Вдова мистера Коллинза (гет)

Июнь 1811 г.

Неспокойно… Почему ей так неспокойно? Она ведь возвратилась домой, всё хорошо, всё позади. Больше ей не нужно с отвращением ждать ночи, гадая в безопасности она на этот раз или нет. Крепко сжимая в кулаках угол одеяла, Элизабет постаралась успокоить своё бешено бьющее сердце. Больше никто не потревожит её среди ночи, больше не будет унизительных обвинений, больше не будет боли…

Внезапно раздался стук в дверь от явно мужского тяжёлого кулака. Элизабет подскочила на кровати и впилась взглядом в закрытую дверь. Закрытую… но не запертую… Ручка двери медленно повернулась и в комнату зашёл грузный мужчина, а затем прозвучал его заискивающий голос.

— Миссис Коллинз, надеюсь, я вас не разбудил…

Резко втянув в себя воздух, Элизабет села на постели и схватилась за сердце. Тяжело дыша, она окинула взглядом свою старую девичью комнату, в которой не спала уже несколько лет, и, крепко зажмурив глаза, издала жалобный то ли стон, то ли всхлип. Когда же она избавится от призраков своего прошлого? Теперь уже прошлого… Но целых три года она провела, в отчаянии думая, что это будет длиться всю её жизнь до самой её смерти. Конечно, её вовсе не радовала смерть супруга, однако, как бы это ни было ужасно, она не могла не признать, что его преждевременная кончина подарила ей чувство спокойствия и умиротворения.

Вытерев с щёк выступившие против её воли слёзы, Элизабет опустила ноги на прохладный пол и сделала несколько глубоких вдохов, стараясь прогнать от себя морок сна. Выглянув из окна, она увидела, что на горизонте уже забрезжили первые робкие лучи солнца, а значит уже совсем скоро все обитатели Лонгборна начнут просыпаться. Понимая, что она уже не заснёт, Элизабет встала и прошла к небольшому столику, где стояла одинокая свеча. Все её вещи уже были разложены в шкаф и комод благодаря расторопности Бэтси, которая всё так же служила в Лонгборне под неусыпным надзором вездесущей миссис Хилл. Элизабет была рада, что хоть какие-то вещи остались неизменными. Взглянув повнимательней на стол, за которым она расположилась, сердце её ёкнуло.

Эта проклятая бутылочка… Элизабет даже не помнила, чтобы клала её в сундук, но, видимо, сделала это, не обратив на неё внимания. А Бэтси, наверное, решила, что это какой-то парфюм или средство для кожи, а потому поставила её на видное место, чтобы Элизабет могла легко её найти. На самом деле, видеть этот флакон было последним, чего ей хотелось. Она желала более никогда не видеть его, ведь, хоть в некотором роде это средство помогало ей, но служило напоминанием об отвратительном и низменном акте, о котором она мечтала забыть навсегда. Схватив со стола ненавистный бутылёк, она собиралась было вылить его содержимое в ночной горшок, чтобы утром служанка избавилась от него, однако засомневалась, подумав, что маслянистая жидкость могла вызвать подозрения. Вместо этого Элизабет прошла к комоду и открыла небольшое отделение, где хранились ленты и небольшие отрезки ткани, которые ещё можно было использовать, и закопала его там. С глаз долой — из сердца вон.

Стоило ей закрыть дверцу комода, как в дверь её комнаты и правда постучали, отчего Элизабет вздрогнула. Понимая, что это кто-то из её домочадцев, она встряхнула головой.

— Войдите, — тихонько позвала она, так как в тишине утра даже шёпот было хорошо слышно.

— Лиззи, — прозвучал голос миссис Беннет. — Ты не спишь? Я услышала шаги…

— Мама? — Элизабет была искренне удивлена этим визитом. Она была уверенна, что это кто-то из её сестёр. — Нет, я только что проснулась. Прошу, проходите.

Миссис Беннет держала в руке наполовину сгоревшую свечу, а сама была одета в ночную сорочку и капот. Осторожно прикрыв за собой дверь, она подошла к столу и поставила на него подсвечник.

— Бэтси всё правильно разложила? Ничего не запамятовала? — спросила она.

— Нет, матушка, всё хорошо, — улыбнулась Элизабет. — Всё так, словно я никуда не уезжала.

После этой фразы миссис Беннет потупила взор, а выражение лица её стало необычайно печальным. Она смотрела куда угодно, только не на свою дочь.

— Мама, с вами всё хорошо? — нахмурилась Элизабет.

— Да-да, — пролепетала миссис Беннет. — Ты не присядешь вместе со мной? — предложила она, садясь на край расправленной постели Элизабет, на что она лишь кивнула и села рядом со своей матерью, подогнув одну ногу под себя.

Миссис Беннет всё так же не глядела на свою дочь, рассматривая свои ладони, сложенные на коленях, словно пыталась отыскать на них те самые слова, которые хотела сказать. Чем дольше длилось молчание, тем сильнее она теряла контроль над своими эмоциями, и даже не обратила внимание на то, что в глазах её начали скапливаться слёзы, пока одна капля не упала ей на руку.

— Маменька, — взволнованно прошептала Элизабет. — Почему вы плачете?

— Я плачу, — пробормотала миссис Беннет, однако голос её задрожал, и она сделала пару глубоких вдохов, прежде чем продолжить. — Я оплакиваю ту шестнадцатилетнюю девочку, которая уехала из этого дома три года назад, — выпалила она, наконец подняв глаза на Элизабет. Увидев её ничего непонимающий взгляд, она ласково погладила её по щеке. — Когда ты прошлым вечером вышла из кареты, мне показалось, что ты совершенно не изменилась. Может, только стала чуть выше… Но взглянув в твои глаза, я поняла… От моей весёлой, озорной и немного дерзкой девочки не осталось и следа.

Услышав последнюю фразу своей матери, Элизабет почувствовала, как кровь отлила от её лица. Ей показалось, что её словно ударили под дых. Однако, стараясь сохранять спокойствие, она взяла свою матушку за руку, которой она гладила её по щеке, и ободрительно сжала её пальцы.

— Вам просто показалось, мама, — вымученно улыбнулась Элизабет. — Просто горечь ураты ещё свежа, поэтому я немного сама не своя.

— Лжёшь мне? — печально спросила миссис Беннет, тяжело вздохнув. — Что ж, я и правда не заслуживаю твоей искренности, — покачала она головой. — Я совершила самый непростительный грех, на который могла решиться мать. Выдала свою юную дочь замуж, прекрасно зная, что она будет несчастлива.

— Мама, ну что вы такое говорите? — пробормотала Элизабет. — Я сама согласилась выйти замуж за мистера Коллинза. Никто не принуждал меня.

— Да, но тебе было шестнадцать, — безапелляционным тоном заявила миссис Беннет. — Ты была юна и наивна, а вот у меня не было такого оправдания. У тебя не доставало опыта общения с мужчинами, чтобы понять, что тебя может ожидать в браке, а я могла! — воскликнула она, вытирая вновь выступившие слёзы. — Я предполагала, каким мужем может стать мистер Коллинз, но я была так напугана перспективой того, что я и все твои сёстры могут оказаться без крыши над головой, что намеренно не позволяла себе об этом задумываться.

Элизабет видела, что её мама смогла разглядеть то, что она так отчаянно пыталась скрыть ото всех. Ей даже представить было трудно, каким бы она была сейчас человеком, если бы не последние три года. Та женщина, которая в данный момент сидела перед своей матерью, не имела ничего общего с беззаботной и игривой девочкой, которую та помнила.

— Мама, вам не за что себя винить, — постаралась успокоить её Элизабет. — Вы же помните, даже батюшка был против этого брака, но я настаивала.

— Нет, Элизабет, — строго взглянула на неё миссис Беннет, — я не позволю тебе думать, что то, что тебе пришлось пережить, произошло из-за твоего решения. Ты была ребёнком, а мы с твоим отцом воспользовались твоей неопытностью, дабы обезопасить себя.

Элизабет не знала, что ответить своей матери, но в этот момент осознала, что если она и может кому-то довериться, то только ей. Между ними повисло долгое молчание, во время которого обе пытались понять, что они могут сказать друг другу. Первой нарушила тишину миссис Беннет.

— Скажи, он… — начала было она, но осеклась на полуслове. — Он был жесток с тобой?

Прикрыв глаза, Элизабет испустила тяжёлый вздох. Решив, что будет лучше, если она хоть что-то расскажет своей матери, она собралась с духом и спустила подогнутую под себя ногу на пол, закинув на неё другую, как совершенно не подобало благовоспитанной даме. Такую позу она приняла осознанно, ибо страшилась смотреть своей матери в глаза, пока будет отвечать на её вопрос.

— Смотря что вы считаете жестокостью, мама… Если вы спрашиваете, бил ли он меня, то нет, — откровенно призналась Элизабет. — В первые полгода нашего брака он несколько раз отвешивал мне пощёчину за мой чересчур острый язык, но я быстро усвоила урок. Более это не повторялось, так что физически он не был со мной жесток.

— Но он явно проявлял иной вид жестокости, — настаивала миссис Беннет. — Иначе в твоих глазах не было бы той пропасти, которую я увидела. Если уж он в Лонгборне избавился от всех книг, то я даже представить боюсь, каким образом он ограничивал тебя…

— А какой супруг не ограничивает свою жену? — горько спросила Элизабет.

— Твой батюшка меня не ограничивал, — как ни в чём не бывало ответила миссис Беннет.

— Батюшка любил вас, мама, — усмехнулась Элизабет. — А мой муж меня не любил. В первый год брака я была для него олицетворением его благодетельности и милосердия, а стоило миновать году с нашей свадьбы, как я превратилась в крест, который ему суждено было нести, — с едва сдерживаемой злобой произнесла Элизабет, почувствовав, что начинает распаляться. — Последний год он каждое утро приветствовал меня фразой: «Доброго вам утра, моя бездарная супруга», — горько засмеялась она.

— О чём ты говоришь, Лиззи? — спросила миссис Беннет.

— А вы сами не догадываетесь, мама? — теперь уже печально спросила Элизабет, красноречиво взглянув на неё, отчего та потупила взор, ибо действительно понимала причину столь отвратительного отношения её супруга. — Я всё испробовала, — покачала головой Элизабет. — Я была у четырёх разных повитух, меня осматривал доктор, и все они говорили, что не видят причин, по которым я не способна зачать. Но за три года я ни разу даже не забеременела, — в искреннем отчаянии воскликнула она. — А я правда хотела ребёнка, ведь тогда в моей жизни появился бы хоть один человек, который любил бы меня, — произнося последние слова Элизабет не сдержалась, и слёзы хлынули из её глаз.

Миссис Беннет немедленно обняла свою дочь и притянула её к своей груди, позволяя ей выплакаться в материнских объятиях. Она даже представить себе не могла, какие душевные страдания испытывала её дочь, страстно желая иметь ребёнка, когда Господь явно отказывал ей в этой благодати. Всё, что она могла, это укачивать Лиззи в своих руках, пока она рыдала от обиды, боли и унижения, которые испытывала на себе несколько лет. А когда она немного успокоилась, то посмотрела ей в глаза.

— Здесь тебя любят, Лиззи, — прошептала миссис Беннет. — Я люблю тебя, Джейн любит тебя, Мэри любит тебя, Китти любит тебя, Лидия любит тебя…

Элизабет засмеялась сквозь ещё невысохшие слёзы и поцеловала руки своей матери.

— Спасибо, мама, — улыбнулась она. — И спасибо, что пришли поговорить со мной. Мне… мне это было нужно.

— Мне ты можешь рассказать всё, что угодно, девочка моя, — тепло улыбнулась ей миссис Беннет. — Я усвоила свой урок. Никогда в жизни я больше не поставлю ничто в этом мире выше твоего счастья и счастья твоих сестёр.

В это мгновение на их лица упал яркий луч солнечного света, и они обе зажмурились.

— Похоже, утро настало, — отметила миссис Беннет, вставая с кровати. — Я оставлю тебя, чтобы ты могла одеться и подготовиться к завтраку.

— Хорошо, доброго вам утра, мама, — сказала Элизабет.

— И тебе доброго утра, родная, — ответила с улыбкой миссис Беннет, закрывая за собой дверь.

Спускаясь вниз по лестнице и предвкушая спокойное утро в окружении своей семьи, Элизабет была встречена гулом голосов, доносящихся со стороны парадного входа имения. Не понимая, что происходит, она немедленно направилась туда, откуда доносился шум, и увидела около десятка главных арендаторов Лонгборна, которых Элизабет помнила ещё со времени своего девичества. Они собрались у входа в дом и что-то яро обсуждали с миссис Хилл, которая очевидно старалась их успокоить, однако, стоило им увидеть Элизабет, как они тут же начали звать её.

— Миссис Коллинз!

— Мадам!

— Просим вас, уделите нам минуту!

Элизабет в полной растерянности подошла к миссис Хилл, а за ней в то же мгновение подоспела и миссис Беннет, только что спустившаяся со второго этажа.

— Господа, — обратилась к мужчинам Элизабет. — Мистер Браун, мистер Тревис, мистер Уилсон, назвала она по имени трёх арендаторов, которые явно были главными организаторами этого сборища. — Что вас привело к нам в столь ранний час?

— Миссис Коллинз, — начал говорить мистер Уилсон, — умоляем вас, не сочтите за дерзость. Мы пришли к вам, дабы просить вашей помощи. Как только мы прознали, что вы воротились в Лонгборн и теперь будете здесь полноправной хозяйкой, мы поняли, что молитвы наши были услышаны.

Все остальные мужчины начали перешёптываться и энергично кивать, подтверждая слова своего товарища.

— Чем же я могу помочь вам? — спросила Элизабет.

— Видите ли, с тех пор, как погиб ваш бедный батюшка, а супруг ваш принял наследство и назначил мистера Ричардса управляющим, нас бросили на произвол судьбы. За все три года мы не получали никакой поддержки со стороны Лонгборна, — в отчаянии развёл руками мистер Уилсон. — Болезни, неурожаи, пожары… Всё нам пришлось пережить без какой-либо помощи. Мы исправно платили аренду в память о вашем многоуважаемом отце, однако втайне молились, что вы вернётесь и сможете нам помочь.

— Разве… Разве мистер Коллинз не распорядился, чтобы вам оказывалась поддержка в непредвиденных ситуациях? — в недоумении спросила Элизабет. — Матушка, вы знали об этом? — повернулась она к миссис Беннет.

— Конечно, знала, дорогая, но что я могла поделать? — она беспомощно развела руками. — Я пыталась говорить с мистером Ричардсом, объясняла, что так поступать нельзя, что арендаторы имеют право на поддержку землевладельцев, но он только отмахивался от меня, заявляя, что всё необходимое делается, а мистер Беннет просто чересчур радел за своих арендаторов.

— Мы тоже пытались поговорить с ним, — подтвердил мистер Браун, — но получали в ответ только пренебрежение.

— Я писал вам лично в Кент, мадам, надеясь, что вы сможете повлиять на своего супруга, — сказал мистер Уилсон, — но ответа так и не получил.

Элизабет была просто в ужасе от услышанного. Как такое могло произойти?

— Я не получала от вас писем, — прошептала она, молясь, что они поверят ей. — Предполагаю, что некоторые письма не доходили до меня не просто так.

— Мы так и подумали, миссис Коллинз, — кивнул мистер Уильямс. — Мы бы никогда не заподозрили вас в безразличии к нам, а поэтому даже собрали денег для того, чтобы один из нас лично навестил вас в Кенте, однако, когда Эдвард, — мистер Уильямс указал на одного из мужчин, стоявших позади него, — прибыл в Хансфорд, его встретил мистер Коллинз и пригрозил не только констеблем, но и тем, что лишит его права арендовать землю в Лонгборне.

— Господь всемогущий, — выдохнула Элизабет, прижав руку к груди. — Миссис Хилл, — обратилась она к экономке.

— Да, мадам?

— Позовите сюда мистера Ричардса. Немедленно.

— Сию минуту, мадам, — миссис Хилл присела в реверансе и поспешила в дом.

— Помимо отсутствия поддержки со стороны обитателей Лонгборна, было ли ещё что-то, о чём мне следует знать? — спросила Элизабет мистера Уильямса.

— За последние три года стоимость аренды в Лонгборне повысилась на десять процентов, в то время как в других имениях Хартфордшира — только на четыре, — сообщил он ей.

— Час от часу не легче, — прошептала Элизабет, потирая пальцами виски. — Куда же ушли все эти деньги? — задала она вопрос, интересующий всех присутствующих.

— Мадам! Мадам!

— Миссис Коллинз!

Ни с того ни с сего раздались два разных голоса, один из которых принадлежал миссис Хилл, которая на всех парах мчалась к ней, а другой — от конюха, бежавшего с улицы.

— Так, подождите! — прикрикнула Элизабет, слишком взволнованная всем происходящим. — По одному! Миссис Хилл, — чуть спокойней обратилась к ней Элизабет, — говорите.

— Мадам, я нигде не могу найти мистера Ричардса, — тяжело дыша, сообщила экономка.

— Что? — возмущённо спросила Элизабет. — Как это, не можете найти? Где он? — в ярости воскликнула она, на что миссис Хилл лишь развела руками. — Так, — выдохнула Элизабет, на мгновение прижимая ладони к лицу, — понятно. Мистер Кроули, у вас что за дело? — обратилась она к до смерти перепуганному конюху.

— Миссис Коллинз, прошу, не серчайте, — прижал руки к груди старый конюх. — Этой ночью одна из лошадей пропала.

— Пропала? — приподняла брови Элизабет, начиная понимать, что произошло. — Что ж, не думаю, что это совпадение. Если мистер Ричардс решил, что проще всего будет просто сбежать, это значит, что в учётных книгах творится такая путаница, что даже Канцлер казначейства Его Величества не разберётся.

Элизабет на несколько мгновений задумалась, пытаясь решить, как ей поступить, прежде чем вновь обратить к собравшимся на пороге имения мужчинам.

— Господа, я прошу вас дать мне время разобраться в финансовых делах Лонгборна. Я обещаю вам, что отныне я начну восстанавливать всё то, что было разрушено, когда мой отец ушёл из жизни, но мне понадобится время и ваша поддержка. Понимаю, что вы достаточно натерпелись за эти три года, но я клянусь вам, что скоро всё станет на круги своя. Скажите, вам довольно моих заверений? — с надеждой спросила она.

— Конечно, мадам, — склонил перед ней голову мистер Уилсон, а все остальные мужчины одобрительно кивали. — Вы даже представить не можете, как мы счастливы видеть вас здесь и знать, что отныне именно вы будете здесь хозяйкой. Доброго вам дня, — ещё раз поклонился он и повернулся к своим товарищам. — По домам, ребята! И за работу принимайтесь, а думы оставьте миссис Коллинз. Вам думать много вредно! — прикрикнул он на перешёптывающихся мужчин, которые послушно отправились по своим делам.