Второй Шанс (Времена Мародеров, или Все не так) (гет)

Шла вторая неделя первого семестра. Профессора при каждой возможности упоминали семикурсникам о ЖАБА, загружали их непосильными заданиями, докладами и разнообразными эссе. Впрочем, это не мешало Фрэнку изводить преподавателей своим хамским поведением, а Джеймсу — страдать по Эванс и бегать от назойливых поклонниц. Сириус Орион Блэк почти все свое время отдавал разработке плана, носившего кодовое название «Захват Лили Эванс, чтобы Сохатый перестал хандрить, а Лонгботтом продул спор» или сокращенно «Я КЛЕВЫЙ». Причем тут «клевый», Бродяга ответить не мог, принимая данное утверждение за аксиому. Ремус же добродушно смотрел на друзей, снисходительно и с полуулыбкой слушая их бредни.

Лучший друг первого Казановы школы в тайный план посвящен не был.

В одно из воскресений директор вдруг решил взять слово. Аккуратно поднявшись с кресла, на котором он сидел, бородатый волшебник стремительно прошел к кафедре.

— Друзья мои, — начал Альбус Персифаль Вулфрик Брайан Дамблдор, — с завтрашнего дня в школе для шестых и седьмых курсов по желанию начнутся уроки Самозащиты в связи с военным положением, — он выдержал паузу. — Которые будет вести известный аврор Аластор Грюм, — в Зале все оживились и уже начали обсуждать данную новость, — занятия будут проходить по понедельникам, средам, пятницам и субботам в течение этого года и будут согласованы вашими деканами с вашим персональным расписанием.

На следующий день еще до удара колоколов перед кабинетом ЗОТИ стояла толпа возбужденных учеников: здесь были представители всех факультетов, и даже правящая верхушка Слизерина: Алан и Лорен Эйвери, Рабастан Лестрейндж (который в последнее время был приближен к Королеве), Регулус Блэк, Северус Снейп, взятый Королем для каких-то своих целей, Якоб Нотт и Маргарет Яксли — соизволила осчастливить всех своим присутствием. Гул был как на вокзале — все с трепетом ожидали начала занятий.

Едва ударил колокол, дверь распахнулась и ученики зашли в кабинет. Рассевшись на места, студенты принялись внимательно слушать преподавателя. Фрэнк забеспокоился, выискивая глазами свою «Мародерку», как шутливо называли Алису мальчишки. Через несколько мгновений девушка влетела в класс и с грохотом опустилась на свободное место рядом с Лонгботтомом. Недаром прежний капитан команды называл ее орлицей — она была стремительна в воздухе и несколько неуклюжа на земле.

— Меня зовут Аластор Грюм, — он нацарапал свое имя на доске, — в виду чрезвычайного положения в этом семестре я буду вести у вас Самозащиту: теория и практика, практика, практика!

Вдруг в дверь постучали, мракоборец взмахом палочки открыл ее и с самым грозным видом посмотрел на опоздавших — двух шестикурсниц: одна, высокая, с челкой как у пони и длинными волосами цвета шоколада — с Когтеврана — и вторая, пониже, с темно-русыми кудрями, с какой-то смешной золотинкой, пронизывающей ее всю: и в волосах, и в глазах — карих с этим самым золотым огоньком — и в улыбке, теплой и открытой, и даже в милых, едва заметных веснушках. Она вся была словно отмечена солнышком, и ярко-желтый галстук с черными полосками — пуффендуйский — только подчеркивал это. Обе девушки были довольно милые, но в когтевранке еще чувствовалась какая-то стать, завышенное чувство собственного достоинства, благородство.

— Имена! — гаркнул Грюм.

— Эрика Леманн, Когтевран.

— Шарлотта МакЭвой, Пуффендуй.

— Причина опоздания, — преподаватель нахмурился.

— Понимаете, профессор. Верные мысли зависят от правильной работы мозга. Правильная работа мозга зависит от правильной работы кишечника, а работа кишечника в свою очередь зависит от верных мыслей. Из того следует, что... ну, короче, мы задержались в Большом Зале, — выпалила кудрявая девушка.

— Живо на места! — голос Грюма потеплел до температуры, при которой в Антарктике начинают таять льды. Ему втайне были симпатичны люди, которые не боялись его и не лебезили.

Прошмыгнув мимо Грюма, шерстикурсницы на мгновение остановились, оглядывая класс. Свободных мест было мало: два рядом с Мародерами и три около слизеринцев. Здраво выбрав из двух зол меньшее, девушки прошли к гриффиндорцам. Джеймс сидел с Сириусом, привалившись к плечу друга; рядом с Блэком было пусто, а дальше сидел Ремус Люпин. Эрика, чуть смутившись, села между Бродягой и Лунатиком. Впереди старосты Гриффиндора сидела Алиса, рядом с которой чесал голову Фрэнк, слушая мракоборца. Слева от Фрэнка, впереди Сириуса, примостилась Шарлотта, в аккурат рядом с Лили Эванс, позади которой вздыхал Поттер.

— Что за прекрасных ангелов подарил нам сегодняшний день? — риторически прошептал Сириус, подперев голову кулаком и притворно вздыхая.

Солнечная пуффендуйка через плечо посмотрела на свою подругу с факультета воронов, и они обе смущенно захихикали. Блэк зевнул и отвернулся. Флиртовать со всеми симпатичными девчонками стало давно привычкой: болезненной, отдающей глухими стонами раненого зверя в сердце, затягивающей глаза черным маревом. Сириус еще в детстве привык скрывать все внутри себя, тая обиду и боль, но эту, даже не боль, а какую-то чрезмерно жестокую душевную муку, впервые настолько сильную, Сириус не мог игнорировать, она съедала его изнутри, заставляя мучиться, просыпаться ночью в холодном поту… И лежать потом до рассвета, разглядывая трещинки на потолке…

— Эванс, а, Эванс? — начал Джеймс. Грюм зачитывал ученикам заклинания, которые они будут учить в этом семестре, и Сохатый потерял интерес примерно на семьдесят третьем — оно помогало волшебнику оставаться незамеченным под водой.

Лили повернулась, сердито сверкнув глазами; она пыталась успеть записать за учителем и не могла сделать это. А тут еще этот надоедливый Поттер! Девушка отвернулась.

— Ну, Эванс! — протянул парень.

— Отстань от меня, — прошипела рыжеволосая колдунья.

— Ни за что! — азартно воскликнул Джеймс. Чуть громче, чем можно было. Аластор Грюм недовольно повернулся, но ничего не сказал. Он лично знал старших Поттеров и был с ними в неплохих приятельских отношениях.

Алан Эйвери скривился, недовольный отсутствием реакции нового преподавателя на этого гриффиндорского выскочку. Это могло значить только одно: на уроках у Грюма слизеринцы явно будут не в фаворе. Король обернулся на остальных студентов своего факультета. С абсолютно таким же выражением лица его сестра смотрела на мракоборца. На периферии сознания Алан вдруг понял, насколько его сестра меняется, когда уродливые эмоции захлестывают ее. Соболиные брови презрительно взлетают вверх, отчего резкие морщины прорезают бледный лоб. Рот кривится в недовольной ухмылке, уголки пухлых губ ползут вниз, а ноздри раздуваются в бессильной злобе.

Рабастан Лестрейндж, в последние дни прозванный между слизеринками «Пажом», так же смотрел на преподавателя. Но в отличие от обоих Эйвери, его лицо осталось непроницаемым, лишь цепкий взгляд запоминал манеру двигаться, смотреть, ходить. Рабастан уже отметил про себя, что когда Грюм нервничает, он часто-часто моргает своими холодными глазами. Ходил мракоборец, чуть хромая на одну ногу, и это давало противнику преимущество в бою. «Бить нужно по ногам», — расчетливая, лишенная эмоций мысль отложилась в умной голове младшего Лестрейнджа, чтобы в случае чего всплыть, подсказать своему владельцу верный шаг. Алан зря не боялся Рабастана, предполагая, что этого мага обработает сестрица…

Северус Снейп не обратил на заминку Грюма должного внимания, он был погружен в свою писанину, и Алан справедливо полагал, что пишет слизеринский староста явно не конспект по Самозащите. В последнее время Снейп был погружен в создание разнообразных зелий и заклятий, и Король иногда финансировал эксперименты Северуса, считая, что со временем этот полукровка ему понадобится.

Регулус Блэк был занят рисованием портрета Франчески Забини. Разумеется, ему там ничего не светило, итальянская «вейла» делала упор на более взрослых магов, считая, что они более перспективны, менее страстны, да и помрут быстрее, оставив наследство расчетливой красавице. Тайная переписка с Регулусом была для нее своего рода забавой, развлечением, потому что мальчишка не переходил границ дозволенного, не выкидывался в окна из-за несчастной любви, не засыпал Франческу пошлыми шоколадками в форме сердечка и розовой обертке и вообще вел себя максимально сдержанно и пристойно.

Якоб Нотт держал Маргарет Яксли за руку под партой, и это откровенно не понравилось Алану: он сам имел виды на эту симпатичную светловолосую волшебницу. Он не была особо умна или хороша собой, но ее семья имела достойное положение в обществе и не менее достойный капитал. Видимо теми же соображениями руководствовался и Нотт.

Со стороны Мародеров снова раздались шум и болтовня. Алан набычился, наблюдая за реакцией Грюма. Но тот опять промолчал.

— Профессор! — не выдержал Король.

— Да, мистер Эйвери? — мракоборец повернулся и в упор посмотрел на рыжего аристократа.

— Почему гриффиндорцы развлекаются, а вы даже внимания не обращаете? — слизеринцы поддержали его гулом голосов.

— Потому что старомодным слизеринцам и блюстителям чистокровия доступно в разы меньше, чем нам, простым смертным, — вальяжно ответил Сириус, растягивая губы в ухмылке. Его однокурсники рассмеялись. Теперь уже все. Особенно эти четверо гадких отвратительных мародера…

— Закрой рот, предатель! — сквозь зубы проговорила Лорен, вставая на защиту брата.

— О, ее величество не устало, обращая свое драгоценное внимание на мою скромную, недостойную даже ее взгляда, персону? — Блэк в наглую повернулся к Эйвери, надеясь позлить ее. Нехороший огонек в серых глазах Бродяги зажегся и с каждой секундой разгорался все сильнее. Джеймс придержал друга за локоть, словно чувствуя, что сейчас будет буря.

— Мое величество с радостью бы придушило тебя, но неохота руки пачкать, — последовал незамедлительный ответ Королевы. Класс притих, наблюдая эту сцену.

— Дрянь, — прошипел Сириус, не в силах больше сдерживаться. Обычно с ним такого не бывало, но последняя реплика Лорен вывела его из равновесия.

Алан встал.

— Извинись перед моей сестрой. Сейчас же.

— Она заслуживает, — тихо, но различимо ответила Шарлотта. Все то солнце, которое она принесла в класс своим приходом, куда-то скрылось, и теперь девушка ничем не отличалась от сотен других шестикурсниц, сидящих сейчас на своих занятиях. Даже как-то подурнела.

— Тебя не спрашивали, грязнокровка, — высокомерно бросила Лорен, задетая оскорблением Сириуса.

— Не смей! — Джеймс направил свою палочку на девушку. Губы ее дрогнули от ярости.

— О, Джейми, — воскликнула Эйвери как-то очень радостно, — посмею, — голос ее незаметно сменился на угрожающий, — потому что имею право!

— Не имеешь, — Бродяга глянул прямо в светло-карие глаза слизеринки. — Ты не королева, как бы тебе не хотелось, ты всего лишь…

— А ну рты закрыли! — рявкнул Грюм, пришедший в себя. Перепалка на первом же уроке не входила в его планы, и мракоборец растерялся. — Неделя наказания для вас четверых. Будете учиться работать вместе!

Лорен фыркнула:

— Даже не собираюсь.

— Молчать, юная леди. Я передам вашему декану о назначенных отработках.

* * *

— Я не понимаю, причем тут мы? — с недоумением на лице спросил Сириус, выходя из кабинета одним из первых.

— Сириус, ты сорвался, именно поэтому, — Поттер вздохнул, поправляя очки, сползшие на кончик носа. Остаток урока все усердно писали, боясь навлечь на себя еще раз гнев Аластора Грюма.

— А профессор тоже хорош, — буркнула МакЭвой, проходя мимо мальчиков, — не мог Эйвери успокоить…

— Пропусти, грязнокровка, — мимо, сильно оттолкнув Шарлотту, прошел Алан. Он стремительным шагом куда-то направлялся, не замечая никого вокруг. Пуффендуйка отлетела в сторону, цепляясь каблуками за выщербленный мрамор, и вполне могла упасть, если бы Блэк, находящийся рядом, случайно не поймал ее.

— Спасибо, — она смущенно улыбнулась, поднимая на парня глаза. В этот момент из-за туч выглянуло солнце, тусклое и холодное, и заиграло на смешных ямочках пуффендуйки. Сириус улыбнулся, вежливо, но открыто.

В этот момент из дверей кабинета выплыла Лорен в сопровождении Рабастана Лестрейнджа. Джеймс, оставив друга в компании остальных мародеров и двух новых знакомых, подошел к слизеринке. Высокомерный взгляд был ему приветствием.

— Иди, Рабастан, — девушка передала ему свою сумку. Взяв ее и хмуро посмотрев на Поттера, Лестрейндж удалился. — Чего тебе, Джеймс? — Лорен улыбнулась.

— Зачем вы это сделали? — на лице Сохатого заиграли желваки.

— Что сделали? — елейным голосом поинтересовалась наглая девица.

Джеймс вдавил ее в стену.

— Весь этот концерт. Не терпелось на отработки нарваться?

— У, Джеймс, как близко… — Лорен убрала волосы с лица. — Может быть, потому что они это заслужили? А слизеринцы всегда отдают долги, — она скосила глаза влево, туда, где из дверей выходила Эванс. Поттер посмотрел туда же. Воспользовавшись замешательством нового Старосты Мальчиков, Королева привстала на носочки и быстро коснулась губами Сохатого в тот момент, когда он уже поворачивал к ней голову. Получилась крайне двусмысленная сцена поцелуя. Которая не укрылась, разумеется, от глаз всех присутствующих в коридоре, в том числе и Эванс.

— Адьес, милый, — и, засмеявшись на весь коридор, Эйвери удалилась.

Джеймс встретился взглядом с Сириусом.

«Ничего хорошего»

* * *

Лорен сидела в комнате на кровати, раскачиваясь из стороны в сторону. Сегодняшний день был триумфом. Едва ли она забудет, как Джеймс прижимал ее к стене. Пусть с ненавистью и злобой... Но присутствовало там и еще что-то. Девушка боялась рассказать кому-либо о своих чувствах к главному мародеру. Она держала их в секрете. Это было раньше. Лорен уже устала ждать. Как он смеет любить какую-то грязнокровку Эванс, когда есть она — единственная и неповторимая. Теперь все будет по-другому. Он будет с ней. И плевать на мнение друзей и семьи.