Голубой карбункул (джен)

* * *

— Ну, как гусь? — спросила тетя Фалмиэн, подставляя щеку для поцелуя.

— Он оказался просто волшебным.

Тетя Фалмиэн никогда в этом не сомневалась, но похвалы ей не надоедали.

Келеборн сидел в гостиной, обставленной, как положено приличной комнате сельского дома. Крупный рисунок на обоях сочетался с обивкой кресел и пестрым ковром на полу. Большой кубок, приз самой Йаванны, украшал каминную полку. Выше на стене висели портреты хозяев. Вместо обычного в таких случаях букета в руках у леди Фалмиэн был изображен ее любимый гусак.

Келеборн называл ее тетей, но на самом деле она приходилась кузиной его матери. Выйдя в свое время замуж за ваниа, Фалмиэн переехала к мужу и теперь жила в небольшом селении неподалеку от Валимара. Брак ее сложился вполне удачно, но все же тоска по морю, свойственная всем тэлери, не оставляла ее, хотя и превратилась в легкую ностальгию. Должно быть, под влиянием этого чувства Фалмиэн принялась за разведение гусей. Это было совсем не то, чем следовало заниматься ваниарской жене, но Фалмиэн сумела настоять на своем. К тому же у нее оказалась незаурядная сметка. Дело шло как по маслу, через небольшое время молва о ее гусях распространилась на весь Валимар и даже дальше, и супругу пришлось смириться.

Тетя проницательно прищурилась:

— Но ты поехал в такую даль, конечно, не для того, чтобы поблагодарить меня.

— Не только, — засмеялся Келеборн. Он обдумывал этот разговор всю дорогу сюда. — Мне бы хотелось поучиться у тебя умению вести дела. Если у тебя найдется время.

— Ты тоже хочешь разводить гусей?!

— Вряд ли бы у меня это получилось, — ответил Келеборн. — Но я подумал, что каким бы делом ни заниматься, суть должна быть примерно одинакова.

— Ты правильно подумал, — кивнула с одобрением тетя Фалмиэн. — Пойдем в мой кабинет, там удобнее говорить о делах.

У тети был свой кабинет, что было весьма необычным — они предназначались исключительно для мужчин. Судя по всему, Фалмиэн отобрала его у супруга, и выглядел кабинет обжитым — сразу было видно, что она проводит тут много времени.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я знаю волшебное слово, с помощью которого все делается само? — спросила Фалмиэн, усевшись на привычное место за столом.

Келеборн так не думал.

— Первое, что нужно твердо запомнить, — никогда не путай свое личное имение и дело, которым занимаешься. Твой собственный кошелек и деньги твоего заведения — это разные вещи, и смешивать их нельзя.

— А… как же ими тогда пользоваться? Деньгами заведения, я хотел сказать.

— Есть разные способы. Например, можно назначить себе плату, так же, как ее назначают работникам.

По мнению Келеборна, это было то же самое, только другими словами. Но переспрашивать он не стал, надеясь, что со временем все так или иначе разъяснится само. Ведь тетя, несомненно, знала, о чем говорила.

— Главное, что нельзя запускать лапу в кассу, когда очень нужно или хочется, — закончила тем временем Фалмиэн эту свою мысль и начала другую: — Следующая очень важная вещь гораздо сложнее.

Келеборн достал блокнот и приготовился записывать.

— Это учет. Только так ты можешь знать, что происходит в твоем деле, и строить дальнейшие планы. Конечно, ты можешь подумать, что это очевидно, и в любом приличном домохозяйстве и без того подсчитывают доходы и расходы. Но здесь все по-другому, и за один раз я не расскажу тебе даже половины, — из ящика стола Фалмиэн извлекла внушительный фолиант. — Я тут кое-что усовершенствовала. Вот смотри...

Глядя на аккуратно разграфленные листы с цифрами и слушая о счетах, антува и харьува*, Келеборн понял, что, если он не хочет надолго испортить отношения с тетей, ему сюда придется приезжать еще не раз.

— Тетя, а тебе не кажется, что тебе стоило бы написать об этом книгу?

— Книгу? Хм… Над этим надо подумать.

* * *

После завтрака Артанис вдруг совершенно неожиданно для самой себя обнаружила, что не знает, как убить время. Всегда очень деятельная, она часто насмехалась над теми, кто жаловался на скуку. Она считала, что интересное занятие можно найти всегда, было бы желание. И теперь Артанис с ходу могла бы назвать десяток дел, способных дать работу уму или рукам. Например, прокатиться верхом и окинуть свежим взглядом привычные места после полугода отсутствия. Отправиться в гости — подруг и просто знакомых у Артанис хватало. В конце концов, в очередной раз попытаться доделать воротничок, который она хочет подарить Индис на день зачатия — плетение челночного кружева тоже может быть увлекательным занятием, если не предаваться ему ежедневно.

Однако все это совершенно не прельщало. Больше всего хотелось продолжать распутывать это загадочное дело с похищением сильмарилла. Оно не шло из головы, а в отсутствие Келеборна о нем даже не с кем было поговорить. Но Келеборн должен был вернуться только вечером. До вечера чем-то надо было заняться.

Артанис отправилась в библиотеку. Там она долго бродила среди шкафов, открывала тяжелые застекленные дверцы, рассматривала корешки, но никак не могла выбрать ничего подходящего. Наконец она вытащила том в роскошном сафьяновом переплете, богато изукрашенном золотой росписью — что, по мнению Артанис, выглядело довольно безвкусно. Надпись на титульном листе гласила: «Нравственность. Нравоучительные беседы на каждый день. Сочинение майа Олорина». Отец очень гордился этой книгой, потому что она была с дарственной надписью автора. Однако читать ее он, похоже, не читал. Артанис принималась несколько раз, просто из любопытства, но бросала уже через несколько страниц. Неужели нравственность — такая вещь, о которой нужно писать так невыносимо занудно? Даже нравоучительную беседу можно было вести с меньшей назидательностью. Или это у Олорина просто такой язык?

В очередной раз захлопнув толстый том, Артанис поставила его на место. Очевидно, к чтению душа ее не лежала так же, как ко всему остальному. Окинув взглядом книжные шкафы и убедившись, что так оно и есть, Артанис покинула библиотеку. В гостиной никого не было, в утренней гостиной мама что-то обсуждала с экономкой. Стоя в холле, Артанис уныло подумала, что в этом доме, похоже, дела есть у всех, кроме нее.

В холл спустился отец. Он тоже выглядел не слишком занятым. Прямо перед глазами была дверь бильярдной, и Артанис неожиданно даже для самой себя вдруг предложила:

— Пап, давай сыграем в бильярд.

Арафинвэ заметно приободрился, но тут же спросил с родительской строгостью:

— Ты играешь в бильярд?!

Лучшим способом защиты было нападение.

— А что такого? — словно ни в чем не бывало спросила Артанис, входя в бильярдную.

Даже если отец откажется составить компанию, она все равно сыграет. Хотя бы в одиночку, для тренировки. Но Арафинвэ, сам того не замечая, последовал за ней.

— Это совершенно неподходящая игра для молодой леди.

— Папа, ты опять за свое! Мне иногда кажется, что это просто какая-то ритуальная фраза. Чем бы мне ни вздумалось заняться, я слышу от тебя именно ее. Чем тебе не угодил бильярд?

— Видишь ли… — начал Арафинвэ, как всегда, не слишком уверенно. — Хотим мы того или нет, существуют определенные приличия, с которыми…

— Что неприличного в бильярде?!

— Ничего, но… — ответ «так принято» в глазах дочери стоил мало, и Арафинвэ приходилось изобретать причину на ходу. — Леди подобает быть сдержанной в проявлении чувств, а бильярд довольно азартная игра, за которой легко забыться.

— Скачки намного азартнее. Вспомни, что бывает на ежегодных скачках у Оромэ. Но даже ваниарская леди может их посещать.

За разговором Артанис перенесла на стол шары. Отеческие наставления явно не оказывали никакого действия.

— Папа! Мы будем играть или посвятим весь день нравоучительным беседам, как в книжке твоего ученого друга?

— Ну хорошо, — сдался Арафинвэ. Ему и самому отчаянно хотелось сыграть, а в семейном кругу можно было приравнять бильярд к невинной забаве. — Во что именно?

— В «лесенку», — предложила Артанис.

— Ого! Не слишком ли самонадеянно, юная леди?

— Могу дать фору.

— Я хотел предложить тебе то же самое.

— Вот уж незачем.

— Но твой удар все равно первый. Посмотрим, что ты умеешь.

Партию Артанис выиграла без всякого труда.

— Это не в счет! — сердито сказала она. — Ты поддаешься.

— Я не то чтобы поддаюсь, — оправдывался Арафинвэ. — Просто я не играл с тобой ни в какие игры со времен твоего детства. А тогда силы были неравны, и, разумеется, приходилось это учитывать.

— Так вот, я давно взрослая, изволь играть, как полагается. И пять против двух, что я тебя обыграю.

— Десять против трех, что нет!

— Ставим?

— Ставим! Вот досада! — воскликнул тут же Арафинвэ. — У меня нет наличности.

— У меня при себе тоже ее нет. Но ничего, — нисколько не растерявшись, Артанис достала из шкафчика грифельную доску и еще одним кусочком мела записала ставки. — Потом рассчитаемся.

Арафинвэ даже удивился:

— Как ловко у тебя получается. Где только ты этому научилась? — шутливо заметил он.

— В клубе, — ответила Артанис, прежде чем сообразила, что сейчас лучше было бы промолчать.

— В каком?! — казалось, что отец сейчас схватится за сердце. — Ты посещаешь клубы?!

Раз проговорившись, отпираться было бесполезно.

— Время от времени.

— Какой ужас! — только и мог произнести Арафинвэ. — И это моя дочь! Я позволял вам слишком многое! Мама всегда говорила мне, что с детьми надо быть строже. Что еще ты вытворяешь, когда родители не видят?

— Ничего особенного, — сказала Артанис. — Я же не одна, я хожу туда только с Финдэ, — добавила она поспешно, чтобы утешить отца. — Бильярдный клуб на улице Булочников. Очень приличное заведение.

— И тебя туда пускают?

— Сначала косились, конечно, но потом привыкли. И вообще, по-моему, все наоборот. В тех местах, куда не пускают порядочных нисси, нэри тоже делать нечего. Мой удар! — и она лихо выбила намеченный шар.

— Так ты порвешь сукно.

Вторая партия оказалось сложнее, но победа все же осталась за Артанис.

— Какая неудача! — сетовал отец. — Если бы я не промазал так глупо... А ты хорошо играешь. Наверное, часто ходишь в этот самый клуб.

— Ну, опять! Давай лучше ты попробуешь отыграться.

— Да, пожалуй. Ты права. Это обязательно! Мой проигрыш — это случайность.

Арафинвэ оживился, глаза его блестели, никогда прежде Артанис не видела его таким.

— Надо же, какой ты азартный!

Перемена была разительной. Отец почему-то положил кий и нервным движением начал стряхивать мел с рукава, бормоча при этом:

— Я? С чего это ты взяла? Какая нелепость... Я — азартный? Чепуха!

— Вовсе не чепуха. Я думала, самый азартный в нашем семействе Финдэ, но куда ему до тебя!

— Где же он проявляет свой азарт?

— Там же, в клубе. Забывает обо всем и сражается, как лев. Ты бы им гордился.

Арафинвэ все больше мрачнел.

— Сражается, конечно, на деньги?

— Конечно, — пожала плечами Артанис. — Ты же знаешь, что в бильярде по-другому почти не бывает. Пап, ну зачем так расстраиваться? Если Финдэ и проигрывает, то немного.

— Все равно это… — Арафинвэ зачем-то вытащил из кармана часы, посмотрел на них и сунул обратно. Весь его кураж куда-то испарился. — Я слишком заигрался… а у меня еще дела…

Некоторое время опешившая Артанис смотрела на закрывшуюся за отцом дверь. Что ужасного в игре на деньги, если не выходить за пределы благоразумия? Или отца расстроило, что она назвала его азартным? Но ведь это так и есть.

Артанис вздохнула. Теперь придется играть сама с собой.

* * *

Совещаться на мостике в сумерках было неудобно, и сыщики уединились за книжными шкафами в дальнем углу библиотеки. Артанис сама закрыла два ближайших окна и поставила стул на пороге — чтобы услышать, как его будут отодвигать, если кто-нибудь войдет.

— Вот! — Келеборн с гордостью продемонстрировал два листка блокнота, исписанные именами и названиями.

— Твоя тетя не догадалась, зачем тебе это надо?

— Я был очень хитроумен, — Келеборн пересказал и найденный предлог, и разговор. — Я посмотрел в расходную книгу и книгу заказов, потом попросил разрешения удалиться… ну, ты понимаешь, а там быстренько, пока не забыл, записал все, что увидел. Никто ничего не заподозрит.

— Какой ты умный, — пробормотала Артанис уже за чтением.

По крайней мере, на первый взгляд оба дня были такими же, как все остальные. Единственным отчасти необычным явлением был неожиданный большой и срочный заказ восьмого числа — дюжина гусей для «Серебряной мидии».

— А что это такое?

— Ресторация в Тирионе, как я слышала.

Представитель заведения не только пожелал лично отобрать птицу, но и потребовал выдать заказ немедленно, даже без положенной суточной выдержки перед забоем, не желая подождать даже пару часов.

— Это очень подозрительно.

— Да, — согласно кивнул Келеборн. — Но тетя говорила, что клиенты порой откалывают еще и не такое, она давно перестала удивляться. Может, у них тоже было что-то срочное, и гуси понадобились позарез.

— Ну… может, и так. Кто там остальные?

Седьмого августа поступили три заказа: два в виде писем, а третий, из Альквалондэ, привез слуга — должно быть, его хозяин не очень доверял почте. Всех троих можно было со спокойной душой исключить из круга подозреваемых — письма никак не могли засунуть в гуся камень, а никого из тэлери на праздник не звали. Да и заботились все трое о довольно отдаленном будущем.

Восьмого же значилось шесть выполненных заказов. Одного гуся забрал некто Тинтаро из Тириона, второго — слуга леди Коринис, живущей в Валимаре, третий отправился в «Глицинии» для Ньяро Тиндомиона и четвертый в Пеккуронту к какому-то или какой-то Ахавэ Кирьявэ.

— Еще один мой и последний вот тот для «Серебряной мидии», — закончил Келеборн.

Артанис мрачно смотрела на список. Дело оказывалось гораздо труднее, чем представлялось накануне. Но сдаваться в самом начале пути она не собиралась.

— Теперь надо посетить всех и разузнать, — произнесла она. — Когда они заказывали гусей, в честь чего, и вообще все, что можно.

— Легко сказать! Здесь даже точных адресов нет.

— Кое-что будет просто, — ободрила его и себя Артанис. — Ничего не стоит узнать, где находится «Серебряная мидия». И Тинтаро, — она ткнула пальцем в список, — я знаю, кто это. Он известный часовщик. О леди Коринис можно спросить Индис — она знакома почти со всеми в Валимаре. Вот «Глицинии» — даже не представляю, где это.

— Зато я знаю, где Пеккуронта. Это городок неподалеку от Альквалондэ.

— А Ахавэ Кирьявэ не знаешь?

Келеборн качнул головой:

— Никогда о нем не слышал. Или о ней.

Они ненадолго замолчали, каждый представляя себе перспективы мотаться по всему Валинору. Потом Келеборн спросил:

— А как твой визит?

— С одной стороны, вроде бы ничего особенного. Все рассказывают почти одно и то же. Но зато с другой!.. — здесь Артанис сделала драматическую паузу. — С другой, на ловца прибежал зверь. Как раз в это время туда заглянул кузен Тьелко, похвастаться Ириссэ какой-то бестолковой псиной. Так что у меня есть подробный отчет из лагеря пострадавшего. Тьелко довольно наблюдательный и рассказчик тоже неплохой.

Начиналось все довольно прозаически. Семейство Феанаро, включая Махтана с супругой, которые тоже получили приглашения, прибыло в Валимар накануне праздника. Комнаты в гостинице были заказаны заранее — конечно, не могло быть и речи о том, чтобы воспользоваться гостеприимством Ингвэ. Утром все отправились на Таникветиль. Сильмариллы были на месте: Тьелко видел их собственными глазами, когда перед выездом отец открывал шкатулку — наверное, желая лишний раз убедиться, что все в порядке.

На Таникветили их встретила шумная толкотня, неизбежная перед всяким значительным сборищем. Для начала они, как и все, отыскали свой павильончик. Дамы решили пропустить мужчин вперед, чтобы потом пудрить носики без спешки. Почти сразу же за Феанаро явился один из майар-распорядителей, чтобы в общих чертах проинструктировать касаемо церемонии. Феанаро ушел, оставив, естественно, шкатулку с сильмариллами в павильончике. Она стояла на одном из стульев и была заперта, но ключ торчал в замке. Тьелко, бросив для проформы взгляд в зеркало и убедившись, что выглядит, как всегда, прекрасно, отправился искать младших Арафинвионов, но те, оказалось, начали искать его еще раньше, так что встретились они почти сразу и все остальное время провели неподалеку. Павильончик Феанаро находился в поле зрения. Тьелко, разумеется, не пялился на него поминутно, о чем потом сильно жалел, но кое-что все-таки замечал. Мужчины быстро покинули павильончик, дамы тоже не стали задерживаться. Потом все разошлись кто куда вкусить светской жизни, и внутри не оставалось никого.

Какие-то служители сновали между гостей постоянно, но Тьелко не видел, чтобы хоть один из них заходил в павильончик Феанаро или в соседние. И не видел, чтобы заходил кто-нибудь вообще. Потом, по мере того, как гости начали занимать свои места, толпа стала редеть. Айканаро и Ангарато ушли к своим, а Тьелко остался дожидаться собственных присных. Все на этот раз оказались очень пунктуальными, и даже близнецы в виде исключения не опоздали. Феанаро зашел в павильончик за шкатулкой и пропал. Через некоторое время Нэрданель заглянула внутрь, чтобы поторопить мужа. Услышав ее изумленный возглас, следом втиснулись и остальные. Стулья были сдвинуты, на оставшемся свободном пятачке стоял Феанаро и недоуменно озирался. Брюки его свидетельствовали, что он только что обшаривал пол. Нэрданель столь же растерянно глядела в раскрытую шкатулку.

— Странное дело, — сказал Феанаро. — Куда-то делся один сильмарилл.

Сперва никто не поверил своим ушам, да и глазам тоже. Такого просто не могло быть. Куда сильмарилл мог пропасть из шкатулки?! И если бы это каким-то образом и произошло, сияющий собственным светом камень не потерялся бы даже в темноте. Но он действительно исчез. Все недоуменно переглядывались, не зная, что и думать. И в этот момент нелегкая принесла Эонвэ.

— Феанаро! — сердито позвал он. — В чем дело? Владыки ждут...

— Подождут, — отрезал тот.

Феанаро не терпел, когда его торопили, подгоняли и напоминали, что он что-то должен и обязан. Еще он терпеть не мог Эонвэ.

— Пропал один из сильмариллов, — смягчая резкость мужа, пояснила Нэрданель.

— Ерунда! — безапелляционно заявил Эонвэ. — Ты просто ошибся, Феанаро!

Это было той искрой, что поджигает солому. Поинтересовавшись, не считает ли Эонвэ его идиотом, не умеющим считать до трех, Феанаро вытеснил его наружу и дальнейшие объяснения продолжил там. На шум стали собираться посторонние. Эонвэ упорно не хотел что-либо понимать. Кто-то неуверенно предположил, что, может быть, это просто чья-то неумная шутка. Но среди приглашенных не нашлось бы такого безумца, чтобы шутить подобным образом с Феанаро и сильмариллами, и такого наглеца, который осмелился бы сорвать церемонию благословения самой Варды Элентари. Прозвучало зловещее слово «кража». Замешательство нарастало. Неизвестно, сколько бы еще оно продолжалось и чем бы кончилось, но тут сквозь толпу протолкался Оромэ. Будучи самым расторопным из валар, он попытался взять дело в свои руки и разобраться, что же здесь произошло. Общий гвалт понемногу стих. Оромэ и впрямь отнесся к делу гораздо разумнее. Он отправил Эонвэ доложить Манвэ о происшествии, а сам принялся по очереди выслушивать рассказы участников событий, начав, естественно, с Феанаро. Потом он заглянул в злосчастный павильончик, чтобы лично проверить все, что можно. А потом кто-то сказал, что видел Мелькора. Возможно, это был Арафинвэ, хотя Тьелко в этом сомневался. По его мнению, Арафинвэ мог просто повторить чьи-то слова, поверив, будто и сам видел то, о чем говорят другие.

За Мелькором кинулись немедленно. Но спешка оказалась излишней, ибо тот и не думал скрываться. Он как ни в чем не бывало продолжал заниматься своим делом, будто внезапная суматоха его нисколько не интересовала, и это тоже сочли весьма подозрительным. Как бы то ни было, Мелькора доставили на место происшествия, и его допрос отчасти возместил сорванное торжество. Вряд ли окрестности Ильмарина хоть раз слышали такой набор отъявленных кощунств, богохульств и поругания всего и вся. Дамы зажимали уши и едва не падали в обморок, Морьо изрядно пополнил свой словарный запас. Обыск Мелькора устроили тут же, без лишних церемоний, а потом под стражей отослали к Ирмо. Окончательно убедившись, что сильмарилл пропал всерьез, Феанаро публично поклялся жестоко отомстить похитителю.

На самом деле все это было совсем не так весело, и ерничал Тьелко лишь потому, что ничего другого ему не оставалось. Не только Феанаро, но и все его семейство чувствовало себя прескверно. Быть обворованными оказалось очень неприятно. В тот момент Тьелко и сам был готов собственноручно оторвать похитителю голову. Сейчас он уже немного остыл, но побить вора ему хочется по-прежнему.

Взяв оставшиеся два камня, Феанаро объявил, что прочие пусть как хотят, а он немедленно возвращается домой в Тирион. Все его семейство, конечно, поехало с ним, потому что в Валимаре им делать было совершенно нечего. Они отправились в путь прямо с несостоявшегося праздника, едва заглянув в гостиницу за вещами, и прибыли в Тирион уже под утро. И все это время все они находились на виду друг у друга, а значит, никто из них никак не мог побывать на ферме тети Фалмиэн. Конечно, подозрения в адрес любого из семейства Феанаро были бы абсурдом, но все же приятно было убедиться в этом лишний раз.

— Но главное, — заявила Артанис в завершение своего рассказа, — я получила — так, между делом! — разрешение осмотреть место происшествия! Там пока все оставлено, как было, и под охраной майар Оромэ. Но Тьелко у Оромэ в любимчиках, так что он пообещал замолвить словечко, чтобы меня пустили поглазеть. Я ведь просто любопытная девчонка вне подозрений. Вслед за ним ехать в Валимар можем хоть завтра! — но не успел Келеборн восхититься ее успехами, как Артанис перебила сама себя: — Только завтра мы хотели расспрашивать любителей гусятины… Надо подумать.

Так они и сделали, но не надумали ничего определенного. Доводов было поровну. Келеборн предпочел бы поездку в Валимар. Он еще ни разу не был на Таникветили.

— Может, бросим монету? — предложил он.

— Похоже, ничего другого не остается. Бросай! Орел — едем в Валимар, решка — остаемся.

Серебристый кружок взлетел, перевернувшись в воздухе, и упал. Артанис и Келеборн наклонились, едва не стукнувшись лбами.

— Орел.

Примечания:

* — так мы решили обозвать дебет и кредит на квенье.