Лаборант (джен)

Мир, откуда я уходил, кажется, навсегда, легко принял меня обратно. Мгновенно вспомнились тысячи бытовых мелочей. За пару лет моего отсутствия появилось много других улучшений и усовершенствований. Вернуться было так легко, как будто я и не жил при волшебных светильниках и домовых эльфах.

Родители были рады вновь получить весточку от меня. Последний раз я писал, сидя в баре после очередной стычки с Пожирателями. Не совсем уверенный в том, что увижу своих когда-нибудь еще. Чтобы они не совсем меня потеряли, я рассказал, что хочу немного попутешествовать, поискать себя, посмотреть другие места. Пожить вдалеке от цивилизации. В общем-то, даже не наврал. Так что сильно они не волновались. Продали наш дом, «раз ты там все равно не живешь». Решили уже окончательно обосноваться в Австралии, встретить там старость.

Оставленной ими суммы мне хватило на квартирку в мансарде. Окна были прямо в потолке, последние несколько пролетов ко мне подниматься надо было по узкой винтовой лестнице. Но это были мелочи. Выглянув в окно моего жилья, прилепившегося ласточкиным гнездом под самой крышей высокого дома, я мог бы даже искры пускать, если бы того захотел. Пока горячие брызги летели бы на землю, люди вполне могли подумать, что это падающие звезды. Я даже рад был переселиться, оставив места моего детства и случившийся там кошмар в далеком прошлом.

Жалко только, с женой Роджера я потерял всякую связь. После трагедии они продали дом и уехали в неизвестном направлении, не оставив никаких координат друзьям или соседям. Наши ребята постарались на славу и восстановили там все, изобразив взрыв газового баллона в саду. Поэтому денег от продажи дома Роджера им должно было хватить, чтобы устроиться в любом уголке мира. Сменив дом на квартиру, тишину пригорода на практически центр пыльного суматошного города, я как будто получил возможность начать жизнь заново. С чистого листа.

А вот в университете, оказывается, меня ждали, как ни странно. Финансирование за последние годы увеличилось, и лаборатория смогла замахнуться на такие проекты, о которых раньше мы и не мечтали. Я получил повышение по службе, повышение оклада и интереснейшую работу. По выходным я любил работать в пустой лаборатории. Никто не отвлекал болтовнёй, были только я и исследования. Свои отгулы я брал на неделе, чтобы наслаждаться тишиной в полупустом буднем парке. Он располагался совсем недалеко от моего дома. Если встать на цыпочки, можно было увидеть верхушки деревьев. Осенью они становились золотыми, и редкие одинокие листья дрожали на ветру последней улыбкой солнца. А по весне их накрывала зеленая дымка, волнами обнимающая город.

Жизнь влилась в привычную рутину. Те же маршруты, тот же кофе с красной полоской на боку, тот же булочник из пекарни напротив. Только на работе постоянно происходили события. Открытия и разочарования, провалы и успехи очередных экспериментов. И меня это вполне устраивало. Мне казалось, я исчерпал приключения своей жизни до дна. И теперь могу просто тихо ждать своей старости, которая у меня, к сожалению, как у волшебника, наступит совсем не скоро. Мне казалось, я достиг той точки существования, когда все меня совершенно устраивало.

А однажды утром я заметил огромного Орла.

Свободный. Сильный. Могучий. Не сожалеющий ни о чем, знающий свой путь, свою природу и свое предназначение, он гордо реял над парком, расправив свои мощные крылья.

Ветер гулял в его перьях, отчего казалось, что он по-бандитски гнет пальцы, а уж когда округу огласил его громкий вскрик, это сходство стало разительным. Я глаз не мог оторвать от великолепной птицы. И все боялся, что он улетит, и я его больше никогда не увижу. Вечером этого дня я впервые зажег Люмос. Вместо лампочки. И даже не заметил этого. Просто щелкнул пальцами. Я решил тогда быть осторожнее, чтобы не устроить чего-то подобного в лаборатории. А на следующее утро с облегчением опять заметил Орла над парком. Почему-то мне казалось, что если он рядом — то все будет в порядке. С этим миром. И со мной.

Когда я брал отгулы прямо посреди рабочей недели и гулял в парке, то любил наблюдать за полетом Орла уже с другого ракурса. Его плавные, неспешные движения были прекрасны, откуда на них ни посмотри.

Однажды я так засмотрелся на небо, что не заметил стоящей передо мной маленькой леди и чуть не споткнулся о нее.

— Ой, простите, — сказала она мне, мило улыбаясь. — Вечно я на всех налетаю…

Она так странно полурастягивала, полусжимала гласные в словах, что я не выдержал и спросил, откуда она родом. Леди заливисто рассмеялась в ответ и сказала, что родилась в Новой Зеландии. И посетовала на то, что акцент вечно ее выдает.

У нас сразу нашлось много общих тем, потому что все же Австралия больше похожа на Новую Зеландию, чем на Англию. А мне хотелось представить себе окружение моих родителей не только с их слов. Мою знакомую из парка звали Одри, и у нее были очень занятой муж и тот самый Орел. Да, он оказался их семейной ручной птицей. Первый раз, когда он спикировал ей на плечо, я уже хотел вспомнить былые военные навыки и броситься защищать даму. Но помощь, как оказалась, нужна была скорее мне. Орел умостился на ее плече и так грозно посмотрел на меня, что я уже начал подумывать о бегстве.

— Это наш Орлан. Он замечательная птица. Пообещайте, что никому про него не расскажете? Все же он очень редкой мадагаскарской породы, мало ли куда его захотят забрать, — затараторила Одри.

При словах «редкой породы» Орлан приосанился еще больше и взглянул на меня с таким высокомерием, что я немедленно почувствовал себя жалким грязнокровкой перед судом министерства.

С этими двумя было удивительно легко. Они словно были всегда в моей жизни, как старые сказки или близкие родственники, живущие неподалеку. Так что я даже не очень удивился, узнав, что она волшебница. Не знаю, как, но она догадалась, что я волшебник. Женщины вообще очень внимательны в таких вещах. Хитрая маленькая леди решила провести эксперимент, чтобы удостовериться в своих подозрениях. В парке был холм, поросший колючим терном, и высокая крутая лестница, ведущая на него. Одри попросила меня подняться с ней наверх, а потом, дождавшись, когда я отойду подальше любоваться видами, подошла к проклятой лестнице и оступилась. Только легкомысленные маленькие леди способны на такое. Падая по бетонной лестнице, она вполне могла сломать себе руку или даже шею. Я был слишком далеко, чтобы подбежать, и поэтому неосознанно протянул к ней руки, поддержав магией, забыв обо всем на свете от испуга. Она же торжествующе рассмеялась и быстро подошла ко мне, подпрыгивая от осознания своего торжества.

— Я так и знала! Так и знала, — ликующе повторяла она, лучисто улыбаясь и озорно заглядывая мне в глаза. — Вы тоже волшебник!

— Зачем же тогда проверка? — резонно заметил я.

— Ничего-то вы, мужчины, не понимаете в жизни, — отмахнулась она.

С тех пор нашей любимой игрой стали искры. Признаться честно, в их с Орланом компании мне все время хотелось отправить в пляс маленькие разноцветные светлые точки, но я сдерживался, не желая пугать приличную леди. Теперь же мы садились на вершине того самого холма и пускали искры. Кто дальше, выше, ярче. А однажды из моих искр вдруг сложилась птица. Наверное, это Орлан так повлиял.

— Совсем как у Перси, — ахнула она.

Я решил тогда, что это совпадение. Мало ли на свете волшебников, носящих это имя.

Момента, когда потерял магию, я даже, собственно, не заметил. Так, наверное, некоторые привидения не замечают того, что давно уже являются мертвецами. Вечером я щелкнул пальцами, а света не появилось. И на следующий день. И потом опять. Я вдруг почувствовал, как будто часть моей жизни ушла. Испарилось мое легкое, печень или селезенка. Странное ощущение пустоты поселилось в груди. Впрочем, пустота там была всегда.

Я решил, что судьба наконец-то решила помочь мне определиться.

— С кем вы, дорогой друг? — спросила она меня.

И видя, что я все еще колеблюсь, после стольких-то лет, просто отрезала мне путь к отступлению. Не то чтобы я сожалел. Подумал, что это справедливо, и магия попусту выкинула меня, раз я ею не пользуюсь в полную силу. Жалко только было наших искристых посиделок с Одри. Я решил поменьше ходить теперь в парк, чтобы избежать встречи с ней. Я прекрасно помнил, как маги относятся к сквибам. Но однажды я задумался над очередным интересным проектом и пошел привычными тропами там, где мы обычно гуляли с Одри. И, конечно же, сразу же наткнулся на нее. Растерянную, растрёпанную. Немного заплаканную. Она тут же рассказала мне о постигшем магический мир катаклизме. По-женски путано и сбивчиво, перебивая себя и ударяясь в ненужные подробности. Картина вырисовывалась неприглядная.

Я тут же отправился показывать ей не-волшебные магазины, впервые почувствовав полезность своего междумирного существования. Объяснил, как пользоваться микроволновкой и полуфабрикатами. Наблюдая за тем, как она по-детски радуется всему: кофемолке, электрочайнику, пылесосу, я все больше и больше понимал с ужасающей ясностью, что мне придется вернуться в их мир. Опять. Хотя бы на время.

Когда я шел в Министерство в этот раз, у меня почти так же, как в прошлый, суматошно стучало сердце. Во-первых, я не знал, как теперь туда можно войти. А во-вторых, я чувствовал какую-то окончательность, непоправимость принятого решения. Столько лет убегать от этих безумцев, чтобы потом заявиться к ним самому. Мне повезло, ждать долго не пришлось. И у бывшего входа, а ныне окончательно разгромленной телефонной будки, показалась фигура волшебника. Что-то было в нем неуместное среди мирной не-магической жизни. Он шел, ссутулясь, как-то растерянно засунув руки в карманы. Плечи его были опущены, как будто груз всего мира лежал на них вот уже добрую дюжину лет. И тем не менее он шел очень быстро. Стремительно разрезая сопротивляющийся ему не-магический воздух.

— Извините, — обратился я к нему. — Я бывший аврор, и мне нужно попасть в министрество. А я не знаю как..

— Все мы тут бывшие, — ответил он мне, чуть усмехнувшись.

А я потерял дар речи. На меня смотрели голубые глаза Перси Уизли.

— Следуйте за мной, — бросил он, как будто не заметив моего замешательства.

Решительно развернувшись, он пошел вперед, а я поспешил за ним, гадая про себя, вспомнил он меня или нет…

Мы протиснулись в какую-то щель между домами, отодвинули строительный щит и начали спускаться по узкой запылённой лестнице куда-то в глубокие подземелья. Мой провожающий светил нам под ноги обыкновенным китайским фонариком.

«Как странно все-таки устроена жизнь — думал я, спускаясь все глубже и глубже. — Думал ли я тогда, давно, когда прощался с жизнью в министерских коридорах, что человек, зажигавший Люмос, будет вот так же как ни в чем не бывало использовать обыкновенный фонарик, провожая меня на встречу?»

— Вы на работу пришли устраиваться? — прервал он мои размышления. — Если хотите, можете прийти в наш транспортный отдел. Нам очень не хватает молодых сотрудников, разбирающихся в магловском мире.

— Я по другой части, извините, — пробормотал я в ответ.

— Да ничего страшного, — махнул он рукой. — Но если вы все же передумаете — мой отдел вот тут. И я почти все время там, — а потом внезапно улыбнулся озорно и добавил: — Думаю, выход из министерства вы и в этот раз найдёте сами.

И я просиял, готовый рассыпаться в благодарностях и броситься ему на грудь, но он только махнул рукой.

— Не за что. Да и некогда. Идите же уже, — и скрылся за дверью.

А я решил, что, устроившись в Лабораторию, обязательно найду способ вернуть волшебникам их магию. Тем более, что в одном из недавних разговоров Одри сказала, что ее фамилия Уизли.