Хвост Аримана (джен)

* * *

— Смотри, моя Звента-Свентана, смотри и помни, — наконец-то Махшид смогла осмысленно воспринять этот привычный уже голос её снов! Осознав это, она обрадовалась, однако же ни единой мысли не промелькнуло у неё о том, где она находится и почему спит.

— Люди пришли сюда два столетия назад и за это время достигли удивительных высот, — они вместе с Голосом летели над поразительной красоты городским ландшафтом. Махшид всё так же не видела своего тела, но её это не заботило — окружающий мир по праву занимал всё её внимание.

Ажурные шпили высотных домов, невесомые, воздушные павильоны, высокие арки монорельсовых опор и прочий хай-тек перемежались широкими парковыми зонами с естественной формы прудами, скалами, покрытыми древним мхом, тихими водопадиками и мелкими стадами животных то там, то тут. Стайки птиц догоняли её и, приветливо что-то выкрикивая, уносились прочь.

— Они никогда не знали стихийных бедствий, не испытывали массового голода и всеобщей паники, не теряли близких под обстрелами, не ютились в подвалах — не знали они настоящего зла и лишений. Однако зло решило само познать их.

Ландшафт внезапно сменился — они вылетели на чистое поле, от горизонта до горизонта усеянное высоченной колышущейся травой. Где-то впереди, километров за двадцать, маячило нечто огромное и явно техногенное.

— Некоторые влиятельные люди загорелись идеей организовать сверхдальнюю экспедицию. Они буквально видели это во снах, и когда собрались наконец вместе и поделились мыслями, каждый из них был рад, что не он один такой мечтатель. Это были действительно искренние, самоотверженные натуры, истинные сыны своей прекрасной родины. Высокая, вдохновляющая цель, доступ к ресурсам целой планеты и всеобщий романтический настрой общества сделали своё дело. На специально построенной верфи были заложены три каравеллы — Матвей, Марк и Лука.

Перед ней, резко замедлившей полёт, стояли полуразобранные здания — то ли цеха, то ли ангары — из которых виднелись корпуса кораблей. Три гигантских копейных наконечника с плоскими скошенными гранями сверкали в лучах полуденного солнца. Внезапно они все разом вспыхнули яркими дуговыми бликами и, снеся ураганной волной окружавшие их строения, исчезли.

— Пять лет спустя, досрочно стартовав прямо с поверхности дальним прыжком, каравеллы исчезли в неизвестном направлении, а ещё через неделю... Посмотри! — каким-то образом Голос указал ей вверх, прямо на солнце. Подняв взгляд, она успела заметить три ослепительных точки, мигнувших вокруг солнечного диска в вершинах равностороннего треугольника, а затем...

— Констанция пала, — мрачно провозгласил Голос среди резко накрывшей их темноты. — Ни единого злого человека не понадобилось для этого, ни сумасшедшего, ни фанатика, ни дурака. Один лишь миг — и прекрасный Константинополь обречён навечно застыть во льдах и тьме. Не позволь пасть и Вэртрагне.

У Махшид неописуемо болела голова. Открыв глаза и встретившись с лампочкой, она вдруг поняла, что это не предел, а шевельнув рукой — что болит на самом деле всё тело. Интерьер был ей абсолютно не знаком. Не будь этих треклятых лампочек на потолке, оглядеться и прикинуть, куда же её занесло, стало бы не в пример легче. Сделав ещё одно нечеловеческое усилие, Махшид приподнялась на локоть и кое-как села, свесив ноги с кровати.

Комнатка оказалась совсем маленькой — аккурат кладовка или... каюта? Взгляд упёрся в круглый иллюминатор со стеклом не менее нескольких сантиметров в толщину. Цеппелин! Она бывала пару раз на таких, когда летала на верфь по работе. Инженеры её уровня высоко ценились в среде, где от чёткого функционирования механизмов зависела жизнь миллионов людей, и руководство всеми силами стремилось сманить её к себе, но увы, для неё там было слишком уж людно и суетно.

Внезапно в дверь постучались и, не дожидаясь ответа, открыли её. На пороге стоял невысокий худощавый мужчина в очках на цепочке и с аккуратной профессорской бородкой.

— О, вы уже очнулись! — искренне обрадовался он. — Прошу простить мне такое резкое вторжение — уж очень беспокоится наш капитан, как вы тут.

— Капитан?

— Да. Меня зовут Биджаз Мадани, я энергетик цеппелина "Исфандияр", на котором мы с вами имеем радость сейчас находиться. А капитан у нас — знаменитый Фарид Афшари. Именно он вас узнал и распорядился поселить тут. Вы же сестра Лейлы Фуад, верно?..

— Стоп-стоп-стоп! — перебила его Махшид, вновь пытаясь подняться на ноги. — Как я тут вообще оказалась?

Биджаз грустно улыбнулся и снял очки.

— Дело в том, что волею случая мы оказались самым быстроходным транспортом в округе. Получив сигнал бедствия от спасательной службы Джайпура, мы первые прискакали на зов, чтобы эвакуировать тяжелораненых.

— Но ведь я не ранена, — озадаченно огляделась Махшид.

— Во-первых, у вас было сильнейшее истощение, вы лежали без сознания на горе обломков. Во-вторых... — Биджаз прошёлся взад-вперёд по каюте. — Возможно, у вас есть возможность прояснить кое-что о случившемся. А в-третьих...

— Боюсь вас разочаровать, но меня это землетрясение застало в кровати. Я даже во сне ничего о нём не видела.

— Увы, это не совсем землетрясение. Мы полагаем, что произошла какая-то крупная авария на шринагарской верфи, а поскольку вы сестра Лейлы Фуад...

— А что в-третьих? — вдруг перебила Махшид.

— Что, простите?

— Вы потом сказали "а в-третьих".

— Ах да... — Биджаз почесал в затылке. — Наш бортовой врач, он же мобед, обнаружил весьма странные новообразования в вашем теле. Вернее, в руках, в районе позвоночника, и ещё, что удивительно, в гортани. Скажите, вы ничем таким не болеете? Про импланты даже и не спрашиваю, у нас их уже давно не делают... Не поймите меня неправильно, врач лишь хотел узнать, не требуются ли вам какие-то препараты для регулярного приёма.

— Да нет, я вообще на здоровье никогда не жаловалась... Хотите сказать, у меня рак?! — резко забыв о боли, Машид вскочила на ноги.

— У нас на борту нет оборудования для такой диагностики, но насчёт рака доктор даже намёка не высказал, — Биждаз поднял ладони. — Успокойтесь, пожалуйста. Знаю, эта просьба всегда звучит крайне глупо, но всё же.

Махшид устало плюхнулась обратно на койку.

— Зря вы меня так облагодетельствовали — я ничего не знаю ни о каких авариях, — она медленно потёрла веки. — И рассказать вам могу разве что о работе, о семье, которой у меня, видимо, больше нет, или о странных снах, которые не дают нормально высыпаться. Хотите? Например, только что мне приснилось, как прямо с земли прыгнули три корабля, тем самым устроили дикий погром, а потом и вовсе каким-то чудом потушили солнце. Весело, правда?!

Невесть откуда подступившее раздражение нашло выход в повышенном голосе и едком тоне, однако Биджаз будто вообще не заметил таких мелочей. Его тяжёлый задумчивый взгляд, упёршийся Махшид в переносицу, мигом привёл её обратно в норму.

— Что? — растерянно спросила она. — Почему вы так смотрите?

— А говорите, что не в курсе, — осуждающе проговорил Биджаз и, резко развернувшись на каблуках, выскочил из каюты. — Фари-и-ид! Кэп, ты не поверишь!..

* * *

Лейла изо всех сил пыталась собрать сознание в кучу, и через пару минут ей это удалось. Ощупав влажные волосы, она обнаружила у себя на затылке крайне болезненную точку и молча выругалась. Безуспешно силясь подняться на ноги, она чувствовала, будто попала на морской корабль в дикий шторм, однако прекрасно понимала, что корабль этот отнюдь не морской, а штормит исключительно её саму. Вытерев руку о край халата и тут же схватившись за релинг, чтобы не улететь к центру помещения, откуда не так-то легко выбраться в невесомости, Лейла огляделась. Шлюз. Таки успела.

Началось всё с того, что она вдруг заметила Сорайю, направлявшуюся туда, где ей точно не место — в погрузочный сектор эллинга, в котором, как в буфере, скапливались контейнеры с провизией, запчастями, оборудованием и прочим скарбом, необходимым в долгом перелёте. Их потом подхватывала другая команда, на более лёгких погрузчиках, размещавшая всё это уже в самих ковчегах. Разумеется, никакой помощи от пятилетних девочек этим ребятам не требовалось.

Выскочив из наблюдательного пункта, Лейла поймала свободный подъёмник и полетела следом за дочкой. Она кричала, звала, ругалась и вслух, и про себя, пока подъёмник нёс её сперва вниз, затем по горизонтали, и тревога, сперва неясная, оформлялась всё чётче и чётче. Сорайя не отвечала, не оборачивалась, не сбивалась с ритма. Даже сквозь постоянный шум механизмов она не могла не заметить, не вычленить самый знакомый в мире голос, не почувствовать, наконец, страх родной матери чисто инстинктивно. Сорайя шла спокойно и целеустремлённо, идеально выверенными движениями огибая препятствия. Никогда не спускавшись сюда, не зная путей, которые никто никогда не картографировал, она явно понимала, куда направляется и как туда удобнее всего попасть. И вот она уже скрылась из виду, взбежав по узенькой аппарели для техперсонала.

Переключив несший её монорельс на главную магистраль, она заставила кабину подъёмника резко развернуться на девяносто градусов. Под жуткий визг автоматического тормоза и звучный мат бригадира погрузчиков, Лейла едва не вылетела в пропасть, однако всё же смогла удержаться и, опередив буквально на метр очередной контейнер, загнала вагончик в отверстую пасть ковчега. Дальше всё слилось в сплошной поток бессвязных вспышек — вот она спрыгивает через борт на палубу, вот бежит к шлюзу, вот слышит сирену аварийного подъёма грузовой аппарели и треск сминаемых монорельсов, и вот уже пол уходит из-под ног, а голова встречается с пультом системы жизнеобеспечения внутри шлюза.

Не до конца веря, но уже примерно понимая, что могло произойти, Лейла взглянула на пульт СЖО и, убедившись, что снаружи давление уже упало почти до нуля, открыла внутрений гермоствор.

В коридоре царил мрак. Где-то вдали виднелись люминесцентные метки, а в воздухе то тут, то там плавал какой-то мусор. Сдёрнув с пояса фонарик, Лейла оттолкнулась от комингса и полетела вперёд.

* * *

Махшид как неприкаянная ходила между рядов импровизированных коек — разложенных кресел — и ей никак не удавалось найти никого из родных. Дирижабль шёл максимально тихим ходом, насколько позволяли отголоски прошедшей бури, так что времени на поиски было предостаточно. А ещё она понимала, что стремление не тревожить больных, не навредить, имело и обратную сторону — кто-то из них мог и не долететь. Центральный госпиталь Хайдерабада был знаменит во всех городах, но даже там не было чудотворцев. И пусть почти всех обезболили морфием, а потому никто не кричал и не стонал, впечатление вся эта картина со всеми её перспективами производила самое гнетущее. А ещё — неизвестность. Вероятность лишиться в одночасье всех до единого близких, остаться одной на свете, без дома, без ничего, посреди глобальной катастрофы — от такого дрогнет любой, даже самый сильный.

Внезапно ей захотелось вновь очутиться в той самой пещере, где однажды её почти насмерть завалило камнями с песком. Перенестись на десять лет назад — и чтоб уж точно, без "почти"! Вечный покой в компании странных полуразрушенных статуй вдруг показался ей куда притягательнее, чем жизнь среди трупов на планете-полутрупе. Тряхнув головой, она отогнала дурные мысли. А вот мысли о словах Биджаза уходить не спешили. Странным образом слившись с воспоминанием про пещеру, они свернулись вопросительным знаком и повисли в пространстве. Посмотрев на свои руки, ощупав их и не найдя ничего чужеродного, она припомнила, как всего несколько часов назад разносила ими в щепки прочнейшую древесину, а ещё чуть ранее — убила невинным голосом лампочку.

— Позвоночник, руки, гортань, — начала она размышлять вслух, сев на пустое кресло. — Один контроллер, два эффектора... Если дерево и вольфрам — в труху, то и камни наверняка тоже. Иначе б не выбралась. Занятно...

— Расскажете поподробнее?

Махшид вздрогнула от неожиданности. Обернувшись, она увидела высокого седого мужчину в длинных белых одеждах.

— Я мобед, — сказал он. — Мехран Хакимзаде. Очень приятно. Я правильно понял? Вы несколько раз творили чудеса?