Любовь всегда побеждает (гет)

If you ain't got love,

Bon Jovi — «What do you got?»

«Что же происходит с Роном?» — думал Гарри Поттер, медленно шагая в сторону квиддичного поля. Утренний ливень давно закончился, и погоду вполне можно было назвать летной. Гарри подошел к кольцам и уже приготовился оседлать метлу, не дожидаясь лучшего друга, с которым они договорились о совместной тренировке. Но тут он увидел Рона, сидящего на трибуне. Гарри махнул другу рукой, но тот, казалось, был чересчур погружен в свои мысли, чтоб реагировать на происходящее. Мальчик-который-выжил забеспокоился и, решив, что квиддич подождет, присел рядом с младшим сыном семьи Уизли.

— Привет.

Рон начал разговор первым. Но его безжизненный голос сильно испугал Гарри. Как будто его друга враз лишили возможности испытывать эмоции.

— Рон, что стряслось?

И он рассказал. Рассказал и о своих чувствах к их общей подруге, и о страхе быть отвергнутым, и о подозрении, что Гермионе он не нравится, и об утреннем разговоре. Гарри был шокирован, ведь он даже не подозревал, какие страсти кипят между его лучшими друзьями. Справедливо рассудив, что Золотому трио угрожает опасность разрушения, Гарри Джеймс Поттер пришел к выводу, что нужно немедленно выяснить у Гермионы Грейнджер всю правду. Поэтому он, недолго думая, напоил Рона до беспамятства и уложил спать, а сам отправился в библиотеку, где коротала очередной осенний вечер их дорогая Герми.

— О, Гарри, как ты вовремя. Помоги мне достать во-о-он тот учебник по Чарам, пожалуйста.

Если бы Поттер не был джентльменом, он бы поступил иначе и, возможно, эффективнее. Ведь, если бы он не был джентльменом, он бы сказал: «Я все знаю о вас» и наслаждался бы смущением подруги, которая сразу же забыла бы и о книге, и о Чарах, и обо всем на свете. Но его решимости хватило лишь на то, чтобы помочь Гермионе достать книгу и, участливо спросив, как она поживает, отправиться вдвоем в Грифиндорскую башню. По пути он лихорадочно соображал, как бы получше выведать у подруги ее чувства к Рональду Уизли, краем уха слушая ее непринужденную болтовню о чем-то, что касалось учебы.

Но вот они в гостиной, и Гарри решился. Он не позволил Гермионе отделаться сухим «мы друзья, и ничего более». После получаса уговоров, с применением шантажа и давлением на больные места, мировому герою все же удалось вызвать в подруге необходимые эмоции, и она сама все рассказала. Почти также как Рон тараторила, не переставая, будто боялась, что передумает. И тогда Гарри Поттер едва ли не впервые в жизни сделал правильные выводы. Они были влюблены друг в друга, и это было очевидно. Спаивать подругу Гарри не стал, тут пришло на выручку успокоительное зелье, которое «случайно попало к нему в руки после одного из посещений Больничного крыла».

После того, как Гермиона ушла наверх в спальню девочек, мальчик-который-выжил еще долго сидел перед камином и думал, как же свести двух своих лучших друзей. Он уже начал отчаиваться, так как перебрал в уме уже сотню вариантов, но тут он чуть было не вскочил с дивана с криком «Эврика!». Теперь у Гарри был план…

* * *

Утром Рон ходил довольно хмурый, это Гарри заметил сразу. А Гермиона была еще злее, чем предмет ее воздыхания. Но Поттер только хитро потирал ручки и готовился к воплощению разработанного накануне плана в жизнь.

— Джинни, можно тебя на минутку?

— Я внимательно слушаю тебя, Гарри. Что ты хотел?

— Тебе дорого душевное состояние твоего братца?

По лицу рыжеволосой ведьмы было отчетливо видно, что она задумалась. Правда думала Джинни не над ответом на вопрос, а над тем, каков подтекст.

— Ну да. Только не могу понять, почему ты это спрашиваешь.

— А состояние подруги?

— Гермионы?..

Тут глаза Джинни Уизли хитро сощурились и ее осенило. «Ну, конечно! Вот оно в чем дело». В голове девушки все стало на свои места.

— Все ясно, Гарри Поттер. Начнем нашу операцию по спасению двух нерешительных молодых людей?

Гарри радостно заулыбался. Пока все шло, как надо.

* * *

К вечеру следующего дня большая часть гриффиндорцев обратила внимание на то, что Поттер и младшая Уизли ведут себя довольно странно. Они везде появлялись вдвоем и постоянно что-то обсуждали, о чем-то горячо спорили. Уизли даже пару раз замахнулась на мальчика-который-выжил палочкой. Их однокурсники, страдавшие любопытством в острой форме, весь день ломали голову над поведением этой парочки, но так и не поняли, в чем было дело. А все объяснялось просто — план Гарри имел брешь, которую Джинни заметила и тут же предложила свой вариант. Но золотой мальчик не хотел уступать, так как считал свой план просто идеальным, а план своей помощницы — полным бредом. После долгих споров они все же решили пойти на компромисс и разработали третий вариант их спасительной операции. На следующее утро план начал претворяться в жизнь.

* * *

7.30 утра вторника

— И где, позволь поинтересоваться, ты раздобыла это заклинание?

— В библиотеке.

— Что ты мне врешь?! Это древнейшее заклятие, темное причем. Джинни, отвечай немедленно!

— Ладно, ладно. Попросила кое-кого. Можешь даже не пытать, не скажу я, у кого взяла.

— Уверена, что сработает?

— Не сомневайся.

— Ну, начнем…

8.00 утра среды

— Рон, я устал тебя будить. Все уже ушли на завтрак.

— Угу…

— Рон! Я жду тебя в Большом зале.

Какой Рон, о чем это он говорит? Завтрак, завтрак… Завтрак! Я что, проспала? О, нет. Где я? Это не похоже на мою спальню. И где Лаванда с Парвати? Обычно они спят намного дольше меня.

Мерлин, этого не может быть! Я еще сплю? Это чья-то злая шутка?

— МАМА!!!

В то же время в спальне девочек…

И кто там орет на весь Хогвартс? Поспать нормальным людям не дают. В конце концов, сегодня тренировка по квиддичу, я должен выспаться. Вратарь всегда должен быть в форме.

— НЕ-Е-ЕТ! КАКОГО МЕРЛИНА ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!

Да что же это такое? Ладно, заснуть в такой обстановке уже не удастся. В душ? Как раз все уже на завтраке, ванная свободна…

Мерлиновы яйца, что это?! Это что, женская грудь?? А где мой…?

— МАМА!!!

Ще так далеко до зими і до морозів.

ТІК — «Ще так далеко до зими»

Гарри сидел рядом с Джинни и спокойно завтракал. Вернее, спокоен он был только внешне. У него было странное предчувствие, которое не давало ему покоя с того самого дня, как он сговорился с сестрой Рона. Ему казалось, что все пойдет не по плану. Ведь они могли запросто напортачить с заклятьем, произнести его неправильно. И последствия могли быть самыми ужасными. Он решил посоветоваться с Джинни.

— Ты что, Гарри? Не волнуйся, все будет на высшем уровне.

— А вот мне так не кажется. У меня дурное предчувствие.

— Да не обращай ты внимания! Ты же не Трелони, в конце концов.

Гарри притих и продолжил молча есть. А в душу Джинни, наоборот, закрались подозрения.

— Может, сходим, посмотрим, как они там?

Гарри отложил вилку и, взяв Джинни за руку, потянул в сторону Гриффиндорской башни. В гостиной происходило что-то страшное. По ней будто ураган прошелся. Джинни, начиная понимать, какую взбучку устроит ей сейчас брат, устало оперлась о кресло и тут же взвигнула — на ладони появился глубокий порез от осколка. Надо сказать, по всей гостиной разбросаны были не только осколки от разбитых четырех ваз, а и куски диванной обивки, обугленные деревяшки, по-видимому, бывшие дрова, и клочки пергамента. Все выше перечисленное было изрядно присыпано каменной крошкой, а на остатках ковра сидел разъяренный Рон, весь в пыли.

— Что за…?

Гарри Поттеру не дала договорить сумка с учебниками, пролетевшая над головой. Кое-как увернувшись от пронесшихся вслед за ней остатков пятой вазы, он вскочил на перевернутый диван и призвал всех к спокойствию. Тем временем, в гостиную с вполне спокойным выражением на лице вошла Гермиона.

— И кто же это сделал?

Ее взгляд прошелся по каждому и остановился на Джинни.

— Сестренка, объясни мне, будь добра, как ты добралась до наших фамильных заклинаний, хотя ты еще не достигла совершеннолетия?

Джинни молча смотрела в пол. Никто не видел этого, но она улыбалась. Она знала, что брат догадается, и подстраховалась — стащила все записи об этом заклинании из папиных личных записей, хранившихся в гараже. Так что, даже если бы Рон перерыл всю Нору, он бы не нашел ни одного способа снять заклятье без выполнения главного условия. А этим условием был Поцелуй Любви.

— Молчишь? Верни меня обратно в мое тело, немедленно! Завтра же игра с Когтевраном!

— Рон, это невозможно.

— Тогда я отправляюсь в Нору сейчас же.

— Но ты же … не выглядишь как Рон!

Послышался всхлип Гермионы. Гарри чуть не расхохотался — зрелище плачущего Рональда Уизли было очень забавным. Он подошел к подруге, силой заклинания перемещенной в тело Рона, и присел рядом с ней. Та вскочила и выбежала из гостиной, бросив на Гарри уничтожающий взгляд. Он пожал плечами и принялся наводить порядок. А Рон в теле Гермионы схватил Джинни за волосы и потащил в сторону спален с твердым намерением высказать сестре все, что он думает о ней и об ее поведении. Гарри не стал вмешиваться в семейные разборки. Он просто молча произносил нужные заклинания, а гостиная, тем временем, приобретала прежний вид.

* * *

Джинни здорово досталось. В семье Уизли, как и в любой чистокровной семье, были свои заклятья, подвластные только их роду, но все они были очень сложные и требовали больших магических затрат. Поэтому детям категорически запрещалось пользоваться ими до совершеннолетия. К тому же, заклинание, которое они использовали с Гарри, было темным, что еще больше усугубляло вину Джинни.

Но Уизли это не особенно волновало. Ведь у них была благородная цель — свести двух друзей вместе, и, по мнению Джинни, эта цель оправдывала средства.

Гарри же не был так оптимистичен. Он был уверен, что заклинание было произнесено не совсем правильно. Так он считал по ряду причин. Первая причина заключалась в том, что по всем правилам, о которых ему довольно долго рассказывала Джинни, поменяться телами Рон с Гермионой должны были на следующий день, как раз после матча с Когтевраном, но на деле все произошло раньше. Вторую и даже третью причину Гарри еще не придумал, но в скором времени собирался это сделать. Для солидности. Ведь одну неточность Джинни обозвала бы случайностью и не приняла бы во внимание. А вот если бы Гарри составил целый список таких неточностей, Джинни бы задумалась.

А пока Гермиона-Рон лежала в спальне мальчиков, предавалась мыслям о несправедливости жизни и возмущалась предательством друзей, Рон в облике Гермионы ходил по девичьей спальне из угла в угол и думал о том, как решить проблему с квиддичем. Так ничего и не придумав, он присел на чью-то кровать и начал вспоминать, как можно развеять эти чары. Надо сказать, что ничего он не вспомнил, кроме того факта, что скоро Трансфигурация. Тогда он покидал кое-какие учебные принадлежности в сумку Гермионы и покинул комнату, с явным намерением заручиться поддержкой лучшей подруги и отыскать способ решения их общей проблемы. Но очень скоро он понял, что на ее помощь рассчитывать не стоит — Герми впала в истерику. Пришлось отвести ее в Больничное Крыло.

К вечеру Гермиона вернулась в Башню Гриффиндора. Она с большим сожалением объяснила Рону-который-выглядит-как-Гермиона, что в библиотеке книг по родовой магии нет, а она сама ничего об этом не знает. Так что им придется пока приспособиться к произошедшему, а она попытается что-нибудь придумать. Рон-Гермиона не сомневался, что она найдет выход, но не знал, как долго ему придется проторчать в женском теле.

— А что мы будем делать с завтрашней игрой?

Гермиона-Рон побледнела. Она терпеть не могла квиддич. На метле летала она скверно, страх высоты мешал ей освоить искусство полета.

— Я не могу играть!

— Ну, Герми, это важный матч. У нас нет замены для меня.

— У тебя каждый матч важный!

— Но вратарь почти все время висит на одном месте. Он только ловит мячи, перемещаясь между тремя кольцами. Тебе не нужно будет летать по всему полю, как Гарри.

— Рон, пожалуйста…

Но Рон продолжал упорно убеждать Гермиону помочь ему. В ход шел и шантаж, и уговоры, и мольбы. В итоге, его подруга сдалась. Он потащил Гермиону на поле и, усадив ее на метлу, начал объяснять все тонкости и нюансы игры и полетов в целом. Девушка, к ее чести, быстро собралась и отнеслась к происходящему со всей серьезностью. В итоге через несколько часов, когда она уже засыпала на лету, Рон сжалился, и они вернулись в замок.

Гермиона-Рон отключилась, как только голова ее коснулась подушки, а Рон в теле Гермионы еще долго сидел в гостиной. Он следил за игрой языков пламени в камине и размышлял. Дело было в том, что он вспомнил, как снять эти чары, наложенные лучшим другом и неугомонной сестрой. Но он боялся, что Гермиона откажется, когда узнает. Он боялся, что ей будет противно лишь от одной мысли, что ей нужно будет с ним поцеловаться. И это бы очень сильно ранило его чувства. Он не был уверен, что смог бы выдержать ее равнодушие. И тогда он решил молчать. Он пообещал себе, что ни за что не скажет о том, что знает, как избавиться от заклятья. Уж лучше пожить в чужом теле, чем увидеть пренебрежение в глазах той, кого любишь всем сердцем. А ничего, кроме пренебрежения, она не почувствует, когда узнает о способе снятия чар. Ох, Джинни, удружила, называется. Ну, а что он будет делать, когда Гермиона сама додумается до решения проблемы, Рон не знал. Он просто принял решение оттягивать этот момент как можно дольше.

А Гермиона в облике Рональда Уизли, проснувшись среди ночи, сидела на кровати, обхватив колени руками, и думала. Она уже знала, как снять чары. Просто после того, как мадам Помфри дала ей Успокоительное зелье и отпустила, Гермиона помчалась в библиотеку. Она не соврала, там действительно не было книг по родовой магии. Но ведь у лучшей ученицы Хогвартса был пропуск в Запретную секцию, где она и нашла нужную информацию. «Развеять Чары Обмена Телами можно, лишь испытав Поцелуй Истинной Любви». Гермиона не спешила говорить об этом Рону — боялась его реакции. А что, если он скажет что-то вроде «А другого способа не существует?» или «Ты что, шутишь, Гермиона? Давай посмотрим еще раз»? Она просто не выдержит такого унижения. Она тут же пойдет и утопится в озере. Поэтому она решила помалкивать. Остаться на некоторое время в мужском теле она посчитала более приемлемым вариантом.

* * *

Деревья в Запретном лесу нежились в серебристом свете луны. Большой кальмар выплыл на поверхность и с удовольствием подставил щупальца лунному свету. Хагрид уже давно погасил свет, и даже Филч вместе с миссис Норрис ушли на боковую.

А два влюбленных человека не спали. Они думали о будущем, о любви и о войне. Они мечтали о том, чтобы счастье постучалось и в их окно. Чтобы судьба смилостивилась и подарила им взаимную любовь. Они смотрели на красавицу-луну и спрашивали, когда же их жизнь изменится к лучшему. Но луна лишь загадочно молчала, печально глядя на величественный замок.

Вздохнул тяжело Рональд Уизли. Устало прикрыла глаза Гермиона Грейнджер. Перевернулась во сне на другой бок Джинни Уизли. Сбросил с себя одеяло Гарри Поттер. Налил себе Огневиски Снейп. Вернулась с ночной прогулки Макгонагалл. Не могла уснуть после очередного кошмара профессор Трелони. Захлопнул книгу Флитвик. Вытерла слезы платочком Стебль. Осмотрела последнего пациента Помфри. Протер очки-половинки и вновь продолжил писать дневник Альбус Дамблдор. Война висела Дамокловым мечом над каждым из них. И в такое время кто угодно мечтал о беззаботной жизни и о страстной любви. Каждый старался забыться, как мог, отогнать подальше страх за близких, изгнать из сознания мысли о смерти.

И только кальмар на поверхности озера беззаботно купался в лунной дорожке.

I see the light in your eyes

Persephone’s Bees — «City Of Love»

Рональд Уизли в теле Гермионы все утро ходил в ужасном настроении. Он срывался на первогодок, орал на однокурсников, а Поттера и вовсе, чуть не пришиб. Гриффиндорцы, конечно, привыкли к тому, что Грейнджер, как староста, очень часто всех отчитывает и периодически повышает голос на сокурсников. Но этим утром она просто превзошла себя по части нотаций. Вернее, Рон превзошел.

На завтраке весь Хогвартс мог видеть, как Гермиона Грейнджер поглощала еду в невероятных количествах. А на урок Чар она вообще не явилась. Поползли слухи, настолько фантастические, что Гермиона-та-которая-выглядит-как-Рон сидела красная, как рак, не то от злости, не то от стыда. В итоге, она не выдержала и побежала искать «этого придурка», как она сообщила Гарри. Флитвик лишь недоуменно пожал плечами и продолжил вести урок.

— Рон, Рон, постой. Что-то произошло? Почему ты такой нервный?

— Просто так! Я занят.

— Да, постой же ты. Я еще хотела бы узнать, какого Мерлина, ты так много съел за завтраком? Я же потолстею, если ты будешь продолжать в таком духе!

— Гермиона, не трогай меня сейчас! Иди обратно на урок.

— Нет уж, я не уйду, пока ты не объяснишь.

Рон-Гермиона зло посмотрел на упрямицу. Потом закатил глаза и ушел в спальню. Подруга, естесственно, увязалась за ним. Через пять минут Гермиона-Рон с красным лицом выбежала в гостиную. Она уже не пыталась сдерживать дикий хохот, вырывающийся наружу. «Всего лишь критические дни, а столько шуму», — думала она, возвращаясь на урок Чар.

* * *

— Семьдесят-ноль в пользу Когтеврана!

По гриффиндорским трибунам прокатился очередной вздох разочарования. Их вратарь сегодня играл из рук вон плохо. Слизеринцы, уже в который раз, завыли «Рональд Уизли — наш король». Гарри, понурив голову, сидел на своей «Молнии» недалеко от колец, то и дело бросая виноватые взгляды на подругу в теле Рона Уизли. Та, в свою очередь, ни разу не глянула в его сторону, отчаянно стараясь поймать хотя бы один мяч. Джинни играла с абсолютно безразличным лицом, словно не она была виновата в произошедшем, а Рон-Гермиона чуть не плакал, понимая, что его репутации талантливого игрока в квиддич пришел конец.

— Девяносто-двадцать в пользу Когтеврана!

Два гола противникам были, как раз, заслугой Джинни. Но ее усилия были напрасны, так как Гермиона не могла бы поймать даже самый легкий мяч. Золотая вспышка отвлекла Гарри, и он погнался за снитчем. Сосредоточив все внимание на крылатом мячике, он улетел слишком далеко от колец и не смог поймать Гермиону, в которую попал вражеский бладжер. Но тут произошло невероятное: Рон, который для всех был Гермионой Грейнджер, вскочил на метлу, которую всю игру держал в руках, на всякий случай, и со скоростью света полетел ловить Гермиону, которая для всех была Роном Уизли. Зрители были повержены в шок, ведь все знали, что Грейнджер панически боится метел. Спасенная Гермиона тут же упала в обморок, что не прибавило плюсиков к репутации Рона, который, скрипя зубами и поражая всех своей силой и мужеством, спускался на землю со своим собственным телом на руках. Трибуны разразились аплодисментами, а Рон-Гермиона спокойненько потащил на себе жертву бладжера подальше от стадиона и поближе к Больничному крылу.

* * *

— Я хоть слово тебе сказал?

— Нет, но…

— Тогда прекрати оправдываться. С ней все в порядке, а ты, если еще хоть раз произнесешь слово «прости», получишь в глаз. Уж лучше пусть подружка твоя, которая по совместительству приходится мне сестрой, идет сюда и извиняется передо мной.

— Прости, Рон…

— Я неясно выразился?!

Гарри предпочел скрыться в неизвестном направлении. Рон устало опустил голову на руки. Как же его все раздражали! Но больше всего его достали гермионины пушистые волосы, и он собрал их в хвост. Надо сказать, ему так очень шло. Вернее, ей шло… Он вздохнул, не зная, что делать. С одной стороны нахождение в чужом теле доставляло неудобства (особенно сейчас, когда он ощутил на себе, каково это, быть женщиной), а с другой стороны он все еще боялся сказать Гермионе о способе снятия заклинания. Но от душевных терзаний его спас он сам, а точнее говоря, Гермиона в его теле, влетевшая в гостиную Гриффиндора.

— Ты… ты… Посмотри, к чему это привело? Я могла умереть!

— Тсс, РОН, потише…

— Да пошел ты, знаешь куда! В жизни на метлу больше не сяду.

Однокурсники уже начали подозрительно коситься в их сторону. Рон потянул Гермиону в коридор, подальше от любопытных глаз и ушей.

— Что ты творишь? Не забывай, ты Рональд Уизли.

— Ах да, я же форменный идиот. Как я могла забыть?

— Эй! Поосторожнее со словами.

— Я сказала чистейшую правду. Нужно было найти другой выход, а не заставлять меня садиться на эту деревяшку и ловить эти дурацкие мячи.

— Правду сказала, значит? Так сама ты идиотка, тогда.

— Это все, что ты услышал? Ты ограниченный придурок, Рональд Уизли!

Гермиона наблюдала за собственным лицом, которое багровело с каждой минутой. Но Рон молчал, хоть и злился, что было очевидно. Тогда она подлила масла в огонь.

— В любом случае, я играла почти также, как и ты. Гриффиндор ничего не потерял.

Это было последней каплей. Рон прошипел что-то вроде «Ты еще за это поплатишься» и, круто развернувшись, ушел в башню. Гермиона пожала плечами и, все еще злясь на друга, отправилась в ванную старост, чтобы там, в тишине и покое, обдумать все, что случилось с ней за этот день.

Did you ever feel like you should have said

Samantha Ronson — Built This Way

Гермиона наслаждалась тишиной и спокойствием. Вода была теплой, мыльная пена была приятной на ощупь, и даже мужское достоинство Рона уже не смущало и не доставляло неудобств. Поначалу ей было страшно заходить в душ и видеть ЭТО. Но сейчас Грейнджер уже свыклась с такой безрадостной переменой и даже решилась подробно изучить вопрос отличия парней от девушек. (Но это уже другой рейтинг :)…)

К сожалению побыть наедине с собой ей не дала Плакса Миртл. Дурацкое хихиканье сбивало с толку, и настроение Гермионы упало ниже некуда. Пессимистические мысли роились в ее голове и не давали собраться духом. Герм отправилась на боковую с явным предчувствием чего-то из ряда вон выходящего. Завтрашний день обещал стать незабываемым…

* * *

Утром Гермиона как всегда встала раньше всех. По пути на завтрак она все думала о том, где уже который день носит Гарри с Джинни. Гарри она встречала только на занятиях, а Джинни и вовсе не видела ни разу за это время. Что-то подсказывало ей, что друзья избегают их с Роном специально…

В Большом зале ее ожидал сюрприз — новый имидж Гермионы Грейнджер. Рон Уизли постарался на славу. Ровные каштановые волосы рассыпались по плечам, челка стала короче, а макияж… Это был не макияж, а просто кошмар. Как у проститутки. Гермиона в обличье Рона замерла с открытым ртом. Однокурсники начали улюлюкать, восприняв позу Уизли как немое восхищение. Рон-Гермиона ухмыльнулся и поправил сползшую бретельку. Гермиона судорожно выдохнула и перевела взгляд на одежду, в которую нарядил ЕЕ тело этот рыжий клоун. Распахнутая и спущенная с плеч мантия демонстрировала всем окружающим весьма откровенный наряд умнейшей студентки Хогвартса. Майка с глубоким декольте ощутимо просвечивала, черный кружевной бюстгальтер подчеркивал грудь, зрительно увеличивая ее размер, а короткая юбка… Юбка была больше похожа на пояс, чем на юбку! Надо сказать, Гермиона не имела идеальной фигуры, поэтому ей всегда было стыдно носить такую одежду. А теперь этот слизняк выставил ее недостатки на всеобщее обозрение! Не выдержав такого унижения, она развернулась и выбежала из зала.

Гриффиндорцы загалдели еще громче, строя догадки, объясняющие такое поведение Рона Уизли. А сам Рон в теле преобразившейся Гермионы потерял всякий интерес к окружающей действительности и уставился в тарелку. Но игру продолжил…

* * *

— Ты что вытворяешь?

— Создаю тебе новую репутацию.

— Прекрати немедленно!

— И не подумаю.

Гермиона Грейнджер танцевала на столе, царапая дерево острыми шпильками. Старшекурсники хлопали и восторженно кричали «Давай, Грейнджер!». Некоторые даже порывались влезть на стол вслед за ней. Магическое радио надрывалось, транслируя Селестину Уорлок, сливочное пиво лилось рекой. И на фоне всего этого стоял возмущенный Рональд Уизли и отчитывал танцовщицу.

— Ронни, прекращай, девочка отрывается. Гермиона, будешь еще пива?

Близнецы похлопали, как они думали, родного брата по плечу и продолжили наслаждаться представлением.

— Наливай.

Гермиона потянулась за пивом, но не удержала равновесие и повалилась на Финнигана, который не растерялся и тут же принялся ее лапать. Этого и так уже порядком разъяренный Рон Уизли уже терпеть не стал. Он подскочил к Гермионе и, оттащив от Симуса, повел в сторону спален, рявкнув напоследок «Вечеринка отменяется». Если бы кто-то услышал их дальнейший разговор, этот кто-то сильно удивился бы, ведь Рональд Уизли почему-то обращался к Гермионе Грейнджер, используя лишь такие слова, как «придурок» и «козел», а та в свою очередь называла Рона не иначе, как «истеричкой». Но их никто не подслушивал, так что и секрет их не раскрылся.

— Придурок, если я еще раз такое увижу!

— И что ты сделаешь?

— Да ты же пьяный. Уходи прочь! Ненавижу тебя.

Гермиона горько заплакала. Ей было наплевать, что она сейчас выглядит слабой. Ей было плевать, что вообще-то она выглядит, как Рон Уизли, а плачущий парень — не самое восхитительное зрелище. Нервы сдали. Ей было наплевать на все… Человек, которого она безумно любит, так поступает с ней. Жизнь начала терять свою прелесть. Гермиона Грейнджер в теле Рона Уизли начала медленно оседать на пол, размазывая слезы по лицу.

— Эй, не плачь.

Всхлип.

— Прекрати реветь, дурочка.

Еще всхлип.

— Ну же, не реви. Не реви!

Рон сел напротив и начал вытирать гермионины слезы на собственном лице. В эту секунду он понял, что сделает что угодно, лишь бы она больше никогда не проронила ни одной слезинки. Он понял, что она нужна ему, как воздух. Конечно, он знал это и раньше, но в этот момент, он почувствовал, что сильнее, чем Рон Уизли любит Гермиону Грейнджер, любить невозможно. Он сказал себе, что ничто не помешает ему быть рядом с этой прекрасной девушкой, ни война, ни нерешительность, ничто и никогда! Он поклялся, что добьется ее любви любой ценой.

— Прости меня, я вел себя так глупо. Я был идиотом. Ты права, я козел. Прости, прости, прости меня.

— Это я виновата, вывела тебя из себя. Ну, тогда после матча. Прости меня и ты. Ты мне так дорог. Я не хочу тебя терять…

Рон вздрогнул. Неужели он может рассчитывать на взаимность? Срывающимся голосом он спросил:

— Я дорог тебе?.. А я тебе… ну… нравлюсь? В смысле, как парень… Не как друг там… и… в общем…

— Да… а я? Я тебе нравлюсь?..

— Конечно!

Если бы мимо прошел кто-то из гриффиндорцев, то он бы увидел прелюбопытнейшую картину. Гермиона Грейнджер держала на руках Рональда Уизли и целовала так жадно, словно в последний раз…

После памятного поцелуя Рон и Гермиона вернулись в свои тела. Они вздохнули с облегчением, но целоваться не перестали. Никто из гриффиндорцев так и не смог оттащить их друг от друга. После нескольких бесплотных попыток они махнули рукой на парочку и продолжили празднование. Что они праздновали, так до сих пор и неизвестно.

Вскоре выяснилось, где на самом деле пропадали Джинни Уизли и Гарри Поттер. Это стало известно в течение минут пятнадцати после того, как Невилл застал их целующимися в каком-то темном коридоре. Почему так долго? Дело в том, что Лонгботтом долго колебался, стоит ли сдавать друзей. Но сливочное пиво, которого на вечеринке было немало, развязало ему язык.

Симус Финниган сильно расстроился, что Гермиона не выбрала его. По такому поводу он напился в стельку купленным за большие деньги у Джорджа Уизли Огневиски.

Фред нашел новую танцовщицу, и вот уже каблуки Парвати Патил царапали столешницу под всеобщее улюлюлканье.

Лаванда Браун, имевшая виды на Рона Уизли, тихо злилась в углу гостиной. Но после того, как к ней подсела не менее расстроенная поклонница Гарри Поттера Ромильда Вейн, настроение Лаванды резко изменилось. Девушки поплакались друг другу в жилетку и заключили нерушимый союз отвергнутых сердец.

Где-то в замке все также пил Снейп, мучалась бессонницей Трелони, совершала прогулку Макгонагалл, читал запрещенные книги Флитвик, плакала, боясь за свое будущее, Стебль, и писал мемуары Дамблдор.

Но теперь в Хогвартсе стало на две счастливые пары больше. И пусть война не за горами, их любовь преодолеет все преграды. Ведь любовь — это мощная сила. Она дает надежду, когда ты уже отчаялся. Она излечивает смертельно больных. Она вдохновляет поэтов, художников и музыкантов. Любовь дарит жизнь и радость. Иногда она приносит немножко боли, но это лишь повышает ее ценность.

Любовь всегда побеждает.

____________________________________

What do you got,

(Bon Jovi — «What Do You Got?»)