Из тьмы льётся свет (джен)

«Там я никому не нужен», — эти слова эхом отозвались в голове Сехмет, и она внезапно вспомнила свои детство и отрочество, проведённые в Золотом городе, когда Гиксос только появился в лаборатории Осириса, — худой, забитый, запуганный мальчонка, не веривший в своё новое положение в обществе, пугавшийся каждого воина и сановника, хотя все они относились к нему по-доброму, учившийся с интересом и страхом сделать что-нибудь не так. А как Осирис начал сближать их, они ведь относились друг к другу почти как брат с сестрой, а как они помогали друг другу в каких-нибудь проектах, а как она лечила его раны и помогала Осирису ухаживать за ним тогда, когда он сильно заболел… В ней проснулась жалость: сейчас он был покинут всеми, нуждался в заботе… И медицинской помощи. А ведь травма, которую нужно было лечить соком этого плода, очень серьёзная, в одиночку ему не справиться.

— Хорошо, — сказала она. — Только вещи тебе нужно как-нибудь незаметно перетащить.

— Уже? — удивился Гиксос. — А остальные в Тёмном воинстве согласятся принять меня?

— За мной решающее слово относительно обустройства жизни в Тёмной пирамиде. Ты пойдёшь не по пункту воина, значит, в подчинении Тота и генералов не будешь… Будешь моим помощником, так и я смогу тебе помочь.

* * *

Анубис, Тот, Хатанор, Накт и Карнак со злостью смотрели на Гиксоса, и, если бы рядом с ним не стояла Сехмет, они непременно бы накинулись на него. Объявление львицы и разъяснения по этому поводу не обрадовали их, и они встретили Гиксоса враждебно. Сехмет пришлось доказывать им, что новый союзник — действительно союзник, а не шпион, а также что он действительно может быть им полезен, поскольку лучше них всех знает Золотую пирамиду и может передвигаться по ней незамеченным. Анубис возразил, что и сам может проникать в Золотой город, и тогда Сехмет, уже с недовольством от затянувшегося разговора, сказала, что Гиксос — изобретатель и сможет помогать ей в проектах. Присутствующие на несколько минут затихли, обдумывая последний довод, и девушка, пользуясь моментом, взглянула на юношу. Он стоял, с мрачным видом глядя в стену, видимо, думая, что и здесь его не примут.

— Ладно, — согласился Анубис. — Но следить за ним будешь сама. Но если он будет докладывать о наших делах Золотому воинству, я его убью.

Сехмет кивнула и подтолкнула Гиксоса к выходу. Когда изобретатель вышел, Тот сказал, что, если Гиксос присоединится к армии, возможно, у них будет больше шансов на успех. Анубис пожал плечами: изобретатель не был очень сильным воином, но некоторые его умения могли пригодиться.

Вещи Гиксоса находились в лаборатории Сехмет, и теперь двое учёных переносили их в бывшую спальню Эксатона — именно там и надлежало поселиться Гиксосу. Покинутая комната была быстро вымыта, мебель переставлена в соответствии с привычками изобретателя, постель выстирана и застелена по-новому, а вещи изобретателя постепенно занимали свои места. Когда заселение было закончено, Сехмет показала юноше кратчайший путь до её лаборатории, где они и остались до вечера: лекарство из части сока плода быстро приготовилось и было принято Гиксосом под контролем львицы. Его немного смущало, что она следит за ним, но на ум стали приходить эпизоды из детства, когда она о нём заботилась. Теперь она была полноценным учёным и врачом и по знаниям и умениям не уступала самому Осирису, так что беспокоиться за здоровье не приходилось.

— Ты в порядке? — спросила Сехмет, забирая кубок. — Тебя не заметили, не остановили, но с тобой явно что-то не так.

— Может быть, — пожал плечами Гиксос.

— Конечно, тебе непривычно… Но ведь ты сам захотел переселиться сюда.

— Я не жалею. Унижение я терпеть больше не собираюсь, а больше ничего я не видел в последнее время. Разве только равнодушие, — он опёрся локтями на стол, а ладонью подпёр голову.

Сехмет стала процеживать оставшийся сок редкого плода, изредка поглядывая на Гиксоса, сидящего по-прежнему с равнодушным лицом. Девушка добавила в мисочку сок, немного воды и красный порошок и стала медленно помешивать раствор. Процесс был монотонный, и потому она смогла углубиться в свои мысли. Обязательно нужно было сделать Гиксосу новую одежду, браслет для доспеха, достать сферы силы, поменять на нём всё золотое на серебряное, ах да, ещё камень на клафте заменить на красный… У него теперь не было копья, нужно сделать ему другое, более мощное оружие. Это было вполне выполнимо, учитывая то, что у неё осталось ещё множество разработок по усилению мощи Эксатона. Если грамотно скомбинировать их, можно получить хорошее оружие, сильного воина… Сехмет снова взглянула на Гиксоса: теперь он сидел, уткнувшись лицом в ладони, локти упирались в стол, казалось, он задремал. Девушка вдруг вспомнила о зародившемся у неё во время разбора вещей Гиксоса вопросе, не дававшем ей покоя.

— Гиксос, для чего тебе та бутылка вина? — спросила она, отложив мисочку.

Гиксос встрепенулся и посмотрел на неё.

— Я не думаю, что мы сможем печь торты. У нас готовят женщины-мумии, а им рецепт таких кулинарных шедевров не известен, — продолжила свою мысль она.

— Мне-е-е-е… Мне не для тортов, — он облокотился на стол и обнял себя за плечевые части рук, отведя глаза.

— А для чего же? — искренне удивилась львица. С одной стороны — хорошо, что торты не нужно будет печь, а с другой — для чего могло ещё понадобится то вино?

— Я разбавляю, — ответил он тихо.

— Разбавляешь для че?.. Ты что, пьёшь его?!

Гиксос отвернулся и закрыл глаза. Он понимал, что так нельзя делать, что поступает плохо, неприемлемо, но ничего не мог с собой поделать. Горечь и отцовские гены подтолкнули его забывать свои неприятности именно благодаря крепкому вину.

— Не смей! — грозно сказала Сехмет. — Просто не смей повторять путь своего отца. Ты не такой! Ты намного лучше и сильнее. Уверена, ты попадал в ситуации и похуже, а из этого положения можно выйти. И вино тебе не поможет, оно только разрушит твой организм, ты и сам знаешь.

— Я потерял всё, теперь просто хочу забыть об этом, — он не поднимал головы, но Сехмет и так представляла, что он чувствует. — Может, стоит использовать Затуманиватель?

— Тебе придётся слишком многое забыть, а это повлечёт большие проблемы, — покачала головой Сехмет, всем сердцем желая помочь Гиксосу, но понимая, что такое сильное стирание воспоминаний может полечь за собой разрушение мозга. Взглянув на него ещё раз, она сказала: — У тебя астения⁽¹⁾. Тебе нужно выспаться.

Гиксос внимательно посмотрел на неё, на стол с инструментами и лёг на руки на стол со словами: «Понадоблюсь — разбуди».

* * *

— Да хоть кто-нибудь видел Гиксоса?! — то ли с отчаянием, то ли с раздражением воскликнул Осирис, проведший весь день в поисках бывшего ученика. Того не было видно уже несколько дней, и Осирис начал волноваться, поскольку — по наблюдениям — самочувствие изобретателя после того взрыва в лаборатории ухудшилось, но он не подходил к учителю ни разу за несколько недель. Восклицание учёного не было ни к кому направлено, он стоял в коридоре один, расспросив уже всех, с кем мог хоть как-то контактировать юноша. Осириса переполняли нехорошие предчувствия, когда он зашёл в лабораторию Гиксоса.

Лаборатория была почти пуста. Все мелкие разработки, все инструменты исчезли, чертежей и колб тоже не было, остались лишь какие-то громоздкие проекты, а на всех поверхностях лежал небольшой слой пыли. Гиксос всегда сам убирался в своей лаборатории, но судя по её виду — в ней никого не было достаточно давно. Осирис поспешил в комнату ученика, волнуясь всё больше. Комната выглядела ещё заброшеннее: постель смята, вещей не было, но какие-то мелкие предметы были разбросаны по углам. Коммуникаторы сгрудились на столе, в корзине для мусора валялось множество папирусов и свитков. Внимание Осириса привлек порванный клочок бумаги на полу, отличавшийся от остальных синеватым цветом. Взяв его в руки, учёный увидел на его обратной стороне фотографию: он сам, только моложе, и маленький Гиксос, улыбающийся и держащий в руках диплом о законченном начальном образовании. Внизу была подпись рукой Осириса: «Стремись к успеху всегда, мой юный ученик!» Края были надорваны, но сами подпись и фотография не задеты. Угол сморщился, словно от жидкости, кое-где поля фотографии были смяты. Осириса словно ножом по сердцу полоснуло от понимания произошедшего: Гиксос хотел порвать фотографию, но не смог. Воображение учёного сразу выдало картину действий ученика: обиженный, со страданиями на лице, он взял фотографию в руки, горечь пустила слезу, попавшую на бумагу, он помял поля, начал рвать их, но его руки задрожали, и он выбросил фотографию, так и не сумев её уничтожить… Осирис вынужден был опереться на пустой стол, чтоб не упасть. Как?! Когда он успел так отдалиться?!

Раздумывая над этим, он брёл по коридорам, крепко держа в руке фотографию. Он не сумел уберечь его, не сделал всё, что был обязан. Это вновь случилось. Он снова потерял дорогого сердцу ученика. Но где он? Куда пошёл?

— Осирис, что-то случилось? — послышался рядом голос Ра.

Учёный поднял глаза и увидел фараона с сыновьями. Они смотрели на него нахмурившись, внимательно, словно чувствовали что-то плохое. Но они ещё не знали, иначе не спрашивали бы.

— Гиксос ушёл, — тихо ответил Осирис, крепче сжав фотографию. — Без объяснений, без записки и, видимо, достаточно давно.

Фараон с сыновьями удивлённо уставились на него, но не успели ничего спросить, как из-за угла выскочил Гор и выпалил:

— В пирамиде был Анубис!

— Что?! — изумился Эксатон.

— Он выскочил в окно и сбежал. Похоже, твои подчинённые решили продолжать войну.

— Если так, то они могут начать искать союзника, — мрачно изрёк Эксатон.

Ра велел сыновьям подготовиться к возможным боевым действиям, а сам направился в темницу — проверить, на месте ли Маат, и поговорить с ней, надеясь, что женщина ещё не в Тёмной пирамиде.

1) Реальное заболевание.

Вернуться к тексту