Снейп-купидон поневоле (гет)

Неделя после «безоарового инцидента» тянулась с мучительной медлительностью, особенно на уроках зельеварения. Снейп, казалось, задался целью наверстать упущенное и обрушивал на Гарри двойную порцию язвительности. Он придирался к каждому движению, к каждому пузырьку в котле, к каждому вздоху, который Гарри издавал, пытаясь не взорвать очередной состав. Гермиона, верная своей роли негласного ангела-хранителя, всячески старалась минимизировать ущерб, незаметно подправляя ингредиенты, шепотом подсказывая правильную последовательность действий и время от времени сверкая на Снейпа глазами, полными праведного гриффиндорского негодования, на что тот, разумеется, не обращал ни малейшего внимания.

И вот, в один особо промозглый октябрьский вторник, когда за окнами замка завывал ветер, а в подземельях было холоднее, чем в сердце дементора, Снейп, казалось, пребывал в особенно отвратительном расположении духа. Его обычная бледность приобрела какой-то зеленоватый оттенок, а голос сочился сарказмом еще гуще, чем обычно. Класс готовил Уменьшающее зелье, и атмосфера была напряженной до предела.

Гарри, сцепив зубы, отмерял сушеные корни маргариток. Он старался быть предельно аккуратным, помня о недавнем «успехе» с эссе и не желая давать Снейпу нового повода для придирок. Рядом Гермиона, как всегда, работала с хирургической точностью, ее зелье уже начало приобретать нужный ярко-оранжевый цвет.

— Поттер, — раздался ледяной голос Снейпа прямо у него за спиной, заставив Гарри подпрыгнуть и едва не рассыпать драгоценные корни. — Вы измельчаете эти маргаритки или пытаетесь вступить с ними в телепатический контакт? Возможно, надеетесь, что они сами запрыгнут в котел от одного вашего пристального взгляда, как это, несомненно, делают ваши многочисленные поклонники?

Несколько слизеринцев хихикнули. Гарри покраснел до корней волос.

— Нет, профессор, я…

И тут, словно из ниоткуда, в дверях лаборатории с оглушительным «БУМ!» и воплем «Сюрпри-и-из, Склиззеус!» материализовался Пивз. Полтергейст, явно пребывающий в игривом настроении, держал в руках огромный пузырь с чем-то вязким и фиолетовым. Не успел никто и глазом моргнуть, как он швырнул его прямо в центр класса. Пузырь лопнул, обдав ближайшие парты липкой, дурно пахнущей жижей.

Большинство учеников успели отскочить, но Гарри, стоявший спиной к двери и отвлекшийся на Снейпа, среагировал на долю секунды позже. Он дернулся, рука с баночкой сушеных гусениц дрогнула, и все ее содержимое полетело не в котел, а прямиком на пол, рассыпавшись веером под ноги.

— Поттер! — взревел Снейп, чью мантию тоже слегка забрызгало фиолетовой гадостью. Его лицо исказилось от ярости. Пивз, радостно хохоча, уже просачивался сквозь стену.

— Я… это Пивз! — попытался оправдаться Гарри, понимая, что это бесполезно.

Гермиона, стоявшая рядом, инстинктивно шагнула вперед, чтобы помочь Гарри собрать рассыпанные гусеницы, или, возможно, попытаться вразумить Снейпа.

— Профессор, это действительно была выходка Пивза, Гарри не…

— Молчать, Грейнджер! — оборвал ее Снейп, его глаза метали молнии. — Ваше неуместное вмешательство как всегда только усугубляет ситуацию! Из-за вашей с Поттером объединенной некомпетентности и неуклюжести ценные ингредиенты рассыпаны, а урок сорван!

— Но я только хотела… — начала Гермиона, но Снейп ее уже не слушал.

— Поскольку вы оба, — он обвел их уничтожающим взглядом, — так слаженно действуете в создании хаоса, то и устранять его последствия будете вместе. В эту субботу, вместо того чтобы бездельничать и засорять своими пустыми разговорами коридоры Хогвартса, вы займетесь полезным делом. Вы проведете полную инвентаризацию и каталогизацию моей личной коллекции консервированных ингредиентов в вспомогательной кладовой номер три. Многие этикетки повреждены временем или написаны на малопонятных архаических диалектах. Ваша задача — сверить каждый образец с «Большим компендиумом алхимических компонентов Блоттсдейла» и «Реестром эзотерических субстанций Слагхорна», составить новый, четкий каталог и переписать все этикетки. Аккуратно. Без помарок.

Гарри и Гермиона переглянулись. Вспомогательная кладовая номер три была легендарным местом. Говорили, что она не проветривалась со времен Салазара Слизерина, была забита до отказа пыльными банками с сомнительным содержимым и настолько мала, что там едва мог развернуться один домовой эльф, не то что два рослых подростка.

— Но, профессор, — робко пискнул Гарри, — в субботу же первый матч по квиддичу в сезоне… Гриффиндор против Слизерина…

Снейп одарил его улыбкой, от которой у Гарри по спине пробежал холодок.

— Какая жалость, Поттер. Боюсь, вам придется пожертвовать своим триумфальным полетом на метле ради более… интеллектуального времяпрепровождения. Возможно, работа с древними текстами и редкими ингредиентами хоть немного компенсирует вашу вопиющую неспособность к зельеварению. А вам, мисс Грейнджер, это даст прекрасную возможность проявить свое хваленое всезнайство на практике, а не только на словах, поучая Поттера.

Он явно наслаждался ситуацией. Наказать Поттера, лишив его квиддича, да еще и в компании «зазнайки Грейнджер» — это был двойной удар, достойный его изощренного садизма.

— И чтобы гарантировать, — добавил Снейп, когда Гарри и Гермиона уже стояли, понурив головы, — что вы отнесетесь к этому заданию с должной концентрацией и не будете отвлекаться на свои… гм… дружеские беседы, вы оба примете по дозе вот этого. — Он извлек из кармана мантии небольшой флакон с прозрачной, едва заметно мерцающей жидкостью. — Это экспериментальный Концентрирующий Эликсир. Предназначен для обострения чувств и улучшения внимания при выполнении монотонной и требующей точности работы. Не волнуйтесь, побочных эффектов почти нет. Если, конечно, не считать легкой… гиперчувствительности к окружающим раздражителям. Но для такой ответственной задачи, как каталогизация моих ингредиентов, это будет только на пользу. Выпьете его непосредственно перед началом работы. А теперь — вон из моего кабинета! Оба! И минус двадцать очков Гриффиндору за создание опасной ситуации и порчу ингредиентов!

* * *

Субботнее утро выдалось на удивление солнечным и ясным — идеальная погода для квиддича. Из окон гриффиндорской гостиной доносились возбужденные крики болельщиков, предвкушавших матч. Гарри сидел у окна, мрачно глядя на удаляющиеся фигуры Рона и Джинни, направлявшихся к стадиону. Чувство несправедливости и досады душило его.

— Ну, по крайней мере, погода хорошая, — попыталась подбодрить его Гермиона, которая уже собрала стопку необходимых справочников. Она тоже выглядела не слишком радостной. Пропустить первый матч сезона, да еще и провести целый день в пыльной кладовке со Снейпом — перспектива не из приятных.

— Для тех, кто на стадионе, — буркнул Гарри. — А для нас — пыль, вонь и древние руны. И все из-за Пивза! И моей вечной «неуклюжести».

— И моего «неуместного вмешательства», — добавила Гермиона с кривой усмешкой. — Ладно, Гарри, чем быстрее начнем, тем быстрее закончим. Пойдем, наш «интеллектуальный досуг» ждет.

Вспомогательная кладовая номер три оказалась еще хуже, чем они предполагали. Это было крошечное, вытянутое помещение без окон, заставленное от пола до потолка шаткими стеллажами, на которых громоздились сотни банок, склянок и коробок всех форм и размеров. Воздух был спертым, тяжелым, пахнущим пылью, формальдегидом и чем-то неуловимо тошнотворным, напоминающим смесь тухлых яиц и старых носков. Единственным источником света служила одна тусклая, мерцающая магическая свеча под потолком.

— О, Мерлин, — выдохнул Гарри, оглядываясь. — Здесь и дышать-то нечем. И как мы тут вдвоем поместим… Ух!

Он попытался пройти между двумя стеллажами и тут же задел плечом шаткую конструкцию, с которой с дребезгом посыпались какие-то сушеные паучьи лапки.

Гермиона, прижав к себе справочники, тоже с трудом протиснулась внутрь.

— Так, давай сначала оценим масштаб бедствия, — деловито сказала она, пытаясь перекричать стук собственного сердца, который почему-то стал очень громким в этой тишине. — Стеллажи от А до… о боже, тут и греческого алфавита не хватит.

Снейп оставил им флакон с Концентрирующим Эликсиром на небольшой, заваленной хламом тумбочке у входа, вместе с кипой чистого пергамента и двумя самопишущими перьями.

— Ну что, за наше «обострение чувств»? — мрачно пошутил Гарри, беря флакон.

Жидкость была безвкусной и без запаха. Они выпили по несколько глотков, как велел Снейп.

Первые несколько минут ничего не происходило. Они начали разбирать первый стеллаж, пытаясь расшифровать выцветшие этикетки.

— Так, это, кажется, «Oculus Draconis Siccatus», — пробормотала Гермиона, склонившись над пыльной банкой с чем-то сморщенным и серым. — «Глаза дракона, сушеные». Интересно, какого именно дракона? В «Компендиуме Блоттсдейла» указано как минимум двенадцать разновидностей, и свойства у них разные…

Гарри, стоявший рядом и пытавшийся дотянуться до банки на верхней полке, вдруг почувствовал, как легкий аромат… лаванды и пергамента, исходящий от волос Гермионы, стал неожиданно отчетливым. Он на мгновение замер. Это было странно. Он и раньше замечал, что от Гермионы всегда приятно пахнет книгами и чем-то цветочным, но сейчас этот запах был… ярче? Глубже?

Он тряхнул головой. Наверное, эликсир начал действовать. Обострение чувств, так Снейп сказал.

— Гарри, ты достал ту банку с… э-э… «Corvus Cerebrum Conservatum»? — спросила Гермиона, не поднимая головы от справочника. — «Мозг ворона, консервированный». Звучит аппетитно.

Гарри потянулся. Кладовка была настолько узкой, что, чтобы достать банку, ему пришлось почти прижаться к Гермионе. Их плечи соприкоснулись. И в этот момент Гарри почувствовал легкий, едва заметный укол, словно от статического электричества. Он отдернул руку, как ошпаренный, едва не выронив банку.

— Осторожнее! — воскликнула Гермиона, поднимая на него удивленные глаза. — Что с тобой?

— Н-ничего, — пробормотал Гарри, чувствуя, как краснеют уши. — Просто… э-э… полка скользкая.

Гермиона посмотрела на него с подозрением, но ничего не сказала. Она тоже чувствовала себя странно. Когда Гарри коснулся ее плеча, она ощутила… тепло. Не просто тепло от физического контакта, а какое-то… другое тепло, которое заставило ее сердце на мгновение сбиться с ритма. И тихий шорох его мантии, когда он двигался, казался ей необычно громким, почти интимным.

«Это просто эликсир, — сказала она себе. — Гиперчувствительность. Не обращай внимания».

Они продолжили работу, стараясь сохранять дистанцию, что в условиях кладовки было практически невозможно. Каждое случайное прикосновение — локтем, плечом, рукой, когда они передавали друг другу банки или пергамент — отзывалось в них странным резонансом. Тихие вздохи усталости, скрип пера, шелест страниц справочника — все эти обыденные звуки приобрели какую-то новую, почти оглушительную четкость.

Гарри обнаружил, что не может не замечать, как сосредоточенно хмурится Гермиона, когда пытается расшифровать особенно сложную надпись. Как одна выбившаяся прядка волос падает ей на лоб, и как она машинально убирает ее за ухо. Как кончик ее языка высовывается, когда она особенно усердно выводит буквы на новой этикетке. Эти мелочи, которые он раньше либо не замечал, либо воспринимал как должное, сейчас притягивали его внимание с необъяснимой силой.

Гермиона, в свою очередь, вдруг стала остро осознавать присутствие Гарри. Запах его волос — что-то свежее, немного терпкое, как после дождя. То, как он переминается с ноги на ногу, когда не знает, что делать дальше. Звук его дыхания рядом с ней — ровный, спокойный, но почему-то заставляющий ее собственное дыхание учащаться. Она даже заметила крошечный, почти невидимый шрамик у него на подбородке, которого раньше никогда не видела.

— Эта этикетка… — пробормотал Гарри, наклоняясь к банке, которую держала Гермиона. Их головы оказались совсем близко. Гарри чувствовал тепло, исходящее от ее щеки, и снова этот волнующий аромат лаванды. — Она… она на каком-то очень странном языке. Похоже на руны, но… перевернутые?

Гермиона тоже наклонилась, их щеки почти соприкоснулись. Она почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

— Да, это… это вариант древнескандинавских рун, используемый некоторыми северными кланами гоблинов для тайных записей, — прошептала она, ее голос был немного сдавленным. — Я читала об этом в… «Забытых диалектах магических народов». Здесь написано… «Желчь Василиска, особо ядовитая». Осторожно, Гарри!

Она резко отстранилась, чуть не выронив банку. Гарри тоже отпрянул.

— Желчь Василиска? — переспросил он, чувствуя, как холодеют руки. Воспоминания о Тайной Комнате были еще слишком свежи. — Снейп держит здесь такое?

— Похоже на то, — Гермиона поставила банку на полку с особой осторожностью. — Нам нужно быть очень аккуратными.

Следующие несколько часов прошли в странной смеси напряженной работы и еще более напряженного осознания друг друга. Они старались не смотреть друг на друга слишком долго, избегать случайных прикосновений, но это было все труднее. Эликсир, казалось, не только обострял их чувства к пыльным этикеткам, но и создавал между ними какое-то невидимое, но ощутимое поле напряжения.

В какой-то момент Гермиона, пытаясь достать тяжелый фолиант с верхней полки, пошатнулась. Гарри инстинктивно подхватил ее за талию, чтобы она не упала. Его руки на несколько секунд задержались на ней, и он почувствовал, какая она хрупкая под плотной тканью мантии. Гермиона замерла, ее дыхание перехватило. Она ощутила силу его рук, тепло его ладоней сквозь мантию. Это было не просто дружеское прикосновение. Это было… что-то другое.

— С-спасибо, — пролепетала она, отступая на шаг и чувствуя, как горит лицо.

— Н-не за что, — ответил Гарри, тоже густо покраснев и поспешно отводя взгляд.

«Что это было? — подумал он, сердце колотилось как сумасшедшее. — Это же Гермиона. Моя лучшая подруга. Почему я так… так отреагировал?»

«Это просто эликсир, — твердила себе Гермиона. — И неловкость ситуации. Ничего больше. Он просто помог мне не упасть. Как всегда».

Но сомнения уже зародились в их головах. Маленькие, назойливые, как пылинки в этой проклятой кладовке.

Когда они наконец закончили — переписали последнюю этикетку и составили аккуратный каталог — на улице уже сгущались сумерки. Они были покрыты пылью с ног до головы, уставшие, голодные и совершенно вымотанные — не столько физически, сколько эмоционально.

Выйдя из кладовки на относительно свежий воздух подземелий, они оба глубоко вздохнули, словно вынырнув из воды.

— Ну… вот и все, — сказал Гарри, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более обыденно. — Надеюсь, Снейп будет доволен. Хотя, кого я обманываю.

— Он найдет, к чему придраться, — согласилась Гермиона, тоже избегая его взгляда. — Но мы сделали это. Пойдем, нужно умыться и… поесть. Я умираю с голоду.

Они молча шли по коридорам к гриффиндорской башне. Неловкость между ними была почти осязаемой. Та легкая, привычная товарищеская атмосфера, которая всегда их окружала, куда-то испарилась, сменившись странным, напряженным молчанием.

У входа в гостиную они столкнулись с Роном. Он выглядел взбудораженным и немного расстроенным.

— Гарри! Гермиона! Ну наконец-то! Как там… ваша увлекательная экскурсия в мир снейповских консервов? — он попытался улыбнуться, но улыбка вышла немного вымученной. — Мы… мы проиграли. Сто пятьдесят — двести десять. Малфой поймал снитч прямо у меня из-под носа.

— О, Рон, мне так жаль, — искренне сказала Гермиона.

— Да, очень жаль, Рон, — поддержал Гарри, стараясь выглядеть сочувствующим, хотя все его мысли были заняты странными ощущениями в кладовке.

Рон внимательно посмотрел на них.

— А что с вами такое? Вы какие-то… бледные. И пыльные. И… тихие. Снейп вас там что, пытал особо изощренными методами? Заставлял нюхать свои старые носки?

Гарри и Гермиона одновременно покраснели.

— Нет! — слишком поспешно воскликнул Гарри. — Все… все нормально. Просто устали. Очень пыльная работа.

— Да, ужасно пыльно, — подтвердила Гермиона, теребя край своей мантии. — И эликсир этот… Снейпа… немного странный.

Рон недоуменно нахмурился.

— Странный? В каком смысле? Вы что, начали видеть розовых гиппогрифов или разговаривать с банками?

— Нет, Рон, ничего такого, — Гермиона постаралась улыбнуться. — Просто… голова немного кружится. Пойду, приму душ.

Она быстро скрылась за портретом Полной Дамы. Гарри тоже пробормотал что-то о необходимости смыть с себя «вековую пыль» и поспешил в спальню мальчиков.

Рон остался стоять в недоумении. Он хорошо знал своих друзей. И сейчас они определенно вели себя странно. Очень странно. Они были какими-то… напряженными. И почему они так покраснели, когда он спросил про носки Снейпа? Нет, тут что-то не так.

Он пожал плечами. Возможно, это просто эффект от целого дня, проведенного в компании Снейпа и его отвратительных ингредиентов. Это кого угодно сведет с ума.

А Гарри и Гермиона, каждый в своей комнате, пытались осмыслить произошедшее. Это был просто эликсир, убеждали они себя. Просто тесная кладовка. Просто усталость.

Но где-то в глубине души каждый из них чувствовал, что что-то неуловимо изменилось. Что-то сдвинулось. И это «что-то» было одновременно пугающим и… необъяснимо волнующим.

Первый камень в фундамент их будущих «случайных» отношений был заложен. И заложил его, сам того не ведая, не кто иной, как профессор Северус Снейп, движимый исключительно желанием испортить жизнь Гарри Поттеру.

Ирония судьбы уже начинала свой медленный, но верный танец.