Солнце Татуина (гет)

Тетушка Джира, известная торговка фруктами, неуклюже толкала перед собой тачку, доверху груженую запечатанными коробками. В ней она перевозила товар в свою лавку, которая находилась на рынке возле так называемого квартала рабов. Возить продукцию пришлось ей пришлось издалека — склад, который она арендовала, находился на другом конце улицы. Когда у нее был в собственности небольшой грузовой флаер, то это не составляло никакого труда. Но со вчерашнего неудачного дня суровая реальность принудила ее к такому способу доставки на своих двоих. Конечно, старушка поохала над своим разбитым железным помощником, да делать было нечего. Пришлось выйти на работу так. Хорошо еще, что соседи одолжили тачку на время, видя затруднения старой женщины.

Джира остановилась, достала платок, и утерла потное лицо. Солнце уже начинало жечь, не смотря на то что до обеда было еще далековато. Аккуратно убрав платок в сумочку-барсетку, где у нее обычно хранилось разное нужное барахло, старушка снова покатила скрипучую тележку по пыльной улице. Когда она доберется до места, нужно будет достать из холодильников охлажденные фрукты и разложить их на прилавке для продажи. А те, что она везет в коробках, наоборот переложить остужаться.

В жаркий день палли — сочные, аппетитные плоды, разбирали очень хорошо, и она решила, что большую часть выручки будет откладывать на покупку такого же драндулета, который уже был у нее до того.

Каким-то боковым зрением она уловила, что к ней кто-то быстро приближается. Она остановилась, но обернуться не успела, как этот кто-то оказался рядом с ней.

— О, Энакин, мальчик мой! — обрадовалась Джира, — Давно я тебя не видела. Куда ты пропадал?

Энакин Скайуокер, улыбаясь, приобнял ее в знак приветствия.

— Полгода, тетушка. Дела у меня были — мотался в Мос Айсли за запчастями, да и пришлось задержаться там. Сначала ждал свой заказ, потом пара-тройка шабашек подвернулась. Ты-то как тут справляешься?

Несколько лет назад у Энакина внезапно завелись большие деньги. Скорее так — очень большие деньги. И он поступил с ними следующим образом — взял да и выкупил из рабства свою мать, а также своих друзей и их семьи. Другой бы на его месте кинулся шиковать-пировать, но только не Скайуокер

Оставшиеся средства он пустил на то, чтобы расширить предприятие, возникшее на месте лавки Уотто. С бывшим хозяином они стали партнерами по бизнесу, и тойдарианец просто ошалел от осознания того, как бывший раб стремительно менялся на его глазах.

Энакину было уже шестнадцать лет, и среди окрестной шпаны он слыл парнем крутым и приблатненным. Джира была знакома с этими слухами, но с ней юноша всегда был приветлив и внимателен, также, как и с самых ранних детских лет, так что она думала что это все враки недоброжелателей. Не мог этот солнечный мальчик, как старушка его называла, быть жестоким и грубым. Она помнила его добропорядочным ребенком, который с пяти лет уже помогал в работе своей маме Шми. Он часто прибегал со стайкой друзей на рынок, когда у него бывал выходной, и женщина охотно возилась с ребятами, угощала их и рассказывала различные истории. Хотя она была лично свободной, но очень хорошо понимала людей, которые прибывали в рабстве.

А потом его забрали на обучение в Орден джедаев. Но что-то там не сложилось, и его отправили обратно на Татуин. Она видела мальчика после этого — внешне он оставался таким же доброжелательным, но Джира почувствовала в нем какой-то надлом, словно Энакин что-то прятал в себе и не показывал никому.

Парень деятельно принялся за работу, и если у Скайуокеров дела обстояли еще более-менее, то, например, у его подруги девочки Эми и ее отца Фара дела обстояли куда безрадостней. Их хозяин, тунг Йор Милто, относился к своим рабам бесчуственно, нещадно эксплуатируя их. Бывало что девочка бегала по улице зареванная от того, что Милто наказал ее или ее отца побоями за плохую, по его мнению, работу. Или же просто так, для острастки, чтобы его собственность не забывалась, с кем имеют дело. А уж оскорблял он их каждый день. Он очень неохотно освободил своих рабов, и даже первоначально отказался иметь дело с Энакином. Но на тунге висел большой долг по игре в сабакк, который ему следовало выплачивать, и в конце концов Милто сдался, взяв деньги у Энакина. Отпуская невольников и нисколько не стесняясь присутствия Скайуокера и его поверенного, бывший хозяин сурово напутствовал их в дальнейшей жизни, обильно при этом матерясь. Энакин демонстративно при нем освободил купленных рабов. Несчастные люди не верили своему счастливому избавления от мучителя, а тунг только зло зафыркал, и не прощаясь ушел.

А недавно вот прошел слух, что Милто отправился на охоту и бесследно исчез. Его жена собрала поисковую группу, но та обнаружила только одинокий флаер тунга в ущелье каменистых холмов и никаких следов его хозяина по близости. Возможно что он отдалился, преследуя дичь, да и где-то сгинул. Было даже мнение, что взбалмошный тунг наткнулся на крайт-дракона и стал добычей для чудовища. Но так это было или нет, точно сказать не мог никто. О Милто поговорили да забыли, мало ли.

Энакин между тем обратил внимание на положение Джиры.

— А почему ты на тачке добро перевозишь — где твой флаер? — полюбопытствовал он.

— Да как сказать, — грустно вздохнула старушка, — Нету больше моего кормильца.

— Что случилось? — удивленно спросил Энакин.

Джира еще сильнее закручинилась. Вчерашнее происшествие вспоминать было не очень-то приятно. Но и по-другому она поступить не могла.

— Да сосед мой, Анабар, выживает меня с рынка. Конкуренцию я ему составляю, вот и пакостит. А вчера такое устроил — взял, да и уронил тяжелую строительную глинобитную кладку прямо на мой флаер, когда тот на задворках стоял. Его и расплющило. Нарочно он это сделал, но платить отказывается — мол, стройка не его. А потом и вовсе обругал, обозвал старой ведьмой и тупой бантой, которая гнильем торгует. А какое же у меня гнилье? Я им сроду не торговала, и всегда люди мой товар хвалили.

Она даже прослезилась, и снова полезла в сумку за платком. Пока она утирала глаза, на скулах Энакина ходили желваки. Но он быстро взял себя в руки.

— Вот так вот, Эни, — печально закончила свой рассказ женщина. Она ничего не заметила, но на лицо парня словно бы легла тень.

— Да что мы стоим. Нужно же отправляться — время-то не ждет, спохватилась Джира.

Энакин решительно взялся за ручки тачки.

— Ну так я и повезу. А ты пока расскажи, о чем там у вас на рынке люди болтают.

Они шли около получаса, и все это время Джира рассказывала ему различные новости и слухи. Энакин бывало кивал, с чем-то соглашаясь, но иногда удивлялся и переспрашивал, если новость казалась ему интересной.

Наконец, они пришли к лавке Джиры. Старушка отперла ее, и юноша помог вытащить из холодильника и разложить на прилавок товар, вскрыть коробки и положить обратно холодильник привезенные фрукты. Они быстро управились и торговка предложила ему посидеть с ней и выпить чашечку кафа. Но Энакин извинился, и, поцеловав руки старой женщины, заявил.

— Да мне сейчас нужно бежать по одному делу. Скоро должен заказчик за своим спидером придти, а я не хочу его на Уотто оставлять, — с напускной важностью сказал он.

— Ой, спасибо тебе Эни. Хоть несколько штук палл возьми с собой. И сам поешь, и угостишь кого-нибудь.

Парень выбрал себе один фрукт, и с хрустом откусил.

— Ого! — воскликнул он, жуя мякоть.

Старушка оживилась

— Вот видишь. А говорят гнилье, — с обидой произнесла она.

— Ладно, — беззаботно махнул он рукой, — Как только управлюсь, приду.

И почти бегом отправился через площадь.

Ранее он заметил, что лавка Анабара была еще закрыта, а значит, что ее хозяин пока на работу не вышел.

* * *

Анабар сидел за столиком под зонтом от солнца, рядом с закусочной на колесах, жевал шаурму и запивал ее кафом. С бабкой вопрос надо было решать побыстрее. Одним разбитым флаером здесь явно не обойдешься. Нужно заплатить кому-то, чтобы лавку ее разгромили. Тогда в глупую голову старухи придет осознание ее трудного положения и она окончательно уберется со своей точки, перестанет мозолить глаза и перебивать его торговлю.

Он доел шаурму и допил каф. Жуя, он удовлетворенно хрюкнул, словно гамморреанец какой, и позвал разносчика.

— Эй, брат! Еще шаурмы и чашку кафа.

В этот момент кто-то хлопнул его по спине.

— А?! Чо?! — пробасил он, оборачиваясь на нахала.

Он встал со стула, и увидел перед собой рослого парня и вроде даже узнал его, как тот быстро размахнулся и нанес ему по лицу сокрушительный удар кулаком.

Анабар кубарем перелетел через столик, и оказался на полу. Из разбитого носа хлынула кровь, пачкая одежду. Он кое-как поднялся, все еще находясь в шоке от резкой перемены обстановки.

— Ты чего?! — гнусаво завопил он, зажимая нос.

Вместа ответа Анобар получил пинок ногой в живот, захрипел и скорчился в три погибели. Торгаш было рухнул на колени, но сильные руки парня подняли его обратно и с размаху отправили в свободный полет, который закончился припечатыванием в стенку вагончика закусочной. Посетители и прохожие частью разбежались, а частью остались наблюдать за дракой, вернее, за односторонним избиением. Парень непрерывно бил Анабара сильными точными сосредоточенными ударами, словно боксерскую грушу, удерживая от того, чтобы торговец снова не свалился на землю.

Из закусочной выскочил продавец, вооруженный битой, и парень отвлекся на него.

— Ты тоже захотел? — угрожающе произнес он.

Видя в нем грозного рукопашного бойца, продавец даже с битой не решился на него напасть.

— Слющай, гаси иво гдэ хочищь, толька падальще ат маэй лавки! — крикнул шаурмятник.

— Засунься в свой балаган, быстро! — рявкнул на него парень, и склонившись над Анабаром схватил его за волосы, приподнимая расквашенное в кровь лицо. Торгаш заскулил, но парень не обращал на это не малейшего внимания.

— Узнал меня? — сказал ему противник.

— Да, — прохрипел Анабар.

— Флаер тетушки Джиры ты разбил?

— Да… Да я… — после некоторой заминки признался он.

— И назвал ее старой ведьмой и тупой бантой, торгующей гнильем?

— Она… — попытался что-то вякнуть Анабар.

Парню это, как видно, не понравилось, и он выкрутил вихр на его голове. Торгаш аж запищал от боли.

— Да-да, я очень извиняюсь, что так ее обидел.. Очень.. — лепетал Анабар.

Парень посмотрел Анабару прямо в глаза. А тот, свою очередь, никогда еще не видел ни у кого такого страшного взгляда, от которого он затрясся словно припадочный.

— Что ты дергаешься, как с перерезаной глоткой?!

— Я боюсь тебя, — всхлипнул разбитыми губами Анабар.

Парень хищно улыбнулся.

— И правильно делаешь, что боишься, — властно произнес он, — Сейчас ты вот что сделаешь — отправишься к себе домой, помоешь свою рожу и сменишь одежду. Потом залезешь к себе в заначку, достанешь сумму, на которую можно будет купить приличный грузовой флаер, придешь в лавку к тетушке Джире, отдашь ей деньги и извинишься. Я там тоже буду. И смотри, чтобы твоим словам поверила не только она, но и я. Будешь вилять или хитрить, я тебя прикончу. Ты меня хорошо понял?

— Дааа! — заныл Анабар, прежде всего из жалости к себе.

— Скажи мне вот что — как меня зовут?

— Тебя зовут Энакином… Энакином Скайуокером, — повторил он в отчаинии.

— То-то же.

Парень, наконец оставил торгаша, напоследок ткнув его лицом в землю, перешагнул через лежащего и удалился, а Анабар еще некоторое время не шевелился, опасаясь что Энакин передумает и вернется. Шаурмятник прибежал с ведром воды, и мужчина, кряхтя и постанывая принялся смывать кровь с лица. Все его тело болело от побоев — он ни разу в жизни не испытывал чего-то и близко подобного. Но все же рад был уже тому, что остался в живых — парень бил его беспощадно.

К тому же торгаша загрузили на изрядную сумму. Но Анабар сейчас совсем не думал об этом, а радовался лишь тому, что человек, хорошо известный также как Механик, ушел.