Джесси (гет)

Проснувшись, я тяжело заворочалась на кровати. Действие снотворного плохо тем, что спишь всю ночь ты исключительно в том положении, что и легла первоначально. Тело затекает, как результат, чувствуешь боль даже там, где её не может быть по определению.

Встать с кровати — это подвиг номер один, который я собиралсь совершить в этой новой жизни. До прихода медсестры я вполне активно стащила свои ноги на пол и теперь сидела, крепко сжимая зубы, перетерпливая боль.

Новая проблема заключалась в том, что встать-то я встану, а дальше? Ползком до унитаза? Словно услышав мои мысли, вошла медсестра. Всплеснув руками, она отругала меня за мою самостоятельность, но я лишь махнула рукой.

Добирались мы до туалета, наверное, добрых полчаса. Идти я не могла, а прыгать на одной ножке — ещё тот неблагодарный труд.

В туалете пришлось привыкать к особенностям своего тела. Я с ужасом ожидала тех дней, которые обязательно бывают у всех девушек. Мда... лучше бы парнем меня оставил. Мороки меньше. Ожесточённо стирая зубной щёткой вредные бактерии вместе с эмалью, отчего я даже повредила дёсны, я рассматривала себя в зеркало. Осунувшееся, худое лицо с острым подбородком и не менее острым носом, несколько длинне обычного, глаза, хоть и остались зелёными, но не выражали ничего, кроме злобы и отчаяния загнанного в угол зверя, нерасчёсанные волосы висели, словно патлы, и были не в меру длинными на мой взгляд... В любом случае, девушка, отражённая в зеркале, хоть и была похожа на Кристиана, но ей я себя пока не чувствовала.

"Ждём полгода", — с усмешкой решила я.

В душ медсестра сходить мне пока не позволила, но обещала поговорить по этому поводу с целителем. Ну и отлично, а то ходить со шваброй на голове не прельщало.

* * *

К обеду пришёл Ксанф, принёс книги и список тем, которые мне предстояло проштудировать во время нахождения в больнице. Стены палаты больше не давили, но и не радовали. За окном пейзаж и вовсе угнетал: голые ветки деревьев, мелкий снег, неприятно скребующий стекло, и несколько серых высоток, которые было особенно хорошо видно с этого ракурса.

За учёбу я взялась почти с радостью. Она отвлекала меня от всего чего только возможно. Ксанф первые пару дней лишь удивлялся, но потом привык. А однажды притащил толстенный том в дорогом переплёте — "Азы Анимагии".

— Вдруг понравится, — прокомментировал он свои действия.

Книга и вправду оказалась познавательной, а главное дотошно объясняла все ступени достижения цели. Разумеется, прочтя лишь одну эту книгу, стать анимагом было бы трудно, но понять что к чему вполне. Теперь, по вечерам, после ухода Ксанфа мне было чем заняться.

* * *

Кристиан сварил антидот к зелью Истинной Личности, и Ксанф пришёл ко мне в своём новом обличии. Оно не слишком отличалось от его прежнего. Но едва ли я когда-нибудь могла подумать, что настоящий цвет волос у Ксанфа рыжевато-золотистый, а не платиновый, а глаза ближе к голубому, ежели к серому. На лице тоже никаких особых изменений не было — немного округлилось, приобрело более мягкие черты, но на этом, пожалуй, и всё.

* * *

Не могу сказать, что полторы недели, которые я провела в больнице, были совсем незаметными. Наоборот, я выла с тоски. Хуже того, началось то самое, чего я ожидала, словно смертного приговора. Даже Ксанф перестал приходить ко мне на какое-то время. Ненависть к этому миру дошла до своей кульминации.

* * *

Кристиан не показывал и носа в моей палате. Все новости я узнавала через Ксанфа. Принцы оказались не только древними и чистокровными, но ещё и непростительно богатыми. Факт наличия большого поместья за чертой Лондона в не одном десятке миль я практически проигнорировала. Хотя это, наверное, и к лучшему. Можно будет забиться куда-нибудь в угол и не попадаться на глаза Кристиану. Ксанф меня не тревожил. Как хочет, главное, чтоб не привязывался.

Новостью номер два было свидание с Эйлин.

Эйлин — это мать Северуса Снейпа и... кузина нашего дражайшего Кристиана Принца. (Я когда-нибудь смогу произнести его имя без сарказма?) Как оказалось, за свою любовь к маглу — отцу Снейпа — она была изгнана из Рода. Кристиан вернул и её, и Северуса Снейпа обратно. "Самого себя получается?!" — подумала я. — "Ладно, будем считать, что это разные люди! Кристиан отдельно, а Снейпы отдельно", — решила я про себя. Это существенно облегчило жизнь.

Она пришла навестить меня однажды и... основательно разрушила всё моё представление о себе. Это была не злая и обиженная на весь белый свет женщина, как сам Кристиан, например, но усталая и, тем не менее, потрясающе добрая и чуткая. Я была потрясена её отношением ко мне, хотя уверена, что она была потрясена не меньше, когда увидела перед собой нечто замученное жизнью и сверкающее больным взглядом. Кажется, она увидела во мне не только дочь своего кузена, но и нечто родное и близкое исключительно ей. Эйлин полюбила меня, я ответила ей тем же. Если она теперь будет жить с нами в поместье, тем лучше...

* * *

23 ноября, две недели спустя, меня выписали. От раны у меня остался ещё не полностью затянувшийся шрам, который останется у меня теперь навсегда, особенно, если учесть, что порез мне зашили обыкновенным магловским способом. Иначе было нельзя.

Так как на все вопросы о своём прошлом я отвечала либо "не знаю", либо "не помню", мне констатировали частичную амнезию вследствие сильного эмоционального потрясения. Ну и отлично, меньше будет возникать у людей вопросов.

Из Мунго меня забрала Эйлин, за что огромное ей спасибо. Я не была ещё в достаточной степени сильной и уверенной в себе, чтобы снова заговорить с Кристианом. Кстати говоря, Эйлин долго разговаривала со мной на эту тему, пытаясь выяснить моё отношение к нему. Я не стала ничего скрывать от неё... Ну, почти ничего. Но едва ли ей требовалось знать всё досконально! В какой-то мере ей удалось привить мне мысль, что я больше не сирота и у меня есть живой отец, которого я до сего момента считала мёртвым.

Мы аппарировали в Нест Рейвен. Так называлось поместье. Оно абсолютно не соответствовало своему имени. Пускай, поместье выглядело мрачным, и хоть оно и было высотой в три этажа, но его приземистость и серый цвет играли против него. Мёртвые лозы дикого винограда и плюща придавали ему запущенный вид, но сейчас всё это обусловлено ноябрём месяцем. Поместье окружал с левой стороны большой сад, справа было посажено всего лишь несколько одиноких деревьев. Наверное, предыдущий хозяин хотел окружить дом садом и с этой стороны, но либо не успел, либо не захотел.

Внутри поместье имело более приятный и уютный вид. Кругом было много дерева, очень много дерева, что создавало тёплую, хоть и несколько угнетающую атмосферу, чему также способствовали и тяжёлые портьеры, наглухо закрывающие окна, но отсутствие света даже радовало. Почему-то чувствовать себя одинокой мне даже нравится.