На дне оврага (гет)

Женщина, к которой Стивен поселил Лору, миссис Таунсенд, оказалась примерно ровесницей тети Доррис. Они с теткой вообще были неуловимо похожи — сухощавой высокой фигурой, хитрым оценивающим взглядом. Тете Доррис палец в рот не клади, значит, и миссис Таунсенд тоже. Широкая приветливая улыбка вряд ли кого могла обмануть, как и елейный голосок.

— Какая у вас красивая невеста, сэр!

Лора усмехнулась: она считала свою внешность самой заурядной. Да, фигурой и чертами лица она походила на Анжелу и на мать в молодости, но кроме этого, унаследовала от матери только голубые глаза, а так была, как прочие сестры и братья, черноволосой и смугловатой.

Миссис Таунсенд действительно угостила их чаем и рулетом с джемом. Ей помогала какая-то маленькая служанка, белокурая девочка лет четырнадцати, Глэдис. Видно, миссис Таунсенд, вдова, не собиралась второй раз замуж и не боялась избаловаться.

— Глэдис — сиротка из приюта, ее ко мне устроила мисс Шеридан. Наверное, мистер Блейк о ней слышал, невеста его начальника, мистера Марлоу.

— Слышал, — сухо отозвался Стивен. — Дочка генерала.

— Святая женщина, сколько она делает добра! Да и сам мистер Марлоу, хоть про него по молодости и говорили всякое — очень приличный джентльмен и хороший начальник, да, мистер Блейк?

— Пожаловаться не на что.

— Понятно, теперь вам уж будет не до работы. Я хочу, чтобы вы знали, дорогая, — она повернулась к Лоре и прижала руки к груди, — как я восхищаюсь вашим женихом! Какое упорство, какая сила воли! Ведь это не то, что богатенький сынок, которому все на блюдечке поднесли — за человеком, который сам себя сделал, жена не пропадет!

Стив почему-то сжал губы и заерзал. Лора между тем осматривалась, но убранство домов никогда ее не впечатляло. В квартире миссис Таунсенд были светлые стены, белая кисея на окнах, белые салфетки и скатерти, и все-таки казалось, что темно. И то был вовсе не отрадный, прохладный полумрак, что бывает в лесу.

Комната, в которую ее поселили, правда, понравилась Лоре больше: там была веранда с дверью, выходившей в сад, к задней калитке. Сад был, кажется, симпатичный, то есть не слишком ухоженный: наверное, хозяйке было просто не на что нанять садовника, а вдвоем с маленькой горничной они не управлялись.

Лора в компании миссис Таунсенд еще осматривалась, когда Стив, топтавшийся в коридоре, заглянул и заявил, что ему пора уходить.

— А разве уже прошло три часа?

— До стройки мне еще надо добраться.

Какой же он стал зануда! Лора закатила глаза.

— Что ж, ладно. Строй дальше это чудовище.

— Зря вы так, мисс, — покачала головой миссис Таунсенд. — Мост городу нужен, об этом давно говорили. Паром часто чуть не тонет, а уж сколько на нем в холодное время года народу простужается!

— Лоре все равно, — саркастично заметил Стив. — На пароме плыть романтично, а мост пока некрасиво выглядит, да?

Лора промолчала. Ей не понравилось, что он попытался ее задеть. Ладно, пусть уходит строить свой уродливый мост, Лоре и так будет, чем заняться.

...Тропинка убегала от калитки вниз, точно ныряя в узорчатые кроны. Лора, приподняв юбку, спускалась, переступая с выступа на выступ, с корня на корень, и радовалась своей ловкости.

Тропинка шла все более полого, но по обеим сторонам ее появились провалы с черной землей, влажной даже на вид. После них тропинка вышла на широкую, заросшую хвощами поляну. Кроны так плотно смыкали косматые ветви, что едва пропускали солнечный свет — и казалось, вовсе не пропускали тепла. Лицо овеяла прохлада.

Лора услышала плеск воды, почувствовала сладкий запах недотроги — да, вот они, горят пурпуром так близко, высокие, как молодые деревца, она могла бы спрятаться среди них. Совсем близко ручей, наверное, заболоченный.

Он открылся ей скоро, шумливый и черноводный, всего-то узкая досочка была перекинута к другому берегу. Недотроги склонялись над ним пурпурным букетом, ива купала ветви прямо в воде. Держась за ее космы, Лора перешла по досочке и оглянулась на внезапный шум.

По ручью плыло три утки. Откуда ни возьмись, их догнала четвертая, шумно шлепая по воде лапами. Лора беззвучно рассмеялась и двинулась по деревянному гнилому настилу, любуясь, как узкие снопы света падали на черную землю, хвощи и огромные, округлые, тугие лопухи. Когда настил оборвался снова началась тропинка, на сей раз лишь чуть поднимавшаяся, Лора обернулась. С этого места хорошо было видно, как ручей, расширяясь, точно распахнув объятия, впадал в Гринрив. Устье его ощетинилось осокой.

Несмотря на шум воды и трепет листьев, было так тихо, то не только собственное дыхание казалось Лоре слишком громким, но даже мысли. Часто, глядя на завораживающий вид, пытаясь разгадать его тайну, она придумывала истории, связанные с ним. Но этот овраг не нуждался в подобных историях. Он и так знал слишком много, а потому молчал — и требовал молчания.

Лора уважала его требование. Постояв, она двинулась по тропинке с почтительной неспешностью, невольно подражая тому, как выходят из церкви. По пути ей попался малинник, и прежде, чем сорвать несколько спелых ягод, она воровато оглянулась, хотя ее точно не могли бы заметить. Скоро Лора вышла на дорогу, ведущую к Гринрив, к месту, где из воды торчали обломки бревен — может быть, оставшиеся от разрушенной пристани.

Не сказать, чтобы вечер у миссис Таунсенд так уж отличался от вечера в родном доме. Дети семьи Мейли давно все выросли и по большей части постарались уехать, а те, кто остался — Люси и Саймон — старались не привлекать внимание отца лишний раз. Так что по вечерам в доме было тихо, но вот готовить ужин или шить Лору все-таки могли заставить. Здесь этого не грозило, и можно было на весь вечер погрузиться в мечты и выдумки — это лоре никогда не надоедало. Но еще когда она отдыхала после прогулки, ей пришла в голову другая мысль. Когда время стало близиться к пяти часам, Лора вышла из дома. Она решила, что, идя вдоль трамвайных путей, в конце концов придет к той площади, через которую Стив вел ее, встретив с парома. Лоре было любопытно, так ли эта площадь скучна вечером, как днем. В Риверс-Холле вечер преображал улицы до неузнаваемости, оживляя снопом алых, розовых и золотых красок, веселыми звуками деревенских танцев и звонкими песнями.

Гельстен, как оказалось, вечером тоже не узнать. Сколько народу высыпало на улицы — и где они прятались днем? На площади у паромной переправы кто-то ждал трамвая, а кто-то сбившись в кучу и бурно жестикулируя, о чем-то спорил; целая толпа сгрудилась рядом с продавцом жареных сосисок, а чуть поменьше — близ уличных музыкантов. Лора заметила невдалеке автомобиль: видимо, кто-то из богатых тоже оказался любителем песен и плясок. Сама она, конечно, пройти мимо не смогла: музыка оживляла душу так же, как самые красивые виды.

Целая компания, обхватив друг друга за плечи, раскачивалась, распевая:

— Вместо невесты — тюрьма,

Вместо кольца — кандалы,

Судьба улыбнулась, шаля —

И ждет парня петля!

Недолго думая, Лора обхватила за плечи крайнего из них, щуплого парнишку — он, покраснев, положил ладонь ей на ключицу — и подхватила мотив. Петь и покачиваться, точно на волнах, было так весело, точно сам растворяешься в воде, становишься пробегающей по ней рябью, ею самой. Только ты и свобода, и ничего больше.

Песня кончилась, музыканты минуту отдыхали — разминали пальцы, настраивали инструменты. Скрипач первым взял веселый аккорд, бойко забренчала гитара. Лора чуть не подпрыгнула: они играли "Вдоль Гринрив, по дороге большой", под которую она особенно любила плясатьв Риверс-Холле.

Она сорвала шляпку — нравилось танцевать, вертя что-нибудь в руках — другой рукой подхватила юбку и, помахивая ею, пошла выбивать дробь. Собравшиеся — даже те, с кем она пела недавно — глазели смущенно, недоуменно, возмущенно, но Лору это только подстегивало. Она бросила шляпку на землю, свистнула, защелкала пальцами. И тут встретилась глазами с одним из слушавших.

Это был человек лет за тридцать, крупный, с немного грубым, но красивым лицом и живыми черными глазами, одетый очень прилично. Должно быть, автомобиль поджидал у толпы как раз его. Глядя на Лору, черноглазый человек смеялся — но как будто и любовался ею. Она, остановившись, подбоченившись, насмешливо поманила его. Он лукаво покачал головой. Она снова свистнула, изогнула руки, хлопнула над головой в ладоши и пуще забила по мостовой каблуками. И вдруг увидела Стивена, отделившегося от толпы рядом с продавцом сосисок.

Стив не видел ее, но вот-вот увидел бы. Пожалуй, это было бы даже забавно, и пусть знает, как бросит ее одну в первый же вечер. Но Лоре захотелось на сей раз ускользнуть прежде, чем он заметит ее. И она, схватив с земли шляпку, кинулась в топу, змейкой просочилась среди зевак и свернула во дворы. Поплутать в них немного тоже было интересно.