Секреты сословного общества (гет)

Гарри тихо повторял про себя имя Певерелл. Это древнее имя было для него чем-то новым и значимым — оно связывало его с долгой линией предков, о которых он почти не знал. В голове крутились мысли о новой ответственности, которую теперь нес этот титул. Вчерашний визит в Гринготтс изменил многое. Гарри осознавал, что теперь он не просто мальчик, который выжил — теперь он глава Домов Поттеров и Блэков. Это накладывало тяжесть на плечи, но в то же время давало чувство силы и принадлежности.

Он сидел у окна дома на Гриммо и рассматривал гобелен — восстановленный им с помощью заклинания, а котором снова появились образы предков: Сириуса, Андромеды с потомством и самого Гарри — последнего представителя великих домов. Дом, который он всё ещё не принимал полностью, не за тьму прошлого, а за воспоминания и обязательства, что он теперь нес.

* * *

Второй визит в Гринготтс оказался менее эмоциональным и более деловым. На этот раз Гарри встретился с тем же старшим гоблином, что занимался его счетами.

Тот сухо отчитался: аудит завершён, махинации Дамблдора, управляющего счетами семьи Поттер и некоторых чиновников Министерства подтверждены, деньги возвращены, виновные — наказаны. Пакеты инвестиций подготовлены для его одобрения.

— Нет, сейчас читать не надо. — ответил он на невысказанный вопрос Гарри. — Вы же собираетесь путешествовать?

Вот исчезательная шкатулка. Она работает очень просто, вы кладете в нее какой-то документ для меня, или вещь, чтобы положить в сейф, и то, что вы положите, окажется в точно такой же шкатулке на моем столе. В обратную сторону это тоже работает. Никто кроме вас, вашу шкатулку открыть не сможет.

— Я хочу создать фонд, — сказал Гарри, перебив его формальный тон. — Для помощи тем, кто пострадал от василиска. И… каждому — по пятьдесят тысяч галеонов из фонда. Чтобы они могли жить, учиться, лечиться. Я дам список.

— Не надо. Мы в курсе, кто пострадал.

Он видел, как в глазах гоблина мелькнуло уважение.

* * *

В сопровождении гоблина, выделенного ему Скорбнаком, он с помощью порт-ключей посетил унаследованные дома.

Поместье Поттеров, сохраняемое сложнейшими чарами стазиса, стоял под слоем пыли, но гордо. В библиотеке Гарри долго смотрел на портрет деда — Флимонта Поттера, основателя благотворительных фондов и одного из создателей первых аврорских щитов.

— Я даже не знал, что у меня был кто-то вроде тебя, — тихо сказал Гарри. — Прости, что раньше не пришёл.

Разбуженный портрет слегка улыбнулся. Гоблины обещали, что он войдет в силу через несколько недель, и с ним можно будет говорить.

Два дня Гарри провёл там, разбирая бумаги и разговаривая с эльфами. Потом — Уэльс, родовое поместье Блэков: Блэкмор. тёмное, пустое, холодное. Дом во Франции оказался совсем другим — светлым, с видом на море. Эльфы — семейная пара — заботились о вилле с теплом. Гарри отметил её как место, где можно будет прийти в себя.

* * *

Он решился на визит к Андромеде Тонкс. Долго стоял у двери, пока она сама не открыла, будто ждала его прихода.

— Ты пришёл, — сказала она просто.

Внутри пахло молоком и лекарствами. Тедди спал. Малыш тихо посапывал, прижимаясь к игрушечному грифону. Гарри долго смотрел на него.

— Я не знаю, как быть крёстным, — признался он.

— Я не знаю, как быть вдовой и бабушкой, — ответила Андромеда. — Начнём с того, что ты просто будешь рядом с нами.

Он предложил ей переехать в поместье Блэков, или на французскую виллу. А заодно сделать Тедди наследником рода Блэк, с ней в роли регента при нём и правом голоса в Визенгамоте.

— Это защитит его от клейма сына оборотня, — сказал Гарри. — А титул получит в двадцать один.

Она колебалась, но согласилась переехать на виллу. И наотрез отказалась иметь дело с Визенгамотом. Ей очень хотелось уехать из Британии, где остались только могилы ее семьи. И посвятить себя внуку.

* * *

Письмо Гермионе он написал на следующий день. Рассказал о делах, о предполагаемом отъезде в Европу, о визите к Андромеде, ставя в известность, не вдаваясь в подробности. Сообщил, что вопрос с банком улажен. Ответ пришёл через день и был еще короче:

«Рон и я едем в Австралию. Мне нужно восстановить память родителей. Не знаю, когда вернусь. Спасибо, что решил вопрос с банком. Гермиона.»

Аккуратное, холодное письмо. Без обычного «С любовью. Твоя Гермиона».

«Без любви. Не моя», — отметил он. Он перечитывал его снова и снова, но не чувствовал злости. Только горечь. Он предложил ей выбирать. Она выбрала.

Через два дня, взяв у гоблинов документы и дебетную карту одного из магловских банков, работающих с гоблинами, он сел на поезд до Парижа. Впервые за долгое время он ехал без цели, но с лёгкостью в груди.

* * *

Самолет — это, казалось, худшее из всех изобретений маглов. Рон сидел, вцепившись в подлокотники, будто это была метла в шторм, и поглядывал на Гермиону так, словно только она могла спасти его от катастрофы, которая должна была произойти с минуты на минуту. Гермиона, наоборот, с интересом смотрела в иллюминатор, забывая о напряжённом выражении лица Рона.

— Ты уверена, что это безопасно? — прошептал он в пятый раз, глядя, как стюардесса проходит мимо с тележкой.

— Конечно, Рон. Самолеты — это безопаснее, чем метла, на которой все равно не долетишь до Австралии— спокойно ответила Гермиона, хотя сама нервничала. — Всё будет хорошо. Ты ведь обещал, что хочешь помочь мне найти родителей.

— Я и хочу! — выпалил он слишком громко, привлекая взгляды соседей. — Но почему нельзя было просто аппарировать? Или хотя бы взять порт-ключ?

— Потому что у нас нет денег на порт-ключ. Потому что никто не может аппарировать на такие расстояния. Потому что мы ищем маглов, Рон. В магловском мире.

Рон что-то пробормотал, но замолчал. Он терпеть не мог чувствовать себя беспомощным, а именно так он ощущал себя с тех пор, как они ступили в лондонский аэропорт. Автоматические двери, табло с расписанием, регистрация, досмотр — всё это было для него как лабиринт. Даже туалет он искал с помощью Гермионы.

* * *

Австралия встретила их жарким солнцем и чуждым климатом. Вся эта новая, непривычная обстановка будто пугала Гермиону и одновременно обещала надежду. Ей нужно было восстановить память родителей, вернуть их домой, вернуть хоть частичку прежней жизни. Может, тогда рассеется туман в голове, и она разберётся со своими чувствами, со своими планами.

Началась вторая фаза испытаний для Рона. Гостиничный номер, душ с ручкой вместо двух кранов, пульт от телевизора с дюжиной кнопок с непонятными значками.

Гермиона взяла всё на себя: она учила его пользоваться техникой, обзванивала возможные адреса, искала в интернете, заполняла формы поиска. Рон же чувствовал себя балластом.

* * *

Они нашли родителей в магловской клинике — тихом, безжизненном месте Те почти не узнавали друг друга и оба не узнавали ее. Гермиона пыталась отменить Обливиэйт, заклинаниями вернуть им память, перечитывала старые дневники, рассказывала истории из детства, но всё было безрезультатно.

Вечер в маленьком австралийском мотеле был душным и тихим. Свет лампы отбрасывал мягкие тени на стены комнаты, создавая интимную атмосферу, которая казалась слишком рано слишком близкой.

Рон сидел рядом с Гермионой на кровати, его глаза искали её взгляд. Он осторожно провёл рукой по её плечу, затем нежно обнял за талию.

— Гермиона… — его голос дрожал от нерешительности и желания, — я хочу быть с тобой. По настоящему.

Она почувствовала, как его губы коснулись её щеки, затем губы опустились к шее, нежно и тепло. Она чуть замерла, сердце забилось быстрее. Рон провёл рукой ниже, ласково сжал её ягодицу. В теле Гермионы всё напряглось, внутренний голос кричал остановиться. Но она продолжала ласково гладить его спину. Он осторожно попытался залезть ей в джинсы, пальцы скользнули по бедру. Она мягко, но твёрдо отстранила его руку, взглянув прямо в глаза.

— Не сейчас, Рон.

— Почему? Ты моя девушка. — он упрямо посмотрел на неё.

— Твоя. Потому что я хочу быть уверенной в нашем будущем. Это должно быть по-другому. Не просто… так. Не потому что ты хочешь, а потому что мы оба этого хотим и готовы. Я всегда думала, что первый раз будет в первую брачную ночь. Или, по крайней мере, после помолвки. Когда всё будет ясно.

Рон нахмурился.

— Но с Крамом у тебя ведь было… Без всякой помолвки.

Она резко подняла голову.

— У меня не было ничего с Крамом! — сказала она твёрдо. — Ни свиданий, ни ночей. Он поцеловал мне руку на балу — и всё. Ты же видел, когда мы расставались. И устроил мне сцену ревности. Неужели забыл? Я тогда поняла через несколько дней, почему ты так реагировал. Поняла, что нравлюсь тебе как девушка.

Она стала выбираться из его объятий, момент был уже испорчен, и обниматься больше не хотелось.

Рон вздохнул, отпуская Гермиону.

— Мне Джинни сказала, что ты спала с ним после второго этапа, в «благодарность за спасение со дна озера» — осторожно спросил он.

— Джинни все придумала. Я не знаю, зачем она тебе это наговорила. Ночь после 2-го этапа я провела в больничном крыле. Крам меня всю расцарапал своими акульими плавниками.

— Гарри знает? — спросил Рон.

— Вы с Джинни и Гарри рассказали? Давно? — голос Гермионы стал холодным.

Рон промолчал.

— Я думала, ты мне доверяешь, — сказала она, отойдя к окну.

— Доверяю! — быстро ответил он. — Я же простил тебя за ночь с Крамом. Которой, как ты говоришь, не было. Хотя всегда хотел быть у тебя первым.

Она повернулась к нему лицом.

— Ты и будешь первый, Рон. Мне нужно время. Я выросла среди книжек. У меня не было подруг, не было никакого опыта во всем этом. Я даже не читала любовных романов — только учебники и научные труды. У меня были только Хогвартс, война и вы с Гарри.

Рон поморщился от упоминания имени своего лучшего друга.

* * *

Дни проходили в постоянных попытках разбудить память родителям. Но всё было тщетно. Работники клиники уже стали коситься на странную молодую пару, каждый день приходящую к потерявшим память родителям.

— Я не понимаю, зачем тебе это всё, — сказал он однажды вечером, когда они

вернулись в отель, измотанные после безуспешного визита в клинику. — Они даже не знают, кто ты. Может, и не вспомнят никогда.

— Но я обязана была попытаться, — резко ответила Гермиона. — Это мои родители, Рон. Они пожертвовали всем ради меня. Даже воспоминаниями. Ты бы отказался от своей семьи?

— Нет… но мы в семье не стираем друг другу память, — пробормотал он, опуская взгляд.

Она долго молчала, потом встала и ушла в ванную. Дверь за ней захлопнулась чуть

громче, чем было нужно.

Вернувшись через 15 минут она продолжила прервавшийся разговор:

— Они нуждаются в магическом госпитале. У меня и у тебя нет ни денег, ни связей в Австралии, чтобы их туда отправить.

— Мы найдём способ, — говорил он с надеждой в голосе. — Кингсли поможет. Или

Минерва.

Гермиона кивала, но в душе понимала: не помогут.

Тем не менее, на следующий день они сели в самолёт обратно. Гермиона держала его за руку во время взлёта, и, несмотря на страх, Рон улыбался. Он чувствовал, что дальше всё будет иначе.