Здесь никогда не шёл снег (джен)

Он и забыл, что когда-то его звали Джоном. Это имя выстрелило как из пращи, разорвало преграду длиной в десятилетия. Он смотрел в её глаза — веки в мелких морщинках, а взгляд тёплый, живой, взгляд его Минни — и пытался увидеть в них укор, укоризну. Не находил. Лишь грусть и мудрое понимание. Сколько им тогда было? Она же была совсем молоденькой, верила ему, верила в них. А что он? Укрылся манифестами и законами Фиолетовой страны за высокими стенами дворца, держал ответ за тысячи мирных людей. А она все эти годы ждала его. Маленькая сильная Минни Эни.

— Джон, ты всегда был таким сентиментальным… Тебе нельзя плакать, ты заржавеешь.

Она дотронулась до его лица — обожгло как огнём, стрельнуло. Заполошно забилось сердце, даром что из ткани, сейчас оно было настоящим, разогнало кровь по жилам, застучало в висках, перехватило бешеным частым стуком дыхание.

— Минни… — он взял её руки в свои, поднёс поближе к глазам, желая рассмотреть их, убедиться, что это её маленькие ладошки, которые когда-то с такой любовью гладили, умели успокоить одним прикосновением, вдохнуть веру в то, что всё будет обязательно хорошо. — Прости меня, я не мог позволить себе вернуться. Я не должен был обременять тебя…

— Ты всегда решал всё за двоих, Джон. А я ведь тебя ждала все эти годы…

— Прости… Но я рад, что ты вышла замуж, что у тебя всё хорошо…

— Вышла замуж?..

Минни горько вздохнула, погладила Железного Дровосека по плечу.

— Пойдёмте в дом; к вечеру от реки ползёт сырость, а Милли нельзя сейчас простыть ещё больше.

Казалось невероятным совпадением, что Эльвина всё это время рассказывала им о внучке Минни Эни. Когда пожилая жевунья окликнула путников возле дома, Железный Дровосек испытал потрясение. Эльвина в двух словах рассказала о том, что нужно этим двум путешественникам, а когда поняла, что Железный Дровосек знаком с Минни Эни, облегчённо выдохнула, оставила гостей на попечении Минни и убежала по делам.

— Милли сейчас спит, я дала ей лекарство, — сказала Минни Эни, когда она и её гости прошли в небольшую уютную кухню. — Наоми и Тубаго сейчас в доме Бофаро, — пояснила она. — Там слишком шумно, я пока забрала малышку к себе. Она любит этот дом, да и мне с ней спокойнее.

— Значит, ты породнилась с подземными королями? — спросил Железный Дровосек.

— Да, получается именно так. Я знавала Ментахо в прежние годы. Иногда его, конечно, заносило, но он всегда отличался острым умом и деловой хваткой, которых нельзя было ожидать от простого жевуна. А уж его сын Бофаро, а тем более внук Тубаго, и вовсе выросли людьми работящими и крепко стоящими на ногах. Хорошие они люди. И Эльвина, хоть и болтушка.

— А отец Наоми? — спросил Железный Дровосек и оглянулся на дверь коридора, словно ожидая, что оттуда сейчас появится умудрённый сединами жевун, муж Минни.

— Я вырастила Наоми одна, — просто сказала Минни Эни.

— Прости…

— Мы с тобой так занялись воспоминаниями, что совсем забыли про твоего друга. Эдвард?

Эдвард кивнул и смущённо улыбнулся. Он чувствовал себя весьма неловко, будто подглядывал в замочную скважину за чужой жизнью. Чтобы скрыть неловкость, он отвернулся и стал смотреть в окно, выходящее окнами в заброшенный сад.

Идеальный сад в представлении Эдварда был подобен парку и газонам, разбитым вокруг его замка, где он проживал со старым профессором. Деревья и кусты обязательно должны были быть подстриженными, вплоть до маленькой веточки или торчащего листочка. Сейчас же, глядя в окно на заброшенный сад Минни Эни, Эдвард испытал незнакомое доселе чувство ощущения семейного тепла и очага. А потом в него хлынули воспоминания, которые ему не принадлежали. Он буквально увидел, как маленькая девочка качается на самодельной качели, привязанной меж двух стволов старых яблонь, как хохочет, спрыгивая, и плавно приземляется в высокую мягкую траву.

А вот на крыльцо выходит женщина, очень похожая на Минни Эни, но помоложе — её дочь Наоми? — зовёт девочку и улыбается. В руках у неё тёплая горбушка хлеба — она отрезана повдоль, оттого длинная, — намазанная крыжовниковым вареньем. Девочка заливисто смеётся, подбегает к матери, и они усаживаются тесным клубком прямо на выскобленные ступени крылечка. Девочка уплетает горбушку в ласковых материнских объятиях и щурит конопушчатый нос на солнце. В синих глазах плещется счастье. Эдвард видел уже эти глаза.

— Маленькая Милли — твоя внучка, — вынырнул он из не своих воспоминаний, обращаясь к Железному Дровосеку.

Кажется, за секунду до этого замечания Железный Дровосек рассказывал Минни Эни о стране мигунов. Он так и застыл с открытым ртом, замер на полуслове, будто простоял под дождём несколько часов и сейчас был не в силах пошевелиться. Ливнем метались в голове мысли: «Невозможно! Нет! Но… как? Сколько лет Наоми? Значит, она… Не может быть».

Он с мольбой посмотрел на Минни Эни, желая, чтобы та развеяла его сомнения, сказала, что Эдвард ошибся, что он, Джон — а не Железный Дровосек — не провёл бездумно без малого полвека вдали от своей семьи. Где его любили и ждали.

Или всё же он хотел, чтобы это оказалось правдой? Тогда, когда он был удручён и близок к отчаянию, когда явился к ней уже с двумя железными ногами, она успокоила его и уверила, что любит его. И тогда они…

— Помнишь, когда мне отрубило вторую ногу, ты сказала…

— Я сказала, что мы можем сэкономить на брюках и обуви, Джон…

— Так это правда? — тихо спросил он и понял, как жалко звучит его вопрос.

— Кажется, Милли проснулась, — отвела глаза Минни Эни и поднялась.

Девочка не могла встать, она полусидела, обложенная подушками, когда Минни Эни пригласила Железного Дровосека и Эдварда в комнату.

— Только никаких слёз, — предупредила Минни Эни и мягко дотронулась до руки Железного Дровосека.

С минуту они разглядывали друг друга, а потом маленькая Милли категорично выпалила, глядя на Железного Дровосека:

— Ты железный!

— Так и есть, — осторожно ответил Железный Дровосек. — А ты очень похожа на одну маленькую девочку, которую я знавал когда-то.

— Как её звали? — живо спросила Милли, хотя видно было, что лоб её покрылся испариной — ей трудно было много говорить.

— Её звали Элли. Хочешь, я тебе расскажу?

— Я люблю сказки! — уверила Милли. — Только историю Элли знает каждый жевун, ведь она освободила нас от злой Гингемы.

— Да-да, — кивнул Железный Дровосек. — И всё же я знавал её лично и могу тебя уверить, что жевунам известно не всё о том, какая Элли была храбрая и смелая. А ещё она была очень доброй.

И Железный Дровосек принялся рассказывать про то, как встретил Элли, как она помогла ему добраться до Изумрудного города, как великий Гудвин исполнил сокровенные желания друзей, как смелый Тотошка всюду следовал за своей маленькой хозяйкой и всячески её защищал.

— Какой он, Тотошка? — спросила Милли и зевнула.

Железный Дровосек посмотрел на Эдварда в недоумении. И правда, ведь Милли никогда не видела собак, их просто не было в Волшебной стране. Он беспомощно поглядел опять на девочку, но отвечать ей не пришлось — она уснула.

Минни Эни аккуратно опустила её пониже в подушках, поправила одеяло.

— Сейчас должны заглянуть Тубаго с Наоми, — шепнула она. — Пойдёмте в кухню.

И верно, входная дверь стукнула, впуская в дом людей. Трое из них были обычными жевунами — Тубаго, Наоми и Бофаро, — а вот четвёртая гостья выглядела необычно. Маленькая седая старушка в остроконечной шляпе слегка склонила голову в приветствии, и Эдварду показалось, что звёзды на её белой мантии озарили кухню мягким светом.

— Какая честь, госпожа Виллина, принимать вас в моём доме, — поклонилась Минни.

— Ну что вы, милочка, мне было нетрудно добраться до жевунов. Хотя, конечно, надолго я народ Жёлтой страны не могу оставить. Давайте перейдём к делу. Бофаро рассказал мне о вашей беде.

Виллина достала из складок мантии маленькую книжицу, подула на неё, и на глазах изумлённого Эдварда книга принялась расти, пока не превратилась в огромный том, который Виллина едва ли могла удержать в руках. Она положила волшебную книгу на стол, открыла на нужной странице и принялась нараспев произносить слова заклинания:

— Бабмара, чуфара, скорики, морики, турабо, фурабо, лорики, ёрики… Маленькая девочка сможет исцелиться, если увидит настоящее чудо. В крови девочки много усыпительной воды, и дни её, увы, сочтены. Но если произойдёт чудо, девочка исцелится, а хворь уйдёт навсегда. Пикапу, трикапу, ботало, мотало…

— Пикапу, трикапу, ботало, мотало… — повторили Наоми и Тубаго, а Минни Эни посмотрела на Бофаро и Железного Дровосека по очереди.

— Чудо? В Волшебной стране много чудес, — сказал Бофаро. — Уж чего только у нас не бывает. Может, привести из пещеры шестилапого? Они огромные, но безобидные.

— Тогда уж лучше дракона Ойххо, — предложил Тубаго. — Ойххо смышлёный, он умеет ладить с детишками, покатает её в кибитке на спине.

— Чудом будет, если Минни сможет вновь покататься на любимых качелях в мамином саду, — вздохнула Наоми и заплакала.

— Мы что-нибудь обязательно придумаем, — уверенно сказала Минни Эни. — Одно чудо уже случилось, ведь с нами сам… Железный Дровосек, правитель Фиолетовой страны.

— Очень рада встрече, — кивнула величественно Виллина. — Я бы хотела сказать вам больше, но волшебная книга молчит. С вашего позволения, я бы хотела вернуться к своим подданным.

Бофаро и Тубаго вскочили, чтобы проводить волшебницу. На пороге она обернулась и задумчиво произнесла:

— Несколько недель назад я смотрела в мою книгу и увидела, что в далёкой стране должна случиться непоправимая беда. Я увидела, что, кхм, необычному существу нужна помощь. Я вызвала ураган, чтобы он не дал разбиться существу, но что-то пошло не так, раз оно вдруг оказалось в Волшебной стране. Книга видит и знает далеко вперёд, так что его появление у нас, возможно, было не случайно.

Она легонько поклонилась теперь лично Эдварду и вышла из дома.