Глаз бури (джен)

Каждый год с наступлением лета в Мемориальном парке города Вейл расцветали кусты сирени всевозможных оттенков: белые, розовые, лиловые, ярко-красные с махровыми лепестками — причудливая мысль селекционера рождала разные интересные сорта — но Таксон неизменно любил классическую сирень. Ранним утром первого летнего дня он срезал себе несколько веточек с пышными гроздьями нежных сиреневых цветков, обрывал лишние листья и ставил букет в вазу на прилавок рядом с кассой. Свежий, ненавязчивый аромат распространялся по всему магазину, смешивался с запахом книжной пыли, и Таксон, вдыхая эту смесь, погружался в воспоминания о былых днях.

Он не думал заводить традицию… да и не получилось поддержать её в последнее лето. Собрать свежий букет он всё же успел и как раз неторопливо возвращался из парка, наслаждаясь рассветом и тихими, малолюдными улицами. У чёрного входа в свой книжный он внезапно обнаружил Мэтта, пристроившегося на ступеньках лестницы, помятого и чем-то напоминающего взъерошенного воробья. Сегодня Таксон его не ждал: Мэтт время от времени помогал ему развозить онлайн-заказы книг, о чём они договаривались заранее, основное место работы у него было на предприятии своего дяди.

Возможно, Мэтта отправили сообщить о каком-то срочном задании от лидера? Криссел редко планировал масштабные операции и ни от кого не требовал двадцатичетырёхчасового присутствия на главной базе, все в ячейке давно забили на формальности и спокойно занимались своими делами, собираясь только тогда, когда это было необходимо.

Что же мешало Мэтту зайти внутрь? Свой комплект ключей у него имелся, если он его не посеял случайно. С этими вопросами он и обратился к юноше, подойдя ближе.

Тот поднял голову и укоризненно посмотрел на него.

— Ничего я не посеял! Куда ты запропастился? Ты вообще носишь с собой свиток? Я не мог дозвониться до тебя.

Да-а, кажется, он опять забыл свиток где-то в подсобке.

— Извини, Мэтт. Ума не приложу, куда его положил… Не думал, что вы начнёте трезвонить с утра пораньше, сейчас ещё нет и семи. Что на этот раз натворил Макс?

Мэтт как-то нервно улыбнулся, но быстро сник и тихим голосом порционно выдал ему информацию:

— Он больше не сможет ничего «натворить». Его убили. Ночью. На операции. Я тоже был там. Я нашёл труп.

Слова Мэтта ошарашили его, радостная взволнованность от прогулки резко иссякла и оборвалась, словно песня на зажёванной магнитной ленте. Убит на операции — но когда и как Макс вообще успел её провести? Таксон ничего не слышал о ней. Смутно представлял, как кто-то мог добраться до их «неубиваемого» лидера.

Пожалуй, им обоим не помешает сейчас горячий чай с лечебной добавкой рома. Сунув букет под мышку, он поднялся по лестнице, отпер дверь и пропустил юношу вперёд.

* * *

Порядки, царившие в разных ячейках Белого Клыка, в какой-то степени определялись эксцентричностью их лидеров. Некогда дружные и неразлучные, они задолго до свержения Гиры Белладонны назывались «Непоколебимой четвёркой». Позже к ним присоединились братья Элбейны, взявшие на себя руководство самым малочисленным отделением — в Менаджери — но они были отдельной темой для разговора. Таксон не очень хорошо знал этих двух чудаков, да и не стремился к длительному общению. Их идеи и рассуждения о происхождении фавнов были… странными. Попахивали сектанством. Но по каким-то причинам Сиенна им доверяла.

О четвёрке Таксон мог рассказать гораздо больше. Они творили историю, несмотря на то, что весь остальной мир отвергал их и отрицал значимость их деяний. По ним можно было судить обо всём современном движении фавнов за свои права и свободу, ибо они фактурно представляли разные его проявления.

Сиенна Хан, верховный лидер, заседала в Мистрале и держала своё окружение в строгости, лично подавая всем пример целеустремлённого и трудолюбивого революционера. На её силу и решимость равнялись, её стойкостью восхищались. Характер свой она закалила годами рабского труда на шахтах — когда-то ей не повезло открыть проявление сенсора праха, чрезвычайно полезное для праховой промышленности. Если бы кто-то всерьёз взялся за изучение событий последнего десятилетия — в частности, за причины и последствия шахтёрских забастовок, — то обнаружил бы, что нынешняя предводительница БК играла в них далеко не последнюю роль.

Теренс Клирмаунтин, возглавивший мантловскую ячейку, был не в пример жёстче Сиенны. Суровый, как зимняя стужа, и неотвратимый, как приговор судьи, он собрал вокруг себя всех наиболее радикально настроенных собратьев. Но держал их в ежовых рукавицах, ибо, по его словам, «у восстания должна быть своя дисциплина». До БК Теренс вёл кочевую жизнь вне королевств и это, видимо, повлияло на его способности: презираемый цивилизацией, он возненавидел её в ответ, открыв в себе проявление, блокирующее работу любой техники, основанной на прахе.

Теви Инаба, занявшая Вакуо, старалась быть гласом совести (а иногда и рассудка) для остальных лидеров. Мягче и умереннее своих товарищей, она была последним напоминанием о том времени, когда БК шёл мирными путями и не поднимал оружие против людей. Своё весьма специфическое и малоизученное проявление она называла «изменением функции вероятностного поля» (явно из желания казаться умнее), другие — «упоротой удачей». Для проявления Теви не существовало понятий «благоприятное или неблагоприятное случайное событие»; находясь рядом с ней, ты мог сломать ногу, а потом найти счастливый лотерейный билетик в коридоре травмпункта, куда она по доброте душевной дотащила бы тебя. Кажется, сама Теви (хоть и утверждала обратное), совершенно не контролировала «вероятностное поле» вокруг себя.

Два года назад она в чём-то не сошлась с Сиенной и покинула организацию вместе со своей младшей сестрой. Подробности конфликта не раскрывались, всю вакуанскую ячейку просто записали в дезертиры и объявили врагами революции. Что это всё означало с учётом проявления Теви — оставалось только гадать. Таксон не ждал ничего хорошего: если Теви зачастую действовала импульсивно и необъяснимо, то для вдумчивой и благоразумной Рейсен, её сестры, не могла не существовать какая-то очень весомая причина.

И, наконец, невозможный Макс Криссел из Вейла, сочетающий в себе лень и тягу к безделью с хозяйственностью и запасливостью. Ему нужно было родиться хомяком, а не ящерицей. Дитя трущоб, все силы он бросал на выживание, определившее и его мировоззрение, и проявление — регенерацию, позволяющую отращивать даже отрезанные конечности. Он был опытным бойцом, и напускное раздолбайство нередко играло злую шутку с его противниками. Его считали «неубиваемым». Точно так же, впрочем, Непоколебимую четвёрку раньше считали несокрушимым союзом. Таксон боялся, что это не единственные разрушающие мировосприятие сюрпризы, уготованные им всем туманным будущим.

* * *

После кружечки крепкого чая Мэтт немного успокоился и нашёл в себе силы поделиться подробностями ночной операции — уже во второй раз, как оказалось. До этого его допрашивал Хайме, знавший о готовящейся кампании, но не согласовавший с их бедовым лидером все детали и не ожидавший, что тот пойдёт на дело сам, спонтанно, взяв с собой лишь кое-кого из молодёжи. Мэтт перечислил имена всех участников — семерых, не считая самого Макса, — собранностью и рассудительностью там отличалась только Гардия. Макс, конечно, ненавидел тратить время на долгие совещания и предпочитал импровизировать, но даже для него подобная безответственность была недопустимой.

Или уже допустимой… Кто знает? Он вёл себя странно с тех самых пор, как Непоколебимая четвёрка развалилась. Таксон полагал, что он переживал уход Теви Инабы болезненнее и тяжелее, чем другие. И понимал в каком-то смысле…

Хотя пару недель назад всё изменилось: Макс вернулся с внепланового совещания в Мистрале заметно воспрявшим духом и чем-то взволнованным. Он не раскрывал перед ними планы высшего руководства, но намекал, что готовится нечто особенное и важное, и потихоньку стал возвращать ячейке прежний ритм работы.

Прошедшей ночью он собирался обчистить склад прахообрабатывающего завода Шни. Но что двигало им, когда он не посчитался с мнением Хайме и взял с собой лишь желторотых юнцов, увы, они уже никогда не узнают.

Операция вначале шла на удивление гладко и без заминок. Гардия вела грузовик и осталась нести караул снаружи. Мэтт и ещё двое обезвредили камеры, а потом подключились к основной группе, занимающейся живыми охранниками и роботами. Последние представляли наибольшую опасность, но, благодаря ячейке Клирмаунтина, весь БК оперативно учился выводить из строя любую атласскую технику и знал уязвимости той или иной модели едва ли не лучше её создателей. На очередном инструктаже по «Атлезианским Рыцарям» Хайме ворчал: «У меня создаётся впечатление, что эти альтернативно одарённые тестируют на нас свой металлолом!» — и с ним невозможно было не согласиться. Противник совершенствовался вместе с ними, давя количеством и используя их успехи против них же.

Никто, кроме Макса, не пострадал на последней операции. Даже люди-охранники — в их ячейке старались избегать кровопролития. Таксона иногда настораживали высказывания Хайме по этому поводу, но пока Макс держал бразды правления в своих руках, убийство и жестокость осуждались. В свои лучшие годы он всегда был на стороне Теви Инабы, когда та заявляла, что Белый Клык не должен поддерживать круговорот жестокости и насилия, навязываемый человеческим сообществом. Четвёрка гармонично уравновешивала друг друга в этом вопросе, и временами Таксону хотелось взглянуть на БК, не разделённый на самостоятельные ячейки, творящие всё, что только вздумается их лидерам, а объединённый в единую структуру. Решения по отдельным вопросам принимались бы дольше, но, возможно, они были бы разумнее и эффективнее…

Мэтт продолжал свой рассказ, не обращая внимания на задумчивость собеседника. Разобравшись с роботами, они исследовали склад, и пока Макс придирчиво выбирал прах, его подопечные таскали ящики к грузовику.

— Я вышел со склада, наверное, минут на пять. Зацепился за спор с Гардией, которая торопила нас, уверяя, что времени мало и пора сматывать удочки. Боялась, что кто-нибудь из охранников мог незаметно предупредить полицию. Она всё время посматривала на дорогу и вслушивалась — мимо неё точно никто не мог прошмыгнуть незамеченным! Но если бы убийца пришёл раньше нас, я его учуял бы. Я запомнил запахи всех охранников, мы скрутили их так, что они и пальцем пошевелить не могли — это не мог быть кто-то из них…

Острый нюх и идеальная память на запахи были проявлением Мэтта, он никогда не ошибался и не мог пропустить убийцу мимо себя — Таксон верил ему.

— Значит, он нашёл способ проникнуть на склад, не столкнувшись ни с кем из вас и в особенности — с тобой. Например, сделал хороший круг и пробрался в здание с другой стороны. Но всё же интересно, как ему удалось напасть на Макса незаметно для вас… Звуки борьбы вы услышали бы.

— Мы слышали только грохот от падения чего-то тяжёлого. Он всё предусмотрел: напал на Криссела, когда внутри оставались только он и Стив, присматривавший за связанными охранниками. Стив не мог оставить людей, а мы не успели вовремя. Я сразу учуял запах разлившихся химикатов, они перебили собой всё… Криссела удалось отыскать в этом дурацком лабиринте только потому, что он лежал недалеко от опрокинутой канистры. Задушенный обычной хозяйственной верёвкой, как… как беспомощный ребёнок, не открывший ауру! И уже потом, когда Хайме мурыжил нас на базе, я задумался — а какого гримма там вообще была эта канистра с чем-то таким пахучим и ядовитым, что аж глаза щипало? Все реагенты хранятся в лаборатории, на складе были только ящики с погруженным товаром. Он специально разлил ту дрянь, чтобы я его не отследил.

— И ты уверен, что убийца один?

— Не знаю. Хайме нам сказал не множить сущности без необходимости, мол, и один тут справился бы… Но разве Криссел идиот или глухой? Он бы не стал покорно стоять и ждать, пока его придушат, поднял бы шум раньше!

— Да, не стал бы... Возможно, Макс знал его и не ожидал нападения, поэтому не успел среагировать на атаку вовремя и предупредить вас.

— Вот Хайме то же самое сказал. И добавил, что Криссел всё же идиот и мог понадеяться на собственные силы. Или думал, что убийца ещё и нас всех перебьёт, как свидетелей, если мы его увидим. Мы пытались обшарить склад и окрестности, но Гардия всё не унималась со своей полицией, вызвонила Хайме, и тот скомандовал нам возвращаться на базу. Вместе с трупом, ох… — Мэтт прикрыл рот ладонью и отвернулся.

— Закончим на этом. Не пересиливай себя.

— Всё нормально, — паренёк выдохнул. — Я же понимаю: каждое дело, за которое мы берёмся — рискованное. Любой из нас может умереть, совершенно непредсказуемо. Но… это странное чувство, Таксон: видеть мёртвым того, с кем разговаривал пять минут назад. Осознавать, что на его месте когда-нибудь будешь и ты.

Рано или поздно ему снизойдёт ещё одно откровение: не так уж сложно оказаться на месте убийцы, а не убитого. И тебе очень повезёт, если ты будешь свободен в выборе.

— Мэтт, произошедшее с Максом — начало чего-то очень пакостного и дрянного. Возможно, мы увидим ещё больше смертей… или даже будем повинны в них. Пока есть шанс, подумай, готов ли ты к этому.

— А ты?

— Да. Но постараюсь придерживаться принципов нашего покойного лидера.

— Раз так, то и мне нечего бояться и не о чем задумываться. Мы должны найти того, кто это сделал! Спрашивай у меня что угодно, отдавай любые распоряжения!

Кажется, вместо благоразумия в Мэтте проснулся безрассудный энтузиазм… И вот такого восемнадцатилетку, которому для поднятия духа достаточно всего лишь поддержки старшего товарища, Макс не поостерёгся брать с собой на операцию.

— Хорошо-хорошо, у меня есть к тебе ещё пара вопросов. Что вы делали дальше, разобравшись с грузом?

— Замели следы и по-быстрому смотались оттуда. Гардия гнала как бешеная, я и не представлял, что она умеет так лихачить… Никто нас не преследовал и на хвост не сел, но Хайме всё равно зол как чёрт. Он, кстати, просил передать, что ждёт тебя. Хочет, чтобы ты помог ему с расследованием, вот и послал меня пересказать… время себе сэкономил…

— Чьё-нибудь поведение показалось тебе странным? Подумай хорошенько, я имею в виду не только вашу команду, но и тех, кто встретил вас на базе.

Мэтт задумчиво покрутил на ладони ярлычок от чайного пакетика.

— Не знаю, что именно можно охарактеризовать как «странное поведение». Мы все были на взводе и немного не в себе. Мне до сих пор всё кажется нереальным, хоть я и понимаю, что это не сон и ничего не изменится, если «проснуться».

— Тебе надо отдохнуть, Мэтт.

— Я ведь могу остаться здесь? — он с надеждой оглянулся на пустующий в подсобке диван. — Жутко хочу спать, но если я сейчас нагряну домой, мне придётся выдумывать объяснения для дяди с тётей… Хайме запретил рассказывать им о случившемся.

— И правильно сделал. Устраивайся. Магазин я сегодня открывать не буду.

Причина, по которой Хайме запретил Мэтту что-либо говорить родственникам, натолкнула Таксона на мрачные мысли. Смерть Макса — и само по себе удручающее и деморализующее событие — могла повлечь за собой, словно снежный ком, скатывающийся с горы, множество других проблем. Предприятие дяди Мэтта, мистера Риммера, было тесно связано с вейловской ячейкой БК взаимопомощью и определёнными договорённостями. Будет ли он поддерживать их, когда ячейкой станет руководить кто-то другой, совершенно отличный от Макса, с иными идеями и методами?

У мистера Риммера, равно как и у других фавнов-предпринимателей, был свой взгляд на революцию. Если бы БК добился своего, они, наконец, смогли бы вздохнуть спокойно и развивать свои предприятия, а не тратить большую часть денег и сил на жёсткую конкуренцию с корпорациями, возглавляемыми людьми. Таксон восхищался отважностью этих фавнов — они ввязывались в заведомо проигрышное дело, но наперекор всему на свете продолжали идти до конца. Дядя Мэтта, например, до сих пор держался на плаву только благодаря тому, что вцепился поистине бульдожьей хваткой в свои патенты на некоторые уникальные разработки и никому не передавал на них права, сколько бы богатств ему за это ни сулили. Он рисковал репутацией, «пособничая экстремистам» — если бы кто-то сумел собрать достаточно доказательств, чтобы упечь его в тюрьму, его маленькое оптическое предприятие на самой окраине Вейла наверняка конфисковали бы и распотрошили до последнего станка. Мистер Риммер был смелым и решительным фавном, но даже у него существовала черта, которую он не мог переступить, и жертвы, которые он не мог принести. Как и у всех остальных…

* * *

Дежурный передал Таксону, что Хайме дожидается его в кабинете покойного, но там лишь скучал и ковырялся в ноутбуке Фрэнсис, бледный парень неопределённого возраста, старающийся скрывать свою змеиную кожу и болезненно худощавое тело под мешковатой одеждой. Он отвечал за информационную безопасность, хотя чётких специальностей ни у кого не было, и каждый вносил вклад в работу ячейки согласно своим талантам и возможностям.

Заметив Таксона, Фрэнсис сухо кивнул на приветствие и произнёс:

— Зубастый ужас пошёл встречать доктора, скоро вернётся.

Фрэнсис и Хайме, мягко говоря, недолюбливали друг друга. Им бы не помешал хороший поединок, но Фрэнсис предпочитал соревнования в интеллектуальной сфере и не собирался открывать ауру. Таксон подумывал, что стоит научить Хайме игре в шахматы, чтобы эти двое метафорически набили друг другу морды, всё между собой выяснили в задушевной беседе и успокоились, наконец.

Хайме вернулся через пять минут в сопровождении Рэттуса. У того был знакомый патологоанатом, согласившийся провести вскрытие без необходимых документов. Но ничего нового они не обнаружили. Макс умер от удушья, а перед этим надышался испарений от химикатов, которые убийца плеснул ему в лицо. Не смертельных, но Макса такой ход дезориентировал. Из этого следовало два важных вывода: убийца знал об особенностях его регенерации и выбрал способ умерщвления, обходящий её. Целью было именно убийство, преступника не интересовала возможность получить ценный материал для научных экспериментов в области медицины (этот вывод добавил Рэттус, смутив всех присутствующих).

— Док, а поясните, как вообще можно было убить Криссела? — попросил Фрэнсис. — Я не понимаю, в чём фишка удушения верёвкой.

— Механизм регенерации запускается только при определённом количестве восстановленной ауры. Проявление Криссела позволяло ему вылечивать раны и повреждения эффективнее, чем это происходит у среднестатистического охотника. Редкий случай, когда проявление не истощает ауру, а работает вместе с её восстановлением... Чтобы убить Криссела, достаточно обогнать его регенерацию: полностью лишить его ауры и нанести ему смертельное ранение или несколько обширных ранений, не позволяющих дожить до восстановления ауры. Есть и иные способы: аура не спасает от удушья или утопления, а также от быстродействующих ядов, попадающих в организм через дыхательную или пищеварительную системы.

— Да уж, выбрал самый дешёвый и бескровный способ… — проворчал Фрэнсис. — И что, никто не слышал их возню? Не за пять же секунд он его задушил, — вопрос был адресован уже Хайме.

— Если б Макс не понабрал в команду слепоглухонемых болванов, никуда бы этот гад от нас не делся! — взорвался тот.

— Кстати, Хайме, — Таксон поспешил вмешаться, пока Фрэнсис не надумал подкинуть хвороста в огонь, — я тут размышлял над тем, кому выгодна смерть нашего лидера…

— Кому-кому… Наёмнику тому проклятому. Начинать с него надо.

Хайме говорил о неком Маркусе Блэке, ворующем чужие проявления, который примерно полгода назад охотился за Максом. Тот разобрался с наёмником без посторонней помощи, но позволил ему уйти живым и почти целым.

Каким образом этот человек вообще узнал о Максе и его местообитании, они тогда долго не могли понять, пока Фрэнсис не показал им несколько очень интересных сайтов, торгующих информацией, и не вывалил целое досье на Макса с подробным описанием его проявления и списком злачных мест, где он иногда ошивался. Кто-то в Вейле пристально наблюдал за всеми пользователями ауры и тщательно собирал сведения о тех, кто действовал неосторожно. В досье не было указано, что Макс также являлся и лидером вейловской ячейки БК, но здесь они уповали на то, что идея одного мистральского парня с масками и одинаковыми костюмами, полностью скрывающими любые отличительные черты, работает.

— Тогда почему он не пришил его каким-нибудь более «классическим» способом, отобрав проявление? — задал резонный вопрос Фрэнсис.

— Аура-то никуда не денется, — пояснил Хайме. — И становится ясно, почему бить тревогу Макс не стал: боялся за детишек, Блэку никто из них не соперник.

Фрэнсис скептически хмыкнул, но ничего не сказал.

— Мне пора связаться с верховным лидером… — Хайме взглянул на часы и страдальчески вздохнул. — Таксон, расследование я доверяю тебе. И если вас двоих не затруднит, сгоняйте на квартиру Макса. Самое ценное там — его домашний ноут, но вдруг что ещё отроете.

* * *

Ключи от квартиры Макса они нашли в вещах, оставленных им перед операцией на базе. Потом взяли у дежурного ключи от одной из легковых машин, находящихся в ячейке на общественном пользовании. Таксон спокойно прогулялся бы и пешком, но вытащить на свежий воздух Фрэнсиса было невозможно из-за его агорафобии⁽¹⁾. Впервые услышав об этом расстройстве, Хайме обозвал несчастного выдумщиком, тунеядцем и бесхребетным хлюпиком (и, кажется, до сих пор не поменял своего мнения), чем и начал их непримиримую вражду.

— Надеюсь, ты не принял его слова на вооружение? — нарушил молчание Фрэнсис, как только они отъехали от базы.

— Что ты имеешь в виду?

— Бобёр слишком настойчиво упирал на версию с Блэком — доказательств нет, одни голословные утверждения. Практически выставил нас вон и пошёл секретничать с Хан. Сам и убрал Криссела — почему нет? У него есть мотив.

— Фрэнсис, это нереалистично. Хайме не успел бы оказаться на базе раньше команды Макса, ещё и заехать попутно за Рэттусом.

— А с чего ты уверен, что он один это всё организовал? Ему не обязательно самому марать руки, когда вокруг много преданных подчинённых.

— Я не уверен ни в чём, пока у нас слишком мало информации, — заметил Таксон, не спуская глаз с дороги. — Но, пользуясь твоими же рассуждениями: почему я должен прислушиваться к тебе, если ты так же, как и Хайме, пытаешься скормить мне версию, основанную на «голословных утверждениях»? Вы оба предвзяты и отсекаете лишнее в угоду понравившейся вам теории. А к выяснению обстоятельств и расследованию чего-либо следует подходить бесстрастно и с холодной головой.

— Во-от, продолжай в том же духе, сомневайся во всём! И если бобёр окажется не при делах, я всё равно склоняюсь к версии, что Криссела пришил не какой-то там левый наёмник, а кто-то из своих, решивший, что его позиция не слишком соответствует общему курсу. Это объясняет, почему Криссел не звал на помощь и особо не сопротивлялся — он понял, что его уже списали со счетов! И объясняет, почему его помощники стали на время «слепоглухонемыми».

Таксон тоже задумывался над двумя этими направлениями, предложенными Хайме и Фрэнсисом: убийцей мог быть кто-то со стороны, как Блэк, или кто-то из БК.

Если бы Крисселом и его проявлением заинтересовались, как выразился Рэттус, «в научных целях», его похитили бы живым. Компания Шни до убийства всего лишь одного лидера не опустилась бы даже с целью отомстить за что-то (или кого-то). Какие-то неизвестные враги, которых Макс нажил в похождениях по Вейлу? Скорее, продали бы информацию о его высоком положении в БК кому-нибудь позубастее…

Предположение Фрэнсиса... Как это могла допустить та же Сиенна? Не в её стиле убирать неугодных втихаря, ударом в спину. И она ведь поручила Максу какое-то дело, о котором не знал даже Хайме. Вдруг именно в этом неизвестном задании и скрывался истинный мотив убийцы? Кем бы он ни был, найти его и призвать к ответу будет нелегко…

Он не стал озвучивать на базе кое-какие мысли трём своим циничным собеседникам, однако считал их важными: общество людей и фавнов развивалось благодаря огромной силе воли и желанию жить. Во втором Макс мог дать фору кому угодно — это была суть его проявления, важная черта его характера. Он любил жизнь больше чего бы то ни было. Возможно, больше, чем любил Теви Инабу. И теперь он мёртв, нелепо убит в то самое время, когда наконец-то воспрял духом и нашёл для себя новую мотивацию. Его смерть, особенно в свете слов Фрэнсиса, приобретала зловещий символизм. Не намеренно ли? Хотел ли убийца придать своему злодеянию какой-то скрытый смысл?

— Только не думай, что я свихнулся, сидя в четырёх стенах, — продолжал разглагольствовать Фрэнсис на заднем сидении. — Мы с тобой единственные (ну может, ещё док) не утеряли способность к критическому мышлению, поэтому я с тобой откровенен. Тех, кто действительно хочет «изменить мир в лучшую сторону», можно пересчитать по пальцам, и наш дражайший верховный лидер в их число не входит. Иначе Инаба не свалила бы, сверкая пятками, а Криссела не закатали в сосновый ящик.

С одной стороны, он был рад, что Фрэнсис не ударился в тотальную паранойю и доверял хотя бы ему и Рэттусу, с другой — его взгляд на ситуацию вызывал смутное чувство тревоги и обречённости.

— Твоё предположение вполне логично и имеет право на существование, — ответил он Фрэнсису. — Но не стоит бросаться поспешными выводами. Особенно такими!

— Посмотрим, насколько они поспешны, посмотрим… Только не тормозни случайно там, где нужно гнать, не оглядываясь, — процедил упрямец и умолк до самого конца поездки.

* * *

Макс снимал однокомнатную квартиру в фавновском квартале города и превратил её в дикую смесь музея и пункта приёма стеклотары: в комнате большую часть площади занимал стенд с холодным оружием, на кухне — бесконечные ряды бутылок из-под горячительных напитков.

По-хорошему следовало бы составить опись вещей и всё ценное перенести в хранилище на базе, но Фрэнсис заниматься этим категорически отказался, посоветовав Таксону припрячь бездельничающую молодёжь. Поэтому первый день «раскопок» они завершили выносом мусора и перемещением отчищенного от многолетней грязи ноутбука на базу, где Фрэнсис спокойно приступил к расшифровке важных (предположительно) документов и переписок.

Очень быстро Таксон понял, что их расследование — глухое и тупиковое дело, головной боли от которого больше, чем полезных находок. Он сам провёл опрос свидетелей, подозревая, что Хайме со своим дуболомным подходом запугал ребят, и о чём-то они предпочли умолчать. Но даже перед «хорошим копом» никто из них не раскрылся. А возможно, раскрывать попросту было нечего.

На место преступления он не рискнул сунуться, ибо там ошивалась полиция, занимающаяся расследованием ограбления. От похода по злачным местам, которые иногда посещал Макс, его отговорил Фрэнсис, пообещав поискать информацию, в том числе о Блэке, по каким-то своим «секретным каналам».

 

Не зная, куда ещё ткнуться и не нарваться на неприятности, Таксон решил поговорить с Хайме насчёт задания, порученного Максу лично Сиенной Хан. Удалось ему это лишь на импровизированных поминках, устроенных сразу после того, как Криссела кремировали, а его бренный прах ссыпали в урну и проводили в последний путь — верховный лидер распорядилась, чтобы его доставили в Мистраль.

Улучив минуту, Таксон отвёл Хайме в сторонку и пристал к нему с вопросами.

— Чем бы там Макс ни занимался раньше, верховный лидер меня в эти планы не посвятила, — сердито проворчал Хайме. — Будем выбирать нового лидера, ему и делегирует, небось. Есть два кандидата: Билл Вильсон и Адам Таурус.

— Чего же не ты?

— У меня другая роль, уступлю дорогу молодёжи. И лучше бы победил младшенький, Адам. Ему всего двадцать один, но парень толковый и ответственный. С ним можно договориться.

Таксон сомневался, что хоть с кем-то из этих двоих можно договориться. И Адам, и Билл уже принадлежали другому поколению, растущему в неспокойное время, когда отношения между фавнами и людьми в очередной раз обострились. Они слишком рано столкнулись с грязью и мерзостью этого мира, и попадание в БК вряд ли вылечило их от душевных травм.

Билл — протеже и ученик Клирмаунтина, преданный ему до гроба и копирующий его взгляды. Хотя нет, он явно был безумнее своего учителя. Именно ему принадлежала та оригинальная идея, после которой БК окончательно записали в список террористических банд.

Полгода назад, когда вейловская ячейка погрузилась в собственные проблемы с обнаглевшими наёмниками и не следила за действиями собратьев, Клирмаунтин докопался до судьи, благодаря которому ПКШ выходила сухой из множества дел, связанных с ущемлением прав шахтёров. Естественно, никто не стал выполнять требования Клирмаунтина о пересмотре этих дел, и судьба заложника оказалась полностью во власти тех, кто мечтал о правосудии, но не получал его. Тогда-то Билл и выступил со своим предложением:

«Казнь ничему не научит этого человека, привыкшего жить в тепле и роскоши в своём чистеньком, сверкающем бриллиантами Атласе, а лишь избавит его от страданий и ответственности за совершённые злодеяния. Откроем ему ауру, выбросим в лесу с винтовкой и двухдневным запасом пищи и патронов — пусть добирается домой пешком, на собственной шкуре прочувствует жизнь без благ цивилизации».

Так мантловская ячейка и поступила, записав на видео торжественное посвящение судьи в охотники. Из леса бедолага не выбрался ни живым, ни мёртвым, сгинув в пасти какого-нибудь гримма ещё до того, как за ним отправили поисковую группу.

На фоне Билла с его изощрённой фантазией главный мистральский перестраховщик, Адам, известный своей идеей с масками и униформой на все случаи жизни, выглядел образцом адекватности и здравомыслия. Но Таксон слишком хорошо помнил, каким тот пришёл в БК семь лет назад: диковатым, щуплым подростком со взглядом старика, уже умеющим держать меч в руках и знающим, как им правильно воспользоваться, чтобы убить. Таксон слишком хорошо знал и его команду: за благоразумие и осторожность там отвечал вовсе не Адам, а дочурка Белладонны вместе со своей неразлучной подругой.

У Адама, как и у его соперника, было своё понятие о справедливости и правосудии. Несколько лет назад со дна всплыла группировка расистов, выступающая против фавнов — ничего особенного в этом явлении не было, отбитых хватало по обе стороны конфликта. Эти молодчики отличились своей неуловимостью, быстрым переходом от хулиганства к кровопролитию и таким же быстрым погружением в небытие: одним жарким солнечным днём их несвежие, разложившиеся и исклёванные падальщиками трупы нашли обезглавленными и уложенными рядком на свалке одного мистральского провинциального городка. БК, на которого СМИ по привычке вешали всех собак, открещивался от причастности к этой расправе, не допуская сплетни даже в своих рядах — но не так-то просто отмахнуться от очевидного. В мистральской ячейке был только один фавн, превосходно владеющий мечом и достаточно дерзкий для того, чтобы проявить самостоятельность — Сиенна в то время больше внимания уделяла внутреннему расколу, устроенному Теви, а не событиям внешнего мира. И только один фавн скромно умолчал бы о своём «подвиге» — ради спокойствия малолетних сокомандниц.

Выбор нового лидера был, по сути, выбором «меньшего зла». Таксон всерьёз озадачился, не зная, кому отдать предпочтение в предстоящем голосовании. Тревога и обречённость, вселённые в него словами Фрэнсиса, пустили корни и прочно увязли в его душе.

* * *

Наутро после «поминок», закончившихся тем, что они с Фрэнсисом на всю ночь засели за сортировку и чтение расшифрованных записей, Таксон брёл к себе в магазин и надеялся урвать пару часов сна перед открытием.

Поэтому, подойдя к чёрному входу, он сначала не поверил своим глазам и недосыпающему мозгу: на крыльце, чуть ли не в той же самой позе, что и Мэтт несколько дней назад, его дожидалась девушка, думать о которой он позволял себе только во время цветения сирени.

Конечно, она не могла не измениться за два года разлуки. Её волосы нежно-сиреневого оттенка отросли до пояса, кожа загорела под нещадным вакуанским солнцем и теперь контрастировала с белыми, как снег, пушистыми кроличьими ушками. И, хоть своему стилю она не изменила, всё так же предпочитая платья и пиджачки, во всей её фигуре появилось что-то совершенно незнакомое Таксону.

Он знал её замкнутым подростком, стеснительно отводящим глаза; знал её угрюмой и одинокой девушкой, сторонящейся любых компаний — из-за проявления, одно лишь существование которого вызывало в других мнительность, недоверие и страх. Теперь ему навстречу поднималась уверенная в себе красавица, гордая и изящная… Сколько ей сейчас? Между ними была разница в десять лет — и когда-то он малодушно счёл эту цифру слишком значительной, за что проклинал себя, — значит, ей двадцать три.

Повзрослевшая Рейсен Инаба внимательно оглядывала его своими изумительно красивыми красными глазами и радостно улыбалась ему. Ему, совершенно не заслуживающему никакой улыбки.

В руках она держала толстую папку для документов, которую он не сразу заметил, заглядевшись.

— Давно не виделись, Таксон, — произнесла она, и её голос весело звенел, словно переливистый колокольчик. — Я всё не могу отделаться от ощущения, что прошло не два года, а целая жизнь… Мне столько всего нужно рассказать тебе!

Он молча застыл, наслаждаясь звуком её голоса.

— Только не хватайся за оружие и не беги за подмогой. Я пришла с мирными целями. Надо было решиться на это раньше, не ждать удобного случая и не тянуть до последнего… Таксон, ты слушаешь меня?

— Да, — хрипло гаркнул он, чувствуя, что не отказался бы сейчас от рома с лечебной добавкой чая. Или наоборот? А, не важно. — Что… привело тебя сюда?

Рейсен похлопала ладошкой по папке с бумагами и торопливо завалила его информацией:

— У меня есть новости о Маркусе Блэке. Вы же прорабатываете эту версию? Можете вычёркивать его из списка подозреваемых. Он мёртв. Убит на несколько часов раньше Криссела.

Они все точно сговорились, чтобы доконать его бедное сердце потрясениями!

— Тебе нехорошо? — девушка взволнованно подскочила к нему и взяла за руку. — Присядь, я доведу тебя…

Отказываться от её помощи и прикосновений было мучительно больно, но пользоваться добротой Рейсен он просто не мог.

— Нет, всё в порядке… Вот что, Рейсен: давай зайдём ко мне в магазин, поставим чайник, сядем, и ты спокойно и неторопливо объяснишь, что происходит.

Она смущённо улыбнулась и кивнула.

* * *

— Наверное, со стороны мы с тобой выглядим очень сюрреалистично, — невесело заметила Рейсен, пока вода в чайнике кипятилась. — Два идейных врага за одним столом… собираются пить чай…

Таксон никогда не считал её врагом, ни идейным, ни каким-либо ещё. Для него она всегда была дорогой гостьей и приятным собеседником, хотя разговаривали они только о научной фантастике и детективах, которые читала Рейсен. И ценил он в их странных отношениях именно то, что ни о чём другом говорить им попросту было не нужно. Они состояли в одной организации, но темы их бесед не затрагивали политику или отстранённые философствования о справедливости и всеобщем благе.

А теперь Рейсен пришла к нему, чтобы объединиться в расследовании убийства, напрямую связанного с политикой БК. Это было… почти кощунственно. Но разве мог он отказать ей в помощи, выставить за дверь или сдать Хайме? Поступок отъявленного мерзавца, который, тем не менее, от него ждали бы его товарищи по ячейке.

У них ничего не получается как раз из-за бессмысленной погони за мифическими идейными врагами. Настоящий борец за свободу и равенство не делит мир на враждующие группы, а ищет то, что может объединить всех. Но и он — мифическое существо.

Убийца Криссела просто подтолкнул их ещё дальше в паутину заблуждений.

— Мы не враги, — устало ответил Таксон. — И я с радостью помогу тебе. Точнее, попрошу у тебя помощи.

Он поделился с ней своими скудными наработками по расследованию, а потом разговор перешёл к её приключениям. Всего лишь к малой их части, как подозревал Таксон, но с расспросами не спешил.

Рейсен вернулась в Вейл две недели назад по просьбе сестры.

— Как думаешь, зачем?

— Вы разузнали что-то о гранд-проекте верховного лидера. Макс не посвящал нас в детали, но у меня есть предположения, что это каким-то образом касается осеннего Фестиваля Вайтела.

Предположения о фестивале у них с Фрэнсисом возникли после изучения недавних документов на ноутбуке Макса: электронные статьи и книги по истории фестиваля, чертежи арены в Вейле... Не для общего развития он собирал все эти материалы. Но пока Таксон не понимал, как саботаж фестиваля (или турнира, самой интересной его части) мог воодушевить Макса.

— Да. Мы с Теви не знаем точно… И мне кажется, что фестиваль используют как уловку, отвлекающую внимание от чего-то ещё. Поэтому я здесь. И поэтому спрашиваю: что ты будешь делать?

— Постараюсь узнать как можно больше. Вместе с тобой. Если убийца Макса — из «своих», то это важная часть расследования. Ты ведь из-за этой версии решила обратиться ко мне?

— Отчасти, — Рейсен смущённо пригладила кроличьи ушки, этот жест хорошо был ему знаком. — Давай проясним: мне не нужен «крот» в Белом Клыке, и ты вовсе не обязан делиться со мной какими-то сведениями, если не хочешь. Но тебе доверили расследование, и я боюсь за тебя. Если тебе удастся раскопать правду, или кто-то решит, что ты близок к ней… На моей совести уже есть смерть Криссела, я не прощу себе, если пострадает кто-то ещё. Особенно ты.

Она посмотрела на него так решительно и отчаянно, что невольно смутила.

— Рейсен, не будем драматизировать… И в смерти Криссела твоей вины нет абсолютно. Никто не мог предугадать её, даже мы с Хайме не были в курсе о той его ночной вылазке.

— Но у меня был шанс узнать о ней. Я наблюдала за вашей ячейкой две недели, притворяясь новобранцем, — заметив его удивление, она добавила: — Попасть к вам легко, остаться неузнанным ещё проще. Таксон, у вас серьёзные проблемы с безопасностью, вы за два года даже расположение главной базы не сменили. Мне для внедрения хватило старой униформы с маской, я почти не пользовалась своим проявлением. Вы хвалите Адама за его идею, но используете её неправильно и во вред себе самим.

— Тут ты, конечно, права… — только и мог он ответить, разведя руками.

Небрежность, редкие сборы, невнимательность к мелочам — неудивительно, что они потеряли лидера с таким подходом к делу. И кто говорит это ему? «Идейный враг», за которым гоняется половина БК.

Кое-что становилось ясным после её признания.

— Значит, вот как ты узнала о версии с Блэком: слушала наши обсуждения на базе.

— Подслушивала — точнее. Извини, у меня не было другого выбора, я должна была разобраться, что у вас происходит.

— Тебе вовсе не обязательно извиняться… Но на твоём месте я был бы очень осторожен, играя в «агента под прикрытием». В ячейке есть фавн с обострённым обонянием, запоминающий запахи.

— Мэттью знает меня только как новичка, раньше мы не встречались. И пока что я не планирую исчезать из ячейки. О нет, не спорь, — быстро добавила она. — У меня было целых два года для оттачивания мастерства и приобретения новых навыков. Сейчас меня не способен разоблачить никто.

— А новый лидер?

Не важно, кого именно выберут — оба знали Рейсен и её стиль боя достаточно хорошо, чтобы вычислить её если не с первого взгляда, то после пристального наблюдения вблизи. Ни один иллюзионист, каким бы сильным и смышлёным он ни был, не защищён от чужого обмана или собственной излишней самоуверенности. Поэтому новый лидер — будь то изобретательный и целеустремлённый Билл или наблюдательный и мнительный Адам — большая проблема.

Рейсен как раз и подавала признаки излишней самоуверенности:

— Они оба не настолько параноики, чтобы выискивать меня в каждом новом лице. И я могу незаметно исчезнуть в любое время. Пожалуйста, Таксон, позволь мне остаться!

— Ладно, — сдался он, не желая спорить. В конце концов, сам присмотрит за ней. — Но будь осторожна. Если поведение нового лидера покажется нам подозрительным, надеюсь, ты не пренебрежёшь моим советом убраться как можно дальше из его поля зрения.

— Договорились. И… только не ругайся! «Новобранец» — не единственная и не самая важная маска, которую я использую.

Она гордо показала ему свой свиток с электронной лицензией частного детектива из компании Джейн Марбл, известной не только в Вейле, но и других королевствах. На подставное имя некой «Лайлы Бэлл».

— Вижу, ты зря времени не теряла… — опять только и смог выговорить он, озадаченный происхождением этой лицензии.

— Представляю, что ты успел вообразить, но нет, я никого не обманывала и не использовала проявление, чтобы заполучить её. У нас с мисс Марбл честный, хоть и не совсем законный договор. Я помогаю ей в ещё одном расследовании, а взамен имею официальные документы и место в компании.

Таксону очень хотелось когда-нибудь услышать полные условия этого договора. И мнение её старшей сестры о нём, ибо в благоразумии Рейсен он уже сомневался. Впервые за все годы знакомства с ней, но сути это не меняло.

— Зачем тебе такие сложности, с твоим-то проявлением?

— Для меня это не сложности, а вспомогательный материал. Я могу обмануть, запутать тебя или внушить что-то, если ты не чувствуешь во мне угрозы или фальши. Человеку с настоящей лицензией, а не картонкой с наложенной на неё иллюзией, ты доверишься охотнее и расскажешь больше. Удобнее иметь «правдивую основу», так тратится меньше усилий на подавление неверия. Некоторые после разговора со мной могут опомниться и броситься проверять — действительно ли существует частный детектив с таким-то именем и таким-то номером лицензии, есть ли у него разрешение на участие в таком-то деле, — ради них тоже стоит перестраховаться.

— Сведения о Блэке ты раздобыла с помощью этой лицензии?

— Получается, да. Я не стала торопиться и искать его самостоятельно. Теви советовала мне присмотреться к вашим действиям, прежде чем предпринимать что-то самой. Но и вы тоже не спешили… А позавчера в местное полицейское управление поступила информация об убийстве одного охотника за головами. Им оказался Маркус Блэк.

Решив, что отчёты из полиции не полностью описывают случившееся, она съездила на место происшествия сама. В небольшое горное поселение Стилбон, находящееся на востоке от столицы королевства. Именно там жил этот человек.

— Мне повезло узнать нужную информацию в подходящее время. Но не думаю, что местонахождение Блэка было сложно узнать, — заметила Рейсен, как ему показалось, с лёгкой укоризной в голосе. — Если бы вы затянули с поиском информации, я обошла бы вейловских информаторов, начиная с самого известного — Джуниора. В его баре собираются не самые законопослушные граждане. Блэк, например, мог встречаться там с клиентами для обсуждения дел.

— Очень хорошо, что тебе не пришлось этого делать… — пробормотал Таксон.

Ему становилось дурно от представлений о том, как одинокая юная девушка обходит все злачные места в городе, подвергая себя опасностям, о половине которых не имеет ни малейшего понятия.

Фрэнсис, кичившийся своими «секретными источниками», скорее всего, просто собирался пошарить в даркнете. Не то чтобы это был более безопасный способ… Но он хотя бы знал, куда лезет и чем это грозит.

— Почему вы не отследили его раньше, полгода назад? — вдруг спросила Рейсен.

— Макс запретил нам вмешиваться. Никто не рискнул идти против его воли.

Он мог понять Фрэнсиса, тянущего время, хоть и не одобрял — рыться в документах Макса было гораздо интереснее. Они нашли там не только справки о фестивале, но ещё и полную базу досье, аналогичную той, что демонстрировал Фрэнсис.

«Ту базу я взломал, — признался Фрэнсис вчера вечером. — Но она — лишь бледная копия этой. Учитывая хомячество Макса… вполне в его духе было послушать мои объяснения, выловить того, кто её собирал, и стрясти с него самую свежую версию. Вряд ли он её купил — крупные суммы из общей казны не исчезали, а вагоны он по ночам вроде бы не разгружал. Хотя он мог и сам её собирать — как тебе идея?»

Идея была безумной. Но и правдоподобной тоже, почему нет? Этакое специфическое хобби, помимо коллекционирования холодного оружия и стеклянных бутылок.

— Таксон?.. — позвала его девушка.

— Извини, я задумался. О чём ты говорила?

— О том, как собирать информацию в небольшом провинциальном городе. Если хочешь составить наиболее полную картину обо всём, что там творится, следует поговорить с шерифом, главой охотников (в Стилбоне он по совместительству ещё и мэр), барменом из единственного на всю округу бара и… местными кумушками! — с энтузиазмом перечислила Рейсен.

Никаких бандитов и живых головорезов — замечательно.

— И ты побеседовала со всеми, представляясь частным детективом?

Она довольно кивнула.

Шериф предоставил ей все материалы по делу, их она для собственного удобства распечатала и собрала в папку, которую сейчас положила перед собой на стол.

— Электронным вариантом я поделюсь с вами. Здесь отчёт шерифа, отчёт патологоанатома и досье на Блэка. Ещё есть фотографии города и места происшествия.

Блэк жил вместе с единственным сыном в охотничьем домике на самом отшибе поселения. Оба были замкнутыми личностями и не общались ни с кем из местных, в центр выбирались только за покупками. О роде деятельности старшего Блэка никто в Стилбоне и не догадывался — факты сопоставили уже в Вейле, где у него была богатая история взаимодействия с представителями правопорядка. Покупая домик пятнадцать лет назад, местным он представился охотником, досрочно вышедшим на пенсию по состоянию здоровья, и вопросов это ни у кого не вызвало.

— Тело обнаружили охотники, патрулирующие местность и увидевшие пожар. Блэк лежал изувеченный и уже мёртвый чуть поодаль от догорающего дома. И шериф, и охотники сходятся во мнении, что его убил сын: Меркури Блэк, восемнадцать лет, короткие пепельные волосы, серые глаза, средний рост, протезы обеих ног. Последний раз его видели за несколько дней до пожара и убийства — покупал в местном хозяйственном магазине смесь для розжига. Возможный мотив: домашнее насилие. Отец жестоко с ним обращался.

Как и водится в небольших замкнутых сообществах, все обо всём знали. Но никто не вмешивался, не желая огрести от профессионального бойца. Кумушки ругали деспотичного старика и жалели бедного мальчика. Шериф злобно подметил, что парень оказал обществу большую услугу, избавив мир от очередного мерзкого типа. Глава охотников порадовался, что эмоциональный фон поселения немного выровнялся и теперь привлекает меньше гриммов.

— А что сказал бармен?

— Самое любопытное: старшего Блэка в день убийства искали две молодые женщины. Бармен не вспомнил бы об их визите, если бы я не заметила в его поведении странности и не задействовала проявление. Он не смог описать их внешность. Я думаю, что одна из них была иллюзионистом и поработала с его памятью, но неаккуратно, словно торопилась.

— Позвал подружек, чтобы убрать ненавистного отца? — предположил Таксон.

— Или им зачем-то нужен был старший Блэк, но общий язык они нашли с младшим, — Рейсен пожала плечами. — В любом случае, к убийству Криссела все четверо отношения не имеют. Можешь считать, что я сэкономила время вам с Фрэнсисом.

— Ты хорошо потрудилась. Жаль, что эта версия вела в тупик, но теперь мы можем сосредоточиться на других.

— Боюсь, с остальными так же гладко не выйдет… Мы имеем дело с умным и предусмотрительным противником, не оставляющим за собой следов, хорошо осведомлённым о вашей ячейке. Я думаю, это целая группа. Непонятно, изнутри или извне она действует.

— Наверняка это всего лишь первый их шаг. Подождём и посмотрим, что будет после выборов нового лидера, — предложил Таксон.

Всё равно ничего другого не оставалось. Рейсен с ним согласилась.

* * *

Вечером Таксон заглянул на главную базу, узнать итоги голосования и передать новые материалы по расследованию Фрэнсису.

Напарник мельком просмотрел файлы и смерил его подозрительным взглядом.

— Откуда?

— У меня тоже есть источники, которые я не могу раскрывать. Так что проверь эти документы, и выдадим их за твои находки.

— Бобру плевать, как мы добываем сведения, но если меня начнёт пытать замена Криссела, я тебя сдам, уж извиняй.

— Неудачная шутка, Фрэнсис.

— Я не шутил, — прищурился тот. — Кстати, это Адам, если тебе интересно. Хотя и так очевидно, зачем разводили эту муть… Система голосования написана на коленке и взламывается за три секунды, я проверял.

Его надменная улыбка Таксону не понравилась.

— Только не говори мне, что ты подтасовал результаты!

— Расслабься, Такс, подтасовывать нечего. Это чистая психология: при отсутствии других альтернатив, между двумя поехавшими ты выберешь того, кто заботится о репутации и имеет запасной план в рукаве. Хочешь вдумчивую оценку? Пожалуйста: при победе Билла имеем в совете лидеров Клирмаунтина сразу на двух стульях. Адам хотя бы самостоятельная фигура с предложениями по делу, а не фигляр, записывающий видео в стиле «смотрите, как мы проучили нечистого на руку судью, в следующий раз отловим директора завода и заставим его драить полы».

Таксон махнул рукой и развернулся к выходу. Что тут сказать? Да, назначение нового лидера вышло странным: почему именно эти двое, почему именно так? Оставшиеся лидеры могли договориться между собой и безо всяких голосований по ячейкам — не тот вопрос. Лучше бы объяснили, что собираются провернуть во время фестиваля.

— Эй, погоди!

— Что ещё? — он обернулся и наткнулся на серьёзный и жёсткий взгляд напарника.

— Если Адам относится к заговорщикам, прикончившим Криссела, и мы это раскопаем — мы тоже трупы.

— У нас нет улик. Ни на одного подозреваемого. Вообще ни на кого. Когда появятся — будем делать вид, что зашли в тупик и не торопимся из него выбраться. Только так мы и доведём это расследование до конца.

— Надеюсь, что доведём, — без воодушевления пробормотал Фрэнсис.

Пожалуй, стоило навещать его почаще. И намекнуть Рэттусу на то же самое.

---

1) Агорафобия — боязнь открытого пространства, общественных мест с большим скоплением народа или открытых безлюдных пространств.

Вернуться к тексту