Счастливые дни в аду (гет)

После небогатого событиями, почти мирного дня, у них была очень длинная и насыщенная ночь.

Лежа на полу камеры, Северус Снейп размышлял о пытках прошлой ночи. Он был прав, когда думал о боли, как об инструменте очистки и, Мерлин знает, ему нужно было многое искупить. Черт возьми! Он действительно совершал тяжелые и непростительные преступления, так что полностью заслужил то, что получил. Каждый удар, пинок и проклятье. Все, с первого и до последнего мгновения.

Но Поттер…

Случай Поттера был другим делом. Его «грехи» (грехи? – смешно!) были не страшнее небольшого неуважения, проказ и нарушения некоторых школьных правил. Но, тем не менее, его пытали с большей жестокостью, чем Снейпа, который был предателем.

В течение всей пыточной сессии он чувствовал, что его гнев становился все сильнее и сильнее, когда он слышал крики и вопли Поттера, проникающие сквозь стену (они не были в одной камере пыток). Это не давало Снейпу размышлять и страдать в тишине. Мальчик кричал громче, чем кто-либо другой, кого он слышал в жизни. Это было огромной ошибкой. Если ты показываешь, что тебе легко сделать больно, твои мучители все больше и больше интересуются твоей пыткой. Глупый мальчик!.. Почему он привлекал к себе столько внимания?

Но в конце, когда ему приказали отнести мальчика обратно в камеру, он начал подозревать, что что-то было не так. Действительно. Он понял все в ту минуту, когда вошел в ту камеру, камеру Гарри. Его пытки казались интересным и очаровательным развлечением или приятным времяпровождением по сравнению с мальчиком.

Он пытался держать Поттера, как мог осторожнее, но это была невыполнимая задача. На теле мальчика не осталось ни единого живого места. Когда он поднял Поттера, зеленые глаза раскрылись на короткое мгновение, сначала Снейп увидел в них боль и замешательство, мгновенно сменившиеся облегчением, засиявшим в зеленых глазах, и тело в его руках обмякло.

Снейпа был удивлен явным облегчением мальчика. Для Поттера было облегчением увидеть его? Интересно.

После очень длинного, шатающегося пути в подземелье, он хотел положить Поттера на пол, но мальчик неожиданно схватил его за одежду (одежду… опять смешно: какие-то остатки одежды) и вцепился в нее.

— Пожалуйста, нет, — тихо простонал он. Удивленный мужчина не знал, что делать с ребенком у себя на руках.

К счастью для Северуса, Гарри быстро потерял сознание, и он смог положить его на пол и сесть рядом. Он все равно не мог заснуть после этой ночи. Из-за боли? Очевидно, нет. Он привык к боли. Нет, причиной было поведение Поттера или, скорее, его собственная реакция.

Их общая судьба могла привести к любви, привязанности, заботе, он знал это, даже хотя не был экспертом в психологии… Страдание оставило след даже на нем, несмотря на его обычную безжалостность и холодность. Да, он действительно был безжалостным и холодным ублюдком; это не было просто ролью, которую он играл в школе для учеников и коллег. Его решение оставить Темного Лорда не было следствием изменений в его добром сердце, нет, нисколько! У него была другая причина, более веская, чем любое изменение взглядов или раскаяние.

Альбус знал об этом и по этой причине доверял ему больше, чем все остальные. Если бы это было только изменение взглядов, директор никогда не принял бы его предложение стать шпионом за Волдемортом. Нет. Это не было изменой. Это было решение. Бесчувственная смена сторон.

Бесчувственная?

Внезапно он должен был остановиться. Это была опасная мысль.

Однако было очевидной удачей, что ему не придется столкнуться с последствиями своего внезапного изменения в отношении к мальчишке-Поттеру перед всей школой. Это была бы интересная картинка: он и Поттер, взявшись за руки… К счастью, они умрут здесь со своими изменившимися чувствами, которые останутся скрытыми от всех.

Изменившиеся чувства, внезапно вздрогнул он. Его чувства к маленькому идиоту изменились?

«Заткнись, Север», — сказал голос в его голове, напомнивший ему Квайетуса… — «Ты ведь уже преодолел это, разве не помнишь? Первый вечер, необъяснимое поведение мальчика и пробуждение после этого? Да, твои чувства к нему изменились. И вспомни, что ты сказал ему». Конечно, это не был голос Квайетуса, это были только остаток его совести.

Снейп вздохнул. Ему придется привыкнуть к изменившемуся миру. Он больше не был мучителем, а был истязуемым, а ненавидимый сын его заклятого врага стал кем-то… ценным? Смешно, лучше сказать «важным». Но все-таки… Нет. Не нужно задаваться вопросом об этих вещах. Эти размышления слишком переполнены глупыми эмоциями, вызванными страданиями последних двух дней.

Вместо этого он повернул голову к мальчику.

Поттер уже очнулся, его глаза смотрели в темный потолок.

— Боюсь, я не могу делать это, — тихо сказал он, почувствовав сбоку легкое движение профессора.

— Что, Поттер? – слабо спросил Снейп.

— Все это. Пытки. Я сломаюсь. Я буду умолять Волдеморта убить меня. Он был прав, — его голос оставался нейтральным и равнодушным.

Снейп неожиданно почувствовал в животе очень неприятное чувство. Нет. Мальчик не мог сказать такое. Он открыл рот, чтобы оборвать мальчика, но в следующий момент передумал.

— Хотите пить?

Взгляд мальчика с интересом повернулся к нему. Снейп испытал облегчение: у Поттера все еще остались какие-то чувства, например, любопытство. Это был еще не конец. Еще нет.

Но после краткого взгляда глаза Поттера вернулись обратно к потолку.

— Нет.

— Вы должны пить, — сказал Снейп так мягко, как только мог. Это было нелегко, равнодушное поведение Поттера возмущало его слишком сильно.

— Почему? – это не было настоящим вопросом, а… словом, простым словом. Тем не менее, Снейп ответил:

— Вы потеряли слишком много крови.

— Я заметил.

— Заживляющие заклинания, которые они наложили, не могут действовать без достаточного количества жидкости в Вашем организме.

— Они хотят всего лишь продлить мои страдания этими заклятиями.

— Все равно Вы должны выпить несколько глотков.

— Нет.

На этот раз мастер зельеварения очень сильно разозлился.

— Поттер! – зарычал он.

— Да, — монотонный голос, почти безжизненный. Снейп сглотнул, его гнев превратился в растущую неуверенность. Умственное состояние Гарри было тяжелым, очень тяжелым.

Он встал, подошел к двери, взял кувшин и встал на колени сбоку от мальчика.

— Вы должны пить, — сказал он мягко, тем временем осторожно просунул руку под плечи мальчика. Он помог Поттеру сесть, а другой рукой поднес кувшин ему ко рту. Проклятый кувшин был слишком тяжелым и дрожал в его руке. Мальчик снова перевел на него взгляд.

— Извините, сэр. Я не хочу пить, я не чувствую жажды.

— Вы должны, — сказал Снейп категорически, — и Вы будете.

Кувшин снова задрожал в его руке. Второй раз за этот день он отметил, что пытки оказали воздействие даже на него.

— Нет.

— Да.

«Как в детском саду», — подумал Снейп.

Наконец, глупый Поттер открыл рот и сделал несколько глотков. Снейп вздохнул. Это было непростой задачей. Более сложное, чем весь проклятый Трехмаговый турнир или приготовление многосущностного зелья. Он поставил кувшин на пол, и медленно опустил ребенка на спину. Взяв кувшин, также немного отпил и опять повернулся к мальчику.

— Что они делали? – спросил он, наконец, так нейтрально, как мог.

— Неважно. – Опять этот проклятый монотонный голос.

— Поттер. Это важно.

— Нет. Волдеморт был прав. Я слаб.

— Нет. Поттер. Конечно, нет. Не говорите чепухи.

— Это не чепуха. Я долго не выдержу.

— Это был всего лишь второй раунд. Вы не можете сдаться так легко!

— Почему нет? – мальчик вздрогнул. – Я не думаю, что существует какое-нибудь правило или закон на этот счет.

— Вы хочешь сделать приятное Темному лорду?

— Меня это больше не волнует.

Слова тяжело упали. Снейп дернулся. Это не могло быть правдой. И все-таки… почему нет? Поттер всего лишь 15-тилетним мальчиком. Это не было такой уж неожиданностью. Только… только разочарованием.

— Почему Вы думаете, что это не имеет значения? – устало спросил он. Он неожиданно почувствовал себя старым и истощенным. Почему он должен ободрять мальчика? И сможет ли он вообще сделать это?

— Я умру.

— Не думайте, что если Вы сдадитесь, то не умрете.

— Я знаю. Но я не должен буду страдать неделями. Это будет быстро. Зеленый свет– и все закончится.

— Поттер…

— Зеленая молния, — продолжил мальчик, не заметив попытки Снейпа заговорить, — такая же, какая убила моих маму и папу, какая убила Седрика. Я умру, как паук Барти Крауча… — Тон не был саркастичным. Это было не ожесточение. Это была пустота, подобная глубокому темному отверстию.

Происходило нечто очень плохое. Беспокойство Снейпа переросло в тревогу.

— Поттер, не говорите такого.

— Почему нет? Я больше не хочу жить.

— Из-за пыток? – осторожно спросил он.

Лицо мальчика немного изменилось.

— Нет, — сказал он через несколько секунд, — не из-за пыток. Не только из-за пыток.

— Тогда не могли бы Вы мне объяснить?..

— Почему нет? – тотчас же ответил Поттер. – Я думаю, Вы имеете право знать, не так ли?

— Поттер, я — НЕ Ваша жертва, забудьте об этом. Все это было МОИМ решением, так что Вы не имеете никаких обязательств передо мной. Вы понимаете? –спросил он сердито. Этот идиот-Поттер начинал действовать ему на нервы.

— Конечно… — пожал плечами Поттер.

Знакомое ощущение глубокой растерянности сменило его гнев. Вместо этого в нем появилась странное, смутное чувство. Намек на беспокойство, смешанное с водоворотом других чувств и эмоций, которые он не мог определить.

Но беспокойство становилось все сильнее и сильнее.

Он повернул голову к мальчику, хотя это движение привело к головокружению и тошноте, но он любой ценой хотел изучить глаза мальчика.

— Поттер, в чем проблема? – серьезно спросил он.

— Все бессмысленно, — ответил мальчик так тихо, что он едва расслышал.

— Все? Что Вы имеете в виду под «всем»?

— Жизнь. Мою жизнь.

— Вы знаете, что это неправда.

— Я знаю? – горько рассмеялся мальчик. – Нет, профессор. Я знаю, что я прав.

Снейп ничего не ответил, только посмотрел на мальчика с глубоким интересом.

Поттер вздохнул.

— Я не знаю, смогу ли выразить то, что чувствую. Наверное, нет, но, тем не менее, я попробую, хорошо? — Когда Снейп кивнул, он продолжил:

— Я думаю, что жизнь имеет смысл тогда, когда ты имеешь место, надежное место, куда ты всегда можешь вернуться.

— Место? – недоверчиво спросил мастер зельеварения.

— Не физическое место, — вздохнул Поттер. – Это скорее нечто вроде … семьи. Дома.

Снейп поднял бровь.

— Но… у тебя же есть дом, не так ли?

Впервые за весь день на лице мальчика появилась сильная эмоция.

— О, действительно, — сказал он едко. – Если Вы называете домом место, где живете в данный момент. В этом смысле у меня есть дом.

— О… — профессор был ошеломлен. Как он мог ответить? Он прежде ничего не знал о домашней жизни Поттера, и не был уверен, что сейчас лучший момент, чтобы спрашивать об этом.

— У меня нет места, куда можно вернуться, и никогда не было, — слова Гарри подтвердили подозрения Снейпа.

— А Ваши друзья? – он испробовал другой способ.

Поттер вздохнул и внезапно показался заинтересованным. Облегчение разлилось по телу Снейпа: мальчик все еще мог быть эмоционально привязан. Первый шаг назад!

— Да… они всегда были для меня… Или они пытались быть, но … — он не продолжил, но взволнованное выражение не исчезло с его лица.

— Но? – через некоторое время спросил Снейп.

— Они — только дети, профессор, — Гарри спокойно посмотрел на застывшего Снейпа.

Осознание простого заявления мальчика сильно поразило профессора. Неожиданно он понял, что не сможет продолжать этот разговор. Его аргументы закончились. 15-тилетний мальчик … победил его. Победил легко или, даже лучше сказать, изящно, без особых усилий. Он не привык к такому.

Гарри засмеялся, выведя Снейпа из ступора.

— В чем дело? – смущенно спросил он.

— Я… я только… увидел выражение вашего лица, сэр… — мальчик не мог перестать ухмыляться.

Снейп слегка улыбнулся. Он мог представить это выражение.

— Поттер, существует больше причин для того, чтобы жить, кроме дома и семьи, — мужчина внезапно продолжил прерванный разговор.

— Действительно, сэр? – к огромному облегчению Снейпа, состояние мальчика явно улучшилось. Но он все еще мог слышать следы скептицизма и пустоты в его голосе.

— Да, Поттер. Поверьте мне, я знаю, — Снейп остановился. Он не понимал самого себя. Зачем он включил личные советы в эту проклятую беседу?

— А что это за «другие вещи»? — услышал он заинтересованный голос Гарри. Заинтересованный? Хороший признак. Он быстро закончил самообвинение и посмотрел на мальчика, лежащего рядом с ним.

— Внутренние. Внутренние ценности. Вещи, которые делают Вас личностью, которой Вы являетесь. Как Вы сказали Волдеморту, Вы не будете торговать своей душой.

— Вы подразумеваете мою душу, сэр?

Снейп кивнул.

— Да. Я имею в виду все, что есть в Вас: Ваши чувства, знания, мудрость, решения, все, что Вас составляет. Они более важны, чем такие внешние вещи, как дом и любящие люди.

Долгое молчание опустилось на них. Снейп видел неуверенность мальчика, и сам начал сомневаться в правдивости своего предыдущего утверждения. Правда ли то, что внутренние ценности могли дать смысл жизни? Думая о своей собственной жизни, жизни без дома и любящих людей… Конечно, они были очень важными частями его жизни, но с тех пор, как Квайетус умер… все потеряло цвет, значения и цели сильно поблекли.

— Хорошо… — начал говорить Гарри так же неуверенно, как глубоко в душе чувствовал себя Снейп. – С одной стороны, я понимаю, что вы говорите. С другой стороны, я не согласен.

— О? – профессор заинтересовался. Мог ли мальчик добавить что-нибудь хороший довод к его неожиданному внутреннему спору?

Гарри глубоко вздохнул перед тем, как ответить.

— Кажется разумным жить ради внутренних ценностей, держаться из-за них, но… — он потер шею в раздумье, — иногда также нужна какая-то внешняя помощь. Чтобы дать силы продолжать.

Это была правда. Снейп не мог не подумать о своих разговорах с Альбусом и Минервой.

— Я думаю, у Вас есть эта внешняя помощь, — спокойно ответил Снейп.

— О, да? – в голосе мальчика прозвучал легкий намек на сарказм.

— Конечно. У Вас есть люди, которые Вас любят. Они сейчас не здесь, но они, тем не менее, любят Вас. И… — как он может объяснить это мальчику?

— И?

— Другим средством, чтобы увидеть значение Вашей жизни является боль.

Мальчик не засмеялся, хотя Снейп ожидал, что он сделает что-то подобное. Наоборот, он, казалось, задумался о значении высказывания.

Мог подросток понять такое трудное утверждение? Когда он произнес его, он был уверен, что Поттер не поймет. Но… сейчас он, казалось, начинал делать это.

— Хмм… профессор, — в конце концов, сказал Гарри, — Я не уверен, что хорошо понял Вас. Могу я попробовать объяснить, как я понял?

— Прекрасно, — сказал он. Мальчик был умнее, чем он когда-либо подозревал. Вообще-то он никогда не подозревал, что мальчик был умным. Действительно… — Итак?

— Боль – это признак моей… важности, — Гарри очень хотел выразить свои чувства, но слова давались нелегко. Внезапно новая мысль пришла ему в голову, и он снова заговорил: – Боль – признак ненависти. Быть ненавидимым лучше, чем игнорируемым.

— Превосходно, Поттер. Пятьдесят баллов Гриффиндору.

Гарри слегка улыбнулся, но покачал головой.

— Сэр, Вы не думаете, что пятьдесят баллов – это слишком много за такой неадекватный ответ?

— Хорошо... Я не буду. Но Вы правы, это не полный ответ, — Снейп улыбнулся в ответ.

— Как я и подозревал, — серьезно кивнул Гарри. – Тогда, пожалуйста, скажите мне остальную часть, сэр.

— Это одна из наиболее важных в жизни вещей, Поттер. Поэтому Вы должны обратить пристальное внимание, если хотите понять то, что я скажу.

— Я буду, сэр.

Снейп кивнул и начал объяснять: — Направление боли показывает Вам, кто Вы. Если Вы причиняете боль другим, Вы слабы. Если Вы должны терпеть боль, Вы сильны. Или лучше сказать, слабее и сильнее, потому что все это зависит от отношений двух или более людей.

— Боль показывает мне, что я сильнее, чем Волдеморт, даже если видимость говорит обратное? – спросил Гарри, сверкая глазами.

— Точно, Поттер. Но…, — он хотел что-то добавить, но мальчик перебил его.

— Тогда я сильнее и вас тоже, — широко улыбнулся Гарри.

— Что… Поттер, — начал он угрожающе, но его опять прервали.

— Вы мучили меня в течение четырех лет. Я никогда не мучил Вас. Вы причиняли мне боль. Я выдержал это. Так что я сильнее в наших отношениях.

Это не могло быть правдой. Второй раз за день мальчик оглушил его без палочки. Его аргументы были настолько совершенными и красиво построенными, что он не мог не засмеяться.

Это было так странно. Они были в Аду, после целой ночи пыток, Гарри Поттер и Северус Снейп, золотой Мальчик-Который-Выжил и сальный ублюдок Пожиратель-Смерти-ставший-шпионом, и смеялись над немного дерзким, но, тем не менее, истинным выводом.

Это было странно, но хорошо.

Это было чем-то вроде счастья.

— Профессор, можно задать Вам… личный вопрос? – спросил Гарри через некоторое время.

— Посмотрим. Задавайте вопрос, а я решу, хочу ли я на него отвечать или нет, — кивнул Снейп.

Гарри, по-видимому, чувствовал неловкость. Он нервно пошевелился, но посмотрел в глаза профессору.

— Если вы знаете этот вид… правды о значении боли, почему вы стали Пожирателем Смерти?

Гарри сразу заметил, что лицо Снейпа потемнело. На мгновение он испугался, что профессор разозлится и вернется к своему обычному насмешливому и саркастичному тону, но Снейп только пожал плечами и заговорил:

— Когда я был молод, я искал власти. И я, как и многие другие, думал, что власть означает полный контроль над окружающими. С детства, особенно в моей семье, темная магия была естественным путем для достижения этого, и, я думаю, также самым легким. Хотя я никогда не считал темную магию легким путем, однако…

— Если бы Вы подумали об этом, тогда Вы, возможно, выбрали бы другую сторону, — закончил Гарри предложение, и Снейп был благодарен за это. На самом деле он думал о других вещах, относительно которых он не был уверен, что хочет поделиться с Поттером.

— Да, — согласился он. – Вообще видимость является обманчивой. Нужно некоторое время, чтобы понять, что все не таково, каким кажется. Наоборот, есть очень мало исключений, когда внешность не скрывает чего-нибудь еще.

— Волдеморт – исключение, не так ли? – спросил Гарри, прерывая профессора. – Он таков, каким выглядит.

— Э… да, сейчас да. Но в начале это не было таким очевидным. Он был красивым мужчиной, выглядевшим идеалистом, который только хотел развивать другую сторону магии, или искусства, как он это называл, — темную сторону. У него было много последователей, не только слизеринцев, но со всех факультетов…

— Со всех факультетов? И из Гриффиндора тоже? – мальчик посмотрел на него с крайним недоверием.

— Да, из Гриффиндора тоже, — ответил он несколько холоднее. – Если я правильно помню, Вы даже знакомы с одним из них.

Гарри слегка побледнел.

— Да, — пробормотал он тихо. – Питер Петтигрю.

— И он — не единственный.

Гарри долгие минуты сидел молча. Потом вздохнул.

— Наверное, Вы не должны были говорить мне этого, по крайней мере, сейчас, — прошептал он.

— Почему? – искренне спросил Снейп. Он не мог понять точку зрения мальчика.

— Значение жизни, — объяснил Гарри. – Жизнь такая запутанная. Слишком трудно жить без идеалов, к которым можно стремиться. Например, совершенство гриффиндорцев.

— Поттер, — мягко сказал Снейп. Гарри удивленно поднял голову. Он ожидал выговора, а не понимания. – Если ты хочешь знать правду, ты должен знать всю правду, какова она есть. — Он положил руку на плечо мальчика и посмотрел ему в глаза. — Мир не является черно-белым. Он в основном смешанный и серый, как и живущие в нем люди. Поэтому самой важной вещью, на которой Вы должны сосредоточить свое внимание, являетесь Вы сами. Не Ваши интересы, а Ваши личность и совесть. Вы должны жить так, чтобы быть в мире с самим собой. Это ясно?

Гарри кивнул. Снейп снял руку с плеча мальчика.

— Хорошо. Как Вы?

Глаза Гарри, опять направленные в потолок, снова обратились к Снейпу.

— Что вы имеете в виду, сэр? – спросил он с явным замешательством в голосе.

— Что? – спросил Снейп так же смущенно.

— Вы имеете в виду… физически или умственно?

— О, — кивнул мужчина. – И то, и другое.

— Умственно я чувствую себя прекрасно, — он улыбнулся Снейпу, — благодаря Вам. Что касается моего физического состояния… Я думаю, тоже лучше.

Снейп был удивлен благодарностью мальчика. Он не привык, чтобы его благодарили.

— Хотя сама мысль, что они скоро придут за нами, не ослабляет мою боль.

Снейп содрогнулся от отвращения.

— Я не думаю, что Вы должны беспокоиться об этом. Когда они придут, Вы должны будете столкнуться с этим. Но до тех пор Вы не должны беспокоиться об этом.

— Я обещаю, что постараюсь, сэр.

— Хорошо.

Несколько минут они просидели в дружеской тишине.

— Хмм… профессор, — произнес для пробы Гарри.

— Да, Поттер? — Что этот Поттер опять хочет, раздраженно подумал Снейп. Он никогда не был общительным, и эта беседа с мальчиком истощила его.

— Так трудно не думать о … будущем, когда мы сидим в полной тишине. Мы не могли бы продолжить разговор?

— О чем Вы хотите поговорить, Поттер? – спросил Снейп наполовину заинтересованно, наполовину раздраженно.

— Если Вы не хотите говорить о личных или философских вещах, Вы еще можете обучать меня зельеварению, — предложил Гарри.

— Ч-что, Поттер? – потрясенно посмотрел на него Снейп.

— З-е-л-ь-е-в-а-р-е-н-и-ю, сэр, — широко улыбнулся он.

Через мгновение Снейп сумел вернуть самообладание (несмотря ни на что, он был неплохим шпионом!), но не знал, что сказать.

— Поттер, почему Вы хотите изучать зельеварение здесь? Это немного… бессмысленно, Вам не кажется?

— Бессмысленно? – спросил Гарри с удивленной улыбкой. – Если я правильно помню, недавно у нас был отличный спор на эту тему, не так ли?

Снейп не мог не улыбнуться в ответ. Этот мальчик!..

— Поттер. Пожалуйста. Не используйте мои слова против меня. Это уже в третий раз…

— Видите ли, профессор, Вы тоже должны столкнуться со всей правдой, даже если она была сказана Вами!

— Поттер! В четвертый раз!.. – Снейп в изумлении повысил голос.

— Я никогда не просил Вас обучать меня математике, сэр, — сказал Гарри с притворной серьезностью.

Они опять засмеялись. Чтобы успокоиться, им потребовалось несколько минут.

— Я никогда не верил этому раньше, — произнес мальчик, сделав несколько глубоких вдохов.

— Это простой психологический факт, не более, — ответил Снейп.

— Что? Смех? Или вежливость?

— И то, и другое.

— О, — была ли ложь в голосе Поттера? – И здесь, я думал, было Ваше решение.

— Что? – Снейп нахмурил брови, когда попытался проследить за рассуждением мальчика.

— Вы сказали мне вчера, что хотите умереть в мире. Я думал, Вы просто пытаетесь приложить усилие. А потом Вы сказали, что все это всего лишь следствие некоторых психологических фактов.

— Хорошо. Первое: уже пятый раз Вы возвращаете мне мои слова! Во-вторых: желание умереть в мире тоже является психологическим фактом.

— А где Вы среди этих психологических выкладок? – спросил мальчик с озорными искорками в глазах.

— Я убью Вас, Поттер. Я не позволю Самому Большому Ублюдку сделать это. Я хочу сделать это. Сейчас!

Они удивленно посмотрели друг на друга, Снейп в притворном гневе, Гарри посмеиваясь. Через некоторое время мальчик снова спросил:

— Вы называете Волдеморта Самым Большим Ублюдком? – он с интересом смотрел на профессора.

— А как еще? – ответил вопросом Снейп.

— Почему он «Самый Большой Ублюдок»? Почему не «Великий Ублюдок»?

— Просто. На самом деле он — не великий волшебник. Он является великим только в ублюдочном поведении, — объяснил он в профессиональной манере.

— Действительно, мой дорогой профессор? – внезапно прошипел голос со стороны двери.

Волдеморт стоял в дверном проеме; его злобные красные глаза, казалось, горели в свете факелов.

— Думаю, ваше свободное время закончилось. Теперь наша очередь забавляться! – сказал он угрожающе. – Это будет очень забавно.

Снейп повернул голову к Гарри.

— Не забудьте то, что я сказал о значении, — тихо прошептал он.

Гарри кивнул, его глаза были полны беспокойства.

— Вы тоже!

* * *

— Я повторяю последний раз: я не знаю, где Гарри Поттер, — кипятился Дамблдор, глядя на сидящего перед ним министра.

— Вы его спрятали, не так ли? Хотя я не могу понять ваших мотивов. Мы должны полностью исследовать обстоятельства смерти Седрика Диггори, и у нас есть только молодой Гарри Поттер, чтобы свидетельствовать об этих несчастных случаях. Мы не можем принять Ваш смешной рассказ о возвращении Волдеморта, пока вы не предъявите какие-то доказательства этого. А что касается поведения профессора Снейпа… Я должен был понять после исчезновения Блэка, когда он бредил… Думаю, Совет попечителей более подробно ознакомится с его личным делом. С другой стороны, директор Дамблдор, даже если вы не хотите помогать работе министерства, мы все равно найдем Гарри сами.

— И что вы собираетесь сделать с ним? – строгим голосом спросил Дамблдор. – Допросить его? Или обвинить в смерти Седрика Диггори? Может, ваш план еще более зловещий? Что вы сделаете, если обнаружите в конце, что Гарри Поттер, 15-тилетний мальчик, является новым Темным лордом?

— Директор… — Фадж слегка побледнел и попытался ответить, но Дамблдор взглядом остановил его.

— Министр, если вы хотите совершить подобную глупость, не забывайте, что вы обвините и меня! И на Вашем месте я бы не боролся против другого сторонника светлой стороны, когда Волдеморт, да, именно Волдеморт, а не Вы-знаете-кто, восстал и набирает силу! Хоть вы в это и не верите, он вернулся, он готовится напасть на нас, и если мы не подготовимся, наши потери будут намного больше, чем в прошлый раз! Вы понимаете меня, министр?

— Д…да, сэр… — голос министра был слабым и бессильным.

Дамблдор кивнул.

— Хорошо, министр. Сейчас я должен идти. Не забудьте подумать о том, что я вам сказал. До свидания! – сказал он и вышел из комнаты.

В течение поездки обратно в Хогвартс он размышлял о странном поведении министра. Министерство снова хотело разрешить проблему самым простым методом. Если бы они объявили, что Гарри был Темным лордом, это объяснило бы таинственное спасение Блэка, и смерть Седрика Диггори, и они были бы частично правы… Это было очень опасно. Полуправда – более опасное оружие против правды, чем чистая ложь.

С помощью полуправдивых утерждений людей очень легко ввести в заблуждение. Второй год учебы Гарри был прекрасным примером этому. Парселтанг и сила – и все уверены, что бедный мальчик – наследник Салазара Слизерина. А у министерства было довольно много подобных фактов, чтобы управлять магическим сообществом. Способность Гарри говорить на парселтанге. Таинственная сила, которой он победил Темного лорда в годовалом возрасте. Его палочка, являющаяся родной сестрой палочки Волдеморта. Отношения Блэка с ним, и его таинственное спасение в прошлом году. И, наконец, смерть Седрика.

Впервые Дамблдор с ностальгией вспомнил время, когда министром магии был Меркьюри. Он был ограниченным и даже иногда жестоким. Но, по крайней мере, он никогда не был марионеткой, как Фадж. И, более того, Меркьюри никогда не боролся против него. Они не были друзьями, Мерлин упаси! Но когда началась война, они были союзниками, а не противниками.

Что же касается плана Фаджа, все эти факты были слишком опасны для Гарри. Не говоря о предсказуемой реакции на него других учеников, когда начнется новый учебный год. Нужен план для того, чтобы облегчить положение Гарри.

В действительности, у него была мысль, которая могла бы решить проблему, хотя бы временно.

Тайна Лили.

Но сначала он должен найти мальчика, и, надо надеяться, вместе с Северусом.