Иноземец (гет)

Данная глава названа в честь предположительно правдивой истории о побеге группы смекалистых военнопленных из концлагеря, где каждый из них использует уникальный набор навыков, чтобы сбежать из-под колпака пленителей. Пожалуй, мне также следует посвятить эту главу Стиву Маккуину, хотя мало кто из читателей будет иметь представление, кто он такой.

Если заявится кто-нибудь, кто будет кичиться, что он из другого мира, можете попросить его объяснить, потому что я не собираюсь⁽¹⁾.

Принимая во внимание всё произошедшее, только такое название и кажется самым подходящим. Даже с кое-каким открытием, совершенным мною по ходу событий, которое, мягко говоря, отвлекало. В любом случае, наши задумки быстро переросли в побег только для меня и Джули, что само по себе увеличивало амбициозность моего изначального плана.

Джули быстро согласилась помочь мне, когда я рассказал ей общую идею. Что неудивительно, её участь, останься она в тюрьме, была бы незавидной. Хуже моей, если заявления Лысого не были просто запугиванием.

Сам план был прост: вырваться из камеры, сбежать из тюрьмы, двинуться на юг от города в сторону свободы. Естественно, я опустил ту часть, где я нахожу большой тайник с высокоразвитым оружием, который спрятал в пещерах, а затем пытаюсь вернуться домой. У моей сокамерницы вскоре тоже появится собственный план, хотя на тот момент мне не было известно даже намека на него.

После небольшого эксперимента мы были почти уверены, что сможем выбраться из камеры, если будем работать сообща. Острые края решеток камеры должны были изрезать наши руки в клочья, но нам не нужно было прикасаться к ним. Мы решили, что сможем поднять дверь, если вдвоем приложим весь свой вес, воспользовавшись толстой деревянной скамьей в качестве рычага, где мы выступим в роли противовесов.

Может быть.

Я видел, как это проворачивали раньше, но, возможно, тут мы шли на риск. Следующим делом было не попасться после того, как мы выберемся. Если сама дверь, которая рухнет на пол, не заставит сбежаться к нам весь замок, то другие люди в тюремном блоке очень вероятно помогут в этом. Выбраться отсюда ночью, пожалуй, будет не так уж и сложно. Тем не менее, всё это было простой частью побега; сложности наступали с тем, как нам достаточно быстро выбраться из города. Тут мы уже не могли уповать на одно только планирование.

Однако, учитывая, что мою лживую задницу, скорее всего, прикажут вздернуть на следующий день, а Джули грозят каторжные работы, тюрьма, а то и что-нибудь похуже, мы пришли к мнению, что у нас нет выбора, кроме как рискнуть. Но для начала мы решили дождаться наступления темноты.

Нас чуть не поймали, когда пришел Лысый, чтобы принести воду и еду, которая больше походила на дохлую крысу. У нас был план сохранить видимость моего сотрудничества, поскольку Джули сомневалась, что наш тюремщик согласится просто думать, что с ней разбираются. В какой-то момент, как сказала она, он обязательно заметит. Он был не из тех, кто оставляет всё на волю случая.

Я не думал, что тут это имело место быть, но согласился с её планом, хотя, честно говоря, всё ещё думаю, что в этом не было необходимости. В конце концов, я понравился этому придурку. Или, может быть, ему просто нравилось, когда люди выполняли его прихоти.

Как бы то ни было, ещё до того, как Лысый вперевалку появился в поле зрения с тарелкой, о его присутствии долго возвещали вопли остальных заключенных. Он даже помог нам, перекинувшись словечком с нашим большим другом в рогатом шлеме по соседству, что очень помогло с выбором времени.

К тому времени, когда он подошел к нашей камере, Джули лежала на спине на скамейке, её одежда была в притворном беспорядке, а я находился у неё между ног. Это звучит почти точно так, как и можно подумать. Мы притворялись, что «занимаемся любовью» в темноте. Это был неловкий опыт, моё собственное непосредственное влечение к ней было очевидным и делу не помогало. Как я уже говорил, её идея. Дети, не читайте эту часть.

Тем не менее, ей удалось достаточно эффективно помочь мне взять себя в руки.

Мадемуазель нанесла идеально рассчитанный и быстрый удар кулаком мне в лицо — всё как и планировалось. Чудо, что меня не пришибло сильно. Она наслаждалась этим слишком уж сильно, ухмыляясь ещё, когда кулак летел мне в лицо. Я отпрянул назад. Как я уже говорил, Джули не слабачка.

Несмотря на то, что это было не так больно, как в тот первый раз, я едва смог продолжить нашу постановку, снова с трудом застегивая пуговицу на брюках. На глазах выступили слёзы, и мне пришлось моргнуть, чтобы избавиться от влажности в уголках глаз. Кроме этого я задвигал челюстью так, будто что-то жевал, чтобы избавиться от возникшего онемения. Меня в этот момент посетила мысль, что неудивительно, что эти ушлёпки сами не занимаются этой грязной работой. У них, небось, полетят зубы, а то и глаза.

Наш тюремщик нашел это представление до одури забавным, по крайней мере, хохотал он от всего своего ублюдочного сердца. Моя сокамерница была права. В душе он был мелким извращенным тараканом, и то, что он только что увидел, вероятно, удержит его до утра.

— Вижу, у тебя тут всё на мази, — ухмыльнулся он, ставя чашку и тарелку на пол прямо за решетку. — Или, быть может, она дурит тебя, чтобы ты подошел поближе и она смогла вмазать тебе, как сейчас.

— Иди и выеби где-нибудь свинью, — ответила Джули на орлесианском, снова натягивая верхнюю часть своей рабочей рубашки на плечи.

— Осторожнее, деточка, это ты у нас походишь на свинью, — рявкнул Лысый, черты его лица исказились в усмешке. — Не будешь осторожничать, я могу случайно принять тебя за неё.

— Не-не, друг, — вмешался я, прислонившись к решетке, — она моя.

Это было дурацкая попытка защитить Джули, и мне хотелось пнуть себя за то, что я это сказал. Я даже толком не знал её.

К счастью, мой «друг», похоже, ничего не понял, восприняв это как моё стремление обладать её телом, а не прекратить издевательства над ней. В общем, улыбка Лысого вернулась на его лицо, как раз в пределах досягаемости пощечины. Я был уверен, что если я ударю его по одной из сторон лица, жир на нём пойдёт рябью. Схватить его и взять в заложники его пухлую тушку тоже проскакивало у меня в голове.

Искушение было велико, но шанс сбежать всё же перевесил.

— Думаю, в строптивости существует своя изюминка, — ухмыльнулся он мне. — До тех пор, пока она будет до конца ночи мучиться сильнее всех в Халамширале, мне плевать. Ей нужно понять, что её будет ждать, если она продолжит противиться. Не заговорит к утру, тогда нам придется отправить её на каторгу.

И внезапно наша задумка стала абсолютной необходимостью, если ещё не успела стать ею. Если у меня всё ещё оставался слабый шанс, что меня не повесят в тот же день, когда уличат в обмане, то вот время Джули, очевидно, истекло. Мне также пришло в голову, что знание местности тоже является ключевым фактором в намерении скрыться от властей

— Не то чтобы я куда-то собирался, — пожал я плечами, соглашаясь, чтобы он быстро свалил. — Я, наверное, всё равно завтра буду покойником.

Лысый кивнул и ушел, снова принявшись стучать дубинкой по решёткам камер, когда проходил мимо. Царёк своего замка, подумал я.

Выдохнув при его уходе, я повернулся обратно к Джули и уже открыл рот, когда внезапно для себя заметил кое-что, что могло влёгкую выдать нас. Или, быть может, эта сволочь заметила, но подумала, что это какой-то фетиш? По сей день я не уверен, как мы не попались или почему он решил закрыть на это глаза.

Суть проблемы: на Джули были надеты мои ботинки. На ногах, которые виляли в воздухе, когда появился Лысый, те маячили чуть ли не перед носом у него. Такое должно было вызвать неудобные вопросы.

Когда я поделился этим с Джули, она просто отмахнулась.

— Не думаю, что он смотрел на мои ноги, — с притворной скромностью произнесла она, садясь на скамью, чтобы заплести волосы в несколько косичек по бокам. — Хоть в чём-то у него нет интереса.

Я хохотнул, радуясь, что Лысого подвели его же извращения, и взял принесённую тарелку с «едой», когда Джули снова встала. Она подошла и с дерзкой улыбочкой схватила моё лицо, на мгновение заглянув в глаза, прежде чем осмотреть то место, куда ударила меня во второй раз.

Моё сердце забилось быстрее, и я, наверное, слегка покраснел, хоть изо всех сил старался сдерживать любую другую реакцию. Думаю, именно в этот момент я превратился из просто втюрившегося во влюблённого по уши. Увы, я падок на прекрасных женщин.

Джули, конечно же, обязана была подразнить.

— Знаешь, а ты, похоже, тогда правда наслаждался собой. Может, нам стоит попрактиковаться в нашем спектакле более углублённо, — сказала она, беря и сжимая мою руку, — когда обстановочка будет менее напряженной.

Она нарочито комично поиграла бровями.

Неотразимая идея, но в данный момент непрактичная.

— Тогда давай пригласим Лысого? — спросил я, не в силах сдержать шутку, указывающую на то, где мы находимся.

Джули покачала головой и слегка шлёпнула меня по щеке. Она всё ещё улыбалась, когда снова легла на скамейку.

В животе заурчало и я понюхал содержимое тарелки, которую принес этот ублюдок. Что бы это ни было, оно было гнилостным и походило на какую-то кашицу, приправленную красными специями. Я спросил свою сокамерницу, будет ли она это, на что она сообщила мне, что ничего не ела с момента заточения здесь. Сказала, что это опасно. Согласившись, хотя, вероятно, по иной причине, я выбросил эти помои в окошко.

На тот момент я был чертовски голоден. В последний раз я только завтракал, и то, это было два дня назад, в другом мире. Завтрак тот был классическим: бекон, сосиски, поджаренный хлеб с маслом, черный кофе. Некоторое время я мучил себя мыслями об этом, потягивая тепловатую и, скорее всего, грязную воду из чашки в попытке утешиться.

Орлесианская система правосудия, дамы и господа.

От нечего делать я сел в углу напротив скамейки у решетки и вздремнул на пару часов. Это было неприятно, но к тому моменту комфорт заставил бы меня проспать все двенадцать часов. Джули разбудила меня, когда на стражу пришел ночной охранник, а не приспешники нашего любимого вуайериста. Однако, поскольку остальные заключенные ещё не спали, насколько мы могли судить, наше время ещё не пришло.

Как только мы пришли к этому умозаключению, Джули попросила меня рассказать больше о моей стране. Я поведал ей о том, какие города посетил как у себя на родине, так и в других странах, рассказал ей о том, какие люди там живут, что можно найти в каждом из них, как именно я туда добирался.

Какое-то время Джули казалась очень заинтересованной этим, затем она спросила о еде — как я уже говорил, в моей стране можно найти все виды еды. Я отказался отвечать на этот вопрос, просто был слишком голоден, чтобы думать о чём-то съестном. Наверное, то был её способ справиться с голодом: намеренно провоцируя его, чтобы он не подкрался к ней незаметно.

Наконец, мы услышали звук храпа — пришло время бежать. Ночной охранник совершил последний обход, а потом скрылся за дверью в конце коридора, чтобы почитать или заняться чем-нибудь менее гигиеничным, вероятно, в караулке, которую я видел по дороге в суд. Невозможно было точно сказать, спали ли все заключенные, но, по моим подсчетам, была полночь.

Джули сама глянула в конец коридора и кивнула мне, говоря, что там определенно никого. Я схватил скамью, перевернул её и подтащил к двери, поместив одну из её опор под нижнюю из перекладин. Всё устройство представляло собой простой рычаг. Когда мы готовились надавить на него, я не мог не усмехнуться над определенной иронией. Моя спутница повернулась ко мне, удивляясь, что я находил здесь такого забавного, и немного боясь, что я привлеку внимание своей внезапной эмоциональной вспышкой.

— Знаешь, кто подкинул мне эту идею? — прошептал я. — Судья. Он сказал, у меня не осталось никаких рычагов воздействия.

Этот человек то ли подал мне эту идею, то ли напомнил мне о ней, поскольку однажды я видел её в фильме.

Мы вдвоем тихо хихикнули и навалились всем весом на скамью, поднимая дверь вверх с петель. Оглядываясь назад, я понимаю, что это была не такая уж смешная шутка, как многие из тех, что мы рассказывали друг другу, но напряженный момент сделал её такой. Как ни странно, тогда я испытывал больше предвкушения, чем в первый раз, когда вступил в бой.

Металл жалобно застонал, внутренняя часть петель начала слетать со штифтов двери, а засов замка соскочил с боков. На мгновение я подумал, что дверь застрянет на самом верху. Я испугался, что у нас не получится, оперся коленом на скамейку и оттолкнулся от ближайших прутьев, положившись на свой вес и прилагаемое давление, чтобы сдвинуть эту штуку.

Наконец дверь слетела с петель, и мы вместе со скамейкой полетели на пол. Вся решётка опрокинулась наружу и врезалась о дверной косяк склада; какие-то несколько секунд по всему коридору раздавался пронзительный звон, сравнимый с церковным колоколом. Я вздрогнул от шума, но звон быстро сошел на нет.

Мы с Джули радостно переглянулись. Шаг первый выполнен, проще простого. Теперь наступает опасная часть.

Я правда должен сказать, что наш план был таким же дерзким, как притаившийся в нужнике Ворон.

Мы бросились прочь из камеры, но вместо того, чтобы побежать со всех ног из этого трижды проклятого места, схватили упавшую решетчатую дверь. Вернуть её обратно на место стоило нам немалых усилий, а работать приходилось быстро. Взяв с двух сторон, мы поставили её как можно ближе к тому месту, где она находилась раньше, держа при этом подальше от петель. Много кряхтения и пролитого пота спустя, мы смогли плотно приладить дверь к косяку.

Любому, кто не будет присматриваться, покажется, как будто ничего и не произошло.

Приготовившись, мы ждали неизбежного. Проснулись другие заключенные, они повысовывали головы через прутья своих камер, чтобы посмотреть, что за шум, по ходу выкрикивая вопросы в нашу сторону. Я последовал их примеру, притворившись, что занимаюсь тем же самым, хотя был совершенно уверен, что наш рогатый друг из соседней камеры видел, как мы выходили из нашей камеры. К счастью, он держал рот на замке, когда в наш блок впопыхах вбежал ночной охранник.

Охранник яростно завязывал пояс с свисающими с него дубинкой и длинным кинжалом вокруг своего черного балахона, явно натянув тот после того, как вскочил с койки.

— Что, во имя сисек Андрасте, это был за шум? — заорал он. — Лучше кому-нибудь из вас признаться мне, или, не приведи Создатель, я задушу вас своими же...

В общем, вы поняли. Он ещё некоторое время продолжал свою тираду, поправляя балахон и размахивая кулаком. Джули от души смеялась над этим представлением, в то время как я был слишком поглощен тем, что мне предстояло делать дальше.

— Эй! — крикнул я в коридор, как только охранник оказался достаточно близок, чтобы услышать сквозь вопли заключенных, поливающие грязью его мать. — Это раздалось из склада.

Я протиснулся через решетку и указал на дверь, где хранились мои вещи.

Охранник выругался себе под нос, и поплелся к указанной комнате, бурча, что-то о том, что это место разваливается на части. Блеф сработал.

Дурачок шёл по коридору к складу и, придерживая факел и размахивая связкой ключей, принялся искать нужный ключ, чтобы отпереть дверь. Я внимательно смотрел, как он просматривал каждый из них, бормоча при этом о сдирании кожи с людей заживо. Джули схватила меня сзади за руку, чтобы подбодрить. Проходя мимо камеры нашего соседа, он наконец нашел что искал.

Я запомнил, каким ключом он отпирал дверь. Вскоре я в ответ сжал руку моей спутницы, чтобы показать, что теперь знаю, что нам нужно.

Этот охранник правда, должно быть, ещё не полностью проснулся, потому что начал громко и неуклюже стучать ключом по пластине замка, вместо того чтобы вставить его. Это дало нам возможность снова убрать нашу дверь с дороги так, чтобы нас не услышали.

Мы с Джули сразу же кинулись действовать. Мы бросились на этого охранника сзади настолько жестоко, насколько это вообще было возможно, не давая ему шанс достать дубинку или кинжал из-за пазухи. Первый удар рывком ему в спину пришелся от вашего покорного слуги; после него охранника отбросило вперед к ближайшей стенке, чему с выкриками явно обрадовались другие заключенные. Я поморщился, но не от боли, а от шума, который издавали последние. Они что, хотели, чтобы их всех застукали?

На пол упал факел, и, увидев, что охранник протянул руку, чтобы схватить его и замахнуться им на нас, я пнул факел в сторону, чтобы он не смог им воспользоваться. Бо́льшую часть остальной работы сделала Джули, принявшаяся фигачить его кулаками в челюсть, живот и шею. Она заранее обернула немного кожи от своей одежды вокруг кулаков, чтобы уберечь их от синяков, и это явно было умно с её стороны.

Руки охранника продолжали тянуться к оружию, но следующий удар моей сокамерницы заставил их отдёрнуться к лицу, в попытках хоть как-то защитить себя. Без доспехов или каких-либо боевых навыков он сдался после шести или семи ударов: либо мёртвый, либо тяжело раненный. Он весь был усеян синяками и залит собственной кровью, и то, это лишь то, что я мог видеть через открытые части его одежды.

Вышло, наверное, немного чересчур, подумал я, но моей новоиспеченной подруге явно нужно было выпустить пар. Когда с этим было покончено, я похлопал её по плечу, пока она глубоко вдыхала и выдыхала. Она поймала мою руку и накрыла её своей. Она оценила этот жест.

— Эй вы, выпустите нас! — окликнул нас заключенный, причем ему это удалось наполовину криком, наполовину шёпотом. — Даже не думайте бросать нас в этих забытых Создателем камерах!

От такой наглости мне захотелось сделать обратное, несмотря на всю мою доброту.

— Мы не бросим вас, только прошу, не шумите, и мы вас выпустим! — ответил я. — Предупредите нас, если кто-то зайдет.

Раз уж они хотели выбраться, то извольте и поработать.

Один из них махнул из конца коридора тюремного блока, показывая, что они так и поступят, и я сразу почувствовал облегчение. Надежность наших товарищей по заключению была фактором, который мы никак не могли учесть, но все в этом блоке, очень вероятно, сидели тут за более тяжкие преступления, чем просто уклонение от ареста. Что они точно не собирались делать, так это делать ставку на выдачу нас властям.

Я поднял связку ключей и потянулся к упавшему кинжалу охранника, который потом передал Джули. Она взяла длинный кинжал в руку и принялась быстро обвязывать вокруг своей талии забранный с тела охранника пояс с ножнами, пока я тем временем занимался следующей частью нашего плана. У Джули не было никаких угрызений совести по поводу того, чтобы проткнуть кого-нибудь кинжалом, поэтому она со спокойной душой намеревалась взять его с собой. Что касается дубинки, Джули с презрением отбросила её в сторону, и та с деревянным стуком упала на каменный пол.

С некоторым волнением я выбрал ключ от двери склада, молясь, чтобы он оказался правильным. Господь, должно быть, услышал меня в тот день. Ключ плавно скользнул внутрь и открыл замок, несмотря на то, что для поворота потребовалось некоторое усилие. Дверь со скрипом распахнулась, открывая большое помещение с множеством сундуков и громадных ящиков, едва различимых в свете теперь горящего факела.

— Где твоё? — спросила Джули. — Моё лежит в вон том углу. Там немного, но всё равно хотелось забрать свои пожитки, если ты понимаешь, о чём я.

Я обдумал ситуацию, окинув взглядом помещение.

— Мы откроем все сундуки, — сказал я, вспомнив полдюжины заключенных, ожидающих освобождения. — Возможно, с этим потребуется помощь. Не думаю, что у нас получится вскрыть все ящики без лома, у нас на это просто нет времени.

Моя спутница кивнула, и мы начали стараться открыть сундуки. Первым мы открыли тот, в котором, как оказалось, лежали вещи Джули; она забрала оттуда пояс с инструментами и сумку, подтверждая свою профессию какой-то мастерицы. Внутри также лежала куча свернутых бумаг, которые, как я догадался, были материалами её дела.

Джули подожгла их факелом того охранника перед тем, как вложить его в подставку, прикрепленную к стене. Она улыбалась, наблюдая за тем, как доказательства её преступлений сгорают в огне. Я ничего не говорил, не было никаких причин забирать их, и, вероятно, в тот момент это было для неё чем-то вроде ритуала. Я сомневался, что с этим исчезли записи с её налоговыми долгами, и это заставило меня задуматься о записях о моей собственной деятельности.

В следующем сундуке лежали большой лук, два колчана со стрелами, какая-то баночка с краской, большой изогнутый кинжал и громадная кожаная сумка с инструментами для выживания внутри. Никаких документов. Мне стало интересно, для чего нужна эта краска и кто её владелец. Я потянулся, чтобы проверить баночку, но на самом деле в тот момент у меня просто не было времени обдумывать это, поэтому я вернул её на место.

Я повернулся к Джули, чтобы узнать, хочет ли она лук. Поскольку я на самом деле никогда не пользовался им, то и не хотел утруждать себя его ношением. Она покачала головой.

— Если кто-нибудь увидит, что мы ходим с луком, то нас остановят, — прошептала она, — оставь его.

В итоге мы оставили второй сундук нетронутым; моё снаряжение, как я считал, в любом случае было лучше.

Мы подошли к третьему сундуку. Я открыл его и обнаружил внутри всё, что у меня забрали. Я вздохнул с облегчением, мое настроение значительно поднялось от картины передо мной. Мой рюкзак был не тронут, как и моя разгрузка с патронташем. Даже запасная бутылка с водой всё ещё была полна.

Но самое главное, там лежали моё оружие и амуниция к нему. Там же, рядом, прилагались записи от Золотушки — как свезло — и я собирался пролистать их, как только будет безопасно. Я вытащил разгрузку, а также сапоги Фрейзера и надел их, пристегнув ремни от первого к себе. Джули с любопытством наблюдала за мной, а я радостно посмеивался про себя.

Я помню, как думал обо всех этих самодовольных ушлёпках, которые оскорбляли и плохо обращались со мной с момента моего появления в этом мире, и о том, как я заставлю их обмочиться от страха, если когда-нибудь увижу снова. Вот такая тогда была ночка.

К несчастью, мои мысли о страшной мести были прерваны звуком срывающейся с петель двери другой камеры. Та абсолютно внезапно врезалась в стену или рухнула на пол снаружи. Мы с Джули удивленно переглянулись. Звук выломанной двери, отодвигаемой в сторону по каменному полу, эхом разнесся по всему блоку.

Не зная, какой маньячила только что оказался на свободе вместе с нами, я быстро выхватил из ящика своё огнестрельное копьё, проверил, заряжено ли оно, и большим пальцем снял его с предохранителя. Сапоги с минуту стучали по камню, прежде чем наш гость нырнул в низкий дверной проем и вошел в нашу комнату, освещенную факелом.

Это явно была женщина.

Тут сомневаться не приходилось, учитывая её... достоинства... выражаясь вежливо? Она была одета в перекрещивающуюся двойную ткань из ярко-белых полосок, с красными краями на шее и на груди. Одежда оставляла её живот, плечи и, предположительно, бо́льшую часть спины обнаженными.

На талии, окромя черных штанов, у неё висела другая полоска бело-красной ткани, а заканчивалось всё внизу тем, что я могу описать только как дальние родственники моих сапог на её ногах. Её глаза фиалкового оттенка были настороженно широко раскрытыми, кожа выглядела серебристо-серой, а волосы до плеч были бело-русыми. Она была выше меня как минимум на десяток сантиметров. У неё было атлетическое телосложение; она выглядела так, словно могла пробежать двадцать миль, а потом ещё найти силы подраться.

Тут в моей голове скользнула мысль, что это была та самая обитательница соседней с нашей камеры, только теперь без плаща — а всему виной одна конкретная деталь в ней. Два самых настоящих рога, которые росли по бокам её головы, изогнутые, гладкие и черные. То, что я раньше принял за шлем, на самом деле было частью черепа этой женщины.

Это была моя первая встреча с кунари.

Таких точно не водилось на Земле. Я, готовый стрелять, поднял огнестрельное копьё и сделал шаг назад, когда мои глаза были на грани того, чтобы вылезти из орбит. Стоявшая у меня за спиной Джули снова вытащила кинжал и направила его на нашу гостью.

Серокожая женщина тут же примирительно подняла перед собой руки, настороженно глядя на нас обоих. Я не уверен, пыталась ли она успокоить нас, не шевелясь, но её молчание, а также признание того, что я направлял в неё оружием, вызвало противоположную реакцию. Мне нужно было спросить.

— Что, во имя господа бога нашего, ты такое? — рявкнул я. — Отвечай сейчас же.

Женщина с рогами наклонила голову набок, смотря на меня так, как будто я был недалёким. Она взглянула на Джули, которая в тот момент потеряла дар речи, перевела взгляд на моё оружие, а потом снова на меня.

— Я подслушивала ваши разговоры, — сказала рогатая женщина с непонятными, но приятным хрипловатым акцентом, — каждое слово с момента твоего прибытия, Сэм Хант.

Я быстро выдохнул, от чистого раздражения.

— И что, ты просто решила не ждать, пока я открою камеры? — спросил я, больше не утруждая себя шёпотом. — Чтобы немного поболтать о том, что я пришелец, в этой кладовке?

Женщина оставалась спокойной, несмотря на моё раздражение.

— Я не могла рисковать, что вы откажетесь выпустить меня, — объяснила она. — Я так понимаю, ты впервые видишь кого-то из кунари?

— Я сама впервые вижу кунари, — вмешалась Джули, обращаясь ко мне. — Они — захватчики, которые хотят занять наши земли и отвратить нас от учения Церкви. В прошлом у нас была большая война против них, и некоторые страны всё ещё с ними воюют.

Мне совсем не понравилось, как это прозвучало... Но я сомневался, что мы находились где-то рядом с линией фронта. В противном случае Джули упомянула бы об этом. Хотя стоит сказать, то, что эта женщина считалась врагом Орлея, лишь подняло её в моих глазах.

Тем временем, нашу гостью, по-видимому, не смутило прозвучавшее описание её народа.

— Твои слова недалеки от правды, — мягко сказала рогатая женщина. — Я собственными глазами видела, как такое происходило.

Моя хватка на оружии усилилась, я думал, как дальше поступить.

Я мог бы просто изрешетить «кунари» своим огнестрельным копьём и сбежать из тюрьмы, перешагнув её хладный труп. Но это показалось мне немного грубоватым, учитывая, что она тоже была заключенной и не оказывала никакого сопротивления. К тому же, солдатам моей страны не пристало так поступать.

Тем не менее, оставлять её тоже не вариант, она подслушала слишком много, но всё же я почему-то думал, не полагаясь на логику. Она была настолько необычной, что я держал её на мушке своего оружия. Она взглянула на моё оружие так, словно оно не показалось ей чем-то странным. Что само по себе было странно. Она думала, что я маг, хотя и подслушивала наши разговоры?

— Можешь уже опустить оружие? — спросила она. — У меня нет никаких злых намерений. На самом деле, даже обратное. Обещаю.

Сложив её личность как известного врага страны, в которой я находился, а также религию этой самой страны, то, что эта женщина не пыталась наделать глупостей и нашу общую проблему с пленением, я пришел к решению, что верю ей. Я неохотно стиснул зубы и опустил огнестрельное копьё. Она не проявляла какой-либо враждебности, и, честно говоря, если и слышала всё, что я рассказал Джули, не подумав, по итогу, что я сумасшедший, то точно заслуживала хотя бы осторожного сомнения. Ну или с ней можно было разобраться позже.

— Я поверю тебе на слово, что ты не желаешь ничего плохого, — сказал я. — Мы уходим, и раз уж ты слышала о том, кто и что я... Нам не помешает помощь.

Я показал большим пальцем через плечо и отступил в сторону, пропуская её в комнату. Она опустила руки и быстро прошла мимо, направляясь ко второму сундуку с луком. Это было объяснимо, у неё определенно имелись мускулы для такого большого лука.

Мы с Джули внимательно следили за ней и тем, как она копается в сундуке, прежде чем в некотором замешательстве переглянуться. Мы быстро вспомнили, что вообще-то пытаемся сбежать. И хотя прогулка с огромной лучницей могла скомпрометировать нас так же легко, как Джули, возьми она этот лук, по крайней мере эта кунари выказывала хоть какие-то намёки навыков стрельбы из лука.

Следуя остальной части плана, я принялся запихивать записи писца Золотушки в свой рюкзак, чтобы затем вытащить тот из сундука и взвалить себе на спину. Он был тяжелым и громоздким, но волочить его по земле тоже не вариант.

Тем временем Джули проверяла коридор, чтобы убедиться, что там всё ещё никого нет, а я между тем проводил руками по своим ремням, чтобы убедиться, что боевой нож, боеприпасы и различные гранаты никуда не делись. Закончив с этим, нам оставалось только спрятать наши пожитки. Я огляделся, и мне в голову пришла идея.

— Тут найдутся какие-нибудь накидки? — спросил я. — Их же здесь должны держать, нет?

Была, конечно, середина лета, но не важно, Земля это или Тедас, я как-то сомневался, что охранники позволяют заключенным замерзать до смерти зимой. Во всяком случае, не раньше, чем все эти говорливые адвокаты получат возможность выступить с речами по их делам.

Джули снова схватила со стены факел и принялась спешно искать, быстро обнаружив полку с большими шерстяными одеялами. Сойдёт, решил я, и накинул одно такое себе на плечи и рюкзак, чтобы скрыть свое лицо и выделяющуюся одежду.

Обе моих спутницы последовали моему примеру; для этого Джули вложила свой новый кинжал в ножны, а кунари надела одеяло поверх своего смехотворно откровенного наряда. Последняя меня интересовала больше всего по очевидной причине, но также и по более важной.

Она была первым не-человеком, которого я повстречал.

— Ты, как тебя зовут? — спросил я нашу новую спутницу.

Мгновение кунари как будто бы колебалась, её губы поджались, пока она думала, как ответить.

— Я была Тамассаран, — сказала она, — но теперь у меня нет имени, я стала Тал-васгот.

Естественно, я вообще был без понятия, о чём она. Я неправильно понял, что ранее её звали Тамассаран. Я не знал о культуре кунари в отношении имен. Было ли Тал-васгот её новым именем, или она была безымянной? Было ли это титулом, рангом? В тот конкретный момент я не потрудился узнать более подробный ответ. Как и другая наша подельница.

— Ладно, Тэм, ты поможешь нам выбраться отсюда? — спросила Джули, опережая меня. — Потому что я не хочу больше ни минуты оставаться в этом месте.

Джули, естественно, не тратила лишнего времени на раздумывания.

«Тэм» вполне могло сойти за имя, на этом мы и порешили. Женщина-кунари, по-видимому, тоже была довольна своим новым прозвищем.

— Этого я и хотела с самого начала, — ответила Тэм, звуча на этот раз более оживленно. — Вы куда-то пойдете после того, как мы сбежим. Я бы хотела пойти с вами.

В этот момент мне пришлось подавить желание проехать рукой по своему лицу.

— Тогда, блин, надо было с самого начала это сказать, — ответил я. — Я чуть было не убил тебя.

— Извините, мне казалось это очевидным, — сказала Тэм, впервые улыбнувшись. — Можешь убить охранников. Они заслужили это.

На её лице красовалась улыбка убийцы, когда она произносила последнюю фразу. От этого у меня по спине пробежали мурашки, но в одном я был уверен наверняка: с ней моя уверенность в побеге намного выше, чем без неё.

Наконец, мы с моими новоиспеченными подругами вышли из комнаты хранения, проскользнув мимо двери камеры Тэм, лежащей отброшенной и подпёртой к стене коридора. Я заглянул внутрь и увидел, что она тоже использовала скамейку в качестве рычага. Я на мгновение задумался, как много она слышала, когда мы подходили к следующей камере. Скользкий Парень Номер Раз стоял впритык к двери от своей камеры.

— Откройте уже, чё вы, сука, так долго?! — требовал он, махая нам подойти ближе. — Выпустите меня уже отсюда, сволочи!

В ответ на такую наглость Тэм вытащила свой кинжал с изогнутым клинком и шагнула вперед. Скользкий Парень Номер Раз, будучи намного меньше ростом и безоружным, отскочил от решетки камеры. Внезапно мне эта женщина начала понемногу нравится. Неприятности, которые она пресекла в зародыше, вполне могли привести к тому, что нас всех обнаружат, и она была достаточно умна, чтобы предвидеть это за милю.

Впрочем, меня все ещё поражали её рога, в то время как у Джули, похоже, имелась та же проблема, хотя и по другой причине. Я сделал себе засечку в голове побеседовать с ними потом. Очевидно, мне нужно было узнать много всего, если я собирался держать их рядом с собой, и неважно, какими красивыми они мне казались.

Несмотря на то, что ради общего блага было бы лучше оставить такого человека за решеткой, его побег мог послужить нам отвлечением внимания, и это сыграло бы решающим фактором для нас уже в нашем побеге. Беря во внимание то, как было темно и как мы были укрыты одеялами, этот парень за решеткой всё равно не смог бы нас опознать.

— Прикуси язык, или я оставлю тебя здесь, — сказал я назойливому заключенному, отпирая его дверь и переходя к следующей камере. — Не выходи, пока мы не выйдем за дверь, или она выпотрошит тебя, как рыбу.

Тэм покрутила между пальцами кинжал, чтобы, так сказать, подчеркнуть угрозу. Парень согласно закивал, приковывая свою задницу к дальней стене рядом с бойницей.

Остальные заключенные были гораздо менее требовательны, отступая назад от решетчатой двери, как если бы мы были охранниками, открывающими их камеру; они выходили оттуда только тогда, когда мы освобождали пространство вокруг двери. Трое или четверо заключенных, кажется, собрались в дюжине шагов от нас, очевидно, размышляя, что делать дальше. Помня о том, что чем больше из них успешно выйдет на свободу, тем выше будут наши шансы, я бросил им оставшуюся связку ключей размером с сундук.

— Вот, забирайте свои вещи и убирайтесь отсюда как можно тише, — сказал я, указывая на дверь в противоположном конце от той, которую я планировал использовать. — И если мы когда-нибудь пересечемся на дороге, просто проходите мимо.

Хотя не то чтобы они знали, как выглядит мое лицо.

Все они дружно закивали, как стадо цыплят, подобрали ключи с пола и спустилась вниз в комнату хранения. Довольный проделанной работой, я вспомнил планировку тюрьмы за дверью, через которую меня привели в здание суда, и отпер её.

Перво-наперво вверх по винтовой лестнице. Там находились помещения охранников, а также комната для документов. Двери в казарму были закрыты, хотя днём, когда я проходил мимо них, они были открыты; в общем, я подал знак Джули и Тэм вести себя абсолютно тихо, когда мы проходили мимо. Мысль, что охранники внезапно проснутся и повыбегают из своих комнат, чтобы прикончить всех нас, наполнила окружающих воздух, затрудняя каждое наше движение и звуки, но мы без происшествий миновали шесть или семь дверных проемов перед лестницей к выходу.

Мы с Джули уже обсуждали, что будем делать, если зайдем так далеко.

Помещение с документами, где, как я думал, хранились досье на нас обоих, находилось прямо рядом с лестницей. Мы планировали уничтожить все записи о нас, поскольку они были последним известным для нас доказательством того, что мы когда-либо находились в этом месте. Джули указала на дверь, и я кивнул. Она медленно открыла её, пока Тэм стояла на стрёме, а я следил за винтовой лестницей.

На полках ряд за рядом лежали свитки и стопки бумаг, схожим образом были заполнены письменные столы. Определенно что-то важное, поскольку на нескольких открытых документах, которые я мог видеть, были промаркированы тем же виденным мной ранее в зале суда барельефом с женщиной с солнцем позади неё.

Джули начала рыться в файлах в поисках своего дела, но я остановил её тихим смешком. Возможно, наши файлы было бы легко найти, но существовал ещё более простой способ справиться с этой задачей. Я жестами сказал Джули и Тэм выйти из комнаты, а затем подошел к ним поближе, чтобы сказать им, не разбудив при этом всё здание.

— Будьте готовы быстро спускаться по лестнице, — сказал я вслух, едва слышно. — Я тут разберусь.

Джули с сомнением посмотрела на меня, когда они с Тэм глядели мне в спину, пока я возвращался в комнату с документами. За минуту я стащил с полок на пол как можно больше бумаги, сложив их все вместе посреди комнаты в красивую пирамиду из горючего материала. Когда я оказался удовлетворён собравшейся горкой, я вышел из комнаты и приготовился бежать, одновременно снимая с пояса выбранное мной орудие.

Это была термитная зажигательная граната, предназначенная для уничтожения предметов в небольшом замкнутом пространстве с помощью расплавленного металла и тепла. Если всё ещё непонятно, насколько горячая это штука, вспомните антиванские гранаты. Тут даже драконье дыхание и рядом не стояло. Такой вещью можно без проблем расплавить кусок металлической пластины толщиной более метра. Можете легко себе представить, как быстро распространится пламя в комнате, заполненной бумагой, деревянными полами и полками.

У меня имелось при себе только два таких полезных маленьких устройства, но мне нужно было с полной уверенностью уничтожить то, что находилось в этой комнате. В противном случае мы бы никогда не избавились от охотников за головами, которые, как я предполагал, могли бы преследовать нас с помощью имеющейся там информации.

Я с немалым удовлетворением бросил это орудие внутрь, предварительно сняв чеку с него, и наполовину прикрыл дверь. Я услышал, как моя граната с шипящим звуком взорвалась, и принялся торопить Тэм и Джули спускаться по лестнице. По мере того, как мы шевелились, начал распространяться дым, но я не слышал никаких криков, поднимающих тревогу. Мы спускались и спускались, на три этажа, если быть точным, пока не достигли последнего отрезка коридора, ведущего во внутренний двор. Мы были почти свободны.

Так было до тех пор, пока из-за угла не вышел Лысый, и тот не врезался в меня. Мысли, которые в тот момент проскочили у меня в голове, нельзя озвучивать в приличной компании. Он как будто отскочил от меня, чуть не упав при этом на спину и покачиваясь, как пьяный. Возможно, так оно и было, теперь, когда я задумываюсь об этом.

— Что за... Ты! — сказал он.

Не самый смышленый парень в округе, это уж точно. Не был он также и самым быстрым, и это дорого ему обошлось.

Передо мной быстро встала готовая напасть Тэм. Она вонзила свой кинжал в живот тюремщика, другой рукой зажав ему рот с такой силой, что его голова ударилась о стену. Я не мог не вздрогнуть, когда она медленно потянула лезвие вверх, открывая длиннющую рану на нём от пуза до грудины, после чего плавным движением вытащила кинжал. Затем она пронзила ему горло, чтобы уж точно заставить его замолчать; после она вытащила кинжал и отошла в сторону, чтобы избежать того, что произойдёт дальше.

Глаза Лысого закатились, и он упал в лужу собственной крови.

За свою жизнь я повидал достаточно жестоких вещей; я видел, как людей сжигали заживо или обезглавливали, но я ещё никогда не видел такой смерти.

Вслед за этим кунари оттащила тело покойника за ногу в боковую нишу, как будто это был мешок с зерном, хорошо спрятанный в тени, прежде чем вернуться с тем, что, как я думаю, было простыней. Она швырнула ту на землю и впитала им всю кровь, пошаркав ногой. Когда она убедилась, что бо́льшая часть улик была убрана, она отбросила простынь в ту же нишу, на изуродованное тело Лысого.

Мы с Джули просто уставились на Тэм, когда она вытирала клинок от крови, прижимая его с обеих сторон одеялом, обернутым вокруг неё, и пропуская его сквозь пальцы.

— Он грозился изнасиловать меня, — тихо сказала она, — он заслуживал участи похуже.

Джули посмотрела на кунари с новым уважением во взгляде, широко раскрыв глаза. Тэм посмотрела в ответ, понимая, что своим поступком заработала серьезные очки к расположению. Несмотря на мою собственную смесь ошеломленного молчания и веселья — беря в расчет мои не слишком добрые намерения по отношению к этому конкретному человеку — Джули, очевидно, повидала много насилия в прошлом. И я не был удивлен. В конце концов, она была простолюдинкой в стране с абсолютной монархией, тут не сказать чтобы уважают жизнь обычного люда.

Это убийство также раскрыло характер Тэм: жестокая по отношению к врагам, но готовая рискнуть ради потенциальных союзников. Пока я не предам её, подумал я, меня она не тронет, и чем дольше я думал об этом, тем больше мне хотелось заиметь такого спутника в дорогу. Правда, если Тэм согласится присоединиться к нам после того, как мы покинем город. Как оказалось, она решительно потребовала, чтобы мы взяли её с собой, но это произошло чуточку позже.

Обе женщины ждали моей реакции на убийство, боясь, что я каким-то образом не принимал этого. Их тревоги были напрасны.

— Кажется, я уже говорил, что он был самым отвратительным человеком, которого я когда-либо встречал, — сказал я, пожав плечами. — Не о чем тут горевать.

Джули ухмыльнулась на это, в то время как Тэм вложила кинжал в ножны и отвернулась к выходу. Тот был открыт менее чем в двадцати шагах.

Зазвенели колокола, эхом разносясь по улице, откуда-то сверху донеслись крики на орлесианском.

Не кидаясь бегом к воротам, что, возможно, было бы естественным порывом, заслышав сигнал тревоги, я вместо этого жестом попросил девушек немного обождать. Они так и поступили, тем временем снова вытаскивая оружие, пока я слушал и пытался понять, обнаружили ли нас.

Это было трудно сделать из-за звона колоколов, но я уловил несколько слов. К счастью, те, кто кричал, вопили о пожаре, а не о сбежавших заключенных, как я надеялся. Зная их презрение к обвиняемым, я был уверен, что они не потрудятся проверить заключенных, пока не погаснет пламя, чем дадут нам и другой группе чуть больше времени на побег.

Так как охранники, скорее всего, сами в скором времени будут выбегать из здания, мы поспешили к воротам, ведущим к выходу из внутреннего двора.

На другой стороне из сторожки вышли люди, которые, по-видимому, были городскими стражниками, однако мы с девушками спрятались за основанием большой статуи, когда они пробежали мимо нас, мчась помочь потушить пожар. Никто другой тоже не обратил на нас никакого внимания, когда мы выскользнули из тюремного комплекса на улицы самого города. Они и представить себе не могли, что мы сбежавшие заключенные. Или, быть может, их главной заботой в тот момент был только разворачивающийся пожар.

Как бы то ни было, мы, завернувшись в одеяла, без происшествий прошли сторожку у ворот в хаосе момента. И вот так мы сбежали, не имея ни малейшего представления о значении того, что привели в движение.

Я так ни разу и не оглянулся на то адское пекло, которое сам же и создал.

---

1) Данная глава имеет то же название, что и фильм «Большой побег» (The Great Escape) 1963 года, где в главных ролях снимался Стив Маккуин.

Вернуться к тексту