Тёмная сторона Луны (гет)

Примечания:

Привет! Наконец представляю вам 3 главу (на сей раз даже не понадобился месяц…). Надеюсь, эта глава поможет понять Эдварда и его причины покинуть Беллу чуть больше, а также надеюсь, что вы готовы к дальнейшим 20 главам отборной ненависти к себе и самокопаний…

Отдельная благодарность всем, кто оставляет фидбек под главами в любом виде, нет большей мотивации, чем видеть вашу заинтересованность!

P.S. автор оригинала также сообщила, что в прошлой главе была отсылка на Сэма.

---

Этот учебный год отличался от всех предыдущих. Чистилище казалось не таким уж и плохим, когда тебя сопровождал ангел. Большую часть занятий мы проводили вместе, и, поскольку учебный материал был совершенно бесполезным, в основном я занимался исследованием Беллы. В классе её реакции были чуть более нормальными, более предсказуемыми, но она всё равно удивляла меня своими знаниями и уникальной точкой зрения. Каждый день приносил новое понимание её сущности, и в кои-то веки я по-настоящему наслаждался школой.

День пролетел незаметно, и очень скоро я уже провожал Беллу до её пикапа. Остаток дня я потратил на то, чтобы отбиваться от её попыток избежать вечеринки — не самая привлекательная задача. Я надеялся, что видение Элис сохранится и Белла в конце концов согласится прийти на вечеринку цивилизованным путём.

«В семь часов, Эдвард, не забудь».

Мысли Элис пронеслись мимо меня, когда она выезжала на моей машине со школьной парковки. Моя сестра, похоже, считала, что я не в состоянии запомнить вечеринку в честь дня рождения Беллы — событие, которое она планировала целый месяц. Она прекрасно знала, что я запомню; одним из многочисленных проклятий вампира была непогрешимая память. До недавнего времени проклятие было всем, что я когда-либо чувствовал. Больше нет.

Сопротивление началось, когда мы подошли к пикапу Беллы, и я открыл пассажирскую дверь, как делал каждый день.

— Сегодня мой день рождения, можно мне за руль? — потребовала Белла.

Не слишком разумный аргумент с её стороны… Я притворяюсь, что у тебя не день рождения, как ты и хотела.

— Раз сегодня не мой день рождения, мне необязательно идти к тебе домой…

И Элис расчленила бы меня.

— Хорошо.

Я предпочёл бы терпеть медленную езду Беллы, чем гнев Элис, поэтому обошёл машину и открыл водительскую дверь.

— С днём рождения.

Её лицо исказилось, как будто от боли.

— Т-с-с, — слабо прошипела она, прежде чем сесть в машину.

Я посмотрел на Беллу; она сосредоточенно прищурила глаза, когда сдавала назад в образовавшуюся очередь из машин. Когда она склонила голову набок, её полные розовые губы скривились в недовольной усмешке. Она была красива и в то же время несчастна, и от этого зрелища у меня в горле стало ещё жарче.

Пришло время исполнить роль, которую я должен был сыграть ради Эмметта. Я повозился с её древним радиоприёмником, не удивившись, когда не смог добиться от него ничего, кроме помех. Я покачал головой, выражая своё недовольство.

— У твоего радио ужасный приём.

Когда я заметил, что радио в её пикапе не работает, она так разозлилась, будто сейчас откусит мне голову.

— Хочешь хорошую стереосистему? Езжай на своей машине.

Её слова так редко звучали резко в мой адрес, что я был застигнут врасплох и чуть не рассмеялся вслух. Такая жестокость со стороны такого нежного, альтруистичного существа была оксюмороном, и я едва сдержался.

Она продолжала тушеваться, пока я приходил в себя от силы её реакции, и моё веселье сменилось разочарованием из-за её упрямства. Мы подъехали к её дому, и я решил, что пришло время применить более сильную форму принуждения, чтобы развеять гневное настроение.

Я взял её лицо в ладони, едва касаясь шелковистой кожи. В салоне машины её аромат пропитал всё моё существо, разжигая пламя в горле, пока оно, казалось, не охватило всё моё тело. Ощущение, хотя и основанное на боли, сменилось удовольствием, когда оно достигло кончиков моих пальцев. Воспоминание о её вкусе и эйфория, которая сопровождала его, витали на грани моего восприятия, всегда искушая, когда мы были вместе. Но это было другое искушение, которому я поддался, когда взял в руки её нежное личико и наклонился ближе.

— Сегодня ты должна быть в хорошем настроении, — мягко сказал я, намеренно обдавая своим дыханием.

Эффект был мгновенным, пульс и дыхание Беллы участились.

— А если я не хочу быть в хорошем настроении? — слабо спросила она.

Улыбка появилась на моих губах, когда я пожирал её глазами. Её глаза расширились, и, хотя это я пытался очаровать её, именно у меня перехватило дыхание.

— Очень жаль, — прошептал я.

Медленно наклонившись, я нежно прижался губами к её губам. Её тепло всегда было первым ощущением, которое я испытывал, когда мы целовались. За ним следовало острое, но приятное покалывание электрического возбуждения, которое проносилось сквозь меня. Моё дыхание снова участилось, и парадокс наслаждения и агонии наполнил меня вместе с ароматом фрезии и лаванды, который смешивался с ароматом её восхитительной крови.

Как бы я ни был осторожен, Белла, как обычно, не последовала моему примеру. Едва пламя, исходившее от её губ, начало проникать в меня, как её руки обвились вокруг моей шеи, притягивая меня ближе. Она глубоко вдохнула, и её рот начал двигаться навстречу моему, её язык молил о проникновении в мои губы. Её запах усилился, когда она крепко прижалась ко мне, и я улыбнулся, всегда удивляясь, что могу вызвать у неё такую страстную реакцию.

Она продолжала искушать меня, притягивая к себе со всей силой, на которую была способна. Я вздрогнул, представив, какой разряд испытал бы, если б мог исследовать её рот так, как она умоляла насладиться моим. Белла понятия не имеет, как тяжело быть так близко, но останавливаться, зная, что ещё большее удовольствие всего в нескольких миллиметрах. Она доверяет моему самообладанию — и часто испытывает его, — не подозревая, что разжигает во мне огонь, который, как я думал, давно погас. Я всегда считал людей слабыми, поверхностными существами по сравнению с вампирами, но человеческие чувства, которые Белла пробудила во мне, были сильнее, чем всё, с чем я когда-либо сталкивался. Сильнее даже самого сильного вампирского чувства — жажды.

Она тоже была сильной, раз могла так влиять на меня. Как же мне хотелось ответить на её страсть с такой же силой, показать ей, что именно она заставляет меня чувствовать, но это было невозможно. Она была такой хрупкой, такой уязвимой, и я не могу позволить себе даже малейшей потери контроля из-за страха ранить её, убить или, что ещё хуже, отравить.

Когда я убрал её руки со своего тела, я почувствовал, как сильно бьётся её пульс в моих руках.

— Пожалуйста, веди себя хорошо, — вздохнул я.

Она сидела совершенно неподвижно, и я нежно поцеловал её. Её сердце громко билось, и, когда я отпустил её, она приложила руку к груди.

— Как думаешь, у меня когда-нибудь станет получаться лучше? — спросила она, не глядя на меня. — Когда-нибудь моё сердце перестанет выпрыгивать из груди всякий раз, когда ты прикасаешься ко мне?

— Очень надеюсь, что нет, — хихикнул я.

Её сердце было не только основой её человечности, но и одним из немногих окон, через которые я мог проникнуть в её мысли. То, как её пульс реагировал на мою близость, мои прикосновения, даже на мои слова, было тем, что следовало беречь почти так же сильно, как её жизнь.

Не желая больше препираться, она закатила глаза и открыла дверцу машины.

— Пойдём смотреть, как Капулетти и Монтекки рубят друг друга, хорошо?

— Твоё желание — мой приказ.

Оказавшись в доме, я устроился на старом диване перед телевизором, наслаждаясь долгим вкусом её поцелуя. Она запустила кассету, и я нежно притянул её к себе, затаив дыхание, когда она прижалась мягкой, тёплой спиной к моей груди.

Когда я накрыл её пледом с дивана, любопытство взяло надо мной верх.

— Знаешь, я всегда терпеть не мог Ромео. Я видел «Ромео и Джульетту» в самых разных версиях и на множестве языков, но мне всегда было интересно, почему она обожает эту пьесу.

— Что не так с Ромео? — спросила она, явно расстроенная.

Ромео был таким импульсивным, таким необдуманным в своих поступках, и я вообще не мог найти с ним точки соприкосновения. Белла, казалось, обиделась на мою критику, и моя неспособность прочесть её мысли раздражала меня в тысячный раз. Чем мог привлечь Ромео умную, вдумчивую женщину, которую я любил?

— Ну, во-первых, он сначала влюблён в эту Розалину — разве это не делает его слегка непостоянным? А потом, всего через несколько минут после свадьбы, он убивает кузена Джульетты. Не слишком-то разумно.

Она ведь должна видеть все очевидные недостатки Ромео.

— Ошибка за ошибкой. Мог ли он разрушить своё счастье более основательно?

Титры закончились, и Белла вздохнула.

— Хочешь, чтобы я одна смотрела?

Значит, это должно было стать наказанием за моё мнение? Что ж, в эту игру можно играть вдвоём…

— Нет, в основном я буду смотреть на тебя.

Нежная мягкость её руки стала центром моего внимания. От моего прикосновения на её кремовой коже побежали мурашки, и я проклял холодную температуру своего тела.

— Будешь плакать? — спросил я, вспоминая сладкий вкус её слёз.

— Наверное, если буду внимательно смотреть, — сказала она, не отрывая глаз от экрана.

— Тогда не буду отвлекать.

Голосом, по крайней мере.

Каждый раз, когда я прикасался к Белле, будь то руками или губами, её сердце реагировало, иногда ускоряясь, иногда пропуская удар. Дразнить её было приятно, но когда она потёрла глаза, стараясь сосредоточиться на фильме, я понял, что, если не дам ей сконцентрироваться, нам придётся смотреть его во второй раз.

Когда Ромео признался в своём обожании Джульетты, я обнаружил, что нахожу новый смысл в его словах, и начал повторять их вместе с актёром.

Белла задрожала в моих объятиях, когда я шептал ей на ухо, тихонько повторяя слова, доносившиеся из телевизора:

«Вот подпёрла рукой прекрасной щёку.

О, если бы я был её перчаткой,

Чтобы коснуться мне её щеки…»

Я продолжал произносить реплики Ромео, наслаждаясь тем, как Белла прижималась ко мне с каждым монологом. Наконец мы дошли до ключевого момента, когда Джульетта находит свою любовь мёртвой.

Белла не произносила реплики Джульетты вслух, но её губы двигались синхронно с губами актрисы:

«Что он в руке сжимает? Это склянка.

Он, значит, отравился? Ах, злодей,

Всё выпил сам, а мне и не оставил!

Но, верно, яд есть на его губах.

Тогда его я в губы поцелую

И в этом подкрепленье смерть найду».

Когда Джульетта поцеловала Ромео, надеясь умереть вместе с ним, по щекам Беллы потекли слёзы. Мои губы нашли её волосы, желая развеять её печаль, пусть даже воображаемую. Плач Беллы не утихал, и я попробовал отвлечь её другим способом.

— Признаться, я ему даже завидую, — сказал я, вспомнив, как Ромео опрокинул яд в рот и через несколько секунд скончался. Мой рот всегда полон яда, и всё же я сижу здесь, невредимый.

Я нежно смахнул её слёзы прядью каштановых волос.

— Она очень хорошенькая, — кислым тоном произнесла Белла.

Я чуть не задохнулся от её слов. Она думала, что я нахожу эту актрису привлекательной, когда держу в своих объятиях совершенство?

— Я завидую не из-за девушки, а из-за той лёгкости, с которой он совершает самоубийство.

Не задумываясь, я продолжил:

— Вам, людям, так просто! Достаточно опрокинуть крошечный флакон с растительными экстрактами…

— Что?! — воскликнула Белла, прерывая меня.

Она и правда не понимала глубины моих чувств. Моя жизнь неразрывно связана с её жизнью; я могу существовать только при условии, что существует она. Я попытался привести в порядок свои мысли, чтобы донести до неё эту связь.

— Однажды мне пришлось задуматься об этом, и я знал по опыту Карлайла, что это будет непросто. Даже не уверен, сколько раз Карлайл пытался покончить с собой в начале… после того, как осознал, кем стал…

Я сделал паузу. Может быть, я смогу отбить у неё желание стать бессмертной, если она поймёт, насколько неотвратимо наше проклятие.

Взглянув на её профиль, я увидел огорчённое выражение лица и смягчил тон:

— И, как видишь, он до сих пор в отличном состоянии.

С моей стороны было неправильно раскрывать свой замысел, теперь я это понял.

Она заёрзала в моих объятиях, встречаясь со мной взглядом.

— О чём ты говоришь? Что значит «однажды тебе пришлось задуматься об этом»? — гнев окрасил её слова, и моё сожаление усилилось.

— Прошлой весной, когда тебя чуть не… убили…

Я мысленно вернулся к тому моменту, когда увидел её, лежащую изувеченной в луже собственной крови. В горле встал ком, на долю секунды лишивший меня дара речи. Я собрался с силами, чтобы продолжить:

— Конечно, я пытался сосредоточиться на том, что найду тебя живой, но часть моего сознания строила запасные планы…

Я вспомнил ту ужасную гонку по Финиксу, муки от незнания, жива ли она ещё, и как я понял, что моя жизнь закончится вместе с её.

— Как я уже сказал, для меня это не так просто, как для человека.

Я видел, как воспоминания отражаются на лице Беллы так ясно, словно мог читать её мысли, и мне стало больно оттого, что я снова причинил ей такую боль. Она машинально коснулась шрама, который Джеймс оставил на её ладони. Я наблюдал, как выражение её лица менялось от страха к боли и обратно к гневу, пока она обдумывала мои слова.

— Запасные планы? — решительно повторила она.

— Ну, я не собирался жить без тебя, — сказал я, немного раздражённый тем, что мне нужно было так прямо это сказать. Она должна была понять это сразу. — Я знал, что Эмметт и Джаспер ни за что не помогут… Поэтому подумал: может быть, я поеду в Италию и сделаю что-то, что спровоцирует Вольтури.

У Вольтури было более чем достаточно сил, чтобы быстро покончить с моим существованием. Карлайл воочию убедился в их превосходстве столетия назад, и с тех пор их мощь только росла. Я был бы всего лишь досадной помехой, которую погасили бы так же легко, как свечу.

Белла громко прервала мои размышления.

— Что такое Вольтури? — почти закричала она.

— Вольтури — это семья.

Ковен — было бы более точным описанием, ведь у них не было эмоциональных связей, как у нашей семьи, но слово «семья» ей будет понятнее.

— Очень древняя, могущественная семья нашего вида. Можно сказать, что это самое близкое к королевской семье в нашем мире. В юности Карлайл недолго жил с ними в Италии, прежде чем обосноваться в Америке. Помнишь эту историю?

— Конечно, помню, — огрызнулась она.

Её взгляд скользнул к моему плечу, несомненно, вспоминая урок, который я преподал ей в кабинете Карлайла.

— В любом случае, не стоит раздражать Вольтури. Только если не хочешь умереть… или что с нами там случается.

Смерть — не совсем верный термин, но, опять же, для неё он был вполне подходящим. Я мог только надеяться, что конец принесёт мне хоть какой-то покой.

Её взгляд вернулся к моему, и выражение гнева сменилось ужасом. Она обхватила моё лицо руками и заговорила, явно желая, чтобы я её услышал:

— Ты никогда, никогда, никогда больше не должен думать ни о чём подобном! — отчитала она.

Такая заботливая. Очень смутное, старое воспоминание шевельнулось в моей памяти. Так похоже на мою человеческую мать.

— Что бы ни случилось со мной, ты не имеешь права причинять себе вред.

И всё же понимание по-прежнему ускользало от неё…

— Я больше никогда не подвергну тебя опасности, так что это спорный вопрос, — это обещание я дал ей и самому себе.

— Не подвергнешь меня опасности?! Я думала, мы уже договорились, что во всех неудачах виновата я сама? Как ты смеешь даже думать так?! — её голос стал пронзительным.

Конечно, я подверг её опасности. В тот день, когда я решил пойти по эгоистичному пути, по пути слабого, чтобы разделить с ней свой мир, я привлёк к её порогу больше опасностей, чем она могла себе представить. Возможно, её склонность к притягиванию неприятностей и стала началом этого процесса, но я сам способствовал ему своим решением. Я с самого начала знал, что правильным было бы оставить её наедине с человеческой жизнью, но не мог найти в себе силы для такого расставания. Кроме того, она нуждалась в моей защите — ведь она была магнитом для всего опасного.

Неужели она не может взглянуть на это с моей точки зрения?

— Что бы ты сделала, если бы ситуация была обратной?

— Это не одно и то же, — быстро ответила она.

Я подождал, пока её мозг сообразит, что она говорит. Когда она снова заговорила, её лицо побледнело.

— А если бы с тобой что-то случилось? Ты бы хотел, чтобы я покончила с собой?

В одно мгновение образ безжизненного тела Ромео сменился моим собственным, а Белла рыдала надо мной. Такой сценарий я не рассматривал. Моя воображаемая Белла занесла кинжал над своей грудью, и я вздрогнул, быстро стирая эту сцену из своего сознания. Это не то же самое. Когда-нибудь она всё равно умрёт. Её человеческий разум найдёт способ двигаться дальше, в отличие от моего с его безупречной памятью, и через несколько десятилетий она найдёт свой покой, мирно погрузившись в рай. Она не будет приговорена к аду вечного одиночества, бесконечности без всякого смысла.

Но я чувствовал ту же боль, которую она испытывала при мысли о том, что переживёт меня, даже если это было совершенно нереально.

— Думаю, я понимаю твою точку зрения… Немного. Но что бы я делал без тебя?

В моём воображении Ромео склонился над своей мёртвой Джульеттой, точно так же, как я стоял на коленях над окровавленным телом Беллы в Аризоне. Я затаил дыхание, как и тогда, ожог опалил не только моё горло, но и всё в моей груди.

— То же, что ты делал до того, как появилась я и усложнила твоё существование, — сказала она так, словно это было очевидно.

Я вздохнул, зная наверняка, что она не может понять, что именно её жизнь, её любовь были единственной целью моего существования. Раньше я просто искал её. Как только её не станет, искать будет нечего.

— В твоих устах это звучит так просто, — сказал я, потерпев поражение. Она не могла понять.

— Так и должно быть. Не такая уж я и интересная.

Какая же упрямая… Всё ещё, спустя столько времени, она не может смириться с тем, насколько желанной была для всех, но гораздо больше — для меня. Это желание не имело никакого отношения к её запаху или вкусу.

Я начал было спорить, но вспомнил, что сегодня должен был быть праздничный день.

— Спорный вопрос.

Больше я это обсуждать не стану.

Прежде чем она успела сформулировать ответ, я услышал затуманенные мысли Чарли и пересадил Беллу так, чтобы мы не соприкасались. Объяснять что-либо сейчас не было необходимости.

— Чарли? — спросила она, и я улыбнулся, радуясь смене темы.

Белла взяла меня за руку и бросила вызывающий взгляд, когда её отец вошёл с ужином.

Как обычно, мысли Чарли были мутными, скрытыми в густом тумане. Я мог только сказать, что он был доволен, лишь слегка огорчён тем, что его дочь ближе к тому дню, когда она покинет его, став взрослой. Они ели в тишине, Чарли время от времени поглядывал на дочь, отмечая, как она похожа на свою мать. Осознание этого принесло ему одновременно радость и печаль, хотя причина последнего была неясна.

После ужина и спасения камеры Беллы от катастрофического столкновения с полом мы с ней отправились ко мне домой на обещанное празднование дня рождения. На этот раз я был за рулём, и, к счастью, Белла не стала возражать.

Мы мучительно пробирались сквозь сумерки на скорости, намного ниже той, которую я мог бы выдержать на своей машине. Жаль, что Розали так не переносила присутствие Беллы; она бы с удовольствием добавила мощности этому устаревшему авто. Я вдавил педаль газа чуть глубже в пол.

— Полегче, — сказала Белла.

Она так защищала этот кусок хлама. Я не смог удержаться от поддёвки.

— Знаешь, что бы тебе понравилось? Милое, компактное «Ауди». Очень тихое, мощное…

— Меня и мой пикап устраивает, — сказала она, выпячивая подбородок в мою сторону.

Я невольно улыбнулся. Так защищает всё, что ей дорого. Котёнок, который стремится стать тигром.

— И раз уж мы заговорили о дорогих излишествах, надеюсь, ты не потратил денег на подарок, если тебе жизнь дорога.

Как бы мне ни хотелось купить ей что-нибудь крупное, например, «Ауди», я уступил её желанию и удержался от этого искушения.

— Ни цента, — с гордостью сказал я.

— Хорошо.

Я закатил глаза, сворачивая на подъездную дорожку, но она не заметила моего разочарования. Мы приближались к моменту, когда ей нужно было решить: уступить ли и позволить нам отметить её особенный день.

— Можешь сделать для меня одолжение? — попытался я.

— Зависит от того, какое именно, — с подозрением ответила она.

Разумеется. Я повернулся к ней, надеясь, что она не станет спорить.

— Белла, последний настоящий день рождения у кого-то из нас был у Эмметта в 1935-м. Прояви понимание и постарайся не упрямиться сегодня вечером. Они все очень взволнованы.

Ну, почти все…

Выражение лица Беллы смягчилось, сменившись удивлением. Чего она от меня ждала?

— Ладно, я буду паинькой…

Но это ещё не всё.

— Мне, наверное, стоит тебя предупредить…

Удивительно, но её поведение не изменилось.

— Я вся во внимании.

— Когда я говорю, что они все взволнованы… я имею в виду абсолютно всех.

В этот раз реакция Беллы была именно такой, как я и ожидал. Её лицо исказилось от страха, когда она заговорила:

— Всех? — её голос дрогнул на этом слове, и было очевидно, что она думала о встрече с Розали.

— Эмметт захотел приехать.

Надеюсь, она сосредоточится на нём — она любит моего брата и его грубоватое чувство юмора.

— Но… Розали?

— Знаю, Белла. Не переживай, она будет вести себя как положено.

Если Розали хоть немного выйдет за рамки, я лично уничтожу все её драгоценные наборы инструментов голыми руками, а потом слеплю из них бюст с великолепным лицом моей любимой и вмонтирую в капот её «БМВ».

Белла молча сидела, пока мы с грохотом ехали к дому. Моя семья уже слышала нас — Эмметт громко смеялся над рёвом двигателя, а Элис с восторгом показывала мне своё последнее видение. Я увидел, как смеюсь, провожая свою любовь в дом. Как мы перейдём от текущего момента к этому будущему, я не понимал, но всё же попытался разрядить обстановку.

— Раз ты не позволяешь мне подарить тебе «Ауди», может, есть что-то, чего бы ты хотела на день рождения?

Как только эти слова сорвались с моих губ, я тут же пожалел, что заговорил.

— Ты знаешь, чего я хочу, — тихо ответила она, и её слова будто ножом пронзили моё сердце.

Её день рождения стал переломным моментом в нашем тупике: для неё он означал течение времени, для меня — его остановку. Всё лето Белла просила, умоляла, требовала, чтобы я сделал с ней то же, что однажды сделали со мной — забрал её душу и превратил в вампира. Её довод был прост: она хотела быть со мной вечно. Она игнорировала все мучительные аспекты моего существования: одиночество, неутолимую жажду, скуку — не говоря уже о вечном проклятии, — настаивая на том, что наша любовь компенсирует любую боль, которую она испытает. Она не могла понять, что ей нет места в этом аду.

Но её было не переубедить, и я устал от этого спора.

— Не сегодня, Белла. Пожалуйста.

— Ну, может быть, Элис даст мне то, чего я хочу, — небрежно бросила она.

Её слова вызвали у меня сердитое рычание. Бедная Элис, если она когда-нибудь подумает о таком. Однако изобретательность Беллы придётся обойти, и я обязательно обсужу этот вопрос с Элис — и с Карлайлом тоже, — когда представится возможность.

— Это не будет твой последний день рождения, Белла.

— Это нечестно! — по-детски воскликнула она.

Мои зубы со стуком сжались, не дав мне выпалить столь же детский ответ. Это не её вина, что не может понять, напомнил я себе, пытаясь усмирить раздражение.

Когда мы приближались к дому, я сосредоточился на мыслях остальных, ожидавших нашего прибытия. Все были счастливы и взволнованны — все, кроме Розали, что лишь усиливало моё раздражение. Её ненависть к Белле ощущалась особенно сильно, ведь Эмметт заставил её принять участие в сегодняшнем празднике.

«Это просто нелепо», — подумала она.

Джаспер поморщился от противоречивых эмоций, которые ощущал, пока они ждали, желая, как почти каждый день, избавиться от дара, который считал проклятием. Мы обогнули последний поворот, и дом оказался в поле зрения.

— Не-е-ет, — простонала Белла, увидев чрезмерно украшенные ступени.

Элис, как всегда, перестаралась, и теперь Белла расстроилась ещё сильнее. Я попытался успокоиться, выбросив из головы нашу перепалку. Единственная надежда уговорить Беллу войти со мной в дом — снова ослепить её, поэтому я сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь обрести спокойствие, которое поможет мне переубедить её.

Я остановил пикап и повернулся к Белле. Она тоже пыталась контролировать своё дыхание.

— Это всего лишь вечеринка. Постарайся повеселиться, — сказал я ровным тоном.

— Конечно, — пробормотала она, и я быстро обошёл машину и открыл ей дверцу.

Когда она взяла меня за руку, между её бровей появилась знакомая складка.

— У меня есть вопрос, — сказала она.

Я приготовился к её расспросам, но ничего не сказал.

— Если я проявлю эту плёнку, ты появишься на снимке?

Как обычно, Белла придумала что-то совершенно неожиданное. Неужели она не понимала, что все мифы — это всего лишь мифы? Мысль о том, что буду невидим для плёнки или зеркал, раз уж на то пошло, была совершенно уморительной, и я расхохотался. Смех прокатился по дому, поднимая настроение всем, кроме Розали. Она сильно пихнула Эмметта локтем, заставив его замолчать с тихим «Ай».

На этой ноте я провёл Беллу по ступенькам и через дверь, где её встретили с громким «С днём рождения!».

Целуя её в макушку, я добавил своё собственное молчаливое пожелание. С днём рождения, Белла, любовь моя. Пусть у тебя их будет ещё много.

Белла была в центре мыслей почти всех, в разной степени, но как только я закрыл за нами дверь, внимание мгновенно переключилось. Запах Беллы, разнесённый движем двери, наполнил комнату, заставив каждого сосредоточиться на самоконтроле. Но меня особенно привлекла реакция Джаспера.

Он крепко схватился за перила, когда его атаковала нестерпимая жажда шести других вампиров. Я поймал его взгляд, и он покачал головой.

«Всё нормально. Просто трудно сразу справиться с этим. Я подготовился, Эдвард», — в его мыслях скользнуло раздражение, когда он заметил взгляды остальных членов семьи.

Мой брат широко раскрыл глаза в знак вызова, чтобы все увидели светло-янтарные глаза сыто накормленного бессмертного. Он выглядел спокойным, но всё же…

«Всё будет хорошо, не дави на Джаспера», — подумала Элис, показывая мне смех, который вскоре раздастся, когда Белла начнёт открывать подарки.

С неохотой я отпустил Беллу, чтобы Эсме могла осторожно обнять мою любимую. Её мысли были наполнены той же любовью, которую она испытывала ко всем своим детям, — она приняла Беллу как свою дочь. Как бы мне хотелось, чтобы это было так… Когда она поцеловала Беллу в лоб, я был ошеломлён. Ни одной хищной мысли не проскользнуло в голове у моей матери — она словно целовала одного из нас. Видимо, моя привязанность была не единственной, способной победить жажду.

Белла поморщилась, оглядев изобилие розового, заполнившее комнату. Элис купила все розовые розы и свечи отсюда и до Сиэтла, и они были повсюду. Если бы Беллы здесь не было, в комнате воняло бы воском и дымом; лишь слабый запах длинных стеблей роз ощущался бы в воздухе. С ней рядом я не чувствовал ничего из этого.

— Прости за это, — тихо произнёс Карлайл, обращаясь к Белле.

Прикосновение к ней не доставляло Карлайлу таких трудностей, как Эсме, и он ласково сжал её плечи:

— Мы не смогли обуздать Элис.

Следующими подошли Розали и Эмметт, и моей сестре удалось сохранить невозмутимое выражение лица. Эмметт же сиял от счастья.

— Ты совсем не изменилась, — сказал он, поддразнивая. — Я ожидал заметных изменений, но вот ты — раскрасневшаяся, как всегда.

На самом деле Эмметт заметил каждое изменение. Волосы Беллы подросли, и скоро их нужно будет подстричь. Её фигура стала более выразительной, что подчёркивалось облегающими джинсами. Следы последней попытки Элис привести её в порядок ещё оставались на ногтях Беллы — они были гладкими и аккуратно закруглёнными. Она не стала выше, но чувствовала себя увереннее в кругу моей семьи, держалась более прямо, хотя на мгновение всё же застыла перед моим братом-гигантом. Он возвышался над ней, с трудом подавляя желание потрепать её по голове, словно питомца.

«И она всё ещё человек…» — добавил он специально для меня. Братья…

Белла покраснела ещё сильнее.

— Огромное тебе спасибо, Эмметт.

Он рассмеялся:

— Мне нужно на минутку отлучиться. Не делай ничего смешного, пока меня не будет.

«Жаль, я не увижу её лицо, когда она откроет коробку», — тихо захихикал он, выходя через парадную дверь.

— Постараюсь, — сказала Белла, закатив глаза.

Она бросила взгляд на Джаспера и, когда он не последовал за Элис, осторожно ему улыбнулась. Во мне мелькнула надежда, что инстинкт самосохранения Беллы всё же не утратился. Возможно, она тоже чувствовала, как тяжело ему приходится.

— Пора открывать подарки! — объявила Элис, подводя Беллу к длинному столу, который стоял рядом с моим пианино.

В центре стола возвышался огромный розовый торт. По одну сторону от него стояла ещё одна ваза с розами, а по другую — аккуратно сложенная стопка безупречно упакованных подарков в серебряной обёртке. Чёрное дерево пианино резко контрастировало с ярко-розовым тортом.

За подарками скрывалась высокая стопка стеклянных тарелок, и я с трудом подавил стон. Надеюсь, Элис не рассчитывала, что мы будем есть торт. Массовая рвота обычно не входила в программу традиционных празднований дня рождения.

Лицо Беллы помрачнело, но в её выражении было что-то неестественное. Неужели она действительно собиралась принять подарки без возражений?

— Элис, я же говорила, что мне ничего не нужно…

— Но я не послушала, — перебила Элис, сияя, так как тоже заметила малейший проблеск волнения в глазах Беллы. — Открывай! — приказала она, протягивая ей самый большой из трёх пакетов.

Я знал, как Белла отреагирует — она не станет без раздумий рвать бумагу, торопясь узнать, что внутри. Она осторожно взяла коробку, явно удивлённая её лёгкостью. Сначала прочитала надпись на бирке, затем повертела коробку из стороны в сторону, ища место, где можно разорвать упаковку, но одновременно заметила, что внутри ничего не издаёт звука.

Её взгляд метнулся к нам, прежде чем она начала разрывать бумагу с угла, открывая этикетки на коробке. Всё ещё сбитая с толку, она прищурилась, разглядывая надпись, а я поджал губы, когда она нашла верхнюю часть коробки и открыла её. Она заглянула внутрь, и её глаза расширились, обнаружив, что она пуста.

«Она вообще не понимает, что это!» — громко подумала Розали, впервые улыбнувшись.

— Эм… Спасибо? — сказала Белла, но это прозвучало скорее как вопрос, а не как утверждение.

Джаспер рассмеялся громче всех, заглушив мой смешок:

— Это стереосистема для твоего пикапа. Эмметт уже устанавливает её, так что вернуть не получится.

Белла вздохнула, глядя на Элис, но затем тепло улыбнулась.

— Спасибо, Джаспер, Розали.

Потом посмотрела на меня. Её губы поджались, но улыбка не исчезла — так легко она дала понять, что помнит, как я раньше насмехался над её пикапом. Однако в её взгляде было только счастье, и этот момент согрел меня так же, как мог бы только солнечный свет.

— Спасибо, Эмметт! — чуть громче позвала Белла и присоединилась к его громкому смеху своим тихим хихиканьем.

«Она и правда удивительная, Эдвард», — подумал Карлайл, отметив, что Белла уже привыкла к тому, что Эмметт её слышит даже без крика.

— Следующим открой наш с Эдвардом! — почти прокричала Элис.

Она всё ещё не видела реакции Беллы на подарок — будущее было таинственно затуманено. Неужели Белла откажется открыть мой подарок?

В ответ она посмотрела на меня с напряжённым выражением лица.

— Ты обещал, — мрачно произнесла она.

В этот момент в комнату ворвался Эмметт, завершив свою задачу.

— Как раз вовремя! — прорычал он, и все его смертоносные зубы сверкнули в ярком свете.

Взгляд Беллы не отрывался от моего лица.

— Я не потратил ни цента, — поклялся я, подняв руку. Ей ведь понравилась стереосистема, так, может, только мои подарки её беспокоят?

Прядь волос упала на лицо Беллы, слегка скрывая её глаза, и я аккуратно убрал её за ухо. Сердце Беллы пропустило удар, и Эсме сжала руку Карлайла, услышав это.

«Он так нежен с ней… Это восхитительно, Эдвард».

Белла глубоко вздохнула, по-прежнему не улыбаясь.

— Давай сюда, — сказала она, смирившись.

Эмметт засмеялся.

«Она действительно ничего не возьмёт от тебя, да?»

Я бросил на него взгляд и закатил глаза. Похоже, да.

Белла взяла упаковку, но не стала тратить время на то, чтобы разобраться, что внутри. Форма и размер должны были подсказать ей, что это, но, не раздумывая, она резко засунула палец под край упаковки.

Прежде чем Белла успела разорвать бумагу, кожа на её пальце поддалась неожиданно острому краю. К своему ужасу, я увидел, как выступает крошечная капля крови, и время замедлилось до предела. Один лишь взгляд на этот маленький, но растущий алый след вызвал в горле жгучую боль, а в животе всё сжалось в предвкушении нового глотка её совершенной крови.

К моменту, когда великолепный аромат крови Беллы разлился в воздухе, охотник во мне, чудовище, пробудился, быстро выбирая, какие артерии дадут мне самое насыщенное питание и максимально продлят удовольствие. Моё зрение на мгновение помутнело, когда запах превратился во вкус — ошеломляющий, блаженный, пробуждая воспоминание о том, как её кровь в последний раз касалась моих губ.

— Чёрт, — сказала Белла всего через секунду после того, как почувствовала порез, и, как и прежде, звук её голоса вырвал меня из фантазии.

Я перестал дышать — это не принесло облегчения, но помогло удержать хрупкий контроль над собой. Мысли моей семьи захлестнули меня — они все боролись, чтобы сохранить самообладание, один за другим отказываясь от дыхания. Их жажда была ничем по сравнению с моей, но их мысли только сильнее раздирали жгучую боль в моём горле.

Я снова загнал монстра внутрь. Я не мог причинить вред Белле. Я не причиню ей вред.

Моя любовь не замечала борьбы, разворачивающейся вокруг неё, и медленно повернула порез с единственной каплей крови к своему лицу. В этот момент в моём разуме наложились друг на друга два образа: от Элис — вид Джаспера, бросающегося на Беллу; от Джаспера — тёмно-каштановые пряди волос Беллы всего в нескольких сантиметрах от его глаз, когда его губы касаются её горла.

В следующую миллисекунду Джаспер напрягся для прыжка, и я среагировал инстинктивно.

На последнем издыхании я закричал: «НЕТ!» и молниеносно двинулся наперерез обезумевшему от жажды брату. Он был слишком быстр, и единственное, что я успел сделать, — это оттолкнуть Беллу, став между её хрупким телом и его острыми, как бритва, зубами. Джаспер с силой врезался в меня, его разум был полностью охвачен жаждой крови, не имея ни малейшего ограничения. Наши руки сцепились, и с яростью, равной его жажде, я удерживал его.

«Она… Я должен её получить! Убирайся с дороги!» — кричали его мысли. Казалось, Джаспер снова превратился в новорождённого вампира — всем его существом теперь двигало лишь одно слово: кровь. Он набросился на меня, отчаянно пытаясь вырваться и добраться до Беллы.

Как только я крепче сжал его, послышался грохот, и его сопротивление стало ещё яростнее.

Его мысли метались, пока он смотрел на Беллу, лежащую в куче разбитого стекла, её рука была покрыта осколками.

Я видел эту картину его глазами, и огонь в горле вспыхнул с новой силой, охватывая меня полностью.

Запах её крови был настолько густым, что я буквально ощущал её вкус через мысли Джаспера, хотя он лишь смутно представлял себе истинное наслаждение, которое дарила эта тёплая, алая жидкость.

С каждым новым ударом пульса поток крови разливался… настолько заманчивый…

И в мыслях остальных членов семьи тоже вспыхнуло искушение.

Я не смог сдержать рык, сорвавшийся с губ, — мой внутренний демон был не только жаждущим, но и собственническим.

«Кровь… Трата… Моя…»

Джаспер больше не мог мыслить связно — вся его сущность сосредоточилась на крови, растекающейся вокруг Беллы.

Из его груди вырвалось глубокое, звериное рычание, зубы сверкнули в яростном порыве, когда он снова и снова пытался прорваться через меня к своей цели.

Его защита рухнула, когда его поглотило испепеляющее желание, и я увидел свой шанс — вцепиться ему в горло, чтобы покончить с угрозой для моей любви, моего желания.

«НЕТ, ЭДВАРД, НЕ НАДО!» — закричала Элис в своих мыслях.

В её видении будущего я увидел не только её горе, но и ужас Беллы при виде отрубленной головы Джаспера, катящейся по полу.

Этот образ отвлёк меня ровно настолько, чтобы я заметил, как Эмметт, охваченный жаждой, приближается сзади к нашему обезумевшему брату.

Он собирался помочь мне или Джасперу?

— Она моя, — тихо прорычал я, втискивая тело Джаспера между Беллой и Эмметтом, пока тот продолжал бессмысленно метаться в моей хватке.

Я перебирал мысли вокруг себя, ища других нападающих, но никто больше не двигался.

Эмметт обхватил Джаспера, оттаскивая его назад и разделяя нас.

Позади меня лежала Белла, истекая кровью, и, защищая её от Джаспера, я одновременно сражался с самим собой.

Яд почти вырвался из моих губ, я едва сдержал желание напасть на неё.

Я увидел лицо любимой глазами Элис и понял, что она вся в крови не из-за Джаспера, а из-за того, что я неосторожно бросил её на стол, полный стекла.

Что я натворил?