Родственные души  (джен)

* * *

Мощные потоки дождя обрушивались на землю с разъяренных небес, с шумом ударяясь в тонкую жестяную крышу одинокого флаера. Тяжелые ледяные струи чертили на лобовом стекле косые серебристые полосы. Система принялась высушивать стекла автоматически, но вставшая впереди водяная стена была настолько плотной, что видимость упала до расстояния вытянутой руки. Ориентироваться оставалось лишь на показания приборов.

Мало кто из пилотов согласился бы лететь в такую погоду, рискуя загубить и себя, и машину. Поэтому привычка Лондо обходиться без пилота — мальчишество, по всеобщему мнению, плохо сочетающееся с его статусом, — на сей раз пришлась очень кстати.

В пассажирском кресле он всегда чувствовал себя менее комфортно, чем за пультом. Не столько из-за того, что место в глубине салона сводило к нулю удовольствие от полета, сколько из-за тяготившей его необходимости согласовывать с кем-то свой маршрут, сообщать кому-то, куда он направляется и сколько времени планирует там провести. Во-первых, это никого не касалось, а во-вторых, зачастую Лондо и сам этого не знал.

Как, например, объяснить пилоту такое направление, как «куда глаза глядят»? Или «подальше от всего этого»? Или «туда, где кому-то есть дело»? В особенности, если он вовсе не был уверен, что этому кому-то действительно есть дело до него.

Ветер безжалостно швырял флаер, заставляя то и дело корректировать курс. Разгулявшаяся стихия словно удерживала Лондо от того, что он задумал. Но в подобных условиях он все равно вряд ли смог бы безопасно приземлиться, так что предпочел двигаться по намеченному пути.

Если верить навигатору, сейчас он как раз пересек границу города. Это означало, что можно немного расслабиться: здесь уже не было высоких строений — опасность врезаться во что-либо благополучно миновала.

Прибавив скорость, Лондо повернул на два градуса к северу, в сторону побережья. И минут через десять неожиданно вылетел из пелены дождя. Монотонный шум изливающейся на крышу воды вмиг сменился тишиной. Бросив в стекло напоследок несколько крупных редких капель, белое небо наконец успокоилось, открывая взору идиллический загородный пейзаж.

Лондо удивленно поднял брови. И это все? Вся обещанная буря? Было бы из-за чего устраивать панику…

Выдвинув зеркала, он взглянул на отражение оставленного позади города. Кажется, там все еще бушевало ненастье — черные тучи словно бы взяли столицу в кольцо.

Что ж… значит, путь к отступлению отрезан. Даже если Лондо и не был уверен в правильности принятого решения — а по мере того как хмель улетучивался из его головы, оно казалось ему все более и более сомнительным, — другого выхода теперь все равно нет.

Вздохнув, он поставил флаер на автопилот и откинулся в кресле, любуясь скользящим внизу пейзажем: маленькими домиками из местного белого камня, опустевшими полями. Леса стояли одетые по-осеннему — в бледное золото и серебро. То тут, то там среди густых древесных крон мелькали синие и красные крыши загородных резиденций центаврианской знати.

Изредка по наземной трассе проносились электромобили. Но все чаще можно было видеть серых дромов⁽¹⁾, неторопливо тащивших хозяйственные телеги по узким тропкам и вдоль обочин. Упитанные баты⁽²⁾ увлеченно общипывали живую изгородь вокруг здания администрации, избавляя колючие ветки кустарников от сочной темно-лиловой хвои и сморщенных черных ягод.

Все было спокойно. Непогода обошла эту часть пригорода стороной.

Лондо сам не заметил, как принялся напевать — сначала чуть слышно, а затем все громче и громче — в отчаянной попытке собственным голосом заглушить воцарившуюся в салоне тишину. Увы, одиночество уже давно не боялось ни его песен, ни его задушевных бесед с бортовым компьютером. Кажется, оно ими даже питалось… Ну, пусть подавится!

 

Вскоре на горизонте засеребрилась полоса залива и стала постепенно расширяться. Когда флаер приблизился к морю настолько, что уже можно было различить пенные гребни на верхушках темных валов, Лондо вернул себе управление. Еще десять минут, и он будет на месте.

Миновав заводской комплекс, рыбацкое поселение и белые прибрежные дюны, он полетел над грохочущим штормовым океаном по направлению к мысу, видневшемуся вдали.

Волны сегодня были просто огромные. К слову, в самый раз для того трюка, который курсант Моллари любил проделывать на спор в славные студенческие годы.

Лондо фыркнул, когда ему в голову пришла эта мысль. А почему бы не попробовать? Транспорт, конечно, не совсем подходящий. Да и реакция у него, наверное, давно уже не та, но…

Флаер пошел на снижение. Воздушные потоки над поверхностью воды сделали полет неровным. Встрепенувшийся компьютер тут же заверещал об опасности, и продолжал вопить до тех пор, пока Лондо принудительно не отключил звуковые оповещения.

Снизившись до критического уровня, он какое-то время скользил над самыми верхушками тяжело перекатывающихся водяных гор. Затем, плавно наклонив машину на правый борт, срезал крылом белоснежный гребень с одной из них. И еще с одной… Флаер выдержал небольшую проверку — качнулся, но не потерял управления.

Убедившись, что аппарат его не подведет, Лондо пролетел еще немного, собираясь внутренне и высматривая подходящую волну. Он даже перестал моргать.

Маловата… маловата… Ага!

Устремившись вниз по воле пилота, флаер виртуозно вписался в провал перед особенно высокой волной… и на огромной скорости понесся вдоль нее — вспарывая крылом мощное водяное брюхо и оставляя за собой длинную пенную линию.

Ха!

Пять секунд… десять… пятнадцать…

Отвесная стена из воды оборвалась внезапно, все-таки захлестнув напоследок винглет⁽³⁾ и чуть не перевернув маленький флаер. Успев выскочить из-под нее в самый последний момент, тот взмыл в небо почти вертикально.

Восемнадцать!

Хохоча от восторга, Лондо снова набрал безопасную высоту.

Кто сказал, что он утратил прежние навыки, а?! Кто это сказал?

Он с трудом подавил детское желание проделать свой фокус еще раз — берег был уже совсем близко.

Крошечный приморский городок, выросший вокруг утыканного антеннами маяка, состоял всего из нескольких улиц. Помимо здания городской ратуши, единственной высокой постройкой в нем был старинный храм с фасадами, украшенными цветной мозаикой, и белой колокольней.

Минуту или две Лондо покружил над геометрически безупречными рядами домиков в поисках свободной площадки для флаеров, но, не найдя ее, в конце концов посадил машину прямо на поросшую диким кустарником песчаную пустошь неподалеку от моря.

Как только смолкли двигатели, рокочущее, протяжное дыхание океана заполнило собой все вокруг. Потянувшись, Лондо освободился от ремней, прихватил с пассажирского сиденья позади себя свой плащ и легко выбрался из кабины.

Спрыгнув на землю, провалился подошвами в песок. Свежий ветер тут же принялся терзать его прическу, разрывая аккуратный гребень на отдельные неровные пряди. Лондо с сожалением дотронулся до него рукой, вздохнул и огляделся.

С того места, где он приземлился, хорошо просматривалось побережье. Гигантские штормовые волны размыли широкий пляж до самых дюн. Наверное, и те давно оказались бы смыты, если бы не корни трав, намертво сковавшие просоленный песок. Белые птицы кружились в вышине, смутно напоминая кого-то своими пронзительными воплями. Хотя нет, не смутно — сходство очевидное. Разве что птицы не выкрикивали оскорблений в адрес Лондо. Но, возможно, лишь потому, что они не были женаты…

Нервно усмехнувшись, Лондо сцепил руки за спиной и зашагал по тропинке в сторону города.

* * *

Не меньше двух месяцев прошло с тех пор, как он был здесь в последний раз и пообещал себе, что никогда сюда не вернется. За это время тут мало что изменилось: опавшая листва усыпала клумбы, да чиркула⁽⁴⁾ разрослась настолько, что почти скрыла от глаз маленький белый особняк. Причудливые плоды этого кустарника, похожие на крошечные живые колокольчики, тихо звенели на ветру — и их тоненькие шелестящие голоса переплетались с незамысловатой мелодией далекого прибоя.

Лондо стоял перед знакомой калиткой, положив руки на изящные кованые завитушки, и задумчиво глядел в сторону дома.

Великий Создатель, что он ожидает там найти? Если лекарство для своей гордыни, уязвленной предположением глупого ребенка, будто у него совсем никого нет, то общение с этой женщиной вряд ли поможет: его гордость могла разве что еще больше пострадать. И уж конечно не ради женского тепла и ласки он проделал весь этот путь — утолить голод такого рода ей тоже было не под силу.

Она не считала нужным хотя бы притворяться, что любит его. Она была слишком горда, чтобы жить в его доме вместе с двумя другими женами, предпочитая собственное жилище, пусть и расположенное на отшибе. Она отказывалась носить его родовое имя и, сделавшись частью одного из Великих Домов Республики, упрямо продолжала называть себя «дочерью Алгула». Дочь Алгула — как вам это нравится?

Лондо подавил тяжелый вздох.

Она обязательно будет на него орать за то, что он пришел. Вне зависимости от его способности все объяснить. Она… она в любом случае будет орать.

Лондо решительно нажал на кнопку вызова.

Разумеется, он об этом пожалеет.

 

Спустя минуту напряженного ожидания на небольшом экране под козырьком, слева от калитки, появилось изображение маленькой круглолицей женщины в лиловом наряде.

Губы Лондо невольно дрогнули, норовя растянуться в привычную улыбку, но он вовремя сдержался, наткнувшись на ее подозрительно-скептический взгляд.

— Здравствуй, Тимов.

— Вероятно, случилось что-то ужасное, — сварливо протянула она. — Кто-то умер? Дом Моллари сгорел? Мы разорены?

Лондо окончательно расхотелось улыбаться.

— Впусти меня, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно и властно.

Конечно же это не помогло. С ней это никогда не срабатывало. Она лишь недоверчиво подняла брови.

— Пожалуйста, — добавил Лондо со вздохом.

Тимов презрительно фыркнула и выключила монитор с таким видом, словно не желала с ним больше разговаривать.

Однако последовавший за этим длинный музыкальный гудок дал знать, что дверь открыта.

По узкой каменистой дорожке, начинавшейся сразу за воротами, Лондо прошагал через сад, честно стараясь не дотрагиваться до того, что Тимов считала цветами. Не столько из боязни испортить костюм (хотя торчащие повсюду колючки разных видов вполне способны были это сделать), сколько из нежелания ссориться с хозяйкой всего этого ботанического великолепия.

Поднявшись на крыльцо, он постоял некоторое время в надежде, что кто-нибудь соблаговолит ему открыть. Но, не дождавшись, в конце концов толкнул дверь сам и тихо вошел в просторную прихожую.

В ту же секунду что-то мохнатое с рычанием бросилось ему под ноги, и Лондо невольно схватился за стену, пытаясь удержать равновесие. Торопливо обнюхав незваного гостя, карликовый веркут⁽⁵⁾ по имени Джо, домашний любимец Тимов, принялся с упоением тереться о голенища его сапог. Рычание сменилось радостными завываниями. Похоже, по нему здесь соскучились.

— Здравствуй, старик, — хмыкнул Лондо, отцепившись от стены и наклоняясь, чтобы поприветствовать зверя. — Я и не узнал тебя. Вижу, ты подготовился к зиме.

Веркут довольно затарахтел, уткнувшись пушистой головой в ладонь гостя и дергая ушами. Он и вправду сильно оброс — толстенькие щупальца едва виднелись среди густой серой шерсти. Как и большинство представителей его вида, Джо обладал скверным характером и острыми как бритва клыками. Далеко не всем посетителям этого дома удавалось с ним поладить. Но Лондо ему нравился, по какой-то неведомой причине. Мужская солидарность, должно быть…

Подняв голову, Лондо встретился взглядом с хозяйкой дома, и его улыбка померкла.

Тимов стояла под аркой, ведущей в гостиную, скрестив руки на груди и явно ожидая, что он немедленно объяснит причину своего внезапного вторжения. Каким образом при ее росте ей удавалось смотреть на мужа сверху вниз — загадка. Но Лондо никогда не мог расслабиться в ее присутствии.

Неуверенно стащив с плеч уличный плащ, он огляделся, не зная, куда бы его пристроить. Закатив глаза, Тимов гордой поступью прошествовала к нему и забрала одежду у него из рук. Лондо уже хотел облегченно выдохнуть, когда она вдруг замерла и с подозрением принюхалась. Тонкие темные брови гневно сошлись на переносице.

— Поверить не могу! — воскликнула Тимов, делая шаг назад. — Лондо Моллари! Ты осмеливаешься заявляться ко мне… пьяным?! — Скомкав плащ, она с силой швырнула его обратно в Лондо.

От неожиданности Лондо не успел его поймать, и тот упал на пол у его ног, накрыв собой маленького веркута, который тут же начал в панике крутиться на месте и сердито ворчать.

Вздохнув, Лондо наклонился, чтобы его освободить.

— Я не пьян, — возразил он. Это была почти правда — он уже давно чувствовал себя вполне трезвым.

— Неужели? — насмешливо уточнила Тимов.

Лондо начал терять терпение.

— Слушай, я вовсе не обязан перед тобой оправдываться! Напомню тебе, что я все еще твой муж. Я имею право приходить сюда, когда захочу.

— Имеешь право?! — Она вспыхнула от возмущения. — Это мой дом! Твои права на него не распространяются!

Лондо хотел заметить ей, что вообще-то именно он платит за этот дом и, стало быть, имеет все права… Но, открыв рот, сказал почему-то совсем не то, что собирался:

— Я уезжаю, Тимов.

Она фыркнула, снова скрестив на груди маленькие руки без перчаток.

— Тоже мне новость!

Лондо посмотрел на нее изумленно. Одним из бесспорных достоинств этой женщины было то, что она, вопреки обычаям, совершенно не интересовалась ни политикой, ни дворцовыми интригами. Как могла она так быстро узнать о его отъезде? Откуда?!

Раздраженная его молчанием, Тимов бросила на него строгий взгляд, и следующая ее реплика дала понять, что в действительности она ни о чем не подозревает.

— Ты постоянно куда-то мотаешься. Это не повод заявляться сюда и… Великий Создатель, неужели тебе больше некого донимать? Как насчет душки Мэриел? Как насчет…

— Я пришел попрощаться, — только и успел вставить Лондо в ее бурный словесный поток.

Тимов замолчала.

В наступившей тишине Лондо целую секунду смотрел ей прямо в глаза, а потом махнул рукой.

— Очевидно, это была ошибка, — пробормотал он, отворачиваясь. — Помутнение рассудка, знаешь ли. На самом деле я вовсе не собирался… Наверное, и впрямь немного, э-э-э… перебрал. Иначе ни за что бы… Словом, я лучше пришлю тебе сообщение.

Он сделал шаг к двери, но рука Тимов преградила ему путь. Лондо вопросительно поднял брови.

— Что значит — попрощаться? — строго спросила Тимов. А затем ей снова пришлось повысить голос: — Ты вздумал бросить меня? Ну, говори же!

От этих криков в Лондо вдруг проснулось его обычное упрямство, и он гордо выпрямился, словно готовясь выступить перед Центарумом.

— Мы так и будем стоять в прихожей? — уточнил он. — Или ты все же проявишь гостеприимство? Пригласишь меня войти? Предложишь чего-нибудь выпить?

На ее лице не промелькнуло и тени смущения.

— С какой это стати? Я тебя не приглашала. Ты сам ворвался. И испортил мне настроение.

— Но ты моя жена и…

— Это не означает, что я обязана выполнять твои приказы! — с вызовом перебила Тимов.

Лондо сжал зубы, но не поддался на откровенную провокацию.

— Хорошо. Как насчет моих просьб?

Тимов смерила его долгим взглядом, который он мужественно выдержал, после чего развернулась и неторопливо проследовала на кухню.

Лондо вытянул шею, провожая ее глазами и гадая, можно ли расценивать это как приглашение. Он помедлил несколько секунд, на случай если Тимов все же велит ему убираться. Но никаких заявлений от нее не прозвучало.

Перешагнув через Джо, который упрямо лез под ноги, Лондо тихо прошел в знакомую гостиную — просторную полукруглую комнату с большими окнами и вьющимися по стенам перламутровыми орнаментами из ракушек.

На низком голубом диване было разложено рукоделие из золотистых ниток и крошечных цветных камешков, рассыпанных поверх мудреной схемы. Рядом на стеклянном столике стояла недопитая чашка сока из диких ягод. Лондо моргнул. На секунду ему показалось, что ярко-алая жидкость в сосуде — его собственная кровь, и он тряхнул головой, поспешно прогоняя странные мысли.

Среди шелковых диванных подушек переплетом вверх лежала раскрытая книга. Приподняв ее, чтобы прочитать название, Лондо хмыкнул — очередной любовный роман. Он знал эту женщину много лет, ее сложно было назвать сентиментальной. Тем более удивительными казались ее литературные пристрастия.

Медленно пройдясь по комнате, он остановился возле окна и задумчиво в него уставился. В тишине было слышно, как Тимов возится на кухне, хлопает дверцей шкафчика, шуршит чем-то, включает воду. Похоже, в доме сейчас только они двое… Куда, интересно, подевалась прислуга?

Пропищал далекий таймер, звякнуло что-то стеклянное — и через минуту по дому разнесся горьковато-молочный запах джалы. Лондо прекрасно знал, что Тимов терпеть ее не может. Оторвавшись от созерцания сада и переведя взгляд на свое отражение в оконном стекле, он вдруг осознал, что улыбается непонятно чему. Наверное, если бы сейчас кто-то чужой заглянул в этот дом, он мог бы принять их с Тимов за нормальную семью…

Лондо с усмешкой покачал головой и уже хотел отвернуться от окна, когда его внимание привлекло странное растение, стоявшее на подоконнике. Он мог бы поклясться, что раньше ничего подобного тут не было.

Розовые цветы, похожие на маленькие детские ладошки, венчали мясистые, утыканные рыжеватыми шипами стебли. Нежные лепестки заманчиво блестели, словно от росы, вызывая невероятное желание дотронуться… Лондо, однако, решил не рисковать, крепко запомнив свой прошлый печальный опыт, когда растение Тимов чуть не убило его, оказавшись не просто хищным, но еще и ядовитым. В тот раз Тимов пришлось приводить его в чувство, поливая водой из стакана и обмахивая книгой, а потом, бросив все дела, везти его в больницу, где ему обработали рану и ввели противоядие. Его рука только недавно зажила.

Сегодня ему бы не хотелось повторения того раза. Тимов и так уже достаточно раздражена. Лондо понятия не имел, зачем держать дома что-то настолько опасное. Но у его мрачной жены была страсть ко всевозможным редким представителям флоры и фауны, даже кусачим, жалящим и откровенно ядовитым. Впрочем, выглядели они обычно вполне безобидно. Совсем как…

— Руки! — Пронзительный окрик заставил Лондо подскочить на месте.

Обернувшись, он увидел, как Тимов с бокалом горячей джалы в руках быстрыми шагами входит в гостиную.

— Тебе мало тех разрушений, которые ты устроил в прошлый раз? Только посмей тронуть мою иктурию — и я с чистой совестью оторву тебе голову.

Насупившись, Лондо поднял раскрытые ладони, показывая, что ничего не трогал и не собирается.

Тимов недоверчиво сощурилась, но предпочла не развивать эту тему. Наклонившись, она поставила бокал на столик со стороны Лондо и легонько пододвинула к нему. Он хотел поймать ее пальцы, чтобы поблагодарить, но она, словно не заметив этого, быстро отстранилась и уселась на диван.

— Спасибо, — произнес Лондо, с чуть заметным разочарованием опуская руку.

Во взгляде Тимов появилась жалость, с какой обычно смотрят на душевнобольных. Лондо смутился. Забрав бокал, он уселся в кресло на почтительном расстоянии от жены.

Повисла неловкая пауза.

— А где, кхм… где твоя служанка? — спросил наконец Лондо.

— Не твое дело, — отрезала Тимов. Затем, осознав, видимо, насколько грубо это прозвучало, все же снизошла до объяснения: — Она попросила небольшой отпуск, я не видела причины отказывать. Это вы, Моллари, шагу не можете ступить самостоятельно.

Лондо открыл рот, чтобы возразить, но передумал. С ней бесполезно спорить. Да и что ему за дело до ее мнения?

Откинувшись на спинку кресла, он неторопливо отпил из бокала. Поразительно! Тимов умудрилась не испортить джалу! С плохо скрываемым удовольствием он сделал еще глоток.

— Не хлюпай. Ты не представляешь, как это раздражает.

Впрочем, испортить напиток можно не только руками… Лондо подавил тяжелый вздох и постарался пить бесшумно, молясь про себя, чтобы она перестала смотреть на него так. Иначе недолго и подавиться.

— Ты явился лишь затем, чтобы молчать и обсуждать слуг? — недовольно поинтересовалась Тимов спустя мгновение.

— Я уже сказал, что уезжаю, — нахмурился Лондо. — И только поэтому…

— Я помню, что ты сказал. Но прежде ты не утруждался тем, чтобы ставить меня в известность о своих отъездах. Случилось что-то из ряда вон выходящее, и я не понимаю, почему мне приходится вытягивать это из тебя силой.

Она не пыталась скрыть раздражения.

— Кажется, в этот раз наша разлука будет очень долгой, — спокойно ответил Лондо. — Если тебя это утешит, мне приказали предупредить семью и попрощаться с вами. Это не моя инициатива.

— И куда же ты направляешься, позволь узнать?

— Правильнее сказать — меня отсылают. На космическую станцию в… словом, довольно далеко отсюда. — И он вкратце рассказал ей о «Вавилоне 5» и о своем назначении.

Тимов помолчала, обдумывая услышанное. По правилам их отношений прямо сейчас ей полагалось искренне удивиться, что бездарность вроде ее мужа назначили на столь важную должность. Лондо уставился в бокал и, скрепя сердца, принялся ждать обычных насмешек в свой адрес.

— Когда ты вернешься? — неожиданно потребовала ответа Тимов.

Лондо удивленно посмотрел ей в глаза.

— Если что-то пойдет не так, как в случае с четырьмя предыдущими станциями, — туманно ответил он, — есть вероятность, что ты никогда меня больше не увидишь.

Лицо Тимов осталось невозмутимым.

— Что ж, этим ты бесспорно укрепишь наш семейный союз.

Ну… он ведь и не ждал, что она со слезами будет умолять его остаться. Ведь не ждал?

— Ты не меняешься, — вздохнул он, возвращаясь к своей джале.

— Зато ты — да, — язвительно произнесла она. — Ты толстеешь и лысеешь.

Лондо был задет. Он прекрасно знал, что такова манера ее общения, и обижаться на это глупо. И все же ощутил болезненный укол в груди. Неужели он и впрямь мог надеяться, что будет по-другому?

— Ну же! — воскликнул он с кривой улыбкой и сжал в воздухе кулак в жесте, каким обычно подбадривают спортсменов. — Не останавливайся! Я знал, ты сумеешь сделать так, чтобы я не скучал по дому и радовался возможности убраться подальше отсюда! Я в тебя верил!

Тимов недовольно поджала губы, заставив Лондо почувствовать что-то вроде злорадного удовлетворения. О да, она ненавидела это. Ненавидела меняться с ним ролями.

— Что ж… я действительно не понимаю, почему ты здесь, — холодно произнесла она.

«Я тоже», — раздраженно подумал Лондо. Сейчас, когда его сознание почти полностью прояснилось, причины этого визита отступили куда-то за пределы здравого смысла.

— Ты мог чудесно провести время, купаясь в ласках Мэриел и Даггер, — не унималась Тимов. — И передать мне новости через них.

Или же причина все-таки была?..

— Вместо этого ты явился сюда — оскорблять меня и нагонять тоску своим угнетенным видом. — К изумлению Лондо, в ее голосе проскользнула обида. — Я не могу понять, чем ты недоволен? Ты получил долгожданное повышение. Ты разве не об этом мечтал?

— Моя дорогая, — мягко произнес Лондо, отставляя на столик полупустой бокал. — В том-то и дело, что это вовсе не повышение.

Тимов моргнула.

— И что же это должно значить, во имя Создателя? — недоуменно спросила она.

Лондо посмотрел на нее долгим взглядом, пытаясь разобраться в путаном клубке собственных желаний и чувств. Он легко мог ей соврать — и пощадить тем самым свою раненую гордость. Учитывая ее уединенный образ жизни и безразличие к политическим новостям, вполне возможно, что она никогда не узнает правды, не посмеется и не ударит по больному. Но если ему в самом деле нужно именно это, зачем он пришел?

— Да просто… — усмехнулся Лондо, снова откидываясь в кресле, — других дураков не нашлось.

Тимов вопросительно вздернула брови. И Лондо наконец начал рассказывать. Он поведал ей обо всем, что произошло с ним сегодня, в подробностях описал утреннюю встречу с премьер-министром и пересказал их разговор. Не утаил он и тот самый — неудобный — эпизод, когда в очередной раз получил щелчок по носу. Самолюбие отчаянно кричало, требуя сохранить в тайне унизительную правду. Но чем больше он говорил, тем сильнее осознавал, что с самого начала испытывал потребность поделиться этим с кем-то. Неважно с кем, лишь бы его слушали.

Тимов, как ни странно, слушала молча. Вероятно, приберегала ценные комментарии до окончания рассказа. При этом выражение ее лица практически не менялось — невозможно было сказать, о чем она думает.

Когда Лондо закончил, Тимов помолчала несколько мгновений, словно ожидая, что он добавит что-нибудь еще, а потом неторопливо поднялась на ноги.

— Я собираюсь ужинать, — объявила она. — Если хочешь, можешь присоединиться. Но предупреждаю, довольствоваться придется вчерашним дессатри⁽⁶⁾ — я не ждала гостей.

Лондо почувствовал раздражение. Она что, издевается? Не понимает, что сейчас не до еды?

— Ты не слушала меня, — мрачно констатировал он.

Тимов с измученным видом закатила глаза.

— Я все слышала. Император выбрал тебя — о, Создатель! — не за твои выдающиеся таланты, а потому что никто больше не согласился, и ты расстроился. — Почему-то в ее исполнении это звучало не так трагично, как у него в мыслях. — Прости, но это какая-то чушь. Ты серьезно хочешь, чтобы я из-за этого голодала?

Мягко отпихнув с дороги Джо, она направилась в кухню.

Лондо невольно увязался за ней.

— Это не чушь, — запоздало возразил он, обращаясь к ее спине.

За окнами начинало темнеть. Войдя в кухню, Тимов включила свет и принялась неспешно расставлять на столе посуду и приборы.

— Ладно, тогда ответь мне на один вопрос. Если бы император отдал приказ, разве кто-нибудь смог бы в самом деле не согласиться? Разве за это не положена смертная казнь?

Лондо, вошедший следом и остановившийся у стены, с готовностью открыл рот, собираясь ответить, но так и не нашел, что сказать. Тимов ткнула хлебную корзинку ему в живот. Очнувшись от задумчивости, он послушно взял ее и поставил на стол.

— Возможно, я недостаточно внимательно слежу за новостями, — продолжала Тимов, с видом примерной хозяйки разливая душистый прохладный дессатри по суповым пиалам. — Но лично я не припоминаю волны казней за последние пару недель. Единственный вывод, который напрашивается: ты первый, кому император это предложил.

Она обеими руками подтолкнула Лондо к столу и сама устроилась напротив.

— Кроме того, ты же сам сказал, что эта станция важна, что она поможет нам лучше планировать свою внешнюю политику, решить наболевшие вопросы, и все в таком духе.

— Так и есть, но…

— Но ты все равно считаешь, что император полный идиот? Что он действительно мог ткнуть в список наугад и назначить послом первого попавшегося олуха, а не того, кто хорошо знает эту работу и заслуживает доверия? Ты это хочешь сказать?

Лондо рассеянно смотрел, как она берется за маленькую ложку и запускает ее в свою пиалу.

— Ты не понимаешь, Тимов…

— Чего же? Что немногие боролись за эту должность и примеряли ее на себя перед зеркалом? Что это нелегкая работа вдали от дома? Я понимаю. Но тебя, во-первых, ничто здесь не держит. Во-вторых, ты пять лет проработал на их планете. Если помнишь, ты торчал там даже тогда, когда был нужен дома. Знаешь их обычаи и язык едва ли не лучше, чем наши. Ну и в-третьих, тебе же самому это нравится. Ты помешан на чужаках, и всем это известно. Много ли было настолько подходящих кандидатур? — Она со значением подняла брови, и добавила, заметив, что Лондо не спешит притронуться к ужину: — Ешь. Тебе нужны витамины.

Он молча пододвинул к себе угощение, не желая с ней пререкаться. Тимов удовлетворенно кивнула.

— На твоем месте, — продолжала она, — я бы воспринимала все это как величайшую удачу и отличный шанс выползти из того болота, которое ты, по ошибке должно быть, именуешь своей жизнью. Доказать, что ты хоть чего-то стоишь. Реализовать свое… странное увлечение. Вести переговоры с чужаками — это все, что ты умеешь! Но ты недоволен. Ты никогда не бываешь доволен. Вы, Моллари, все одинаковые!

То же самое он говорил Карну этим утром…

Обдумывая сказанное, Лондо чуть расслабился… и принялся наконец за еду. Удивительно, но дессатри в исполнении Тимов тоже оказался вполне съедобным.

Следующие минут двадцать Тимов продолжала болтать и возмущаться, но это перестало нервировать. Лондо подумал, что при желании в этом можно было найти нечто успокаивающее.

— Я уверена, тебе там даже понравится, — говорила она. — Кроме того, ты станешь получать больше, и ты будешь далеко от меня. Идеальное сочетание… — Заметив выражение его лица, она с подозрением нахмурилась: — Чего ты ухмыляешься?

Лондо улыбнулся шире.

— Колетти научила тебя готовить.

Тимов поджала губы — и это позабавило его еще больше.

— Я всегда это умела, — отрезала она, и поднялась на ноги, чтобы убрать использованную посуду.

— Ну конечно, — кивнул Лондо, с серьезным видом сдвинув густые брови.

— Ты ничего не понимаешь в этом.

— Разумеется, дорогая.

— Прекрати со мной соглашаться!

— Как скажешь.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, а потом одновременно прыснули.

— Ты невыносим, — проворчала Тимов, вновь принимая строгий вид.

Лондо молча опустил голову, все еще продолжая грустно улыбаться. Пусть говорит. Им недолго осталось терпеть друг друга.

Внезапное прикосновение заставило его поднять глаза. Он перевел недоверчивый взгляд на маленькую руку у себя на плече, а вслед за этим — на лицо Тимов, оказавшееся совсем рядом. Она смотрела на собственную руку с не меньшим изумлением, чем ее муж.

Лондо взволнованно сглотнул. На секунду ему в голову пришла безумная мысль, что она его сейчас обнимет. Они так давно не были близки… Может быть, она хочет?..

— Мне велено провести время с семьей, — хрипловато произнес он. — Я… мог бы остаться… если хочешь.

Очнувшись от своего мимолетного оцепенения, Тимов смахнула с его мундира несуществующую пылинку и убрала руку.

— Прости, что ты сказал?

Показалось, понял Лондо, окончательно смутившись под ее пристальным взглядом.

— Ничего, — ответил он. — Я хотел сказать, что мне, наверное, пора… Темнеет.

Тимов коротко взглянула в окно, словно желая убедиться, что там действительно наступил вечер.

— Хорошо. Тогда подожди меня.

Она быстро вышла, и Лондо услышал тихое «топ-топ-топ-топ» — ее торопливые шаги вверх по лестнице.

Оставшись в одиночестве, он приложил обе ладони к груди и несколько раз провел ими сверху вниз, к животу, сбрасывая напряжение, успокаивая себя.

Тимов вернулась через минуту, одетая в элегантный осенний плащ, отороченный черно-рыжим мехом лиати⁽⁷⁾.

— Я тебя провожу, — с вызовом объявила она.

Лондо снова почувствовал себя неуютно, но не стал возражать и лишь вежливо предложил ей руку, которую она, чуть помедлив, приняла.

За те пару часов, что Лондо провел в гостях, на улице заметно похолодало. Тимов начала ежиться и кутаться в плащ еще до того, как они вышли за ворота. Там Лондо остановился, пытаясь вспомнить, где именно бросил флаер. Тимов взглянула на него вопросительно.

— Кажется, сюда, — не слишком уверенно пробормотал он и зашагал в сторону моря. Тимов последовала за ним, по-хозяйски держа его под руку.

Когда они вышли на пустынную набережную, осветительные сферы вдоль мощеного белым камнем променада уже начали наливаться голубоватым сиянием. Темный океан почти терялся в сгустившихся сумерках, выдавая себя лишь хриплым ледяным дыханием да бледной полоской соленой пены на границе с сушей.

Несколько минут они шли молча, не нарушая разговорами уединения друг друга. Тимов глядела под ноги, размышляя о чем-то своем. Лондо глазел по сторонам, тщетно пытаясь надышаться напоследок воздухом родной планеты.

Серебристые мушки бесшумно закружились в лучах искусственного света. Еще мгновение — и на их месте уже порхают стайки холодных белых бабочек. Скапливаясь, ускоряя танец, они заполняют все небо.

Лондо удивленно задрал голову вверх.

— Снег пошел…

Тимов по-детски вытянула ладони, ловя долгожданные снежинки.

Лондо взглянул на нее украдкой. Погруженная в свои мысли, она не смотрела в его сторону. Она была такая маленькая, что порой, как сейчас, ему до смерти хотелось взять ее на руки… кружить… баюкать… прижимать к сердцам. Но она никогда ему этого не позволяла — ни в юности, ни теперь.

— Ты пытаешься поджечь меня взглядом? — поинтересовалась Тимов, показывая, что прекрасно все видит. — Говори, что хотел, и хватит на меня пялиться.

От неожиданности Лондо не успел придумать подходящего ответа.

— Ты очень красивая, — честно признался он.

Она пренебрежительно фыркнула.

— Умоляю, побереги эти лживые комплименты для своих танцовщиц.

Она смутилась? Честное слово, смутилась! Кое-как проглотив непрошеную улыбку, Лондо свернул на тропинку в дюнах, показавшуюся ему знакомой, и они побрели вдоль берега моря.

Здесь было еще холоднее, чем в городе. Заметив, что Тимов начинает украдкой стучать зубами, он стянул с себя плащ и хотел накинуть ей на плечи. Но она остановила его руку, глядя на него как-то странно.

— Что? — Лондо не смог сдержать раздражения, вообразив, что понял причину ее сомнений. — Он чистый!

— Не хватало тебе еще свалиться с простудой накануне поездки, — возразила Тимов.

— Знаю, знаю… — Он снова попытался предугадать ее реплику. — У меня будет ужасный вид. Они решат, что у меня чума, что я…

— Простуда ослабит твой иммунитет, — с упреком перебила она. — Ты обязательно подцепишь что-нибудь на этой станции, и умрешь.

Лондо почувствовал укол совести.

— Я пройду профилактику, — пообещал он. — Не волнуйся об этом.

Тимов безразлично пожала плечами.

— Я и не волнуюсь. Это не мое дело. — С этими словами она завернулась в его плащ, который доставал ей почти до пят.

Лондо устало кивнул.

— Чего же еще я мог ждать от тебя, моя дорогая? — протянул он.

— Вот только не надо строить из себя жертву, — огрызнулась Тимов. — Ты тоже никогда не любил меня, Лондо. Уверена, ты не настолько глуп, чтобы ждать чего-то подобного от меня.

— Нет… разумеется.

— Вот и славно.

Они наконец дошли до того места, где Лондо оставил флаер. Тот лежал на боку, врезавшись одним крылом в белый песок. Тимов скептически оглядела криво припаркованный в прибрежных кустах транспорт. Лондо смущенно потер нос. По правде, он был уверен, что посадил его ровно.

— Где пилот? — требовательно осведомилась Тимов и, не дождавшись ответа, снова была вынуждена повысить голос: — Ты один?! Какой идиот позволил тебе сесть за пульт пьяным?

Лондо вздохнул.

— Я был тем идиотом, которому разрешение не понадобилось.

Он разблокировал дверцу кабины и неуверенно обернулся к своей спутнице.

— Полагаю, я должна что-то сделать для тебя на прощанье? — произнесла она после короткой паузы. — Хотя правильнее было бы дать тебе хорошего пинка. Это было бы самое действенное напутствие.

Она шагнула к Лондо и крепко его обняла.

Опомнившись от растерянности, он порывисто обнял ее в ответ.

Вероятно, его выдали руки, жадно сомкнувшиеся на талии жены и едва не оторвавшие ее от земли. Или же та исступленная нежность, с которой он уткнулся носом в ее шею. Так или иначе, его отчаянная потребность в этом мгновении сделалась для нее слишком очевидной. И она не отстранилась, проявив несвойственное ей снисхождение, впервые за много лет дав ему столько времени, сколько он пожелает. В груди болезненно защемило, когда она тихонько погладила его по спине. Настоящее осознание того, что они прощаются, обрушилось только теперь.

Прошла целая вечность, прежде чем Лондо медленно и неохотно разомкнул объятия.

Взглянув на него снизу вверх, Тимов покачала головой и, встав на цыпочки, принялась отряхивать снег с его гребня и бровей.

— Видишь, — усмехнулась она, — от нашей страстной любви замерзло все вокруг.

Ее ладони задержались на его плечах не дольше, чем это было необходимо.

Лондо взял ее руку и поднес к губам.

— Ступай, — спокойно сказала Тимов. — Я, конечно же, не буду по тебе скучать. Я потрачу силы на что-нибудь более продуктивное — по всей видимости, именно мне придется присматривать за нашим домом и другими твоими женами. Так что не вздумай беспокоить меня по всяким пустякам. — Она запнулась. — Ну, разве что тебе понадобится помощь… или чужаки станут плохо с тобой обращаться… Тогда можешь позвать меня.

— Я сам могу о себе позаботиться, — нахмурившись, возразил Лондо.

— В последний раз, когда я тебя видела, тебя чуть не убило растение. Что уж говорить про агрессивных инопланетян?

— Подозреваю, что на земной станции подобные опасные твари запрещены к провозу. Что до инопланетян… — Он вздохнул. — Это работа, ничего не поделаешь.

Тимов с явным сожалением расстегнула ворот плаща, собираясь вернуть его Лондо. Он мягко остановил ее руку.

— Оставь. У меня есть еще. Но в космосе от них все равно мало пользы. Если хочешь, я… — Он поколебался. — Давай я подвезу тебя до твоего дома?

Она отрицательно покачала головой.

Лондо хотел снова притянуть ее к себе и поцеловать… но наткнулся на предостерегающий взгляд блестящих карих глаз.

— Не надо, — тихо, но строго попросила Тимов. — Иди.

Он разочарованно отпустил ее руку.

Не оглядываясь больше, он забрался в кабину и пристегнул ремни. В присутствии пилота бортовой компьютер заработал автоматически. На носу, крыле и хвостовом оперении флаера зажглись аэронавигационные огни. Яркий свет посадочных фар выхватил из полумрака невысокий женский силуэт в окружении пляшущих снежных хлопьев. Гул двигателей прорезал тишину и стал стремительно нарастать.

Отступив на безопасное расстояние, Тимов смотрела, как флаер поднимается в воздух и начинает набирать высоту.

Совершая поворот над океаном, Лондо невольно вспомнил, что творил по пути сюда, и закусил губы. Ему определенно надо завязывать с выпивкой. Все ведь могло закончиться тем, что императору пришлось бы искать нового посла.

Он посмотрел вниз, выискивая глазами Тимов. В снежных сумерках ее фигурка, тихо бредущая к дому вдоль полосы прибоя, выглядела одиноко и тоскливо.

Почему, с горечью думал Лондо, почему она не позволила? Он настолько противен ей, что даже полное одиночество кажется ей милее его общества?.. Или же она по-прежнему обижена на него?.. Он вздохнул, возвращаясь к управлению. Она всегда будет на него обижена.

В последний момент ему показалось, что Тимов подняла голову и смотрит ему вслед. Ее белое лицо мелькнуло и исчезло во мраке. И спустя мгновение Лондо уже не смог бы сказать наверняка, было ли то на самом деле, или же заблудившаяся снежинка вспыхнула в свете бортовых огней.

* * *

Следующие два дня Лондо был занят тем, что заканчивал дела и изучал свои новые должностные инструкции, особое внимание уделив вопросу о том, как именно и в каком объеме будет финансироваться его работа на «Вавилоне 5». На второй день он официально получил звание посла, вкупе со значительной прибавкой к жалованию, — и сразу почувствовал себя намного лучше.

В ночь накануне вылета, когда все приготовления были наконец завершены, все формальности улажены, а вещи собраны, он обнаружил, что ему ужасно жаль тратить на сон последние часы дома. Раскрыв окна, где в разрывах стремительных облаков то и дело ярко вспыхивала луна, он уселся к компьютеру, отыскал папку с языковыми файлами землян — и так, в тишине и прохладе, просидел над ними почти до самого рассвета. Ближе к утру, однако, усталость все же взяла верх, и Лондо сам не заметил, как задремал, склонившись над столом.

Это было мгновение слабости, прореха в защите, которой тут же воспользовался знакомый кошмар. Яростно вцепившись в сознание спящего, он принялся терзать его с новой силой. Напрочь позабыв о том, что улетает с Примы Центавра, Лондо снова был в тронном зале, под пристальным взором неведомой Тьмы, и страшный одноглазый незнакомец в очередной раз с чавкающим хрустом мял его несчастное горло.

Непонятно откуда взявшийся пронзительный звон в голове усугублял мучения. Лондо пытался отмахнуться от адского звука, но тщетно — тот с каждой секундой делался громче.

— Нет… — хрипло прошептал он. — Нет… нет…

Его рука соскользнула со стола, перестав подпирать голову. Опасно клюнув носом, он наконец очнулся.

Видеофон разрывался.

Сонно моргая, Лондо перевел взгляд на часы. Интересно, у кого хватило ума звонить ему в такую рань?

— Да? — просипел он, пытаясь сбросить с себя остатки тяжелого сна.

На экране появилось знакомое смуглое лицо.

— Урза? — Выбравшись из-за стола, Лондо подбежал к монитору, на ходу поправляя одежду. — Урза!

— Лондо! Слава Великому Создателю! Я уж думал, что не застану тебя. Я позвонил сразу же, как только узнал.

— Я надеялся, ты приедешь, — с сожалением признался Лондо.

Урза мягко улыбнулся.

— И я бы хотел обнять тебя на прощанье, Пасо Лиати⁽⁸⁾, но увы, обстоятельства меня задержали. — Он внимательно взглянул на Лондо. — Как ты? У тебя такой вид, словно ты не спал всю ночь.

Лондо рассеянно оглядел сам себя.

— Я в порядке, — ответил он. — В смысле, я и не собирался ложиться. Через два часа ехать в космопорт.

— Что ж… — задумчиво кивнул Урза. — Удачи тебе! Я знаю, что император сделал правильный выбор.

— Знаешь? — удивился Лондо.

— Конечно. Потому что знаю тебя. К сожалению, это решение было принято в мое отсутствие, и я был лишен возможности лично рекомендовать тебя Его Величеству. Но, как видно, интуиция не подвела Турхана, и все сложилось само собой.

— Эта станция… опасное место, Урза, — уклончиво заметил Лондо.

Урза хохотнул.

— Вселенная — опасное место, Пасо Лиати! — воскликнул он. — Не помню, чтобы нас с тобой когда-нибудь это останавливало!

— Не останавливало, — согласился Лондо, слабо улыбнувшись.

Урза покачал головой.

— Ну же, взбодрись, герой Фраллиса XII! Сил нет смотреть на твое печальное лицо! Выпей! Поешь как следует! Вдохни поглубже воздух нашей прекрасной Примы Центавра! Другой такой возможности может и не представиться. Ты же старый солдат, ты сам это знаешь.

 

Эпилог

Лондо Моллари стоял один на смотровой палубе межзвездного лайнера, задумчиво глядя в окно. Там, в бескрайней пустоте космоса, словно алмаз на подложке из черного бархата, сияла, постепенно отдаляясь, маленькая голубая планета, покрытая синими океанами и влажными зелеными лесами, окутанная пушистой пеной белоснежных облаков и прозрачно-голубым азотным ореолом. Прима Центавра. Первая и единственная. Сердце и душа Великой Республики. И самый лучший дом, о каком только можно мечтать.

При взгляде из космоса этот мир с едва различимой светящейся паутиной центаврианских городов казался таким уязвимым и хрупким, что заходилось дыхание. По долгу службы Лондо часто приходилось видеть эту картину. Он как никто другой понимал, что на свете нет и не будет второй такой планеты, на случай если они не смогут ее уберечь. И именно поэтому защищать ее стоило любой ценой, до последнего биения сердец.

Он размышлял о том, что говорила ему Тимов, оставшаяся где-то там, внизу, и о том, что сказал Урза… Никто не справится с этим лучше него.

В глубине души он понимал, что хочет этого. Это его желание, его призвание. Его настоящая судьба. Именно это — судьба, а вовсе не то, что он видит во сне. Может статься, что, отправляясь на земную дипломатическую станцию в нейтральном секторе космоса, он запутает след так, что та судьба никогда его не найдет. А двум смертям не бывать.

На северном наречии, родном языке его матери, имя Лондо означало «свободный», или дословно — «сам себе хозяин», что было весьма забавно, но не очень-то соответствовало действительности. Подобно большинству центавриан, Лондо почти всю свою жизнь был вынужден подчиняться чужой воле или нелепым обычаям. Так может быть, именно теперь пришло время все изменить? Самому стать хозяином своей судьбы и судьбы своего народа? Возможно, это тот самый, единственный в жизни шанс?

Что же до одиночества… то он и прежде был один. Он уже старик и ни в ком не нуждается, вдобавок, что гораздо существеннее, никто не нуждается в нем. Лондо сфокусировал взгляд на своем отражении в стекле и вздохнул. Возможно, он направляется именно туда, где ему будет лучше, где от него будет хоть какая-то польза, а его существование будет хоть что-то значить. В конце концов, что бы ни ждало его там, на далекой космической станции, это вряд ли будет хуже того, что он оставляет здесь.

— Наш лайнер готовится совершить прыжок в гиперпространство, — объявил безупречный женский голос с синтетическим придыханием из сотен динамиков по всему кораблю. — Просим пассажиров занять свои места.

Лондо успел в последний раз взглянуть на родную планету, оставшуюся за бортом, прежде чем лайнер начал совершать поворот, и Прима Центавра окончательно исчезла из поля зрения.

— Посол Моллари? — окликнул его уже не искусственный, а самый настоящий — несовершенный, живой и нежный — девичий голос.

Посол Моллари… Совсем неплохо, да?

Он обернулся на зов.

— Пожалуйста, следуйте за мной, я провожу вас на ваше место.

Несмотря на скромное платье стюардессы и строгую косу, она была такая красивая!.. Лондо почувствовал, как стремительно теплеет в районе солнечного сплетения, а рот сам собой расплывается в широкой улыбке.

— Моя дорогая, — искренне произнес он, прижимая ладони к сердцам, — за вами я проследую куда угодно!

---

1) Дром — упряжное и вьючное животное на Приме Центавра, размером с крупного пони. Используется в сельском хозяйстве и для различных церемоний. В дикой природе почти не встречается.

Вернуться к тексту

2) Бат — стадное молочное животное, внешне напоминающее толстенькую овцу.

Вернуться к тексту

3) Винглет — аэродинамическая законцовка крыла летательного аппарата.

Вернуться к тексту

4) Чиркула (она же «морской колокольчик») — плетистый садовый кустарник, устойчивый к холодам. Предпочитает песчаные почвы, как правило — вблизи моря.

Вернуться к тексту

5) Веркут — изначально дикий хищный зверь, в древние времена приспособленный центаврианами для охраны жилищ и скота. Даже спустя века — не самое популярное домашнее животное. Агрессивен, с трудом поддается дрессировке.

Вернуться к тексту

6) Дессатри — популярное и исключительно полезное блюдо центаврианской кухни, воспетое великим Дорвой в «Дукаро» — одном из его ранних музыкальных шедевров. Есть сотни способов приготовления этого богатого витаминами и минералами супа из самых разнообразных ингредиентов — у каждого повара свой рецепт.

Вернуться к тексту

7) Лиати — чрезвычайно опасный хищник, обитатель южных центаврианских джунглей.

Вернуться к тексту

8) Пасо Лиати (Paso Liati) — «безумный лиати» — прозвище Лондо Моллари, которое еще в юности дали ему товарищи по фехтованию, в дуэльном обществе Кору Придо.

Вернуться к тексту