Лабиринт забвения (джен)

Утро наступило с первым лучом солнца, пробившимся в косое потолочное окно. Голубоватое стекло приглушало яркость, да и осень давала о себе знать, так что луч оказался довольно тусклым.

Зарядка, душ, кружка кофе — всё привычно, и мозг не занят. Можно обдумать сон.

Мон-Со видел их редко — днём было слишком много дел, чтобы подсознание ещё и ночью что-то генерировало. А если и видел, утром они стирались из памяти, уходили в небытие.

Но сегодняшний сон был какой-то другой — ясный настолько, что Мон-Со мог бы при желании дословно воспроизвести все разговоры.

Он видел первые примерно трое суток на Беллиоре. Посадку, первый вечер, разведку. Следующий день, когда пытался реорганизовать тот хаос, который всего лишь за полдня развёл в лагере генерал. Вечерний доклад штурмана о втором дне разведки: в замке всё тихо, великанская утварь огромна, следов подземелья, куда рухнули Мон-Со и Ильсор, не обнаружено.

Подземелье… почему-то этот момент был во сне особенно ярким. Наверное, потому, что он сильно отклонялся от нормы.

На самом деле Мон-Со не мог сказать, что знал Ильсора — арзак и арзак, один из многих. Инженер, спроектировавший звездолёт и отправленный в экспедицию вместе с ним. По совместительству, личный слуга генерала Баан-Ну, который эту экспедицию возглавил. И последнее, что было известно Мон-Со об Ильсоре, — мятежник, организатор попытки переворота.

Подозрения оправдались. Из-за того непонятного вещества Мон-Со крайне смутно помнил всё, что происходило на Беллиоре, но если верить сновидению, он с самого начала не доверял Ильсору. И недооценивал его.

Мон-Со закономерно опасался незагипнотизированных арзаков. Когда-то, когда он был ещё лейтенантом, один из техников по безалаберности пилота вышел из-под контроля. Кончилось всё пожаром на аэродроме, перестрелкой и десятком погибших лётчиков.

Техника тогда застрелил Мон-Со. Орден Алой кометы на форме с тех пор неустанно напоминал: арзакам без гипноза верить нельзя.

Но обычные арзаки, послушные и исполнительные инструменты, притупляли это чувство. И Мон-Со, наверное, совершил роковую ошибку, сообщив Ильсору, что не доверяет ему. Может, если бы он этого не сделал, то у офицеров получилось бы предотвратить мятеж?

Может быть… Вспомнить бы ещё, что там дальше было и почему вообще Мон-Со тогда сорвался! Ясные воспоминания заканчивались на моменте, когда генерал предложил назвать базу Ранавиром в обход правил, а Кау-Рук его неожиданно поддержал. Итак, вместо положенного номера один база стала именоваться «Надёжное убежище».

Что было дальше? Ремонт замка? Да, он. Особенно много проблем доставил провалившийся пол на первом этаже. А ещё Мон-Со почему-то ругался на Ильсора. Кажется, из-за вертолётов. Точно. Геологи нашли несколько видов сырья для топлива, но Ильсор раз за разом забраковывал образцы. Из-за этого лётчики почти месяц не могли начать разведку с воздуха и маялись от безделья.

Сегодня ситуация была похожей. Весь день лил дождь, берег размок до невозможности выйти из дома. Ещё и с проводкой что-то случилось — арзак как раз сидел в технической кладовке и пытался всё наладить. Мон-Со в своих размышлениях поднялся в мансарду, где было светлее, и устроился за столом.

На столе со вчерашнего дня валялась распечатанная коробка с моделью. Довольно небрежно валялась — Мон-Со вышел из себя сильнее, чем следовало.

От нечего делать он распаковал непрозрачный пакетик с цифрой один. Из него высыпались пластиковые кирпичики разных размеров и тюбик клея. Почти все — строгого коричневого цвета. Ну и?..

Инструкция оказалась очень длинной — страниц двадцать мелким шрифтом.

Неодобрительно покачав головой на свои действия, Мон-Со взялся собирать эту ерунду.

Она оказалась неожиданно сложной: то нужно было подбирать фигурки с крайне маленькой разницей в оттенках, то искать что-нибудь мелкое в несметной куче более крупных кирпичиков, то от слишком сильного нажатия уже собранная часть рассыпалась в руках и разлеталась по всей комнате, и приходилось начинать заново… В общем, на сборку модели ушёл весь оставшийся день.

Однако теперь на столе в мансарде стоял большой, едва ли не с полмаэ в длину, парусник на колёсах. На палубе его помещались пластиковые фигурки — рыже-седой одноногий мужчина в сине-бело-полосатой кофте, высокий темноволосый парень в квадратных очках и клетчатой рубашке, девушка с двумя русыми косами и в белом платье в красный горошек и странная лохмато-чёрная несуразица.

Костюмы у людей были какие-то чужеродные — рамерийцы вроде ничего подобного не носили, хотя Мон-Со всё-таки не был в этом уверен. Но лица фигурок точно не походили ни на менвитские, ни на арзакские. Этот неизвестный Библиотекарь сам их, что ли, выдумал? Кто он вообще такой?

Мон-Со ещё раз перечитал письмо, которое тоже почему-то не выбросил. Почерк был незнакомый. Резкий, угловатый, с сильным наклоном вправо. Так мог писать человек, либо не имеющий никакого понятия о каллиграфии, либо очень спешащий. У Кау-Рука почерк, помнится, был отвратный. Но другой.

Мон-Со откинулся в кресле и запрокинул голову. С чего он вообще так заинтересовался этим Библиотекарем? Неужели стало настолько скучно?

Засунули его в эту чёрную дыру… С глаз долой — провал забыт? Можно подумать, кто-то обратил бы на него внимание в городе! Да в какой-нибудь Ранайе или Нар-Анлас он затерялся бы куда быстрее, чем здесь.

К Кер-Со, что ли, съездить? Мон-Со не общался с ним уже зорн знает сколько лет. Кер-Со работал в Комитете Равновесия и вечно где-то пропадал, а в его редкие отпуска у Мон-Со на службе неизменно начинался аврал. Ну, а потом была экспедиция… И после неё ни один не подумал о встрече. Они даже не перезванивались.

Ослепительно вспыхнули потолочные диоды. Похоже, арзак всё-таки починил проводку.

В более ярком свете Мон-Со заметил, что по коричневому борту парусника проходит чуть более тёмная, чем сам борт, надпись: «Дружба». Причём надпись эта состояла не из кирпичиков — она была прорисована кистью и становилась заметной, лишь когда парусник был собран.

Чуть ниже неё шли такие же тёмные полосы, которые не складывались ни в менвитские, ни в арзакские буквы. Тем не менее Мон-Со уже где-то видел эти знаки. Где-то…

* * *

Первая попытка установить радары успехом не увенчалась. Их поставили в месте, которое считали своими охотничьими угодьями гигантские орлы.

Кау-Рук приволок перо одного из них в лагерь, чтобы впечатлить Баан-Ну. Тот не просто впечатлился пером в человеческий рост — он вдохновился. Мон-Со не повезло зайти к нему в «момент демонстративного порыва», как выразился штурман. Лон-Гор называл это по-научному — вербальной диареей.

«Я в гордом одиночестве поднялся в горы. Мои товарищи все полегли на этом тернистом пути, полном опасностей, в котором я видел рассветы, нежные как поцелуй прекрасной дамы, и восхитительные, алые точно кровь её убитого любовника закаты, стремительные — стремительнее скорости света — взлёты и унизительные, обидные, смертельные падения, бушующие холодные лавины и стремительные снежные водопады.

И вот я, гордо расправив плечи и не имея ни тени страха, достиг вершины горы, где свил гнездо громадный орёл со львиной головой, пылающий огнём и изрыгающий лаву.

Птица исторгла в мою сторону пламя, столь жаркое, что и звёзды холодны рядом с ним, но я, заслонившись могучим щитом из брони несокрушимой «Диавоны», нанёс твари удар…»

Дальше Мон-Со ничего не помнил. Кажется, описание удара было длиннее предыдущего отрывка, но птица, явно специально для генерала облитая напалмом, конечно же, померла.

Когда это знаменательное событие наконец произошло, Мон-Со и Кау-Рук убедили генерала переставить радары. Штурман предложил установить их на чёрные камни, очень удачно расположенные вокруг гор.

Эскадрилья отправилась разведывать обстановку.

Мон-Со, который тоже решил лететь, не желая отсиживаться в лагере, достался один из секторов на юго-западе.

Полковник летел от Ранавира в сторону пустыни и рассматривал уже разведанные земли.

Мирные поля и рощи довольно резко переходили в горные склоны. Долины и леса, конечно, сглаживали рельеф, но всё же равнина между гор была слишком… ровная. С обратной стороны гор это было ещё заметнее. Склоны почти вертикально уходили вниз, врываясь в песок. Лишь кое-где были словно специально оставлены тропы, по которым мог бы пройти человек.

Пустыня, насколько Мон-Со помнил снимки, сделанные ещё из космоса, представляла собой почти идеальный жёлтый круг, в центре которого и находилось кольцо гор. И примерно в пяти томаэ от склонов это кольцо окружало ещё одно — из чёрных камней высотой маэ в четыре, стоящих на расстоянии в пятьдесят маэ друг от друга.

По отдельности всё это выглядело вполне безобидно, но вместе почему-то навевало мысли о многоступенчатой линии обороны. Этакое минное поле и крепостная стена, с которой оно великолепно простреливается. Кау-Рук был прав — прекрасное место для военной базы.

Вдруг внимание Мон-Со привлекло какое-то движение в пустыне. Он присмотрелся.

По песку, поднимая тучи пыли, катил колёсный парусник. На белом полотнище была нарисована чья-то клыкасто-рогатая морда.

Экипаж парусника состоял из трёх человек: рулевой, стоявший за штурвалом на корме, штурман, сидящий на носу, свесив ноги за борт, и третий, управлявший парусами. Мон-Со не помнил, как называется этот матрос.

Парусник весьма бодро двигался к горам. Следуя указаниям штурмана, он объезжал барханы, но в целом придерживался одного азимута.

Внезапно парусник на миг замедлился, а затем рванул куда-то вправо. Заметили вертолёт?

Мон-Со пожал плечами и развернулся к лагерю. Надо будет форсировать перестановку радаров. Одна лодка вреда не принесёт, но кто знает, какая техника может прийти по её следам?

А парусник перестанет быть проблемой, как только войдёт в горы — пушки оттуда никто не убирал.

В лагере Мон-Со выслушал доклады тех лётчиков, кто уже успел вернуться, и пошёл отчитываться перед генералом.

Того в кабинете не оказалось. Странно, Баан-Ну крайне редко куда-то ходит.

— Где генерал? — спросил Мон-Со у Ильсора.

Арзак оторвался от листа чертёжной бумаги, занявшего почти весь генеральский стол, и, поклонившись, ответил:

— Инспектирует работу Научного корпуса, господин полковник.

— Когда он вернётся?

— Не знаю, господин полковник. Он не говорил. Однако господин генерал сказал, что задержится в библиотеке. Возможно, вы застанете его там.

Арзакам запрещалось давать непрошеные советы. Генерал позволял своему слуге слишком много. Но это было его, генерала, личное дело, которое никоим образом не касалось Мон-Со.

Он и так непозволительно влез не в своё дело, когда чуть не придушил инженера в подземелье. Этот гадёныш имел наглость врать, будто к нему применяют гипноз. Мон-Со знал, что это не так, и его злило отношение генерала к правилам эксплуатации. Ильсор, арзак, был слишком слаб, чтобы иметь право на свободу от гипноза.

Кроме того, арзак был труслив — замирал при виде опасности и даже не думал спасаться. Мон-Со в тот раз пришлось выталкивать его из-под копыт неведомой твари. Потери главного инженера экспедиция бы не пережила.

То ли при падении, то ли при атаке твари арзак повредил ногу. Мон-Со сперва хотел гипнозом заставить его подняться, но потом подумал, что у него может быть перелом, и решил всё же вытащить арзака сам.

Генерал тогда поблагодарил полковника за спасение особо ценного имущества, а Мон-Со так и не сказал ему о потенциальной опасности этого арзака.

Оставив Ильсора наедине с чертежами (по крайней мере, сейчас он работает, а не строит козни), Мон-Со отправился в великанскую библиотеку.

Она оставалась наименее исследованной частью замка, да и, наверное, наименее интересной. Книг в ней было много разве что по меркам людей Эпохи Сумеречной зимы, а в реальности не насчитывалось и двух десятков.

Вообще, слово «библиотека» было чересчур громким для этого алькова с кривым окном, пенькообразным креслом и странным шаром на потолке.

— Высота переплётов составляет в среднем три маэ, ширина — один и семь, — докладывал генералу Лон-Гор. — Мы просмотрели страницы, но они пусты.

— Глупости! — возмутился Баан-Ну. — Кому нужно столько пустых книг?

— Возможно, текст был утрачен, мой генерал, — спокойно ответил Лон-Гор. — Этим книгам очень много лет. Вероятно, тысячи.

— Ты, позови Ильсора, — приказал генерал находящемуся тут же арзаку. — Посмотрим, что он скажет.

Вряд ли инженер скажет что-нибудь путное про книги. Он ведь не филолог или литературовед. Среди арзаков вообще нет специалистов в этих областях — они ведь не смогут оценить всей красоты и величия менвитского языка и менвитской литературы.

Собственно, литературу и Мон-Со не всегда понимал, но он никогда не признался бы в этом даже под дулом пистолета.

Вскоре (генерал как раз выслушал доклад о разведке и дал добро на перенос пушек) арзак вернулся с Ильсором.

— Посмотри на книги, — распорядился Баан-Ну. — Что ты видишь на страницах?

— Текст, господин.

— Вот видите?! — возликовал генерал. — Эти книги просто не могли быть пустыми!

— Но почему арзак видит текст, а мы — нет? — словно бы немного обиженно пробормотал Лон-Гор.

— Что там за текст? — нетерпеливо вопросил Баан-Ну, даже не услышав его.

— Буквы полностью совпадают со старорамерийским, господин, — сказал Ильсор. — Текст выглядит вполне осмысленным.

— Читай же! — потребовал Баан-Ну. — Что там написано?

Чёрные глаза забегали по невидимым строчкам. Ильсор еле заметно шевелил губами, проговаривая текст про себя. И откуда арзак знает этот язык?

— Здесь говорится о том, как обрести великое могущество, господин, — наконец сообщил он. — Нужно пройти испытание, чтобы получить ключ к нему. Даны довольно подробные инструкции.

— Перепиши их, а потом дуй ко мне в кабинет, — приказал Баан-Ну и, кивнув на прощание офицерам, удалился.

— Мон-Со, ты его лучше меня знаешь… — вкрадчиво начал Лон-Гор, когда они вышли в коридор.

— Думаешь, генерал захочет обрести это могущество? — хмыкнул Мон-Со. — Бред. Он же не рыцарь Мэл-Лори, чтобы искать грааль или что-то вроде.

— Возможно, возможно. Но он хотя бы будет какое-то время занят чем-то, помимо своей эпопеи.

«Лучше бы он лагерем занялся по-нормальному», — подумал Мон-Со, но дисциплинированно промолчал.

* * *

— …плохо? Мой господин, вам плохо? Мой господин, вам плохо?

Кто-то раз за разом монотонно повторял одну и ту же фразу, будто бил дятлом по дереву.

Открыв глаза, Мон-Со увидел перед собой арзака, который смотрел на хозяина пустым взглядом и осведомлялся о его самочувствии.

— Да заткнись ты уже! — рявкнул менвит.

Арзак вздрогнул и умолк. Мон-Со встал, разминая затекшие мышцы, и спросил:

— Сколько сейчас?

— Час ночи, господин, — хрипло отозвался арзак.

— Почему ты решил, что мне плохо?

— Вы не спустились ужинать в семь, как обычно делаете, и я взял на себя смелость подняться сюда. Вы, вероятно, были без сознания и пришли в себя только сейчас.

В голову Мон-Со закрались нехорошие подозрения, и он уточнил:

— То есть ты четыре часа стоял надо мной, повторяя свой вопрос?

— Три часа сорок две минуты и семнадцать секунд, мой господин.

Мон-Со молчал почти минуту, вдумчиво перебирая всё, что хотел сказать этому идиоту.

— В следующий раз проверяй дыхание и пульс. Если не найдёшь, звони врачу. Он есть в списке контактов. Я разрешаю тебе в экстренных случаях пользоваться моим коммуникатором.

— Мой господин, а как проверять дыхание и пульс?

— Да откуда ты взялся такой тупой? — прошипел Мон-Со. — Смотри!

Он схватил арзака за руку и прижал его пальцы к своему запястью. Арзак вскрикнул от боли — кажется, для него хватка оказалась чрезмерно крепкой. Арзаки вообще не отличались прочностью.

— Чувствуешь? Можно ещё по артерии на шее проверить… вот здесь. А дыхание… Воздух, выходящий через нос, обычно движется. Это можно легко проверить. Понял?

— Да, мой господин.

Отлично. Теперь шанс выжить в этой глуши у Мон-Со не был равен нулю. Трём процентам, скорее.