Вечная благодарность (гет)

Джеймс Поттер шёл по своему скромному жилищу, наслаждаясь ощущением тепла, исходящего от самих стен. Это немного расслабляло его, пусть даже и ненадолго. Спустя столько лет после окончания Хогвартса он был хорошо известным и очень любимым социальным инженером, как Лили привыкла его называть.

Он упорно трудился, чтобы обелить имя Хагрида, методично представляя доказательства перед Визенгамотом, пока у них не осталось другого выбора, кроме как очистить его досье. Они даже подарили ему жезл — поддельную волшебную палочку, которую он мог бы взять с собой в лавку к Олливандеру и обменять на настоящую, которая бы ему подходила. Позже министерство выплатило бы компенсацию изготовителю палочек.

Хотя, это было совсем нетрудно. Теперь же он спорил со сварливыми стариками о законах, которые были старше даже их дедов, и с которыми они не хотели расставаться. Впрочем, все было в порядке — Джеймс Поттер научился быть терпеливым. Имея троих детей, двухлетнюю дочь и двух сыновей семи и пяти лет, у него не оставалось выбора.

— А что было дальше? — прошептал голос. Джеймс остановился и тяжело вздохнул. Он доносился из комнаты Гарри. Мальчик действительно начинал его беспокоить. Он всегда не спал допоздна, разговаривая сам с собой. Когда Гарри спрашивали о его воображаемом друге, он ничего не отвечал. Джеймс наклонился поближе к двери, чтобы лучше слышать.

— Ух ты, — тихо выдохнул Гарри. — Это было так круто. Жаль, что я не могу сделать такого же могущественного Патронуса, Джейн.

Джеймс нахмурился. «Джейн?»

— Но как выглядит этот олень?

Тишина.

— О! Мой отец может превратиться в одного из них! — Джеймс снаружи замер. — Но мне не положено об этом знать. Я видел его из окна в прошлом году, когда он играл с дядей Сириусом, дядей Ремусом и дядей Питером.

Последовало долгое молчание, прежде чем Гарри вздохнул.

— Но я совсем не устал! Правда!

Пауза.

— Ну ладно, хорошо. — Джеймс услышал, как зашевелились одеяла. — Джейн? Неужели ты думаешь, что у меня когда-нибудь будут такие друзья? Я хочу быть похожим на Гарри Поттера из твоей истории.

На этот раз наступило долгое молчание.

— Обещаешь?

Еще одна пауза.

— Спокойной ночи, Джейн. Я люблю тебя. — Снова послышался шорох простыней и одеял, потом все стихло.

С колотящимся сердцем Джеймс пошёл на кухню, чтобы немного посидеть спокойно и собраться с мыслями. В итоге он заварил себе чашку чая, которую так и не выпил. Вместо этого он наблюдал, как струйки пара закручиваются и извиваются в воздухе, прежде чем исчезнуть.

Тысячи вопросов проносились у него в голове, и каждый из них был ещё более запутанным, чем предыдущий. Кто такая Джейн? Была ли она настоящей или воображаемой? Может быть она привидение? Была ли она кем-то, кого он мог знать? Гермиона? Неужели это вообще возможно? Несомненно, если бы она была призраком, то уже показалась бы. Ведь так?

Джеймс решил взглянуть на это дело с другой стороны. Он задумался о своем сыне. Хоть ему и хотелось бы приписать себе заслугу за то, каким Гарри стал, он не был уверен, что сможет это сделать. Несмотря на то, что ему было всего семь лет, Гарри казался намного старше. Иногда в его глазах появлялось какое-то отстранённое выражение, и тогда он говорил что-то очень глубокомысленное. На самом деле именно Гарри несколько месяцев назад заметил, что некоторые члены Визенгамота, скорее всего, боялись, когда Джеймс обсуждал это с Лили за обедом. Как ему казалось, они боялись прогресса, независимо от того, насколько это поможет обществу, потому что это означало изменение всего того, с чем они были знакомы.

Все говорили о том, насколько они похожи, но Джеймс не был в этом уверен. В юности он определённо не был настолько рассудительным. В его манере себя вести было что-то неуловимо знакомое, но он никак не мог понять, что именно. Каким-то странным образом Гарри будто заставил самого себя повзрослеть. Джеймс не мог припомнить, когда Гарри в последний раз просил его что-то объяснить, да и просил ли вообще.

Он видел все иначе. Гарри видел мир в оттенках серого. То, что он говорил, его понимание таких понятий, как свобода, жертвенность… Это было за пределами его возраста. Поначалу Джеймса это не беспокоило. В своём дневнике Гермиона хвалила интуицию Гарри, его понимание окружающего мира. Но теперь, когда появилась эта Джейн, Джеймс испугался, что здесь что-то не так.

Не прошло и часа, как вошла Лили, разыскивая его. Видя, в каком он настроении, она не стала его беспокоить. Просто приготовила ему ещё одну чашку чая и смотрела на него, пока он её не выпил. Когда чашка опустела, они отправились спать, но Джеймс не мог заснуть. Он бодрствовал, глядя в потолок.

Когда взошло солнце, он отправил сову в Министерство, сообщив, что наконец-то воспользуется одним из накопленных им дней отпуска и возьмёт выходной. Лили же, напротив, была вынуждена уйти. В конце концов, Лили Поттер была постоянной учительницей зелий в Хогвартсе. И она, и Джеймс были рады, что Дамблдор был достаточно снисходителен, чтобы позволить Лили проводить вечера пятницы и утро понедельника в своём доме, в дополнение к её декретному отпуску, пока она справлялась со своей работой. Джеймс сделал мысленную заметку сказать Добби, недавно купленному у Малфоев, что ему не нужно присматривать за детьми.

После завтрака Джеймс, Гарри, Чарльз и Гармония поцеловали Лили на прощание, прежде чем она ушла. Джеймс положил Гармонию манеж, а Чарльз вернулся в свою комнату, чтобы поиграть со своими игрушками. Гарри смотрел на книжную полку, слегка поглаживая корешок одной из книг. Джеймс пошёл посмотреть, что же привлекло его внимание. «История Хогвартса». Он должен был догадаться: это была любимая книга Гарри.

— Гарри, сынок, мы можем поговорить? — Спросил Джеймс. Гарри обернулся. Его кожа была чистой, светлой и свободной от шрамов. Его волосы, цвета воронова крыла, были взъерошены, а изумрудные глаза, широко раскрытые за целой, неполоманной, оправой, смотрели на Джеймса с какой-то душераздирающей невинностью.

Гарри улыбнулся, и его лицо просияло при виде отца.

— Конечно, папа! О чём ты хочешь поговорить?

Джеймс улыбнулся в ответ. Гарри был таким с самого своего рождения. Тёплый и разговорчивый, совсем не похожий на того тихого, задумчивого мальчика, о котором писала Гермиона. Мальчик, стоящий перед ним, всегда улыбался, всегда смешил других. Он так старался быть хорошим старшим братом. Когда Джеймс или Лили просили его помочь с Чарльзом или Гармонией, он делал это без вопросов. Он обожал свою семью.

— Гарри, прошлой ночью я слышал, как ты разговаривал с кем-то по имени Джейн, — сказал он, не став ходить вокруг да около.

Мальчик молчал. Он на мгновение посмотрел налево, а затем кивнул.

— Хорошо, папа. Если хочешь, я тебе всё объясню.

— Хочу, — ответил Джеймс.

— Джейн — моя подруга, — начал Гарри. — Никто её не видит, кроме меня, но ты не должен волноваться, папа. Я обещаю, что она никому не причинит вреда. Она очень милая. Джейн рассказывает мне сказки перед сном, у героя этих историй моё имя, так что это всегда весело. Ещё у него есть друзья, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер, но Гермиона Грейнджер в этой истории не похожа на того, кто убил Волдеморта, так же как Гарри Поттер, который сражается с тёмными волшебниками — это не я, понимаешь? Это всего лишь сказки.

— А ещё она мне помогает. Я думаю, что Джейн знает всё. Если я чего-то не знаю, она мне это объясняет. — Он нахмурился. — Но она не всё мне рассказывает. Она говорит, что есть некоторые вещи, которые мне не нужно знать, пока я не стану постарше. — Он смягчился. — Джейн действительно хорошая. Тебе не нужно бояться.

Джейн, очевидно, была вполне реальна, поскольку Гарри обратился к страху Джеймса, что эта Джейн опасна. И ей ничуть не помогало то, что она, похоже, наставляла Гарри в его ответах. Если это действительно была Гермиона, то Джеймс был уверен, что по какой-то причине она решила остаться и охранять Гарри. Если это была не Гермиона, то Джеймс боялся за своего сына. Но с этими историями…Патронус…Это должна была быть она.

— Хорошо, Гарри, — сказал Джеймс, потирая переносицу. Сидевший напротив него Гарри поправил свои очки на носу. Они всегда соскальзывали вниз. — Расскажи мне больше о…Джейн. Как она выглядит?

Гарри улыбнулся. Это была восхитительная улыбка, как у Лили, и она была очень заразительной.

— Джейн красивая, папа. Я бы женился на ней, если бы мог. — Гарри сделал паузу и состроил гримасу налево, где, как предположил Джеймс, находилась Джейн. — Я бы так и сделал! — Он снова повернулся к Джеймсу. — У неё коричневые волосы и глаза, а её волосы очень вьются. Еще у неё есть шрам, вот тут. — Гарри провёл пальцем воображаемую линию на левой стороне лба и двинулся вниз через бровь. Джеймс почувствовал, что немного расслабился. Это было очень похоже на шрам Гермионы. Значит, это была она. Но как?

На этом Джеймс и остановился. Он попросил Гарри приходить к нему, а не к Джейн, когда у него возникнут вопросы, но если мальчик хоть немного похож на него, то он этого не сделает.

Вместо того чтобы пытаться навязать своё новое правило, он провёл небольшое исследование, чтобы выяснить, что же такое Джейн-Гермиона. Это была трудная задача, но вполне терпимая. Он ненавидел заниматься исследованиями в Хогвартсе, но сейчас это было для него нормально. Его кабинет был заполнен книгами о законах. Но о других явлениях тоже кое-что было. После трёх книг он нашёл ответ.

Фантом.

Призраки — это отпечатки душ мёртвых волшебников, которые боялись смерти. Они могут путешествовать только там, где были при жизни. Гермиона же не была призраком, она была фантомом. При жизни она не боялась смерти, но у неё ещё оставались незаконченные дела среди живых. Поэтому фантомы находились здесь до тех пор, пока это дело не было улажено. Джеймс подозревал, что Гермиона не успокоится, пока не узнает, что Гарри счастлив.

Что же касается их способностей, то фантомы были более универсальны, чем призраки. Они могли явиться к кому угодно по своему выбору и общаться с ними. Они также могли передвигать вещи, если считали это необходимым. Благонамеренный фантом, например, мог бы услужливо передать волшебнику то, что ему было необходимо. Пребывание в физическом мире истощало их силы, поэтому были ограничения, но они были способны помочь в крайнем случае.

Ну что же, несмотря на редкость такого явления, это всё объясняет. Джеймс обдумал всё остальное, что рассказал ему Гарри. Он был сильно поражён, но то, что Гарри рассказал о Гарри из сказок, и его друзьях…

Он тут же вытащил свежий кусок пергамента и перо. Ему нужно было поговорить с мистером Артуром Уизли. Он слишком долго укрывал Гарри. Пришло время позволить мальчику завести друзей среди живых.

* * *

Четыре года спустя.

— Говорю тебе, она была шпионкой из Германии, посланной бывшими агентами Гриндельвальда, чтобы свергнуть потенциального конкурента нового Тёмного Лорда!

— А я говорю тебе, что она была радикально настроенной новой кровью, стремящейся свергнуть чистокровных!

— Вы оба ошибаетесь, — твёрдо возразил один из мужчин. — Она была школьницей, которая не хотела жить под каблуком Чистокровного Супрематиста, и не хотела, чтобы остальной мир постигла та же участь. Она была очень неравнодушной в этом плане.

Спорящие мальчики резко остановились, и оказалось что это Теодор Нотт и Драко Малфой.

— Целитель Петтигрю, — сказал Малфой с очаровательной улыбкой. — Какая удача! Вы ведь действительно знали легендарную Гермиону Грейнджер, не так ли?

— Да, он знал. Как и все мы, — сказал Джеймс, делая шаг вперёд. Ремус, Сириус и его семья стояли справа от Питера, а Джеймс и его семья — слева.

— Возможно, — холодно согласился Малфой. — Но мало кто, кроме знаменитого мастера зелий Северуса Снейпа, знал её так же хорошо, как целитель Петтигрю.

Джеймс услышал, как Сириус весело фыркнул, и представил себе оскалившегося Ремуса. Лили даже ухмыльнулась.

— Вы, конечно, знали её достаточно хорошо, чтобы он назвал свою дочь в её честь, — добавил Малфой, глядя на девочку, держащую Питера за руку.

Гермиона Петтигрю нырнула за спину отца. Осторожно потянувшись назад, он успокаивающе положил руку ей на плечо. Питер Петтигрю совсем не походил на того предателя, описанного Гермионой в её дневнике. Он был одним из лучших целителей в больнице Святого Мунго и человеком, который твёрдо стоял на своих моральных принципах. Что ещё важнее, он был хорошим отцом, который ценил свою дочь превыше всего, особенно после смерти жены.

— Гермиона — популярное имя, — спокойно сказал Джеймс мальчикам. — Если ты помнишь, у Северуса Снейпа тоже есть дочь по имени Гермиона, как и у Лонгботтомов. Да посмотри же, вон там ещё одна Гермиона.

Он кивнул в сторону семьи, которая только что ступила на платформу 9¾. Это была семья Майклз. Их старший сын, Дин Майклз (который, как полагал Джеймс, был тем самым Дином Томасом, упомянутым Гермионой в её дневнике), будет учиться в Хогвартсе вместе с Гарри и двумя мальчиками перед ним. Их младшую дочь звали Гермиона.

— Да, я это заметил. Я также заметил, что есть довольно много Гарри и Невиллов, — сказал Нотт, взглянув на Гарри, а затем на Лонгботтомов, где Невиилл пытался успокоить своего кота. — Эти имена часто упоминаются вместе с её собственным. Они ведь были её друзьями, верно?

— Так говорят легенды, — вежливо ответил Сириус. — В действительности же мы не знаем, так как никогда не расспрашивали её о жизни до того, как она поступила в Хогвартс. Мы были досточно умны, чтобы уважать её личную жизнь.

— Гермиона была именно такой, как я её описывал. Она была добросердечным человеком, который был готов умереть за то, во что верил, — закончил Питер.

— Более чем готовый, осмелюсь доложить, — добавил Малфой.

Джеймс открыл было рот, чтобы ответить, но его внимание привлекло то, что кто-то потянул его за мантию.

— Папа, — захныкала маленькая девочка. — Мне очень скучно. Я хочу чем-нибудь заняться. Мы просто стоим здесь и ничего не делаем!

Тепло улыбаясь, Джеймс взял на руки надутую пятилетнюю (почти шестилетнюю) девочку.

— Гармония, милая, тебе нужно набраться терпения. Твой брат Гарри сегодня уезжает в школу.

— А Чарли тоже тоже собирается? — С надеждой спросила она.

— Нет, — рассмеялся он. — Чарльз не пойдёт в Хогвартс ещё два года.

— Ну, кто я такой, чтобы прерывать такой…трогательный семейный момент, — сказал Малфой, а его губы слегка скривились в презрении. — Пожалуй, мне пора идти.

— И мне, — поддержал его Нотт. Оба мальчика кивнули и пошли прочь, с высокомерным бахвальством чеканя каждый шаг.

— Из них получатся отличные слизеринцы, — пробормотал Сириус Ремусу. — Это была от и до спланированная беседа. Весьма хитро.

— Гармония права, папа, — сказал Чарльз. — Мы тут уже давно стоим. Дольше, чем кто-либо другой.

— Мы кое-кого ждём, — спокойно ответил Джеймс.

— Кого?

— Не бери в голову, — сказала Лили, поймав взгляд Джеймса.

Месяц назад, Джеймс, зная, что этот день настанет, собрал мародёров, Лили и Доркас Блэк, урождённую Медоуз, и показал им фотографию, взятую им много лет назад. Он не показал им дневник — он не заставит их читать о собственных смертях. Зная Сириуса, он ещё долго будет сердиться на Питера, прежде чем осознает, что Хвост — совсем другой человек. Джеймсу также не хотелось думать, как всё это воспримет сам Питер. Нет, он не станет делиться своим бременем. Он уже не был таким эгоистом.

Сначала они были обескуражены, а потом рассердились, что он так долго ждал, чтобы рассказать им об этом.

- Это было не самой приятной для меня темой для разговора, как вы знаете. Часть меня не может дождаться, чтобы увидеть её снова, но потом я вспоминаю, что она уже не будет прежней Гермионой. В её времени, Волдеморт по-прежнему бесчинствовал. Она провела большую часть своей жизни, сражаясь с ним. Та Гермиона Грейнджер, которую мы знали, была солдатом. А та, кого мы ещё не встретили — это просто ребёнок. Я просто хотел, чтобы вы не были шокированы, если мы её увидим.

После этого они уже не спорили, а просто рассматривали фотографию. Джеймс гордился собой — он даже глазом не повёл, когда Питер прокомментировал шрам Гарри. Когда Ремус спросил, он подтвердил, что это Гермиона была таинственным Хранителем, который варил для него Аконитовое зелье.

Итак, теперь они были здесь, Поттеры, Блэки, Петтигрю и Ремус, который так и не женился (хотя он надеялся, что его женой будет очаровательная леди — когда он наберётся смелости спросить её об этом). И ждали. Вопрос «хотят ли они её увидеть» даже не стоял.

— Эй, а где Гарри? — Спросил Чарльз.

— Не знаю, — ответил Альфард. — Наверное, хандрит из-за той девчонки Джейн, о которой он говорит, что она больше не может с ним видеться.

Альфард был сыном Сириуса и лучшим другом Чарльза. Вместе, Альфи и Чарли, были максимально близки к тому, чтобы походить на близнецов. Настолько они были похожи.

— Полегче, Альфи, — сказал Сириус. Джеймс объяснил остальным кто такая Джейн на самом деле, и в то время как другие дети думали, что Джейн была подружкой Гарри, взрослые знали правду.

— И правда, где Гарри? — Спросил Ремус, оглядываясь по сторонам. Джеймс тоже нахмурился, гадая, когда же его сын успел потеряться.

— Прошу прощения, — сказал кто-то. Они обернулись и увидели измотанную маггловскую женщину, которая показалась им смутно знакомой. — Я ищу маленькую девочку.

Ремус рассмеялся.

— Вы найдёте здесь изрядное количество маленьких девочек.

Женщина устало улыбнулась.

— Ну, её зовут Гермиона…

Дочь Питера пискнула и снова нырнула за спину отца.

— …Грейджер.

— Вы сказали Гермиона Грейнджер? — Быстро спросил Сириус. Дочь Питера выглянула из-за отцовских ног.

— Да, — удивлённо ответила женщина. — Я Саманта Грейнджер, мать Гермионы. Я нигде не могу её найти!

— Не волнуйтесь, — успокаивающе сказала Лили. — Мы поможем её найти. Вы можете рассказать нам, что произошло?

— Даррен, мой муж, Гермиона и я прошли через эту…эту кирпичную стену на платформу, и Гермиона увидела этого мальчика с растрёпанными волосами, прислонившегося к стене, — начала Саманта. Джеймс уже имел ясное представление о том, что произошло, и начал искать группу одиннадцатилетних детей. — Дочка подошла к нему, чтобы узнать, что случилось — она постоянно беспокоиться о других.

Питер улыбнулся: «И сейчас?»

Саманта не обратила внимания на его фразу.

-Она представилась, а он просто…- она раздражённо вскинула руку. — Он просто схватил её за руку и убежал вместе с ней! — Сириус начал смеяться. Когда Саманта бросила на него оскорблённый взгляд, он начал смеяться ещё громче.

— Позвольте мне объяснить, миссис Грейнджер, — вмешалась Доркас. — Мой муж Сириус смеётся, потому что мальчик, который сбежал с вашей дочерью — это наш крестник Гарри. Это родители Гарри, Лили и Джеймс.

— О, тогда это имеет смысл, — сказала Саманта таким тоном, который подразумевал, будто она думает, что они все были психами. И всё же она немного расслабилась.

— Я смеюсь не поэтому, — выдохнул Сириус. — Я думаю, что в будущем нас ждёт свадьба. Ты помнишь наш первый год, Джеймс? — Ремус и Питер от души расхохотались, а Лили и Джеймс обменялись взглядами. — Я, кажется, припоминаю, что то же самое ты сделал с Лили!

— Всё произошло совсем не так, — пробормотал Джеймс.

— О, это точно, — ухмыльнулась Доркас. — Я стояла неподалёку. И всё видела. Вы споткнулись о собственные ноги и упали ничком. Потом Лили помогла тебе подняться, и ты сказал ей, что она красивая, и попросил её выйти за тебя замуж. А потом ты потащил её знакомиться со своими родителями — её будущими родственниками, как ты сказал.

Саманта неловко улыбнулась, чувствуя себя не в своей тарелке. Лили сжалилась над ней.

— Я вижу, что Гарри идёт сюда. Это ваша дочь? — Спросила она. По тону её голоса Джеймс понял, что она уже знает ответ. Там был только один человек с такими волосами.

Они приблизились, Гарри тянул Гермиону за собой. Она выглядела так же, как на фотографии. Неукротимые волосы, крупные передние зубы и безукоризненно аккуратная школьная форма. Её мантия выглядела так, словно её только что выгладили, и он готов был поспорить, что остальная часть формы, включая галстук, разделила её участь. И почему он не удивлён? Единственное, что выбивалось из остального образа — это взволнованное выражение лица. Должно быть, она унаследовала это от своей матери.

— Мама! Папа! — Обрадовался Гарри с мальчишеской улыбкой. Его зеленые глаза невинно блестели. Очки у него были целы, хотя и не из-за недостатка стараний. Они были несколько раз разбиты, например, когда Гарри спрыгнул с дерева, попытавшись взобраться на шпалеру дома Лонгботтомов. А потом ещё раз, когда упал, решив, что будет великолепной идеей сразиться с упырём на чердаке Уизли. Но Джеймс всегда чинил их.

Джеймс улыбнулся сыну. Все эти годы он упорно трудился, чтобы привить Гарри моральные принципы, которые он узнал от Гермионы через их знакомство и её дневник. Между ним, Лили и фантомом Гермионы, Гарри превратился в спокойного мальчика с хорошим чувством юмора и пониманием того, что есть правда и что есть ложь, и то, что между ними тоже кое-что существует. В нём чувствовалось какая-то приглушённая дерзость, и у мальчика не было никаких проблем с нарушением правил. Джеймс самодовольно признал, что у Гарри это от него.

— Это моя новая подруга Гермиона, — сказал Гарри с широкой улыбкой. — И знаешь что, её фамилия Грейнджер! Разве это не здорово?

— Это просто совпадение, что у нас одно и то же имя. В любом случае мы не родственники, — сказала Гермиона, как само собой разумеющееся. — Я уверена, что в мире есть несколько девочек по имени Гермиона, так как это обычная практика, называть ребёнка как кого-то известного, и Грейнджер — это распространённая фамилия. Естественно, я не одна такая. — Он слегка отдёрнула руку, но Гарри не отпустил её.

— Этот тон не кажется тебе знакомым? — Тихо спросил Ремус Питера.

— Весьма сильно, — ответил Питер. Джеймс услышал его усмешку. Возможно, эти две Гермионы были более похожи, чем он предполагал вначале. Это было очень приятно.

— Ух ты, а ты умная! — Сказал Гарри.

Плечи Гермионы слегка опустилось, а лицо вытянулось. Саманта вздрогнула и положила руку на плечо Гермионы. У Джеймса возникло ощущение, что интеллект Гермионы часто отделял её от сверстников. Он вспомнил, что когда она описывала свою собственную жизнь в дневнике, она не упоминала никаких друзей до Хогвартса. Существует большая вероятность того, что у неё никаких друзей и не было. Вероятно, она ожидала, что Гарри откажется от их дружбы. К счастью, он воспитал Гарри гораздо лучше.

— Если я хочу не отставать от тебя, мне придётся серьёзно налечь на учёбу, — продолжал Гарри, слегка сжимая её руку. Джеймс усмехнулся. Гарри был просто очарователен.

Гермиона в замешательстве посмотрела на него, а потом перевела взгляд на мать, не зная, как реагировать. Джеймс предположил, что для человека с таким интеллектуальным складом ума, как у неё, Гермиона не привыкла к тому, что кто-то просто принимает её книжную натуру. Безусловно, Гарри не был таким, как все остальные.

— Ну и когда же ваша свадьба? — Ехидно спросил Чарльз, прежде чем издать звук поцелуйчиков в их сторону. Альфард рассмеялся, и Чарльз спустя мгновение присоединился к нему.

— После окончания школы, — ответил Гарри.

Они перестали смеяться. Гермиона тупо уставилась на него, словно не могла понять, о чём он.

— Мы немного молоды, тебе так не кажется? — Пискнула она.

— Именно поэтому мы и будем ждать окончания школы, — серьёзно ответил Гарри.

У Гермионы отвисла челюсть. Даже миссис Грейнджер была удивлена и, насколько мог судить Джеймс, испытывала облегчение. Возможно, она боялась, что её дочь никогда не полюбит ничего, кроме книжек. И теперь у неё будет друг. О, как много он мог ей рассказать!

— Милая, — вмешался чей-то голос. — Ты нашла её! Хорошо, а то у меня были кое-какие проблемы.

К ним подошёл мужчина с вьющимися каштановыми волосами.

— Я сказал одному джентльмену, что ищу Гермиону Грейнджер, и он пристал ко мне! Он отпустил меня только тогда, когда я сказал ему, что ищу лишь свою дочь. Хотя я должен сказать, что он не оценил мою «проповедь», как он это назвал. На самом деле я только сказал ему, что насилие порождает насилие.

— Мартин Лютер Кинг, — неожиданно сказал Гарри.

Гермиона удивлённо посмотрела на него.

— Ты знаешь философию?

— Мы с Гарри постоянно говорим на разные философские темы, — сказал Джеймс, улыбаясь ей. В её глазах мелькнул восторг.

— А что ты думаешь о Джоне...

Раздался свисток поезда, заставив всех вздрогнуть.

— О, дорогая, — сказала Саманта. — Тебе пора уходить.

Гарри отпустил руку Гермионы и обнял её за плечи.

— Не волнуйтесь, я хорошо о ней позабочусь.

Гармония захихикала, а Чарльз и Альфард издавали рвотные звуки. Лицо Гермионы было багровым. Мистер Грейнджер посмотрел на них обоих, а потом на остальных:

— Я что-то пропустил?

— Нам нужно идти, — встревоженно сказала Гермиона. — Я не хочу опоздать на поезд — что подумают обо мне мои профессора? Меня же могут выгнать! — От этих мыслей ей стало дурно.

Лили рассмеялась рядом с ними.

Не волнуйся, дорогая, я один из твоих профессоров, и я позабочусь, чтобы тебя не исключили. Кроме того, директор Дамблдор очень снисходителен.

— Он никогда не выгонит тебя, — успокаивающе сказал Питер. — Но, тем не менее, тебе всё равно лучше поспешить.

Джеймс обнял Гарри. Всем было хорошо известно, что отец и сын очень привязаны друг к другу. Некоторые волшебники говорили ему, что это превратит Гарри в женоподобного мальчика, но Джеймс считал, что Гарри более уверен в себе, даже чем их собственные сыновья. Лили поцеловала его в щёку и заверила, что они скоро увидятся.

Пока Сириус, Ремус и Питер прощались, Грейнджеры провожали свою дочь.

— Ты не забудешь чистить зубы?

— Нет, папа, не забуду.

— Ты будешь писать нам каждый день?

— Если это не будет мешать моей домашней работе, то да, буду писать.

— Ты ничего не забыла?

Раздался второй свисток.

— Да, у меня есть всё, я люблю тебя, пока! — Она повернулась к Гарри. — Ну что, ты готов? — Спросила она, и её обычная уверенность уступила место застенчивости.

— Да, пошли. Пока всем, я скоро напишу!

Они вдвоём отправились искать место. Гарри наверняка приведёт Гермиону к своим друзьям. Она прекрасно справится с ними.

— Прошу прощения, — начал Ремус. — Но позвольте спросить, что она имела в виду, когда сказала, что у неё есть всё?

Пара рассмеялась.

— Ну, если что, мы ничего не говорили, но… — Саманта заговорщически наклонилась вперёд. — Это её мягкие игрушки. Гермиона их обожает. Она повсюду таскает их с собой. Напомни, как их зовут, Даррен?

— Хвост, Бродяга, Сохатый, Лунатик и Севви. — Он почесал подбородок. — Они были у неё с самого детства. Мы обнаружили их в одной с ней колыбельке в больнице, с маленькими бирками на шее. Мы не знаем, кто их оставил, так что нам даже некого поблагодарить.

Все, кроме Грейнджеров и детей, которые ушли к своим товарищам по играм, посмотрели на Джеймса. Но он этого не заметил. Он пытался понять, откуда взялась пятая.

— Не всех, — сказала Саманта. — Севви у неё появился, когда ей было три года. Там было это чучело летучей мыши, которое кто-то оставил у кассы в магазине. Она умоляла меня взять его для неё, хотя зачем ей понадобилась летучая мышь — выше моего понимания. У неё даже есть клыки. И это имя!

Даррен пожал плечами.

— Это была идея Джейн, помнишь? — Увидев их ошеломлённые взгляды, он уточнил. — Джейн была воображаемой подругой Гермионы. Кажется, неделю назад Джейн сказала Гермионе, что ей нужно уехать. Это разбило ей сердце. Но вы же знаете, какие бывают дети. Они быстро приходят в норму.

Повисла тишина. Джеймс обменялся взглядом с Лили. Значит, Гермиона оказалась более активной, чем он полагал. Глядя на Гренджеров, Джеймс подумал, не стоит ли сказать им, что Гермиона Грейнджер, убившая Волдеморта, Джейн и их дочь — это один и тот же человек. Возможно позже, когда они немного привыкнут к волшебному миру. Детские шажочки.

— Вы уронили это, сэр, — произнёс до боли знакомый голос. Джеймс почувствовал, как у него ёкнуло сердце. Позади него Питер издал сдавленный звук. Рядом с Дарреном стояла девушка среднего роста, с густыми каштановыми кудрями, светло-карими глазами и шрамом, разделяющим её бровь надвое. В руке она держала потёртый кожаный бумажник.

— Благодарю Вас, мисс, — сказал он, с улыбкой забирая у неё бумажник. Она коротко улыбнулась в ответ, прежде чем отвернуться и пойти к поезду среди нескольких отставших — Молли Уизли, казалось, не хотела отпускать Рона.

— Милая девочка, — сказал Даррен жене. — И честная. Я даже не заметил, что уронил его!

Как только Гермиона ступила на поезд, она исчезла. Её послание было ясным. Независимо от того, видят её дети или нет, она будет за ними наблюдать. Джеймс почувствовал, как его охватывает облегчение. Гарри будет в безопасности. И, похоже, что он снова упустил возможность поблагодарить её за всё, что она сделала. И делает до сих пор.