Ненужный магическому миру (джен)

Со дня аварии прошло пять лет. Гарри Поттер продолжал влачить жалкое существование в интернате для инвалидов, куда его определили заботливые родственнички, которые ещё и прикарманивали часть денег, которые были положены ему как инвалиду. Тяжело было маленькому мальчику смириться со своей беспомощностью. Но с ним все-таки случилось чудо. По всем прогнозам врачей ему предстояло быть полностью парализованным, но… Но он чувствовал руки и мог ими пользоваться. Врачи разводили руками и называли феномен Гарри чудом. Но Дурсли знали, это никакое не чудо, это все магия. Магия, которую они боятся. Но Гарри знал другую причину улучшения своего состояния — эта ночная странная посетительница помогла ему. Он случайно узнал про магию и теперь понимал, что все те странности, что с ним приключились, все это связано с неизвестной магией. Гарри понял, что он самый необычный человек. А также мальчик хорошо запомнил старика с длинной белой бородой.

Первый год жизни после травмы для Гарри был очень тяжёлый. Ему пришлось смериться с беспомощностью. Ведь он не мог сам садиться в инвалидное кресло, не то чтобы что-то делать самому. Но, благо, в интернате за ним добросовестно ухаживали. Мыли его, меняли памперсы, обрабатывали пролежни, если они вдруг появлялись. У Гарри был целый комплекс физиопроцедур и массажа. У Гарри была целая комната в интернате со всеми удобствами. Дурсли же практически не навещали Гарри, только если по праздникам.

В сентябре, когда Гарри исполнилось восемь, ему сообщили, что он зачислен в школу. Оказалось, что в его пансионате имеется маленькая частная школа. Ведь в этом пансионате живут дети с разными психическими и интеллектуальными особенностями развития.

С тех пор в жизни Гарри появился хоть какой-то интерес. Он начал посещать школу, особенно его заинтересовала библиотека. В день у него было по четыре-пять уроков. Сперва учителя рассказывали школьный материал вкратце, но вскоре они поняли, что мальчик довольно умен для своего возраста. Также Гарри часто занимается самостоятельно.

Так вот и пролетели эти пять лет. Сегодня Гарри был очень внимателен на уроке математики, так как учительница рассказывала новую тему.

За пять прошедших лет Гарри научился пересаживаться в кресло, хотя ему это давалось очень тяжело. На бесполезные и костлявые ноги Гарри всегда нахлобучивал тонкий плед, порой он стыдится этого уродства.

— Мистер Поттер, а расскажите-ка нам теоремы треугольников? — строго спросила женщина лет сорока пяти, её черные волосы были собраны в тугую кубышку, она была строга к особенным ученикам, лично она не видела никакого смысла в обучении инвалидов, и оттого была с ними так строга.

— Конечно, мисс Паркинс. — тут же отреагировал Гарри и принялся рассказывать ей накануне выученные им теоремы треугольников.

— Замечательно, Поттер. — ответила она. — Видимо, только вы тут хоть что-то понимаете и запоминаете. На сегодня урок окончен.

— Ребятки, пора на обед. — позвала детей медсестра-сиделка, после этого дети направились в столовую, Гарри же помогла медсестра.

— Я и сам могу. — запротестовал Гарри, он старался быть в меру самостоятельным, а потому показывал недовольство, когда с ним принимались нянчиться.

— Конечно, мне это известно. — с улыбкой ответила молодая девушка, что везла его коляску. — И это очень похвально. Но я также знаю, что тебе тяжело подниматься и спускаться по пандусу. Только поэтому я тебе и помогаю.

С помощью сиделки Гарри добрался до столовой намного быстрее, чем когда добирался до туда самостоятельно. Так вот пролетел очередной день у Гарри Поттера.

* * *

В это же время в школе чародейства и волшебства «Хогвартс» проходили бешеные учебные дни студентов. Все ученики этой Школы — юные волшебники. Учатся они на четырёх факультетах: Слизерин, Гриффиндор, Пуффендуй и Когтевран. Но самые шумные ученики в Хогвартсе — это, конечно, гриффиндорцы. И вот как раз трое учеников этого факультета влипли в неприятную ситуацию. Это рыжий нескладный мальчишка, одетый в одежду с чужого плеча и поношенную мантию. Другой мальчик — круглолицый, неуклюжий и растерянный. А третьей вовсе оказалась девочка с растрёпанными каштановыми волосами. Рыжий устроил перепалку с блондином из Слизерина. И тот вызвал рыжего на полночную дуэль. Конечно же, рыжий на это согласился. И это несмотря на то, что девочка и круглолицый мальчик его отговаривали. Разумеется, слизеринец и не собирался устраивать дуэль. А трое гриффиндорцев сейчас пытались спрятаться от злобного завхоза школы. Добежав до конца коридора, они уткнулись в запертую дверь.

— Вот и всё! — простонал Рон Уизли, тщетно ударяясь плечом в дверь. — С нами всё кончено! Мы пропали!

— Ну-ка подвиньтесь, — резко скомандовала Гермиона. — Она вырвала из рук Невилла волшебную палочку, постучала ею по запертому замку и прошептала: — Алохомора!

Замок заскрежетал, дверь распахнулась, и они быстро скользнули внутрь, закрыв за собой дверь и прижавшись к ней, чтобы слышать, что происходит в коридоре.

— Куда они побежали, Пивз?— донёсся до них голос мистера Филча, школьного завхоза. — Давай быстрее, я жду!

— Скажи «пожалуйста», — начал препираться школьный полтергейст.

— Не зли меня, Пивз! Итак, куда они побежали? — покрикивал на шумного призрака Аргус Филч.

— Сначала скажи «пожалуйста», или я ничего не знаю, — упорствовал Пивз, его монотонный голос явно вывел Филча из себя.

— Ну ладно, пожалуйста! — недовольно пробурчал Филч.

— НЕ ЗНАЮ! Ничего не знаю! — радостно заорал Пивз. — Ха-ха-ха! Я тебя предупреждал: раньше надо было говорить «пожалуйста». Ха-ха! Ха-ха-ха!

Они услышали, как со свистом унёсся куда-то Пивз и как яростно ругается Филч.

— Он думает, что эта дверь заперта, — прошептал Рон. — Надеюсь, мы выберемся, да отвяжись ты, Невилл!

Невилл вот уже минуту или две настойчиво дёргал Рона Уизли за рукав.

— Ну что тебе? — недовольно произнёс Рон, поворачиваясь к нему.

Стоило ему повернуться, как он сразу увидел это самое «что». В первую секунду Уизли подумал, что ему это просто привиделось, — после всего пережитого сегодня это было бы просто чересчур. Однако то, что он увидел, было реальностью, причем кошмарной. Рыжий ошибся, когда предполагал, что эта дверь ведёт в очередную комнату. Они были не в комнате, а в запретном коридоре на третьем этаже. И теперь он понял, почему школьникам категорически запрещалось входить в этот коридор. Им в глаза смотрел гигантский пёс, заполнивший собой весь коридор от пола до потолка. У него было три головы, три пары вращающихся безумных глаз, три носа,нервно дёргающихся и принюхивающихся к незваным гостям, три открытых слюнявых рта с жёлтыми клыками, из которых верёвками свисала слюна. Пока пёс сохранял относительное спокойствие и только принюхивался к ним, уставившись на них всеми шестью глазами. Но Рон знал, что единственная причина, по которой они пока ещё живы, — это то, что их внезапное появление застало пса врасплох. Но, кажется, до пса уже начало доходить, что произошло. Об этом свидетельствовало напоминающее отдалённые раскаты грома низкое рычание, вырывавшееся из трёх пастей. Невилл неожиданно ухватился за дверную ручку. Сейчас надо было выбирать между смертью и Филчем — и лично он предпочитал Филча. В мгновение ока ребята выскочили за дверь, захлопнув её за собой, и ринулись бежать с такой скоростью, что со стороны могло показаться, будто они летят. Филча в коридоре уже не было. Наверное, он ушёл отсюда, чтобы поискать их в другом месте. Но его отсутствие не радовало их и не огорчало — сейчас им было всё равно. Всё, чего они хотели, — это оказаться как можно дальше от этого монстра. Они не останавливались, пока не оказались на седьмом этаже у портрета Толстой Леди.

— Где вы были? — спросила та, глядя на пылающие потные лица.

— Неважно, — с трудом выдохнул задыхающийся Невилл и неожиданно для себя вспомнил пароль: — Пятачок, свиной пятачок!

Портрет отъехал в сторону, и они пробрались сквозь дыру в стене в Общую гостиную и устало повалились в кресла, дрожа от долгого бега и всего пережитого. Прошло много времени, прежде чем кто-то из них нарушил тишину. А у Невилла и вовсе был такой вид, словно он никогда уже не будет говорить.

— Что они себе, интересно, думают? — Рон первым обрёл дар речи. — Надо же додуматься до такого — держать в школе этого пса. Этой твари явно надо поразмяться, а не сидеть взаперти.

Гермиона тоже пришла в себя, и к ней тут же вернулось плохое настроение.

— А зачем вам глаза, хотела бы я знать? — недовольно поинтересовалась девочка. — Вы что, не видели, на чём этот пёс стоял?

— На полу, — предположил всё ещё задыхавшийся Невилл. — Хотя вообще-то я не смотрел на его лапы, с меня вполне хватило голов.

— Нет, он стоял не на полу, а на люке. Дураку понятно, что он там что-то охраняет. — Гермиона встала, окинув их возмущённым взглядом. — Надеюсь, вы собой довольны, — резко произнесла она. — Нас всех могли убить... или, что ещё хуже, исключить из школы. А теперь, если вы не возражаете, я пойду спать.

Рон смотрел ей вслед с открытым ртом, но быстро опомнился.

— Нет, мы не возражаем, — выдавил он, когда Гермиона ушла. — Можно подумать, что её кто-то звал с собой...

Забравшись в постель, Невилл думал не о том, что они пережили, а о том, что сказала Гермиона. О том, что пёс что-то охраняет.