Разоблачение государственной измены (джен)

В то утро, когда карета с новым магистрадо и его женой вкатилась в Лос-Анджелес, воздух был свежим и холодным. Сержант Гарсия собрал всех своих улан на площади перед казармой, и дон Алехандро позаботился о том, чтобы площадь заполнилась внушительной толпой его сторонников. Торговцы, пеоны из пуэбло — все смешались в ожидающей массе. Диего и Бернардо притаились в задних рядах, заняв выгодную позицию у старого колодца, откуда открывался прекрасный обзор. Бернардо, чей рост был скромнее, вскарабкался на ступеньку колодца, чтобы не упустить ни единой детали. Они завороженно наблюдали, как сержант Гарсия, запыхавшись, подлетел к двери кареты, распахнул ее и, вытянувшись в струнку, отсалютовал с лихой бравадой.

Из кареты, с грацией пантеры, выбрался высокий, подтянутый мужчина, что вызвало всеобщее изумление. Новый сеньор был слишком молод, чтобы быть магистрадо. Каждый в толпе смотрел на соседа, размышляя, хватит ли у этого человека знаний и опыта, необходимых для такой должности.

Бернардо обменялся таким же взглядом с Диего.

Бернардо вопросительно взглянул на Диего, и тот лишь пожал плечами, снова устремив взгляд к карете. В облике незнакомца мелькнуло что-то неуловимо знакомое, отдаленно напоминавшее бывшего коменданта Энрике Санчес Монастарио. Та же статная фигура, примерно тридцати пяти лет. Он носил более длинные волосы, а его борода, которая лишь частично скрывала длинный прямой шрам вдоль линии челюсти, была подстрижена почти так же, как у бывшего коменданта, но с легкой проседью. Самым разительным отличием были глаза: в то время как у Монастарио они были холодными, светло-голубыми, словно осколки льда, у сеньора Сантьяго они были такими темными, что казались бездонными, черными омутами. Вместо военной формы на нем был элегантный гражданский костюм, сшитый на заказ, достойный чиновника Его Величества, а голову венчала серая фетровая шляпа. Диего не упустил из виду и шпагу, висевшую на поясе магистрадо. Что-то в новом сеньоре подсказывало, что это оружие — не просто украшение, что он знает, как им владеть. И этот шрам… Несомненно, подарок клинка. Бернардо, подметив шрам, невольно провел пальцем по своей челюсти, словно повторяя его контур. Диего едва заметно кивнул, подтверждая наблюдение слуги.

— Имею ли я честь приветствовать Его Превосходительство, сеньора Хорхе Мартинеса Сантьяго, нового магистрадо Лос-Анджелеса? — громогласно вопросил Гарсия, продолжая стоять по стойке «смирно».

— Так точно, сержант, — произнес Сантьяго, доставая из потрепанного портфеля свои бумаги. Он протянул их Гарсии.

Сержант развернул документы и, не проронив ни слова, внимательно прочел. Сложив их обратно, он вернул бумаги Сантьяго:

— Все в порядке, Ваше Превосходительство.

Гарсия отдал честь и четко произнес:

— Сержант Деметрио Лопес Гарсия, исполняющий обязанности коменданта Лос-Анджелеса, к вашим услугам.

Повернувшись к дону Алехандро, он сказал:

— Ваше Превосходительство! Позвольте представить вам дона Алехандро де ла Вегу, владельца лучшего ранчо во всей Калифорнии. Дон Алехандро, Его Превосходительство.

Представив их друг другу, Гарсия почтительно отступил на шаг.

Дон Алехандро поклонился магистрадо.

— Ваше Превосходительство! Мы рады приветствовать вас в нашем скромном пуэбло. Все мы, землевладельцы и простой люд, собрались здесь, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Позвольте мне выразить, как отрадно видеть представителя правительства Его Величества, вернувшегося в наш округ. Мы приложим все усилия, чтобы обеспечить вам комфорт и оказать любое содействие, которое может потребоваться для исполнения ваших обязанностей.

Сантьяго слегка поклонился в ответ.

— Благодарю вас, сеньор де ла Вега, — он повернулся к собравшимся. — И я хочу поблагодарить всех вас за столь теплый прием в это прохладное утро, — он снова поклонился. — Губернатор оказал мне высокую честь, назначив на должность магистрадо этого округа. Вскоре вы убедитесь, что моя репутация в Монтерее вполне заслужена, — Сантьяго встретился взглядом с каждым из донов и пеонов. — У меня есть принцип, которым я руководствуюсь и неуклонно следую, — он сделал паузу, чтобы усилить эффект. Повысив голос, он провозгласил: — Правосудие восторжествует, — затем, более спокойным тоном, добавил. — Нарушите закон — понесете наказание, предусмотренное законом. Будете соблюдать закон и следовать его предписаниям — тогда воцарятся мир и порядок. Я знаю, что вы находились под властью тех, кто злоупотреблял своим высоким положением, стремясь к личной выгоде, к деньгам или власти. Эти люди либо смещены, либо мертвы. Теперь здесь я, и правосудие будет вершиться ровной, но твердой рукой. Если вы мне не верите, испытайте меня. Моя дверь всегда будет открыта для тех, кто нуждается во мне. Губернатор Калифорнии оказал мне доверие, назначив на эту должность. Клянусь вам честью, что никогда не обману это доверие.

Толпа взорвалась аплодисментами. Именно эти слова они и ждали услышать. Бернардо и Диего снова обменялись взглядами. Пока что все шло как нельзя лучше.

Сантьяго окинул взглядом толпу и остался доволен приемом. Его короткая, исполненная достоинства речь прозвучала безупречно. Держать напускной образ оказалось на удивление легко. В его удовлетворенной улыбке таился двойной смысл, понятный лишь ему одному.

Воспользовавшись моментом, когда толпа почтительно расступилась, дон Алехандро вновь обратился к гостю.

— Ваше Превосходительство, в вашу честь сегодня вечером в таверне будет дан прием. Позвольте проводить вас, я покажу ваши покои и кабинет. Должно быть, вы изрядно устали после столь долгого путешествия. После отдыха мы будем счастливы видеть вас в гостинице в восемь часов.

— Я с удовольствием приму ваше приглашение, — с улыбкой ответил магистрадо. — Это даст мне время позаботиться об удобствах моей супруги и привести дела в порядок.

— Вашей супруга, Ваше Превосходительство? — обеспокоенно спросил дон Алехандро. — Нам не сообщили. Мы думали, вы путешествуете один.

Повернувшись к экипажу, дон Алехандро добавил:

— Позвольте же нам приветствовать вашу супругу в нашем пуэбло, Ваше Превосходительство? Мы не хотим прослыть невежами.

— Прошу прощения, дон Алехандро, но моя супруга тяжело больна, — произнес Сантьяго. — Мучительный недуг, которому, увы, не видно исцеления. Если вы будете так любезны проводить меня в мои покои, я постараюсь обеспечить ей максимальный комфорт, а затем почту за честь посетить ваш прием этим вечером. Однако, из-за болезни, моя жена, к сожалению, не сможет составить мне компанию.

— Несомненно, это наша потеря, — промолвил дон Алехандро, склоняя голову в поклоне.

— Благодарю вас, — ответил Сантьяго. — А теперь, дон Алехандро, где же расположены мои покои?

— Через площадь, ваше Превосходительство, — указал дон Алехандро, протягивая руку в нужном направлении, — прямо напротив таверны.

— Превосходно, — заключил Сантьяго. — Если не затруднит, прикажите кучеру подъехать туда. И возьмите с собой несколько улан для помощи с багажом.

Сантьяго не удержался от улыбки, заметив удивление на лице Гарсии.

— Очевидно, мои предшественники не отличались особой учтивостью, — заметил он, обращаясь ко всем присутствующим.

— Да, Ваше Превосходительство, — выпалил Гарсия и тут же запнулся. — Я... я хотел сказать, нет, Ваше Превосходительство. Вы первый... — Он осекся, чувствуя, как слова застревают в горле, понимая, что любая фраза, сорвавшаяся с языка, может обернуться бедой.

— Все в порядке, сержант. Просто исполняйте мои указания, и все будет хорошо. Мы с доном Алехандро пройдем в мои покои, — Сантьяго вновь одарил толпу вежливым поклоном и, жестом пригласив дона Алехандро следовать за собой, двинулся вперед.

Толпа расступилась, и двое мужчин неспешно зашагали через площадь, а Диего и Бернардо неотрывно следили за ними взглядом. Магистрадо что-то оживленно показывал, указывая на различные детали площади, а дон Алехандро, казалось, с удовольствием комментировал, поясняя и дополняя его рассказ. Диего повернулся и вместе с Бернардо направился к их коляске, дожидавшейся у церкви. Они уселись внутрь. В это время сеньор Сантьяго и дон Алехандро уже стояли на тротуаре перед домом магистрадо, ожидая, когда карета объедет площадь и подъедет к ним.

Из своего экипажа Диего и Бернардо видели все, как на ладони. Они наблюдали, как Сантьяго передал свой портфель сержанту Гарсии, открыл дверцу кареты и сел внутрь. Через мгновение из нее вышла служанка с несколькими сложенными одеялами в руках. Затем Сантьяго выбрался наружу и галантно подал руку, помогая молодой женщине покинуть карету. Ей было не больше двадцати лет. Юная сеньора двигалась с хрупкой осторожностью, словно была сотворена из тончайшего фарфора и боялась разбиться от малейшего неловкого движения. Магистрадо с трепетным вниманием следил за каждым ее шагом, стараясь предвосхитить любое ее желание. Сойдя на землю, она сделала слабую попытку самостоятельно войти в дом, но, очевидно, силы покинули ее, и магистрадо, склонившись, бережно подхватил ее на руки. Пока он ждал, когда Гарсия откроет дверь дома, молодая женщина случайно взглянула в сторону Диего. Он улыбнулся ей, и она ответила легкой, почти застенчивой улыбкой. Затем ее унесли в дом, и магистрадо скрылся за дверью вместе со своей драгоценной ношей. Служанка последовала за ними, а дон Алехандро и уланы почтительно остались снаружи.

— Она, кажется, очень больна, — тихо промолвил Диего, так, чтобы услышал только Бернардо. Слуга в знак согласия склонил голову. Они продолжали ждать.

Несколько мгновений спустя появился магистрадо. Он обратился к ожидавшим:

— Как видите, сеньоры, моя супруга находится в весьма плачевном состоянии из-за болезни. Боюсь, столь утомительное путешествие оказалось непосильным испытанием для моей Грасилии. Сержант, прошу, позаботьтесь о том, чтобы наш багаж внесли в дом, но сделайте это как можно тише. Не хочу, чтобы сеньору Сантьяго беспокоили без нужды.

— Да, магистрадо, — серьезно ответил Гарсия. — Вы, уланы. Вы слышали магистрадо. Снимайте багаж и делайте это быстро. И тихо.

Дон Алехандро сказал:

— Не можем ли мы чем-нибудь помочь?

— Если здесь есть доктор, нельзя ли послать за ним? — спросил Сантьяго. Он не питал надежды на спасение Грасилии, но появление местного эскулапа, если таковой имелся, казалось необходимым жестом. Так поступил бы любой уважающий себя дон, и так следовало поступить.

— Разумеется, Ваше Превосходительство. Я сам мигом доставлю доктора Авилу, — откликнулся сержант Гарсия. Спрятав портфель магистрадо, он почти бегом направился к аптеке, которая находилась сразу за церковью. Дон Алехандро и магистрадо, понизив голоса, вели тихую беседу, пока уланы вносили багаж в дом.

Когда сержант поравнялся с коляской, Диего знаком остановил его.

— Да, дон Диего, — сказал Гарсия. — Мне нельзя задерживаться. Сеньоре Сантьяго срочно нужен доктор Авила.

— Что же случилось с сеньорой? — поинтересовался Диего.

— Я не знаю, дон Диего, — сказал Гарсия, бросив взгляд на дом магистрадо. — Но сеньора Грасилия очень больна. С вашего разрешения?

— Конечно, сержант, пожалуйста, продолжайте, — кивнул Диего. Оглянувшись и убедившись, что на них никто не смотрит, он повернулся к Бернардо: — Похоже, нашему новому магистрадо выпало тяжкое бремя — не только вершить правосудие в округе, но и нести личную скорбь. Говорят, беда либо ломает человека, либо закаляет. Время покажет, что за человек наш новый магистрадо.

Бернардо кивнул.

— Я искренне надеюсь, что доктор Авила сможет помочь сеньоре Грасилии. Мне довелось встретить ее в Монтерее, когда я ездил туда с отцом. Она показалась мне восхитительной сеньоритой.

Бернардо как-то по-особому улыбнулся. Диего, заметив это, поспешил добавить:

— Нет, нет, ничего подобного. Мы тогда были совсем детьми. Наверное, лет десяти-двенадцати. Она дружила с Розаритой Кортес и приходилась кузиной Леонар, дочери губернатора.

Диего замолчал, когда они услышали шаги двух мужчин, приближающихся к коляске. Когда они прошли мимо, стало ясно, что это сержант Гарсия и доктор, спешащие к магистрадо. Их представили друг другу. Сантьяго попрощался с доном Алехандро и сержантом и проводил доктора в дом как раз в тот момент, когда последние уланы скрылись из виду. Сержант Гарсия, отпустив сначала кучера, а затем и уланов, отправил их обратно в казарму. Дон Алехандро тем временем направился к таверне, несомненно, чтобы лично убедиться, что все готово к приему магистрадо.

Бернардо отметил, что речь магистрадо звучала многообещающе.

Диего оглянулся на дом магистрадо и сказал:

— Да, Бернардо, это так.

«Это звучало очень многообещающе», — Бернардо показал, что не уверен.

Диего кивнул.

— Да, мы видели и тех, кто начинал с красивых слов, а заканчивал алчностью и жестокостью. Но, как сказал отец несколько дней назад, нельзя заранее судить обо всех по одному образцу. Мы понаблюдаем за этим новым магистрадо, посмотрим на его дела. Может быть, он и вправду окажется другим. Может быть, он действительно верит в то, что говорит. Будем надеяться, что так оно и есть.

Бернардо кивнул в знак глубокого согласия. Диего проводил взглядом уланов и сержанта Гарсию, пока они не скрылись в здании.

— Что ж, здесь больше не на что смотреть. Поедем домой. Сегодня вечером я намерен присутствовать на приеме у магистрадо и, возможно, постараюсь завести с ним разговор, чтобы понять, насколько искренни его рассуждения о справедливости, которую он, кажется, так высоко ценит.

Бернардо кивнул, взял поводья и, подгоняя мулов, заставил их перейти на рысь, направляясь по дороге в сторону гасиенды де ла Вега.

— Z-Z-Z-

Прошло немало времени, прежде чем доктор Авила покинул покои Грасилии и вернулся к Сантьяго, который все это время изучал дом, прикидывая, как лучше расположить здесь свои вещи. Он решил, что завтра же наймет слугу, чтобы привести дом в порядок. Дом, по его мнению, был обставлен со вкусом. Очевидно, покойный сеньор Варга ценил изысканность в мебели. В этом отношении ничего менять не стоило — лишь стереть пыль и придать лоск. Остановившись у стены, Сантьяго задумчиво коснулся пальцами дыры в штукатурке. Помимо этой, в стенах были и другие. Нужно будет заделать пулевые отверстия. Они служили отрезвляющим напоминанием о трагическом финале предыдущего владельца. Бросив еще один взгляд, он обернулся к доктору, вышедшему из комнаты Грасилии, и постарался придать лицу выражение подобающей тревоги.

— Ну, доктор? Как она? — спросил он.

— Ваша супруга очень тяжело перенесла путешествие, Ваше Превосходительство. Ей необходим полный покой и постельный режим в ближайшие несколько дней.

Сантьяго изо всех сил старался не закатить глаза к потолку, заранее зная, что доктор поставит именно такой, предсказуемый диагноз. Авила продолжил:

— Ей нужно продолжать принимать те же лекарства, которые вы привезли с собой из Монтерея, но я увеличу дозировку на ближайшие несколько дней, пока она не окрепнет. Если желаете, можете навестить ее сейчас, но предупреждаю, она будет находиться под сильным воздействием лауданума, — он указал на спальню, приглашая войти.

Сантьяго про себя вздохнул. Напыщенный деревенский эскулап, казалось, не собирался уходить, пока не убедится, что магистрадо находится у постели жены. Что ж, прекрасно. Кивнув доктору, он вошел в спальню. Доктор застыл в дверях, наблюдая. Сантьяго опустился на колени у кровати и взял жену за руку. Он подавил невольную дрожь — рука была ледяной. Точно так же, как и во взоре, встретившем его взгляд, не осталось тепла.

— Грацилия, дорогая, я здесь, — прошептал он. — Доктор говорит, тебе нужен отдых. Пиппа будет рядом, чтобы исполнить любое твое желание, как это было в Монтерее. Ты ни в чем не будешь нуждаться.

Едва заметным кивком Грасилия подтвердила его слова и закрыла глаза, почти мгновенно погружаясь в сон. Сантьяго бережно приподнял одеяло и спрятал ее руку под теплые складки, словно пытаясь вернуть ускользающее тепло. Поднявшись, он на мгновение задержал взгляд на ее лице, как это сделал бы любой любящий муж, прежде чем повернуться к доктору.

Провожая мужчину к входной двери, Сантьяго произнес:

— Спасибо, что пришли так быстро, доктор. Я знаю, что моя жена получит наилучший уход, зная, что вы так близко.

Приняв это как должное, Авила сказал:

— Не стоит благодарности, Ваше Превосходительство. Я навещу вас утром, дабы удостовериться в благополучном выздоровлении сеньоры Сантьяго. Если моя помощь потребуется вам раньше, не стесняйтесь послать за мной.

— Обязательно так и поступлю, доктор, — сказал Сантьяго, улыбаясь.

Проводив Авилу, он прикрыл за ним дверь и, прислонившись к ней спиной, выдохнул с облегчением. Расправив плечи, он отбросил от себя навязчивые мысли о больной, что занимала комнату по соседству. Фортуна была к нему благосклонна — в его распоряжении имелось еще две спальни, вполне пригодные для отдыха. В их скромном доме в Монтерее была всего одна спальня на двоих, да небольшой альков для служанки. Задолго до их отъезда из Монтерея он стал спать на диване в гостиной, устав от постоянного присутствия Грасилии, ее болезни и неусыпной опеки Пиппы, денно и нощно прислуживающей хозяйке. Сегодняшний прием должен был отвлечь его от тягостных мыслей. Он предвкушал этот вечер, когда сможет присмотреться к тем, чьи земли он намеревался приобрести для себя. Воодушевленный этой перспективой, Сантьяго уселся перед камином и погрузился в изучение официальных бумаг, привезенных из Монтерея.