Безмолвный Страж (джен)

Поток времени уносил прочь одни бессмысленные ныне воспоминания и тотчас сменял их другими, столь же бесполезными. Наверху наступила очередная весна, потом лето, затем её сменила осень, после снова пришла зима. Глубоко под землей в дальней пещере близ Энгаста спал одинокий и злой Пламенеющий, некогда известный полчищам слуг Тьмы как сильный и могучий Анкагуэфр, один из Семерых слуг Врага мира. Спал и видел сны.

Они были бессмертны, он и Гортауэр, бессмертны, как и остальные пятеро братьев, сгинувших в Войне Гнева. Он часто думал об этом в веках наступившей Второй эпохи — эпохи, в которой началось возвышение некоего Нуменора, жалкого островца, населенного приспешниками Света. Очами своего духа он видел возникновение Ривенделла, видел расцвет королевств Гаттавари, а заодно и интриги Гортауэра, называвшего себя на языке служек света Сауроном. Нет, мыслеречью Гортауэр призывал его к себе на службу, но он, никогда не служивший никому кроме Высшего, даже когда Готмаготор признал первенство Гортауэра и другие выполняли приказы наглого выскочки, испытывал тем меньшее желание делать это теперь. Пару раз Саурон пытался найти его, еще до того, как были выкованы кольца власти, и до того, как Гортауэр позволил себе быть захваченным нуменорцами, но Анкагуэфр всегда искусно уклонялся от встречи. Он с удивлением наблюдал за тем, как Гортауэр пытается заставить Гаттавари Нуменора поклоняться Повелителю, даже приносить ему человеческие жертвы (как будто Высшему нужны жертвы, уж тогда бы лучше принес ему корзину червей и лягушек, ха-ха), и, в принципе, одобрял это. Пусть лучше уж так послужат делу Тьмы, чем вообще никак. Но когда Гортауэр стал предлагать королю Нуменора Ар-Фаразону отправиться в военный поход на обиталище Валабокар, Анкагуэфру стало казаться, что его бывший собрат выжил из ума. Он сам лично посетил Нуменор и убедился — да, рать для нападения на Неизреченное собирается (ушел, как всегда, до того, как Гортауэр застал бы его и стал приставать со своими вечными назойливыми просьбами, последнее время все чаще переходящими в угрозы и оскорбления).

В конечном итоге, когда Надмирный Владыка лично вмешался, Анкагуэфр тогда забился в самый дальний угол Арда и долго дрожал там от ужаса, будучи уверенным, что с Гортауэром наконец-то покончено — что любезный собрат доигрался. Это же надо додуматься — вызвать гнев Того, кто миры создает? А что, если бы Таллухавир решил весь Ард разрушить? Ему же это сделать было как раз очень просто, не сложнее, чем комара прихлопнуть. С тех пор Анкагуэфр стал еще осторожнее. Он решил подыскать себе новое убежище. Наступало то, что Аллинори назвали Третьей Эпохой мира (пафосное-то какое название, Повелитель ты мой!).

Честно говоря, он устал. Безмерно устал от шатания по разным темным лесам и логовищам, которые начинали тут же гнить и разлагаться, и даже непрочные создания и призраки Тьмы, возникающие повсюду от его заклятий, его больше не радовали. Он пробовал заточать себя глубоко под землю — нет, потревожили, потом перебил всех до единого. Пытался иметь дело с драконами, но оказалось, что драконы — тоже глупцы в своем роде, некоторые даже пытались его атаковать. Пришлось вразумить, но убивать таких могучих созданий он не решался. Да и жалко как-то было, это же не зеленокожие предатели, как правило, драконы с поля боя не бежали никогда. Хотя он, безусловно, мог бы это сделать. Хотя бы того же Смаггарда⁽¹⁾ или, как его называли люди, Смога, который обнаглел вконец. Даже в пещеру не впустил, старый маразматик. Дескать, украдет у него Пламенеющий его сокровища. Хотя там и сокровищ-то было, в этой маленькой пещерке под холмом рядом с соленым морем Реннард⁽²⁾, которое люди звали Рун, всего чуть-чуть. Как говорится — кот наплакал, грифон нассал, хе-хе. И тогда-то он указал безмозглой ящерице на королевство Дейл — вот, отправляйся туда, там для тебя будет поистине великая пожива.

Сам же отправился на Запад, к тому давнему, но разоренному убежищу, что называл про себя Садом Камней. Там, правда, снова копошились какие-то подгорные племена, даже «король» какой-то объявился. Ну, он тихонько спустился по подземным ходам ниже и залег. Стал ждать, так сказать, не впервой. Ждал, когда они докопаются, тем более, что былая слава тех, кого он истребил здесь столетия назад, кружила этим дуракам головы почище, чем вино. Добрались, хотя и не скоро (сбылась мечта идиотов). На этот случай даже с вождями Орконари местных договорился. Что, если хотят, могут одновременно напасть, Пламенеющему ведь золото ни к чему, было бы убежище на черный день, а вот им — в самый раз. Так, для подстраховки. Ну и пали смертью храбрых гномы вместе с их корольком. Разрывал их на части, давно так не веселился. Тех, кто остались в живых, тролли и орки мучили и пытали, он даже смотреть на это жалкое зрелище не стал. Что там за пытки, смех один. Ковыряет полчаса у гнома палицей под ребром, гогочет от глупой радости, чудище зеленокожее… Вот в их время, золотое время Наббанда — каменные иглы под ребра, огонь в распоротый живот, железяку в причинное место и медленно, медленно, чтобы почувствовал… Также можно пару костей сломать, пару конечностей отрубить. Опять же самый шик перед смертью оставить Гаттавари или подгорного слепым, глухим и немым — язык отрезаем, глаза выкалываем, в уши вставляем каменные осколки и пускаем чуть-чуть огня прямо в череп. Чтобы медленно изжарился. Но, как правило, и это всё ерунда. Самая сильная пытка — лишить воли, слить свое эфирное тело с его душой, пытать его изнутри, так сказать. Насылать видения наяву, управлять его телом и прочее. Избежать слияния могут только создания с очень сильной волей (и то можно их волю сломать на пару минут, если время есть). Ну, он и развлекся. С парочкой слияние осуществил. Хилый гном нынче пошел — сразу покончили с собой. Не то что некогда Хурин, того провели через самый ад, лично Высший участвовал. И по-всякому пытали (потом заживляли все раны особой магией), многократно лишали и ушей, и глаз, и языка. Потом месяцами растягивали в особых силках, крушили кости, однажды даже на кол посадили. Боль для Гаттавари при этом действе невероятная, запредельная. Потом еще месяц пытали огнём и тело медленно зажаривали на огне, и в распоротый живот огонь пускали. И пару раз слияние осуществляли, грубо вторгались в тело, пытали самую душу. Так Хурин все вынес. Когда его сажали на каменный кол, он смеялся Высшему в лицо. Когда огнём жгли — то же самое. Правда, когда слияние осуществляли — несколько поседел от боли. Но все равно продолжил над Повелителем издеваться. Говорит, у вас что тут — царство женщин и трусов, что ли? Холуям, говорит, скажи своим, что орки и то лучше пытают, чем ты и твои Балроги. Тоже мне, говорит, Повелитель Мрака нашелся. Тебе, говорит, не Тьмой командовать, а лошадям причинные места в конюшне мыть. Погоди, день отмщения придёт снова, за всё заплатишь! Тут Высший рассвирепел, хотел его убить, а он, Анкагуэфр, отговорил. Он понимал мужество как никто. И не просто отговорил, а даже убедил Высшего вообще телесные пытки больше не применять. Ну Высший-то уже и сам понял, в принципе. Вот Хурин — это да. Настоящий воин. Он слегка тосковал по нему. Когда Хурин помер от своей руки, Анкагуэфру даже жалко было, что не успел с ним перед смертью сразиться.

В пещере под разрушенным некогда королевством гномов спал одинокий и злой Балрог, Пламенеющий, один из Семерых. Во сне ему грезились пытки врагов, и он улыбался. Но время шло, и его сны неумолимо подходили к концу.

1) Смаггард (язык Семерых, «Мироустойчивый») — от Смагг («Устойчивый, невредимый») и Ардус («мировой», от Ард (название мира).

Вернуться к тексту

2) Реннард (язык Семерых, «Мир Востока») — от Ренна («Восток») и Ардус («мировой»).

Вернуться к тексту