Нас примет родина в объятья (джен)

Можно было настроить портал прямо в дом, но Снейпу захотелось пройтись пустынными вечерними улицами. Организовать полноценный магический квартальчик в живописном урочище стоило больших трудов. Большинство горожан все мозги сломали, пытаясь понять, почему элитную застройку в центре города постигла такая неудача, что потенциальные покупатели бежали от привлекательной недвижимости, как черт от ладана: то качество неподходящее, то крыша на голову падает, то коммуникации плохо подведены. В свое время, конечно, можно было и на самом легендарном Спуске городскую резиденцию себе организовать, но… Спуск есть Спуск, гулять хорошо, а толпы маггловских и не очень туристов никакой магией не разгонишь.

На крыльце сидел мохнатый местный домовик и по обыкновению дул из блюдца горячее молоко. Увидев Снейпа, спохватился, но тот по-хозяйски снисходительно махнул рукой: мол, сиди, ужинай.

— Гости у вас, хозяин, — поспешил предупредить домовик. — Мамаша хозяйки с их кузиной, с шабаша на Замковой горе возвращались и завернули…

— С-старые перечницы, — проворчал Снейп. — Все бы им по шабашам шляться. На молодых ведьмаков пялиться. Сейчас коньяку у нас нажрутся и опять куролесить пойдут.

Он уже приблизительно знал, что при его появлении теща отпустит несколько едких шпилек, а потом вдвоем с кузиной выпрыгнут в камин. И ладно бы как у всех нормальных людей полагается: по каминной сети домой. Нет, вылетят на метлах через трубу и еще будут, аки юные девы, гонять вокруг гигантского изваяния — страшной титановой женщины с мечом и щитом в руках, которую в городе так и называли «Ведьма», с самых первых дней ее появления на пригорке. Снейп вспомнил, как в первый год обретания в сих местах его тоже, как лоха последнего, развели на байку, что ровно в полночь изваяние несколько раз бьет мечом о щит. Он даже среди ночи поперся смотреть на диковинку. Конечно, никто ничего ни обо что не бил. Статуя как статуя. Разве что потом в местном сквере наткнулся на нескольких полукровных аборигенов, которые банально придолбались: «Закурить есть чего? Слышь, чувак, ты что, гот?» Так что пришлось вспомнить и золотую коквортскую юность, и вполне себе пожирательские замашки. Да и то сказать, злой он тогда был. Зато сколько народу он сам потом на эту муть развел — не сосчитать. Подумал, что если Поттера еще раз занесет в эти края, нужно будет и этому олуху байку рассказать. Точно ведь побежит смотреть, гриффиндорец. При мысли об этом Снейп широко улыбнулся и так, мило улыбаясь, и вошел в дом. Хотя, улыбайся не улыбайся, Горгона Василисковна все равно подумает, что издевается.

На его счастье (или нет, в этом он никогда не был уверен), его прекрасную персону теща обсудить уже успела, поэтому при появлении объекта протянула (на первый взгляд радушно):

— Зяте-е-е-к из родных пенатов вернулся, — и многозначительно постучала наманикюренным ногтем по лежащему на столе номеру «Пророка», по всей видимости, присланному из посольства. На первой странице красовалась колдография, на которой уверенно шла к венцу счастливая госпожа министр. — Ну как повеселились, дочери родину показал?

— И вам не хворать, мама, — все так же улыбаясь, ответил Северус, взглядом давая понять, что на радушие тещи уж он-то никогда не купится. — Да какое веселье, скукотища. Это вон Ринка с молодежью погуляла, а нам-то что… Или мне с Малфоем по рюмочке негде выпить? Разве что орден забрал, очень уж хотели его торжественно всучить, — Северус небрежно бросил на столик коробочку с орденом и обнял жену. — Скучно, дорогая, с Ринки какой спрос? Бросила отца на растерзание давним приятелям и ускакала.

— Потому что с женой нужно ездить на такие мероприятия, — назидательно заметила теща, с подозрением косясь на газету. «Вот же ж ведьма, — подумал Северус, крепче прижимая жену к себе, — нюхом все чует». Но жена поняла все как надо.

— Мама, я же тебе сказала, — супруга, по всей видимости, продолжила недавний разговор. — У молодежи нашей вот-вот прибавление в семействе. Мало ли что натворят по бестолковости, а у тебя здоровье может и подвести. Кто-то же должен за ними присмотреть. А Ринке только в удовольствие было съездить.

— Вот именно, — радостно подхватил Северус. — Или вы, мама, прабабушкой становиться не желаете?

Сказанное произвело нужный эффект, теща расфыркалась, подхватила под руку присосавшуюся к коньяку кузину и вымелась в камин. Северус всегда жалел, что не застал в живых тестя, просто интересно посмотреть: что за человек мог ужиться с Василисковной. Знавшие его люди говорили, что покойный был колдуном весьма одаренным, а по мерзости характера превосходил свою одаренность раза в два. Поговаривали, что он как-то самолично спустил с лестницы новоназначенного министра магии, так что тот даже понять не успел, что, собственно, произошло. Как эти две неординарные личности уживались под одной крышей, Снейп вообразить никак не мог. «Душа в душу», — как-то ответила на его вопрос о родителях супруга, но он все-таки позволял себе сомневаться.

— Что на сей раз обо мне плохого говорилось? — весело поинтересовался он.

— Ничего особенного, просто что за тобой глаз да глаз нужен, — рассмеялась жена. — Ну? Как родина?

— Приняла в объятья, — Северус немного подумал. — Даже в чересчур бурные… Как-нибудь съездим с тобой, когда все уляжется… Ринка, как всегда, чужого жениха увела.

— Ринка наша в своем репертуаре, — согласилась жена. — Ну ты же знаешь, она девочка хорошая — поиграет и на место вернет. А что за парень?

— Э, — махнул рукой Снейп, — метаморф, целитель.

— Способный целитель нам бы не помешал… — жена глянула на скептическое выражение Северуса. — Не?

— Не… Я с его покойным папашей учился. Тряпка. Да еще и оборотнем был, к тому же.

— Оборотень — это хорошо, — оживилась жена. — Прадед мой оборачивался, дядя двоюродный оборачивался знатно. Даже сестра бабки, хоть женщинам и редко свойственно, той еще вовкуней была… Хороший оборотень нынче редкость.

Снейп в который раз за все годы резко ощутил разность народных традиций, в том числе и магических.

— Э-м-м-м, дорогая, ваши оборотни и наши — несколько разные вещи. Чуть не сожрал меня в свое время, урод…

— Какой ужас! Совсем себя не контролировал?

— Ни капли.

— Дикость, — вздохнула супруга. — Хороший оборотень должен себя контролировать.

— Ну ты не путай оборотней с анимагами.

— Совсем разные вещи, — возразила жена. — Анимаг — это когда в кота, или в козла, в пса там какого перекидываешься. А оборотни — это от предков.

Снейп уже знал, что сейчас пойдет рассказ о народе — оборотнях и каком-нибудь атамане, от которого по семейным байкам обязательно вели происхождение все местные маги. А если не от него, так вообще от какого-нибудь чародея, еще древнее. А бабкину сестру он еще застал. Хорошая старушка была, упокой Мерлин ее душу. Миленькая такая, кругленькая, аккуратненькая бабуленция, все время норовила его подкормить, мол, британская таранка сушеная, кожа да кости, куда это годится. Да один раз проговорилась, начала вспоминать разное и выдала:

— Девкой я была веселая… Бежим как-то с хлопцами и девчатами ночью по степи, лунища огромная. Молодые все, зубастые, уговор у нас, конечно, был: людей только пугать, повыть там, кругами побегать, а вот овцу или козу можно было и унести….

Северус преотличнейше помнил, как он тогда долго приглядывался к молодой жене, нету ли каких признаков, а потом еще дольше трясся над детьми: не передалось ли? Не передалось, Мерлин миловал. Гарик вообще непутевый, а дочь разве что анимагией в подростковом возрасте побаловалась, не приглянулось. Анимагическая форма не понравилась. А реву сколько было! Всем же девчонкам хочется в кошечек оборачиваться, а тут, прости Мерлин… и в страшном сне не привидится. Хотя Лорду бы понравилось, чего уж там… Это сейчас дочурка уже со знанием дела заявляет кавалерам, мол, мой папаша дракон, а мать принцесса, от их союза и я получилась — королевская кобра. А тогда… Еле успокоили.

— А министр у вас симпатичная, — отметила супруга, убирая газету. — Только вот лицо какое-то хищное… Она ведь тоже твоя бывшая ученица?

— Э, — махнул рукой Северус. — Да все они там… Симпатичная, — хмыкнул он. — Ты знаешь, не будь она подругой шилопопого мальчика — я бы и не запомнил ее совсем. Бегало там что-то лохматое, зубатое… И таких четыре факультета.

— Девушки обычно хорошеют к семнадцати. Это мальчишки в большинстве обычно годам к тридцати только-только на людей становятся похожи, некоторые и к сорока.

— Тем более, мне тогда вообще не до того было, чтобы девиц разглядывать, — проворчал он. — Что ты сказала про мальчишек?

Нет, ну нормальная же, нормальная налаженная жизнь. Совсем не нужно ему неприятностей… Однако всем своим просыпающимся шпионским чутьем он понимал, что со страницы «Пророка» ему хищно улыбалась грядущая неприятность. Эта ведь не остановится. Хм, какая она была в семнадцать лет? Надо будет у Драко, что ли, как-нибудь разузнать, ради спортивного интереса…

* * *

Каждая годовщина победы со временем утомляла Поттера все больше. Изволь переться в Хогвартс, толкать там очередную пафосную речь, выслушивать не менее десятка таких же пафосных и часто неискренних речей в адрес собственной персоны, стоять со скорбной мордой возле гробницы Дамблдора, что б ему… спалось спокойно, старому интригану… А теперь еще доводилось постоянно выслушивать стенания Лонгботома о пропащей жизни, и… Гарри повел глазами — госпожи министра в периметре обозрения не наблюдалось. Хорька, похоже, совсем не интересовало, куда запропастилась его жена — стоял у Черного озера и рассказывал толпе слизеринских первокурсников, как выманить гигантского кальмара. Гарри подозревал, что это все делалось, чтобы нынешнему слизеринскому декану жизнь медом не казалась. В том, что глава Дома Слизерин не совсем подходил для своей должности, Гарри даже мог бы согласиться с хорьком, но не настолько же парня подставлять? А случись что? Кто расхлебывать будет? Опять же, младший недавно старостой стал… Поттер — староста Слизерина. Кому только рассказать, мощам Дамблдора разве что. Портрет с ним давно разговаривать не хочет, дуется. Кстати…

— Невилл, — зацепил он Лонгботома, — где Гермиона?

— В директорской у меня сидит, как всегда, — тихо ответил тот. — Че-то с ней, Гарри, в последнее время не то. Я уже и у Ханны спрашивал — может, чего знает, может, у нее и с Малфоем не клеится? Так нет, говорит, вполне довольна жизнью.

— Да с Малфоем у нее все клеится, — вздохнул Поттер. — С Малфоем у нее все зашибись. В директорской, говоришь?

— Ага, сидит, на портреты пялится и со шляпой ругается… Слушай, а чего Снейп не приехал? Ты же вроде недавно у него был?

— Занят, говорит… Чего он тут, мол, не видел.

— Ну да, — согласился Невилл. — Могу понять, могу понять… Да, кстати, у младшего твоего большие организаторские способности проявляются. Не заметил?

— Когда мне замечать? Я дома по милости нашего министерства почти не живу.

Ну не по милости министерства, а по милости лично госпожи министра. И причину ее плохого настроения Гарри тоже прекрасно знал. Один из их последних разговоров со Снейпом он до сих пор прокручивал в голове.

Со Снейпом они уже встречались запросто, без особых церемоний, учитывая количество поттеровских визитов в места снейповского обитания. Госпожа министр, кажется, все свое свободное время посвящала сочинению поводов, чтобы отправить Гарри с очередным посланием. Поттеру приходилось торчать там неделями. Он был вынужден даже апартаменты снять. Собственно, с этих апартаментов Снейп и начал разговор, плюхнувшись за столик в очередной креативной забегаловке.

— Ну что, Поттер? Квартиру сменили? А я вас предупреждал, что снимать апартаменты в правительственном квартале — глупейшее решение. Вы бы еще у стадиона себе квартирку присмотрели… Небось на заглушающие надеялись? Да ща-с-с.

Нужно было все-таки Снейпа послушать. Общественно-политическая жизнь здесь была бурная, посему все митинги, демонстрации и другие волнения народной стихии происходили вокруг поттеровского места обитания, а происходили они часто и шумно. Однажды Поттер даже наблюдал снейповского пасынка Гарика, который одной рукой бил какой-то железякой по железной бочке, а в другой держал маггловский мегафон и периодически немилосердно орал какие-то лозунги в компании таких же умалишенных. На вопросительный взгляд подошедшего Поттера юное дарование произнесло загадочную фразу о том, что жить в обществе и быть свободным от общества нельзя, и что отец не против, чтобы он немного занимался политикой. Ученик Дамблдора имел несколько иное представление о занятиях политикой, нежели битье железным прутом по железной бочке, но что уж лезть в чужой монастырь? Тем более, если Снейп не возражает против таких занятий наследника. То, что этот самый Снейп теперь вот так вот запросто начал разговор с бытовых вопросов, явно свидетельствовало о том, что отношения между ними перешли на какой-то почти дружеский уровень. Посему Гарри пожаловался, что все иные варианты апартаментов ему как раз предлагали возле стадиона, поэтому нет смысла менять шило на мыло. Заодно упомянул снейповского пасынка с бочкой и палкой.

— А, это они за легалайз, — отмахнулся Снейп. — Медицинский каннабис, знаете ли, свободная продажа… Это нормально. Свобода всегда нормально.

— У нас госпожа министр вон за свободу эльфов всегда боролась… не скажу, чтобы получилось нормально, — заметил Поттер. — Кстати… — он протянул Снейпу очередное послание. Тот быстро пробежал глазами письмо и обреченно спросил:

— Признайтесь, Гарри, это месть? Это все за то, что я ее тогда на четвертом курсе?..

— Да какая месть, — прервал его Поттер. — Она же к вам со всей душой… Беспокоится о вас, заботится. Орден правдами и неправдами выдрала, все обвинения с вас сняла, возвращайтесь, живите в свое удовольствие.

— Честно говоря, могла бы и не беспокоиться, — беспечно и даже, по мнению Поттера, бессердечно брякнул Снейп. — Не стоило так напрягаться.

От его тона Гарри даже за Гермиону обиделся. Учитывая то, что Снейпа никогда нельзя было назвать неблагодарной скотиной, Гарри решил, что признанный счастливец Магической Британии просто бравирует.

— Снейп, — доверительно проговорил Гарри, — ну, честно... Вы живете в непрекращающемся хаосе и бедламе, где три рождества, две пасхи и бесконечные праздники, в городе, у которого под боком атомная пороховая бочка, а вокруг безалаберные, непредсказуемые люди, у которых казнокрадство и мздоимство даже за грехи не считаются. В любой момент здесь с легкостью может приключиться разнообразное всякое такое, что даже наша война с Волдемортом покажется детским развлечением. И вы говорите, что Гермионе не о чем беспокоиться.

— Конечно, нет, — флегматично ответил Снейп. — Вам не приходило в голову, Поттер, что мне это все просто нравится?

— Ну, некоторые мазохистские склонности у вас всегда наблюдались, не сочтите за дерзость, — обескураженно забормотал Гарри, но Снейп только отмахнулся:

— Свобода… Свобода, мистер Поттер. Опять же. Она самая. Вы не понимаете. Правил никаких, законы толкуют смутно. Верят во все, и ни во что не верят. Магию объясняют наукой, науку объясняют магией. Подойди к любой девице на центральной улице, скажи ей, что она ведьма. Примет за изысканный комплимент. Рай для слизеринца. Впрочем, для любого гриффиндорца тем более, всегда есть возможность найти приключения на худую задницу. И потом, знаете, у них тут есть прекрасный лозунг: «Герои не умирают!» Красивые слова, конечно, но душевно. Вам не понять.

— Отчего же, — согласился Поттер, — прекрасно понимаю. Душевно. Свобода… Ну и запрещенные зелья… Потоки.

— Вот за кого вы меня всю жизнь принимаете, Поттер? — обиженно надулся Снейп. — Можно подумать, я единственный талантливый зельевар на всю Восточную Европу. Здесь своими дарованиями кишмя кишит. А я никогда не связывался ни с кровью единорогов, между прочим, ни с…

— А синтетический аналог крови — ваша работа?

— А что в этом плохого? У магглов большая часть фармы на синтетике построена. И ничего, не дохнут. Что плохого в том, что мы производим синтетический аналог? Продукт качественный. Патентованный, между прочим. А то, что у вас в министерстве годами нормальные вещи не регистрируют — не моя забота. Если некоторые недобросовестные производители зелий не предупреждают об искусственном происхождении компонента — то меня к этому вы вообще не приплетете. Мы продаем продукт по всем правилам, а что там покупатель с ним дальше делает и куда его прет или перепродает — с чего это меня должно волновать?

Снейп привычно изогнул бровь и вопросительно глянул на Гарри:

— Только не спрашивайте меня о совести, Поттер. Она у меня есть, и даже много. Если бы не было — я бы вас в колыбели придушил. Тем более у Дурслей, Петунья бы только спасибо сказала.

Крыть было нечем. Гарри помялся, но все-таки спросил:

— А то, к примеру, что у Люциуса Малфоя хвост вырос от вашего снадобья для шевелюры — вас не удручает?

— Да чего ж меня должен Люсин хвост удручать? Он, кстати, с ним весело живет… В косички заплетает. Девицы в восторге. Ну чистый кентавр!

Крыть снова было нечем. Хвост старшего Малфоя был притчей во языцех во всех притонах Лютного. Снейп тем временем еще раз перечитал письмо и глубоко вздохнул.

— Одного не могу понять, — он потер лоб. — Почему я? Нет, я понять хочу, в чем корень этого бедствия? Почему не вы, в конце концов, если она занялась коллекционированием мужчин по масти? Это было бы вполне логично.

— Отвел Мерлин, — вполне серьезно ответил Поттер, покачивая головой. — Нет, логичны как раз вы. Понимаете... Насколько я могу судить, Уизли ее вполне устраивал, э-э-э… в физическом плане, но во всех остальных… Ну, шахматами она не интересовалась, как и квиддичем. Да и честно сказать, Рон так себе товарищ в плане надежности.

— А Малфой прямо очень надежный, — фыркнул Снейп.

— Хорек основательный, — внезапно заступился за Малфоя Гарри. — Манеры, лоск, воспитание, ну и все-таки багаж знаний, помимо квиддича, чуток поболе, чем у Рональда.

— Ну хорошо, — дернул плечом Снейп, — где я-то в этом ряду?

— Вы забываете, был еще и Крам…

— Был еще и Локхарт.

— На втором курсе… Смеетесь, что ли? Хотя… — Гарри задумался, — все весьма логично. Харизма, ореол героя… Вот оно все в вашей персоне и сошлось. И судя по всему, она в вас втрескалась как второкурсница.

— Мамочки, — затравленно глянул на Поттера Снейп. — За что? За что мне на старости лет такое?

— Ладно вам, на старости. Лорд постарше вас был, а такое в мэноре вытворял… Мне Драко все рассказал. Да чего там, сами же знаете. Я уж не говорю, что наш с вами старый Дамби Гриндевальда в Нуменгарде навещал, — заговорщицким шепотом сообщил Снейпу Поттер. — Или, может, сами ему зелья варили?

Снейп с минуту сидел молча с ошарашенным видом, а потом недоверчиво спросил:

— А это кто ж вам такое рассказал?

— А бывший начальник Нуменгарда, пересекались как-то в рамках одного проекта по реформам магических тюрем, ну и выдал все как есть…

— Вот не зря я на него обижался, никогда он мне не доверял, — снова абсолютно по-детски обиделся Снейп. — Хорош, однако, старый гусь.

— М-да, — согласился Гарри. — Хорош… Большой жизнелюбец был. Вам Гермиона совсем, значит, не нравится? Она красивая, умная…

— У меня дома жена есть, красивая и умная.

— Молодая, — добавил Гарри.

— Тоже не старуха.

— А зачем вы тогда колдографии семнадцатилетней Гермионы у меня просили? — аврорским тоном выложил Поттер один из главных аргументов. — Из любопытства? И так и не отдали, между прочим.

— Вот же ж аврорское отродье, — вполне беззлобно проворчал Снейп. — Я вам открою страшную тайну, Поттер. Вы знаете, сколько лет я приучал себя сначала думать, а потом делать? Даже не спрашивайте. И наконец я себя приучил… Я уже далеко не такой дурак, чтобы полезть в пасть к оборотню, увольте. И потом… положа руку на сердце, вы жене когда-нибудь изменяли?

— Что вы, как можно, — Гарри помялся-помялся и выдал сущую правду. — Не то чтобы не было соблазна… Бывало, конечно. Соблазн. Но… Я не хочу ходить с летучей мышью в заднице, простите.

— Вот видите, — наставительно сказала жертва министерского харрасмента, — и я не хочу. Только у меня еще чего похуже. Можно и самому этой летучей мышью оказаться.

— Так что мне ей передать?

— Передайте госпоже министру: не в этой жизни

— Я бы на вашем месте поостерегся ей такое говорить — заметил Гарри. — Госпожа министр леди настойчивая. А у вас орден посмертно…

— Ну да, опасно. Тогда просто передайте ей привет.

— Знаете, Снейп, вам-то ничего, а мне уже надоело сюда ездить с вашей почтой. Место, конечно, приятное, и климат мягкий. Кухня хорошая. Но утомительно. Ваш аврорат постоянно деньги клянчит на совместные проекты. Министр ваш вообще уже на шею сел. И потом уже слухи ходят, что я здесь то ли любовницу, то ли любовника себе завел. Вторая семья, пятое, десятое. Ну чего вы смотрите так? Людям только тему дай, тут же начнется: любимый ученик Дамблдора, то да се, небось с юных лет…

— Вот придурки! — искренне возмутился Северус. — Я с ним сколько лет вон проработал бок о бок, и никто ничего… Да и вообще, Альбусу блондинчики нравились. Вот Люся может вам много интересного рассказать. Как он к нему с этими конфетами... Не зря его постоянно Абраксас предупреждал: не верь, мол, сын, этому… гхм… Конфету ту тебе он… М-да… А если это выход? — Снейп что-то прикинул. — Не, не поверят.

— Во что?

— В нас с вами не поверят.

— Это вам так кажется, — мрачно ответствовал Поттер. — Еще как поверят. Они и в неразделенную любовь Волдеморта к моей персоне поверят, не то что во внезапно вспыхнувшее наше с вами обоюдное чувство. Только не поможет. Госпожа министр любит преодолевать трудности.

— Да, неудачная идея… Это я так, от безысходности, — устало махнул рукой Снейп. — Вы не думали в отставку уйти, Поттер?

— Думал, — честно признался Гарри. — Но Джордж очень просил этого не делать, мол, тогда она их бизнес от злости придушит. Да и вам легче не станет. Ну не меня, так Лонгботтома припряжет.

— Тогда, может, ее в отставку отправить, а? Как думаете?

— «Малфой Трейдинг», — напомнил Гарри. — Она и так уже всю их деятельность под контроль взяла. Вы ее в дверь, она — в окно.

Снейп поморщился:

— Скажите ей, в конце концов, что я импотент.

Гарри тоже поморщился:

— Вы забываете: я не должен лгать. Думаете, она после этого харрасмента в саду не разобрала, что к чему? Полно, Снейп, ей давно не одиннадцать лет. Даже не семнадцать.

Снейп горестно задумался, бормоча себе под нос:

— Ситуация… Гей — не подходит, импотент — не походит… Скажите, что я сумасшедший. В это она точно должна поверить.

— Если она не поверила в это в школе…

— А вы скажите, что я не простой сумасшедший. Что, мол, предан средневековым идеалам любви к прекрасной даме, и не могу оскорбить даму сердца плотскими притязаниями. Моя жизненная история как бы дает основания. Ходить, вздыхать, ревновать, поэмы сочинять. Вот. Чокнутый. Дон Кихот. Петрарка. Данте Алигьери.

— Стихи писать будете? — с подозрением зыркнул на Снейпа Гарри.

— Если поможет — собрание сочинений накатаю. Сладостное зелье души моей, темная магия моего сердца… этак вот… Сойдет?

Гарри пожал плечами. Вряд ли Гермиона купится, хотя кто знает, кто знает… С возрастом все становятся немного сентиментальными.

— Пишите, — кивнул он, — И найдите мне тогда уж квартиру в тихом районе, а?

Ну и как это все объяснить госпоже министру? Да никак… По пути к директорской Гарри напряженно размышлял над коллизией, но так ничего и не придумал.

Горгулью на входе он миновал легко, Невилл вообще забил на всю безопасность, втайне надеясь, что кто-нибудь из ученичков подорвет все это к мордредовой бабушке. Вот только бедняга Лонгботтом не знал, что вся школа, узрев такое наплевательское отношение, втайне подозревала, что директор устроил какую-то небывало жестокую каверзу, и близко к его кабинету не подходила.

Гермиона сидела за директорским столом, надутая и обиженная, и зло смотрела в темный угол, куда при Минерве перевесили портрет Снейпа до поры до времени. Сидела молча, слушая вытье шляпы. Гарри даже подумал, что она его не заметила, но тут Гермиона оторвалась от созерцания угла и спросила:

— Гарри, что она воет?

Поттер, уже неплохо за все это время поднаторевший в фольклоре и лингвистике, с ходу перевел:

— А… Болит голова, и в плечах тяжесть, дайте мне целителя с черными глазами, не того, что лечит, а того, что хорошо целует.

— Старая ветошь… — констатировала всем известный факт Гермиона. — Вот как, Гарри, это понимать? — она взяла в руки лист пергамента и с выражением прочитала: — «Гляжу без глаз, кричу без языка, на гибель рвусь и к помощи взываю, себе я враг и дорог мне чужой, и жизнь и смерть я равно отклоняю, вот что вы, донна, сделали со мной?»

— Это Петрарка, — механически заметил Поттер.

— Подожди! — предупредительно подняла палец вверх госпожа министр. — Здесь продолжение: «Нас разделяет то, что разделяет. И будет так, иначе — никогда. Два ангела за нашими плечами — с зажженной и погашенной свечами, а в прошлом — очень мутная вода».

— А это Снейп.

— Сама знаю, что это Снейп, — огрызнулась Гермиона. — Ну вот как это понимать, то гляжу без глаз, и что вы со мной сделали, то ничего никогда не будет?

— Это Снейп, — повторил Гарри. — Выделывается, старый мазохист… Сама знаешь, всегда был склонен.

— Думаешь? — оживилась Гермиона.

— Уверен!

— Ну, раз уверен… Что ты там говорил насчет их министра магии?

«Что надоел хуже горькой редьки», — подумал про себя Поттер, но вслух сказал:

— Да все с визитом напрашивается.

— Обойдется… А вот, пожалуй, к ним с государственным визитом насчет дружбы и сотрудничества можно и смотаться… А?

— Деньги ведь будет клянчить…

— Пусть клянчит… Ты как?

Гарри вспомнил, что за последнюю шуточку насчет титановой женщины с мечом Снейп вполне заработал на небольшую ответочку, ехидно улыбнулся в предвкушении и кивнул:

— Одобряю, чего уж там.

Во всяком случае, Гарри уже точно знал, от чего в этой жизни не умрет. От скуки. Со всем остальным были некоторые вопросы, но… Не страшнее Волдеморта.