В тихом омуте… (джен)

— Ну и вонища! В такую дыру даже Золтан не полез бы с его твердолобостью и упёртостью.

Лютик подошёл к канализационному сливу, выходящему к одному из каналов и заглянул внутрь. Стенки канализационного хода поросли склизким зелёным мхом, по ложбинке тонкой струёй текла грязная и мутная вода. Солнце медленно скрывалось за горизонтом, дотрагиваясь своими рыжеватыми лучами до окон городских зданий. Канал, в котором находились Геральт и бард, был завален пустыми ящиками, бытовыми отходами и прочими бесполезностями. Из стока смердило испражнениями и казалось, что запах сероводорода приобретает на выходе привкус слегка солоноватой канальной воды.

— Но, чёрт возьми, я бы залез в эту дырку дьявола! Не зря же я с тобой пошёл, верно, Геральт? В конце концов, этот бедняга как-то там живет, а значит, и мы с тобой, случись чего, не подохнем.

Геральт неприятно скривил лицо и заглянул внутрь стока, осмотрев стенки канализационной трубы. Ход был достаточно большой для того, чтобы в нём поместился человек в полный рост.

— Исключено. — твёрдым и уверенным голосом сказал Геральт, оглядывавший проход.

— Нет, ну вы на него посмотрите. Я даю ему информацию о возможном заработке, ломаю голову над тем, как бы ещё прославить его задницу, а он не даёт мне и капли надежды на то, что я извлеку хоть какую-то духовную пользу из дела! — Лютик сложил руки на груди и почесал локоть. — Я бы ещё понял, если бы там нас страхоёбина какая-нибудь поджидала бы или если бы это был твой личный вопрос, но я же ничего такого не прошу. В конце концов, ты же просто идёшь туда поболтать с безобидным алкашом!

— Этот, как ты говоришь, безобидный алкаш живет прямо под носом у опасной твари. Не хочу лишний раз спасать твою шкуру от чудища. Или ты забыл, что было, когда ты решил взять на себя вскрытие той бутыли с печатью? Хватит уже этого кретинства, всё.

— Нет, Геральт. — бард отрицательно покачал головой. — Я пойду с тобой, а ты не будешь ворчать и отнекиваться. Считай это дружеской просьбой бедного поэта, которому надоело писать о приключениях богатых потаскух и поединках на турнирах чести.

— Э-э, ладно. Но к чудищу я пойду один.

— По рукам.

Ведьмак и, казалось, слишком изящно и пёстро одетый бард вошли в канализационный сток и отправились по нему туда, куда глаза глядят. Непосредственно слив в длине своей составлял лишь самую малую часть от всей системы утилизации сточных вод, в чём Лютик и Геральт убедились непосредственно.

Спустя примерно пять минут пути по огромной каменной трубе, трубадур и ведьмак вышли к небольшому залу, в который из двух труб, расположенных на небольшой высоте, тонкой струйкой сливались жидкие отходы. В центре залы было оборудовано импровизированное жилище, являвшее собой палатку, навороченную из палок и натянутых поверх них рваных коровьих шкур разной окраски. У самодельного шатра на коленях сидел престарелый седой мужчина с длинной бородой и не менее длинными грязными космами, спускавшимися на плечи. Одет он был в дырявую и поношенную тунику, на ногах его были белые рейтузы, испачканные чем-то зелёным. Мужик пытался разделать крысу старым ржавым скальпелем, бормоча при этом что-то себе под нос.

— Ну не надо, красавица, не надо. Ласковая моя, шелкови-и-истая. — старик делал на мёртвом тельце крысы небольшие разрезы разной форм. — Да-да…где? Вот здесь? Да, давай погладим, любочка моя.

— Будь здоров! — Геральт подошёл к незнакомцу и приветственно поднял руку вверх.

— Я знаю, кто ты… Ты пришёл сюды за Клаусом. — мужик положил тушку и скальп, попятившись назад на корточках. — Но Клаус не будет с тобой разговаривать. И я не буду с тобой разговаривать. От тебя…дурно пахнет, чужак. Топай отседова. Не можно тебе тутова находиться…

— Послушай, — ведьмак медленно начал подходить к старику, — я не причиню тебе вреда. Я Геральт из Ривии, ведьмак. Это, — Геральт обернулся к стоящему позади Лютику, который с максимально возможным интересом наблюдал за повадками незнакомца, — мой хороший друг. Его зовут Лютик. Мне нужно знать, что тебе известно о чудище, которое поселилось в канализации.

— Нет! Нет! — мужик медленно поднялся на ноги, истерично тряся седой головой и смотря на ведьмака стеклянными голубыми глазами. — Нету здеся никаких чудищ, и подавно не было ничего! Тикай отсюда подобру поздорову, покуда худого не случилося.

Геральт заметил, что старик пятится к стене зала, пол у которой был завален костями, оставшимися от разделанных туш. По запаху и внешнему виду останков Геральт точно определил, что они могли принадлежать только одному виду известных науке млекопитающих — людям.

— Нет, белоголовый. Не будет с тобой никто здеся беседовать. Не можно это. Иди отсюда. Ну, иди!

Геральт подбежал к старику настолько стремительно, что движения его были похожи на туман, контрастирующий разными оттенками серого и синего. Ведьмак всей своей массой тела толкнул мужика, прижав того к склизкому полу и занеся кулак над его лицом. Старик хрипло взвыл, а Лютик вздрогнул от неожиданности произошедшего.

— А ну рассказывай, что здесь происходит! И почему у тебя груда из человеческих черепушек за спиной! — Геральт сжал кулак, готовясь нанести удар.

— Геральт! Может…

— Не мешай! — прервал Лютика ведьмак.

Старик в страхе закрыл свои маленькие глаза и жалобно заскулил. Волосы его прильнули к полу, оказавшись аккурат в жиже из отходов и дерьма.

— Клаус живёт здеся! Бе-бе-бес здесь поселился, стало быть! Я ни в чём не виноват, милсдарь! Это…это не моё!

— Я тебе не верю. — Геральт занёс кулак выше, угрожая старику ударом шипованной перчатки.

— Я…я его подкармливаю! Кто ж знал, что он сам начнёт убивать?!

— Это ты убил тех рабочих?

— Да! Да! Я! — истерично провыл старик, перейдя на громкий плач.

— А солдат?

— Нет…, — старик кашлянул, и казалось, что он вот-вот захлебнётся соплями и слезами, — это Клаус сделал! Он как вылез, а я и не знавал, что с ним делать! Как начнёт рвать, как начнёт реветь! Ажно уши заложило и потолок затрясси! Всех убил, всех загрыз! А меня, бедного старичка, не тронул! Клаус меня любит!

— Как его найти?

— Не можно его искать, милсдарь! Он сам приходит! На запах чужаков он приходит. Вы в зале поторчите часок-другой, вот он и придёт! Прошу, не убивайте Клауса! Я же его уже целый год откармливаю, лелею как сыночка…

Геральт отпустил старика и встал на ноги, отряхнувшись от повисших на коленях помоев и мха, после чего повернулся к Лютику, задумчиво опустив голову и почесывая седой подбородок.

— Лихо ты его раскусил, Геральт. Ну надо же… Полоумный маньяк прямо под королевским дворцом, да ещё и беса тут приютил! Вот это материал, вот это почёт! — Лютик подошёл к ведьмаку и одобрительно похлопал его по плечу.

— Рано радуешься. Беса ещё надо убить, а для этого нужен живой человек как приманка.

— Ну тогда ты по адресу, — бард расставил руки, как бы открывая всего себя для экспериментов, — бард Лютик всегда готов к ратным подвигам! Я останусь прямо здесь, у помешанного под носом, а ты затаишься где-нибудь в углу и кааак шандарахнешь страховидлу по башке! Думаю, вполне достойный план. А, Геральт?

— От тебя я другого и не ожидал, но нет, это исключено.

— Исключено, исключено... — передразнил Геральта поэт. — Знаешь что, Геральт? Сраку себе исключи! А я хочу оставить свой след в этой истории и сделаю это, с тобой или без тебя. И в конце концов бес будет будет валяться дохлым здесь, — лютик агрессивно топнул ногой и ткнул пальцем в пол, — на этом смердящем полу.

— Зараза. Ну хорошо, на этот раз я дам тебе потешить твоё самолюбие. Сиди здесь, на этом самом месте, и крикни, как только увидишь чудище своими глазами. Я выскочу и атакую его. Понял? А сам беги к выходу как можно скорее.

— Угу.

Лютик подошёл к старой палатке, смастерённой сумасшедшим стариком и залез внутрь, нервно посмеиваясь и что-то приговаривая в процессе. Геральт забился в тёмный угол помещения, обнажив длинный серебряный меч и приготовившись к поединку с бесом. Старика и след простыл — настолько он перепугался в процессе допроса.

Спустя примерно полчаса нервного ожидания из одной из труб, расположенных на высоте, послышался грозный рык, сотрясший стены залы. Из проёма показалась трёхглазая ушастая голова с обломанными рогами на лбу и огромная, действительно чудовищно страшная челюсть, из которой выглядывали острые как бритва клыки. Бес вывалился из трубы и с грохотом упал на пол, после чего довольно быстро встал на свои четыре лапы и начал принюхиваться.

Лютик на четвереньках выполз из палатки, пытаясь отдышаться и пережить тот шок, который он испытал буквально за последние несколько секунд. Он молча отполз от шалаша примерно на метр, после чего встал в полный рост, глазами, полными ужаса, посмотрел на чудище и выдавил из себя душераздирающий крик, переходящий в визг.

— ГЕРАЛЬТ, БЕС!

Всё произошло стремительно. Лютик стоял неподвижно, схватившись за свою талантливую голову и рвав на ней волосы. Картинки в его глазах менялись столь же быстро, как меняется погода в каком-нибудь далёком тропическом лесу. Ведьмак выскочил из угла и рубанул по одной из передних лап беса, после чего сделал стремительный кувырок в противоположную сторону. Чудовище взвыло и машинально нанесло удар, разнеся в щепки жилище бездомного старика. Геральт произвёл серию финтов и выпадов в надежде измотать беса, и у него это неплохо получилось — движения страховидлы стали скованными и медленными, а рыки напоминали скорее скрип старых железных ворот. Однако чудовище нашло в себе силы для того, чтобы лягнуть ведьмака задней лапой, отчего Геральт улетел прямиком в стену зала. Кирпичи, которыми была обложена стенка, потрескались, а перед глазами у Геральта ненадолго помутнело, но этого времени хватило для того, чтобы бес взял его одной из передних лап и поднял кверху, готовясь продырявить тело мясника из Блавикена своими широкими и острыми когтями.

Тут-то и пришёл в себя Лютик. Увидев, что жизнь его друга находится в величайшей опасности, он подбежал прямо под морду беса и начал размахивать руками, привлекая внимание чудища.

— А ну! Смотри, кто стоит перед тобой, скотина рогатая! Сам мастер-бард Лютик! Я вкусный! Эй!

Бес моментально среагировал, повернув голову в сторону поэта. Чудовище отпустило Геральта, небрежно уронив его на пол и медленным движением лапы взяло барда и поднесло его к пасте, принявшись его разнюхивать.

— Ах ты сукин сын! Кафтан испортишь, гадюка! Лютик со всей дури врезал бесу по морде своим окольцованным кулаком, как будто это могло иметь хоть какой-нибудь эффект. Но кроме провокации беса, это ни к чему не привело.

Чудище зарычало и оскалилось на барда, готовясь сожрать его. Геральт очухался и поднялся с пола, взяв с него серебряный меч и ловким движением обеих рук ударил беса клинком по сухожилию. Чудовище громко завыло и автоматически отпустило Лютика, который упал на остатки палатки старика. Моментально ведьмак пронзил второе сухожилие беса, и у того уже не оставалось возможности оставаться на ногах. Страховидло упало на пол, издавая страшный крик и теребя своими передними лапами в надежде задеть хоть кого-нибудь из противников.

Геральт без малейших колебаний залез на пузо беса, двумя взмахами клинка обездвижил его руки и занёс серебряный меч над его мордой, приготовившись нанести последний удар. Чудовище жадно глотало воздух, и было ясно, что оно вот-вот испустит дух. Геральт размахнулся и пронзил голову беса своим мечом. Чудовище издало последний, предсмертный рык и прекратило до сего момента ожесточенное сопротивление. Геральт слез с беса и провёл клинком меча по его бездыханному телу, очистив серебро меча от незапёкшейся крови. Убрав серебряный меч в ножны, висящие за спиной, ведьмак достал из сапога обычный стальной нож и парой возвратно-поступательных движений отрезал фалангу пальца чудовища как доказательство сделанной работы.