Заветный хутор (джен)

Галя метнулась к соседнему через дорогу участку и затрясла штакетник.

— Люди! — чутьё уже подсказывало ей, что заперто и нет никого, но она не сдавалась, пока не убедилась в этом, ощупав своими руками слишком мощный для шаткой конструкции забора замок.

— Люди, — повторила Галя и побежала дальше.

Разочарование ещё не успело укорениться в душе, когда она увидела того, кого искала. На скамейке возле такого же забора, пожалуй, даже более хлипкого, опираясь подбородком на клюку, сидела старушка. Её направленный в пространство, безучастный ко всему происходящему взгляд был полон страдания, но это не остановило Галю — она радостно подбежала, наклонилась, пытаясь установить зрительный контакт, и с улыбкой произнесла:

— Здравствуйте, бабушка. Как поживаете?

Взгляд старухи медленно оживал, уголки губ капризно поползли вниз — страдание во взгляде сменилось раздражением. Она подняла подбородок с клюки, пожевала беззубым ртом — Галя напрасно прислушивалась, стараясь различить слова за шамканьем и причмокиванием.

— Я бросила тут машину неподалёку, бабушка. Нет у вас никого знакомого, кто мог бы меня подвезти?

— Глафира, — наконец, разобрала Галя и отпрянула, удивившись, — явилась? Какая к чертям я тебе бабушка?!

Галя отшатнулась, не зная, что думать, а старуха продолжала говорить с неожиданным чувством.

— Давно тебя не видала. Надеялась уже не встретить, а ты всё такая же — весёлая, чернявая — сколько себя помню. С тех пор, как мне четыре года было, ничуть не изменилась.

Галя отвернулась и огляделась в поисках более адекватных собеседников. К счастью, улица не была безлюдной: неподалеку гуляла семейная пара с коляской и парой ребятишек, несколько силуэтов вдалеке внушали надежду, за заборами ощущалось присутствие. Старуха за её спиной продолжала делиться воспоминаниями и уже обижалась на невнимание, повышая голос. Галя внутренне сжалась, передёрнула плечами и продолжила свой путь, старательно не отвечая на доносящуюся из-за спины брань.

Прежде чем подойти к людям во второй раз, она сделала глубокий вдох.

— Простите, не могли бы вы помочь? — Галя приблизилась к гуляющему семейству и постаралась придать своему голосу самое приятное звучание. Супруги смущенно переглянулись. — Не знаете, у кого есть машина? — продолжала Галя с надеждой. — Не могли бы меня подвезти? — она отчаянно искала своим жалостливым взглядом глаза главы семейства.

— Машина есть, — протянул мужчина, то и дело поглядывая на жену. — Только ехать мы никуда не собираемся. Знаете, тут неподалёку село на карантин закрыли и пост на дороге стоит. А что у вас случилось? Зачем вам в город?

— Случилось… — вопрос поставил Галю в тупик, мысли понеслись в голове табуном напуганных кобылиц: кипарис, гуляющий сам по себе теплоход, говорящие индюки, Евлампий Романыч…

Сумасшедшая старуха за спиной продолжала голосить и, судя по тому, как окреп её голос, нашла в себе силы встать со скамьи и приблизиться.

— Ведьма! — несмотря на то, что Галя уже прислушалась к брани, крик заставил её взвизгнуть от неожиданности и подпрыгнуть на месте. Старушка не удовлетворилась произведённым эффектом и продолжала, обращаясь к новому Галиному знакомому. — Не слушай её, касатик, ведьма это. Ты ей в глаза посмотри. Глаз у неё черный, а зрачок красный. И не стареет она. Сколько я себя помню, а она всё такая же. Уже девятый десяток не меняется. Ведьма! — подтвердила она свои слова очередным криком и ударом клюки о землю.

«Откуда только силы взялись?» — Галя почувствовала, что поверхность у неё под ногами задрожала.

— Вам опять нехорошо, бабушка? Давайте я вас домой провожу, — мужчина так спокойно отреагировал на слова старухи, что Галя сперва открыла рот от удивления, а потом выдохнула и улыбнулась: «Ничего страшного. Только найти машину, снять одежду, закрыть её в каком-нибудь непроницаемом сейфе. И в оптику. Первое время можно спасаться линзами, а потом — к офтальмологу и в парикмахерскую. И всё будет хорошо».

— Да не надо мне в город, — произнесла она, стараясь располагающе улыбнуться. — Я тут неподалёку, километрах в шестидесяти, как максимум, бросила машину. Меня бы подвезти. Если у вас есть навигатор, то координаты я помню. А так… Сами можете загуглить — хутор Заветный. Вот, по дороге к хутору.

— Не слушай её, Лёнечка, погубит она тебя. Заведёт и погубит. А ты, Анка, мужа вразуми, — продолжала бубнить старуха за спиной.

На лице Лёнечки отобразилось недоумение. Его жена взяла загулившего ребёнка из коляски на руки и принялась укачивать. Галя разглядела в этом дурной знак и нашла необходимым уточнить:

— Вы меня хотя бы на трассу вывезите, там поворот в поля, — оттуда я сама как-нибудь доберусь.

Анка приблизилась к мужу, прижалась к его плечу, как будто требуя, чтобы он взял младенца, и набрала воздуха в грудь, собираясь изречь приговор Галиным надеждам.

— Да помоги ты ей, — произнесла она, когда Галя вытянулась в струнку, готовясь смириться с неизбежным отказом. — Как просит, на трассу вывези, а там… Если дорога будет хорошая, то и дальше, куда скажет.

Младенец у неё на руках внезапно перевернулся и, почти вырвавшись из материнских объятий, потянул ручонки к лицу заинтересовавшей его тёти. Галя улыбнулась и зажмурилась, не противясь желанию ребёнка схватить её за нос.

— Коля, не надо. Не делай так, — попыталась урезонить его мать.

В следующую секунду сопровождавшие этот разговор причитания старухи стали громче, а маленький Коля повис между матерью и Галей, крепко держась за её нос. Отец перехватил младенца под живот и попытался разжать его ручку, но это только усилило давление — Галя хватала воздух ртом и выдыхала, стараясь улыбаться.

— Коля, отпусти тётю!

Малыш крепко держался за нос и вглядывался в глаза Гали, отвечая на её улыбку своим искренним расположением. Двое его братьев отвлеклись от своей игры и теперь подошли к родителям.

— Ах ты ж! — донеслось из-за спины, и Галя охнула — что-то тяжелое ударило её по загривку, в глазах потемнело, а земля ушла из-под ног…

Через несколько мгновений темноту разорвали красные искры, чужие голоса и ветер. В ушах Гали стоял звон, тело дрожало, мышцы судорожно сокращались, движения стали резкими, почти механическими.

«Оператору угрожает опасность?» — Галя не могла понять спрашивает ли голос или утверждает. В ответ она молчала, хотя её мысль и пыталась объяснить состояние тела.

«Начать самодиагностику?» — спрашивал её настойчивый голос — он почему-то был мужским. Галя молчала — в конце концов, причина её состояния была понятна: старуха огрела клюкой. Удар был сильным. Думать о том, куда он пришёлся, не хотелось — последствия могли быть самыми плачевными, а спёртое из-за зажатого в детской ручке носа дыхание только ухудшило их.

«Сатурация в норме. Желаете её искусственно повысить?» — спрашивал голос, Галя желала выбросить его из своей головы и вернуться к действительности.

Последнее её желание было выполнено. Галя услышала надрывный детский плач и глухие удары клюки о землю, — достигнув одного успеха, старушка теперь работала на добивание — тело Гали без её ведома каталось в пыли.

— Прекратите, бабушка! — Лёнечка бегал вокруг, пытаясь поймать старушку и оттащить от жертвы, но она каким-то образом успевала увернуться.

— Смотри, касатик, говорю же тебе: «Ведьма!» — а ты не веришь.

Отбиваться от ударов клюки в сознании оказалось сложнее. Галя вскрикнула и с трудом остановила острие возле своего лица — штырь угрожал выколоть глаз. Кровь билась в висках — должно быть, это последствие оглушения Галя и приняла за незнакомый голос. Она с трудом перевела взгляд с острия клюки на лицо старухи: горящие яростью глаза, искаженное злобой морщинистое лицо, оскаленный рот. Галя осталась один на один с этой угрозой — Лёнечка бегал вокруг и увещевал старушку, не решаясь предпринять ничего более действенного. Возможно, ему казалось, что бабушка рассыплется от малейшего прикосновения, но Галя-то чувствовала с какой силой, решимостью и яростью давила она на клюку.

«Оператору Перекрёстка угрожает опасность?» — продолжал спрашивать спокойный мужской голос в голове.

Галя взвизгнула, когда её сил внезапно оказалось недостаточно, и острие на конце клюки приблизилось к лицу.

— Угрожает, чёрт бы вас всех подрал! Опасность! — выкрикнула она в пространство.

Усилие, которое она приложила, чтобы оттолкнуть клюку оказалось неожиданно сильным. Ступни старушки оторвали от земли, и она взлетела, каким-то чудом всё ещё цепляясь за своё оружие, и с визгом закружилась вокруг клюки. Лёнечка перестал нарезать круги вокруг дерущихся, оставил увещевания и замер, сраженный.

Отпусти старуха клюку — и всё бы закончилось, но решимость в её лице не ослабевала.

— Лёлик! — судя по звукам, оглашавшим сейчас пространство, число свидетелей у действа возросло.

— Отпусти! — взмолилась Галя. Выражение злобного удовлетворения в лице противника пугало её больше остального.

— Ведьма! — ответила ей старушка и прервала глазной контакт, как будто призывая свидетелей на суд.

Для Гали других не существовало — были только её глаза, непонимающие и измученные, против полного ненависти взгляда. Очередное её усилие увенчалось успехом. Старушка с криком отпустила клюку и взлетела на несколько метров вверх, а Галя поднялась на ноги. Она ещё сосредоточенно разглядывала тёмный силуэт на фоне солнца и слушала вопль, когда поняла, что изменилась.

Земля терялась где-то внизу, люди на ней были не больше котят, поместились бы в ладони. Огромное тело пугало своими габаритами. Черные волоски, удлинившиеся и утолщившиеся, покрывали его редкой порослью. Её наряд представлял собой нечто среднее между слишком открытым, почти кричащим, коктейльным платьем и перьями, прикрывавшими тело уже раздетой стриптизёрши. Галя поймала пролетавшую мимо старушку за шкирку в паре метров от земли и на секунду застеснялась своей наготы. Ветер подхватил волоски и приоткрыл всё, что оставалось скрытым.

Старушка продолжала выкрикивать: «Ведьма!» — обращаясь к застывшей от удивления толпе, и болтала ногами, норовя пнуть. Галя, присев, поставила её на землю. Тень, возникшая на земле, надолго закрыла солнце и повергла Галю в ужас: «Иметь такой зад?! Срочно худеть!»

Толпа внизу гомонила как-то без энтузиазма, хотя старушка, потрясая руками, и взывала к отмщению. Семейная пара предпочла ретироваться, хотя дети не хотели уходить, — уносимый прочь младенец плакал, будто его обездолили.

— Ну и кого теперь вызывать? — ветер доносил до Гали голоса любопытствующих.

— Скорую вызывай, не ошибёшься. Тут двоим плохо. И санэпидстанцию, чтобы выяснить причину недомогания. Возможно, последствия ковид.

— Радиация незаметна, — балагурил кто-то, беззлобно посмеиваясь.

— Да нет, вызывайте сразу армию и флот, чего мелочиться? А лучше Росгвардию и ГРУ. Тут такой кадр пропадает.

— Да не надо никого вызывать. Смотри. Я всегда с собой беру видео-камеру. Снимаешь видео, выкладываешь. Все, кому надо, сами приедут, а ты чистеньким останешься, как будто и не стучал.

Несколько мгновений Галя пыталась выбрать между бегством и более агрессивными действиями. Возможности современной техники были ей известны, а будь у направлявшего на неё смартфон аккаунт где-нибудь на ютуб... сейчас её лицо смотрело бы из каждого ноутбука.

Галя наклонилась, схватила смартфон двумя пальцами и подняла в воздух вместе с владельцем. Он какое-то время дёргал ножками, а потом спрыгнул на землю, оставив телефон в руках у Гали, — она уже бежала прочь, стараясь не топтать заборы.

Несколько больших шагов отделяли её от леса, но и он не был достаточно высок, чтобы укрыть её. Впрочем, удаляясь от теперь почему-то куда более уверенно голосящей толпы, Галя уменьшалась в размерах — смартфон перестал быть блёсткой, прилипшей к коже, а надёжно лежал между пальцами.

«Оператору следует вернуться в Перекрёсток и ожидать посвящения», — нудел знакомый голос в голове — Галя его не слушала. Шум за спиной уже казался угрожающим, чтобы отвечать на какой-то бред. Она пробежала мимо знакомой калитки. Смартфон уверенно помещался в руке, а её одежда стала прежней — это было весьма кстати и всё-таки…

— Ведьма! — трубным гласом вещала старушка.

— Эй, игрушку отдай, имей совесть, — кричал ей вслед владелец смартфона.

Лишь они были кровно заинтересованы в преследовании, остальные просто любопытствовали, но ей, перепуганной, казалось иначе. Со страхом пришла слабость, или же это были последствия недавних превращений, или унаследованный дом, маячивший сейчас за спиной, высасывал силы — ноги внезапно оказались ватными, задрожали, отказываясь нести тело. Галя прислонилась спиной к ненадёжному забору и позволила толпе окружить себя.

Сейчас на неё смотрели десятки глаз, которые казались ей сотнями, и в каждом она видела презрение, осуждение или граничащую с вожделением жадность.

— Ведьма! — старуха, последней доковылявшая до Гали, настаивала на приговоре. Дыхание толпы казалось оглушающе громким.

Галя выбросила смартфон под ноги толпе и, заведя руки за спину, схватилась за штакетник в тщетном поиске хоть какой-то поддержки.

— Чего вам всем от меня надо?! — выкрикнула она, оглядывая толпу затравленным взглядом: одни голодные глаза за другими.

— Сдохни, ведьма! — крик старухи был таким же истеричным.

— Сдохнуть?! Чего я вам всем сделала?! — Галя ответила истерикой на истерику. Сорвала с головы и бросила в пыль косынку. Ткань, ударившись о земь, сразу же распалась на нити, которые, поднимая красноглазые головки, зашвырялись в пыли. — Мне этот хутор по наследству достался, от прабабки. Я второй день как приехала. Чего вы от меня хотите? — исповедь вырывалась у Гали из души, не подвергаясь осмыслению.

Толпа зашевелилась.

— Ведьма ты! — вещала старуха, но её никто не слушал.

— Ну смартфон работает, и всё-таки…

— Мне забор помяла! — выкрикнул кто-то.

— Ну с новосельем что-ли. Дом давно пустовал.

— Ведьма это, люди! Как будто ничего не видали? Всех погубит она и дом её! Сколько себя помню, она не меняется.

— Прабабку вы мою помните! Я Галина, а не Глафира! А то, что похожи… Я тут такое пережила, меня бы пожалеть, а вы вместо этого…

— Ну идём сюда, красотка, пожалею, — толпа издевалась над Галей, насмехалась. Одного этого голоса было достаточно, чтобы вывести её из себя.

— Уроды! — закричала она, прижимаясь к забору, почти забираясь на него. — Чего я вам сделала?!

— Да сама виновата! — крик, донёсшийся из толпы, впервые звучал с тем же чувством, что и Галины вопросы. — Напала на нас! Мы сами тебя боимся!

— Да где я нападала?! На кого? Как? Я пришла о помощи просить, а вы… — Галя, продолжая пятиться и лезть на забор, с этими словами всё-таки повалила его и упала вместе с ним навзничь.

Толпа рванула вперёд, к Гале потянулись руки, её хватали за ноги и за руки, добрались до плеч, помогая подняться, но она завизжала, вырываясь. По-паучьи отползая, выталкивая ногами из-под себя забор и путаясь руками между досок, она спешила к дому. Её преследовали. Галя перевернулась, поднялась на четвереньки и через несколько движений сумела, наконец, встать на ноги.

— Стой! Ведьма! Убьёшься! — неслось ей вслед. Галя не разбирала, кто и зачем выкрикивал эти слова, и не понимала, чего в них больше: сочувствия или угрозы.

Галя побежала к дому, чувствуя, как сотни ног топчут разросшуюся траву у неё за спиной, врезалась с разбегу в перила, ограждавшие лестницу, и стала подниматься по ней, помогая себе руками.

Казалось, всё было против неё. Из-за спины доносилось улюлюканье и насмешливые возгласы, в которых издёвка соседствовала с угрозой. Прогнившие доски проваливались под ногой и приподнимались, угрожая ударить или, того хуже, — уронить. Дом дрожал. Галя схватилась за ручку двери и, на всякий случай лягнув пространство у себя за спиной, проскользнула внутрь — за спиной оказалось спасительное кресло, перемигивающиеся огоньками экраны мониторов. Галя держала дверь, оглядываясь в поисках любого запора.

Снаружи что-то билось в стену. Галя чувствовала, как приподнимаются подгнившие, срываемые с гвоздей доски. Тот, кто отрывал их, был поистине страшен. Дом сопротивлялся. Галя сосредоточила все усилия на ручке двери, как назло, взгляд не натыкался ни на что вроде щеколды, защёлки, цепочки или даже засова.

Галя мечтала о чём-то мощном, монолитном и не сразу догадалась повернуть ручку двери — запор щёлкнул и шум тут же стих. Галя упала в спасительное кресло и выдохнула с облегчением. В следующее мгновение кто-то взялся за спинку и повернул её кресло.