Merry dancers: продолжим? (гет)

Улыбка медленно сползла с лица Хагрида. Игнорируя стоящую на пороге Аврору, он высунул голову из-за двери и огляделся по сторонам.

— Ты чего? — Аврора цокнула, топая по каменой ступеньке крыльца. — Она не придет.

— Почему? — брови Хагрида обиженно соединились. — А я столько всего разузнал о гэльских выскакунчиках…

— Может, впустишь?

Посторонившись, Рубеус впустил гостью в хижину, еще раз с надеждой взглянув на улицу, и только тогда закрыл дверь. На столе уже стоял внушительных размеров раскрашенный в красный горох чайник с подгорелым донышком; из носика клубами поднимался пар. Аврора с присущей ей легкостью вспорхнула на один из высоких стульев и расправила юбку. Хагрид снял с себя излюбленный фартук с изображением мухоморов и, что-то бурча себе под нос, подошел к разделочному столику, где под полотенцем дожидались гостей угощения.

— Ну, и это, где ты потеряла Уши? Я приготовил её любимые кексы! — вздохнул он раздосадованно, небрежно ставя на стол тарелку с кексами, грохотнувшую, будто гружёная гранитным щебнем вагонетка.

— Она в Лондоне, изучает местные памятники, — засунув в рот не без труда оторванный кусок угощения, пояснила Аврора; про экскурсовода в лице Каспара Крауча она добавлять не стала. Внезапно её взгляд зацепился за нечто странное, может, показалось, но в волосах Хагрида виднелись непонятные сгустки чего-то клееобразного. — Руби, что с тобой? Зачем ты намазал голову зубной пастой?

Тот судорожно пригладил волосы назад. Его прическа выглядела прилизанной и вместо обычного художественного беспорядка распадалась на ровный пробор.

— Это Еловый бальзам, это, он для волос полезен знаешь ли, — невнятно ответил он и вдруг взъерошил слипшиеся от густой массы средства волосы.

— Ты похож на городского сумасшедшего, — засмеялась Аврора, тыкая пальчиком в торчащие в разные стороны «проволоки» на голове друга.

— Ты, это, чай пей, остынет, — буркнул тот. — Лучше расскажи, как у вас там дела в музее?

Хихикая над смущением Рубеуса, она отпила из чашки и вкратце поведала о скучной работе с экспонатами.

— Абрахас ходит чернее тучи, — вдруг вспомнилось Авроре. Последняя их встреча прошла чуть ли не в молчании, пока тот не решился поведать о своих переживаниях.

— Чой-та он? — проявил Хагрид вежливый интерес, смачно отхлебнув из чашки. — Чего ему грустится, вроде б парень обеспеченный, живет богато, всё есть.

— Не в богатстве счастье, Руби. Его, кажется, женить планируют, родители постепенно начинают его обрабатывать. Пока только намеки. Он рассказывал, что когда его пригласил на ужин мистер Арктурус Блэк, то там собрались все незамужние девушки всех ответвлений рода Блэк, даже иностранки их семьи прибыли, — посочувствовала Аврора проблемам друга. — Абрахас был вне себя от ярости, уже дома разразился скандал. Он винит родителей в том, что они слишком торопят события, да и сможет ли он забыть Эвелин когда-нибудь? Страшно подумать…

— Странные эти богачи, вон Блэка, как его, Цигнуса помню, они же с Друэллой Розир постоянно препирались, как он чо натворит. Я еще со школы помню, а вон, на седьмом курсе, это, за ручку ходили, значит. Мне профессор Дамблдор рассказывал, что их насильно обручили. И почему они согласились?

— Там другая ситуация была, — припомнила Аврора события позапрошлогодней давности.

— Кто бы мог подумать, что Друэлла слегка не в себе окажется! Все они такие — слизеринцы. Вон, чо этот Долохов в мае учудил. Заколдовал любимый макет солнечной системы МакКалога, все планеты взбесились и стали носиться за бедным профессором, норовя прибить, прям как бладжеры. Мне потом пришлось вместе с миссис Норрис по всей школе и территории обломки собирать! Ох, бедная миссис Норрис…

За столом повисла тишина, нарушаемая только позвякиванием ложечки в чашке Хагрида.

— Дедушка говорит, что ей все хуже. Колдомедикам удалось замедлить процесс, но он все равно необратим. Она больше не может говорить, только мяучит…

— Я знаю, — горько произнес Хагрид, на его глазах выступили слезы. — Хоть и не любил я её, когда учился в Хогвартсе, но всё равно, даже врагу такого не пожелаешь. А знаешь, как много она о животных знает? — его голос срывался, но Руби старался держать себя в руках, только комкал ни в чем неповинный краешек скатерти. — Странно, что профессор Слагхорн ничем не смог помочь, он же талантливый зельевар! Он говорит, что если бы помощь оказали сразу, то может, можно было всё исправить. Ну, чего уж тут говорить, никто ж не знал, что так выйдет. Даже профессор Дамблдор пытался изобрести что-нибудь эдакое, ну, чтобы вылечить её.

Аврора с тоской взглянула за окно, где теплый летний ветер лениво беспокоил кроны елей и лиственниц.

— Мы с Пыщом тоже намучились в своё время, но ему даже идёт, миленький такой, только по-моему, у него из-за комплекса коротких лап такой отвратительный характер, — попыталась пошутить она, хоть и не очень уместно. — Ладно, ты говорил, что видел у Северного сияния стадо единорогов?..

* * *

— Будет тебе, вон, Каллидора хоть за ум возьмется, — Цигнус как никогда дружественно похлопал Малфоя по плечу. — Она же красавица у нас и умница,— и подумав, добавил: — когда головой думает. Забудет этого хмыря Шлонгботтома, — тут Абрахас бросил на Цигнуса такой взгляд, что тот отошел на фут, опасаясь за свое здоровье. — В конце концов, мы с Друэллой как-то уживаемся, — он сглотнул, поправляя воротник-стойку рубашки. — Разве ты не был готов к подобному?

— Послушай, Блэк, — голос хоть и был ровным, но в нём просачивались нотки раздражения, — тебе, может и весело, но я не готов принимать подобные решения, руководствуясь волей отца.

— Мне тоже пришлось многим поступиться…

— Ты же у нас рыцарь! — перебил Абрахас; его взгляд говорил сам за себя: непонимание, досада, злоба. — Я в рыцари не записывался и не планировал женитьбы в скором времени. Я не хочу, чтобы отец и мать решали за меня, я и так всю жизнь живу по их указке, — казалось, что на него свалились все беды мира. Он опустился на диван и по-хозяйски положил руку на подлокотник, сверля взглядом висящую над камином картину задумчивой кудрявой девушки, глаза которой были исполнены грусти, резко контрастирующей с тронувшей губы улыбкой. Его прабабушка по материнской линии была нарисована совсем юной; длинная юбка бального платья водопадом шелка спускалась к полу и растекалась до краев рамы мягкой светящейся лужицей. — С переездом в Британию я только недавно смирился. Мне всего девятнадцать лет, а я только и делаю, что работаю, да учусь. Ещё и невесту подсовывают…

— Так это только через год-два, тебе для карьерного роста просто необходимо жениться. Ты же знаешь наше консервативное общество. Семейному человеку больше доверия…

— Я не рвусь в министры, понятно? Что там тебе мой отец напару с твоим и мистером Арктурусом наплели? — Абрахас не очень-то хотел жаловаться, тем более, Цигнусу, но тот сам вынуждал оправдываться.

— Тихо-тихо, не кипятись, — Блэк выставил перед собой руки, пытаясь отшутиться. — В этом есть свои преимущества. Тем более, у тебя действительно есть выбор. У меня много сестер и кузин, даже тетки незамужние моего возраста есть, у каждой свои достоинства и недостатки, вопрос в том, что нужно тебе. По крайней мере, все наши девушки весьма недурны собой и неплохо воспитаны… Ну, кроме Вэл…

Да, Вальбурга всегда представляла собой нечто невразумительное, несмотря на всю манерность, иногда казалось, что её воспитывали химеры в сотрудничестве с сапожником из соседней лавочки.

— Я, что, по-твоему, совсем слепой и не понимаю, почему именно тебя ко мне советчиком по выбору невесты приставили? — взбеленился Абрахас. — Как же! Ты, Цигнус — отличный пример идеального наследника, обрученного с навязанной семьей девушкой, — он скомкал лист бумаги, лежащий на столе, и бросил в негорящий камин. — Тебе просто одиноко быть единственным, кого заставляют жениться. Хочешь и меня подписать? — Абрахас силой потер виски, будто отгоняя наваждение. — Родители просто не понимают, что сейчас мне не до этого…

— Ты так её не забудешь… — негромко сказал Блэк, скорее для себя, но продолжил громче: — Тебе и потом не до этого будет, друг, — по ещё одному красноречивому взгляду Малфоя, Цигнус понял: слова «друг» лучше сторониться, тот и так начинает ненавидеть всю его многочисленную семью вместе взятую. — Ну, Цедрелла поспокойнее…

— Блэк! Уймись хоть ненадолго, — оборвал Абрахас. Он вскочил с места и подошел к столику возле окна, налил из графина стакан воды, осушил его до дна и снова вернулся к камину. — Не притворяйся глухим, тебе-то какая выгода, если я женюсь на одной из твоих сестер? Это тебя никак не коснется, если уж на то пошло.

— Вообще-то… — уклончиво начал тот. — Отец за мои старания пообещал поскорее ввести меня в бизнес...

— Зачем тебе? Что, надоело дома сидеть? Еще наработаешься в будущем.

— Понимаешь, — Цигнус потер затылок и присел на кресло. — Мои учителя, конкретно, моя несравнимая тетушка Кассиопея, слегка давит на меня в учебе, чтоб её грудная жаба сразила. Я уже сто раз говорил отцу, что без практики учеба не ладится. Однако он не хочет допускать меня к работе…

— Он абсолютно прав… — оборвал Абрахас, зная из рассказов собственного отца, что мистер Поллукс Блэк поговаривал о своем безответственном сыне.

— Но ты же занимаешься семейными делами, «Гранд Текстилем», например, и золотом.

— Это когда моя дорогая матушка находится во Франции. А «Гранд Текстиль» ведет мой отец. Я всего лишь посредник. Они решили, что мне светит перспективная карьера в министерстве магии.

— Ну ты же все равно знаешь всю инфраструктуру, — Цигнус сосредоточенно смотрел на Абрахаса, ища в нем поддержки и понимания, но тот, поднявшись с дивана, снова отправился к письменному столу. Ему явно не сиделось на месте.

— Послушай, Цигнус, у меня ещё очень много дел, твой визит, конечно, меня позабавил, но через пятнадцать минут ко мне придет мистер Ворнаут, и мы продолжим изучать экономику Британии…

Тот нисколько не обиделся на прямолинейное выпроваживание, а подошел к Абрахасу и с умным видом произнес:

— Ты не расстраивайся, на женитьбе жизнь не кончается. Ладно, я своё дело выполнил, я ухожу. Если что, скажи моему отцу, что я достал тебя со своими сестрами, — Цигнус подмигнул и довольный собой покинул Малфой-мэнор через камин.

— Действительно достал, — пробубнил Абрахас, глядя на вновь потухшие головешки, недавно объятые зеленым пламенем.

Насчет занятий по экономике он слукавил, желая поскорее спровадить надоедливого Цигнуса, который вот уже пару дней навязывал ему свое общество с разговорами о том, какие у него замечательные сестрички. Да половину из них Абрахас бы лично отправил на костер, а другую… Впрочем, Каллидора и Цедрелла действительно выбивались из общей массы. Первая шла вразрез с идеологией рода, что уже само по себе вызывало уважение, ведь Блэки — та ещё семейка. Вторая же, не в пример близняшке, была тихой и спокойной, да еще и привлекательной. Но с ней, скорее всего, будет скучно делить супружескую жизнь. Господа Арктурус и Поллукс Блэк спят и видят, чтобы отдать одну из них за Абрахаса. Были ещё и другие сестры на том знаменательном ужине — кузины Аника и Виктория Блэк — родом из Боснии и Герцеговины, но и те пошли в эту непонятную породу. Нет, он не имел ничего против этого чистокровного рода, но терпеть не мог, когда ему что-то навязывают, отсюда появилась некая неприязнь и всё чаще находились недостатки. Мистер и миссис Уилкис, с которыми приходилось общаться по долгу сотрудничества фабрики, смотрели на Абрахаса с грустью, они так и не пережили потери дочери, а он стал болезненным напоминанием о ней. Мердок клялся, что прикончит Эзраэла Уидмора голыми руками, он обезумел от горя и даже пытался повлиять на и без того гиблый судебный процесс, желая маньяку достойной казни — через четвертование. Такую меру отменили еще в позапрошлом веке, и все его потуги повлиять на отмену моратория никто даже слушать не стал. Никакие связи не помогли…

Абрахас однажды почти решился на посещение заключенного, чтобы посмотреть ему в глаза, даже получил допуск через министерство, но так и не переступил порог Азкабана, опасаясь за свои действия. Решетка и отсутствие палочки, которую забирали на входе — не стали бы преградой. Он ощущал такую всеобъемлющую ненависть к этому человеку, что в самых страшных мечтах лично квитался с ним… А ещё были кошмары. Абрахас почти как наяву видел, как этот жестокий психопат мучает Аврору. Именно после того чудовищного случая они с ней сильно сблизились, из подруги она превратилась в его младшую сестру, хоть и была ровесницей. Именно она вытянула его из жуткой депрессии, из-за которой родители даже хотели вызывать врачей. Луи и Арабелла, несмотря на скептическое отношение к этой «весьма оригинальной особе», приняли её, как друга, ведь Аврора частенько бывала в Малфой-мэноре тем летом, когда они находились в Британии. Родители и слова плохого в её адрес не говорили, даже когда она тем летом на их глазах полезла в фонтан, чтобы отобрать у с испуга аппарировавшего туда эльфа свои туфли, взятые бедным Квинси на чистку. Для родителей подобное поведение естественно было неприемлемым.

Абрахас на миг задумался: а что, если бы Аврора стала его супругой? Он стоял у окна в кабинете, рассматривая, как по саду гордо вышагивают павлины, и представил её, гоняющей величественных птиц. Как ступая по газону яркими красными туфельками, она собирает цветастые павлиньи перья и прикрепляет их вместо сережек. Незаметно, на его устах образовалась улыбка. Аврора была чистокровной в черт знает каком колене, причем, с обоих сторон родителей… Для семьи Малфой выгодный брак был второстепенен. Имея огромные средства, они могли позволить себе не слишком знатных невест. Мама, например, выходила замуж за отца, имея в кармане не слишком много галеонов. Род Чаррингтон-Кант обанкротился, однако благодаря стараниям Луи, их капитал многократно возрос, так появился Малфой-мэнор, в который дядя вложил все деньги. Так чего же они так вцепились в этих Блэков? Их и так слишком много, а ещё этот Цигнус, с которым они не особо общались в Хогвартсе, отчего-то нашел в Абрахасе душевного приятеля, к которому можно заявиться посреди дня…

* * *

Том брезгливо взглянул на встречающего его домового эльфа — Похлёба, видимо, по своей старости, забыла поклониться и, не обронив ни слова, направилась в сторону уже знакомой ему гостиной, где, Том не сомневался, его ожидал тёплый приём. Большое помещение выглядело тесным благодаря многочисленным предметам интерьера, выставленным, скорее, напоказ для гостей. Кругом сверкали натертые до блеска шкафчики, наполненные разнообразными статуэтками, книгами в золотых переплетах и украшениями на бархатных подставках. Смотрелись все эти сокровища музейными экспонатами или магазинными витринами, но никак не создавали домашнего уюта.

Сама миссис Смит выглядела театральной декорацией, сегодня она превзошла все ожидания Тома: несмотря на дороговизну шёлка её пышного платья с изящной цветочной вышивкой, она была одета омерзительно приторно, будто влезла в огромный торт, из верхушки которого торчала её голова. Малиновый корсет плотно обтягивал необъятные просторы потерявшейся где-то лет тридцать назад талии, рыжий, почти красный парик, был собран в высокую прическу с заколками в виде искусственных фруктов. Над верхней морщинистой губой черной дырой зияла огромная тёмно-коричневая мушка, постоянно привлекающая к себе внимание. Том совершил над собой усилие, чтобы не поморщиться от отвращения. Он машинально ослабил узел своего галстука, не задумываясь, что этот жест мог стать немного вызывающим для настроенной на флирт хозяйки дома. Старая корова смотрела на него с игривой улыбкой густо накрашенных свекольным цветом губ. Аромат тяжелых духов дурманом разливался по гостиной с наглухо закрытыми окнами. Подавив неприязнь, Том склонился и поцеловал пухлую руку Хэпзибы усыпанную драгоценными камнями в громоздких резных оправах.

— Вам жарко, Том? — она неопределенно махнула волшебной палочкой в сторону окна и оно распахнулось. Свежий воздух всколыхнул легкие персиковые тюли, прогоняя из помещения тяжелый аромат парфюма.

— Я принес вам конфеты, — тихо сказал Том, доставая из нагрудного кармана жакета уменьшенную коробку сладостей.

— Противный мальчишка, зачем вы балуете старую женщину?! — с наигранным укором воскликнула Хэпзиба. — Вы присаживайтесь.

Он занял уже привычное кресло напротив неё и сложил пальцы замком на колене.

— Мне кажется, что с каждым разом вы всё бледнее и бледнее, — заботливо поохала она. — Боргин и Берк совсем вас не берегут, наверное, заперли вас в своей мерзкой пыльной лавке, вы и света белого не видите.

— Отнюдь нет, — начал Том своим самым доброжелательным голосом. — Мистер Боргин наоборот пытается отправить меня на выходные, но вы же знаете, что работа в его магазине позволяет мне многое изучать.

— Вы слишком много времени посвящаете учебе, Том. В вашем возрасте нужно думать совершенно о другом, однако я рада, что вы выкраиваете время, чтобы забежать ко мне на чашку чая. Похлёба! — но дряхлая, похожая на скелет, обтянутый мятым пергаментом, эльфийка появилась не сразу, а только после третьего вызова. — Глухая ты сова, принеси нам чаю, да побыстрее.

Та, кивнув, немедленно растворилась в воздухе с громким хлопком, заставив старуху поморщиться.

— Итак, под каким же предлогом вы навестили меня сегодня? — осведомилась Хэпзиба, манерно раскрыв плетеный веер возле губ.

— К нам недавно поступили серьги гоблинской работы из чистой платины, — сразу перешел к делу Том, стараясь дышать через рот — открытое окно всё же не спасало от тяжелого аромата духов, которыми, казалось, был опрыскан каждый предмет в гостиной.

— О, Том, вы опять за своё! — состроила обиженное лицо Хэпзиба. — Я-то думала, что вы просто зашли навестить меня. А, впрочем, вы, молодой человек, меня не обманите безделушками из магазинчика. Я-то знаю, как вам нравится мой жасминовый чай, — и в тот же момент в гостиной появилась Похлёба и дрожащими руками плюхнула на стол перед ними серебряный поднос, звякнувший кружками.

— Сколько раз я тебе говорила, осторожнее! Ох, она совсем стара, — оправдывалась перед гостем Хэпзиба.

…После продолжительного чаепития, постепенно превращающегося в традицию, Тому всё-таки удалось заинтересовать толстушку некоторыми вещицами. Для хозяев магазина Хэпзиба Смит была очень ценным покупателем, её вложения, можно сказать, составляли четверть всего дохода, поэтому Риддлу частенько приходилось навещать её, а в последнее время он заглядывал к ней практически каждую неделю. Хэпзиба показала ему то, что он сейчас желал больше всего на свете. Кто бы мог подумать, что у старой коллекционерки с полным отсутствием вкуса найдутся действительно интересные вещи! Том умел располагать к себе, но его поведение в её обществе можно было назвать и вовсе заискивающим после того, как миссис Смит показала ему самые ценные вещи из своей коллекции — чашу Хельги Хаффлпафф и медальон Салазара Слизерина. В последнее время Том только и думал, как заполучить их себе…

Вымотанный очередным чаепитием с отвратительным жасминовым чаем с мармеладками, которые Хэпзиба считала своим долгом скормить ему все до одной, Том вышел на улицу и аппарировал прямиком к двери «Боргин и Беркс», почувствовав легкое несварение от угощений.

— Она готова вести переговоры по серьгам, но тянет время, — без приветствий сообщил Том Боргину.

— Ты же знаешь, что её интерес вовсе не относится к серьгам, Том, — потешался тот, доставая с полки глиняную амфору и рассматривая её донышко. — Ты — настоящий клад, как для неё, так и для нас с Берком, — чем больше Боргин насмехался, тем сильнее злился Том. — Он, кстати, возвращается на следующей неделе. И да, тебя тут искали…

— Надеюсь, не Аврора Уинтер? — бросил Том, вытаскивая из кармана блокнот для записей и кладя его на прилавок. — Я записал требования Хэпзибы Смит, она хочет узнать, когда появятся освященная шерсть единорога.

— Это ей ещё зачем? — Боргин вкинул разделенную небольшим шрамом бровь. — Ладно, Мерлин с ней, главное втюхать ей эти серьги втридорога. Тебя искал молодой мистер Малфой, если тебе интересно, — вернулся к сообщению он. — Ему нужно было что-то передать, но мне он «этого» не доверил. Нечто важное.

Том несказанно удивился, он ожидал посылки уже некоторое время, но не думал, что Луи Малфой попросит передать её своего сына — такого раньше не случалось. Обычно все его послания доставлялись курьерами, доверенными лицами.

— Где он сейчас?

— Он вышел минуты за три до твоего прихода.

— Почему ты сразу не сказал?!

Том выскочил и магазина быстрее, чем хозяин лавки успел открыть рот. Оглядываясь по сторонам, он надеялся, что Абрахас не успел уйти с Лютного переулка или аппарировать. Может, он пошел к нему домой? Надо было Боргина спросить, куда он его отослал! Однако Абрахас и в самом деле не успел уйти далеко, он обнаружился разглядывающим витрину антикварного магазина неподалеку. Тома раздражала его всегда идеально выглаженная рубашка и такие же брюки, он и сам всегда следил за своим внешним видом, но Малфой казался куда опрятнее, хотя опрятнее было уже некуда. Он внимательно рассматривал какую-то вещицу за мутным стеклом под разными углами, словно хотел запомнить каждую деталь. Приглядевшись, Том увидел неизменно лежащую на своем месте безделушку-сову, которую покупатели всегда возвращали, насколько он знал.

— На ней проклятие чахотки.

Но Абрахас даже не вздрогнул от голоса, появившегося рядом Риддла.

— Вот как? Она Авроре очень понравилась, — с досадой ответил он, глядя в расплывчатое отражение Тома в мутной витрине.

— Скажи ей, чтобы не покупала ни в коем случае, — зачем-то попросил тот. — Ты принес посылку?

— Не боишься обсуждать это на улице?

— В отличие от тебя, моей репутации ничего не грозит, — съязвил Том, вставая ближе к нему.

Абрахас усмехнулся, у него не было сил злиться или препираться с ним по мелочам. Риддл в последнее время становился всё противнее, отдалялся от знакомых, поддерживал связь только с Цигнусом, Каспаром и ещё несколькими слизеринцами, выпустившимися из Хогвартса чуть раньше. Недавно они столкнулись возле лавки зелий, Том находился в обществе Йена Розира.

Отец всё ещё сотрудничал с ним, и у Абрахаса были некие подозрения, что именно по этой причине Риддл и устроился в «Боргин и Беркс», получая совсем неплохой заработок. Ничего удивительного, если окажется, что в банке у него уже есть личный сейф. Талант к зарабатыванию денег Луи Малфой узрел сразу же…

Абрахас, внимательно наблюдая за реакцией Риддла, выудил из кармана небольшой бумажный сверток, перетянутый бечевкой, и протянул ему. На миг на лице Тома отразился испуг, он не ожидал, что передача действительно произойдет на улице средь бела дня. Тёмные глаза сверкнули яростью.

— Ты что творишь? — молниеносно схватив сверток, он затолкал его в карман брюк, гневно сверля взглядом отчего-то довольного собой Малфоя.

— А говорил, твоей репутации ничего не грозит.

— Тут авроры ошиваются! Меня, в отличие от тебя, Абрахас, из-под стражи никто не вытащит, благодаря мешочку галеонов, — до Тома вдруг дошло следующее: — Да ты с ума сошёл, это же крест на твоей будущей карьере!

— Плевать, — обронил тот, ни капли не сожалея о неосторожности.

Глаза Тома ещё больше расширились, в словах Абрахаса не было ни капли насмешки, похоже, что подобное заявление действительно могло оказаться правдой. «Что, депрессия, друг?», — усмехнулся про себя прозорливый Том, однако свои подозрения не озвучил. По виду нельзя было сказать, что Малфой был чем-то опечален, он не сдавал в осанке, улыбался, хотя эта улыбка выглядела слегка саркастичной, может, только по отношению к нему… За витриной показалось хмурое лицо хозяина антикварной лавки, явно подозревающего, что молодые люди собрались здесь вовсе не для созерцания будущих покупок.

— Мне пора, — сообщил Абрахас; посмотрев в собственное отражение, он зашагал прочь, не попрощавшись.

В последний раз взглянув на металлическую сову на подушечке, Том фыркнул и отправился обратно в «Боргин и Беркс».

* * *

— В следующий раз покажу тебе Стоунхендж. Есть легенда, что друиды там приносили в жертву животных, поклоняясь Луне, — Каспар с удовольствием отметил на лице Урсулы заинтересованность.

— Да, герр Дамблдор советовал мне посетить это место, — мечтательно произнесла она, присаживаясь на бортик фонтана, чувствуя, что день прожит не зря.

Они завершили недлинную экскурсию по Вестминстерскому аббатству. Церковь с готическими сводами и квадратными башенками осталась запечатленной на стареньком фотоаппарате, висящем на шее Уши. Каспар так и не понял её интереса к этому месту, ведь оно не было никак связано с магическим миром, но охотно согласился быть сопровождающим. Пока Уши восхищенно разглядывала памятник архитектуры, Каспар восхищенно рассматривал Уши, отмечая про себя, что её идея использовать его в качестве экскурсовода за отдельную плату в виде книги «Сет — миф и легенды», которую она обещала отдать после написания курсового проекта, была хорошей. И когда раздражение от её общества сменилось симпатией? Если она не острила и не пыталась унизить его, то была нормальной девчонкой. Урсула увлекалась историей как маггловской, так и магической, и когда они остановились возле западного фасада Церкви Святого Петра, чтобы получше разглядеть мелкие детали, какая-то маггловская старушка умилилась, назвав их идеальной парой. Каспар и Уши взглянули друг на друга, склонив головы набок, словно голуби, а затем их синхронно передернуло. Ах, эта дурацкая жара, заставлявшая Урсулу постоянно оттягивать ворот и без того весьма открытой блузки, чтобы дать коже немного подышать. Ловя на себе неоднозначные взгляды Каспара и случайных зевак, попавший в радиус действия её «колдовских чар», она нисколько не смущалась, а только сильнее обмахивалась буклетом с изображением памятников культуры, полученным от уличного рекламщика. После посещения аббатства они, не сговариваясь, прогулялись по Лондону и дошли через Уайтхолл прямо к Трафальгарской площади. На улицах города в вечерний час было много людей, возвращающихся с работы или учебы. Каспар нечасто бывал в маггловском мире и, наверное, впервые в жизни чувствовал себя здесь комфортно, только поначалу шарахался каждого автомобиля, проносившегося мимо них на бешеной скорости.

Уши рассказывала о своем университете и как там популярна Аврора. Каспар с удивлением слушал о том, что все хотят дружить с этой тёплой Уинтер. Сказывалось родство с великим Альбусом Дамблдором… Странно до сих пор было слышать об этом, и почему в школе они хранили всё в тайне?

— Ничего себе, уже восемь вечера, — заметила Урсула, взглянув на некрупные резные часы в каменной оправе, висящие над входом в одно из зданий.

— Как? — воскликнул Каспар, его взгляд сделался безумным, он достал из нагрудного кармана собственные часы, словно надеясь, что они покажут другое время. — Черт! Уши! Мне нужно срочно бежать, или меня прибьет… отец, — уже не очень уверенно закончил он.

— Жаль, духота как раз спадает, — она взглянула на небо, где начинало рыжеть вечернее солнце.

Повсюду появлялись парочки, занимающие облюбованные места поближе к фонтану, дающему хоть какое-то ощущение свежести. Группка туристов с миниатюрными флагами Британии кочевала от одного угла площади к другому. От них доносились редкие проблески вспышек фотоаппаратов. Уши взглянула на свой.

— Давай сфотографируемся что ли, на память, — предложила она, ведь ни одной общей фотографии за день они так и не сделали.

Каспар сглотнул, еще раз взглянув на часы, и кивнул. Пока Уши настраивала фотоаппарат, поставив его на бортик фонтана, он обдумывал все варианты «тёплого» приёма, который ему предстоит. Нажав заветную кнопку, она пулей примчалась к Каспару и схватила его под локоть, тот опешил, но последовал её примеру, оскалив челюсть в подобии улыбки.

— Ты на кого-то напасть собрался? Нормально улыбнись, — и Уши притянула его ещё ближе.

* * *

В голове звучала какая-то мелодия, кажется, он слышал её по радио несколько раз. Запрыгнув на бордюр, Каспар стал насвистывать веселую песенку. Он и не заметил, как, миновав ухоженный сад, очутился возле самого порога одного из домов Блэков, и только тогда глуповатая улыбочка сползла с его губ, а до этого радостное сердце пропустило удар. В дверном проёме стояла гроза последних нескольких месяцев его жизни, нервно постукивая мыском лакированной туфельки по полу.

— Ты хоть раз можешь прийти вовремя? Говорила я отцу, что из тебя толка не выйдет. Ты ещё слишком молод, — недовольно проговорила Чарис, глядя на припозднившегося Каспара, застывшего на бордюре с растянутыми в разные стороны руками для поддержания равновесия. — Хорошее настроение? Что ж, проходи, я тебе его мигом испорчу.

Развернувшись, Чарис на миг оставила в воздухе шлейф светлых волос и скрылась внутри. Каспар, ощутил, как по спине пробежали неприятные мурашки — такое бывало с ним часто при встрече с этой особой, и двинулся следом, оставив хорошее настроение где-то на Трафальгарской площади среди магглов.

Бледнокожая Чарис не выносила солнца, и поэтому в её доме всегда царил полумрак, тяжелые портьеры пропускали не слишком много света, свечи зажигать она тоже не любила. Несмотря на горящий камин — единственный источник освещения, в гостиной было прохладно. Каспар споткнулся о лежащую на полу книгу — еще один пунктик хозяйки — она любила читать на полу, поэтому повсюду были разбросаны мягкие подушки, возле угла неиспользуемого дивана стоял поднос с недопитым чаем. Чашки было две, но, по-видимому, Чарис так и не дождалась его к чаепитию. Бросив взгляд на огромный книжный стеллаж с собранием редких книг, посвященных Древнему Египту, Каспар сжал кулаки. Совсем скоро он достанет недостающий экземпляр, который Чарис давно хотела получить в коллекцию…

— Ты не хочешь прогуляться? На улице чудесная погода.

Но она одарила его таким взглядом, будто тот предложил покататься верхом на кентаврах в Запретном лесу. Чарис цокнула, еще раз показав свое отношение и обиду за опоздание, приземлилась на мягкий палас, притянув к себе поднос с чаем и сделала вид, словно в комнате кроме нее никого нет, углубившись в чтение какого-то громоздкого фолианта.

«Книжный червь», — подумал про себя Каспар, без приглашения опустившись рядом.

— С тобой даже поговорить не о чем, ты едва Хогвартс окончил, — пробубнила она, не поднимая взгляда карих глаз. — Подумаешь, чистокровный, — буркнула она с досадой, в мыслях ругая своего отца.

Чарис в скором времени должно было исполниться двадцать семь, выглядела она моложе своих лет и, несмотря на сегодняшнее приветствие, имела вполне приемлемый характер в сравнении с остальными сестрами и кузинами. В числе её достоинств, помимо внешности, был блестящий ум и способность располагать к себе людей, но только когда ей это нужно. Пятна от чая на манжетах её платья не свидетельствовали о неопрятности, Чарис просто не заморачивалась на таких мелочах, в отличие от педантичной матери Каспара, который привык жить в чистоте и идеальном порядке. Калидора и Цедрелла были совершенно непохожи на старшую сестру; признаться, все дочери Арктуруса и Лизандры Блэк были совершенно разными на характер.

— Ну, как дела? — начал было Каспар, но быстро прикусил язык — их встречи довольно часто начинались с подобных слов.

— Тебе это действительно интересно? — осведомилась Чарис, перелистнув страницу, но внезапно она захлопнула книгу с грохотом и устремила в него такой взгляд, что Каспару захотелось провалиться под землю. Нет, она определенно была слишком взрослой для него. — Послушай, можешь не делать вид, что тебя интересует мой досуг. Спасибо и на том, что пришел, хоть и с опозданием…

— Обещаю, такого больше не повторится, — он примирительно улыбнулся, отмечая про себя, что под тонкой тканью платья Чарис совершенно нечем любоваться. В голову сами собой проникли мысли об Урсуле — странном создании, которое нагло использует его гидом. По сравнению с аристократичной Чарис с тонкими чертами лица, Урсула смотрелась крупновато, нос картошкой и россыпь веснушек — простушка, каких множество. Но сегодня с ней было весело…

— Ты говоришь одно и то же каждый раз, Каспар. Мерлин, и повесили на меня несмышленого мальчишку! — возмутилась она, недовольно поджав губы — её коммуникабельность на него не распространялась. Подобные разговоры велись постоянно, и он уже привык выслушивать о том, какой он плохой. — Вообще, лучше иди домой, у меня голова болит. И запомни, если завтра опоздаешь на ужин с моими родителями, я тебя в табакерку превращу!

Она грозно сверкнула глазами, а Каспар, тяжело вздохнув, чувствуя, будто на его плечи повесили мешок с камнями, поднялся с корточек.

— Не скажешь, что я до десяти не досидел? — спросил он, но Чарис только кивнула, вновь углубившись в чтение. — Ладно, до завтра…

Он покинул гостиную, услышав вслед недовольное:

— Подсунули же родители женишка….