Третий деть, первый сын (джен)

Примечания:

Собственно, не в хронологическом порядке эти части будут. Здесь уже весьма подрощенный деть.

— Андрей, — раздался в телефоне взволнованный голос жены, — Мишка не у тебя?

— Нет. — Князь почувствовал, как руки-ноги моментально похолодели. — А что?

— Он уже полчаса как должен быть у репетитора по английскому, так и не появился, — растеряно, так, как никогда раньше, произнесла Нигровская. — и на звонки не отвечает.

Андрей чувствовал, как начинает подниматься паника. Самый сложный возраст — 14 лет, ребенок, вечно находящий неприятности на свою пятую точку, время к вечеру, Питер — это было не очень хорошее сочетание.

— Так, — он оглянулся, растерянно, на музыкантов, что уставились на него. Саундчек накрывался медным тазом. Концерт, похоже, тоже. Ибо сейчас у Андрея было только одно желание — немедленно пойти искать своего бедового. Богатое воображение уже рисовало различные ужастики, что могут случиться с вот такими вот потеряшками на темных улицах.

Но, к счастью, тут открылась дверь и вошла администратор клуба Галочка, ведущая за руку...Мишку, который, низко опустив голову, вопреки обыкновению не вырывался, что уже явный показатель, что все плохо. Ведь ежик этот то и дело иголочки выпускал, когда считал, что с ним обращаются как с ребенком.

— Андрей Сергеевич, к вам ваш Мишка. — немного странным тоном заявила девушка. Хорошо, что не первый раз они уже здесь выступают, сотрудники — кто лучше, кто хуже — но более-менее знают и музыкантов, и членов их семей.

— Отбой, Агата, нашелся, — выдохнул облегченно Андрей, подходя к сыну, — я разберусь, не волнуйся.

Мишка поднял, наконец, голову, и Андрей еле сдержался, чтоб не выругаться. Царапины, синяк на скуле, немного расквашенный нос. Да и в целом весь вид — оглядел с ног до головы — запыленная одежда, в некоторых местах чуть порванная, — говорил о хорошей драке.

— Миш, — он аккуратно притянул его к себе, — что случилось?

— Ну, поспорили с пацанами, — глухо выдавил отпрыск, уткнувшись ему в плечо — длинный, нескладный, он уже почти с батьку ростом, но по-прежнему ласкучий, нуждающийся в утешении, когда внутри эмоции переполняли, хоть и ершился, хорохорился, что все эти нежности не для него. Только в моменты душевного смятения и проявлялась вот эта надобность.

— Домой не поехал, — несчастно пробормотал ребенок, — мама убьет же.

— Она волнуется. — Андрей не мог не сказать, — хоть позвонил бы.

Мишка практически шмыгнул носом, попытавшись замаскировать под кашель:

— Телефон все, па, ещё один в этом году почил смертью храбрых.

Андрей только вздохнул:

— И из-за чего на этот раз?

В прошлый, помнится, подрался, потому что какие -то подростки гоняли кошку, кидаясь камнями. Агата тогда действительно сердилась — не на поступок, а на решение, скорее. Вроде бы, Мишка это понял, так что тогда? Из-за телефона, что ли, боится домой? За этот год уже третий. Так, вроде, и не ругали особо... Мишка — это Мишка. Горит у него все в руках. С самого начала так и повелось: игрушки, книжки, телефоны — все ломалось, терялось, переставало работать. Медвежонок их каждый раз смотрел несчастными глазами и неуверенно бормотал, что оно как-то само.

— Они твои песни говном назвали, — совсем уж тихо сказал сын, — вот я и...

Вот уж чего Андрей не ожидал, точно ведь не этого.

— Ох, Мишка, — аккуратно погладил по голове, заодно проверяя, нет ли шишек и не надо ли в больничку свозить, — наплюй на них, хейтеры и провокаторы всегда были и будут. Не твоя это война.

— Не могу. — И вот это уже было сказано так же тихо, но очень уверено. Характер, да. За свои убеждения всегда стоял до последнего. Князев в эти минуты словно в прошлое заглядывал — очень уж его Мишка в подобных случаях другого Миху напоминал.

— Сердишься? — подросток оторвался от плеча и взглянул отцу прямо в глаза.

— Скорее расстроен, — Андрей не стал лукавить, — и обеспокоен. И за маму обидно. Я не удивлюсь, если она уже всех на уши подняла, мне-то, наверняка, последнему позвонила.

Мишка вздохнул глубоко.

— Ладно, разберемся, — Князь прищурился, — к тому же думаю, что тебе на эту тему предстоит еще неприятный разговор с Алисой, она, скорее всего, уже в курсе всего.

Подросток явственно вздрогнул: сестра, хоть и любила брата, но за материнские нервы не раз уже грозилась всыпать некоторым медвежатам по первое число.

— Ну, — протянул, — что уж там, натворил дел, отвечу.

— Миш, ты ж понимаешь, что мама не за драку будет злиться? — Андрей внимательно посмотрел на сына, — мама очень испугалась, потому что ты пропал неизвестно куда. Она тебя очень любит и, судя по голосу, была близка к нервному срыву. Чтобы ни случилось, ты всегда можешь прийти домой, к нам. Мы точно можем выслушать, мы поможем, понимаешь? Даже если мы сердимся или обеспокоены каким-то твоим поступком, мы — семья, у нас нет незначительных проблем, нет ненужных мнений.

— Знаю, — Мишка потупился, — но мне иногда кажется, что от меня слишком много шума, понимаешь, да?

Андрей немного помолчал, крепче прижимая к себе ребенка, стараясь не словами даже, а жестами показать, что все, что говорил — правда, что Мишку всегда поймут и примут, вот таким, какой есть.

— Не много, медвежонок, столько, сколько нужно. — сказал тихонечко, чтоб только сын один и слышал.

Да, эту тему точно придется обсудить позднее. О важности и нужности — ведь где-то же зародилось в лохматой голове это чувство отстраненности, нельзя позволять ему разрастаться, постепенно разрушая их отношения. Мелкие трещины нужно замазывать сразу, не дожидаясь, пока стена рухнет. И о драке этой придется поговорить. И не один раз — научиться реагировать на подобные вещи не так остро, не пропускать через себя очень сложно. Если, конечно, такое в принципе возможно. Говорить нужно, однако в данный момент это может чуть подождать.

Сейчас же Князь озаботился больше небольшим лечением-обработкой боевых ран и очищением своего младшенького от пыли и грязи, убалтыванием, обниманием и отпаиванием чаем.

Концерт все-таки состоялся. А после, вернувшись в гримерку, Андрей нашел сына мирно спящим на диванчике, головой на коленях у Агаты. Жена медленно поглаживала его по волосам и тихонько улыбалась. Очевидно, не выдержала, приехала. О чем говорили — непонятно, но, судя по открывшейся картине, прояснили некоторые сложные моменты.

Все было в относительном порядке, все еще можно было исправить.