Негатор магический обыкновенный. (джен)

До вокзала Гарри добрался совершенно без затруднений. Десантировался у главного входа и попрощавшись с дядей, кивнув на его просьбу на рождественские каникулы по возможности не прибывать, покатил найденную тут же тележку. Хедвиг ещё на Тисовой выпустил, опять-таки Олливандер посоветовал. Зачем, мол, внимание экзотикой на вокзале с магловской стороны привлекать. Сова птица вольная, сама долетит. А тем временем показался перрон платформы девять и десять. И притормозивший немного Гарри огляделся, ничего похожего на платформу девять и три четверти поблизости не наблюдалось. И только теперь мальчик сообразил, что ни у Хагрида, ни у Олливандера об этом так и не спросил, и вот как следствие собственной тупости, заблудился. Именно в этот момент мимо него прошла группа людей и до Гарри донеслись обрывки их разговора:

— Я так и думала, что тут будет целая толпа маглов... — услышавший эти слова Гарри резко, почти на месте обернулся. Эти слова произнесла пухлая женщина, разговаривавшая с четырьмя огненно-рыжими мальчиками, каждый из которых вёз на тележке чемодан, до неприличия похожий на тот, который они купили вместе с Хагридом. И у одного из них была сова. Ободрённый тем, что он тут такой не один, услышавший их слова Гарри что было сил толкнул свою тележку вперёд, стараясь не упустить их из виду. К счастью, они вскоре остановились, и Гарри оказался достаточно близко для того, чтобы услышать, о чём именно они говорят.

— Так, какой у вас номер платформы? — поинтересовалась женщина.

— Девять и три четверти, — пропищала маленькая рыжеволосая, несколько странно одетая девочка, дёргая, судя по всему, свою мать за руку. — Мам, а можно я тоже поеду...

— Ты ещё слишком мала, Джинни, так что успокойся. Ну что, Перси, ты иди первым. — Один из мальчиков, на вид самый старший, пошёл в сторону разделительного барьера. Гарри внимательно следил за ним, стараясь не моргать, чтобы ничего не пропустить. Но тут рыжеволосого мальчика загородили от него туристы, а когда они наконец прошли, Перси уже исчез. — Фред, ты следующий, — скомандовала пухлая женщина.

— Я не Фред, я Джордж, — ответил мальчик, к которому она обращалась. — Скажи мне честно, женщина, как ты можешь называть себя нашей матерью? Разве ты не видишь, что я — Джордж?

— Джордж, дорогой, прости меня, — виновато произнесла женщина.

— Я пошутил, на самом деле я Фред, — сказал мальчик и двинулся вперёд. Его брат-близнец крикнул ему вслед, чтобы он поторапливался. И через мгновение Фред исчез из виду, а Гарри так и не понял, как ему это удалось? Теперь пришла очередь третьего брата. Он тоже пошёл вперёд и исчез так же внезапно, как и первые двое. Ситуация снова оказалась безвыходной. И собравшийся с силами Гарри рискнул подойти. Обычно он ничего подобного не делал, но так как ситуация казалась ему совершён безвыходной, в общем, как мог нахрабрился и:

— Извините меня, я…

—Привет, дорогуша. — Улыбнулась ему женщина — Первый раз едешь в Хогвартс? Рон, мой младший, тоже новичок. — Она показала на последнего оставшегося из четырёх мальчиков.

—Да… — проглотив предательский ком, на одном дыхании выпалил посмотревший в указанную ему сторону Гарри. — Но дело в том... дело в том, что я не знаю как... — и именно в этот момент увидел появившегося буквально из стены мастера Олливандера.

Радости мальчика буквально не было предела, а появившийся тем временем на магловской половине вокзала известнейший в магической Британии мастер волшебных палочек совершенно беззаботно помахал ему рукой.

— Ой, — пискнула чуть конопатая младшая из присутствующих девочка. — мама, мама, смотри, это же сам мастер Олливандер, вот это да, а можно мне…

— Нет, нельзя, — одёрнула её мать, а мастер Олливандер тем временем приблизился и добродушно, по-стариковски улыбнувшись, произнёс:

— Молли Уизли, в девичестве Пруэтт, помню помню, ива и волос единорога, пять с половиной вершков, весьма гибкая.

— Да, сэр, всё верно, прекрасная палочка, так до сих пор и пользуюсь, но что же вы…

— Да вот, за внуком, можно сказать что пришёл, ждал его на той стороне, но он, судя по всему, приблудился, — подмигнув чуть не открывшему в изумлении рот Гарри, ответил на вопрос миссис Уизли Олливандер, и обратился уже к Гарри:

— Всё взял, ничего дома не оставил?

— Нет, в смысле да, в смысле взял, всё в смысле взял, — чуть не запутавшись, пробормотал несколько растерянный поведением мастера палочек Гарри.

— Раз так, то давай свою руку, не эту, правую, а теперь вперёд, мистер Поттер, нас дожидается Хогвартс, — и вновь подмигнул.

Всего миг, и барьер оказался преодолён, и благодарный за оказанную ему помощь Гарри принялся его благодарить.

— Не стоит, я всё понимаю, да и признаться, несколько безпокоился. Барьер-то у нас магический, а что как не выдержал бы, ну да я, как и обещал тебе в нашу первую встречу, кое-чего почитал. Так, к примеру, если грамотно замкнуть тебя на что бы то ни было, желательно живого мага, то это на время поможет. Именно поэтому я и вышел. Ты бы, скорее всего прошёл, а вот все, кто за тобой…

— Ой, — только и смог выдавить из себя осознавший весь масштаб проявившейся перед ним проблемы Гарри.

— Ну да ничего, не стоит так сильно переживать, не так уж всё на самом деле и фатально. Как минимум, один из способов решения твоей проблемы я тебе показал. Не самый, признаюсь, приятный для меня, но тем не менее весьма ценный и очень важный опыт. Так открыть мне глаза на старости лет и вправду мог бы только и исключительно такой как ты. Ну да тем ценнее обретённое. Запомни, молодой человек, мы слишком быстро перестаём ценить то, что принимаем как своё по праву, и лишь лишившись оного, и то не всегда понимаем, до чего же оно было для нас в реальности безценным.

— Простите, Сэр, я не хотел, Сэр…

— Ничего страшного, и пока ты в фантазии своей не надумал чего глупого, поясню. Когда я замкнул тебя, то ты забрал у меня мой дар видеть связи и суть предметов. Я жил с этим с рождения. Развивался, учился, и тем не менее, несмотря на все наставления отца, уже попросту привык. И вот, возможно впервые в жизни, посмотрел на *мiръ широко открытыми, абсолютно лишёнными магии глазами. Когда-то я умел так смотреть, но затем за ненадобностью перестал. Видеть, оно ведь удобнее. Особенно если для этого не нужно ещё и усилия прикладывать. И я потерял. Потерял, но благодаря тебе обрёл вновь. И небольшой дискомфорт по сравнению с обретённым вновь чувством мiра, его красок и полноты. Просто поверь мне, он совершенно ничтожен.

— Простите…

— Полноте, мистер Поттер, как я и сказал, всё просто прекрасно и иногда нам, старикам, весьма полезно немного взбодриться, ну да что же мы стоим то, проход перегораживаем, идём.

По дороге до приглянувшегося им купе Гарри всё время гадал о том, что же такое увидел мастер палочек. Что могло пересилить, как он сам ему признался, вполне ощутимый от контакта с ним дискомфорт? Увы, ответа он так и не нашёл и лишь надеялся, что слова старика о вновь обретённом им были сказаны не для того, чтобы просто его успокоить. Украдкой пару раз посмотрел на идущего рядом мастера, но тот даже на вид выглядел абсолютно счастливым. А у входа в вагон замер, и практически с видимым упоением некоторое время любовался летящими в лазури небес облаками. В итоге сам для себя Гарри решил, что всё хорошо и ничего плохого не произошло. Ну не ведут себя так люди, которым и в самом деле плохо.

Купе встретило алыми с золотыми вензелями и гербами Хогвартса диванчиками, сиденьем их язык назвать не поворачивался. Они открывались, и именно туда и перекочевали его вещи.

— Присаживайся, Гарри, в ногах правды нет, не уверен, что она вообще имеется, но, да и ладно, не суть это, не о том мы сейчас. А о том, что месяц назад я дал тебе два небольших обещания.

— Да сэр, так и было, сэр, — кивнул на его слова весь напрягшийся от охватившего его внутреннего волнения Гарри.

— И так как одно из них изустное, а второе, скажем так, материальное, начать предлагаю именно с изустного. Почему так, спросишь? А потому, что едва ты увидишь её, как мiръ перестанет для тебя существовать, видел уже не раз, точно знаю. И если обыкновенные палочки и те вызывают у их владельцев неподдельный восторг, коим я, признаться, каждый раз из раза в раз наслаждаюсь, то что уж говорить о сделанной по всем правилам и метрикам, исключительно для одного единственного клиента.

— Я понял, сэр, я…

— Нет, Гарри, не понял, но это не страшно, это нормально, тебе одиннадцать. Ты ребёнок, и, как и любому ребёнку тебе разрешается: не знать, не понимать, быть непосредственным, самим собой, ребёнком. Самым обыкновенным одиннадцатилетним ребёнком. Не забывай этого, не позволяй взрослым отнять у тебя то, что принадлежит тебе, так скажем по праву, праву возраста.

— Хорошо, сэр, я буду стараться, сэр. И…

— Не мог бы я пояснить, почему в начале назвал тебя внуком, а затем по фамилии?

— Да! — с явным облегчением выпалил буквально раздираемый этим вопросом Гарри

— Не ищи сложностей там, где их и вовсе нет. И это ещё один мой тебе, на будущее, совет. Что же до моих слов. Я понимаю, что это может быть не вполне удобно, и тем не менее, ты мне просто понравился. Ещё тогда в магазине, в тебе есть то первородное, да, именно так, первородное любопытство. Ты был непосредственен, честен. Не пытался просчитать, как окружающие отреагируют на то или иное твоё слово. Поверь мне, в магическом мïре такое искреннее, открытое поведение ныне огромная редкость. Особенно при учёте твоего статуса. Кстати, о нём, ты ведь прочитал то, что я тебе посоветовал?

— Да, сэр, признаться, я в недоумении, и я…

— Не можешь согласиться с написанным? —предположил улыбающийся, устроившийся напротив него старик.

— Да, — с горячностью согласился Гарри и чуть замявшись, продолжил: — Я не могу понять, как, откуда. Оказывается, я знаменит, имени меня даже куклу выпустили. Я всю свою жизнь провёл в Литтл-Уингинге на Тисовой. Стриг газоны, мыл дядину машину, убегал от Дадли и его банды. Ничего геройского, ничего удивительного.

— Вот и именно. Вот только об этом знаешь ты, теперь вот ещё я. Для остального же магического мïра ты был, поверь мне, где угодно, но не у своих опекунов. Дамблдор позаботился. Ведь именно от него вся без исключения магическая Англия узнала не только о падении нарёкшегося темным лордом, как он себя называл, Волдемортом. И это, кстати, вовсе не его имя. Ведь мальчика, которому, я когда-то продал ту самую волшебную палочку, звали Том, Том Реддл.

— Ого… — заморгал столь неожиданно получивший ответ на заданный им когда-то Хагриду вопрос Гарри. Великан тогда и мялся, и как только не юлил. А тут прямо без страхов и тайн.

— Когда-то именно ему я продал палочку из белого Тиса, семь с половиной вершков, с сердцевиной из пера феникса. Неимоверно мощная была палочка. Мощная и необычная, ведь до тридцать первого июля этого года она была не одинока.

— В смысле, мистер Олливандер, как палочка может быть не одинокой?

— О, всё весьма просто, — живо встрепенулся поймавший любимую тему старик. — У той палочки была сестра. Шесть с половиной вершков и один нокоть. Остролист и перо феникса. Возможно, ты её помнишь?

— Ддааа… сэр, кажется я её…

— Не кажется, Гарри, именно ты стал тем, кто её уничтожил, и я, признаться, позволил тебе это совершенно намеренно. Ведь уже в тот момент я начал догадываться, в чём именно дело. Единственное, чего я в тот момент не подозревал, так это того, что ты не весь такой, что только рука. Но вот палочку я дал тебе осознанно. Прекрасно понимая, какая судьба ожидает это моё творение. Быть может, я суеверен и тем не менее, я верю, что этим разорвал, как кажется мне, в некотором роде "порочный" в своей связи круг. У меня нет доказательств. И тем не менее, несколько лѣтъ назад у меня состоялся один разговор. Произошёл он с владельцем того самого феникса, перья которого стали сердцевинами упомянутых мною изделий. И он спросил у меня, не продал ли я вторую, и если нет, то не мог бы я её придержать. Никакой конкретики, никаких просьб, и тем не менее. И вот в лавку вошёл ты. Переломал немерено товара, и меня как стукнуло, она. И в тот же момент я понял, что попросту не допущу. Не сломаю ещё одну жизнь. Именно поэтому, даже понимая, что произойдёт, я не сказал тебе поменять руку ранее, чем она погибла. И лишь после этого… — произнёс, казалось бы, ушедший в себя старик.

— Но как, как палочка могла бы?

— О, весьма просто, молодой человек, весьма и весьма просто. Палочки-сёстры — это всегда связи. А связи в магическом мïре — это вовсе не пустой звук. И чем их меньше, а уж тем более таких, тем лучше. И связь с палочкой, убившей твоих родителей, да и не только их, в тот момент я неимоверно остро осознал, что эта связь вполне реально способна поломать жизнь. Осознал, и как сумел пресёк. Признаться, просто воспользовался. Сам бы, признаться, так не сумел, каждая из них для меня всё одно что дитя, моё собственное творение. И нет, я понимаю, и ломаются, и гибнут, все бывает, но не от моих рук, не от своего создателя.

— Простите…

— Выше нос, Гарри, и вообще, это ведь я принял именно это решение, не ты. И так как палочки уже более нет, то предлагаю о ней просто и банально забыть. Никаких связей, только свобода. Вѣра в будущее. Не стоит идти в него с грузом не пойми кем возложенной на твои плечи ответственности. У тебя и своего вполне достаточно, но я что-то заговорился. Ты ведь спрашивал, почему внуком назвал? Так вот, как я и сказал ранее, ты мне понравился, просто и без затей. Ты сирота, прости что напоминаю, и тем не менее, это именно так. К тому же, никто не запретит старику назвать ребёнка внучком. Этот термин ведь не всегда означает именно кровную связь. Он также может указывать и на возраст. Это правила старого языка. Его уже и не помнят, и тем не менее, когда я был в твоём возрасте, в магической Англии подобное обращение было практически нормой. Не ко всем разумеется, но к тем, кого знаешь. Сосед там, сын хорошего друга. Все сэры, мэры и прочие пэры пришли к нам несколько позже, а до этого указывали исключительно на статус. Таким образом, моё обращение на деле было не более чем игрой слов, долженствовавшей подчеркнуть моё доброе к тебе расположение. Увы, но мы с тобой скорее всего не родственники, и тем не менее. Игра есть игра, и раз уж я вот так вот, кхм, оговорился, то почему бы собственно, и нет. С меня не убудет, тебе не навредит. Да и начни мы сейчас отрицать, та же Молли и все её дети меня хорошо слышали, выводы уже сделаны, попытка отрицания приведёт к пересудам, а в отсутствии доказательств… Поверь моему слову Гарри, они всё сами придумают. И отрицай не отрицай, результат что так, что так будет один.

— Я думаю я понял, сэр, как думаете, если я вообще не стану на это отвечать, это будет нормально?

— Да, разумеется, как я и сказал, отрицание породит разномастные слухи, и как минимум часть из них будет, скажем так, негативной. Подтвердить же их домыслы мы, как ты понимаешь, также не можем. Ложь это не то, что должно связывать людей… — на этих его словах дверь в купе хлопнула и на пороге показался веснушчатый рыжий мальчишка. Увидев было Гарри, он тут же начал говорить, но был категорически нарочито строгим голосом перебит:

— Мистер Уизли, я полагаю?

— Ддаа… Сэр, то есть, простите мастер, я хотел… — запинаясь чуть ли не через слово и алея ушами, начал было оправдываться ворвавшийся в их купе Рон.

— Не видел тебя у себя в лавке. Неужели у Кандела палочку покупали?

— Эмммм, нет, сэр, я это, у родителей в смысле, то есть у меня…

— Только не говорите мне, молодой человек, что путь юного мага вы начали постигать с палочкой, что вас не выбирала?

— Я, эм, я как бы…

— Дайте-ка вашу спутницу сюда, — с явными нотками повеления в голове произнёс требовательно протянувший в сторону рыжего мальчика руку мастер. И пунцовому от стыда Рону не осталось иного.

С минуту мастер крутил палочку и так, и эдак, качал головой, а вернув произнёс:

— Узнаю свою работу, несмотря ни на что узнаю. Ясень и волос из гривы единорога, без малого семь вершков. Хотел бы я знать, как ваш брат или же уже вы допустили то, что вашу палочку помимо всего прочего обглодала крыса. Лично я бы её за такое банально прибил. Я обязательно напишу вашему отцу, в отличии от Молли, он всегда имел голову на плечах. И о вашем поведении я также упомяну, обязательно. Теперь же извольте покинуть наше с мистером Поттером купе, и впредь привыкайте стучать, прежде чем врываться куда бы то ни было. Возможно, что дома такое ваше поведение никого не задевало. Сейчас же вы прервали наш весьма важный разговор, подумайте об этом. Всего вам хорошего, молодой человек, — тон, которым всё это было произнесено, буквально не оставлял выбора и дабы не гневить именитого мастера ещё сильнее, пунцовый от стыда рыжий чуть ли не пулей вылетел за дверь. А проводивший его пронзительным взглядом своих серебристых глаз Олливандер покачал головой и продолжил.

— Как я тебе и сказал. Отношения, построенные на лжи. Не тот выбор, который мог бы быть предпочтительным. На деле же всё куда как запутаннее. Ведь я, как и ты, по мнению некоторых, полукровка. Ты ещё столкнёшься с теми, кто придерживается этой, на мой взгляд в корне неверной точки зрения. И потому я тебе поясню. Полукровка — это маг, рождённый в семье, в которой один из родителей либо маглорождённый, либо и вовсе волшебное существо. С одним из таких магов ты весьма скоро познакомишься. Филиус Флитвик, не спрашивай меня о том, что и как они там все делали, но факт остаётся фактом, преподающий в Хогвартсе чары профессор Флитвик наполовину гоблин.

— Ого…

— Вот тебе и ого, но да преподаватель он хороший, так что слушай его внимательно. К тому же, с твоей особенностью его уроки для тебя будут вдвойне актуальны. Что же до полукровок, то тут всё и просто, и сложно одновременно. Маги эти в сути своей магам чистокровным ничем не уступают, да хоть бы и меня в пример привести. Все эти чистокровные снобы в сути ничто. Отобрать у них палочку и всё, ни на что негодный, якобы великий маг. Маглорождённые же — это маги, родившиеся в простых семьях. Таковой, к примеру, была моя мать. Сильная была волшебница, я многому у неё научился. Примерно такой же была и приведшая тебя в этот мiръ Лили Эванс. Я помню, как она покупала у меня свою первую палочку. Шесть вершков, липа и чешуя саламандры. Не самое частое для Англии сочетание, и тем не менее твоей матери подошла именно она. Нестандартные палочки — это у вас видимо семейное. И собственно вопрос, а почему же я не согласен то. А потому, Гарри, что все в магическом мïре забывают две, на мой взгляд немаловажные вещи. Первая — это наследственность. Все почему-то считают, будто бы вся она и есть, что от отца к сыну. А матери будто и вовсе как бы и нет. На деле же, и моим родом в том числе доказано: наследуем мы от обоих. Да хотя бы и на тебя взглянуть, глаза-то у тебя мамкины. И никуда этим " чистокровным" снобам от этого не деться. Именно поэтому я и не согласен с утверждением о причислении к полукровкам тех, кто рождён от родителя мага в первом, как я для себя считаю, колене. Мама маг, папа маг? Значит и ребёнок маг, а наследственность предполагает, что ребёнку достанется всё самое лучшее. На практике доказано. Дефекты одного родителя замещаются от другого. Бывают, конечно, и исключения, и в школе ты с такими скорее всего столкнёшься. Появляются они как результат близкородственной связи. Ведь если заменять нечем, то и замена не произойдёт. Шило на мыло, как говорится.

— Ага, нам на научных уроках рассказывали. Генетика, селекция, правда учитель на растениях пример приводил, но как-то раз оговорился, что и к людям это тоже относится и что далеко не всегда всё так уж прямо и однозначно. К примеру, у моего дяди сестра есть, она собачница. Собак разводит, английских бульдогов. Так я такого в её приезды обо всём этом наслушался. И то нельзя, и за этим следить, и не дай боже если родственник родственника покроет. Помёт на выброс, а сука ещё и порченая. Правда, я не понял почему, но она точно говорила, что если линию выводишь, то ближе четвёртого колена ни-ни. Иначе мутации, уродства, болезни.

— Именно так, Гарри, и маги это, как говорится, на себе доказали. Священные так называемые двадцать восемь. Те самые сплошь чистокровные. А в итоге одни только Блэки чего стоят, через одного сумасшедшие. И они такие далеко не одни. Лѣтъ сто, как только друг с другом. В итоге, ты уж прости, насмотрелся я этим летом. Нормальным из них разве что Нотт пришёл, да Гринграсс. Ну да у этих жены были вообще с континента. Остальные, кхм, не обидеть бы… — прервался услышавший стук в дверь Олливандер.

— Извините, — чуть не плача пробормотал показавшийся на пороге мальчик. — Вы тут не видели жабу? — Я… я её опять! Она вечно от меня убегает! — и только тут увидев, к кому именно он обращается замолк. Но всё же спустя чуть более чем продолжительный миг продолжил: — Добрый день мастер Олливандер, а что вы…? Я хотел сказать… я…

— Да вот в Хогвартс едем, точнее в Хогвартс едет он, а я вот в Хогсмид. Нет ничего лучшего, чем первого сентября заглянуть на кружку сливочного пива к милейшей Розмерте, белая липа и волос единорога, шесть с половиной вершков без одного нокотка. Замечательная палочка, очень верная. А у вас мистер Лонгботтом…, хм не припомню вас в этом году, не позволите ли старику?

— Ддаа, мастер, конечно, — стушёвано промямлил вытащивший свой инструмент из кармана мантии Невилл. Его палочка выглядела не в пример лучше той, что была у заходившего к ним ранее Рона. Чистая, практически без царапин, за ней явно ухаживали.

— Так-так, — произнёс тем временем поднёсший её к своим глазам мастер. — Черешневое древко и жила дракона, восемь вершков ровно. Это ведь не ваша палочка, я прекрасно помню, как продал её вашему отцу Френку. Ох, Августа, Августа, что же ты делаешь то… — услышавший старого мастера Невилл хлюпнул носом. И прервавший свои размышления старик улыбнулся. — Это что ещё за слёзы, полноте, юный маг, нашёл повод, а ну-ка взмахни, — и с тем передал палочку обратно владельцу. Принявший свой, а точнее как выяснилось инструмент отца из рук мастера, мальчик ещё раз хлюпнул носом. Взял палочку и сделал как можно более уверенный взмах. Итогом которого стала одна единственная сиротливая пара искр.

— Не подходит, не полностью, отзывается, но не подходит. Хотя…, да, точно. Заменим черешневое на вишню. Я напишу об этом Августе, и о чём она только думает то?

— Бабушка говорит, что я на отца… — промямлил немного успокоившийся Невилл.

— Что ж, ясно, понятно. Преемственность это конечно же хорошо, да вот беда, сын никогда отца не повторяет, а потому уверен, вам нужна палочка из вишни, а вот сердцевина та же. И если вы позволите мне, то к началу практических занятий именно такая у вас и будет. Сердце отца и тело матери, что думаете? Ведь палочка вашей матушки как раз вишнёвой была. Семь вершков, волос единорога. Очень пружинистая, и именно этого то вам и не хватает.

— А разве можно…? — неверяще пробормотал часто моргающий Невилл.

— Раз я говорю, значит можно, не будь я Олливандер, — улыбнулся старик.

Спустя минуту черешневая палочка вновь перекочевала к своему создателю, а радостный Невилл покинул их, так и забыв про то, зачем именно он приходил.

— Вы и правда сделаете для него новую палочку? — неуверенно спросил поражённый произошедшим только что на его глазах преображением из неуверенного в себе мальчишки во что-то совершенно иное Невилла, Гарри.

— Разумеется, я ведь сказал, а раз сказал, значит к шестому сентября будет. Раньше наврядли, но до шестого вполне.

Прошло не более пары минут и дверь распахнулась вновь. На этот раз на пороге купе показалась несколько более чем следовало бы лохматая девочка. И буквально тут же, не здороваясь выдала:

— Никто не видел жабу? Невилл её потерял, а я помогаю ему её отыскать. Так вы её видели или нет, — спросила она прямо-таки начальственным тоном. Но увидев взрослого запнулась, правда ненадолго. — Ой, мистер Олливандер, а что вы тут делаете, а вы тоже в Хогвартс?

— Похоже, что с воспитанием у нынешнего поколения совсем плохо. Сердечная жила дракона и древко черного винограда. Пять с половиной вершков и один нокоть. И нет, мы не видели жабу мистера Лонгботтома. И примите мой вам совет, Невилл. — Обратился к прячущемуся за застывшей в дверях девочкой мальчику Олливандер. — Постарайтесь впредь не попадать в настолько компрометирующие вас ситуации. Мальчик вы воспитанный, а что до вашей жабы, то как и любое земноводное, она спряталась там, где есть вода. И поэтому я бы рекомендовал вместо обхода купе посетить все наличествующие в поезде туалеты. И перед тем, как врываться в оные, советую качественно, но не барабаня в дверь, постучать. Не то может быть и в самом деле совсем не красиво. Честь имею, мистер Лонгботтом, мисс Грейнджер, — холодно вежливым, и совершенно не допускающим возражения тоном произнёс явно недовольный поведением молодёжи мастер. После чего взмахнул своей палочкой и захлопнул прямо перед носом девочки открытую ею чуть ранее дверь.

На следующие несколько минут в купе воцарилось несколько неловкое молчание. Но вот понурившийся скорее по привычки, нежели по необходимости прихлопнувший себя по лбу Гарри всё же встрепенулся:

— Вас так не вовремя прервали и…

— Да, да, Гарри, извини старика, задумался. Так вот, на чём это я, ах да. Помимо чистокровных, полукровок и прочих кровок, в мïре магии бывает ещё и такое явление, как сквибы. С одним из них ты, кстати, вскорости познакомишься, Аргус Филч. Завхоз Хогвартский, категорически не любит детей, но на деле же он просто устал. В своё время, как и многие ему подобные, он был выброшен из собственной семьи. И впоследствии нашёл своё пристанище в Хогвартсе. Не обладая магией, найти работу в магическом мïре, как думаю ты понимаешь, задача весьма и весьма сложная. Вот и пристроился, где сумел. Детей он, как я тебе и говорил, от слова совсем не любит. Как минимум за то, что у вас, в отличии от него, магия есть. Я, если честно, так и не понял, для чего он так себя истязает. И да, Гарри, как ни посмотри, а это ведь в буквальном смысле самая настоящая моральная, да и физическая, пытка. Каждый день из года в год видеть, грезить и при этом не иметь возможности иметь. Как следствие, школьники не любят его, а он их. У него есть кошка фамильяр, и прими мой совет, не обижай её. При возможности угости лучше чем либо по настоящему вкусным. Мяса там кусочек, сливок блюдечко. Поверь мне, пригодится.

— Хорошо, сэр, я запомню, — с улыбкой произнёс Гарри, а затем с затаённой надеждой в глазах неожиданно выпалил: — Скажите, а можно… можно, чтобы два животных было?

— В смысле?

— Ну… понимаете, я всегда кошку хотел, хотя. Нет, не получится, Дурсли мне ни в жисть не разрешат.

— Вот оно значит как, — с улыбкой промолвил Олливандер. — И да, можно, сова — это хорошо, это прекрасно. И кошку при этом тебе никто не запретит. Но ты прав, и проблему содержания это никак не отменит.

— Ясно, спасибо, простите, что перебил.

— Ничего, молодёжи свойственно быстро переключаться, что интересно, то и на устах. А что до сквибов, то тут-то и кроется самое интересное. Многие, очень многие семьи этого не афишируют, и при рождении подобного ребёнка попросту сбагривают оного к маглам. Подделывают документы, или же и вовсе попросту на крыльцо подкидывают. А впоследствии у маглов нет-нет, да и появляются так называемые экстрасенсы. Сквибы то, в отличии от совсем не магов магию то видят. Видят, а иногда и колдовать могут. Боль там наложением рук снять, порчу лёгкую навести. Можно и нелёгкую, но тут уже поднапрячься надо. Вот и пользуются этим. Ну и как вытекающее из жизни в немагическом мïре, они в оном и остаются. Пару себе находят. Дети рождаются. И нет-нет, да и проявляют магию. Да вот беда, родства своего не знают. Был он, скажем, урождённый Лестрейндж, Малфой али ещё кто, а на крыльцо приюта подбросили, и на что фантазии у принявших под опеку хватило, такое имя и получил. И вот ходит себе где-то по мiру кровями весь из себя благородный, да хоть бы и Дагворт-Грейнджер, влюбляется, женится. А внук его бац, и маг. Хогвартс, шмогвартс, все дела. И по документам он маглорождённый, а вот на деле то…

— А на деле, вовсе даже и нет, — подхватил мастера понявший, к чему именно тот клонит Гарри. И чуть помедлив, продолжил: —Так вы думаете, что, к примеру моя мама… что она…?

— Да запросто, вот только мы это наврядли когда бы то ни было узнаем. Можно, конечно, к мастеру геральдики обратиться. Стоят его услуги, честно скажу, немерено. Но таки да, на выходе у тебя будет полное твоё генеалогическое древо. Ну да и что с того, ну узнаешь ты что по матери, к примеру, да пусть даже и Блэк. Что это тебе даст? Статус мимо. Потомок презренного сквиба. Связи? Ответ прежний. Скорее, костью в горле у за чистоту крови ратующих станешь. Статистику испортишь, да настроение испоганишь. Немаленький ведь, уже понимать должен, что когда годами пестуемые тобой убеждения рушатся и маглорождённый, коего ты назначил во всех своих бедах виновным, таковым не оказывается. И вместо того, чтобы подтвердить, опровергает, да в грязи вымакивает. Это ведь не афишируя подкинуть легко, а ты пойди в Пророке да хотя бы и о Малфое подобное напиши. Ты только представь себе заголовок. " У Люциуса Малфой был брат близнец, а правда ли, что у Малфоев рождается лишь один мальчик: результаты нашего расследования вы найдёте на разворотах два и три" — как тебе, а? Как думаешь, что будет?

— Скандал будет, сэр, я что-то подобное по телевизору видел. Там женщина одна себя дочерью князя Монако объявила и, кажется, доказала даже. Экспертизу предоставила, ух и громыхало. Статьи в газетах, на ТВ репортажи. Дядя тогда помнится недоволен был, читать, мол, совсем нечего, сплетни кругом одни. И если в общем это упомянутый вами гипотетический Малфой ну тоже на вроде бы того князя…

— Навроде, Гарри, навроде, не князь, конечно, но гонору. До короля самую капельку не дотянулся. С его сыном ты ещё познакомишься. Интересный надо признать мальчик, палочку для него переделывал, родителям рукоятка, видите ли, не понравилась. Простая слишком. Как следствие, всё это предпочитают скрывать по-тихому. Олливандеры, скрывать не стану, тоже не без греха, у моего деда брат был, сквибом родился. Его магловская кормилица воспитывала, а потом война была, следы потерялись. Так что если геральдику не выводить, и древо родовое не строить, то всегда можно, с разрешения естественно, к какому бы то ни было роду присоединиться. Так иногда делают, когда наследника совсем нет. Покупают маглорожденного или же полукровку, как ты или я. Вводят в род, официально наследником назначают, а на все вопросы к сквибу, Мерлин знает когда к маглам ушедшему, и обязательно давно почившему, отсылают. Его, мол, наследник, идите все.

— То есть получается, что…

— Именно, Гарри, именно. Никто и никогда не сможет опровергнуть сказанного мной, как впрочем и доказать. Только я сам. И лично я опровергать сказанного не собираюсь. Да и тебе не советую…

— Получается, что те, кто захочет, докопаются до сквиба, и посмотрев на всё, решат что моя мама…

— Именно, но да не факт. Молли может никому и не сказать ведь, а дети, а что дети. Посудачат да забудут. А может и уже забыли. Не интересно ведь это. Ты то и то слушаешь только потому, что тебя напрямую касается. А представь себя на месте того же Рона, или же близнецов тех же. Было ли им дело до того, как и к кому я обратился?

— Не знаю, но, наверное, нет. Я не уверен…

— Ну вот поэтому просто не думай. И раз уж с этой моей оговоркой мы разобрались, то почему бы не перейти к сути. Ехать нам ещё далеко, разговор у нас будет длинный, да и перекусить было бы совершенно не лишним.

— У меня нету ничего, простите, сэр, — стушёвано ответил совершено растерянный этим своим открытием Гарри. Не то чтобы он был голоден, к недоеданию он уже давно привык, но не говорить же об этом старику. Всё одно что жаловаться, а жаловаться Гарри совершенно определённо не хотел. Проблема, правда, решилась всего лишь спустя какую-то минуту. Открывший дверь Олливандер кивнул на выход, и как по заказу из коридора раздалось: — Лягушки, шоколадные лягушки, котлокексы, драже берти-ботс…

*Слово мир как, сейчас так и до революции и урезания нашего языка. Имеет несколько диаметрально противоположных значений. Мы скажем мир, когда закончится война. Мы скажем мир, когда захотим посмотреть на то, что на худится дальше нашего дома. Миром же мы назовём и общность человеческую. Со всеми её противоречиями, изъянами, добром злом, эмоциями и прочими атрибутами. А если пойдём к психологу, то там мы миром назовём так необходимую нам внутреннюю гармонию с самим собой. Все эти слова мы пишем одинаково и в школе нам сказали, по контексту поймёшь. А вот сто лет назад, нас бы не поняли. И спросили, почему это мы про мирное время по поводу и без пишем. Ответ же на вопрос будет прост. Покинувшие нас, но так необходимые нам буквы, а потому запоминаем:

миръ — состояние, когда нет войны; мiръ —окружающий нас, вся вселенная, если хотите; мïръ — общность человеческая. Например, мïръ волшебный и мïръ без магии. Магия присуща живым существам, исходит от них обменяет их. И наконец мѵръ — наше внутреннее бытие. Процесс нашего мышления если так понятнее именно этим мѵромъ оперирует маг, когда создаёт заклинание. Читаются же все эти слова с в сути одинаково разница в длине звука " И " и — долгое, с протяжением; i — ровное, обычное (наиболее на самом деле часто нами произносимое) ï — полу краткое, средне между й и i; ѵ — средне краткое, образуется, когда корень языка при произнесении приобретает форму v