Серебро Харона (джен)

Первый укол тревоги Ян ощутил, когда они подъехали к приоткрытым воротам Михайловского кладбища — старым, но добротным. Полированные железные прутья потемнели от времени, но еще не сдались под натиском всепобеждающей ржавчины, пятна которой виднелись тут и там среди затейливых изгибов орнамента. Петли тихо скрипнули, когда Николай потянул на себя створку, и вновь настала тишина.

Тишина не была полной. Ни одной высотки поблизости — только ажурные конструкции высоковольтных вышек через дорогу, — и ветер непрестанно шумел листьями высаженной вдоль ограды сирени. Временами по шоссе со стороны дачного поселка проносились легковушки, и шелест шин по влажному асфальту на несколько секунд заглушал все прочие звуки. Потом они возвращались — редкое уханье совы, шум крыльев, поскрипывание старого тополя у тропы.

Раздавались и другие звуки, но Ян не мог опознать их источник. Иногда ему чудилась чья-то речь, но через секунду она распадалась, обращаясь смесью хруста, скрипа и тихим подвыванием ветра в ветвях. Темный силуэт Николая перед ним замер.

— Что такое? — шепотом спросил Ян.

Николай медленно обернулся. Его глаза в свете фонаря были широко раскрыты, а зрачки выросли едва ли не до размеров радужки.

— Ян, тут что-то не то, — тихо сказал он. — Я… что-то слышу.

— Тут не может быть абсолютно тихо, — как можно более спокойно ответил Ян, однако он отлично понимал, что имеет в виду его друг. — Пойдем, Коль. До могилы еще далеко.

Тот обреченно кивнул и сжал маленький крестик на шее, который нацепил, похоже, специально перед походом на кладбище.

— Ох, Ян, поседею я напрочь с тобой когда-нибудь, — сказал он. — Ты всю чертовщину на свете как магнитом притягиваешь.

— Пока не вижу никакой чертовщины, — пожал плечами Ян и, сделав глубокий вдох, зашагал по тропе, обогнав Николая.

Его тень в свете одинокого фонаря за спиной, вытягивалась, скакала по неровностям и наливалась чернотой с каждым шагом. Шагавший позади Николай тихо забормотал молитву. Была бы здесь веселая Инесса, чтобы развеять эту гнетущую атмосферу…Неужели он это и впрямь подумал? Стыд и срам ему — раскис на ровном месте. Черт возьми, это просто кладбище. Просто земля, в которой закопано много мертвых людей, и ничего больше. Нет здесь никакой угрозы. Даже городские алкаши сюда не забредают — слишком далеко, да еще и на возвышенности.

Чьи-то пальцы вцепились ему в плечо, и Ян подпрыгнул, не удержавшись от короткого вскрика. На него смотрело побелевшее лицо Николая.

— Да тебе тоже страшно, дружище, я вижу, — попытался усмехнуться тот, но улыбки у него не вышло.

— Жутковато здесь, конечно, — признал Ян.

— Может, сестренке позвонишь? Узнай, все ли у нее в нормально.

— Она-то далеко отсюда, что у нее может быть не так? — пожал плечами Ян, но мысль о звонке вдруг оказалась непреодолимо привлекательной.

Он сделал пару шагов по тропе и достал телефон. Инесса ответила сразу, и по ее голосу Ян ощутил, что опасения Николая не были беспочвенными. Сестру определенно что-то беспокоило. Пока они говорили, Николай поднял руку, призывая к тишине, и шагнул к ряду кустов — где-то за ними начинался участок, на котором и был похоронен Дмитрий Боженко. Ян удивленно покосился на него и прошептал в трубку:

— Я перезвоню, Инь. Там что-то есть.

— Где?

Ян успел увидеть остановившийся взгляд на перекошенном от страха лице Николая и выглянул из-за кустов. Он сразу узнал могилу Боженко — видел ее на фотографии в «Акене». Невысокая темная ограда, трапециевидное надгробие с высеченным православным крестом. А еще — черный провал у его подножия и горы разрытой земли вокруг.

— На могиле, — машинально ответил Ян. — Ох ты ж черт…

Из провала показалась рука, вцепившись в край могилы. За ней — очертания головы.

— Он… Он вылезает оттуда… — хрипло пробормотал Ян в трубку. — Я перезвоню!

— Что это, Ян? — простонал Николай.

Да, что это? То, что единственно возможно в этой ситуации. То, что он сразу счел бы очевидным, если бы не волны парализующего волю и мышление страха.

— Это наш клиент, — сквозь зубы процедил он. — Похоже, устраняет улики. Или что-то ищет в могиле.

— Думаешь? — дрожащим голосом отозвался Николай.

— Идем! — сказал Ян и первым вышел из-за кустов.

Страх схлынул и сменился гневом. И из-за этого мерзавца он тут полчаса трясся от ужаса, как ребенок после фильма ужасов? Николай поспешил за ним, но без особого энтузиазма.

— Эй, ты, Лара Крофт! — крикнул Ян. — Ты что это тут делаешь?

Человек, уже выбравшийся из могилы, на мгновение замер, а потом, не оборачиваясь, одним прыжком перемахнул через ограду и припустил прочь. Переглянувшись, Ян с Николаем рванули следом, стараясь не потерять из виду высокий темный силуэт. Убегавший несся напролом, как лось, ломая кусты и, похоже, даже не замечая этого. Николай отстал почти сразу и теперь, задыхаясь, кричал вслед что-то невнятное.

Ян, чувствуя головокружение от выброса адреналина, скорость не сбавлял, но, несмотря на все его усилия, неудавшийся эксгуматор все равно бежал быстрее. И как ему удается, такому здоровому? В любом случае, далеко не убежит — вон уже и забор по курсу. Высокий железный забор с частоколом заостренных прутов наверху. Не полезет же он туда, в самом деле? Нет, не полезет — он не самоубийца.

Преследуемый, не сбавляя скорости, прыгнул на забор, ухватившись за верхнюю перекладину, и легко подтянулся. Ян мысленно выругался. Вот и все. Ему этот фокус ни в жизнь не повторить — он не гимнаст. И даже лица этого негодяя увидеть не удалось. В этот момент негодяй, уже забравшийся на забор, обернулся, и, увидев Яна, вздрогнул. Нога соскользнула с перекладины, и он, вскрикнув, сверзился вниз под треск разрываемой ткани.

Не торопясь, Ян подошел ближе. Он все еще задыхался от быстрого бега, но от прежнего страха не осталось и следа, а место его заняло торжество. Попался, паршивец! Тяжело дыша, его нагнал Николай, и теперь они вместе смотрели на открывшуюся им картину. Вниз головой, зацепившись разорванными штанами за ограду, висел магистр философии и знаток Сведенборга собственной персоной.

— Ну, добрый вечер, Семен, — сказал Ян, подходя ближе. — Помочь?

Через пять минут совместных усилий расхитителя гробниц удалось спустить на землю. Все это время тот хранил молчание и вообще избегал смотреть в их сторону.

— Думаю, Семен, вы задолжали нам объяснение, — сказал Ян. — Что это, черт возьми, было?

— Вы и сами понимаете, — буркнул тот, мрачно глядя на них с высоты своего роста.

— Что? Вы изводили свою подругу звонками с кладбища, а теперь еще и решили раскопать могилу ее отца?

— Вы что, сбрендили? — отшатнулся Семен, выпучив глаза. — Я пытался прекратить все это! И если бы не вы…

— Прекратить? — хрипло спросил Николай, все еще тяжело дышавший после быстрого бега. — Это как же?

Семен покачал головой, вздохнул и привалился к ограде, сложив руки на груди.

— Вам это бесполезно объяснять, — сказал он. — Я уже говорил, что специализируюсь на мифологических…

— Да, мы помним, — перебил его Ян. — И что вы там делали? Плясали с бубном над усопшим?

Тот ответил снисходительным взглядом и членораздельно произнес:

— Вначале земное тело умершего нужно засыпать солью. Дух вернется в него, опасаясь, что иначе пути назад не будет: соль для него — почти непреодолимое препятствие. После этого тело нужно сжечь. Я принес с собой все необходимое, но вы мне помешали. Да, я знаю, что вы обо всем этом думаете, но я бы хотел завершить начатое. Если вы хоть немного беспокоитесь за жизнь и душевное здоровье Виктории, пожалуйста, не чините мне препятствий.

Николай издал нервный смешок.

— Вы хоть понимаете, что, по-хорошему, я должен вас арестовать прямо сейчас? — заметил он.

Семен с вызовом посмотрел в ответ и тихо спросил:

— Не хотите ли взглянуть на тело перед тем, как принять решение?

— С телом что-то не так? — нахмурился Ян.

— Это еще мягко сказано. Друзья мои, вы имеете дело с неупокоенным духом. Который, уверяю вас, гораздо опасней, чем вы можете себе представить. Идите за мной.

Шагая следом, Ян удивился, как далеко они успели убежать от могилы. Он и не ожидал от себя такой прыти. Наверное, все дело в выбросе адреналина — он позволяет недурно мобилизовать физические возможности организма. И все-таки… Все-таки это странно. Уже почти не страшно, как совсем недавно, но по-прежнему удивительно.

— Виктория в курсе этой вашей затеи? — спросил он.

— Не говорите ерунды. Я что, должен был сказать ей, что собираюсь сжечь тело ее отца? У нее и так хватало потрясений.

Когда они остановились у края разрытой могилы, Ян приметил рядом с воткнутой в землю лопатой увесистый белый мешок с надписью «Соль техническая, 15 кг». Сразу за ней стояла железная канистра, должно быть, с бензином.

— Полезайте, — сказал Семен. — Я помогу спуститься. Сами во всем убедитесь.

Оказавшись внизу, Ян первым делом включил фонарик и посветил на крышку гроба. Расколотое в нескольких местах дерево, вывороченные гвозди.

— Это вы вскрыли гроб? — спросил он, обращаясь к Семену, который в этот момент придерживал за руку спускавшегося в могилу Николая.

— Да. Однако, его уже вскрывали до меня.

— Откуда вы знаете?

— Мне… приходилось заниматься этим раньше.

— Вы еще и рецидивист? — возмутился Николай. — Да вам пятерочка светит!

Ян удивленно воззрился на него. Николай, совсем недавно дрожавший от страха и читавший молитвы, грозит двухметровому амбалу, вооруженному лопатой и канистрой бензина. Находясь на дне могилы. Да стоит тому принять всерьез эти угрозы — и все, кранты им обоим. Что-то странное происходит с ними в этом месте. Хмыкнув, Ян перевернул крышку гроба и, бросив взгляд на его содержимое, похолодел.

Разложение уже коснулось тела, и запах ощущался даже на расстоянии, но к этому Ян уже успел внутренне подготовиться. Хуже было другое. Правая ладонь трупа, словно сжимающая невидимый телефон, касалась уха. Левая с уродливо скрюченными пальцами — лежала на груди. Ногти на всех пальцах были обломаны, под ними виднелись клочки бордовой обивки гроба и кусочки древесины. Крышку гроба изнутри располосовали многочисленные борозды. Из одной до сих пор торчал обломок ногтя.

— Матерь Божья! — выдохнул Николай, отпрянув к земляной стене могилы.

Ян сделал глубокий вдох, задержал дыхание и опустился на колено рядом с гробом. Окоченевшая рука не разгибалась, поэтому пришлось склониться к самому лицу покойника. Изломанные ногти. Клочки ткани под ними. Любые естественные процессы оставляют след в реальности, и дело ученого — не только найти его, но и дать ему правильное истолкование. Ян осторожно извлек из-под ногтей несколько фрагментов обивки, внимательно рассмотрел их в свете фонарика и бросил в нагрудный карман. Жаль, что здесь нет Инессы, такие исследования — по ее части.

— Слушай, Ян, держался бы ты от него подальше, — наконец-то обрел дар речи Николай, все это время молча следивший за его манипуляциями.

С облегчением выдохнув, Ян выпрямился и потянулся за крышкой гроба. Может быть, имеет смысл провести эксгумацию по всем правилам, но у них и без того было достаточно материалов для анализа. Остальное — дело полиции.

— Э… Ян, — неуверенно подал голос Николай, когда крышка гроба легла на место.

— Что такое, Коль?

— Может, нам того… Посыпать его солью хотя бы?

Ян закатил глаза и ничего не ответил.

* * *

Когда рано утром они все втроем вошли в кабинет Малюткина, первое, что предстало их взору — склонившаяся над столом Виктория. Перед ней была разложена кипа документов, а в руке она сжимала ручку, явно намереваясь поставить подпись. Малюткин поднялся из-за стола, обошел кресло, в котором почти утонула хранившая молчание Жанна, и направился к ним, протягивая руку.

— Вы уж простите, мы тут немного заняты, — сказал он. — Улаживаем административные вопросы. Или это срочно?

— Очень срочно, — важно кивнул Николай. — Виктория Дмитриевна, я бы на вашем месте воздержался подписывать сейчас любые документы.

Малюткин отступил на шаг и нахмурился.

— А в чем, собственно, дело? — спросила Виктория у него из-за спина.

— Позвольте, мы объясним, — сказал Ян. — Думаю, не ошибусь, если предположу, что вы собирались отказаться от владения компанией?

— Так и есть, — кивнула Виктория. — В пользу Олега Малюткина. У меня есть на то причины.

Ян, Инесса и Николай, пододвинув стулья, разместились вдоль стола. Малюткин с крайне недовольной гримасой уселся напротив и принялся сверлить их взглядом исподлобья.

— Вы вчера снова приняли звонок, — сказала Инесса без вопросительной интонации.

— Да, это правда. Такой же, как и прежде. Вы ведь, кажется, собирались поймать кого-то на кладбище? Удалось?

— Удалось. Поймали вашего высокого приятеля, — со смешком ответил Николай. — Нет, не смотрите так, Виктория Дмитриевна. Он тут ни при чем. Семен тоже пытался защитить вас собственными… методами.

— Что ж, у него тоже не получилось, — пожала плечами Виктория. — Попробую мой собственный метод. Я — не мой отец. Мне не нужна эта компания.

— И вы вполне могли бы продать ее, — заметил Ян. — Уверен, покупатели легко бы нашлись. Но вы расстаетесь с ней безвозмездно. Даже с вашим материальным положением этот шаг необычен. Больше всего он похож на старое доброе вымогательство.

— Простите? — вскинулся Малюткин. — Мне показалось, или вы обвиняете меня в том, что я принуждаю дочь моего друга?..

— Попробуйте разубедить нас, — развел руками Николай.

— Разубедить? Презумпция невиновности, черт возьми! — рявкнул Малюткин, напрочь растеряв весь свой лоск и респектабельность. — Без единого факта на руках вы пытаетесь приписать мне черт знает что!

— Ну, фактов у нас вдоволь, — усмехнулся Ян. — Виктория, думаю, я не ошибусь, предположив, что идея отказаться от компании была вам предложена в письменном виде. А чтобы вы восприняли ее всерьез, вас попытались запугать.

— Просьбы своего отца я всегда воспринимаю всерьез, — сказала она.

— Несомненно. Но в других обстоятельствах вы наверняка отнесли бы письмо отца на экспертизу — дело-то серьезное.

— Вы хотите сказать, что письмо не настоящее? Я знаю почерк отца. Это написано его рукой. Боюсь, что я уже сожгла его — отец просил об этом. Однако остался конверт — я забыла его в ящике стола, и вы легко можете сверить надпись на нем с образцом отцовского почерка.

— Разумеется, мы это уже сделали, — кивнула Инесса. — И много еще чего. Да, почерк совпадает. И все же, о чем конкретно шла речь в письме?

— Оно было… очень личным. Не буду пересказывать целиком, но если коротко, отец просил меня исправить ошибки, которые он допустил в жизни. Нельзя ему было брать оболы из глаз мертвецов. Он считал, что это и свело его в могилу, особенно когда он забрал себе обол самого Ахилла. Поэтому и… Словом, он просил меня вернуть плату.

— Что-что? — удивленно обернулся к ней Николай. — Он просил вас положить монеты на его глаза?

— Нет, конечно. Я могу почти дословно процитировать. «Монеты — просто символ жертвы. Я не понимал этого и распродавал оболы, думая, что дело в них самих. Но продажа — не жертва. Нужно отдать безвозмездно принадлежащее мне. Тогда, быть может, Лодочник примет мою душу. Иначе она не сможет покинуть этот мир. Я знаю это и чувствую. Конечно, я прошу о многом, Вика, но, пожалуйста, избавься от компании. Она — мой обол, серебро, которое я задолжал Харону».

Наступила тишина: судя по серьезным лицам присутствующих, отрывок произвел на них крайне гнетущее впечатление.

— Где-нибудь в письме говорилось о том, кому именно следует отдать компанию? — нарушил молчание Ян.

— Нет, — покачала головой Виктория. — Отец оставил это на мое усмотрение.

— Похоже, что это ставит крест на вашей, гм, версии, — ухмыльнулся Малюткин. — Вымогатели не требуют от своих жертв благотворительности с неизвестным адресатом. Они требуют конкретно себе.

— Если только не знают жертву достаточно хорошо, — возразила Инесса. — Вы ведь были ближайшим другом Дмитрия Боженко, не так ли? Старым другом, от основания компании как минимум.

— Слушайте, ну это уже ни в какие рамки не лезет! — вскипел Малюткин. — Улик нет, мотива — нет, зато какого-то черта есть обвинение. Лучше б уж пакетик героина мне в карман подкинули — у вас, я слышал, это в ходу.

— Вот и давайте вернемся к уликам, — проговорил Ян. — Сразу скажу, что сработано мастерски. Организатор всего этого спектакля смог замести большинство следов. Не любой человек способен на это. Это человек, обладающий невероятным вниманием к деталям, предельно дотошный и, возможно, даже склонный к паранойе. Последнее, думаю, и привело к такому обилию… гм… фокусов. Кровавый душ, шаги, звонки, состояние тела умершего в могиле…

— Состояние тела? Вы что, раскапывали могилу? — спросила Виктория, обратив к нему холодный взгляд.

— Не совсем так. Но да, мы видели тело. Я объясню позже, если вы настаиваете, а сейчас… Инь, расскажи, что тебе удалось найти.

Глаза Инессы вспыхнули азартом, и она с торжествующей улыбкой достала из кармана прозрачный пластиковый пакетик, в котором лежал фильтр из насадки душа.

— Поначалу меня тоже озадачил ваш «кровавый душ», Виктория, — сказала она. — И следов вроде бы никаких — все устранила уборка. Поэтому я взяла образец из этого водяного фильтра. Не буду тянуть кота за хвост: на фильтре сохранились включения эритрозина. Это сильный ксантеновый краситель красного цвета. Скорей всего, были и другие красители для создания нужного оттенка, но их я обнаружить не смогла.

— Но как же запах… черт возьми, даже вкус! — возразила Виктория.

— Запах крови можно имитировать примесью триметиламина. Вкус — смесью хлоридов натрия и железа.

— Остается лишь выяснить, кто это такой могущественный, что вытворяет фокусы с городским водопроводом, — едко заметил Малюткин.

— Этого не потребовалось. Водорастворимая капсула, приклеенная внутри душевого шланга. Когда оболочка растворилась, ее содержимое моментально смешалось с водой. Обычная технология в фармацевтике, но я впервые встречаю ее применение для целей мистификации.

Виктория нахмурилась, и на лице ее смятение медленно уступало место гневу. Впрочем, продолжалось это недолго. Она тряхнула головой, и спросила:

— Нет, здесь что-то другое. Я ведь слышала шаги. Вы же не нашли там никаких динамиков, верно?

— Верно, — кивнул Ян. — Зато я нашел четыре царапины на плинтусе, в довольно труднодоступных местах. Там, где динамики когда-то крепились. Они включались по таймеру и…

— Не может быть, — покачала головой Виктория. — Он двигался по комнате. Черт, он подходил ко мне вплотную, я слышала его дыхание и могла ткнуть пальцем в него!

Ее голос дрогнул, и она закусила губу.

— Вот для чего и нужны были четыре динамика. Квадрофонический звук позволяет создавать такие эффекты с легкостью. Расстояние до источника звука, направление — все это можно имитировать за полчаса работы с современным программным обеспечением.

— Но куда в таком случае делись сами динамики? У меня дома никого не было с тех пор, как…

Она смолкла и медленно перевела взгляд на Малюткина.

— В то утро вы приезжали ко мне за лицензиями, — тихо сказала Виктория.

— Это полный бред! — вскипел Малюткин, вскочив из-за стола. — Черт возьми, Виктория, как ты можешь в это верить? Ты же от меня не отходила ни на шаг! Когда я мог эти проклятые динамики забрать?

— И ты был в спальне отца незадолго до его смерти, — с мертвенным спокойствием продолжила Виктория.

— Потому что он был моим другом!

Жанна, все это время хранившая ледяное молчание, впервые подала признаки жизни:

— Олег говорит правду, — ровно сказала она. — Я хорошо его знаю и могу за него поручиться. Ничего подобного он не мог сделать.

— Только потому, что ты к нему неровно дышишь? — усмехнулась Виктория. — Слабый аргумент, Жанночка.

Ян деликатно откашлялся, привлекая внимание, и проговорил:

— Я бы предложил вернуться к письму. Инесса, расскажи, что ты обнаружила.

— Я исследовала надпись на конверте под микроскопом. Как я уже сказала, почерк совпадает полностью. Можно было бы привлечь к делу графологическую экспертизу, но это излишне. Видите ли, когда человек пишет от руки, он продавливает бумагу, оставляя бороздку. Здесь этого нет — бумага совершенно ровная. Надпись попросту распечатана струйным принтером и составлена из отсканированных фрагментов написанного Дмитрием Боженко ранее. Виктория, ваш отец никогда не писал этого письма. Вам подсунули фальшивку и постарались сделать ее убедительной, перепугав вас до смерти.

Ян кивнул.

— Злоумышленник абсолютно резонно заключил, что полиция не возьмется за это дело, сочтя его продуктом вашего разыгравшегося воображения. В лучшем случае. Но тут вмешались мы с Инессой — те, кто специализируется на такого рода происшествиях. И, подозревая, что обычными фокусами нас не запугать, преступник прибег к тяжелой артиллерии.

— В самом деле? — язвительно проговорил Малюткин. — Что на этот раз? Я устроил вам на кладбище ночь живых мертвецов?

— Нет, все много проще, — сказала Инесса. — Страх, если не вдаваться в сложности, — результат активации глутаматных рецепторов миндалевидного тела. В норме это происходит под действием глутамат-ионов. Но некоторые психоактивные вещества обладают сходным воздействием, и мы все трое подверглись ему вчера вечером. Судя по симптомам, это было вещество из группы фенэтиламинов, вероятно, 2C-I или что-то похожее. При употреблении внутрь он начинает действовать медленней, чем при инъекции, а его эффект длится несколько часов. Стоит лишь появиться даже незначительному поводу, будь это посещение кладбища или даже безлюдный коридор отеля ночью, как жертва воздействия начинает испытывать острое чувство страха.

— О? — подал голос Малюткин. — То есть ваша команда вчера дружно наложила в штаны, и теперь вы обвиняете меня в том, что я вас опоил?

— Нет, не вы, — спокойно сказал Ян. — Чай нам принесла Жанна.

— Простите? — опешил Малюткин.

— Жанна Кривошейко, — повторил Ян. — Главный инженер компании. Имеющая прямой доступ к лабораторному оборудованию и реактивам, использующимся в процессах бальзамирования тела и его подготовки к похоронам. В том числе и к красителям: эритрозин, в частности, используется в составах, позволяющих навести легкий румянец на кожу умершего. И, конечно, у нее была масса возможностей для работы с телом умершего.

— А еще, Жанна, вы человек, который мало говорит, но много слушает и все запоминает, — добавила Инесса. — Зная увлечения и страхи людей, работающих рядом с вами, почему бы и не воспользоваться ими? Установить весь этот реквизит в доме, когда ваши специалисты приезжали, чтобы забрать тело. Добившись же нужного эффекта, сказать Олегу, что вам нужен пакет лицензий, — и на полном основании явиться в дом Виктории, чтобы замести следы.

— С телефоном тоже никаких проблем, — подхватил Ян. — Подменить SIM-карту в телефоне Боженко, а потом скопировать его серийный номер на новое устройство — это сделать куда проще, чем клонировать саму карту, хотя все еще требует изобретательности и технических навыков, как нам объяснили специалисты оператора. Зато каков эффект: недавно умерший звонит с того света своей дочери!

— Но… но… Зачем? — пробормотал Малюткин, переводя ошарашенный взгляд на коллегу, сидевшую с каменным лицом. — Жанна, это правда?

— Полагаю, просто потому, что вы ей симпатичны, Олег, — сказала Инесса. — Знаете, что я думаю? Вы наверняка говорили при ней, что компания достается Виктории незаслуженно. Что по справедливости владельцем должны стать вы. Жанна — особенный человек, это сразу видно. Готовый ради вас горы своротить. Такое всегда приятно, но подобная одержимость… А впрочем, это уже не мое дело.

— Жанна? — снова проговорил Малюткин. — Ответь же хоть что-нибудь! Это ведь выдумки?

Николай со вздохом поднялся со своего места.

— Госпожа Кривошейко, я вынужден задержать вас. Пока для дачи показаний. Ничего непоправимого вы не сделали, и не думаю, что у вас будут серьезные проблемы с законом. Но долг обязывает, сами понимаете.

* * *

— Спасибо вам, ребята, — пророкотал Семен, тряхнув головой. — Пиво за мой счет.

Он жестом подозвал официантку, которая суетилась у дальнего столика уличного кафе, где они разместились. Хлипкий стульчик под ним от одного этого движения жалобно застонал и покосился.

— Я не пью, — быстро отозвался Ян.

— А я с удовольствием, — расплылся в улыбке Николай. — Ну что ж, мои умняшки снова оказались правы. Хотя, Сема, на том кладбище я, признаться, был уверен, что уж в этом-то деле ваша взяла.

Семен развел руками.

— Бывает и такое, конечно, — сказал он. — Один случай из великого множества. Жаль, брат сейчас не в городе — он бы вам многое мог рассказать из того, что видел лично.

— У вас есть брат? — спросила Инесса.

— Да, старший. Сейчас вместе с отцом кое-что расследуют.

— С ума сойти, — хмыкнул Ян. — У вас это что, семейный бизнес?

— Ну, бизнес — громко сказано. Скорей, увлечение. Но ведь и у вас тоже, верно? И знаете, что… Хотел попросить вас. Не рассказывайте Вике, что мы в могиле обнаружили, ладно? Ей это будет не очень…

— Конечно, — кивнул Ян. — Я сам так подумал, хотя именно эти находки и навели меня на мысль. Клочки ткани под ногтями были аккуратно отрезаны, а не оторваны, я сразу это заметил. Как видно, дотошность Жанны имеет свои пределы.

— Но не ваши, а? — усмехнулся Семен. — Каждую крупинку под микроскопом исследовать…

— На самом деле мы с ней не очень похожи, — сказала Инесса. — Мы с братом просто любознательны. А Жанна… Она одержима. Вы ж сами видите: она мир в пыль готова превратить ради своего Олега, и он ее не удержит.

Официантка вывалила перед ними стопку ламинированных листов с меню, но Семен даже не посмотрел на них.

— Нам двоим по пиву, — сказал он.

— И два грейпфрутовых сока, — добавил Ян.

Проводив задумчивым взглядом удаляющуюся официантку, Семен помолчал, а потом, с интересом оглядев собравшихся, спросил:

— У вас еще есть какое-нибудь дело на примете?

— Пока ничего, — пожал плечами Ян.

— Обычно это я их во всякие истории втравливаю, — хохотнул Николай.

— Тогда, может, присоединитесь ко мне? Все трое. Я как раз вел одно небольшое расследование, когда приключилась вся эта история с Викой.

— Могилы раскапывать я не позволю! — помрачнел Николай.

— Что за расследование? — перебила его Инесса.

Семен усмехнулся и помедлил с ответом. Затем, подняв на них взгляд, сказал:

— Демон. Самое настоящее вмешательство демона, как бы вы к этому ни относились. Серьезный случай и по-настоящему опасный. Хотите поучаствовать?