Любовь всегда побеждает (гет)

I see the light in your eyes

Persephone’s Bees — «City Of Love»

Рональд Уизли в теле Гермионы все утро ходил в ужасном настроении. Он срывался на первогодок, орал на однокурсников, а Поттера и вовсе, чуть не пришиб. Гриффиндорцы, конечно, привыкли к тому, что Грейнджер, как староста, очень часто всех отчитывает и периодически повышает голос на сокурсников. Но этим утром она просто превзошла себя по части нотаций. Вернее, Рон превзошел.

На завтраке весь Хогвартс мог видеть, как Гермиона Грейнджер поглощала еду в невероятных количествах. А на урок Чар она вообще не явилась. Поползли слухи, настолько фантастические, что Гермиона-та-которая-выглядит-как-Рон сидела красная, как рак, не то от злости, не то от стыда. В итоге, она не выдержала и побежала искать «этого придурка», как она сообщила Гарри. Флитвик лишь недоуменно пожал плечами и продолжил вести урок.

— Рон, Рон, постой. Что-то произошло? Почему ты такой нервный?

— Просто так! Я занят.

— Да, постой же ты. Я еще хотела бы узнать, какого Мерлина, ты так много съел за завтраком? Я же потолстею, если ты будешь продолжать в таком духе!

— Гермиона, не трогай меня сейчас! Иди обратно на урок.

— Нет уж, я не уйду, пока ты не объяснишь.

Рон-Гермиона зло посмотрел на упрямицу. Потом закатил глаза и ушел в спальню. Подруга, естесственно, увязалась за ним. Через пять минут Гермиона-Рон с красным лицом выбежала в гостиную. Она уже не пыталась сдерживать дикий хохот, вырывающийся наружу. «Всего лишь критические дни, а столько шуму», — думала она, возвращаясь на урок Чар.

* * *

— Семьдесят-ноль в пользу Когтеврана!

По гриффиндорским трибунам прокатился очередной вздох разочарования. Их вратарь сегодня играл из рук вон плохо. Слизеринцы, уже в который раз, завыли «Рональд Уизли — наш король». Гарри, понурив голову, сидел на своей «Молнии» недалеко от колец, то и дело бросая виноватые взгляды на подругу в теле Рона Уизли. Та, в свою очередь, ни разу не глянула в его сторону, отчаянно стараясь поймать хотя бы один мяч. Джинни играла с абсолютно безразличным лицом, словно не она была виновата в произошедшем, а Рон-Гермиона чуть не плакал, понимая, что его репутации талантливого игрока в квиддич пришел конец.

— Девяносто-двадцать в пользу Когтеврана!

Два гола противникам были, как раз, заслугой Джинни. Но ее усилия были напрасны, так как Гермиона не могла бы поймать даже самый легкий мяч. Золотая вспышка отвлекла Гарри, и он погнался за снитчем. Сосредоточив все внимание на крылатом мячике, он улетел слишком далеко от колец и не смог поймать Гермиону, в которую попал вражеский бладжер. Но тут произошло невероятное: Рон, который для всех был Гермионой Грейнджер, вскочил на метлу, которую всю игру держал в руках, на всякий случай, и со скоростью света полетел ловить Гермиону, которая для всех была Роном Уизли. Зрители были повержены в шок, ведь все знали, что Грейнджер панически боится метел. Спасенная Гермиона тут же упала в обморок, что не прибавило плюсиков к репутации Рона, который, скрипя зубами и поражая всех своей силой и мужеством, спускался на землю со своим собственным телом на руках. Трибуны разразились аплодисментами, а Рон-Гермиона спокойненько потащил на себе жертву бладжера подальше от стадиона и поближе к Больничному крылу.

* * *

— Я хоть слово тебе сказал?

— Нет, но…

— Тогда прекрати оправдываться. С ней все в порядке, а ты, если еще хоть раз произнесешь слово «прости», получишь в глаз. Уж лучше пусть подружка твоя, которая по совместительству приходится мне сестрой, идет сюда и извиняется передо мной.

— Прости, Рон…

— Я неясно выразился?!

Гарри предпочел скрыться в неизвестном направлении. Рон устало опустил голову на руки. Как же его все раздражали! Но больше всего его достали гермионины пушистые волосы, и он собрал их в хвост. Надо сказать, ему так очень шло. Вернее, ей шло… Он вздохнул, не зная, что делать. С одной стороны нахождение в чужом теле доставляло неудобства (особенно сейчас, когда он ощутил на себе, каково это, быть женщиной), а с другой стороны он все еще боялся сказать Гермионе о способе снятия заклинания. Но от душевных терзаний его спас он сам, а точнее говоря, Гермиона в его теле, влетевшая в гостиную Гриффиндора.

— Ты… ты… Посмотри, к чему это привело? Я могла умереть!

— Тсс, РОН, потише…

— Да пошел ты, знаешь куда! В жизни на метлу больше не сяду.

Однокурсники уже начали подозрительно коситься в их сторону. Рон потянул Гермиону в коридор, подальше от любопытных глаз и ушей.

— Что ты творишь? Не забывай, ты Рональд Уизли.

— Ах да, я же форменный идиот. Как я могла забыть?

— Эй! Поосторожнее со словами.

— Я сказала чистейшую правду. Нужно было найти другой выход, а не заставлять меня садиться на эту деревяшку и ловить эти дурацкие мячи.

— Правду сказала, значит? Так сама ты идиотка, тогда.

— Это все, что ты услышал? Ты ограниченный придурок, Рональд Уизли!

Гермиона наблюдала за собственным лицом, которое багровело с каждой минутой. Но Рон молчал, хоть и злился, что было очевидно. Тогда она подлила масла в огонь.

— В любом случае, я играла почти также, как и ты. Гриффиндор ничего не потерял.

Это было последней каплей. Рон прошипел что-то вроде «Ты еще за это поплатишься» и, круто развернувшись, ушел в башню. Гермиона пожала плечами и, все еще злясь на друга, отправилась в ванную старост, чтобы там, в тишине и покое, обдумать все, что случилось с ней за этот день.