®“Отголоски прошлого”  (гет)

Ранним утром, когда солнце только-только протянуло слабенькие лучи из-за края горизонта, Ренесми проснулась от навязчивого звонка будильника с песней Линдси Стирлинг, что знаменовал окончание таких расслабленных выходных и начало тяжёлой учебной недели. Нехотя открыв слепленные сном глаза, она с подавленной ненавистью смахнула виджет в сторону, отключив эту ужасную для утреннего пробуждения мелодию.

— Когда-нибудь я обязательно тебя сменю, — как и некоторые люди по утрам, ядовито плюнула Несс телефону. Угрюмо сетуя сейчас на весь мир, она потянулась в кровати и прохныкала сама себе о нежелании идти на такие надоевшие, муторные уроки.

Изо всех сил заставляя себя подняться, она взяла полотенце, зубную щётку и спустилась на первый этаж — в ванную. Уже тяжёлыми шагами ступая с лестницы, Ренес заметила, что дверь закрыта.

— Блин, папа, — лишь губами прошептала она, поспешно подойдя к ванной, откуда доносился звук шумящей воды.

— Папуль, ты долго? — спросила она, постучавшись в дверь.

— Минут двадцать ещё, — ответил Эдвард, чьи слова едва были различимы из-за льющейся и шипящей воды.

— Тогда подбросишь меня до школы, — едва уловимым приказным тоном сказала Ренесми, заходя в кухню. Такие «заминки» случались крайне редко, но Несс, будучи человеком практичным, никогда не оставляла свои принадлежности в ванной.

Пока она чистила зубы, Алан неистово наматывал круги по комнате с серебристой миской в своих белоснежных зубах. Это значило, что его ещё никто не кормил и пёс голоден.

При виде столь привычной, но до сих пор умиляющей картины утреннее раздражение Ренесми сменилось на подавленную радость. Колючее и ядовитое, как иглы морского ежа, настроение метаморфировалось в громко поющих сверчков, щекочущих своими длинными усиками живот изнутри.

— Подожди две минуты, Аланюш.

Игнорируя все речи, пёс продолжал протестовать против не вовремя подаваемого завтрака, порыкивая на каждый угол. Его когти, как и обычно, громко стучали и шаркали по полу, и Алан с гитлеровской агрессией «высказывал» своё растущее в геометрической прогрессии недовольство. Фыркая, рыкая и ёрничая, кокер уселся рядом, в ногах Ренесми — совсем плотно, касаясь её своей большой лохматой попой, — и то и дело нетерпеливо топтался на месте, бессовестно толкая свою хозяйку.

Добродушно усмехнувшись, Ренес шутливо отодвинула ногой пса, но он, всё так же надавливая на раздражимость, спешил обратно ерзать у ее ног, издавая обиженные звуки, пока она его не забрала у него миску, которую он чуть ли не с боем отдал, и не насыпала корма. С нескрываемой радостью и от дьявольской нетерпимостью взвизгивая и подпрыгивая, стуча когтями по паркету, а длинным, некупированным хвостом сбивая всё на своём пути, Алан принялся за еду. Иной раз от счастья пёс вертел им настолько активно и сильно, что от охлестывающих ударов о кожу — наверное, больнее ремня — на ней оставались чёткие синяки — от коричнево-красных до фиолетово-багровых оттенков. Увидь их кто посторонний, подумали бы, что на Калленов напали и слегка подубасили, что уже само по себе — сущий бред.

* * *

Благодаря утренней выходке Алана настроение у Несс стало в разы лучше, и она твёрдо решила, что сегодня не станет надевать, как каждый день, какие-то серые оверсайз-вещи. Расчесав волосы, она заплела себе одну из любимых кос — «рыбий хвост» — и немного украсила его шпильками и невидимками, на концах которых были объемистые небольшие белые розочки, что только добавляли причёске собственного шарма и подчёркивали нерастраченную нежность. А вот огромные бесформенные вещи и неаккуратные хвосты на скорую руку и абы как то и дело привязывали к якорным цепям и запирали такую юную, невинную женственность на тысячи стальных замков. Зато никто не приставал надолго.

Вот, вроде всё готово: волосы прибраны, портфель собран, папа должен был давно выйти из душа. Закинув за плечо сумку с тетрадями, Несс быстренько взглянула в зеркало и поспешила к выходу, нарочито-навязчиво торопить Эдварда, ступая всюду по пятам — так просто она не оставит утреннюю невозможность сходить в ванную. Месть — это блюдо, которое подают холодным, даже родным и в шутливой форме.

— Па-а-ап! — громко позвала Несс, отходя от лестничной площадки, — Папу-у-уль?

— Да, милая. Скоро поедем, — сказал Эдвард, доедая яичницу из тарелки.

— Доброе утро, Несси, — Белла вымыла кружки и стояла, вытирая руки кухонным полотенцем. — Ты завтракала? — увидев, что дочь уже одета, поинтересовалась она.

— Эм, нет, я не хочу, — отмахнулась та, присаживаясь за стол и покосившись на отца, что ел крайне неторопливо.

— Как спалось? — Белла достала из холодильника контейнер с сэндвичами и поставила его перед Ренесми, как обычно не трапезничавшую по утрам.

— Спала как убитая, к удивлению, — невозмутимо ответила она.

— То есть, — Ренесми перевела взгляд на Эдварда, чьи глаза ехидно сверкнули, — на заднем дворе? — нарочито спокойно уточнил он, но иные намерения раскрыли уголки его рта, едва дернувшиеся от желания улыбнуться. Белла и вовсе неприкрыто усмехнулась, оценив шутку мужа.

Ренесми недовольно закатила глаза и нещадно ударила себя по лбу:

— До свидания! — прикрыв веки, она демонстративно отвернулась от папы, сидящего справа от неё, и шуточно отмахнулась ладонью.

Эдвард тихо засмеялся детским жестам дочери, и та не сдержала одобряющей улыбки, которую, к счастью, увидела только Белла.

— Спасибо за завтрак, милая, — положив вилку и нож крестом на пустой тарелке и отодвинув её, Эдвард аккуратно вытер губы салфеткой и поблагодарил жену. Белла заботливо улыбнулась и еле заметно кивнула, поспешив убрать посуду и вытереть крошки с обеденного стола. — Поехали, Ренесми, — он встал, задвинул белый деревянный стул и коснулся ладонью плеча дочери, поцеловал в макушку, — прекрасно выглядишь, — добродушно отметил он.

— Потому что выспалась, — саркастично усмехнулась Несс, убирая бокс в портфель. Остановившись, когда учуяла не совсем привлекательный запах, она повертела контейнер в руке. — С рыбой, что ли, ма?

— Ну…

— Ты же знаешь, что я не люблю сардины, а эти, ко всему прочему, и воняют как протухшие яйца, — страдальчески хныкнула она.

— Не утрируй, — мягко усмехнулась Белла. — Они свежие.

— Спасибо, но я откажусь от этой свежатинки. Поем в столовой, — вручив маме бокс с сэндвичами, Несс чмокнула Беллу в щёчку. — До вечера. Не забудь погулять с Аланом.

— Скорей, — мягко поторопил ее отец, ожидая в проходе, — пока, Беллз.

— Вообще-то я должна была тебя торопить, а никак не наоборот, — намекнув на утреннюю заминку с очередью в ванную, а потом и на такую же не быструю трапезу папы, насмешливо фыркнула Ренесми.

* * *

Ренесми зашла в класс, как раз когда по школе разнесся громкий звонок. Все уже сидели на своих местах… Ну, как сидели — присутствовали в классе, по-детски кидаясь скомканными бумажками и безудержно галдя, как те птицы вчера. Но последних хоть можно было слушать с удовольствием, в отличие от этого ненавистного шума.

Раздражённо закатив глаза, она поспешила незаметно пройти к своему месту.

— Эй, Каллен, — окликнул её басовитый голос Шермана, — а где твои огромные вещи? — самодовольно бросил он. Возможно, этот неандерталец и хотел сделать какой-то комплимент, но любые его замечания в женскую сторону она воспринимала как кобелиный инстинкт размножения, не подкрепленный ничем, кроме аморальных намерений.

— Там же, где и твои мозги — отсутствуют, — нарочито спокойно огрызнулась Ренесми, присаживаясь за парту.

— Посмотрите-ка, — отвратительная кривая ухмылка появилась на его уродливом лице, когда он взглянул на вырез блузы чуть-ниже-чем-до-горла, — мисс ханжа-всея-школы сегодня решила стать раскрепощенней? — грязно, даже слишком пошло, усмехнулся он.

Возможно, будь он не таким гиеновидным псом, а нормальным парнем, то эти двое бы вполне неплохо поладили. Но Николас Шерман постоянно искал какие-то тупые и нелепые причины, чтобы задеть несбиваемое самолюбие Ренесми. И пусть она ему нравилась уже несколько лет — она ненавидела его сильнее.

И почему большинство красавчиков их школы — тупые черти?

— Точно не для тебя, идиот.

Она быстро достала конспект по биологии, пенал и автоматически, уже по привычке, уставилась в окно, около которого и сидела. Абстрагируясь от подколов Шермана, бесящего шума, она чувствовала себя птицей, запертой в клетке. У неё не было возможности безнаказанно уйти из школы до конца уроков, поэтому, всё, что оставалось делать — ожидать четырёх вечера. Глядя в панорамное окно, Ренесми наблюдала за мерной, серой жизнью этого городка. Не для неё такая жизнь, и она с радостью покинет это место, как только представится такая возможность.

— Класс! — единственное, что разрушало невидимую крепкую стену от галдящих одноклассников, был тихий, но чёткий голос миссис Бёртон. И даже он не мог заставить Ренесми оторваться от наблюдения наружной жизни. — Попрошу минуточку внимания, — как по накатанному сценарию говорила она каждый раз, и Несс уже ждала её следующих слов: «Это и тебя касается, Ренесми». — Заходи, Джейк.

«Это что-то новенькое», — с искренним удивлением подумала Несс, вскинув брови вверх. Она сразу повернула голову, переведя взгляд на противоположный конец класса — к двери — и словно почувствовала себя оскорблённой. Обычно в начале урока внимание многих сидящих в аудитории учеников было привлечено к ней, а не к какому-то Джейку, что должен был сейчас зайти внутрь, забрать у Несс всё внимание и обратить его на себя.

С неким сладострастием и надменностью, как истинная Сучка-всея-школы — по словам Шермана, конечно, — она пригвоздила взгляд зелёных очей к пластиковой белой двери. А что касается неандертальца, то он любил придумывать какое-то прозвище и добавлять к нему сочетание «всея-школы», тем самым не понимая, насколько тешит нарциссичную натуру Ренесми. Но иногда, чего таить, клички бывали слишком обидны. И иногда, как и полагается, капля за каплей, и случалась истерика.

В резко накатившей гробовой тишине, казалось, потрескивало электрическое напряжение. Все сидели в ожидании увидеть новичка. Девушки замерли в трепете, желая увидеть красавчика, за которым не придётся долго бегать, а парни ждали какого-нибудь замухрышонка, чтобы подтрунивать над ним. Ренесми тоже была бы рада увидеть какого-нибудь ботаника, чтобы хотя бы ненадолго колкие и тупые комментарии Шермана прилетали не в её сторону. Да, жестоко, но жизнь слабых не любит.

А ещё она не любит оправдывать чужие ожидания. Жизнь — не фабрика по исполнению желаний (1).

В кабинет вошёл парень. Чёрная косуха подчеркивала накачанные широкие плечи и тонкую осиную талию, через полупрозрачную ткань белой футболки проглядывали очертания какой-то татуировки. Он провел пальцами по чёрным волосам, презрительным взглядом окинул всех присутствующих и уставился на девушку, скромно сидящую на последней парте и прожигающую его взглядом. Уставился на Ренесми.

— Джейкоб Блэк, — коротко, без лишних прелюдий, представила его миссис Бёртон. — Проходи, садись.

Несс всё так же пристально следила за парнем, который даже не оглядывался в поисках мест, куда можно сесть. Он целенаправленно шагал в ее сторону, явно остановившись на выборе нужной парты. Лишь встретившись с самоуверенным и нахальным взглядом его карих глаз и содрогнувшись от резкого грохота его рюкзака о стол, она поняла, что он уже выбрал себе место — с ней.

— Свободно? — для видимого приличия спросил он, не намереваясь уходить, даже если эта сторона парты была бы занята.

Еле засунув такое непреодолимое желание включить недовольную всем сучку и съязвить как-нибудь в дальний угловой ящик и заперев его на тысячи замков, Ренесми слишком сильно натянула улыбку, сдавливая зубы с такой силой, что они уже давно должны были превратиться в кальциево-фосфорный белый порошок, и, мотнув головой, ответила:

— Конечно.

Кивнув, он сел рядом, бросив рюкзак под парту, и с нескрываемо неподдельным интересом вперился в Ренесми. Нельзя было не отметить, что он был красив, даже с этой самовлюблённой ухмылкой, чуть оголяющей зубы, казавшиеся белоснежными на фоне смуглой кожи.

«Большинство красавчиков внутри совсем не такие, что представляют из себя снаружи», — как бы между прочим, ненавязчиво напомнила себе Несс, поймав на себе прищуренный взгляд Николаса.

— Джейкоб, — лаконично пробасил парень.

Несс не поняла, каким тоном это было произнесено, поэтому спокойно ответила:

— Тебя же представили только что.

— Ну, по правилам этикета при личном знакомстве принято называть своё имя лично, — пожал плечами тот, явно желая блеснуть умом и мнимым знанием приличия.

— По правилам этикета принято спрашивать дозволения познакомиться, — желание съязвить изнутри разорвало сундук и выбралось наружу, и Ренесми резко вернулась к излюбленному занятию — смотреть в окно.

«Если хочешь узнать, что эта гора мышц из себя представляет — будь приветливей. Кончай с гордостью, Ренесми. Что ты творишь?!»

Она тут же мысленно хлопнула себя по лбу, вспомнив этот психологический ход.

Столь же неожиданно, как и отвернулась, она повернулась обратно, пригвоздив взгляд к — ладно, призналась сама себе Несс — симпатичному лицу новичка и сказав:

— Я просто не с той но… — поняв, что начала предложение с оправдания «я просто», она поспешила замолкнуть. Не хватало ещё тут распинаться перед ним. — Прости, — нервно бросила она и закатила глаза на собственное поведение.

Ну, а что ей было делать? Она не знала, как правильно нужно начинать знакомство с парнями, которые… Ну, не нравятся ей, но интересны? Джон, её друг детства, резко прекратил с ней общение, уехав в августе вроде как в Сиэтл, и, не признавая опасения предательства дорогих ей людей, Несс начала вести себя очень импульсивно по отношению к парням.

— Очень приятно, я Ренесми, — она начала протягивать руку, но тут же отдёрнула, когда до неё тут же дошло, что излишние прикосновения будут слишком большим подарком для него. Это не ушло от внимательного взгляда карих очей новичка, он сдержанно усмехнулся и сделал вид, что слушает лекцию.

— Какое… какое необычное имя, — снисходительно заметил он, на что Ренесми нарочно отмолчалась.

Почему-то им обоим хотелось продолжать говорить друг с другом, но оба были скованы цепями. Одна — колодками холодной предвзятости, утешением собственной гордости и ядовитым желанием грубо язвить, второй — неприятной неловкостью и снисходительной взаимностью.

Весь урок Ренесми упрямства ради старательно что-то писала в конспект. Обычно она всё с лету запоминала, записывая что-то лишь тезисно. Сейчас же строчила и строчила, бросая на Джейкоба короткие взгляды. Она не хотела признаваться себе, что была бы рада смотреть не в разлинованные тетрадные листы, исчирканные ручкой, не в окно с серым пейзажем, а была бы рада любоваться им. Но упаси боже ей дать новичку повод думать, что он произвёл на неё неизгладимое впечатление, в чём Ренесми отказывалась признаваться сама себе.

Его несколько загадочный вид с этими вечно нахмуренными бровями и презренным взглядом на всё и всех притягивал, как магнит к железу. И… отталкивал? Пустой неизвестности Несс боялась так же, как и ненавидела Шермана, что весь урок нескрываемо пялился в сторону Ренесми. Кажется, у кого-то будет новое прозвище уже на этой перемене. Что-то в стиле Раскрепощённость-всея-школы, потому что в представлении Николаса Ренес ему уже тысячу раз изменила с новичком. И боже упаси её думать о том, что этот неандерталец представляет её в каких-то своих эротических фантазиях. Фу, мерзость.

На перемене Несс пошла к своему шкафчику, вспомнив, что забыла телефон именно там. Чертыхаясь себе под нос, она пыталась разобрать хаотично лежащие там вещи, чтобы отыскать пропажу. Ренесми держала пари, что увидь это мама, ей бы точно коротать загробную жизнь на заднем дворе. Найдя злосчастный мобильник, что лежал под многочисленными тетрадями, она облегчённо выдохнула, потому как уже представляла, как носится по городу в поисках его. Она захлопнула металлическую дверку и вздрогнула, когда увидела, что за ней, оперевшись локтем на остальные шкафчики, стоял новичок.

— Боже мой! — шепнула Несс, приложив ладонь к груди. — Совсем спятил?

— Ну, не боже, но твоим стать могу, — нагло усмехнулся Джейкоб. — Что-то потеряла, принцесса?

— Не… — подавив в себе желание послать его ко всем чертям, она замолкла. — Да, но уже нашла. Если хотел помочь, то спасибо, но твоя помощь не требуется, — Ренесми еле выдавила из себя приветливый тон и натянуто улыбнулась.

— Да я хотел позвать тебя погулять сегодня. Дай номер.

— Что, прости? — ошарашенно глядя на него, переспросила Ренесми. У новичка выражение лица было таким невозмутимым, что на секунду показалось: он уже не в первый раз так делает.

— Познакомимся поближе, — добавил он, так непринуждённо пожав плечами.

— Мне не нужны близкие знакомства, — фыркнула Несс.

Это просто наглость! Наглость самовлюбленного уровня. Он настолько уверен в себе, чтобы звать её «погулять», даже не общаясь толком на том же самом уроке биологии? Это либо низшая ступень отчаяния, либо высоченный уровень самоуверенности.

Стеклянными глазами глядя на него, она покачала головой в отрицательном жесте и шагнула вперёд, чтобы пройти мимо него дальше. И как-то незаметно для себя провела параллель между вчерашним фургоном службы перевозки и сегодняшним появлением новенького.

«Можно, не он будет моим соседом?»

Но каково было её удивление, когда Джейкоб как бы ненавязчиво преградил дорогу, сделав шаг к ней.

От неожиданности Ренесми врезалась в него. Ей в нос моментально ударил мускусный аромат его парфюма с нотками цитруса, и, Несс поклялась бы: такого притягательного аромата она ещё не ощущала нигде, кроме разве что своих представлений о том, как пахнет бесподобный Хардин Скотт, когда читала книгу «После». На секунду остановившись, чтобы несколько прильнуть к новичку и пронизать всю себя этим чудесным запахом, она задержалась около него немного-чуть-чуть-на-подольше-чем-планировала, растворившись в объятиях пространства, запаха и времени. Вернувшись к настоящему, она в ужасе отскочила от Джейкоба, на что он издал тихий, не слышный для ушей Несс смешок. Мимо, как и следовало догадаться, проходил Шерман, но полностью мимо он никогда не прошел бы.

— Оу, — писклявым голосом протянул он, сцепив руки в замок и притянув их к щеке в картинном умилении. — Недотрога-всея-школы разрешила касаться её. А мне можно тронуть тебя, малыш?

Громко, что даже Джейкоб слышал, скрипя зубами, Ренес сжала руки в кулаки до острой боли от длинных ногтей в ладонях. Как она ненавидела этого идиота, как хотела хорошенько врезать ему, чтобы выбить всю дурь из его башки, как хотела сломать ему ноги, чтобы он не имел привычки постоянно бегать за ней. Вдох-выдох. Нельзя показывать, что он не безразличен ей — в самом плохом смысле этого слова.

— Трогать будешь свою руку, которая скоро отвалится от такой-то нагрузки, — и, развернувшись на пятках, Ренесми поспешила уйти с того проклятого места, где чуть ли не каждый день они виделись с Ником.

Сначала в груди почему-то жгло неистовствующим огнём, будто изнутри всё облили керосином и бросили зажженную спичку. Всё вспыхнуло в один миг, сжигая каждое препятствие на своём пути, поэтому она так не заботилась о том, как нужно аккуратно избегать толкотни в коридоре, и поэтому постоянно то в кого-то врезалась, то наступала на ноги, то задевала плечом, но не обращала на этого внимания, и под скверные недовольные: «психованная» и «чокнутая» шла дальше. Она ушла в дальнее крыло и вошла в пустующую аудиторию, и тогда её пламя потухло, перегорело, и в животе потянуло холодом. Не окончательным, который бывает при посещении кладбища, а таким прохладным, будто ты мочишь ноги в вечно холодной речке, подставляя лицо под северный ветер, что пробирает до закромов тела и души. Обидно.

Почему он постоянно пытался задеть её? Почему именно она стала центром его колкостей, хотя вокруг полно других, более приспособленных для этого личностей?

— Чёртов Шерман! — рыкнула Ренесми, ударила ладонью по столу и зарылась пальцами в волосы, нервно расхаживая туда-сюда по аудитории, в которой эхом отозвался звонкий шлепок о парту. Она не понимала, как можно быть настолько бесчувственной сволочью, чтобы постоянно, в любую ситуацию пихать свой горбатый нос.

Ренесми старалась привести дыхание в норму, но оно только сильнее сбивалось, и она понимала, что сейчас по её щекам потекут слёзы. Чем быстрее в её голове прокручивались мысли о Николасе, тем рванее и чаще были её вздохи. Она тихо, чтобы по кабинету не пронеслось эхо и никто не услышал, всхлипнула и подошла к окну. Оперевшись на подоконник одной рукой, другой она натянула рукава бомбера и вытерла капельки, что мокрой пеленой закрыли обзор на надоевше-излюбленный пейзаж снаружи.

Она вздрогнула, когда услышала чьи-то тяжёлые, но быстрые шаги в коридоре, которые могли принадлежать кому угодно. Несс отвернулась, когда увидела, что кто-то аккуратно приоткрыл дверь.

— Ты почему не на уроке? — послышался голос, и она уже знала, кому он принадлежит.

— Хочу — хожу, хочу — не хожу. Вам всем до меня какое дело?! — неожиданно резко повернулась и выкрикнула Несс, моментально съежившись от своего же голоса.

— И часто он тебя задевает? — спросил Джейкоб без задней мысли. Да, их по головке не погладят за отсутствие на уроке, но ему было всё равно. На учёбу, на злых учителей. Он всю свою жизнь посещал школу от балды, чтобы не было скучно. И вот сейчас, когда он видел, что этой маленькой, хрупкой девочке нужна какая-то помощь и поддержка, он хотел её дать.

— Ты действительно думаешь, что я буду плакаться тебе, совершенно незнакомому человеку, как в жилетку? — нервно усмехнувшись, ответила она. — Если да, то ты напрасно теряешь время. Видишь, я его тебе сократила, можешь уходить, — не принимая помощь и любыми способами её отвергая, она вновь отвернулась от него, всем сердцем желая, чтобы он ушёл.

— Ты действительно думаешь, что я уйду от тебя, когда тебе оставаться одной не нужно? — отчасти передразнивая её, он подходил ближе, пока не оказался напротив, совсем близко.

Несс вздрогнула, когда почувствовала его за своей спиной, и молилась всем богам, чтобы он не заметил этого. Она отнюдь не его боялась. Она боялась признаться себе, что он её зацепил, что ей хотелось узнавать его, говорить с ним, без страха смотреть на него, касаться, чувствовать кончиками пальцев тепло его тела. Они подружатся, а потом он уедет, как Джон? Нет, спасибо.

— Ты меня совсем не знаешь, — невесело покачала головой Ренесми. Она чувствовала его горячее дыхание, скользящее по оголённой шее, не скрываемой копной каштаново-бронзовых волос, и почему-то ей стало внезапно холодно, отчего захотелось облокотиться на новичка.

— Не знаю, — откровенно согласился он. Она повернулась и замерла под взглядом неизвестной тёмной бездны — она и не ожидала, что он стоял настолько близко. — Но почему-то ты даже не хочешь дозволить мне узнать тебя, — заметил Джейк. И поняв, что нарушает личное пространство девушки с покрасневшими от слёз глазами, сделал шаг назад.

— Не хочу, — кивнула Ренесми.

— Но ведь на то есть причина, — Джейк сел на парту, глядя ей в глаза, которые она тут же отвела и хмыкнула.

— Не прокатит, я ничего тебе не скажу больше, чем ты сам видишь.

— Даже свой фейсбук или инстаграм? — он изогнул одну бровь, рассматривая ногти.

Ренесми иной раз приоткрыла бы рот от удивления или даже ударила бы парня, но всё, что она смогла — грустно усмехнуться, понуро взглянув в глаза Джейкоба, в которых не смогла — или не захотела — увидеть и капли сочувствия. Всем им нужно одно. Все, как стадо, как штамповки. Лишь Джон был другим, но и тот предал, да ещё и так низко — резко пропав. Как говорят, ушёл по-английски, но нет. Когда так уходят, хотя бы берут трубки, отвечают на эсэмэс, как-то связываются, чтобы хоть так сказать «прощай», а здесь — ничего.

Кошки, которых, жаль, Алан не мог прогнать, периодически скребли на душе, исполосывая нужные её части в лоскуточки, что относительно быстро срастались вновь, сшивались воедино. Но после этого, демонические коты возвращались, снова и снова разрывая такие ненавистные им полотна — полотна хороших воспоминаний со старым другом и его прощением. И вот сейчас они снова решили возвратиться, чтобы с ещё пущей ненавистью и дьявольскими криками, слышными только лишь Ренесми, порвать такой важный декор души.

Вредные кошки.

Джон был тем, кто помогал справляться с трудностями, давал советы, каких не смогут дать ни мама, ни папа. Если бы не исчез, он помог бы правильно выбирать пути. С ним было бы всё проще…

Комок, говорите, подступил к горлу? Глупости. Ей запихали булыжники в горло, которые она была бы рада проглотить или выплюнуть, но, вот незадача — Ренесми перевязали глотку в двух местах, чтобы эти камни оставались там. Жалко вот, что додумались оставить какой-то просвет, чтобы она могла дышать. Тяжело так, сложно. Каждый малейший вдох и мизерный выдох давались с такими усилиями, что Несс такими темпами запросто могла бы разгружать вагоны с брёвнами на лесопилке. Всё это вместо того, чтобы перекрыть кислород.

И почему она всегда вспоминала Джона в школе? Не когда спала с мишкой, подаренным ей им, не когда пила травяной успокаивающий чай, который Джон привёз в июне из Индии, а именно в этом огромном кирпичном здании с сотнями учеников, но таком пустом.

Дома она не чувствовала себя такой пустой внутри, как здесь. В месте, которое с радостью покинула бы. Представившись ей хоть малейшая возможность — она бы уцепилась за неё и не отпускала бы никак, даже если бы руки уже отнимались от боли.

Слёзы, из ниоткуда вырвавшиеся, ни туда, ни обратно не хотели уходить, поэтому так и застыли в зелёных глазах. При других она плакать не хотела — ни при ком не хотела, — поэтому Ренес, быстро спрятав взгляд от Джейка, поспешила вон из аудитории. Но тот своей сильной рукой в попытке остановить схватил её за маленькое, хрупкое запястье.

— Погоди, — голос показался Несс резким, слишком грубым, а вкупе с этим, слово прозвучало и вовсе по-менторски.

— Пусти, — крикнула она и выдернула руку из его хватки, ускорив шаг чуть ли не до бега.

Ренесми, будучи в преддверии истерического плача, почувствовала это и направилась в излюбленное место — туалет. Чтобы прореветься и успокоиться там, где всем будет на тебя плевать и никто не будет вмешиваться в лживой попытке «помочь», преследуя свои, корыстные цели.