечто очень важное.

— Ну... Очень приятно, — слегка растерялся Скорпиус. — Я — Скорпиус Малфой, но ты это, наверное, и так знаешь.

Глядя на Стеллу, остальные тоже стали снимать маски. Тот, что советовал пользоваться кровью животных ( и чье имя Скорпиус тут же позабыл), оказался худым мальчишкой — одногодкой Скорпиуса, остальные — чуть постарше. Там были как мальчишки, так и девчонки.

Они начали представляться:

— Берк.

— Паркинсон.

— Селвин.

— Эйвери...

Скорпиус настороженно кивал.

— Добро пожаловать в наши ряды, — важно провозгласила Стелла Роули. — Ты теперь один из нас.

Скорпиус хотел было возмутиться, мол, его согласия до сих пор никто не спрашивал — но решил все же промолчать.

— А вы... вообще кто? — все же не вытерпел он. — Ну, я имею в виду, кто вы все такие?

Стелла фыркнула:

— Неужели ты не слышал о нас?! Хотя... конечно, ты так долго пробыл отшельником у себя дома... — она набрала побольше воздуха и еще более пафосно провозгласила: — Мы — Почитатели Смерти, а это — наш Темный Орден.

— Ага... — только и нашел, что ответить Скорпиус. Его била дрожь и пробивало на нервный смех, и он лишь огромным усилием сдерживал себя: "Стало быть, я был прав насчет этих масок... "Почитатели Смерти" — звучит почти так же, как и "Пожиратели Смерти", и, наверняка, эта ассоциация неспроста".

— Скоро состоится наше очередное собрание, — между тем продолжала Стелла, — и там мы тебе все объясним. А теперь — Арчибальд Берк проводит тебя в спальню, а то скоро рассвет.

Берк оказался неразговорчивым, да и у Скорпиуса не было желания с ним общаться, потому дошли они до спальни в полном молчании и так же, кивнув друг другу на прощание, расстались — Берк направился к другой слизеринской спальне мальчиков, а Скорпиус проскользнул в свою.

Ему казалось, что он теперь не уснет до утра, но, странным образом, как только он коснулся головой подушки, его сморил сон. К счастью, на этот раз ему ничего не снилось.

Разбудил Скорпиуса Альбус, который со смехом стащил с него одеяло и вытянул из-под головы подушку:

— Вставай, соня! Опоздаешь на уроки!

Скорпиусу очень хотелось рассказать Альбусу о случившемся ночью, но время и впрямь поджимало. Наскоро накинув мантию на пижаму и натянув мягкие тапочки — подарок Нарциссы — он побрел по коридору по направлению к ванной комнате.

— Это Малфой... — раздавались то тут, то там приглушенные шепотки. Скорпиус не мог разобрать, с какой интонацией они звучали.

Ванная комната его разочаровала. Краны с горячей водой еле работали, пуская тонкие струи воды, грозящие вот-вот прерваться. Тут не было ни мягких ковриков с подогревом на полу, ни зачарованных полотенец, легким облачком обволакивающих тебя по малейшему знаку... Даже окошка, пропускающего утренний солнечный свет, и то не было.

— Гадость какая, — пробурчал Скорпиус, скептически оглядывая плохо начищенные медные трубы, змеями извивающиеся прямо по стене. Нарцисса бы давно задала трепку домовым эльфам, увидев такое безобразие. Впрочем, вообразить нечто подобное в Малфой-мэноре было невозможно...

— Что гадость? — удивился Альбус.

Скорпиус вздохнул. Некоторые вещи его друг не понимал.

— Зубной порошок, — соврал он.

На это Альбус кивнул. Скорпиус пару секунд раздумывал, а потом выпалил — чтобы потом не передумать:

— Нам надо поговорить. На перемене, возможно...

Альбус снова кивнул. Скорпиус, чувствуя облегчение от принятого решения обсудить с ним ночные злоключения, быстро домылся, наспех обтерся выданными в школе жесткими полотенцами с напыщенными хогвартскими вензелями, и поспешил обратно в спальню — одеваться.

"Одежда делает человека", — не раз повторял его папа, и Скорпиус был с этим почти согласен. Потому необходимость надеть школьную форму удручала его: казалось, так он потеряет индивидуальность, не будет больше Скорпиусом Малфоем, а лишь безликим "учеником". Но делать было нечего.

На урок они с Альбусом почти опоздали — потеряли много времени на поиски аудитории.

— Где вас так долго носило? — прошипела сердито Энни Гойл, которая явно изнывала в одиночестве, пока они не появились.

"Энни тоже надо все рассказать", — решил Скорпиус.

Но возможности поговорить не выдалось до самого вечера. Впрочем, уроки оказались невероятно увлекательными, и Скорпиус на какое-то время даже забыл обо всем.

Пятый курс был куда интереснее первого. Тогда, помнится, Скорпиус невыносимо скучал: трансфигурировать иголки в разные забавные и не очень штуки его еще дома научил специально нанятый репетитор, да и арифмантику и основы травоведения были ему знакомы (папа Скорпиуса очень переживал, что сын не будет первым в учебе). Впрочем, самым лучшим на курсе Скорпиус так и не стал — именно потому, что ему было скучно. Квиддичем он тоже не интересовался, хотя летать на метле любил.

Сейчас же, на пятом курсе, ему повезло: в прошлом году ввели несколько новых магических предметов, которые оказались весьма занимательными. Например, вышивание. Казалось бы — девчоночья забава, но умение зашифровать заклятия в вышивке защитные заклинания показалось Скорпиусу полезным. Или вот взятое факультативом плетение проклятий, где "плетение" было в буквальном смысле: изящные корзиночки из лозы оказывались довольно неприятным оружием в борьбе с врагами. От сокурсников Скорпиус услышал, что директор МакГонагалл была не в восторге от этого предмета, но его преподаватель, Джулиус Роули (наверняка какой-то родственник носящей маску Стеллы), воспользовался родственными связями в министерстве, чтобы заполучить место в Хогвартсе...

Еще Скорпиусу понравилась теория магии — где, кроме всего прочего, преподавали и Теорию Паутины, к возникновению которой когда-то приложил руку и его отец. Ее так и называли — "Теория Нотта-Малфоя", хотя, конечно, в свете недавных событий магической жизни, имя "Малфой" чаще всего предпочитали опускать... Данная теория гласила, что весь мир пронизан магией, словно многослойной паутиной, в которой «болтаются» люди. Магглы «спеленуты» очень туго и, образно говоря, не могут пошевелить и пальцем, не могут колдовать. Маги же могут «дергать» за нити паутины, изменяя мир, и чем больше комбинаций нитей доступно магу, тем он сильнее. Изучение свойств магической паутины и влияния маггловского мира на мир магов и наоборот всегда казалось Скорпиусу очень перспективным направлением науки.

Поговорить с Альбусом и Энни удалось толком лишь в библиотеке, уже после уроков. Шепотом, чтобы не привлекать ничьего внимания, Скорпиус кратко поведал им о случившемся прошлой ночью — о Стелле Роули и о странном человеке с глазами.

— Ну и жесть с тобой приключилась! — Альбус даже подскочил на стуле и тут же непоследовательно прибавил: — Жаль, что меня там не было!

— А я вот ни чуточки не жалею, — сказала Энни. — Бедный Скорпиус!

— Да ладно, ничего со мной не случилось, — отмахнулся Скорпиус, словно бы забыв о своих ощущениях в присутствии Человека-в-Черном. На самом деле он, конечно, храбрился.

Какое-то время они рассуждали, кто бы это мог быть.

— Возможно, какой-то темный маг, — предположил Альбус. — Знаешь, из тех, которые любят всякие жуткие ритуалы.

— Или он просто сумасшедший, — Энни выразительно постучала себя пальцем по голове. — Главный вопрос даже не кто он, а что ему нужно от Скорпиуса?

— Глаза ему нужны, — Скорпиус шмыгнул носом: — И как можно больше.

— Но зачем?! — не отставала Энни.

— Спрошу в следующий раз, — шутка вышла мрачной.

Энни и Альбус задумались.

— Слушайте, вы же все-таки сами из семей темных магов и все такое, — осенило Альбуса. — Пораспрашивайте у своих домашних, может кто знает об этом Человеке-в-Черном? Скажете, что эта информация нужна для учебы — ну, не знаю, например, мы пишем совместный проект о... о страшных ритуалах.

Скорпиус кивнул:

— Хорошая идея.

Как минимум, стоило спросить папу. Возможно, он и сам искал информацию о кошмарах, которые мучили его сына... Да и кошмары ли это были? Скорпиус уже начал в этом сомневаться.

— А я, — продолжил Альбус, — поищу в библиотеке. Вдруг что найдется.

Дальше обсуждать не было возможности — приблизилась библиотекарь, а она ревностно следила за тишиной в читальном зале. Скорпиус как можно медленнее доделал уроки — не хотелось уходить в спальню без Альбуса: вдруг его опять поджидают там Почитатели Смерти? Как оказалось, переживал он не зря: по дороге из библиотеки мимо прошел Арчибальд Берк и словно бы случайно слегка толкнул его. А уже в спальне Скорпиус обнаружил в кармане своей мантии записку: "Завтра в полночь. ПС". Как только он прочел ее, буквы побледнели и растворились, а в руке у Скорпиуса осталась чистая бумажка.

— Что там? — спросил Альбус, видя замешательство Скорпиуса.

Тот помедлил. С одной стороны, Альбус уже и так знал слишком много. С другой стороны, вдруг эти Почитатели Смерти были не такими безвредными болванами, какими казались? И Альбус окажется втянутым в неприятную историю...

— Да так, бумажка какая-то, — соврал он наконец, решив рассказать о назначенной встрече позже.

Когда он уже стоял босыми ногами на холодном полу, собираясь забраться в кровать, в приоткрытое окно вдруг влетела белая сова. Сначала Скорпиус принял ее за домашнюю и даже немного испугался: неужели что-то случилось в Малфой-мэноре?! Но потом рассмотрел, что сова была незнакомая. Тем не менее, она прицельно спикировала на кровать Скорпиуса. К лапе у нее был привязан пергамент.

— Тебе письмо, — прокомментировал очевидный факт Альбус.

Скорпиус кивнул и поторопился избавить сову от ноши. Птица довольно ухнула, сделал круг по комнате, чуть было не затушив лампы, и вновь вылетела в окно.

— Странно, — Скорпиус глянул на незнакомые инициалы, красивыми завитками выведенные на воске, которым был запечатан пергамент: "АМ".

— Что там? — любопытничал Альбус.

— Пока не знаю, — Скорпиус поспешно развернул письмо и пробежал его глазами.

"Дорогой Скорпиус, — значилось там, — в свете последних событий и взятых мной обязательств возникла острая необходимость встретиться. В субботу в шесть вечера, трактир "Кабанья голова". Приходи один". Внизу была подпись: "Амаранта Малфой".

Скорпиус нахмурился. Разумеется, он знал наизусть все семейное древо Малфоев: на этом настояла Нарцисса. Амаранты там не было...

Он хотел было поделиться содержимым письма с Альбусом, но тут в спальню зашли их соседи по кроватям, и пришлось отложить разговор на потом.