Голубой карбункул (джен)

* * *

Собрав в узел свои роскошные волосы и подставив солнцу спину, Артанис загорала на большом плоском камне. Купальные костюмы совсем недавно начали избавляться от излишеств, и новые фасоны мало кто пока осмеливался носить — по крайней мере, вне семейного круга. Родители, будь они здесь, пожалуй, не одобрили бы такой вольности. Белая кожа, наследие нолдорских предков со стороны отца, плохо поддавалась загару, однако Артанис была уверена, что терпение и труд все перетрут.

Тихо шелестели листья; внизу, в бухте, порой плескала вода. Но случалось это все реже — мир затихал. Ленивое утро неспешно двигалось к столь же ленивому полудню. На побережье дни в начале августа походили один на другой, как две капли воды, но в этом была своя прелесть.

Дремота понемногу охватывала и саму Артанис. Некоторое время она сопротивлялась, но потом решила, что подъем еще до рассвета, пожалуй, дает право немного поспать днем. Глаза закрывались сами.

— Единый! Что это?!

Артанис приподняла голову…

…Младшая дочь лорда Арафинвэ приехала в Альквалондэ еще в начале февраля, чтобы, как она говорила, провести лето у моря. Келеборн познакомился с ней на одном из званых вечеров в доме Ольвэ — простота тэлерских нравов не позволяла называть эти вечера аудиенциями. Яркая, раскованная и уверенная Артанис мгновенно привлекла к себе внимание. Она привносила долю столичного блеска в непритязательную местную жизнь. С тех пор Келеборн не оставлял попыток ухаживать за ней. Артанис относилась к нему исключительно дружески, но ценила его общество и не выказывала предпочтения никому другому, так что он не терял надежды. Сегодня он пригласил ее на пикник, главным событием которого должен был стать запеченный в глине гусь.

Небольшая яхточка Келеборна бросила якорь недалеко от Альквалондэ. Узкая бухта клином врезалась в скалистый берег. В конце ее скалы становились ниже и как будто отступали от кромки воды, образуя небольшой пляж из мелкой светлой гальки. Там и сям из воды у самого берега выступали отдельные крупные камни. Они напоминали громадные серо-коричневые куски неровно напиленного сахара: такие же гладкие, почти шлифованные бока и шероховатые, будто обломанные, верхние грани.

В небольшой расселине по камням сочилась вода — это пробивался наружу крохотный родник. Однако, достигнув гальки, он безвозвратно пропадал в ней, не образуя даже самого маленького ручейка. Наверху, на кромках обрывов, росли деревья. Добраться сюда можно было только морем.

Для начала они немного поплавали, потом позавтракали бутербродами. После этого Артанис расстелила на камне полотенце и расположилась загорать, Келеборн же возился с гусем. О распределении обязанностей не могло быть и речи — Келеборн рассчитывал произвести впечатление своей обстоятельностью и надежностью. Он потратил немало времени на подготовку. Ощипывать и потрошить он тренировался на курах. Чтобы движения обрели вид уверенного мастерства, понадобилось с десяток тушек. Рецепт, одновременно простой и изысканный, Келеборн выучил наизусть, гуся заказал к определенному дню, и даже глиной, в которую этого гуся предстояло завернуть, запасся заранее в одной из гончарных мастерских. Словом, все обязано было пройти по высшему разряду. Ни один, даже самый въедливый, комар не нашел бы, на чем подточить свой нос.

Аккуратно выщипанные перья лежали в бумажном пакете. По пляжу распространился запах паленого пера, рождающий предвкушение. Гусиную тушку прочертил длинный и ровный продольный разрез…

…В пальцах Келеборна был зажат кусочек света, ослепительного даже в ясный летний полдень. Артанис вскочила.

— Где ты это взял?!

— Это было в гусином желудке. Я собирался очистить…

Подбежав, Артанис осторожно выхватила светящий камешек, уставилась на него, потом перевела взгляд на свежевыпотрошенную тушку.

— Ты меня не разыгрываешь? — зачем-то спросила она, хотя понятно было, что Келеборн тут совершенно ни при чем.

— Клянусь, нет!

— Ты знаешь, что это? Это сильмарилл!

— Не может быть!

Даже сюда, на побережье, дошли слухи об этих дивных, уникальных, не имеющих себе равных драгоценных камнях.

— Сама не могу поверить. Но это он! Я видела их, их ни с чем невозможно спутать.

— Как он мог сюда попасть?!

— А где ты взял гуся?

— У тети Фалмиэн, конечно. Я сам ездил к ней на ферму и привез его вчера вечером.

Они снова замолчали, ошалело глядя на сияющий самоцвет, словно ожидая, что он вот-вот исчезнет. Но он не исчез.

— Произошло что-то невероятное, — произнесла Артанис. — И совсем недавно, потому что мне еще ни о чем таком не писали.

Она отвечала на письма примерно раз в неделю и, уяснив наконец это, тирионская родня перестала заваливать ее ежедневными посланиями. Последнее из полученных писем было от матери пять дней назад и не содержало в себе ничего из ряда вон выходящего.

— Собираемся! — скомандовала Артанис, кидаясь складывать полотенце. — Пикник в следующий раз. Едем в Тирион!

Значит, вся тщательная подготовка была напрасной. Таковы были пути Искаженной Арды — как ни готовься, как ни пытайся предвидеть каждую мелочь, обязательно найдется что-то, отчего все планы пойдут насмарку. Казалось, Келеборн предусмотрел все, но судьба и тут нашла способ напакостить, устроив совершенно невозможное чудо. Однако огорчаться он не стал — Артанис приглашала его с собой. А пикник и в самом деле никуда не денется. Ближайшие дни сулили нечто более интересное, чем любой пикник.

Они собрали вещи, ничего не забыв, потушили костер. Всего через час легкая яхточка покинула бухту и, подгоняемая попутным ветром, направилась в сторону Альквалондэ.

* * *

Первым, кого встретила Артанис в родном доме, был старший брат. Он как раз проходил через холл и, судя по костюму, либо намеревался куда-то ехать верхом, либо только что вернулся с конной прогулки. Они приветствовали друг друга.

— Соскучилась? — спросил Финдарато.

— Вот еще! — фыркнула она. — Захотелось сменить обстановку. Что у вас тут нового?

Финдарато вопросительно посматривал на Келеборна.

— Ах, да! — вспомнила о хороших манерах Артанис. — Познакомься, это Келеборн, сын лорда Галадона из Альквалондэ. Я пригласила его погостить. Келеборн, это мой брат Финдарато.

— Очень приятно, — промямлил Келеборн под изучающим взглядом.

Брат девушки, за которой ухаживаешь, — это всегда очень серьезно. Даже если он такой благовоспитанный идеалист, как Финдарато. Судя по всему, результат осмотра Финдарато удовлетворил.

— Так что новенького?

— Разве ты не знаешь?!

Артанис постаралась изобразить невинное удивление:

— Что я должна знать?

— Не может быть, чтобы мама тебе не написала. Должно быть, ты разминулась с письмами. Пропал сильмарилл!

— Как?! — воскликнула Артанис. Можно было больше не скрывать свой интерес. — Когда?! Рассказывай скорее! Вещи лорда Келеборна пока оставьте здесь, — обернулась она к младшему слуге.

Вслед за Финдарато они прошли в утреннюю гостиную и приготовились слушать.

С самого первого дня их сотворения сильмариллы будоражили всех и никому не давали покоя. Шумиха вокруг них не утихала и наконец докатилась и до валар. Валар тоже не захотели оставаться в стороне. Можно было просто призвать Феанаро на Таникветиль, но кому-то — точно неизвестно, кому именно, но говорят, что Манвэ — пришла в голову идея превратить этот визит в нечто более значительное. Устроить большой праздник, которые Манвэ так любил, пригласить Воплощенных и всем хорошенько повеселиться. Венцом праздника должно было стать благословение Вардой сильмариллов. Что такое это благословение и для чего оно вдруг понадобилось, никто не представлял, но от того затея становилась еще интереснее.

Чертоги Манвэ не вместили бы всех приглашенных, поэтому действо перенесли на лужайки перед Ильмарином. В парке на свежем воздухе поставили палатки с мороженым и прохладительными напитками, шатры с развлечениями и павильончики, где гости могли отдохнуть и привести себя в порядок. Празднество обещало быть великолепным.

Все гости уже были в сборе. Служители разносили лориэнскую клубнику со взбитыми сливками. Шляпки дам поражали своей причудливостью. Несколько копуш торопливо наводили последний марафет. Семья Арафинвэ заняла свои места. В распахнутые двери Ильмарина было видно, как внутри взмыленный Эонвэ отдает распоряжения. Вот-вот должен был начаться торжественный выход Владык.

Но выход отчего-то откладывался. Задержка уже сделалась очевидной, на нее начали обращать внимание. Причина отыскалась быстро — место напротив тронов Владык до сих пор пустовало, и пустота по правую руку от Финвэ тоже была вызывающей. Феанаро отсутствовал. Отсутствовало и все его многочисленное семейство. Этого нельзя было объяснить простым опозданием — на Таникветиль они прибыли вовремя. Финдарато знал это наверняка, потому что уже успел перездороваться почти со всеми своими кузенами. Вместе с тем с той стороны, где располагался и павильончик Феанаро, уже некоторое время доносился какой-то шум. Он становился все громче, потом туда же пробежал Эонвэ — Финдарато впервые видел его за этим занятием — и сделалось окончательно ясно, что произошло нечто чрезвычайное. Снедаемые любопытством родители остались на месте, а Финдарато с братьями пошли посмотреть, что же происходит.

Толпу, пока еще небольшую, они заметили издали. Финдарато спросил у кого-то с краю, что случилось, и услышал неуверенное: «Пропал сильмарилл, кажется». Они протолкались поближе. В центре сумятицы стояли Феанаро с шкатулкой в руках и обратившийся в столп Эонвэ. Феанаро, белый от ярости, что-то втолковывал на повышенных тонах. Впрочем, бесконечно повторяющий «этого не может быть» и «ты, наверное, ошибаешься» Эонвэ взбесил бы кого угодно. Сильмариллов в шкатулке было только два.

— Его украли, болван! — рявкнул наконец Феанаро.

Финдарато едва понял, что значит «украли».

Весть о краже распространилась, как пожар. Никто не мог поверить тому, что слышит. Конечно, ни о каком празднике теперь не могло быть и речи.

Подозрения немедленно пали на Мелькора. После освобождения из заключения ему назначили испытательный срок, и Мелькор проводил его на подсобных работах у тех из валар, кому в данный момент они были нужны. Он уже собирал яблоки в садах Йаванны, счищал наросты ракушек с Ульмонана и дрался с Тулкасом, когда тому припадала охота поразмяться. Теперь же под началом Эонвэ он вместе с прочими трудился, обслуживая празднество. Его обязанностью было убирать грязную посуду и мелкий мусор. Он заглядывал и в павильончик Феанаро — несколько гостей, в числе которых был и Арафинвэ, вспомнили, что видели его выходящим оттуда с хозяйственным мешком. Мелькор все отрицал. Он говорил, что ноги его туда не ступало, он обозвал всех кретинами и недоумками и добавил в адрес Манвэ, Феанаро, сильмариллов и праздника такие слова, которых Финдарато не решался повторить даже мысленно. Больше улик против Мелькора не было никаких. Сильмарилла при нем не нашли, как ни искали — ни снаружи, ни, как потом сообщил Ирмо, внутри. Но он был подозрителен уже тем, что Мелькор, поэтому его по традиции заперли в Мандос, где он с тех пор и сидит. После происшествия обыскали весь мусор, все кусты и окрестности, а благонравные ваниар добровольно вывернули свои карманы, еще когда покидали так и не состоявшийся праздник. Все было бесполезно. Поиски продолжаются до сих пор, но результатов не приносят. Сильмарилл как в воду канул. Оставшиеся два Феанаро теперь хранит в железной палате, которую немедленно выстроил для этой цели.

Добровольная пытка молчанием была почти невыносимой. Артанис подумала, что еще немного, и ее разорвет на части. Она знала то, чего не знал весь Валинор. Каких трудов стоило не выдать своего торжества! Какие глаза сделал бы брат, скажи она ему, что сильмарилл, в поисках которого все сбились с ног, находится сейчас в ярде от него! Чтобы хоть немного дать выход эмоциям, Артанис уже готовилась засыпать Финдарато ворохом вопросов, но тут вошла Эарвен. Келеборн встал.

— Я вижу, у нас гости.

— Это Келеборн, сын лорда Галадона.

— Ах, да-да, — слегка кивнула Эарвен, припоминая. Она была знакома с его родителями, но, когда они виделись в последний раз, Келеборн был еще пухлым малышом, путающимся в собственных ногах.

Пока он раскланивался, Артанис продолжила:

— Мама, ты, конечно, не будешь возражать, если он погостит у нас несколько дней?

— Конечно, не возражаю. Я скажу, чтобы приготовили комнату.

Из холла донесся звук гонга. Артанис машинально взглянула на часы. Это был первый гонг, к переодеванию. На приведение себя в порядок оставалось три четверти часа. Келеборн вздохнул. Как будто мало ему было неожиданного знакомства с братом, теперь предстоял еще и обед с родителями.

— Я не буду обедать, — извиняющимся тоном сказал матери Финдарато. — Мне нужно подышать воздухом, я собирался проехаться по окрестностям.

— В последнее время ты часто отлучаешься.

Вид у Финдарато был довольно неловкий.

* * *

На счастье Келеборна, за обедом на него обращали очень мало внимания. Арафинвэ только рассеянно кивнул, пробормотав положенную вежливость. Эарвен старалась быть радушной хозяйкой, но явно была поглощена другим. Келеборн осторожно перевел дух. Теперь главным было не перепутать вилки.

Разговор за столом вертелся вокруг недавнего похищения.

— Это ужасно, — говорила Эарвен. — Здесь никогда не воровали.

Она была совершенно права. Сколько раз каждому из них доводилось терять украшения или забывать кошельки. Но все пропажи неизменно либо возвращались хозяевам в целости и сохранности, либо терпеливо дожидались их на тех же местах, и ни разу не было случая, чтобы пропала хоть одна самая мелкая монетка. Даже берилловая диадема Эарвен, которой та неожиданно хватилась, через неделю нашлась в саду преспокойно лежащей в кустах изгороди. Замки, в изготовлении которых нолдор были столь же искусны, сколь и во всем остальном, были скорее предметами искусства, чем насущной необходимостью — в Валиноре если и запирали двери и шкатулки, то лишь для защиты от случайного неуместного любопытства, а не ради охраны от воров. Даже само слово «вор» сохранилось только в преданиях о темном эндорском прошлом и то благодаря совершенной эльфийской памяти. И вдруг такое! И где?! На празднике, под самым носом у валар, отчего воровство делалось еще и неслыханной дерзостью. И если не Мелькор, то кто еще был способен на это?!

Эарвен продолжала делиться впечатлениями:

— Феанаро рвал и метал. Рядом с ним страшно было находиться. Даже Нэрданель с трудом могла его утихомиривать.

— Могу его понять, — заметила Артанис, изящно расправляясь с рыбой в своей тарелке. — А кто бы на его месте оставался спокойным?

— Но это было чересчур даже для таких обстоятельств. От ярости он был сам не свой. Хорошо, что наша гардеробная, — так Эарвен называла павильончики, предоставленные гостям для отдыха и приведения себя в порядок, — находилась в другой стороне, а не рядом.

— Почему?

Эарвен истолковала вопрос дочери по-своему:

— Ты же знаешь, Феанаро всегда недолюбливал Индис, твоего отца и дядю. И, чтобы не портить всем настроение, Эонвэ распорядился выделить нам гардеробные подальше друг от друга. Это было очень мудро, иначе боюсь даже представить, что могло бы случиться. Феанаро и без того обвинил валар…

— В воровстве?!

— Нет, конечно. Благодарение Эру, до этого не дошло. В том, что они не следят за порядком и допускают такие безобразия.

— Тоже правильно. Вроде бы нашим предкам обещали спокойную и беспечальную жизнь.

— Но нельзя же понимать все так буквально! — нервно воскликнула Эарвен. — Неприятности могут случиться везде. Валар и так делают все, что могут. Владыка Манвэ велел Владыке Оромэ расследовать это дело, и…

— Феанаро поклялся, — сказал Арафинвэ, глядя куда-то поверх своего бокала. — При всех поклялся небом, Ардой, Вардой и горой Таникветиль в придачу, что жестоко отомстит любому, кто утаит камень.

Артанис тихонько прыснула. Келеборн, слушая непринужденные упоминания Стихий, чувствовал себя дремучим провинциалом.

— Ничего смешного!

— Конечно, ничего, — тут же согласилась дочь. — Не завидую похитителю. На его месте я бы после такого немедленно во всем призналась валар, вернула бы камень и попросила бы у Намо убежища. Иначе Феанаро с него семь шкур спустит и из восьмой вытрясет. И будет прав, — бестрепетно закончила она.

Арафинвэ содрогнулся.

— Не говори таких вещей.

— Каких? Вы же сами нас учили, что нехорошо брать чужое. А ему, наверное, родители этого не говорили. Или он их плохо слушал. Так что поделом и так ему и надо.

— Ты еще многого не понимаешь…

— Ну, конечно, — немедленно перебила Артанис с сарказмом. — Что я…

— Пора подавать десерт! — громко произнесла Эарвен, предотвращая очередную безуспешную попытку супруга воспитывать дочь.

Перепалка утихла, не успев толком начаться. Но тема еще была не исчерпана, и сама Эарвен, помешивая кофе — не потому, что пила его с сахаром, а оттого, что не любила слишком горячий — обратилась к Артанис:

— Ты можешь относиться ко всему так легко, потому что тебя не было здесь, когда все случилось. Тебя никто не подозревает. Но мы…

Артанис округлила глаза:

— Неужели подозревают вас?!

— Нет… То есть не только нас. Подозревают всех. Вообрази, даже Ингвэ.

— Теперь кругом ходят майар Владыки Оромэ, — с надрывом произнес Арафинвэ, бесцельно ковыряясь ложечкой в креманке, — и смотрят на нас так, словно мы злодеи! И задают свои дурацкие вопросы! Я уже рассказал им все, что знаю, но они продолжают приставать!

— По-моему, они просто не знают, что делать, — мягко сказала Эарвен. — Это первый случай, никто никогда не сталкивался с таким раньше. Должно быть, они надеются, что эти бесконечные расспросы наведут их на какую-то идею.

— Да, я выходил, — продолжал Арафинвэ, будто не слыша ее. — Из-за случившегося у меня разболелась голова, сразу после обеда я отправился прогуляться. Выбрался за пределы Валимара, дошел до Оленьей Рощи и вернулся только к завтраку. И теперь они не дают мне проходу: где я был, кто меня видел… Если бы я знал заранее, я бы непременно попался кому-нибудь на глаза. Но мне никто не встретился. И это означает, что я виновен?!

Эарвен коснулась его руки:

— Успокойся, дорогой. Ты не один. Я слышала, очень многим нечем доказать, где они были. Например, я, — она повернулась к дочери. — Вечером я приняла успокоительный настой и проспала до самого утра. Но кто может подтвердить, что до утра я не выходила из спальни? И Инголдо, — Эарвен предпочитала называть своего первенца амилессэ, — тоже ушел после обеда, а вернулся только перед рассветом, я сама это видела. Не принимай все так близко к сердцу, — снова обратилась она к мужу.

Ее слова почти не возымели действия. Арафинвэ замолчал, но вряд ли успокоился.

— Нужно позаботиться об охране дома, — пробормотал он некоторое время спустя. — Мы слишком беспечны. Если завелись воры, они могут прийти и к нам.

— Вряд ли вор захочет обокрасть именно нас, — сказала Эарвен, — но я подумаю, что тут можно сделать.

— И сказать привратникам, чтобы сюда не пускали кого попало.

Поскорее покончив с десертом, Артанис с удовольствием облизала ложечку — дома можно было чуть-чуть не соблюдать приличий — и сказала:

— А сейчас я хочу показать Келеборну сад.

Эарвен взглянула на него, будто вспоминая, кто это такой, и пробормотала:

— Да-да, конечно. Надеюсь, сад вам понравится.

Артанис потянула его прочь из столовой.

— Спасибо! — только и успел сказать Келеборн.

* * *

Сад был гордостью Эарвен. За его обустройство она принялась немедленно, едва свежеиспеченные супруги обзавелись собственным домом. Эарвен всем занималась сама, вникая в каждую мелочь, не следуя ничьим советам и проявляя неожиданную твердость. Через пару десятков лет деревья разрослись, и сад обрел те очертания, которые Эарвен все это время видела мысленным взором. Ей удалось сочетать нолдорскую любовь к ясной гармонии и невнятно-текучую мечтательность тэлери. Причудливо подстриженные кусты самшита лежали словно обросшие валуны на морском берегу, пеной прибоя разбивались об их подножие волны белых и синих соцветий. Ветви смыкались над извилистыми тропинками и парили в зеленоватом свете, будто водоросли в толще воды. Но толком рассмотреть всю эту красоту у Келеборна не было никакой возможности. Артанис размашисто шагала по аллее, потом, не замедляя хода, свернула на одну из боковых дорожек. Келеборн влекся за ней, как лодка на буксире. Дорожка уводила, петляя, все дальше. Наконец Артанис втащила его на высокий каменный мостик над прудом и остановилась.

— Ну, что скажешь?

Келеборн едва успел перевести дух и бросить взгляд на окрестности. На песчаном берегу шелестела изящная куртинка тростника.

— Красиво.

— Я не об этом! — нетерпеливо перебила его Артанис. — Я о сильмарилле. Его ведь действительно украли. Для чего, по-твоему, я привела тебя сюда? Нас тут никто даже случайно не подслушает.

С мостика открывался прекрасный обзор во все стороны.

— Не знаю, что и думать, — честно признался Келеборн. — Вообще ничего не понимаю.

— Я тоже, — сказала Артанис. — Какой-то бред. Но сильмарилл сам в гуся залезть не мог, это точно. Кто-то запихал его туда. Что будем делать?

— Наверное, надо вернуть камень лорду Феанаро и рассказать, где мы его нашли.

Выражение лица Артанис показывало, что она ждала от Келеборна совсем другого.

— Неужели ты хочешь оставить его у себя?! — воскликнул он.

— Конечно. Пока не разберемся. Тебе разве не интересно самому распутать это дело?

— Интересно, конечно. Но… а что мы можем? У Владыки Оромэ полно майар, а нас только двое. И они могут расспрашивать всех, а мы нет.

— Но у нас есть преимущество! Мы знаем, где сильмарилл. А они не знают и даже не догадываются.

Келеборн понизил голос:

— А где он сейчас?

— Я закопала его в пудренице.

Изящную серебряную с перламутром вещицу ей подарила Индис на очередной день зачатия. Но Артанис редко пользовалась косметикой, и пудреница валялась без употребления. Теперь она оказалась как нельзя более кстати. Можно было не опасаться, что туда кто-нибудь сунется даже случайно.

— Если у нас не получится, мы всегда можем вернуть сильмарилл и все рассказать.

— А если лорд Феанаро жестоко отомстит, как обещал?

Артанис отнеслась к этим материям с беспечностью юности:

— Подумаешь! Ничего он мне не сделает. Немножко покричит и успокоится.

— Мне показалось, что твой отец его боится. Побаивается, — уточнил Келеборн на всякий случай.

— Папа — это другое дело. Между ними испокон веков отношения натянутые. К тому же мой папа вообще не слишком храбрый. Ну как, ты согласен?

Вопрос, разумеется, был не о душевных качествах Арафинвэ.

— Согласен! — решительно ответил Келеборн. — С чего начнем? С гуся?

Артанис кивнула:

— Исследуем то, что у нас точно есть. Тот, кто запихал в него сильмарилл, должен был побывать на ферме.

— Причем не позже, чем накануне, — сказал Келеборн, гордый своей осведомленностью. — Когда я договаривался с тетей насчет гуся, она потребовала у меня точную дату, потому что, как она объяснила, гусей за сутки до… ну…

— Забоя. Я знаю, что они не сами умирают к назначенному часу.

— Да. В общем, сутки их держат отдельно, чтобы они чего-нибудь не слопали. Чтобы желудок и… и все остальное освободилось бы от остатков пищи.

— А раз камень был все еще в желудке, то времени прошло и еще меньше. Может, всего несколько часов.

Они сопоставили даты. Келеборн ездил за гусем на следующий день после кражи.

— Значит, завтра прямо с утра ты поедешь к своей тете и разузнаешь, кто посещал ферму седьмого числа. И восьмого тоже — ведь вор положил сильмарилл в гуся не для того, чтобы кто-нибудь его там нашел. Вор должен был прийти снова, чтобы его забрать.

— Я один? Ты разве не поедешь?

— Нет, — вздохнула Артанис. — Хотя и очень хочется. Я отправлюсь с визитом вежливости к дяде.

— К лорду Феанаро?

— Нет. Феанаро мне дядя только наполовину, и вообще мы не очень дружим. И если я вот так заявлюсь к нему в дом, это будет выглядеть подозрительно. Поэтому придется сначала к дяде Ноло, а уж потом… Зато выслушаю еще порцию рассказов о происшествии. Может, в них найдется что-нибудь интересное. Все ведь не могут рассказывать одно и то же слово в слово.

Итак, они составили планы на ближайшее будущее. Таинственная кража не шла из голов, но биться над разгадкой, не имея почти никаких сведений, было бессмысленно. Чтобы отвлечься, они отправились рассматривать сад уже как следует. Сходя с мостика, Артанис заметила:

— О том, что тут красиво, скажи моей маме. Ей будет очень приятно.

* * *

— Ну, как гусь? — спросила тетя Фалмиэн, подставляя щеку для поцелуя.

— Он оказался просто волшебным.

Тетя Фалмиэн никогда в этом не сомневалась, но похвалы ей не надоедали.

Келеборн сидел в гостиной, обставленной, как положено приличной комнате сельского дома. Крупный рисунок на обоях сочетался с обивкой кресел и пестрым ковром на полу. Большой кубок, приз самой Йаванны, украшал каминную полку. Выше на стене висели портреты хозяев. Вместо обычного в таких случаях букета в руках у леди Фалмиэн был изображен ее любимый гусак.

Келеборн называл ее тетей, но на самом деле она приходилась кузиной его матери. Выйдя в свое время замуж за ваниа, Фалмиэн переехала к мужу и теперь жила в небольшом селении неподалеку от Валимара. Брак ее сложился вполне удачно, но все же тоска по морю, свойственная всем тэлери, не оставляла ее, хотя и превратилась в легкую ностальгию. Должно быть, под влиянием этого чувства Фалмиэн принялась за разведение гусей. Это было совсем не то, чем следовало заниматься ваниарской жене, но Фалмиэн сумела настоять на своем. К тому же у нее оказалась незаурядная сметка. Дело шло как по маслу, через небольшое время молва о ее гусях распространилась на весь Валимар и даже дальше, и супругу пришлось смириться.

Тетя проницательно прищурилась:

— Но ты поехал в такую даль, конечно, не для того, чтобы поблагодарить меня.

— Не только, — засмеялся Келеборн. Он обдумывал этот разговор всю дорогу сюда. — Мне бы хотелось поучиться у тебя умению вести дела. Если у тебя найдется время.

— Ты тоже хочешь разводить гусей?!

— Вряд ли бы у меня это получилось, — ответил Келеборн. — Но я подумал, что каким бы делом ни заниматься, суть должна быть примерно одинакова.

— Ты правильно подумал, — кивнула с одобрением тетя Фалмиэн. — Пойдем в мой кабинет, там удобнее говорить о делах.

У тети был свой кабинет, что было весьма необычным — они предназначались исключительно для мужчин. Судя по всему, Фалмиэн отобрала его у супруга, и выглядел кабинет обжитым — сразу было видно, что она проводит тут много времени.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я знаю волшебное слово, с помощью которого все делается само? — спросила Фалмиэн, усевшись на привычное место за столом.

Келеборн так не думал.

— Первое, что нужно твердо запомнить, — никогда не путай свое личное имение и дело, которым занимаешься. Твой собственный кошелек и деньги твоего заведения — это разные вещи, и смешивать их нельзя.

— А… как же ими тогда пользоваться? Деньгами заведения, я хотел сказать.

— Есть разные способы. Например, можно назначить себе плату, так же, как ее назначают работникам.

По мнению Келеборна, это было то же самое, только другими словами. Но переспрашивать он не стал, надеясь, что со временем все так или иначе разъяснится само. Ведь тетя, несомненно, знала, о чем говорила.

— Главное, что нельзя запускать лапу в кассу, когда очень нужно или хочется, — закончила тем временем Фалмиэн эту свою мысль и начала другую: — Следующая очень важная вещь гораздо сложнее.

Келеборн достал блокнот и приготовился записывать.

— Это учет. Только так ты можешь знать, что происходит в твоем деле, и строить дальнейшие планы. Конечно, ты можешь подумать, что это очевидно, и в любом приличном домохозяйстве и без того подсчитывают доходы и расходы. Но здесь все по-другому, и за один раз я не расскажу тебе даже половины, — из ящика стола Фалмиэн извлекла внушительный фолиант. — Я тут кое-что усовершенствовала. Вот смотри...

Глядя на аккуратно разграфленные листы с цифрами и слушая о счетах, антува и харьува*, Келеборн понял, что, если он не хочет надолго испортить отношения с тетей, ему сюда придется приезжать еще не раз.

— Тетя, а тебе не кажется, что тебе стоило бы написать об этом книгу?

— Книгу? Хм… Над этим надо подумать.

* * *

После завтрака Артанис вдруг совершенно неожиданно для самой себя обнаружила, что не знает, как убить время. Всегда очень деятельная, она часто насмехалась над теми, кто жаловался на скуку. Она считала, что интересное занятие можно найти всегда, было бы желание. И теперь Артанис с ходу могла бы назвать десяток дел, способных дать работу уму или рукам. Например, прокатиться верхом и окинуть свежим взглядом привычные места после полугода отсутствия. Отправиться в гости — подруг и просто знакомых у Артанис хватало. В конце концов, в очередной раз попытаться доделать воротничок, который она хочет подарить Индис на день зачатия — плетение челночного кружева тоже может быть увлекательным занятием, если не предаваться ему ежедневно.

Однако все это совершенно не прельщало. Больше всего хотелось продолжать распутывать это загадочное дело с похищением сильмарилла. Оно не шло из головы, а в отсутствие Келеборна о нем даже не с кем было поговорить. Но Келеборн должен был вернуться только вечером. До вечера чем-то надо было заняться.

Артанис отправилась в библиотеку. Там она долго бродила среди шкафов, открывала тяжелые застекленные дверцы, рассматривала корешки, но никак не могла выбрать ничего подходящего. Наконец она вытащила том в роскошном сафьяновом переплете, богато изукрашенном золотой росписью — что, по мнению Артанис, выглядело довольно безвкусно. Надпись на титульном листе гласила: «Нравственность. Нравоучительные беседы на каждый день. Сочинение майа Олорина». Отец очень гордился этой книгой, потому что она была с дарственной надписью автора. Однако читать ее он, похоже, не читал. Артанис принималась несколько раз, просто из любопытства, но бросала уже через несколько страниц. Неужели нравственность — такая вещь, о которой нужно писать так невыносимо занудно? Даже нравоучительную беседу можно было вести с меньшей назидательностью. Или это у Олорина просто такой язык?

В очередной раз захлопнув толстый том, Артанис поставила его на место. Очевидно, к чтению душа ее не лежала так же, как ко всему остальному. Окинув взглядом книжные шкафы и убедившись, что так оно и есть, Артанис покинула библиотеку. В гостиной никого не было, в утренней гостиной мама что-то обсуждала с экономкой. Стоя в холле, Артанис уныло подумала, что в этом доме, похоже, дела есть у всех, кроме нее.

В холл спустился отец. Он тоже выглядел не слишком занятым. Прямо перед глазами была дверь бильярдной, и Артанис неожиданно даже для самой себя вдруг предложила:

— Пап, давай сыграем в бильярд.

Арафинвэ заметно приободрился, но тут же спросил с родительской строгостью:

— Ты играешь в бильярд?!

Лучшим способом защиты было нападение.

— А что такого? — словно ни в чем не бывало спросила Артанис, входя в бильярдную.

Даже если отец откажется составить компанию, она все равно сыграет. Хотя бы в одиночку, для тренировки. Но Арафинвэ, сам того не замечая, последовал за ней.

— Это совершенно неподходящая игра для молодой леди.

— Папа, ты опять за свое! Мне иногда кажется, что это просто какая-то ритуальная фраза. Чем бы мне ни вздумалось заняться, я слышу от тебя именно ее. Чем тебе не угодил бильярд?

— Видишь ли… — начал Арафинвэ, как всегда, не слишком уверенно. — Хотим мы того или нет, существуют определенные приличия, с которыми…

— Что неприличного в бильярде?!

— Ничего, но… — ответ «так принято» в глазах дочери стоил мало, и Арафинвэ приходилось изобретать причину на ходу. — Леди подобает быть сдержанной в проявлении чувств, а бильярд довольно азартная игра, за которой легко забыться.

— Скачки намного азартнее. Вспомни, что бывает на ежегодных скачках у Оромэ. Но даже ваниарская леди может их посещать.

За разговором Артанис перенесла на стол шары. Отеческие наставления явно не оказывали никакого действия.

— Папа! Мы будем играть или посвятим весь день нравоучительным беседам, как в книжке твоего ученого друга?

— Ну хорошо, — сдался Арафинвэ. Ему и самому отчаянно хотелось сыграть, а в семейном кругу можно было приравнять бильярд к невинной забаве. — Во что именно?

— В «лесенку», — предложила Артанис.

— Ого! Не слишком ли самонадеянно, юная леди?

— Могу дать фору.

— Я хотел предложить тебе то же самое.

— Вот уж незачем.

— Но твой удар все равно первый. Посмотрим, что ты умеешь.

Партию Артанис выиграла без всякого труда.

— Это не в счет! — сердито сказала она. — Ты поддаешься.

— Я не то чтобы поддаюсь, — оправдывался Арафинвэ. — Просто я не играл с тобой ни в какие игры со времен твоего детства. А тогда силы были неравны, и, разумеется, приходилось это учитывать.

— Так вот, я давно взрослая, изволь играть, как полагается. И пять против двух, что я тебя обыграю.

— Десять против трех, что нет!

— Ставим?

— Ставим! Вот досада! — воскликнул тут же Арафинвэ. — У меня нет наличности.

— У меня при себе тоже ее нет. Но ничего, — нисколько не растерявшись, Артанис достала из шкафчика грифельную доску и еще одним кусочком мела записала ставки. — Потом рассчитаемся.

Арафинвэ даже удивился:

— Как ловко у тебя получается. Где только ты этому научилась? — шутливо заметил он.

— В клубе, — ответила Артанис, прежде чем сообразила, что сейчас лучше было бы промолчать.

— В каком?! — казалось, что отец сейчас схватится за сердце. — Ты посещаешь клубы?!

Раз проговорившись, отпираться было бесполезно.

— Время от времени.

— Какой ужас! — только и мог произнести Арафинвэ. — И это моя дочь! Я позволял вам слишком многое! Мама всегда говорила мне, что с детьми надо быть строже. Что еще ты вытворяешь, когда родители не видят?

— Ничего особенного, — сказала Артанис. — Я же не одна, я хожу туда только с Финдэ, — добавила она поспешно, чтобы утешить отца. — Бильярдный клуб на улице Булочников. Очень приличное заведение.

— И тебя туда пускают?

— Сначала косились, конечно, но потом привыкли. И вообще, по-моему, все наоборот. В тех местах, куда не пускают порядочных нисси, нэри тоже делать нечего. Мой удар! — и она лихо выбила намеченный шар.

— Так ты порвешь сукно.

Вторая партия оказалось сложнее, но победа все же осталась за Артанис.

— Какая неудача! — сетовал отец. — Если бы я не промазал так глупо... А ты хорошо играешь. Наверное, часто ходишь в этот самый клуб.

— Ну, опять! Давай лучше ты попробуешь отыграться.

— Да, пожалуй. Ты права. Это обязательно! Мой проигрыш — это случайность.

Арафинвэ оживился, глаза его блестели, никогда прежде Артанис не видела его таким.

— Надо же, какой ты азартный!

Перемена была разительной. Отец почему-то положил кий и нервным движением начал стряхивать мел с рукава, бормоча при этом:

— Я? С чего это ты взяла? Какая нелепость... Я — азартный? Чепуха!

— Вовсе не чепуха. Я думала, самый азартный в нашем семействе Финдэ, но куда ему до тебя!

— Где же он проявляет свой азарт?

— Там же, в клубе. Забывает обо всем и сражается, как лев. Ты бы им гордился.

Арафинвэ все больше мрачнел.

— Сражается, конечно, на деньги?

— Конечно, — пожала плечами Артанис. — Ты же знаешь, что в бильярде по-другому почти не бывает. Пап, ну зачем так расстраиваться? Если Финдэ и проигрывает, то немного.

— Все равно это… — Арафинвэ зачем-то вытащил из кармана часы, посмотрел на них и сунул обратно. Весь его кураж куда-то испарился. — Я слишком заигрался… а у меня еще дела…

Некоторое время опешившая Артанис смотрела на закрывшуюся за отцом дверь. Что ужасного в игре на деньги, если не выходить за пределы благоразумия? Или отца расстроило, что она назвала его азартным? Но ведь это так и есть.

Артанис вздохнула. Теперь придется играть сама с собой.

* * *

Совещаться на мостике в сумерках было неудобно, и сыщики уединились за книжными шкафами в дальнем углу библиотеки. Артанис сама закрыла два ближайших окна и поставила стул на пороге — чтобы услышать, как его будут отодвигать, если кто-нибудь войдет.

— Вот! — Келеборн с гордостью продемонстрировал два листка блокнота, исписанные именами и названиями.

— Твоя тетя не догадалась, зачем тебе это надо?

— Я был очень хитроумен, — Келеборн пересказал и найденный предлог, и разговор. — Я посмотрел в расходную книгу и книгу заказов, потом попросил разрешения удалиться… ну, ты понимаешь, а там быстренько, пока не забыл, записал все, что увидел. Никто ничего не заподозрит.

— Какой ты умный, — пробормотала Артанис уже за чтением.

По крайней мере, на первый взгляд оба дня были такими же, как все остальные. Единственным отчасти необычным явлением был неожиданный большой и срочный заказ восьмого числа — дюжина гусей для «Серебряной мидии».

— А что это такое?

— Ресторация в Тирионе, как я слышала.

Представитель заведения не только пожелал лично отобрать птицу, но и потребовал выдать заказ немедленно, даже без положенной суточной выдержки перед забоем, не желая подождать даже пару часов.

— Это очень подозрительно.

— Да, — согласно кивнул Келеборн. — Но тетя говорила, что клиенты порой откалывают еще и не такое, она давно перестала удивляться. Может, у них тоже было что-то срочное, и гуси понадобились позарез.

— Ну… может, и так. Кто там остальные?

Седьмого августа поступили три заказа: два в виде писем, а третий, из Альквалондэ, привез слуга — должно быть, его хозяин не очень доверял почте. Всех троих можно было со спокойной душой исключить из круга подозреваемых — письма никак не могли засунуть в гуся камень, а никого из тэлери на праздник не звали. Да и заботились все трое о довольно отдаленном будущем.

Восьмого же значилось шесть выполненных заказов. Одного гуся забрал некто Тинтаро из Тириона, второго — слуга леди Коринис, живущей в Валимаре, третий отправился в «Глицинии» для Ньяро Тиндомиона и четвертый в Пеккуронту к какому-то или какой-то Ахавэ Кирьявэ.

— Еще один мой и последний вот тот для «Серебряной мидии», — закончил Келеборн.

Артанис мрачно смотрела на список. Дело оказывалось гораздо труднее, чем представлялось накануне. Но сдаваться в самом начале пути она не собиралась.

— Теперь надо посетить всех и разузнать, — произнесла она. — Когда они заказывали гусей, в честь чего, и вообще все, что можно.

— Легко сказать! Здесь даже точных адресов нет.

— Кое-что будет просто, — ободрила его и себя Артанис. — Ничего не стоит узнать, где находится «Серебряная мидия». И Тинтаро, — она ткнула пальцем в список, — я знаю, кто это. Он известный часовщик. О леди Коринис можно спросить Индис — она знакома почти со всеми в Валимаре. Вот «Глицинии» — даже не представляю, где это.

— Зато я знаю, где Пеккуронта. Это городок неподалеку от Альквалондэ.

— А Ахавэ Кирьявэ не знаешь?

Келеборн качнул головой:

— Никогда о нем не слышал. Или о ней.

Они ненадолго замолчали, каждый представляя себе перспективы мотаться по всему Валинору. Потом Келеборн спросил:

— А как твой визит?

— С одной стороны, вроде бы ничего особенного. Все рассказывают почти одно и то же. Но зато с другой!.. — здесь Артанис сделала драматическую паузу. — С другой, на ловца прибежал зверь. Как раз в это время туда заглянул кузен Тьелко, похвастаться Ириссэ какой-то бестолковой псиной. Так что у меня есть подробный отчет из лагеря пострадавшего. Тьелко довольно наблюдательный и рассказчик тоже неплохой.

Начиналось все довольно прозаически. Семейство Феанаро, включая Махтана с супругой, которые тоже получили приглашения, прибыло в Валимар накануне праздника. Комнаты в гостинице были заказаны заранее — конечно, не могло быть и речи о том, чтобы воспользоваться гостеприимством Ингвэ. Утром все отправились на Таникветиль. Сильмариллы были на месте: Тьелко видел их собственными глазами, когда перед выездом отец открывал шкатулку — наверное, желая лишний раз убедиться, что все в порядке.

На Таникветили их встретила шумная толкотня, неизбежная перед всяким значительным сборищем. Для начала они, как и все, отыскали свой павильончик. Дамы решили пропустить мужчин вперед, чтобы потом пудрить носики без спешки. Почти сразу же за Феанаро явился один из майар-распорядителей, чтобы в общих чертах проинструктировать касаемо церемонии. Феанаро ушел, оставив, естественно, шкатулку с сильмариллами в павильончике. Она стояла на одном из стульев и была заперта, но ключ торчал в замке. Тьелко, бросив для проформы взгляд в зеркало и убедившись, что выглядит, как всегда, прекрасно, отправился искать младших Арафинвионов, но те, оказалось, начали искать его еще раньше, так что встретились они почти сразу и все остальное время провели неподалеку. Павильончик Феанаро находился в поле зрения. Тьелко, разумеется, не пялился на него поминутно, о чем потом сильно жалел, но кое-что все-таки замечал. Мужчины быстро покинули павильончик, дамы тоже не стали задерживаться. Потом все разошлись кто куда вкусить светской жизни, и внутри не оставалось никого.

Какие-то служители сновали между гостей постоянно, но Тьелко не видел, чтобы хоть один из них заходил в павильончик Феанаро или в соседние. И не видел, чтобы заходил кто-нибудь вообще. Потом, по мере того, как гости начали занимать свои места, толпа стала редеть. Айканаро и Ангарато ушли к своим, а Тьелко остался дожидаться собственных присных. Все на этот раз оказались очень пунктуальными, и даже близнецы в виде исключения не опоздали. Феанаро зашел в павильончик за шкатулкой и пропал. Через некоторое время Нэрданель заглянула внутрь, чтобы поторопить мужа. Услышав ее изумленный возглас, следом втиснулись и остальные. Стулья были сдвинуты, на оставшемся свободном пятачке стоял Феанаро и недоуменно озирался. Брюки его свидетельствовали, что он только что обшаривал пол. Нэрданель столь же растерянно глядела в раскрытую шкатулку.

— Странное дело, — сказал Феанаро. — Куда-то делся один сильмарилл.

Сперва никто не поверил своим ушам, да и глазам тоже. Такого просто не могло быть. Куда сильмарилл мог пропасть из шкатулки?! И если бы это каким-то образом и произошло, сияющий собственным светом камень не потерялся бы даже в темноте. Но он действительно исчез. Все недоуменно переглядывались, не зная, что и думать. И в этот момент нелегкая принесла Эонвэ.

— Феанаро! — сердито позвал он. — В чем дело? Владыки ждут...

— Подождут, — отрезал тот.

Феанаро не терпел, когда его торопили, подгоняли и напоминали, что он что-то должен и обязан. Еще он терпеть не мог Эонвэ.

— Пропал один из сильмариллов, — смягчая резкость мужа, пояснила Нэрданель.

— Ерунда! — безапелляционно заявил Эонвэ. — Ты просто ошибся, Феанаро!

Это было той искрой, что поджигает солому. Поинтересовавшись, не считает ли Эонвэ его идиотом, не умеющим считать до трех, Феанаро вытеснил его наружу и дальнейшие объяснения продолжил там. На шум стали собираться посторонние. Эонвэ упорно не хотел что-либо понимать. Кто-то неуверенно предположил, что, может быть, это просто чья-то неумная шутка. Но среди приглашенных не нашлось бы такого безумца, чтобы шутить подобным образом с Феанаро и сильмариллами, и такого наглеца, который осмелился бы сорвать церемонию благословения самой Варды Элентари. Прозвучало зловещее слово «кража». Замешательство нарастало. Неизвестно, сколько бы еще оно продолжалось и чем бы кончилось, но тут сквозь толпу протолкался Оромэ. Будучи самым расторопным из валар, он попытался взять дело в свои руки и разобраться, что же здесь произошло. Общий гвалт понемногу стих. Оромэ и впрямь отнесся к делу гораздо разумнее. Он отправил Эонвэ доложить Манвэ о происшествии, а сам принялся по очереди выслушивать рассказы участников событий, начав, естественно, с Феанаро. Потом он заглянул в злосчастный павильончик, чтобы лично проверить все, что можно. А потом кто-то сказал, что видел Мелькора. Возможно, это был Арафинвэ, хотя Тьелко в этом сомневался. По его мнению, Арафинвэ мог просто повторить чьи-то слова, поверив, будто и сам видел то, о чем говорят другие.

За Мелькором кинулись немедленно. Но спешка оказалась излишней, ибо тот и не думал скрываться. Он как ни в чем не бывало продолжал заниматься своим делом, будто внезапная суматоха его нисколько не интересовала, и это тоже сочли весьма подозрительным. Как бы то ни было, Мелькора доставили на место происшествия, и его допрос отчасти возместил сорванное торжество. Вряд ли окрестности Ильмарина хоть раз слышали такой набор отъявленных кощунств, богохульств и поругания всего и вся. Дамы зажимали уши и едва не падали в обморок, Морьо изрядно пополнил свой словарный запас. Обыск Мелькора устроили тут же, без лишних церемоний, а потом под стражей отослали к Ирмо. Окончательно убедившись, что сильмарилл пропал всерьез, Феанаро публично поклялся жестоко отомстить похитителю.

На самом деле все это было совсем не так весело, и ерничал Тьелко лишь потому, что ничего другого ему не оставалось. Не только Феанаро, но и все его семейство чувствовало себя прескверно. Быть обворованными оказалось очень неприятно. В тот момент Тьелко и сам был готов собственноручно оторвать похитителю голову. Сейчас он уже немного остыл, но побить вора ему хочется по-прежнему.

Взяв оставшиеся два камня, Феанаро объявил, что прочие пусть как хотят, а он немедленно возвращается домой в Тирион. Все его семейство, конечно, поехало с ним, потому что в Валимаре им делать было совершенно нечего. Они отправились в путь прямо с несостоявшегося праздника, едва заглянув в гостиницу за вещами, и прибыли в Тирион уже под утро. И все это время все они находились на виду друг у друга, а значит, никто из них никак не мог побывать на ферме тети Фалмиэн. Конечно, подозрения в адрес любого из семейства Феанаро были бы абсурдом, но все же приятно было убедиться в этом лишний раз.

— Но главное, — заявила Артанис в завершение своего рассказа, — я получила — так, между делом! — разрешение осмотреть место происшествия! Там пока все оставлено, как было, и под охраной майар Оромэ. Но Тьелко у Оромэ в любимчиках, так что он пообещал замолвить словечко, чтобы меня пустили поглазеть. Я ведь просто любопытная девчонка вне подозрений. Вслед за ним ехать в Валимар можем хоть завтра! — но не успел Келеборн восхититься ее успехами, как Артанис перебила сама себя: — Только завтра мы хотели расспрашивать любителей гусятины… Надо подумать.

Так они и сделали, но не надумали ничего определенного. Доводов было поровну. Келеборн предпочел бы поездку в Валимар. Он еще ни разу не был на Таникветили.

— Может, бросим монету? — предложил он.

— Похоже, ничего другого не остается. Бросай! Орел — едем в Валимар, решка — остаемся.

Серебристый кружок взлетел, перевернувшись в воздухе, и упал. Артанис и Келеборн наклонились, едва не стукнувшись лбами.

— Орел.

Примечания:

* — так мы решили обозвать дебет и кредит на квенье.

* * *

Записку от кузена принесли сразу после завтрака. Тьелко и впрямь ходил в завзятых любимчиках Оромэ, он даже остановился у него в имении, заметив как бы между прочим, что там гораздо приятнее, чем у чопорного Ингвэ. Келеборн снова ощутил приступ трепета и укорил себя за это — пора было перестать стесняться своей провинциальности. Сам он поселился в гостинице — здесь не могло быть и речи о том, чтобы незамужняя девица приезжала в гости с кем-то, кроме официального жениха.

Теперь с девяти утра Келеборн ждал в чайной комнате гостиницы. Он давно успел позавтракать и теперь делал вид, что не спеша читает газету. Артанис он заметил сразу и выскочил ей навстречу.

— Едем! — помахала она запиской.

Келеборн подозвал извозчика.

— На Таникветиль, — сказал он так непринужденно, как только мог.

Экипаж вывернул на Восточный проспект, широкий и помпезный. Вероятно, каждое здание тут заслуживало отдельного упоминания в путеводителях и справочниках. Проспект огибал вершину холма, постепенно спускаясь к городской окраине, и приводил к воротам, носившим такое же название. Восточные ворота представляли собой отдельную арку, монументальную, как почти все в Валимаре. Высеченная над карнизом надпись, если перевести ее с валарина на понятный язык, рассказывала, что арку эту воздвигли в честь победы в Войне Стихий. Наверху ее, по четыре на каждом фасаде, стояли статуи восьми Аратар; внизу, справа и слева, выезжающих из города провожали Вана и Несса, а снаружи высились грозный Тулкас и мирный Ирмо. Целительнице Эсте и летописице Вайрэ нашлось место на рельефах в тимпанах арки. Мелькор не удостоился изображения даже в качестве побежденного.

За воротами потянулся живописный пригород с утопающими в зелени домиками красного кирпича. Потом кончились и они, и за переброшенным через речку мостом дорога вновь пошла в гору — это был уже подъем на Таникветиль, чья далекая белая вершина возвышалась на фоне неба. Конечно, Владыка Манвэ не жил там, наверху, в окружении вечного холода, ледников и снега. Чертог Ильмарина и окружающий его великолепный парк располагались на пологом западном склоне горы всего милях в пяти от моста.

Ворота парка не имели запоров, низкая кованая ограда служила только для обозначения границ — доступ в имение Манвэ был открытым и свободным для всех и во всякое время. Воплощенные сами не дерзали нарушать покой Короля Арды своим праздным любопытством.

Дорога для экипажей заканчивалась здесь. Дальше нужно было идти пешком. Извозчик охотно согласился подождать.

Первым, кого они встретили за воротами, был павлин. Он важно волок свой хвост поперек боковой аллеи и не обращал на них никакого внимания. Аллея, уводившая от ворот, вскоре разветвилась на три. Артанис и Келеборн выбрали среднюю, правильно рассудив, что гости не должны были петлять от самого входа. Некоторое время спустя впереди показалась идеально подстриженная зеленая стена со множеством арок. Путь был перегорожен протянутыми между стойками толстыми шнурами. Они тянулись вправо и влево вдоль стены и, очевидно, окружали все место происшествия. Проход охраняли двое майар. Вид у них был не слишком бравый. Должно быть, они изрядно скучали. Артанис обратилась к тому, кто показался ей более важным.

— Мы с разрешения Владыки Оромэ, — сказала она и вручила ему записку.

Майа неторопливо развернул бумагу, прочел, оглядел Артанис и Келеборна так, будто в его власти было что-то решать, и наконец отцепил от стойки конец шнура, освобождая проход.

— Но ничего не трогайте! — сурово напутствовал он.

Заверив в своей благонадежности, они отправились дальше. За стеной аллея разбежалась множеством дорожек, проложенных между шпалерами пышных вечноцветущих кустов. Здесь были расставлены те самые гардеробные павильончики — небольшие палатки из бело-синей полосатой парусины. Над входом в каждый была прикреплена табличка с именем того, кому он предназначался. Но, несмотря на это, тут наверняка должны были быть какие-то распорядители, которые указывали бы дорогу. Иначе гости проискали бы свои павильончики полдня. Келеборн достал свой неизменный блокнот и старательно зарисовывал план местности и имена постояльцев. Ведь никак нельзя было знать заранее, что может пригодиться в расследовании.

Для начала они отыскали павильончик семьи Артанис. Табличка гласила: «для Нолофинвэ и Арафинвэ Финвионов». Видимо, Финвэ, Индис и их незамужних дочерей разместили где-то еще. Это тоже было очень деликатно — чтобы нолдаран с его вечной запутанностью в делах семейных хотя бы здесь не терзался выбором между потомством от разных жен.

Устройство павильончика оказалось несложным: парусиновые полотнища стенок даже не были сшиты между собой, а просто привязаны в нескольких местах к легкому деревянному каркасу. Полом служил толстый плетеный из пеньковой веревки мат — такие, сказал Келеборн, водились в корабельном обиходе тэлери.

Обстановка была аскетичной: несколько стульев вдоль стенок, большое зеркало на подставке, в которое можно было видеть себя по пояс, и стойка-вешалка в углу. На одном из стульев стоял поднос, а на нем вазочки с десертами. Должно быть, их принесли, но так и не успели съесть из-за поднявшейся неразберихи. Мороженое, конечно, давно растаяло, но взбитые сливки в вазочках с клубникой выглядели так, будто их взбили минуту назад. Артанис с мечтательным удовольствием понюхала клубнику.

— Жаль, что приходится ограничиться только этим.

— А если взамен оставить несколько монет? — предложил Келеборн, которому клубника тоже казалась неимоверно привлекательной, тем более, что сезон на нее уже успел закончиться, а следующего нужно было ждать почти год. — Или она очень дорогая?

— Нет, она бесплатная, это же угощение. Дело не в этом. Нам ведь сказали ничего здесь не трогать.

Оба они с сожалением вздохнули и еще долгую минуту любовались запретным деликатесом.

— Хотя, если мы съедим по одной порции, — сказала Артанис, — это не причинит никакого вреда. Мы-то знаем, что клубника и сливки совершенно ни при чем.

Келеборн молча разрывался между искушением и благоговением перед Стихиями.

— И в конце концов, если разобраться, клубника предназначалась гостям. И если бы мы были на празднике — а мы бы на нем были, если бы приехали в Тирион неделей раньше — мы бы тоже ели эту клубнику с полным правом. Здесь есть наши несъеденные порции.

— Мы ищем себе оправданий, — жалобно произнес Келеборн, отступая на самые последние позиции.

— Значит, пора перестать это делать и признаться в наших дурных намерениях! — Артанис протянула ему одну вазочку, взяла другую и решительно вонзила ложечку в самую макушку ягодной горки.

Это была самая клубничная клубника и самые сливочные сливки, какие только можно было себе вообразить.

— В жизни не ела ничего подобного.

Келеборн только кивнул:

— Представляю, какие там персики.

— Я больше люблю малину…

Пустые вазочки они вернули на поднос и вспомнили, зачем тут находятся.

Павильончик семейства Феанаро действительно отстоял далеко от того, который был предоставлен потомкам Индис. Чтобы попасть туда, надо было пройти вдоль всей цветущей шпалеры до самого конца и обогнуть ее.

Обстановка внутри была такой же: стулья, зеркало, вешалка. Разве что отсутствовал поднос с десертами, и мебель была в некотором беспорядке.

— А стулья здесь другие, — заметил Келеборн.

— Конечно. Где бы они взяли столько одинаковых?

Они как следует огляделись, сами не зная, что ищут. Но нигде не было ничего примечательного. Под стульями не завалялось таинственных записок и утерянных запонок, похититель не обронил носового платка с меткой владельца, в парусиновых стенках не зияло зловещих прорех.

— Ну и что? — сказала Артанис. — Что это нам дает?

Не то чтобы она всерьез рассчитывала найти здесь что-то, на что до сих пор никто не обратил внимания, но такая пустота выглядела несколько обескураживающей.

На всякий случай можно было еще заглянуть в соседние павильончики, чтобы проверить, не прокопал ли ненароком кто-нибудь оттуда подземный ход — они так и поступили, и, как и следовало ожидать, не нашли ничего интересного. Сделалось совершенно очевидно, что в павильончик можно было проникнуть единственным способом — через вход. Однако все свидетельства в один голос утверждали, что в день праздника снаружи толклась толпа народа. Невозможно было представить, чтобы кто-то мог войти и выйти, оставшись решительно никем не замеченным. Но кому-то это удалось…

Сыщики-любители вышли из павильончика.

— Теперь я понимаю, почему за столько дней все майар Оромэ так и не смогли обнаружить ничего внятного.

Для очистки совести они прогулялись дальше, в следующую часть парка, где на лужайках стояли шатры с угощениями и развлечениями вроде мыльных пузырей и разнообразных волчков. Отсюда уже было рукой подать до зрительских мест. А если высунуться чуть дальше, можно было увидеть беломраморные стены Ильмарина. Келеборн так и сделал и рассматривал дворец Короля Арды с немым трепетом, пока Артанис не постучала его легонько по плечу.

Заранее было ясно, что здесь искать нечего и что все интересное происходило около павильончиков. Весь осмотр занял чуть больше двух часов.

— Как я не сообразила?! — воскликнула с досадой Артанис. — Надо было перед отъездом заглянуть к Индис и спросить об этой леди Коринис. И тогда мы могли бы сегодня убить двух зайцев.

Келеборн сказал утешительно:

— У тебя просто не было времени.

В самом деле, они отправились в путь чуть свет, когда у Финвэ все еще спали.

— Значит, я должна была сообразить вечером. А теперь впереди целых полдня, в которые нам совершенно нечего делать, а потом придется ездить в Валимар еще раз. Хотя постой… — она вдруг ускорила шаг, скомандовав: — Бегом!

— Куда? — только и спросил Келеборн.

— Надо успеть к ленчу. Я приглашаю. Скажу, что встретила тебя в городе. Думаю, такая нескромность не слишком сильно запятнает дворец.

* * *

План Артанис сделался ясен, когда она спросила Ингвэ, не знает ли тот, где живет леди Коринис. Ингвэ слегка опешил, ибо был непривычен к взбалмошности своей двоюродной внучки, но все же ответил. Леди Коринис обитала в этом же квартале всего через пару улиц отсюда.

— Она, оказывается, такая важная персона? — удивилась Артанис.

Дальнейший разговор потонул в обстоятельствах и родственных связях леди Коринис. Помимо прочего, выяснилось, что некоторое время назад бедняжка пережила ужасную трагедию — ее супруг вынужден был отправиться в Мандос после крайне неудачного падения с лошади. Но все хорошо, что хорошо кончается — пробыв там совсем немного, недавно он вернулся обратно, и теперь у них второй медовый месяц. А может быть, уже и третий. За ворохом подробностей Ингвэ забыл даже спросить, зачем Артанис все это понадобилось.

— И дело в шляпе! — сказала Артанис, едва они вышли из-за стола. — Можем расследовать дальше. Только делать визиты раньше трех часов пополудни неприлично. Придется подождать.

Они отправились осматривать достопримечательности. Побывать в Валимаре и не увидеть его звонницы было решительно невозможно.

Звонница находилась на самой вершине холма. Самые первые постройки возводились еще до прибытия Воплощенных и считалось, что валар двигали камни с помощью магии. Хотя это, скорее всего, было легендой. Теперь звонница состояла из множества отдельных стен, просквоженных арками — круглыми, стрельчатыми, треугольными и такими, каким не скоро и придумать название. В арках висели колокола, от совсем маленьких, не больше пастушьих, до таких огромных, что казалось невозможным сдвинуть их с места. Все вместе образовывало причудливый лабиринт, в котором можно было ходить, часами разглядывая смешение стилей и вкусов.

Отсюда же открывался прекрасный вид на окрестности. Город спускался по южному склону холма. Севернее и восточнее раскидывались усадьбы валар и майар — тех, кто поважнее. Ближе всех сверкал под солнцем стеклянный купол дома Ваны — Вечно-юная обожала цветы и устроила у себя роскошную оранжерею, наполненную диковинными растениями, которым не очень подходил местный климат. Далее над кронами вековых деревьев возвышались островерхие крыши замка Оромэ. Артанис довелось побывать и там, и там — эта чета Стихий любила праздники даже больше, чем Манвэ, и Воплощенные приглашались туда довольно часто.

Оленья Роща примыкала к западной окраине Валимара и считалась частью владений Нессы, хотя доступ в рощу был открыт для всех. Мимо пролегала широкая дорога, уводившая вдаль, туда, где на самом горизонте возвышался изумрудно-зеленый курган, макушку которого венчали два исполинских светящих облака. Разумеется, Келеборн с детства слышал о Древах и ни на секунду не сомневался в их существовании. Но видеть их воочию, пусть даже с такого расстояния, было необыкновенным. Это зрелище невольно наполняло душу благоговением. Вообще все здесь — Древа на горизонте, Таникветиль, откуда они недавно вернулись, майар на городских улицах — все это казалось словно принадлежащим другому миру. Тэлери знали только буйного забияку Оссэ и его супругу Уинен, столь же неотесанную простушку.

Снизу донесся троекратный мелодичный звон. Это вывело Артанис из созерцательности:

— Пора.

— А что мы ей скажем? — спросил Келеборн, когда, расплатившись с извозчиком, они неторопливо подходили к внушительному трехэтажному особняку.

— Скажем правду. Не всю, — добавила Артанис тут же, глядя на ошарашенного Келеборна. — Как будто произошла путаница, и тебе достался ее гусь. И посмотрим, что будет. Потому что если кто-то рассчитывал извлечь из гуся сильмарилл, то вряд ли спокойно отнесся к тому, что его там не было. Он сейчас уже должен всю голову сломать об мысль, где же камень.

В нишах справа и слева от двери стояли две статуи — мужчина, одетый в одну только плетеную юбку, восторженно смотрел куда-то вверх, женщина не менее восторженно смотрела на мужчину. Во что она была одета и одета ли вообще, сказать было нельзя: ее тело ниже пояса скрывала высокая трава. Высеченные над нишами надписи гласили: «Имин» и «Иминиэ». Кто-то из хозяев дома, а может, и оба они вместе недвусмысленно заявляли о своем происхождении.

— Правда, мы вламываемся без приглашения, — пробормотала Артанис, — а эти ваниар такие старомодные… С другой стороны, мы с тобой дремучие нолдиэ и тэлеро, нам позволительно быть дикарями.

С этими словами она решительно дернула рычажок. Где-то внутри послышался мелодичный перезвон колокольчика.

Дверь открыл лакей, важный, как Эонвэ на празднике урожая.

— Дома ли леди Коринис?

— Как прикажете доложить?

Артанис непринужденно извлекла из сумочки визитную карточку.

— Леди Артанис Арафинвиэн.

Келеборн мучительно вспоминал, чего в таких случаях требуют старомодные манеры.

— Лорд Келеборн Галадонион, — представила его Артанис, — из Альквалондэ.

Это должно было все объяснять и извинять. Лакей провел их в гостиную и исчез. Видимо, леди Коринис принимала.

Через пару мгновений вошла и сама леди. Ваниар действительно были ужасно старомодны — столь тесных корсетов нолдиэр давно уже не носили, тем более дома. И таких причесок тоже — золотистые волосы леди Коринис были расчесаны на прямой пробор и заплетены сзади в несколько кос, искусно уложенных в низкий замысловатый пучок. Впрочем, подумала Артанис, такое подошло бы и ей. Идею определенно стоило взять на вооружение.

— Чаю? — радушно предложила хозяйка, когда положенные церемонии закончились.

— О, нет, нет, — тут же вежливо принялась отказываться Артанис. — Не стоит из-за нас беспокоиться. Мы здесь, чтобы принести извинения.

С приличествующей тенью удивления леди Коринис чуть наклонила голову. Слово взял Келеборн:

— Так получилось, что неделю назад на ферме «Белое перо» я случайно забрал вашего гуся. Должно быть, его выдали мне по ошибке вместо моего. Мне очень неловко.

— Это не ваша вина, — милостиво сказала леди Коринис. — А как вы узнали, что это был мой гусь?

— К его лапе была привязана карточка с именем покупателя, — вдохновенно соврал Келеборн. — Когда это обнаружилось, разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы его съесть. Может быть, его выращивали специально для вас и… И, если вы желаете, я немедленно верну его вам в полной сохранности.

Артанис внимательно наблюдала за леди Коринис, но та только рассмеялась:

— Незачем. Мы не остались обделенными. Какой-то гусь определенно попал к нам на стол и был съеден. Полагаю, он был вашим, хотя, насколько мне известно, к нему не было привязано ничего.

— Леди Фалмиэн моя родственница, и между собой мы обходимся без формальностей.

— Как бы там ни было, вам не за что извиняться — путаница произошла не по вашей вине, и мы нисколько не пострадали. Смело считайте попавшую к вам птицу своей законной собственностью.

Вымышленный инцидент был, таким образом, исчерпан. Обменявшись еще некоторым количеством любезностей, они попрощались с хозяйкой дома.

— Мимо, — подвела итог Артанис на обратном пути. — Вычеркиваем. Она тут явно ни при чем. Но надо же, какой ты, оказывается, записной враль! Я даже не подозревала. Теперь я буду настороже.

* * *

Салон известного мастера Тинтаро находился на одной из тихих улочек Старого города. В свое время, приобщившись к цивилизации и освоив ремесла, нолдор перестроили Тирион сообразно новым представлениям. От прежнего Тириона остались только несколько особенно живописных кварталов на западном склоне холма. Теперь здесь все дышало респектабельной стариной. Уютные дома, среди которых не нашлось бы двух одинаковых; неширокие улочки, где с трудом проехал бы экипаж; затейливые оконные переплеты, фонари и водостоки. Места для деревьев и палисадников не было, но нехватка зелени восполнялась изобилием цветов на подоконниках и в горшках, подвешенных прямо на стены. Здешняя тишина как нельзя лучше соответствовала ювелирным лавкам, магазинчикам фарфора и изысканной галантереи — одним словом, салон Тинтаро находился в хорошей компании.

Келеборн толкнул стеклянную дверь. Вместо традиционного звяканья колокольчика невидимое устройство исполнило мелодию из четырех нот, похожую на бой часов. Салон был пуст. Именно на это и рассчитывали сыщики, когда, вернувшись накануне из Валимара, составляли свой план. Лавка часовщика не булочная, чтобы кто-нибудь являлся прямо к открытию.

Мелодия еще не успела затихнуть, как хозяин салона вышел навстречу посетителю.

— Чем могу быть полезен?

— Я хотел бы сделать подарок…

Учтивым жестом Тинтаро указал на удобный диванчик, располагавший к тому, чтобы посидеть подольше.

— Молодой особе… — продолжал Келеборн уже сидя.

Тинтаро устроился в кресле напротив.

— Вы уже выбрали что-то определенное?

— Пока нет. Я думал, что вы сможете посоветовать мне…

Из лежащей на столике стопки больших альбомов Тинтаро извлек один, в переплете цвета розового дерева.

— Это может вам помочь. Тут образцы, — пояснил Тинтаро, — руководство к действию. Можно изменять отдельные детали, сочетать их и так далее.

На этом он замолчал, предоставив клиенту видимость свободы. Келеборн листал альбом. Страницы заполняли рисунки моделей наручных часов. Разнообразные браслеты, корпусы, циферблаты и стрелки, самых разных форм, размеров и цветов — фантазия Тинтаро, по-видимому, не знала границ. Впрочем, не только она определяла цены на его изделия — профессией своей Тинтаро владел превосходно. Изделия его рук обладали такой безупречной точностью, что, однажды выставив правильное время, об этом можно было больше не беспокоиться никогда. Еще не было случая, чтобы хоть одни его часы дали сбой.

— Мне кажется, мы где-то встречались, — сказал Келеборн как бы между прочим. — Ваше лицо кажется мне знакомым. Я не мог видеть вас дней десять назад вблизи фермы «Белое перо»?

Мастер Тинтаро не смутился, не вздрогнул и не побледнел.

— Вполне возможно, — ответил он вежливым тоном профессионала, привыкшего поддерживать разговор с клиентами. — Я ездил туда примерно в это время. Хотя не помню, чтобы я вас видел.

— Тоже за гусем? — продолжал невинно расспрашивать Келеборн, сделав вид, что пропустил последнюю фразу мимо ушей.

— Да. Жена их просто обожает, я всегда заказываю их на день ее зачатия.

Келеборн перевернул последние страницы альбома.

— Здесь нет ничего подходящего.

Лицо Тинтаро приняло то профессионально-равнодушное выражение, за которым прячется сожаление о времени, потраченном на очередного пустопорожнего прожектера.

— Тут все слишком дамское, — поспешил оправдаться Келеборн. — Молодая особа, для которой я ищу подарок… — он вдруг опять начал запинаться на каждом слове, — она не стала бы носить ничего такого. У нее другие вкусы… Мне бы хотелось что-то менее сентиментальное и более… эээ… решительное.

— Кажется, я понял, что вы имеете в виду, — отозвался Тинтаро. — Что-то такое, что, если можно так выразиться, при определенном раскладе подошло бы не только юной леди, но и юноше. Скажем, карманные часы — очень немногие леди носят их.

— Да! — непритворно обрадовался Келеборн.

Изначально он не собирался заказывать ничего. Согласно продуманному плану, он должен был изобразить клиента, узнать все, что получится, после чего бесследно исчезнуть под благовидным предлогом. Однако сейчас идея такого подарка вдруг показалась превосходной. Что могло быть лучше? Что больше подошло бы своенравной натуре Артанис и ее амилессэ?

— Да, это то, что нужно.

Осторожно, чтобы не остудить пыл посетителя, Тинтаро заметил:

— Но мне потребуется некоторое время, чтобы сделать эскиз. Может быть, несколько дней.

— Ничего страшного, я подожду. Подарок не к определенной дате, он… Когда мне зайти?

— Зачем же ходить самому, когда есть почта? — Тинтаро не собирался оставлять клиенту ни одного шанса ускользнуть. — Я пришлю эскиз по тому адресу, который вам будет угодно назвать, — он достал записную книжку и открыл ее.

— Келеборн Галадонион. Сейчас я гощу в доме лорда Арафинвэ, — ответил Келеборн, слегка смутившись.

Тинтаро улыбнулся. «Я понимаю, кому предназначен подарок», — говорил весь его вид.

* * *

Как было условлено, Артанис он нашел в магазинчике напротив. Она разглядывала какой-то расписной чайничек.

— Симпатичный, но у нас никто не пьет чай. Даже обидно.

— Может быть, это как раз повод начать? — предложила эльдиэ по ту сторону прилавка.

— Хм. Интересная мысль, — Артанис еще повертела чайничек в руках и одобрительно кивнула. — Вдруг и правда приучусь, — добавил она, пока продавщица упаковывала приобретение. — Находят же в нем что-то ваниар.

Она расплатилась, сунула пакет Келеборну, и они покинули магазинчик.

— Уже по твоему лицу понятно, что и тут тоже мимо.

До дома было недалеко, они решили прогуляться пешком. Келеборн докладывал.

— Непохоже, чтобы Тинтаро врал. И если он действительно заказывает гуся каждый год к определенному числу, это не очень сложно проверить.

Надеяться на попадание в цель с первой попытки, конечно, было слишком опрометчиво. Но от второй уже можно было ждать успеха, и теперь, когда его не оказалось, пара сыщиков чувствовала себя обманутой. С другой стороны, оба знали, что, согласно закону искажения, искомая вещь всегда находится в самом последнем из всех мест, независимо от того, в каком порядке искать.

— И что теперь? — спросила Артанис с унынием в голосе. — Будем разыскивать эти неизвестные «Глицинии» или поедем в как-его-там городишко на побережье?

— Или опять на ферму. Вор не нашел камня и понял, что у него чужой гусь. Должен же он был задаться вопросом, куда делся его собственный.

Артанис не ответила. Дальше они шли молча. Келеборн обнаружил, что уже довольно неплохо ориентируется в Тирионе. Улочки Старого города остались позади, а Артанис все еще о чем-то размышляла.

— Я пытаюсь посмотреть на все глазами вора, — наконец медленно произнесла она. — Он потрошит гуся и обнаруживает, что внутри ничего нет. Первое, что он должен подумать — что к нему попал не тот гусь, а того забрал кто-то другой. Или он до сих пор гуляет на ферме. Но вор не побежит на ферму с криком: «где мой гусь?!» Он не может действовать открыто, потому что он вор. Поэтому он должен начать думать и очень быстро понять, что это бессмысленно — за то время, которое он потратит на поиски, его гуся уже выпотрошат. И непременно обнаружат сильмарилл. А если его гусь все еще гуляет на ферме, то сильмарилл уже покинул его естественным путем, и его тоже неминуемо обнаружат, когда будут чистить загон… клетку… где они там содержатся? Да, — добавила она, — вор еще может предположить, что у него его гусь, но сильмарилл уже успел выйти наружу. Но в любом случае искать уже бессмысленно. Теперь вор должен внимательно следить за событиями. Но время идет и ничего не происходит. О находке сильмарилла не слышно ни слова. А это значит, что либо он до сих пор не найден — что почти невероятно, либо нашедший решил присвоить камень себе. Что будет вор делать дальше, я не знаю.

— Это если вор умный, — сказал внимательно слушавший ее Келеборн. — А если нет, то вполне может на ферму и побежать. По-моему, проверить не мешает.

— Да, надо, — в голосе Артанис не слышно было особого энтузиазма.

— Тогда я прямо завтра и съезжу. Хотя бы чтобы исключить такую возможность совсем.

Артанис ограничилась кивком головы.

— И знаешь, что еще не дает мне покоя — почему сильмарилл оказался в гусе? Зачем его запихали туда? Ведь вору надо было прийти на ферму, подобраться к птице — и все это тайком, запомнить этого гуся в лицо… морду, потом каким-то образом получить именно его… Для чего такие сложности?!

— Может, боялся, что за ним следят, — предположил Келеборн, тут же понял, что сморозил глупость, и исправился: — Нет, боялся, что его могут заподозрить и обыскать, поэтому спрятал.

— Чушь! — фыркнула Артанис. — Не кинулся же он туда прямиком с Таникветили по бездорожью. Сначала он все равно должен был вернуться в Валимар. Там бы и спрятал, если боялся. Любой гусь из валимарской лавки годится для этого ничуть не хуже, чем гусь с фермы.

— Тогда… значит, у вора был сообщник, которому вор должен был отдать камень. Вор начинил гуся сильмариллом, сообщник забрал. Значит, сообщник точно кто-то из этих четверых. То есть пятерых, — добавил Келеборн, вспомнив о заказе из «Серебряной мидии».

— Но почему он не отдал его прямо? Зачем выбирать для этого такой сложный и запутанный способ?

Келеборн тоже задумался.

— Хотел замести следы? Чтобы никто не догадался?

— Но гусь — это не письмо, которое вручают лично в руки. Он отправляется в кладовую или на кухню. Я еще могу допустить, что жена Тинтаро имела доступ к гусю. Хотя и у нее птицу разделывала бы кухарка, а не она сама. Но такие персоны, как леди Коринис и ее супруг, не то что не заходят на кухню и в кладовые, вряд ли они представляют, где у них в доме все это находится! Я не знаю Ньяро Тиндомиона из «Глициний» и Ахавэ Кирьявэ из Пеккуронты, но если им по карману гуси твоей тети, то и в их домах соответствующие порядки, и с продуктами возится прислуга, а не хозяева. И вор не мог передать им сильмарилл таким способом.

— Что же получается?

— Не знаю. Голова кругом.

Они уже подошли к дому, Артанис взялась за дверную ручку, но вдруг отпустила ее и обернулась к Келеборну.

— Слушай! А если вор… — она понизила голос, — если вор ждет? Он не нашел камня в гусе, он следит за событиями. Кругом тишина. Вор делает вывод, что камень найден, но нашедший хочет оставить свою находку тайной. Зачем? Если присвоить сильмарилл, то тут у вора нет шансов. Он ни за что не узнает, где камень сейчас, и никогда его не получит. Ему останется забыть об этом и красть другой, — Артанис хихикнула, представив своего заносчивого дядюшку обворованным еще раз. — Но есть еще один вариант! Нашедший может оказаться очень сообразительным, смекнуть, что к чему, и теперь сам ищет вора. Чтобы отдать ему сильмарилл за вознаграждение! Понимаешь, о чем я?

— Конечно!

Келеборн ухватил новую идею на лету. Этот предположительный находчик, конечно, должен был двигаться точно тем же путем, которым шли они. Установив, куда разошлись гуси, он должен был по очереди посещать всех гусевладельцев под надуманными предлогами и осторожными намеками прощупывать почву. Рассчитывая, что уловивший эти намеки вор предпримет какие-то встречные шаги.

— Но тогда, — воскликнул он, додумав эту мысль до конца, — может быть, мы уже побывали у вора, и он принял нас за таких находчиков. Или скоро примет.

Артанис картинно закатила глаза.

— То есть наши выводы еще ничего не стоят, мы не вычеркнули ни одного подозреваемого, и все надо начинать сначала?! О, нет! — тут она спохватилась, что, пожалуй, они торчат на пороге гораздо дольше, чем позволительно.

— Не так уж сначала, — утешил ее Келеборн, когда они вошли в дом. — Если это кто-то из двоих, у кого мы уже побывали, он скоро сам обнаружит себя.

* * *

— А если нет? — как ни в чем не бывало продолжила Артанис после ленча. — А если вор подумал, что все это подстроено? Что нашедший сильмарилл не стал шуметь, а просто отдал его Оромэ, и теперь вора ловят, как на наживку?

Келеборн был сбит с толку окончательно, о чем и сказал. Артанис позвонила.

— Где у нас справочник «Весь Тирион» за этот год? — обратилась она к вошедшему мажордому.

— Сию минуту, моя госпожа.

Мажордом ушел.

— По-моему, мы перетрудились. Слишком много всего и сразу, наши головы уже плохо соображают. Нам надо отвлечься. Давай вечером сходим в эту «Серебряную мидию».

— Я… — Келеборн растерялся. Хотя и сделанное дружески, это было самое настоящее приглашение. Не только в ресторацию, он отправился бы и куда-нибудь за Пелори, на самый край Арды, но не знал, как выразить согласие, и молча проклинал собственную бестолковость. Спасло его возвращение мажордома.

— Спасибо. Вы можете идти, — кивнула Артанис и принялась листать алфавитный указатель. — Так… На «эс»… «Сердитый петух», кабачок... Никогда не слышала. Интересно, где он?.. «Серебристый журавль», «Серебро и свисток», «Серебряная башня», «Серебряная звезда»… Просто поразительно, до чего у нас любят серебро. Вот! «Серебряная мидия», ресторан тэлерской кухни. Репейная улица, тринадцать. Открыто: ежедневно с шести часов пополудни. Все выглядит очень невинно, — и, прежде чем Келеборн успел вставить слово, добавила: — Но идти туда просто так нельзя.

— Почему? Из-за гуся?

— Нет. Потому что это, — Артанис сделала страшные глаза, — Сомнительное Заведение.

Это было правдой. Ресторан под названием «Серебряная мидия» открылся в Тирионе всего пару лет назад. Там были превосходная кухня, приятная обстановка и отменно вежливые официанты. Одним словом, «Серебряная мидия» соответствовала всем признакам первоклассного заведения. Но отчего-то довольно скоро она приобрела славу места подозрительного — хотя никто не мог внятно сказать, почему именно. Ресторан не фигурировал в хронике происшествий. Там не устраивали разнузданных гульбищ, благочинцы не выводили оттуда дебоширов. О «Серебряной мидии» даже не ходило темных слухов. Однако леди не стоило показываться там без сопровождения, если она сколько-нибудь дорожила своей репутацией. Дочь лорда не должна была появляться там вообще. Тем более, родственница короля.

— Как же быть? — спросил Келеборн, выслушав это впечатляющее разъяснение.

Артанис понизила голос до таинственного шепота:

— Я все обдумала. Я переоденусь в мужчину. Ты согласен?

— Да! — выдохнул Келеборн.

— Тогда за мной!

Со стороны сада второй этаж дома Арафинвэ опоясывала длинная галерея. Любой из обитателей мог выйти туда из своей комнаты. Кадки с растениями, поставленные в простенках, создавали видимость некоторого уединения. Там-то, напротив входа в комнату Артанис, и продолжился разговор.

— Костюм можно взять у Финдэ — мы с ним одного роста. Только надо что-то сделать с головой.

Многие мужчины эльдар носили длинные волосы, но волосы Артанис были уж слишком приметными. Переоденься она хоть в паука, в Тирионе ее моментально опознали бы по серебристо-золотой шевелюре.

— Будь я женщиной, я убрала бы волосы под шляпу. Но мужчине неприлично находиться в головном уборе в помещении.

— А если завязать платок, как носят у нас? Его можно и в помещении не снимать. У нас, во всяком случае, не снимают.

Даже скрученные узлом, волосы занимали слишком много места.

— Не голова, а котел, — сказала Артанис, разглядывая себя в зеркальце. — Наверное, придется обрезать.

— Только не это! — взмолился Келеборн.

— Я же не собираюсь стричься наголо. Только обрежу чуть ниже плеч, через пару лет они опять отрастут такие же, — тут она заметила горестное выражение лица Келеборна и обернулась: — А ты любишь меня только за мои волосы?

— Не только! — с жаром возразил он. — Я… — тут он сообразил, что сейчас сказал, запнулся и начал неудержимо краснеть. — Я не… Я имею в виду, что это неразумно. Один визит в ресторацию не стоит того.

— Да, ты прав… Нужно что-то другое.

После некоторых раздумий выход все же был найден. Мокрые волосы Артанис стянула в тугую косу, и, высохнув, они изрядно уменьшились в объеме. Однако тэлерский платок требовал и соответствующего наряда.

— Финдэ нет дома, — сказала Артанис, вернувшись, — но я справилась и без него. Смотри, что я разыскала.

В руках у нее был настоящий праздничный тэлерский костюм. Он состоял из расшитого жилета, короткой куртки и коротких же, до колен, штанов. Дополнял все это широкий шарф, которым полагалось подпоясываться. Такой наряд имелся у каждого тэлеро, от короля до последнего рыбака, отличаясь только стоимостью ткани и пышностью отделки.

— По-моему, именно то, что нужно. Мы будем выглядеть как двое приезжих тэлери. Житель глубинки, которым буду я, конечно, одет в свой лучший костюм. Что скажешь?

— Замечательно придумано!

Она удалилась переодеваться, тщательно задернув шторы. Келеборн коротал время ожидания, пересчитывая листья на ближайшей плакучей фиге. Вернулась Артанис минут через двадцать.

— Готово. Ну как?

— Хорошо, — восторженно отозвался Келеборн. — Тебе идет.

На высокой и широкоплечей Артанис костюм и впрямь сидел почти идеально. Только рукава были несколько длинноваты.

— А туфли? — она крутанулась на носке. С туфлями пришлось помучиться. Те, которые имелись у Финдарато, были размера на три больше, чем нужно, и надевать такое, пусть даже и натолкав внутрь бумаги, Артанис не согласилась бы ни за что. В собственных запасах она разыскала возможно более похожие — черные с пряжками, на невысоком каблуке. — Не очень заметно, что они женские?

Келеборн перевел взгляд на ее стройные ноги в белых чулках.

— Не думаю, что кто-то будет рассматривать туфли.

— Я похожа на мужчину? Только честно.

— Пройдись. Нет, — сказал он, глядя, как Артанис разгуливает по галерее. — Ты похожа на девушку в мужском костюме.

— Почему?!

— Ты не одолжишь мне на пару минут свою юбку? — сказал Келеборн вместо ответа.

Артанис хихикнула, глядя, как он вертит юбку вокруг пояса, разбираясь, где зад, а где перед.

— Будем считать, что я ее застегнул, — и Келеборн в свою очередь прошелся туда-сюда. — Похож я на девушку?

— Нисколько. Ты похож на парня в юбке.

— А почему?

Артанис не стала упоминать о мужской рубашке и торчащих из-под юбки мужских ботинках. Речь, очевидно, шла не об этом.

— Ты ходишь, как мужчина. У тебя слишком широкие шаги, и ты размахиваешь руками при ходьбе и слегка раскачиваешься из стороны в сторону.

— Вот именно! — Келеборн принялся вылезать из юбки. Артанис пришла ему на помощь. — У тебя то же самое, только наоборот, — сказал он, приглаживая взлохмаченную голову. — В брюках ты семенишь, как будто на тебе по-прежнему юбка. Держишь руки и плечи почти неподвижно, ну и остальное… — он жестом изобразил покачивание бедрами.

— Нда… А идея была хорошая. И костюм мне понравился. Но, может быть, этому можно научиться?

— По всей видимости, да, — сказал Келеборн. — Вряд ли женщины рождаются с умением носить платья, а мужчины — брюки.

До вечера оставалось еще несколько часов, и их можно было потратить с пользой. Артанис и Келеборн спустились в сад. Там, вдали от любопытных глаз домашних, Артанис привыкала к той свободе движений, которую позволял мужской костюм. Она ходила быстро и медленно, поворачивалась, размахивала руками, копировала походку и жесты Келеборна. Природная грация, присущая всем эльдар, очень помогала. Потом они немного передохнули и продолжили. Время летело незаметно.

— Нам давно пора! — вспомнила Артанис, наконец-то обратив внимание на удлинившиеся вечерние тени.

Они разошлись по своим комнатами, договорившись встретиться здесь же в саду.

Переодеваться Артанис не требовалось. Она поднялась к себе, только чтобы еще раз взглянуть в зеркало и убедиться, что все в порядке. Заодно она вспомнила, что следует прихватить с собой кошелек — ведь если она переоделась в мужчину, расплачиваться за ужин придется самой. Но кошелек был дамским. Не было времени добывать мужской, и Артанис переложила деньги во внутренний карман куртки. Там уже лежало что-то, показавшееся забытой монетой. Но это была не монета, а какой-то кружок, сделанный вроде бы из кости и раскрашенный в черный и белый цвета. Артанис видела такую штуку впервые и даже отдаленно не могла представить, чем бы она могла быть. С любопытством рассмотрев кружок как следует, она вернула его в карман и отправилась обратно в сад на условленное место встречи.

Ждать Келеборна пришлось недолго — он явился минуту спустя, одетый в лучший из привезенных с собой костюмов. Чтобы лишний раз не попадаться на глаза кому-нибудь из домашних, решено было покинуть дом через садовые ворота.

И тут в тишину сада вторгся чей-то разговор. Артанис сделала знак не шуметь и прислушалась.

— Какое ваше дело?! — громко возмущался голос, в котором она без труда узнала голос старшего садовника. — Какое ваше дело, кто и куда ходит или не ходит в этом доме?!

Ответа было не разобрать — собеседник говорил намного тише.

— Вас это не касается! — продолжал старший садовник на повышенных тонах. — Нет, я никому ничего не буду передавать. Если вам нужно что-то передать, идите через парадный вход. А здесь больше не попадайтесь. Если увижу тут еще раз или услышу, что вы тут были, скажу, чтобы тут держали собаку. И проваливайте! Сказано вам — проваливайте!

— Это уже интересно, — пробормотала Артанис.

Садовые ворота, рядом с которыми, судя по всему, разыгрывалась интермедия, находились неподалеку, однако там уже не было никого, кроме старшего садовника.

— С кем это вы здесь воюете? — спросила Артанис как можно более равнодушно.

Если старший садовник и удивился ее мужскому костюму, то вида не подал.

— Лезут и лезут! — произнес он, все еще в запале. — Прошу прощения, госпожа.

— Кто же?

— Я их не знаю. Они не представляются. Крутятся у садовых ворот. То ли высматривают что-то, то ли караулят. Пристают с расспросами. Этот, по-моему, примеривался через ограду перелезть, когда я его застукал. И завел все ту же песню: выходят ли господа в сад и не возьмусь ли я передать. Я слушать не стал, что и кому.

— И давно это началось?

— Как вам сказать, госпожа… — протянул старший садовник, припоминая. — Недели две… нет, поменьше. Дней десять назад.

— А это один и тот же любопытный или разные?

— Дважды я приметил одного. А сегодняшний новый. Не знаю, кого видели остальные садовые работники. Но я строго запретил им разговаривать с посторонними и что-либо от них принимать.

— Вы все сделали правильно, — сказала Артанис. — Но в следующий раз, если сюда еще кто-нибудь пожалует, отправляйте его ко мне. Я сама поговорю с ним.

— Да, госпожа, будет сделано.

— В этом доме что-то происходит, — задумчиво произнесла Артанис, отпустив старшего садовника заниматься своими делами. — Хотелось бы мне знать, что.

* * *

Сомнительное Заведение снаружи напоминало не то склад в порту, не то просторный двухэтажный сарай.

— Забавно! — сказал Келеборн, оглядев здание. — В совершенно сухопутном городе — и вдруг ресторан с таким внешним видом и названием. Подозреваю, не все тут даже знают, что такое мидии.

— Чтобы привлекать публику. Хозяева «Мидии» решили поразить жителей чем-то непривычным. Настоящая кухня тэлери, экзотические блюда из обитателей моря по рецептам побережья.

— Идем внутрь?

— Да, сейчас.

Артанис медлила, собираясь с духом. Появиться публично в новом облике было гораздо труднее, чем представлялось. Конечно, никто не ошикает ее, если узнает, и не покажет пальцем. Однако вряд ли обойдется без пересудов, а становиться их мишенью очень не хотелось. Артанис порой не считалась с условностями, но все же до известных границ.

— Не забывай, что я теперь мужчина. Поэтому не вздумай открывать передо мной дверь, пропускать меня вперед и подавать мне руку. И следи, как я выгляжу со стороны. Если я сама забудусь, немедленно меня одергивай.

— Постараюсь. А имя? — спохватился Келеборн. — Как мне к тебе обращаться?

— Ах, да, имя… — она задумалась. — Артано! Я буду Артано. Звучит похоже, легко запомнить.

— Хорошо… Артано, — выговорил Келеборн.

Они оба смущенно рассмеялись. Новое имя звучало так неестественно! Надо было привыкнуть произносить его, не испытывая неловкости. Артанис вдруг оборвала смех.

— Единый! — прошептала она, бледнея.

— Что такое?

— Нет, ничего…

Только сейчас она сообразила, что в дамскую комнату ей теперь нельзя, и в случае чего придется пользоваться мужской. Но зайти туда — это было хуже, чем зайти в логово, населенное тиграми, львами и медведями. А если кто-то узнает ее там… Нет, ни за что! В случае чего она просто уедет домой.

Первый этаж казался темным. Освещены были только деревянная лестница c перилами из толстого каната, идущая вдоль стены, и живописная пирамида бочонков под ней. Все в самом деле выглядело, как прибрежный склад, и служитель в костюме портового рабочего прекрасно вписывался в общую картину.

— Добрый вечер, господа, — вежливо кланяясь, приветствовал он вошедших. — Вы сделали правильный выбор, решив поужинать у нас. Прошу вас следовать за мной.

Наверху, в дверях, их встретил распорядитель. Будучи знатоком своего дела, он весьма тактично усадил двух провинциалов в уголок, где они могли бы чувствовать себя более непринужденно, чем в середине зала.

Келеборн открыл меню с видом знатока. Однако, читая содержимое, он слегка опешил.

— Это блюда побережья?! — вопросил он официанта.

— Несомненно, это так, господин.

— Вы уверены?

— Совершенно уверен.

— Тогда расскажите, пожалуйста, что такое, например, эта «Милость Ульмо».

— Когда Ульмо милостив, воды морские успокаиваются, и тогда обнажаются обширные отмели и невысокие скалы, где находят пристанище многочисленные ракушки-устрицы...

— Во-первых, приливами и отливами ведает майа Оссэ, а не владыка Ульмо, — возмущенно перебил его Келеборн. — А во-вторых, вы что же, хотите сказать, что это всего-навсего устрицы?!

Официант был приветливее родного брата.

— Это лучшие устрицы, господин.

— Невероятно. Ну, хорошо, а вот эта «Красная отмель»?

Под этим именем прятался береговой салат из осьминога.

— О, хехтиапса! — воскликнул Келеборн, наконец-то увидев знакомое название знаменитого рыбного супа побережья — его бесчисленные разновидности зависели от улова, и хозяева портовых таверн могли бесконечно спорить, какая хехтиапса более правильная. — Давайте ее сюда. Посмотрим, как вы ее готовите. «Барашек по-искаженному»… По-вашему, тэлери едят и это?!

— Отчасти, господин. Классическое тэлерское блюдо дополнено искаженным соусом. Этот соус — изобретение нашего главного повара и пользуется неизменным успехом.

— Какая профанация!

— Когда вы попробуете, господин, уверен, ваше мнение изменится.

Пока Келеборн допрашивал официанта, Артанис со скучающим видом, но очень внимательно изучала зал. Ресторан тщательно имитировал портовый кабак — только размерами был побольше и почище. Пол из неструганых досок. Нарочито грубые столы, стулья и лавки. Правда, неотделанными они казались только на вид, а на ощупь вполне гладкие. На сиденьях — плетеные из разноцветного шнура подушки. На как будто дощатых стенах развешаны куски неводов, гирлянды поплавков и детали корабельной оснастки. Официанты в тэлерских костюмах, таких же, как на Артанис, только без курток и роскошной вышивки. Посуда тоже соответствует стилю заведения: никакого столового серебра, никаких сервизов тонкого фарфора. Вместо подсвечников — бутылки с отбитыми горлышками. Приборы для специй на столах в виде закрытых раковин мидий. Огромные керамические тарелки, а иные блюда подают прямо в сковородах. Господину за соседним столиком как раз принесли такую с весьма аппетитным на вид куском трески и крошечными запеченными картофелинами, а его спутнице лангустов в соусе и половинку будто нарочно разбитого кувшина — для пустых панцирей.

Чем закончился диалог, Артанис прослушала. Сейчас официант смотрел на нее.

— Мне то же самое, — сказала она.

— Теперь я понимаю, почему у этого ресторана такая репутация, — сказал Келеборн, когда официант с заказом удалился. — Здесь сплошное надувательство.

— То есть?

— Выдуманные названия, за которыми непонятно что скрывается. Креветки в соусе из карамели — это же какой-то компот. Жареная макрель — нелепость! Ни одному тэлеро не придет такое в голову. Макрель и без того жирная рыба, ее надо либо запекать на решетке, либо мариновать, тогда она…

— А что не так с устрицами? — с интересом перебила Артанис.

— Они вообще не еда.

— Как?! Что же мы с тобой ловили и ели?

— Мы это делали просто так, забавы ради. Кто стал бы есть их всерьез и тем более подавать в ресторане?!

На побережье устрицы были пищей бедняков. Нанимаясь на работу, опытные хорошо обученные слуги ставили условием, чтобы их не кормили устрицами чаще четырех раз в неделю.

— Суфле из устриц — надо же было до такого додуматься! Им следовало сперва ознакомиться с настоящей тэлерской кухней, а не дурачить публику.

— Возможно, ты и прав, но, полагаю, что «Мидия» имеет свою репутацию отнюдь не из-за этого, а из-за чего-то другого.

Теперь можно было спокойно осмотреться. Публика, разумеется, весьма отличалась от посетителей береговых кабачков. С первого взгляда было видно, что здешние гости сплошь из общества. Пожалуй, отличие от других рестораций заключалось лишь в том, что в зале было очень мало женщин. Со своего места Артанис заметила только троих, и все они были замужние дамы, давно миновавшие возраст совершеннолетия. Не слишком обычно, но ничего неприличного, ничего сомнительного.

— Никто не поет скабрезных песен и не пляшет на столах, — резюмировала Артанис. — Все очень респектабельно. Отчего же у «Серебряной мидии» репутация с душком?

— Не могу понять. Может, все это только напоказ?

— И что за этим может скрываться?

— Даже не представляю, — признался Келеборн.

— Будем надеяться, что-то непременно выплывет, если подождать.

После закусок официант поставил перед каждым по две тарелки. Одна была наполнена золотисто-шафрановым бульоном, на другой лежали горкой куски рыбы. Венчал горку присыпанный зеленью лангуст. «А соус?» — уже готов был потребовать Келеборн, но в этот миг на столе возникли соусники и тарелочки с безупречно обжаренными гренками.

Официант исчез. Келеборн в замешательстве смотрел на сервировку.

— И как это есть? — спросил он и украдкой бросил взгляд по сторонам. Как назло, никто поблизости хехтиапсы не заказывал.

— Ты же тэлеро, ты должен знать, — отвечала Артанис.

— Но у нас это едят из одной тарелки!

— Почему ты не спросил?

— Ну нет! Тут уже и так исказили тэлерскую кухню, чтобы еще и я искажал всех тэлери.

— Тогда… я думаю, есть это надо по очереди. Отсюда — ложкой, а тут — ножом и вилкой.

— Кругом искажение, — вздохнул Келеборн, но, попробовав, сменил гнев на милость: — Хм. По крайней мере, все пять положенных видов рыбы. Неплохо.

Милость, впрочем, была недолгой — ровно до той минуты, когда Келеборн намазал соус на хлеб.

— Нет, они все-таки издеваются! Этот соус делается из свежего чеснока. А они сделали его из печеного.

— Но это вкусно, — сказала Артанис, проделав то же самое.

— Да, но это не тэлерская кухня.

— Приготовься, я собираюсь сказать очень неаппетитную вещь.

На всякий случай Келеборн поспешно проглотил то, что было во рту.

— Наши предки у Вод Пробуждения считали особым деликатесом содержимое беличьих желудков.

— Они ели такую гадость?! Не может быть!

— Но это так. Об этом пишет Оромэ.

Некоторое время назад Хозяина Лесов все же удалось уговорить издать свои дневники. Вышедшее небольшим тиражом «Путешествие к берегу Куивиэнен и жизнеописание квенди» почти сразу же стало редкостью.

— Теперь представь, что кто-нибудь откроет ресторан «Куивиэнен» с настоящей древней кухней и будет подавать там такое. Вряд ли его поймут.

— Да, это уж точно.

— Приспосабливание под местные вкусы неизбежно. Поэтому здесь готовят не в точности так, как на побережье. Тебе остается смириться с этим.

Келеборн и сам чувствовал, что ведет себя как заправский зануда.

— А что еще пишет владыка Оромэ о наших предках? — спросил он, чтобы сменить тему.

За обсуждением давно забытых обычаев первых квенди они покончили с хехтиапсой, и услужливый официант подал вторую перемену.

— Что скажешь?

Искаженный соус был обжигающим и пряным. Келеборну пришлось признать, что он не против такого искажения. Да и барашек, несомненно, провел жизнь на приморских лугах.

— Ну что же, ничего подозрительного так и не произошло, — заговорила Артанис. — Мы пришли в Сомнительное Заведение, а тут все оказалось до отвращения благопристойно. Может быть, эта нехорошая репутация просто еще один ловкий трюк для привлечения публики. И теперь, раз мы перестали умирать с голоду, можно перейти к нашей загадке. Вот что пришло мне в голову. Мы занимаемся не тем. Мы ищем ответ на вопрос «кто мог взять камень?» А спрашивать надо совсем другое. Не «кто его взял?», а «почему его взяли?» И если мы поймем, почему, мы поймем, и кто это сделал.

— Давай попробуем, — покладисто согласился Келеборн.

— Давай! Вот для чего, по-твоему, могут украсть камень?

Келеборн немного подумал.

— Чтобы продать, обменять… в общем, для наживы. Или просто чтобы присвоить себе. Чтобы иметь его у себя. Ничего больше вообразить не могу.

— Я тоже. Но для продажи или обмена все равно нужен кто-то, кто хочет иметь у себя сильмарилл. Все неизбежно упирается в такую персону, если не сразу, то потом, — Келеборн кивнул, Артанис продолжила развивать мысль: — Но дело в том, что сильмарилл слишком приметный. Он вообще уникальный, его ни с чем не спутаешь. Его не переогранишь и не выдашь за другой самоцвет. Им никогда нельзя будет владеть открыто — его сразу узнают.

— Может, он мечтает владеть им тайно. Будет хранить под матрасом и тайком любоваться по ночам.

Артанис пожала плечами:

— Среди эльдар безумцев вроде бы еще не было. Хотя кто знает, конечно. Может, уже и завелся такой. Но почему взяли только один сильмарилл?

— Шкатулку трудно унести, ее заметят.

— Шкатулка же была открыта! Вот перед вором три сильмарилла — он может взять все три. Три камня спрятать так же легко, как один. Почему он берет только один?

— Значит, ему нужен был только один, а не все три! — воскликнул охваченный внезапным озарением Келеборн. — Значит, он брал его, чтобы кому-то продать. А у этого кого-то денег хватало только на один. Сколько стоит сильмарилл?

— Сколько угодно. Сильмариллы одни в своем роде, на них нет цены. Понятно, что дороже любого драгоценного камня, но насколько — тебе никто не скажет.

— Насколько я понимаю, это значит, что если кто-то согласен отдать гору золота за один сильмарилл, он может за ту же гору получить и все три.

— Да, приблизительно так. Почему же этот кто-то захотел получить только один?

У стола бесшумно возник официант. Артанис и Келеборн замолчали, пока он наполнял бокалы.

— Кажется, я нашла ответ на свой вопрос, — заговорила Артанис, когда тот удалился. — Или хотя бы догадываюсь. Только один камень украден потому, что вор или заказчик — назовем его так — не осмелился замахнуться на все три. Похищение даже одного сильмарилла — это невероятно дерзкое деяние, для которого, я уверена, надо было долго собираться с духом. А похитить все три — на такое страшно посягать даже в мыслях.

— Значит, дело не в деньгах?

— Определенно в них. Ведь если бы вор хотел взять камень себе, он не отнес бы его куда-то на ферму. Он унес бы камень домой и спрятал там под матрас. И если камень оказался в гусе, в это дело замешан еще кто-то. Тот, кого мы назвали заказчиком. Красть для кого-то — если вор пустился на такое не из-за денег, то из-за чего?

— Да, вряд ли из-за большой любви, — задумчиво сказал Келеборн. — Но, может быть, — добавил он, подумав еще, — заказчик что-то знал о воре. Какую-то его тайну и угрожал разгласить ее всем.

— Очень интересно, что же это за тайна, ради сохранения которой кто-то пошел на воровство. Такого у нас тоже еще не случалось. Как тебе пришло это в голову? Ты просто прирожденный злодей. Очень опасная личность. Послушай-ка, — прищурилась Артанис, — а вдруг этот неведомый заказчик — ты? Все указывает на тебя. Сильмарилл нашелся в твоем гусе. Ты сделал заказ заранее, ты забрал его на следующий день после кражи. Поэтому вор и принес камень на ферму.

Келеборн выглядел очень польщенным.

— А зачем я показал камень тебе?

— Ты понял, что хранить его тайком под матрасом — это слишком мало. Тебе захотелось похвастаться своим приобретением.

— Но сейчас-то он у тебя.

— Ты не мог протестовать, когда я оставила камень у себя, потому что боялся себя выдать. Теперь я в опасности!

— А почему я вообще все это затеял?

— Чтобы тайно владеть. Ты же сам предложил эту причину — и проговорился. Ни у кого из тэлери нет света Древ, ты захотел быть единственным и возвыситься над всеми. Ты думал, что не особенно рискуешь, ибо кто станет искать среди тэлери. Признавайся!

— Похоже, ничего другого мне не остается, — вздохнул Келеборн. — Я разоблачен.

Разговор снова пришлось прервать — официант осведомился, не настало ли время для десерта. Они едва дождались, когда закончатся хлопоты вокруг стола.

— Не проще ли мне было украсть камень самому? Подходящего исполнителя еще надо найти, и вдобавок это лишняя осведомленность. Он способен намеренно выдать или проговориться случайно.

— Ты не мог сам подобраться к сильмариллу. И не был приглашен на праздник.

— Все больше убеждаюсь, что это я.

— Кажется, мы ходим где-то рядом с разгадкой, но никак не можем ее ухватить.

— Мне в голову пришла абсурдная идея… Есть ведь еще Внешние Земли.

— Но там никто не бывает, — немедленно возразила Артанис. — И оттуда никто не приходил уже вечность. Там даже неоткуда знать о самом существовании сильмариллов!

— Да, я все понимаю. У меня есть только одно в защиту этой идеи — во Внешних Землях сильмариллом можно владеть совершенно открыто. Может быть, кто-то захотел украсть сильмарилл и сбежать с ним туда?

— Но Мелькор никак не мог оказаться на ферме. Все говорят одно: он не покидал праздника, а оттуда отправился прямиком в Мандос. А если это не он, то я не могу представить, кто еще мог бы такое замышлять.

— Разве что опять я, — сказал Келеборн. — Мне есть на чем удирать во Внешние Земли.

— Не забудь взять меня с собой. Мне ужасно хочется там побывать.

— Команда набирается, — в свою очередь попробовал отшутиться Келеборн, надеясь, что выглядит не очень глупо. — Теперь деваться некуда, придется плыть.

— Здесь поразительно вкусный кофе, — заметила Артанис. — Хотела бы я знать, как они его варят.

И в этот момент около самого ее уха вкрадчиво прошелестело:

— Не желает ли леди сыграть?

Сердце Артанис куда-то ухнуло и заколотилось. Как она могла забыть, что говорить о себе следует в мужском роде?! Как глупо! Не осмеливаясь обернуться, она растерянно пробормотала:

— Да, конечно. Почему бы и нет?

* * *

Ночь Артанис провела почти без сна. Когда ей все же удавалось забыться, перед мысленным взором вновь проносились обрывки вчерашних событий, причудливо перемешанные в один бесконечный поток. Вращалось колесо. От мелькания черного и красного рябило в глазах. В клетках, расчерченных на зеленом сукне, возникали стопки фишек — да, этот странный кружок, найденный в кармане куртки, оказался одной из них — а потом чьи-то руки ловко сгребали их, освобождая место для новых, и все начиналось с начала. Услышанное за спиной: «Инголдо не рискнул отыгрываться сам и прислал себе замену» — кто сказал это и кому? Пара знакомых лиц — она заметила их, но не подала виду. Насколько обманул их ее маскарад? Майа Олорин — он прохаживался вокруг стола, но сам, кажется, не играл. Что он делал там, этот автор душеполезных сочинений? Распорядитель игры, тот самый, который так проворно управлялся с фишками на столе, тоже был майа. Он успевал все — запускать колесо и бросать шарик, следить за порядком, объявлять результат, мгновенно подсчитывать выигрыши и распределять фишки между теми, кому повезло на этот раз. И во всем этом чувствовалось что-то странное и нездоровое. Словно вместо воздуха комнату заполнял невидимый искаженный туман. Или это было только причудами ее воображения?

Секрет «Серебряной мидии» оказался простым и одновременно сложным. Позади обеденного зала находилась еще одна большая комната. Попасть туда можно было через коридор и неприметную дверь, которую легко можно было принять за дверь в какое-нибудь служебное помещение. В этой комнате шла игра. Она выглядела очень простой и не требовала никаких особых умений. Всего-то нужно было угадать, в какой сектор на вращающемся колесе закатится шарик, и получить в награду некоторую сумму денег. Или, в случае неудачи, расстаться с гораздо меньшей.

Сложность же заключалась в двух вещах. Как ни старалась, Артанис не могла понять, почему все это окружено такой таинственностью. Игра на деньги сама по себе не считалась предосудительной. Ее не запрещал никакой закон. На деньги играли в бильярд, и никто при этом не прятался. Зачем прятаться понадобилось здесь? Для чего и от кого нужно было скрывать эту комнату за фасадом отличного ресторана? Вопросов у Артанис было много, а ответов — ни одного.

Второй же непонятной и гораздо более зловещей сложностью было ощущение какого-то подвоха. Артанис и Келеборн провели там немного времени и ушли с небольшим выигрышем, не захотев долее испытывать судьбу. Это-то и тревожило: деньги не берутся ниоткуда и никто не станет раздавать их просто так. Что-то здесь определенно было неправильным.

Как и было условлено, Келеборн с самого раннего утра уехал на тетушкину ферму, и его не стоило ждать обратно раньше завтрашнего вечера. Но теперь Артанис было не до скуки. Начала она с того, что после завтрака вернула Финдарато позаимствованный накануне костюм.

— Что за манера брать вещи без спроса? — с заметной досадой сказал брат.

— Тебя не было дома.

— Неужели твоему другу больше нечего было надеть?

— Келеборн тут совершенно ни при чем, — ответила Артанис, предвкушая, какой сюрприз сейчас преподнесет. — Костюм надевала я.

Сюрприз действительно получился изрядный. Финдарато ошарашено воззрился на нее и выговорил кое-как:

— Зачем тебе это понадобилось?!

«Мы гуляли по злачным заведениям», — собиралась небрежно бросить она, но, вспомнив обстоятельства прошлого вечера, мгновенно передумала и ответила совсем другое:

— Мы поспорили, хватит ли мне духу показаться в городе в мужской одежде.

— И кто выиграл спор?

— Конечно, я.

— Поздравляю. А как к этому отнесся город?

— Он даже не заметил.

Финдарато хотел уже облегченно вздохнуть, но тут мельком взглянул на костюм, и на лице его отразилось недоумение. Взяв куртку в руки, он посмотрел на нее, потом на сестру… Артанис никак не могла вспомнить, лежит сейчас фишка в кармане или нет, поэтому со словами: «Мне пора» поспешила убраться. Для расспросов время еще не наступило.

Дальнейший ее путь лежал в дом обворованного дядюшки. Это был первый визит после возвращения с побережья, но Артанис не хотела превращать его в нечто значительное. Ей нужно было только поговорить с кузеном Курво. Она надеялась застать его дома — недавно женившийся Куруфинвэ-младший сейчас предпочитал семейные радости всему остальному и если и отлучался куда-то, то уже во второй половине дня.

Расчеты Артанис оправдались. Ей даже повезло не столкнуться ни с кем из обширного дядюшкина семейства и тем самым избежать обмена вежливостями, на которые сейчас ей совершенно не хотелось тратить время. Начала она без лишних предисловий:

— Как у тебя с математикой?

— А что? — Курво, как обычно, был в своем репертуаре.

— Надо решить одну задачку.

— Тогда пойдем в чертежную. Там можно спокойно поговорить.

Большая светлая комната, называемая чертежной, располагалась прямо над мастерской. Там стояли две чертежные доски, хранились многочисленные справочники и инструменты, и вообще все, что могло бы понадобиться для технических расчетов. Хотя прислуга редко допускалась туда для уборки, порядок в комнате был гораздо больше, чем можно было ожидать.

Едва войдя, Артанис продолжила:

— Имеется круг, разделенный на сорок один одинаковый сектор. Секторы пронумерованы от нуля до сорока, для удобства. В этот круг падает шарик и случайным образом попадает в один из секторов.

— А круг при этом вертится.

— Откуда ты знаешь?! — вырвалось у Артанис.

Она смотрела на кузена, не в силах скрыть смятение. Он тоже бывает в той скрытой от посторонних глаз комнате?! Конечно, почему бы и нет, но сколько же эльдар ходит туда?! Ответ, однако, оказался неожиданным:

— Мы делали такое устройство.

— Когда?! Где?! Зачем?!

Должно быть, Курво пребывал сегодня в исключительно благодушном настроении, ибо отвечал на этот град вопросов по порядку, даже не поинтересовавшись причиной столь внезапного любопытства.

— Точно сейчас уже не скажу, но года два назад. Может быть, три. И провозились мы с ним долго — это колесо только кажется незатейливым, а на самом деле сложное устройство, и для него требуется идеальная точность. Где — у Аулэ, конечно. А зачем — понадобилось одному из его майар. Он хотел проверить на практике какие-то теоретические расчеты.

— И где это колесо сейчас?

— Не имею понятия, — пожал плечами Курво. — Лежит где-нибудь в одном из хранилищ.

Артанис готова была спорить на все деньги Валинора, что оно находится совсем в другом месте.

— А ты где его видела? — и Курво добавил, видя ее недоумение: — Не выдумала же ты это случайно сама?

К такому повороту Артанис была не готова.

— Откуда ты взял, что я его видела? — сказала она, чтобы протянуть время, пока изобретет что-то правдоподобное. — Разве я это говорила? Я прочла задачку в «Дамском обозрении». Там проходит математический конкурс. В каждом номере публикуют занимательные головоломки, в конце года объявят победительницу.

— По-твоему, просить помощи у посторонних — это честно?

— Можно подумать, остальные занимаются не тем же самым. Я по крайней мере пытаюсь решать самостоятельно.

— Так в чем заключается задача?

— Допустим, у меня есть сто монеток. Перед каждым броском я загадываю, в какой сектор упадет шарик, и кладу туда монетку. Если шарик падает не туда, монетка пропала. А если туда, то я получаю сорок монеток, включая мою собственную. Но если шарик попадает в нулевой сектор, я в любом случае не получаю ничего и отдаю монетку. Спрашивается: сколько у меня будет монеток после некоторого очень большого количества бросков? Я прикинула, и у меня выходит, что количество монеток будет постоянно уменьшаться в любом случае. И все из-за этого нуля. Если бы его не было, то в целом я оставалась бы при своих. А с нулем… — Артанис умолкла и посмотрела на кузена вопросительно.

— Все правильно. Продолжай.

— Если я буду загадывать по два сектора или больше, — теперь она говорила медленно, тщательно подбирая слова, чтобы как можно точнее выразить свою мысль, — всякий раз оставляя в каждом по одной монетке, то сколько монеток я должна получать в случае удачи, чтобы в итоге обойтись без потерь? Минимальное количество, я имею в виду.

— Но шарик по-прежнему будет только один?

— Да.

— В общем-то ничего сложного, — сказал Курво после недолгого размышления. — Общее количество секторов делится на количество загаданных. Если ты загадываешь один сектор, в случае удачи ты должна получать сорок одну монетку. Включая твою собственную. Если два — двадцать с половиной. Если три — тринадцать и две трети. И так далее. Если в твоей задаче монетки могут быть только целыми, то округли в сторону увеличения.

Все оказывалось так, как она и подозревала: выигрыши, которые выплачивались в «Мидии», были меньше. Неведомые устроители понемногу, но верно перекладывали деньги посетителей в собственные карманы.

— Да, действительно просто, — сказала Артанис. — Примерно так я и думала. Но лучше все-таки было проверить. Спасибо.

— Пожалуйста, — ответил кузен.

Совсем уже было попрощавшись, она вдруг спросила:

— А как зовут того майа, для которого вы делали это колесо?

— Курумо.

* * *

— Теперь, пожалуй, я вас покину, — сказала Фалмиэн, откладывая вязание. Несмотря на свои предпринимательские таланты, обычное рукоделие она тоже любила и с удовольствием посвящала ему часы досуга. — С раннего утра я собираюсь съездить на ферму, и мне надо выспаться.

Тетин муж немедленно поднялся, чтобы проводить ее в спальню.

— Тетя, можно мне поехать с тобой? — воскликнул Келеборн.

До самого обеда он внимательно слушал очередную лекцию по ведению дел, ради которой якобы и приехал, но так и не сумел найти ни одной зацепки, которая позволяла бы перейти к тому, что его действительно интересовало. Теперь, коротая вечер в гостиной и состязаясь с тетиным супругом в кантастариэ*, Келеборн подумывал уже, не спросить ли тетю обо всем прямо, и какими выдумками можно было бы это обставить. И вот благоприятные обстоятельства подворачивались сами. Правда, завтра утром он намеревался уехать обратно в Тирион, но планы можно было изменить, когда дело того стоило.

— Ну, если тебе не лень подниматься в пять утра…

Келеборн с энтузиазмом помотал головой. Весь его вид свидетельствовал, что ради посещения фермы он готов и вовсе не ложиться.

Невысокие заборы разгораживали луг на большие делянки. В каждой были поилки и кормушки, и среди тюков соломы бродили белые с серыми отметинами гуси и щипали траву. Каждое утро их выпускали на луг, и каждый вечер они возвращались на ночлег в свои низкие уютные обиталища. Между заборами росла кукуруза — чтобы гусыни и гусаки не видели друг друга, иначе у них появлялись дурные мысли. Небольшое племенное стадо содержалось отдельно. Отдельно кормились и гусята. Дело было поставлено на широкую ногу — по прикидкам Келеборна на ферме обитало самое малое две с половиной тысячи птиц.

Тетушка осматривала все цепким хозяйским взглядом.

— Запомни еще одну вещь, — сказала она отчаянно зевавшему Келеборну еще утром, по дороге на ферму. — Каким бы ни было дело, которым ты занимаешься, из всех живущих на свете больше всего оно нужно тебе. Никогда не рассчитывай, что кто-то будет печься о нем больше, чем ты сам.

Сама она сейчас являла наглядный тому пример. Фалмиэн задавала вопросы и выслушивала рассказы работников и об очередной сломанной гусями поилке, и о пойманной на днях лисе.

— Здесь бывают лисы? — спросил Келеборн, когда получил возможность вставить слово.

— Да, порой они изрядно досаждают. Против них не помогают даже заборы, потому что лисы их подкапывают. Только охота позволяет как-то их сдерживать, хотя инциденты все равно случаются. Вот совсем недавно опять было несколько нападений. Сначала лиса попыталась утащить гусака из взрослого стада. Должно быть, она была молодая и неопытная. Гуси сами задали ей перцу, но она успела прокусить одному из них крыло. Гуся пришлось отсадить для осмотра. А на следующую ночь поднялся переполох в вольере, где птицу держат перед убоем. Хотя как лиса умудрилась пробраться туда, ума не приложу. Вольер ведь закрывается, и пол в нем деревянный. Когда прибежали работники, лисы там уже не было, и опять у одного из гусей в крыле не хватало нескольких перьев. Но сам гусь на этот раз не пострадал. Забавно, это случилось как раз накануне того дня, когда ты приезжал за своим заказом.

Келеборн едва не ахнул. Он точно помнил, что у его гуся недоставало нескольких перьев, он заметил это, когда ощипывал, он готов был в этом поклясться. Какая-то пока неотчетливая идея забрезжила в голове, и Келеборн спросил:

— А что было с тем, первым покусанным гусем?

— В общем-то, ничего. При осмотре оказалось, что перелома нет, и назавтра его бы вернули обратно в стадо, но тут как раз подоспел неожиданный клиент из ресторана. Он пожелал осмотреть вообще всех гусей, какие только есть, и в числе прочих забрал и этого. Так что, я полагаю, покусанный гусь давно съеден.

Да, все сходилось как нельзя лучше. Вор проник на ферму и запихал сильмарилл в гуся, а, чтобы птицу потом можно было узнать, выдернул несколько перьев из крыла. Гусь — сильная птица и вряд ли сидел спокойно, когда в его клюв заталкивали сильмарилл. После этого вор должен был быть весь в синяках. Жаль, что прошло уже достаточно времени, и синяки успели зажить. Потом вор сообщил заказчику, где спрятан камень, а тот приехал за помеченным гусем. Может быть, на всякий случай он выбрал целую дюжину для того, чтобы уж точно не пропустить ни одного мало-мальски похожего. Но сильмарилла заказчик не нашел…

— С тех пор он больше не приезжал?

— Кто? Гусь?

— Нет, клиент из ресторана.

— Нет. Думаю, что дюжины гусей им хватит надолго. Хотя не могу понять, почему тебе это интересно.

— Я и сам не знаю, — Келеборн вовремя вспомнил, что чем проще ложь, тем она действеннее.

Остальное он додумывал уже по пути обратно. Визит на ферму не затянулся надолго. С тетей Келеборн попрощался еще до ленча и мог надеяться вернуться в Тирион не слишком поздно.

Заказчик остался без камня. Что он будет делать дальше? Откажется от своего замысла? Вряд ли. Будет искать, куда пропал камень? Почему он должен делать это сам? Он призовет к ответу вора. Может быть, тот что-то перепутал или вовсе обманывает. Вор будет клясться, что оставил сильмарилл в гусе, потому что это правда. И что потом? Келеборн не любил сдаваться, но порой ему казалось, что дело заходит в тупик.

В детстве у него была игрушка — стеклянный волчок, внутри которого разные зверушки гнались друг за другом: котенок за цыпленком, щенок за котенком, взрослая кошка — за щенком. Нынешняя охота за сильмариллом напомнила ему тот волчок. Похоже, тут тоже все гонялись за всеми. Только это была уже совсем не игра. Вор сейчас оказался между молотом и наковальней: с одной стороны, его ищут майар Оромэ, а с другой — наседает заказчик. И попробуй докажи, что прятал камень в гуся, когда его там нет. А ведь есть еще лорд Феанаро. Келеборн никогда его не видел, но, разумеется, много слышал о нем. Он не знал, чем именно так ужасен старший сын Финвэ, но что-то подсказывало, что обещание жестокой мести было не пустым звуком. Впрочем, так вору и надо... Не надо было красть.

Интересно, однако, почему заказчик обратился именно к этой персоне. Откуда он мог знать, что будущий вор согласится — а ведь далеко не каждый эльда вообще способен на такое пойти — и что не выдаст самого заказчика? Вероятно, вор либо зависит от него, либо его боится. Корень зла скрывался в тайной комнате «Серебряной мидии», Келеборн готов был в том ручаться.

* * *

Порой мысль действительно подобна молнии. Артанис собиралась проваляться весь вечер с книжкой в постели, выбросив из головы любую думу о своем расследовании. Она даже в ванную отправилась сразу после обеда, чтобы не отвлекаться потом. И как раз в то время, когда она чистила зубы, одновременно строя рожицы своему отражению в зеркале, в голове сверкнула неожиданная догадка. Артанис вдруг отчетливо представила, как возможно было пробраться в павильончик, чтобы этого никто не заметил. Она застыла, прикусив щетку, и для проверки начала перебирать в памяти виденное на Таникветили. Все могло быть именно так. А могло и нет. Туда она не заглядывала. Но даже если бы заглянула, догадку обязательно следовало проверить на месте. Артанис торопливо прополоскала рот, наспех утерлась и выскочила из ванной, соображая на ходу.

Запрягать на ночь глядя для нее лошадь сегодня уже некому. И вечерний дилижанс до Валимара наверняка уже ушел, а если еще нет, она все равно на него не успеет. Утренний привезет ее туда только завтра поздно вечером. А значит, придется ночевать у Ингвэ и опять что-то врать о том, что она тут делает. И лишь послезавтра утром она окажется на Таникветили… Тьма бы побрала эти расстояния! «Почта!» — вспомнила вдруг Артанис. Почту из Валимара доставляют уже на следующее утро. Значит, едет она ночью. Вряд ли почтовый фургончик брал пассажиров, но Артанис надеялась, что это дело можно будет как-то уладить. Но… Не бегать же по ночному городу в юбках. Она уже достаточно освоилась с мужским платьем.

Спустя полминуты Артанис стучалась в дверь братниной комнаты. Финдарато оказался у себя. Впрочем, Артанис в случае чего обошлась бы и без спроса.

— Одолжи мне, пожалуйста, твой костюм, — медовым голосом произнесла она. — Тот, который я у тебя уже брала. И еще платок и рубашку

— Хорошо, — ответил брат и уже на пути в гардеробную спросил: — Зачем он тебе?

— Для тайного свидания, конечно, — откликнулась Артанис.

Удивленный Финдарато даже прервал поиски и выглянул в комнату:

— А как же твой альквалондский друг?

— Я сейчас ему напишу и все объясню, — Артанис уселась за стол. — У тебя здесь никаких секретов?

— Никаких.

Она вытянула из бювара чистый лист и быстро начиркала несколько строчек. Когда Финдарато вернулся с вешалкой, послание уже было закончено.

— Сделай милость, передай это Келеборну. Он приедет завтра вечером.

— Твое тайное свидание затянется так надолго?

— Оно будет в Валимаре, — отозвалась Артанис.

На лице Финдарато мелькнуло странное выражение.

— Пора! — Артанис чмокнула брата в щеку, забрала костюм и выскочила из комнаты.

Уже знакомое переодевание заняло не больше десяти минут. На этот раз куртка показалась чуть поуже, чем в прошлый, и рукава вроде бы стали слегка короче. Проверив, не забыла ли кошелек и прочее, Артанис выскользнула из дома через садовые ворота и побежала вниз, на Пеликанью улицу, к зданию главной городской почты. Там пришлось немного подождать, немного поговорить — и вот опоздавший на вечерний дилижанс вежливый тэлерский юноша с полными мольбы глазами, которому безотлагательно нужно было попасть в Валимар, уже устраивался между коробками и мешками писем.

Фургончик мчался по лучшей из всех дорог Валинора, дважды остановившись для смены лошадей — сквозь дрему Артанис слышала это. Еще до рассвета кучер высадил ее на окраине Валимара. Улицы были пустынны, извозчики еще спали. Артанис довольно потянулась, расправляя плечи, и зашагала в сторону Таникветили, подгоняемая нетерпением тем большим, чем ближе была цель.

До окрестностей Ильмарина она добралась часам к девяти утра. Место происшествия по-прежнему было окружено натянутыми веревками, и охраняли его те же самые майар Оромэ. Артанис без труда отыскала того, с кем говорила четыре дня назад.

— Вы, конечно, помните меня, — начала она.

Майа кивнул, но смотрел на нее недоуменно-вопросительно. Объяснение у Артанис было наготове.

— Ах, это? — она сдернула с головы платок. — Мы готовим небольшой маскарад, и я привыкаю к новому костюму. Со мной случилась небольшая неприятность, — перешла она к делу. — Где-то здесь я потеряла сережку. Вот такую, — Артанис вытащила из кошелька другую, серебряную с изумрудом. — Скорее всего, это произошло в павильончике моей семьи. Не позволите ли вы мне ее поискать? Это подарок, и она мне очень дорога.

Майа немного подумал и снова кивнул:

— Проходите.

Только бы он не увязался следом. Но он не увязался. Всем видом показывая чистоту намерений, Артанис направилась прямиком к своему павильончику. Все они были одинаковы, поэтому для проверки можно было начинать с любого. Перед входом она бросила украдкой косой взгляд — майар-охранники смотрели ей вслед. Пусть смотрят, она не делает ничего плохого.

Внутри все было по-прежнему. Не мешкая, Артанис подошла к задней стене павильончика, собираясь освободить себе дорогу, но с удивлением обнаружила, что этого не нужно. Справа и слева по две самые нижние из тесемок, которыми полотнище задней стены крепилось к каркасу, и без того не были завязаны, и полотнище можно было приподнять без всякого труда. Артанис так и сделала и, пригнувшись, вылезла наружу. Павильончики стояли почти вплотную к кустам. Распрямляться пришлось осторожно. Ветки так и норовили вцепиться в волосы. Ясно было, что никто не мог бы ходить вдоль задних стенок, не наделав большого шума. Но Артанис думала о другом. Она раздвинула ветви прямо перед собой — так и есть! Все обстояло так, как она и догадывалась! Шпалера кустов не была сплошной. В свое время кусты высаживались двумя параллельными рядами, и, когда они разрослись, внутри шпалеры образовался узкий проход, совершенно невидимый снаружи. Зная о нем или обнаружив случайно, кто угодно мог пройти здесь, и никто не заметил бы этого.

Артанис выбралась в проход. Нигде не торчало подозрительно сломанных веток, на земле не было отпечатков подозрительных следов. Но прямо под ногами лежал какой-то предмет. Это была темно-зеленая шапочка, невысокая и без полей, очень похожая на те, которые носили посыльные. Артанис тщательно осмотрела ее, однако не обнаружила никаких меток. Но шапочка не могла попасть сюда случайно. Это была важная находка, хотя и непонятно пока, чем именно. Тщательно сложив, Артанис спрятала ее во внутренний карман куртки. Вполне сойдет за небрежно свернутый носовой платок. Потом она пошла по проходу вправо, туда, где стоял павильончик семейства Феанаро. Конечно, отсюда она не могла видеть, где именно он находится, но в день праздника тут не было так пусто и тихо, и похититель определил бы нужный павильончик по голосам. Уверенность, что все происходило точно так, крепла. Чтобы убедиться окончательно, Артанис наугад протиснулась через кусты на противоположную сторону. Двигаться наружу, по направлению роста ветвей, было намного легче. Перед ней была задняя стенка одного из павильончиков. Полотнище здесь было закреплено как положено, но простые узлы тесемок ничего не стоило развязать и снаружи.

Вряд ли, украв сильмарилл, вор стал бы тратить время на узлы. Теперь просто необходимо было попасть в павильончик Феанаро. Закреплена там задняя стенка или нет? Артанис известным уже способом пробралась сквозь вот этот и осмотрелась. Да вот же он! Всего парой десятков шагов дальше. Артанис влетела внутрь.

«Да!» — чуть не закричала она. Да, полотнище задней стенки не было привязано снизу!

Артанис выскочила обратно и начала осматривать все павильончики подряд. Сейчас ей было безразлично, наблюдает за ней кто-нибудь или нет. Пусть смотрят, пусть потом делают с ней что хотят, но она должна добыть подтверждения. Она не сомневалась, что ее догадки верны, но с доказательствами они перестали бы быть только догадками.

Везде в этом ряду, кроме павильончика Феанаро и того, через который недавно прошла она, задние стенки были надежно привязаны. Значит, все это не было случайностью. Оставалось проверить другой ряд, по ту сторону кустов — таким способом вор мог проникнуть еще только оттуда. Артанис обогнула шпалеру и принялась за новый досмотр.

Когда через десять минут она закончила его, вид у нее был не столь ликующий. Единственным подозрительным павильончиком оказался тот, который предназначался для ее семьи. Может быть, она где-то ошиблась или вор успел замести следы? У него не было на это времени у павильончика Феанаро, а, вернувшись в свой, он постарался придать всему первоначальный вид? Над этим надо было подумать.

— Большое спасибо! — сказала Артанис пропустившему ее майа-охраннику. — Я ошибалась, сережка была совсем не там, где я полагала. Я бегала как угорелая, но все же нашла, — она разжала ладонь и, словно вне себя от счастья, продемонстрировала обе. — Я так рада! Спасибо большое!

Ближе к выходу ей встретился один из многочисленных ильмаринских служителей, шедший куда-то по своим делам. При виде его Артанис поняла, почему найденная шапочка показалась ей смутно знакомой — на голове у служителя была точно такая же.

— Простите за любопытство, — остановила его Артанис, — а что будет, если кто-то из вас потеряет… ну, хотя бы головной убор.

Никакой вопрос не способен удивить хорошего слугу, а у Манвэ слуги были самыми лучшими, какие только возможны в Арде Искаженной.

— За потерю имущества с виновного будет взыскана его стоимость в пятидесятикратном размере.

— Как это сурово!

— Нисколько. Форменную одежду мы носим только на территории Ильмарина, а здесь просто невозможно что-то потерять, чтобы не найти потом.

— Неужели не было ни одного случая потери?

— Ни одного.

К Валимару Артанис спускалась уже не спеша. До отправления вечернего дилижанса оставалась уйма времени. Вполне достаточно, чтобы где-нибудь хорошенько пообедать и заодно поразмыслить над всем этим еще раз.

* * *

Держа в руках книгу, Келеборн сидел на дерновой скамье и терзался нетерпением. Получив накануне записку Артанис, он сообразил, что, одетая в мужской костюм, она вернется через садовые ворота. Оставалось только справиться, когда прибывает утренний дилижанс из Валимара и к нужному времени занять наблюдательный пост.

— Я тебя здесь дожидаюсь, — с этими словами Келеборн бросился навстречу, едва завидел Артанис по ту сторону ограды.

— Есть с чем поздравить?

— Да! — Келеборн открыл перед ней ворота.

— Меня тоже. Но сначала мне надо переодеться, пока никто меня не заметил.

Будоражить и без того неспокойных родителей своим видом в брюках решительно не стоило.

— Жди меня в беседке. Заодно убедись, что поблизости никого нет.

Ей посчастливилось проскользнуть в дом, не замеченной никем. В комнате она застала горничную. Та невольно уставилась на свою хозяйку.

— Я думаю, это войдет в моду, — вскользь заметила Артанис.

Опомнившись, горничная приняла несколько виноватый вид:

— Простите… я…

— Ты закончишь уборку позже, а сейчас помоги мне как можно быстрее переодеться.

— Да, госпожа.

Через двадцать минут уже подобающе одетая и причесанная Артанис спустилась вниз. На подносе для писем лежала только что доставленная дневная почта, и Артанис задержалась взглянуть, нет ли чего-то для нее. Но ее опередил старший брат. Он пронесся мимо, едва не оттолкнув и даже не извинившись, и принялся перебирать письма. Выхватив одно, он столь же торопливо удалился, на ходу вскрывая конверт и читая послание. Все это до того не было похоже на вежливого Финдарато, что Артанис недоуменно вытаращилась ему вслед. Она еще успела заметить, как помрачнело его лицо.

— Какая муха укусила моего братца? — пробормотала Артанис, в свою очередь принявшись просматривать почту.

Одно из писем было для Келеборна. Еще не успев удивиться, кто бы мог писать ему сюда, она прочла имя отправителя и заспешила в беседку. Как и следовало ожидать, Келеборн выполнил поручение наилучшим образом.

— Вокруг все спокойно, — доложил он.

— Тебе письмо.

Артанис вручила ему конверт.

— Что там? Что-нибудь важное?

— Нет… Да… — Келеборн замялся, не зная, что ответить.

— Какие-то секреты? О которых мне не следует знать?

Келеборн не нашел в себе сил сказать «да» и только протянул ей листки.

— Какая прелесть! — воскликнула Артанис, разглядывая три эскиза карманных часов. — Особенно вот эти.

Крышку часов украшал рельеф в виде морских раковин, изображенных с безупречной точностью.

— Тебе нравится?

— Очень! Тебе не стыдно морочить Тинтаро голову?

— Я не…

— Или ты решил гульнуть на все деньги и в самом деле заказать у него часы?

Келеборн помедлил.

— Сюрприза все равно не получится… — горестно вздохнул он наконец. — Да, решил. Хотел сделать тебе подарок.

— Спасибо! Но такие подарки — это слишком.

— Я… это не значит, что… тебя это ни к чему обязывает…

— Да, я знаю, что это только глупые условности. Но несмотря ни на что, это чересчур.

Доходы Келеборна ее никогда не интересовали, но и без того было ясно, что стоимость подарка выходила за пределы суммы, которую Келеборн мог потратить безболезненно. Артанис была против таких жертвоприношений. Но Келеборн выглядел столь обманутым в лучших чувствах, что она смягчилась.

— Хорошо. Но с одним условием. Тебе придется принимать столь же дорогие подарки от меня.

— Согласен!

— Ты очень корыстолюбивый!

— Мне не удалось скрыть жадный блеск глаз?

— Ты старался, но я вижу тебя насквозь.

Они рассмеялись. Все та же горничная принесла кофе и бисквиты — Артанис ничего не ела со вчерашнего вечера, и, как она сказала, ей просто необходимо было заморить червячка, чтобы протянуть до ленча. Теперь она утоляла голод и слушала Келеборна.

— След ведет в «Серебряную мидию», это ясно как день, — таким выводом закончил он свой отчет.

— И начинается этот след в каком-то из павильончиков, находящихся либо в том же ряду, что и дядюшкин, либо в том, где и наш. Ты не потерял план, который зарисовывал?

— Ни в коем случае.

Артанис коротко пересказала свою часть расследования.

— Круг сужается, — подвела она итог. — Теперь мы наверняка знаем заказчика — это кто-то из хозяев «Серебряной мидии». Или тайной комнаты — ведь может быть так, что хозяева ресторана только дают устроителям игры крышу над головой, а сами не имеют к тамошним делам никакого отношения.

— Тогда они должны знать этих устроителей.

— Несомненно. Но как установить, кто вор? У нас есть список возможных кандидатов, но как мы узнаем, кто из них замешан? Мы же не можем ходить за каждым с проверкой, бывает он в той комнате или нет. И не можем постоянно торчать в «Мидии», чтобы следить, кто туда ходит. Дело в деньгах, это ясно. Но как мы узнаем, кому именно они настолько понадобились?

— И совсем необязательно, что вор посещает ту комнату или «Серебряную мидию» вообще. Мы думаем, что вор имел нужду в деньгах из-за игры, но все же деньги могли понадобиться ему по тысяче других причин.

Артанис медленно кивнула:

— Да. И «Мидия» — это просто то место, где ему согласны эти деньги дать.

Они переглянулись и замолчали. В их головах царил полнейший сумбур.

— Кажется, чем больше мы узнаем, тем меньше понимаем, — сказал наконец Келеборн. — Но ведь так не должно быть.

— Или все настолько очевидно, что мы смотрим и не видим, и только напрасно все усложняем. Сколько времени? — спросила она неожиданно.

Келеборн посмотрел на часы:

— Пять минут двенадцатого.

— Придется отложить совещание на после ленча. Мне нужно успеть привести себя в порядок.

После двух ночей, проведенных в дороге, Артанис чувствовала, что ванна ей просто необходима.

Примечания:

* — такое название мы когда-то придумали для игры типа шахмат.

* * *

Разговор за столом не клеился. Эарвен поинтересовалась причиной почти двухдневного отсутствия дочери, но как-то мимоходом. Видно было, что ответ не особенно занимал ее. Арафинвэ опять без всякого аппетита ковырялся в своей тарелке. К ленчу он явно вышел только ради приличия. Финдарато продолжал пребывать мрачнее тучи. Напряжение сгустилось, словно перед грозой, но что служило тому причиной, оставалось неизвестным. Артанис предпочла закончить с едой как можно скорее, и Келеборн, глядя на нее, тоже не стал задерживаться. Этот ленч произвел столь тягостное впечатление, что сейчас им даже не хотелось разговаривать. Келеборн ушел к себе дописывать начатое еще утром письмо. Артанис подумала, что и ей не помешало бы черкнуть несколько посланий.

Через час она спускалась в холл, чтобы положить запечатанные конверты на поднос для отправки. В дверь позвонили. На звонок из кухни выскочил младший слуга, принял из рук мальчишки-рассыльного какой-то большой сверток и начал озираться, не зная, куда его девать. Не придумав ничего другого, он направился к столику для корреспонденции и нечаянно столкнулся с Артанис. От неожиданности он выпустил из рук сверток и оторопело забормотал неразборчивые извинения. Из шуршащей обертки вывалилось что-то темно-зеленое.

— Что такое? — спросила Эарвен, сходя вниз. — А, принесли костюм из чистки, — сказала она тут же.

Артанис разглядывала поднятые с пола брюки.

— Фу, какой мерзкий цвет.

— Твоему отцу он идет, — ответила Эарвен, но в голосе ее не было особой убежденности.

— И эти дурацкие золотые пуговицы… Раньше я вроде бы не видела на нем такой гадости.

— Он заказал этот костюм недавно, как раз к празднику Манвэ. Но там нечаянно посадил пятно, и пришлось отдать все в чистку.

— А, — протянула Артанис, продолжая рассматривать вещи. Обычный мужской костюм для не слишком торжественных случаев.

Эарвен прошла в гостиную. Артанис, о чем-то думая, медленно и тщательно сложила обе вещи, завернула обратно в бумагу, но вместо того, чтобы оставить все на столике, вдруг посмотрела вслед матери, перехватила сверток покрепче и решительно направилась к себе.

Еще часом позже она снова спустилась в холл, на этот раз в обществе Келеборна и с большим пакетом в руках. В холле одна из горничных старательно протирала большое зеркало. Артанис обратилась к ней:

— Ты не видела лорда Арафинвэ?

— Он проходил в библиотеку, госпожа.

Поблагодарив кивком головы, Артанис обратилась к Келеборну.

— Выйди в сад под окна библиотеки, — сказала она тихо, — ты их сразу узнаешь, они огромные. И стой там, чтобы никто даже случайно не мог нас подслушать. Если увидишь, что кто-то приближается, дай мне знать — громко свистни. Сумеешь?

— Конечно, — ответил Келеборн, отправляясь куда велено.

Артанис вошла в библиотеку. Арафинвэ сидел в кресле, ссутулившись и положив книгу перед собой, и смотрел в нее невидящим взглядом. Звуки шагов и закрывшейся двери вывели его из оцепенения. Он медленно повернулся.

— Папа, нам нужно поговорить.

— Это необходимо?

— Да.

Арафинвэ покорно закрыл книгу. Без лишней суеты Артанис выложила на столик свернутый темно-зеленый костюм, перевязанный бечевкой, найденную в кустах шапочку, многострадальную гусиную тушку и пакет с перьями, игорную фишку и наконец сильмарилл.

— Как ты все это объяснишь?

Она была готова к встречным вопросам, показательному недоумению и неизбежному не менее показательному возмущению, но все вышло совсем не так. С полминуты Арафинвэ смотрел на разложенные перед ним предметы, перебегая глазами с одного на другой, а потом вдруг разрыдался.

— Не говори маме! Только не говори маме! — всхлипывал он, закрыв лицо руками.

Таким Артанис не видела отца никогда. Ей до того нестерпимо стало жаль его, что она едва не заплакала сама.

— Пап, не надо, — уговаривала она, гладя его по плечу. — Не плачь, пожалуйста. Мы придумаем что-нибудь, правда.

Наконец Арафинвэ немного успокоился.

— Откуда ты узнала? — спросил он, доставая носовой платок.

— Сейчас об этом долго рассказывать. Но скажи, почему ты это сделал?

— Я запутался…

Все началось с визита в «Мидию» в компании трех друзей. Чем закончится этот обед, Арафинвэ не мог даже предполагать. Ему уже не раз случалось держать пари на скачках — для большего интереса, но только когда Арафинвэ очутился в той комнате, у покрытого зеленым сукном стола — только тогда он вкусил подлинного азарта. Здесь не было ненужных подробностей. Ни капризов погоды, ни настроения наездников, ни состояния лошадей. Один только вызов судьбе. Глядя на бешено крутящееся колесо, Арафинвэ испытывал такое острое наслаждение, какого не знал всю свою жизнь.

Он тогда действительно что-то выиграл, но главное было не в этом: он открыл для себя заманчивый мир азарта, хлебнул из этой чаши, отравленной сладким ядом, и стал его рабом.

Арафинвэ играл с переменным успехом — иногда выигрывал, чаще проигрывал. Вроде бы немного, но он вдруг обнаружил острую нехватку свободных денег. Играть стало не на что. Но отрезвления не наступало. Играть хотелось до безумия. Несколько дней он приходил в «Мидию» только зрителем и терзался, наблюдая со стороны, как крутится колесо и падает шарик. Это мог быть его выигрыш! И этот. И этот… Майа Олорин — он так хорошо понимал Воплощенных! — отозвал его в сторонку. К тайной комнате примыкала еще одна, совсем маленькая, нечто вроде кабинета. Там-то майа Курумо и сделал ему некое предложение. Сперва Арафинвэ отказался. Но потом… Перстень с розовым топазом он все равно не любил, хоть это и был подарок отца. Арафинвэ отдал его Курумо, а когда получил обратно, перстень почти не отличался от прежнего. Только камень больше не оставлял следа на стекле. Так же бесследно вскоре исчезли и деньги, полученные за обмен. Так было нельзя, он это чувствовал и давал себе слово, что покончит с игрой, но неизменно нарушал его. Ноги сами приводили в «Мидию». «Это в последний раз!» — оправдывался он перед собой. Ведь порой ему действительно случалось отыгрываться, и эти выигрыши только укрепляли веру в удачу. Проигрыши тоже укрепляли ее — чем длиннее была полоса невезения, тем скорее она должна была закончиться.

За топазом последовали бриллиантовые запонки, потом булавка для галстука. Потом пришла очередь украшениям жены. Он едва не погорел с диадемой! Эарвен хватилась ее совершенно неожиданно, в самый неподходящий момент. Вышел изрядный переполох. Но Арафинвэ кое-как выкрутился, засунув диадему в живую изгородь и во время прогулки разыграв находку.

Постепенно и этот резерв подошел к концу. Арафинвэ был близок к отчаянию. Некоторое время Олорин и Курумо разрешали ему играть в долг, но это не могло продолжаться бесконечно. Долг рос, а вместе с ним и безнадежность.

В один прекрасный вечер его снова пригласили в тот маленький кабинет Курумо. Ему неизменно шли навстречу, начал разговор Олорин, и с пониманием относились к его затруднениям, но долг сделался слишком уж большим. Однако при желании выход всегда можно найти. Это прозвучало с таким искренним участием, что воспрянувший духом Арафинвэ даже не сразу понял, какой выход ему предлагают. Всего-то и нужно, что принести сильмарилл. Это не только полностью погасит его долг, это позволит ему играть еще много-много, очень много дней. Но это же… Арафинвэ содрогнулся. Но Олорин по-прежнему был спокойным и благожелательным. В этом не будет дурного, сказал он. Если разобраться, свет пришел от трудов Йаванны, так что сильмариллы не так уж и принадлежат Феанаро. Если забрать один, у него останется еще целых два. Нет, Арафинвэ не мог пойти на такое. Ну что ж, его никто не заставляет. Они охотно подождут, пока он расплатится. До тех пор, конечно, доступ к игре для него будет закрыт.

Арафинвэ пришлось уйти. Он еще задержался, не в силах отвести взгляд от стола с игрой, попробовал подсчитать, сколько лет ему понадобится, чтобы выплатить долг… Феанаро подтрунивал над ним всю жизнь. Да что там, не ставил в грош и даже не скрывал этого. Пусть теперь попрыгает!

Арафинвэ круто развернулся и без стука вошел обратно.

— Я согласен!

Ужас пришел потом. Ночью, лежа в своей спальне без сна, Арафинвэ обливался холодным потом. Зачем, зачем он согласился?! Но ведь не было другого выхода, действительно не было.

С тех пор ни единая минута не была спокойной. Внутри все постоянно тряслось мелкой дрожью. Ему казалось, что все его видят насквозь, читают его мысли, затевают разговоры не просто так, а чтобы заставить проговориться. Несмотря на это, он следовал плану — да, Олорин и Курумо продумали все до мелочей. Арафинвэ исподтишка наблюдал за официантами и собственными слугами, запоминая движения. Заказал к празднику зеленый костюм с позолоченными пуговицами, а потом — отдельно, в другой мастерской — эту дурацкую шапочку. Удивительная вещь — головной убор. Арафинвэ убедился в этом перед зеркалом в своей гардеробной. Из зеркала смотрел благородный и добропорядочный господин, но стоило только надеть на голову это недоразумение — и господин тут же сделался лакей лакеем. Наверное, встретил бы на улице — сам себя не узнал бы.

Дождаться, когда павильончик Феанаро опустеет, взять поднос с десертами, войти, забрать и выйти. Все должно было получиться. Никто не обращает внимания на слуг. Но, уже держа в руках поднос, Арафинвэ окончательно понял, что не сможет этого сделать. Ему не хватит ни духа, ни выдержки, ничего. Он непременно наткнется на кого-нибудь или уронит поднос. Его непременно кто-нибудь узнает. На него уставятся вообще все, стоит ему только высунуться наружу. Сердце колотилось. Во рту пересохло. Руки дрожали. Арафинвэ поставил поднос на стул. Времени оставалось все меньше. В голове было пусто.

И тут Арафинвэ осенило. В памяти вдруг всплыла картина из прошлого: юный сад, недавно разбитый Эарвен, и двойные ряды тонких прутиков. Так всегда делают, чтобы шпалеры и изгороди были гуще и пышнее, говорила она. Здесь стена зелени стояла прямо позади павильончика.

Что побудило Арафинвэ к дальнейшим поступкам, он не мог объяснить. Он действовал, нимало не размышляя, словно по наитию.

Узлы развязывались, стоило лишь потянуть за концы тесемок. Арафинвэ опустился на четвереньки и выполз в образовавшийся ход. Потом, пригнувшись еще сильнее, подлез под нижние ветки и оказался в самой середине кустов. Там он выпрямился. Шапочка, зацепившись, съехала с головы, но Арафинвэ не стал надевать ее снова и бросил на землю. Павильончик Феанаро находился где-то дальше по правую руку. Ощущая себя невидимкой, Арафинвэ пошел туда и внимательно прислушивался к доносящимся снаружи звукам. Особенно стараться не пришлось — голос Нэрданели он узнал сразу. Она разговаривала со своей матерью. Обычная женская болтовня… «Мы уже закончили», — сказала она кому-то.

Слушая удаляющиеся голоса, Арафинвэ осторожно заглянул в щель между каркасом и парусиной. В павильончике было пусто. Теперь Арафинвэ был полон холодной решимости, какой не знал раньше. Если кто-то вернется и увидит его? Ну и что, он просто зашел сюда, как мог бы сделать любой другой эльда. Никто не может подозревать его в чем бы то ни было, пока сильмариллы на месте. Арафинвэ развязал узлы и пролез внутрь. Шкатулку он увидел сразу же — она стояла на стуле. Та или нет, но здесь не было другой. Три шага. Левая рука подняла крышку раньше, чем правая успела повернуть ключ. Шкатулка не была заперта. Подцепив ногтями, Арафинвэ вытащил камень из бархатного ложа, захлопнул крышку и метнулся обратно. Мгновенно присел и исчез за парусиновой стенкой, а там в спасительную сень кустов. Теперь он снова был невидим. На все ушло не более десяти секунд. Переводя дыхание, Арафинвэ раскрыл ладонь, словно не верил себе. Посмотрел на сильмарилл, спрятал его в карман и пошел обратно. Теперь не нужно было гадать и прислушиваться, чтобы попасть в свой павильончик. Как ловко он предусмотрел свое возвращение, отметив место шапочкой. Она лежала там, где Арафинвэ ее оставил. Он не стал ее поднимать — больше она не нужна, а здесь ее не найдут. Должно быть, высшие силы хранили его — едва он успел поправить за собой парусиновую стенку, в павильончик вошла Эарвен.

— Я тебя искала, — начала было она, но тут же перебила сама себя: — Что случилось?!

Арафинвэ бросил взгляд в зеркало. На кого он похож! Волосы растрепаны, пиджак перекошен, на плече какой-то мусор и сухие соцветия…

— Я гулял, — неумело соврал он, отряхиваясь.

Вряд ли Эарвен ему поверила. Но где и чем он занимался на самом деле, она не могла даже догадываться. Или могла? Это вернуло его с небес на землю. Переполнявшего его ликования как не бывало. Он торопливо причесался и вместе с Эарвен отправился занимать назначенные им места.

С этого момента страх уже не отпускал его. Когда кража обнаружилась, он избегал встречаться с кем-либо взглядом — ему казалось, что его виновность немедленно прочтут по глазам. Он соврал, что видел Мелькора — иначе ему казалось, что если не будет подозреваемых, подозрения немедленно падут на него.

После обеда Арафинвэ пожаловался на головную боль и вышел якобы на прогулку. Пройдя несколько улиц, он взял экипаж и поехал в пригород к фонтану Трех Китов. Когда-то это был просто источник у подножия холма и путники поили там лошадей, но, по мере разрастания и благоустройства Валимара, он оказался в городской черте и обзавелся каменным убранством и тремя мраморными дельфинами, которых далекие от моря ваниар вскоре перекрестили в китов. Вокруг фонтана был разбит скверик. Арафинвэ отпустил извозчика и направился туда, старательно изображая праздношатающегося. Но навстречу ему вышел совсем не тот, кого он ждал. Это был совершенно незнакомый майа, одетый в цвета майар Оромэ. Арафинвэ попятился. Майа ускорил шаг, на рукаве блеснул золотой шеврон Службы Благочиния. Все раскрыто! Этот благочинец поджидает его здесь, чтобы взять на месте преступления. Арафинвэ развернулся и побежал. Кажется, майа окликнул его и побежал следом, но это только подстегнуло. Он нырнул в ближайший переулок, потом свернул в следующий, потом в еще один… Потом пригород кончился, подвернулась какая-то дорога, и Арафинвэ пустился по ней. Только окончательно запыхавшись, он немного опомнился и остановился. Он стоял на развилке. Вокруг никого не было. Шагах в десяти торчал дорожный столб с указателями. Арафинвэ подошел поближе и в неверном лунном свете прочел на одной доске: «Излучина», а на другой: «Воронья горка». Чуть ниже было приписано: «ферма “Белое перо”», и Арафинвэ понял, где находится.

Он стоял и думал обо всем сразу и ни о чем. Вороны любят все блестящее. Сильмарилл тоже блестит, и хорошо бы, если бы его унесла ворона и избавила от изнуряющего страха, от чувства, будто сильмарилл жжет через карман. Нужно было как-то избавиться от камня. Возвращаться с ним обратно в дом нельзя — за Арафинвэ последуют и туда. Спрятать в траву — камень выдаст себя светом. Закопать — чем? И как потом самому отыскать это место? Затем мысль отчего-то перескочила на гусей. Гусь тоже птица, но он не охотится за блестящим. Зато его можно фаршировать. Фаршированный гусь — хорошая вещь. И тут Арафинвэ осенила внезапная идея, показавшаяся превосходной. Гусь! Что может быть лучшим хранилищем?! Никто не догадается там искать.

Некоторое время спустя Арафинвэ добрался до фермы. Конечно, он не сунулся в ворота, но обошел кругом, прикидывая место поудобнее. Пробрался через шуршащую полосу кукурузы, перелез через невысокий забор. Все было тихо. Прямо перед ним стоял небольшой домик, казавшийся прозрачным — его стены были сделаны из проволочной решетки. Внутри сидели несколько крупных гусей — пять или шесть, Арафинвэ не мог сосчитать точнее. Ничего лучше нельзя было и вообразить.

Арафинвэ поднял засов. Сетчатая дверь отворилась легко. Почуяв постороннего, гуси подняли головы, зашипели, вытягивая шеи. Резкое металлическое гоготание разнеслось по всей округе. На шум вот-вот должны были примчаться работники. Гусак крепко ущипнул за ногу, от щипка второго у Арафинвэ едва не посыпались искры из глаз. Собрав все силы, он сумел ухватить одного из гусей за шею и кое-как затолкал ему в клюв сильмарилл. Крылья били, словно палки, так же сильно и так же больно. Он едва видел, что делает, но все-таки изловчился выдрать несколько крупных перьев с правой стороны и, весь исщипанный и избитый, выскочил из домика и захлопнул дверь. Потом, не переводя дух, кинулся за ограду, сквозь кукурузу, как можно дальше от фермы.

Через несколько минут он остановится и прислушался. Доносились отдаленные звуки суматохи, но, благодарение Единому, за ним никто не гнался. Он избавился от сильмарилла и надежно его спрятал. Теперь нужно было возвращаться в город. Арафинвэ плохо представлял себе, где именно он находится в данный момент, но определить верное направление было нетрудно — далекая снежная вершина Таникветили ясно мерцала на фоне ночного неба. Повернувшись к ней спиной, Арафинвэ зашагал через поле. Рано или поздно он должен был выйти на дорогу, и надо было только надеяться, что на пути не попадется непреодолимых препятствий.

Препятствий не попалось.

До Валимара было не больше двух лиг — не бог весть какое расстояние. Но чем дальше, тем сильнее давали знать о себе последствия. Раньше Арафинвэ даже не предполагал, что какая-то птица способна так измолотить взрослого мужчину. Все тело болело, ноги подкашивались, и только мысль о необходимости возвращения волокла его вперед.

Уже близился рассвет, когда Арафинвэ доплелся до того самого фонтана Трех Китов. Там силы оставили его окончательно, и он плюхнулся на скамейку и пытался придумать удобоваримую причину своего отсутствия.

Наконец на улице показался извозчик. Он только выехал и никак не ожидал встретить первого седока так рано. Арафинвэ окликнул его, из последних сил забрался в экипаж и назвал адрес — пересечение улиц неподалеку от дворца: не стоило компрометировать своего венценосного дядю подобными возвращениями. Быть узнанным Арафинвэ не опасался — немногие в Валимаре знали его в лицо.

Но, когда, расплатившись, он с еле сдерживаемым стоном вылез из экипажа и заковылял в направлении дворца, из тени въездной арки наперерез вышел тот самый майа. Теперь Арафинвэ не собирался убегать — на это не хватило бы сил, да и незачем: ведь от сильмарилла он избавился.

— Куда тебя понесло, болван? — тихо процедил майа. — Что за фокусы?

Арафинвэ не знал, что сказать в ответ, и майа добавил:

— Алатар не смог прийти и прислал меня.

Лицо Арафинвэ отразило виноватое облегчение.

— Я… я не знал… Подумал, что… Извините.

— Хорошо, — оборвал его майа и глазами показал на въездную арку. — Давай камень.

— А… у меня его нет.

— Где он?!

— Я… думал, что за мной гонятся, и… Он на гусиной ферме, «Белое перо».

— Что?!

— Я хорошо его спрятал. Его никто не найдет. Он, — Арафинвэ нервно хихикнул, — в гусе. Гусь сидит в отдельном домике, я выдрал у него несколько перьев из правого крыла, чтобы отметить.

— Поручить дело такому слизняку! — с этими словами майа быстро пошел прочь.

В свою комнату Арафинвэ вернулся незамеченным. Хорошо, что у него и Эарвен были разные спальни. Как бы он объяснил ей все эти кровоподтеки, которые сейчас с ужасом разглядывал в зеркало? Он попросил принести завтрак в комнату, а потом, сославшись на усталость, лег и проспал до дневного чая.

Они намеревались погостить у Ингвэ, но случившееся нарушило эти планы. Все чувствовали, что теперь не до увеселений, и семейство Арафинвэ вернулось домой через день после кражи. Со сменой обстановки сменилось и настроение. Наутро Арафинвэ уже подумал о том, что вечером можно наведаться в «Мидию» — он невыносимо стосковался по игре.

Вошедший мажордом доложил, что его желают видеть. Время для визитов еще было совершенно неподходящее. Арафинвэ спустился в гостиную, и сердце его едва не остановилось — там сидели Эарвен и тот самый майа, который требовал у него камень. Но жена встала навстречу и сказала:

— Это майа Палландо, ему нужно кое-что уточнить относительно того, что мы видели в день происшествия.

— Я уже выслушал леди Эарвен, теперь хочу выслушать вас, — сказал Палландо без приветствий.

Его вежливый тон ясно давал понять, что Эарвен пора удалиться.

— Лучше в кабинете, — промямлил Арафинвэ, предчувствуя новые беды.

Они прошли в кабинет. Едва дверь закрылась, слова Палландо поразили, словно обухом по голове:

— В гусе не было камня.

Арафинвэ бестолково уставился на него, но Палландо и не думал шутить.

— Но… как же… — залопотал Арафинвэ под его оловянным взглядом. — Я же говорил…

— Я сам забрал всех гусей, у кого был хоть какой-то изъян в оперении. Во всех было пусто.

— Не может быть…

В его опустевшей голове мелькнула было мысль, что его обманывают. Конечно, они не могли не найти сильмарилл — куда бы он исчез из гусиного желудка? А теперь говорят, что ничего не нашли, чтобы… что? Чтобы он по-прежнему оставался должен? Но зачем этот майа явился в дом? Все это можно было сказать и в «Мидии», когда Арафинвэ пришел бы туда.

— Куда ты его дел?

— Засунул в гуся, клянусь! Я не мог перепутать, я…

— Найди камень или немедленно выплати долг, — отрезал Палландо и ушел, оставив Арафинвэ содрогаться.

Как искать этот проклятый сильмарилл и куда он вообще мог запропаститься, Арафинвэ даже не представлял. Наличных денег не хватило бы и на двадцатую часть обязательств, и где взять остальное, он не представлял тоже. И Арафинвэ поступил так, как с детства привык поступать в случае затруднений — он не стал делать ничего. Его дом был его крепостью, и он забился туда и с тех пор не высовывался даже в сад, втайне надеясь, что все решится как-то само собой.

Артанис слушала эту исповедь со смешанным чувством жалости, ужаса и некоторой доли отвращения. Она давно знала, что ее отец не отличается особой силой характера, но как он мог дойти до такого?!

— Папа, не ходи туда больше! — воскликнула она, вперив в отца по-детски осуждающий взгляд.

— Я…

— Дай мне слово, что не пойдешь! Сейчас же! — настаивала Артанис, забыв, что Арафинвэ нарушил уже добрых полсотни таких обещаний.

В библиотеку вошла Эарвен. Артанис едва успела убрать сильмарилл и игорную фишку.

— Что здесь у вас происходит?

Она смотрела на дочь, на странный набор предметов на столике, на покрасневшие глаза супруга…

— Папа узнал, что я побывала в «Серебряной Мидии», — твердо сказала Артанис. — Он очень расстроился. Мы поговорили, и я пообещала… — она повернулась к отцу. — Этого больше никогда не повторится, правда, папа?

— Да, — судорожно вздохнул он. — Правда. Ты у меня такая хорошая девочка.

Келеборн все еще нес свою вахту под окнами.

— Ты и сам все слышал, — мрачно сказала ему Артанис и направилась вглубь сада.

Келеборн молча последовал, забрав у нее из рук пакет. Только когда они поднялись на хорошо знакомый уже мостик над прудом, Келеборн осмелился задать вопрос:

— Как ты догадалась?

— По костюму. Он почти такой же, как у служителей на Таникветили. Их мундиры такого же дурацкого темно-зеленого цвета, ты заметил?

Теперь, после слов Артанис, Келеборн смутно припоминал, что вроде бы видел там что-то подобное.

— Когда я узнала, что папа заказал этот костюм специально к празднику, у меня в голове словно что-то повернулось. Вдруг все стало на место. И эта фраза в «Мидии» — помнишь, о том, что Инголдо не решился прийти сам. Я думала, что это о Финдэ. Вообще Финдэ казался ужасно подозрительным. В последнее время он ведет себя очень странно, просто на себя не похож. Но у папы такое же амилессэ! Игровая фишка, которую я нашла в кармане куртки — но это оказалась папина куртка. У него есть такой же тэлерский костюм, и куртки были просто перепутаны. Понимаешь, да? И почему папа сказал, что в ночь после кражи ходил на прогулку до Оленьей рощи, хотя его там никто не видел, и он тоже никого не видел — потому что он хотел скрыть, что был на ферме, и назвал противоположное место. И тот, кто пытался что-то передать через садовника, — конечно, он хотел передать это папе. Ведь это папа не выходил из дому все последние дни. И этот нелепый зеленый костюм… Все вдруг стало понятно.

— Поразительно! — воскликнул Келеборн. — Ты распутала это дело!

Артанис поправила строго:

— Мы его распутали. Оромэ и все его майар не смогли, а мы справились. А ты еще не верил.

— Я сомневался, — с достоинством возразил Келеборн.

— Только разгадка вышла не очень веселая. Что нам теперь со всем этим делать?

— Надо вернуть сильмарилл твоему дяде, — поспешно предложил он, чтобы отвлечь Артанис от тягостных мыслей.

— Да, надо, — сказала она так кисло, что Келеборн забеспокоился, не захотела ли она оставить камень у себя. — Только как? Если он догадается, что тут замешан папа, он с ним такое сделает, что я даже представить боюсь. А догадаться он может легко, потому что, несмотря ни на что, ужасно умный. Даже слишком.

Они погрузились в размышления. Наконец Келеборн нарушил молчание:

— Вернуть тайком.

Артанис посмотрела на него вопросительно.

— Чтобы ничто не указывало ни на тебя, ни на лорда Арафинвэ и вообще ни на кого. Как будто это сделал кто-то неизвестный.

— Прислать по почте? — она принялась обдумывать идею, но почти сразу покачала головой: — Страшновато. Конечно, на почте еще никогда ничего не терялось, но вдруг именно сейчас как раз произойдет первый случай. И вообще не хочется отдавать камень в третьи руки.

— Тогда подбросить прямо в дом.

В воображении Артанис немедленно начали рисоваться сценки: вот половинный дядюшка макает перо в чернильницу, собираясь написать письмо, перо на что-то натыкается, дядюшка снова и снова пытается его утопить… Или, обуваясь утром, недовольно морщится, переворачивает ботинок, чтобы вытряхнуть невесть откуда взявшийся камешек… Или вовсе окунает ложку в собственную суповую тарелку... Любая из сценок неминуемо заканчивалась лезущими на лоб глазами Феанаро.

— Я хочу это видеть! — воскликнула Артанис. — Но! — добавила она, постаравшись быть рассудительной. — Надо сделать так, чтобы никто другой, кроме дяди Феанаро, не мог его найти даже случайно.

— Почему?

— В любом доме бывают посторонние. Гости, например, и слуги. Мало ли что. Если сильмарилл захотел кто-то один, может захотеть и кто-то другой. Лучше не рисковать. А это значит… это значит… Значит, не миновать посвящать в дело кого-то еще. Хорошо, что я обещала не говорить только маме.

* * *

Из грота открывался красивый вид на Малый пруд тирионского парка. Благодаря этому, а также из-за своей уединенности грот был весьма любим гуляющей публикой. Артанис нарочно пришла сюда на час раньше назначенного, и не зря — за это время ее присутствие отваживало уже третью парочку. Они натыкались на ее воинственный взгляд и с заметным разочарованием уходили прочь. Наконец у входа показался тот, кого она дожидалась. Он остановился, всматриваясь в глубину грота. Артанис вышла из сумрака и подняла вуалетку:

— Ты умеешь хранить тайны?

«А, это ты», — чуть было не сказал Нельяфинвэ. Он выглядел слегка разочарованным. Записка от неизвестного отправителя, доставленная посыльным, а не обычной почтой, сулила нечто более необыкновенное, чем встреча с самой младшей кузиной.

— Да, — просто ответил он.

— Поклянись.

— В чем именно?

Как правило, Артанис почитала себя взрослее всех, но в компании кузена Нельо чувствовала себя девчонкой — кузен Нельо был изрядно старше ее отца.

— В том, что никому никогда никаким способом не проговоришься о том, что сейчас узнаешь. Самой страшной клятвой.

— Сразу именем Эру? Или все же можно обойтись чем-то полегче?

При мысли о клятве именем Единого Артанис слегка струхнула. Требовать таких обязательств — это было уже слишком.

— Можно, чтобы именем Эру, но без имени Эру?

— Если тебя это устроит… — терпеливостью Нельо обладал воистину безграничной.

Помешкав еще немного, Артанис наконец решилась:

— Устроит.

Она внимательно выслушала клятву, а потом, не вынимая пудреницу из сумочки, чуть приоткрыла крышку. И тут же захлопнула — она и сама не ожидала, что луч света окажется таким ослепительным в полумраке грота. Выражение лица Нельо изменилось.

— Откуда он у тебя?

— Нашла случайно на пикнике в Альквалондэ, — быстро сказала Артанис. — Неважно. Я хочу его вернуть. Но тайно. Поэтому и вызвала тебя сюда. Ты должен мне в этом помочь.

— Почему должен и почему тайно?

Взять нахрапом все-таки не удалось. Нельо был не из тех, кого можно было сбить с толку. Артанис поерзала на скамье, соображая, что ответить. С одной стороны, она не обещала хранить тайну от всех. Со стороны другой, чем больше народу узнает, тем выше вероятность, что кто-то проболтается.

— Потому что во всем вашем семействе ты самый здравомыслящий. А почему тайно… — она запнулась и напомнила: — Ты поклялся!

— Да. Одного раза недостаточно?

— Понимаешь… Если я отдам его просто так, в руки, начнутся расспросы. Как он ко мне попал, зачем да почему… Хотя камень действительно нашелся на пикнике в Альквалондэ. Ты же не хочешь быть сыном убийцы?

— Я могу им сделаться?!

— Можешь. Потому что когда твой отец узнает, кто стащил сильмарилл, он его убьет.

— Значит, это?..

— Догадывайся про себя, хорошо? — прервала его Артанис.

Нельо кивнул и немного погодя спросил:

— Но для чего?

— Если честно, то в конечном счете я и сама не знаю.

Это было чистой правдой. Зачем отец украл сильмарилл, было понятно. Но для чего камень мог понадобиться Олорину или Курумо, Артанис даже вообразить не могла.

— Да, — задумчиво произнес Нельо, — пожалуй, тайно будет лучше.

Кажется, ее план был не совсем уж дурацким!

— Вот поэтому ты мне и понадобился. Куда лучше всего положить камень?

Дополнительных разъяснений Нельо не требовалось.

— Лучше всего обратно в шкатулку, — ответил он, чуть заметно усмехнувшись. Должно быть, тоже представил, какое выражение будет у Феанаро, когда все обнаружится. — Ее никто не откроет, кроме отца.

Артанис вспомнила разговоры о железной палате. Но они, как обычно, оказались не более чем пересудами. Никакой железной палаты Феанаро устраивать не собирался. Он всего-навсего оборудовал потайной железный ящичек. Местонахождение тайника знали все домашние — в кабинете за вторым слева книжным шкафом. Но толстая стальная дверь тайника запиралась весьма хитроумным замком, так что толку от этого знания было немного. Единственные ключи от тайника, шкатулки и кабинета Феанаро теперь всегда носил с собой.

— И как же быть? — спросила Артанис удрученно.

— Есть кое-какая идея, — ответил Нельо. — Но учти — если попадемся, тебе придется рассказывать все.

— Клясться?

— Незачем. Ничего другого тебе все равно не останется. Пойдем!

Они покинули грот и направились к выходу из парка. Вскоре к ним присоединился Келеборн, все это время делавший вид, что увлеченно наблюдает за парой лебедей на пруду.

* * *

В дом они проникли с черного хода. Время было как нельзя более подходящее: почти вся прислуга сейчас ужинала, закончив работу, а остальные хлопотали в столовой и на кухне — вот-вот пора было начаться обеду.

Никем не замеченные, все трое поднялись на второй этаж. Артанис и Келеборн укрылись в комнате Нельо, сам Нельо пошел на разведку. Отсутствовал он недолго, а, придя, сказал:

— Пока нам везет. Отец только что вернулся и сейчас пойдет в ванную.

План был прост: как бы ни был Феанаро взбешен кражей сильмарилла, вряд ли он не расставался с ключами даже при мытье. Выждав на всякий случай минут пять, Нельо и Артанис отправились на дело, оставив Келеборна ждать и молиться об успехе. Возмущаться, что его так беспардонно задвигают, он не стал — если пребывание Артанис в этом доме было естественным, то чем бы он объяснил свое присутствие, если его ненароком застигнут?

Нельо тихонько постучал в дверь родительских апартаментов. Ответа не было. Довольно кивнув, Нельо знаком велел Артанис ждать во внутреннем коридорчике, а сам исчез в одной из комнат. Вернулся он очень быстро, держа в руке связку из трех ключей.

— У нас есть десять минут, — еле слышно прошептал Нельо.

На цыпочках они спустились по черной лестнице, тихонько, по стеночке, прошмыгнули мимо прачечной к выходу и побежали вдоль дома. Завернули за угол — на их счастье, шторы на окнах столовой были уже задернуты. Пригибаясь, чтобы не мелькать в других окнах первого этажа, добрались до выхода в сад. Здесь следовало быть особенно осторожными — стеклянная дверь вела прямо в холл, в котором сейчас можно было столкнуться с кем угодно. Выжидать момент не хватало времени. Оставалось только надеяться на судьбу. От кабинета Феанаро их отделяла всего одна стена. Коридор, ведший в хозяйственную часть дома, сейчас был пуст. Не теряя ни секунды, Нельо подтащил Артанис к первой двери слева, на ходу всовывая один из ключей в замочную скважину. Ключ повернулся бесшумно. В кабинете было уже довольно темно, но пока можно было обойтись без фонарика. Артанис осталась у двери, едва приоткрыв ее, и через крохотную щелочку слушала, что делается снаружи. За ее спиной заскрипел отодвигаемый шкаф, скрежетнул механизм замка. Шаги… нет, это просто кто-то вошел в коридор из холла. Потом кто-то другой пошел в обратную сторону. Сердце Артанис всякий раз екало от этих перемещений.

— Давай!

Она протянула Нельо сильмарилл, из ладони в ладонь. Еще одна почти мгновенная вспышка света — и знакомые уже звуки подсказали, что, положив камень на место, Нельо теперь запирает все обратно. Снова скрипнул шкаф. Главное дело было сделано, но еще нужно было вернуть ключи. Как назло, кому-то из домохозяйства приспичило поговорить прямо в холле. Стоя у двери, они слышали неразборчивое «бу-бу-бу». Артанис мысленно послала этим болтунам проклятие. Наконец те закончили свое совещание, по коридору протопали шаги. Артанис выскочила из кабинета только чуть быстрее, чем Нельо запер его, и тем же путем и с теми же предосторожностями они помчались обратно. У Артанис земля горела под ногами. Казалось, что прошла вечность, хотя на самом деле они потратили чуть больше семи минут. Взлетели по лестнице, остановились перед дверью, переглянулись. Артанис скрестила пальцы на удачу. Феанаро все еще находился в ванной. В считанные мгновения Нельо положил ключи на место, и вот дверь снова закрылась, а они оба стояли в коридоре, как будто ничего и не думало происходить.

Сейчас можно было уже не торопиться, но Артанис была сама не своя. Она влетела в комнату Нельо, схватила Келеборна за руки, задыхаясь от радости:

— Получилось! Получилось! Спасибо! — обернулась она к Нельо. — Ты самый лучший кузен на свете!

— Да уж, действительно, — пробурчал тот. — Помогаю обманывать родного отца.

Артанис не знала, что сказать.

— Ну… может, тебе когда-нибудь понадобится обмануть моего, тогда…

— Ладно, со своими моральными дилеммами я разберусь сам. Но что если тот, кто взял сильмарилл, возьмет что-то еще?

— Не возьмет, — уверенно ответила Артанис. — Это я тебе обещаю.

Они помолчали.

— Наверное, нам пора. Спасибо еще раз, хотя на самом деле ты не представляешь, как я тебе благодарна.

Теперь все трое спускались по главной лестнице, ни от кого не прячась. Внизу они столкнулись с выходящей из гостиной Нэрданель, и Артанис и Келеборн вежливо поздоровались.

— Мы уже уходим, — закончила свою короткую речь Артанис.

— Может быть, вы вдвоем останетесь? — предложила Нэрданель. — Сейчас будет обед.

Артанис и самой до смерти хотелось остаться. Она не теряла надежды присутствовать при том, как дядя обнаружит пропавший сильмарилл. Но все же она сказала:

— А мы не стесним?

— В этом доме?! — засмеялась Нэрданель. — Какие пустяки!

* * *

В самом деле, небольшая разница, десять тарелок или двенадцать. У Артанис дома за столом обычно собиралось вдвое меньше народу, и сейчас она чувствовала себя точно на званом обеде. Она так и сказала после того, как закончились приветствия и представления.

— Почти так и есть, — отозвался кузен Морьо. — Сегодня у нас, можно сказать, праздник.

Артанис даже забеспокоилась, не забыла ли она ненароком о чьем-то дне зачатия или какой-нибудь годовщине. Морьо тем временем встал с бокалом в руке, словно желая говорить тост, и действительно начал:

— Сегодня у нас знаменательный день. Наконец-то произошло долгожданное. После долгих лет ожидания я наконец-то могу поздравить моего… ну, и вашего… брата Турко, этого великого и непревзойденного охотника. Наконец-то случилось чудо, и он сумел добыть свою первую добычу — трех ежей.

— Если бы это были ежи, — сказал Турко, давно привыкший к его шуточкам, — их шкуры сейчас лежали бы на твоем стуле, дожидаясь, когда ты сядешь. Но на твое счастье, это были рябчики.

— Да? — покосился на него Морьо. — Оно было такое мелкое, что я не разглядел. Ну, рябчики так рябчики. Поэтому мы, — продолжил он свою речь, — собрались, чтобы отметить это знаменательное событие. Отныне нам незачем беспокоиться о будущем — среди нас есть кому добывать пропитание, так что в случае чего с голоду мы не умрем, — с этими словами он отсалютовал Турко бокалом, отпил и уселся обратно.

Турко с усмешкой три раза сложил вместе ладони, что должно было означать аплодисменты.

— Где можно увидеть саму добычу? — спросил Питьо.

— Ты, конечно, понимаешь, что если бы тех трех мышей разделили, каждому здесь досталось бы по одному мышиному окороку. Поэтому мама решила обратить их в паштет. Вот он, — Морьо показал на фарфоровое блюдо в центре стола.

— Похоже, рябчики изрядно разрослись, — заметила Артанис.

— Полагаю, им помогли три курицы.

— На самом деле рябчиков было две дюжины, — сказал Турко.

В деле, которое привело сюда Артанис, тоже была замешана птица. В этом было что-то символическое. Вежливо подождав, чтобы не лезть в торжественное блюдо первой, Артанис положила порцию себе и сказала:

— В последнее время мне тоже случалось удачно поохотиться. Правда, только на устриц.

— А, вот почему тебя давно не было видно, — сказал Кано. — Ты ездила на побережье?

— Да, и вернулась только дней десять назад. Я слышала о том, что у вас произошло.

Феанаро перестал есть и заметно помрачнел. Во взгляде Нэрданель была укоризна. Словно не обратив внимания на наступившую тишину, Артанис продолжала намазывать паштет на кусочек хлеба и говорить:

— Неужели по-прежнему никаких следов?

— Ты решила воспользоваться случаем и собрать сплетни? — полюбопытствовал Морьо.

Его поправил Курво:

— Не сплетни, а сведения. Сплетни — недостоверное, сведения — точное.

— Зануда.

— Нет, — сказала Артанис с несвойственной ей кротостью. — Мне хотелось выразить вам сочувствие. Ужасно, когда происходят такие вещи, — теперь она говорила совсем как ее мать.

— Спасибо, — ответила Нэрданель.

— Но я уверена, — продолжала Артанис, — что сильмарилл непременно найдется. Это только вопрос времени. Иначе и быть не может.

— Потому что правда всегда торжествует? — едко бросил Феанаро.

— Я имела в виду другое. Сильмарилл неизбежно обнаружит себя сам. Камень удалось украсть, но что с ним делать? Им даже никому не похвастаешься, потому что самый-самый надежный друг может по нечаянности выдать жестом или взглядом, — тут она на всякий случай посмотрела на Нельо. Тот слушал ее выступление с невозмутимым выражением. — И это не останется незамеченным. Даже в одиночку любоваться сильмариллом будет затруднительно — камень светится. Это трудно скрыть от чужих глаз. Ведь кто-нибудь случайно может оказаться рядом. Вор любуется камнем — и вдруг входит кто-то из домашних. Конечно, вор мгновенно сожмет ладонь или закроет шкатулку, но кто поручится, что вошедший не успеет ничего заметить и не станет задавать вопросы? И вдобавок есть слуги. От них вообще трудно что-либо утаить. Любая горничная умеет искать так, как майар Оромэ и не снилось. А найдя, непременно разболтает на весь Валинор. Поэтому камень найдется неминуемо. Надо только подождать.

— Хочется верить, что это так, — ответила ей Нэрданель.

Артанис явно давали понять, что тему следует закрыть. Но она как будто не желала понимать намеков и минуту спустя обратилась к Феанаро:

— Кстати… Я знаю, что сейчас это неуместно, но раз уж мы тут, и все равно зашла речь… Дядя, а нельзя ли взглянуть на сильмариллы? Я видела их только один раз, а Келеборн не видел вообще…

Все, кто был за столом, замерли. Келеборн едва подавил желание зажмуриться. Несколько секунд тишины — и Феанаро отшвырнул нож и вилку, встал из-за стола, с шумом отодвинув стул, и рявкнул:

— Пошли!

Артанис показалось, что если она помедлит хоть мгновение, дядя вытащит ее из столовой за ухо. С очень виноватым видом Келеборн извинился перед хозяйкой дома и отправился следом. Он не был уверен, что приказ относился и к нему, но не мог бросить Артанис одну на произвол судьбы.

Он догнал их уже у самого кабинета. Феанаро рывком распахнул дверь. В кабинете было уже почти совсем темно, но Феанаро, кажется, это не мешало. Несмотря на все свое бешенство, точности движений он не потерял. Шагнул к тайнику, отпер, вытащил шкатулку и вставил ключ в замочную скважину. Щелкнул замок. Феанаро откинул крышку, и в кабинете стало светло как днем. Артанис бросила мимолетный взгляд внутрь шкатулки и, упиваясь величайшим триумфом, который ей когда-либо удавалось изведать, произнесла:

— Но здесь их три!

* * *

Обратно они ехали молча. Артанис была погружена в какие-то свои мысли. Келеборн догадывался, в чем причина, однако пока ни о чем не спрашивал — тихий разговор вряд ли долетал бы до ушей извозчика, но осторожность еще никому не вредила.

Едва переступив порог, Артанис, ни слова не говоря, направилась в библиотеку. Там, в привычном уже укромном уголке за шкафами, она наконец нарушила молчание и спросила с горечью:

— Что же, в этой проклятой «Мидии» так и продолжат обирать эльдар?!

— Да, — честно ответил Келеборн. — Им ничто не мешает. Почему бы им перестать?

— Вроде бы формально они ничего не нарушают. Они никого не затаскивают играть насильно, а взрослым эльдар не запрещено тратить свои деньги, как хочется. Даже на такое пустое занятие. Но видишь же, что из этого выходит! Они же подбивают на подделки и воровство. Да, папа виноват, что поддался, но это же не значит, что подстрекательство должно остаться безнаказанным.

Мнение Келеборна насчет делишек в ресторации совпадало с мнением Артанис настолько, что незачем было даже о том и говорить

— Здесь мы сами уже не справимся, — сказал он. — Надо обращаться к властям.

— В этом-то и трудность. К Финвэ я могу обратиться хоть завтра утром, но как все объяснить, не впутывая папу?

Келеборн, чуть подумав, предложил:

— Мы сами там были и все видели. Мы ничего не крали и не подделывали, можем рассказывать свободно.

— Но мы видели только, что там играют. Нас никто не склонял ни к воровству, ни на подделки, и мы не видели и не слышали, чтобы склоняли кого-то. А придумать, что видели это, не сумеем. Нам не хватит подробностей. И еще, — добавила Артанис, — этими делами в «Мидии» занимаются майар. Я точно не знаю, но вряд ли у Финвэ есть полномочия их судить.

— Значит, к валар? — эти слова Келеборн произнес с некоторым трепетом. Несмотря на разговоры последних дней и визит в Валимар, Стихии оставались для него чем-то ужасающе далеким и величественным, и обращение к валар выглядело только чуть менее допустимым, чем обращение к луне.

— Да, наверное, больше ничего не остается. Наверное, к Оромэ — до него проще всего добраться. Но опять все то же — как сделать, чтобы не выдать папу?

— А если… Если известить Владыку Оромэ тайно? Прислать письмо без подписи о том, что творится в «Серебряной мидии», или еще как-нибудь подбросить.

— А вдруг не поверят? И вообще… Это была дурацкая идея! — воскликнула Артанис. — Я думала, что она такая остроумная, такая феноменальная, прямо высший сорт — а она была дурацкая. Хуже не придумаешь. Не надо было принимать это приглашение на обед. Но если уж мы его приняли, мне не следовало вообще заводить разговор на опасную тему. И пусть камень обнаружили бы когда-нибудь потом. Нет же, мне непременно хотелось видеть все своими глазами! Я напускала столько таинственности — и сама же все и выдала. Потому что теперь и дурак догадается, что к чему. Завтра же все будут знать, что сильмарилл вдруг нашелся. Может, кто-то и поверит, что он уже давно лежал в шкатулке незамеченным. Но Оромэ не поверит в это ни за что. А от него вряд ли получится отовраться. Ему придется рассказать все.

— Но не разболтает же Владыка Оромэ… — совсем шепотом выговорил Келеборн.

Артанис сверкнула глазами.

— Ты не понимаешь! Как ни крути, но сильмарилл украл папа! У него были сложные обстоятельства и так далее, но все равно он вор. Это же не оставят без внимания. Даже если папу никак не накажут, все равно разбирательства не миновать. Представь, что начнется! Папа и так комок нервов. И мама тоже. И я обещала папе… — она обхватила руками голову и умолкла на полуслове.

Махинации хозяев «Мидии» на поверку оказывались какой-то жуткой липучей паутиной — всякий, кто только касался ее, запутывался в ней моментально и безнадежно.

— Тогда давай… Давай я приду к Владыке Оромэ и скажу, что нашел сильмарилл… ну, придумаю. Где-нибудь в Альквалондэ. А потом мы решили, что было бы очень забавно подкинуть сильмарилл обратно.

Артанис оставила свои локоны в покое.

— Спасибо, — сказала она очень серьезно. — Правда, спасибо. Но нет. Это мои родители, мне и расхлебывать.

Она попробовала улыбнуться. Вышло криво. Келеборн тоже чувствовал себя неловко.

— Тсс! — прошипел вдруг он, приложив палец к губам.

Кто-то вошел в библиотеку и, нисколько не скрываясь, направился к их убежищу. Они повернулись навстречу. Из-за шкафа выглянул незнакомый Келеборну эльда, вихрастый и светловолосый, и вместо приветствия произнес:

— О! И эта туда же.

— Во-первых, — зло сказала Артанис, — у меня есть имя. Во-вторых, что значит «туда же»? А в-третьих, решил за мной шпионить?

— Ой-ой-ой, — нисколько не стушевавшись, передразнил ее пришелец. — В-третьих, я просто спустился выбрать что-нибудь почитать на сон грядущий, поэтому и заглянул на огонек. Во-вторых, я приехал и обнаружил, что пока меня не было, по дому распространились любовные шашни. Чего доброго, это заразно, и на меня тоже подействует. А во-первых, имена есть у всех, но не всем они известны.

— Келеборн, — буркнула Артанис. — Мой братец Ангарато.

Сходство, впрочем, говорило само за себя.

— Да, — немедленно подхватил тот, не давая Келеборну вставить ритуальное «очень приятно», — и, как старший брат, я хочу знать…

— А я хочу знать, на кого в этом доме шашни уже подействовали? — оборвала она его по-прежнему сердито.

— Как на кого? На Финдэ. Влюблен по уши. Ты что, не заметила?

— Нууу… — протянула Артанис неопределенно. — А в кого?

— В одну валимарскую ваниэ. Встретил ее на том несостоявшемся празднике и влюбился прямо на месте. Теперь страдает по всей форме, пишет стихи и делает вид, что ничего подобного.

— А она?

— А она — нет. Оттого и страдания. Так вот, я хочу спросить…

— Ты вроде бы пришел сюда за книгой? Или мне послышалось?

— Похоже, тут все серьезнее, чем я думал. Хорошо-хорошо, не смею мешать. Продолжайте любезничать.

Ангарато подмигнул и скрылся за шкафами. Было слышно, как он, бормоча себе под нос, перебрал несколько книг, потом донесся звук удаляющихся шагов и закрывшейся двери.

— Дурак, — сказала вслед Артанис. — Но теперь понятно, почему Финдэ так себя ведет. Иначе я не знала, что и думать. Я до самого последнего момента подозревала, что он в чем-то замешан. А все оказалось так просто…

Эта интермедия определенно разрядила обстановку. С лица Артанис исчезло выражение беспросветного отчаяния.

— Вряд ли мы сейчас придумаем что-то умное, — сказала она. — Утро должно быть мудренее вечера.

Келеборн давно подумывал о том же самом, но ему неудобно было заговаривать об этом первым.

* * *

Утро и в самом деле оказалось мудренее. Чуть свет, еще до завтрака, невыспавшаяся, но решительная Артанис постучала в дверь отцовской комнаты. Столь же невыспавшийся Арафинвэ то ли давно уже встал, то ли вовсе не ложился. Они о чем-то говорили, после чего он велел уложить вещи и сразу после завтрака уехал. Причину и остальные обстоятельства отъезда он объяснил только Эарвен — из-за последних событий, сказал он, нервы его истощились совершенно. Ему просто необходимо лечение, и лучше он поедет в Лориэн добровольно, чем станет дожидаться, пока из Лориэна приедут за ним. Эарвен, у которой с нервами обстояло немногим лучше, чуть было не расплакалась, но сумела сдержаться. Она поцеловала мужа на прощание и сказала, что будет навещать его так часто, как позволят. Этот отъезд все же несколько успокоил ее — в возможностях Владыки Ирмо она не сомневалась, и теперь следовало только набраться терпения и подождать, пока все наладится.

Артанис, прихватив с собой Келеборна, тоже исчезла сразу после завтрака. Через два часа она прислала записку, в которой извещала, что ей срочно нужно в Валимар на пару дней, ни словом не объяснив, зачем. Со смесью грусти и умиления Эарвен удивилась, как быстро и незаметно выросли ее дети, и даже младшая дочь уже совсем взрослая.

Вечерние газеты вышли с сенсационным известием: пропавший сильмарилл вернулся к владельцу. Подробности сообщались самые фантастические, а это означало, что толком никому ничего не известно.

На следующий день в Тирион пожаловал Владыка Оромэ. Он приехал в связи с расследованием, но Финвэ все равно при первом же удобном случае устроил пышный прием — на который Феанаро явился без сильмариллов.

Еще через день внезапно и без объяснений закрылась «Серебряная мидия». Пересуды не заставили себя ждать. Говорили разное. Однако поскольку отравившихся тамошней кухней так и не оказалось, общественное мнение в конце концов неохотно сошлось на том, что хозяева ресторации не умели вести дела и разорились. Правда, кое-кто поговаривал, что все не так просто, и в темные махинации подозрительного заведения замешаны некие высокопоставленные особы, но какие именно особы, и что за дела, не знал никто.

Тайное сделалось явным через полтора месяца, когда начался громкий процесс. В Круге Судеб перед Намо предстали пятеро майар и двое нолдор. Их обвиняли ни много ни мало в распространении Искажения в Благословенной Земле. Зачинщика установить не удалось — Олорин и Курумо увлеченно сваливали это один на другого — но со всей очевидностью было доказано, что пятеро обвиняемых майар, пользуясь точными расчетами и знанием натуры Воплощенных, не только бессовестно наживались на доверчивых эльдар, но и пробуждали в их душах дурные наклонности.

Выступавший обвинителем Оромэ требовал пяти веков заключения в Мандосе для каждого из пятерых. Возможно, это было слишком, но двое подсудимых, которые помогали скрывать преступную деятельность от глаз благочинцев, были из числа его майар. Пятно на репутации своего ведомства разгневало Владыку Лесов до чрезвычайности.

Олорин попробовал сослаться на дурное влияние Мелькора, но это ему не помогло — доставленный из Мандоса Мелькор заявил, что такая мелюзга, как прихлебатели братца, никогда его не интересовала. Не нашлось и свидетелей, которые бы видели кого-то из пятерых в обществе Мелькора.

Ниенна просила о снисхождении, но только для проформы — преступный умысел был налицо, а смягчающих обстоятельств ни одного. Окончательный вердикт Судии гласил: четыре века заключения, деятельное раскаяние и конфискация имущества, нажитого преступным путем. Мелькору добавили год исправительных работ за неуважение к суду.

Двое нолдор, хозяева «Серебряной мидии», были оправданы, ибо всего лишь предоставляли комнату и хоть и знали о происходящем там, но не могли знать, что это дурно. Им было назначено публичное покаяние.

Владыка Манвэ, всесторонне рассмотрев дело, нашел в игре на удачу все признаки Искажения, и такие игры были запрещены.

За этими громкими разоблачениями осталось неясным, кто же из пятерых украл сильмарилл, и как. Но если камень вернулся к владельцу, это, вероятно, было не так уж и важно.

Вскоре «Серебряная мидия» открылась вновь. Вопреки опасениям, успехом она пользовалась даже большим, чем раньше. Всем хотелось взглянуть на бывшее гнездо порока, тем более, что теперь это можно было делать совершенно безопасно.

Арафинвэ отсутствовал четыре месяца, а когда вернулся, выглядел намного лучше. Судя по всему, исцеление увенчалось успехом. Тайну Арафинвэ открыл только дочери: его дело тоже рассматривалось в суде, но в закрытом порядке. За кражу его приговорили к двенадцати годам заключения, однако, учитывая его доселе безупречную репутацию и чистосердечное раскаяние, а также то, что действовал он исключительно по подстрекательству, заключение было условным — если в течение этого срока Арафинвэ не будет замешан ни в чем дурном, наказание будет считаться исполненным. Кроме того, раз в год ему было предписано посещать Лориэн для проверки здоровья.

Только одно оставалось непонятным Артанис — зачем сильмарилл понадобился Олорину, Курумо и остальным. Эта нерешенная загадка не давала ей покоя. И после процесса Артанис отважилась задать вопрос Владыке Лесов.

Она и Келеборн были недалеко от истины. Где-то во Внешних Землях, куда Оромэ порой наезжал поохотиться, король Элвэ Синголло мечтал о свете Древ. Его подземный дворец тщательно подражал чертогам валар, и только одного недоставало для полного сходства — капельки света. Едва Элвэ услышал о сильмариллах, он загорелся жаждой обладания хотя бы одним. Это удовольствие было не дешевым, но Элвэ был согласен на все. Он даже приготовил условленную плату. Что ж, участь Алатара и Палландо, о которой Элвэ в свое время узнает, послужит ему хорошим уроком.

Феанаро, конечно, не составило особого труда догадаться, кто стащил камень. Некоторое время он раздумывал, каким способом лучше изничтожить сквернавца, а потом, на дне зачатия Арафинвэ, глядя ему в глаза, вместо поздравления громко произнес: «Я промолчу» и вдоволь насладился перепуганным видом сводного брата.

В очередной свой визит Артанис преподнесла Нэрданели корзинку с красивыми баночками гусиного конфи.

— Я сделала это специально для вас, — сказала она.

Келеборну она пояснила свою идею так:

— Подарок довольно простоват, но я же не хочу, чтобы мой дядя был клятвопреступником.