Ты подарила мне радость, я причинил тебе боль (гет)

в которой рассказывается о том, как Гарри стал мастером зельеварения, а я ищу доказательства любви Гермионы.

— Скажи, ты на самом деле собираешься шпионить за Малфоем? — спросил я Гарри, разбирая кровать. В спальне, кроме нас, никого не было.

— Да, — серьёзно ответил Гарри.

— Понятно, — произнес я и хотел ещё кое-что добавить, но тут в спальню вошли Невилл и Дин. — Всем спокойной ночи, — только сказал я и лег в кровать.

— Спокойной ночи, — пожелали друзья, и я задернул полог.

Сегодня у меня был тяжелый день, поэтому, как только моя голова коснулась подушки, я уснул мертвым сном.

На следующее утро Гарри и я первым делом отыскали Гермиону, чтобы спросить её мнение о вчерашних приключениях в поезде. Гермиона согласилась со мной насчет того, что Малфой просто выпендривался перед Паркинсон. Мы эту тему отложили, правда, как мне показалось, ненадолго, и я перешел к более приятной:

— Хорошо быть шестикурсником! — довольно сказал я, вкладывая в каждое слово торжественность. — Да ещё у нас в этом году будет свободное время. Целые уроки, когда можно просто сидеть и расслабляться, — широкая улыбка уже поползла по моему лицу.

— Эта время нам дано для самостоятельных занятий, Рон, — сказала Гермиона (нет, удовольствие ты мне не испортишь).

— Только не сегодня, сегодня у нас будет полный кайф.

— Стой! — приказала Гермиона (неужели мне?). Она схватила какого-то мелкого четверокурсника за руку, в которой была... кусачая тарелка (всегда о такой мечтал), и строго сказала: — Кусачие тарелки запрещены, дай сюда.

Парень подчинился. А что ещё ему, собственно говоря, оставалось делать? Против приказа Гермионы Грейнджер, самой лучшей старосты, даже я не осмелился бы выступать. Четверокурсник скрылся с глаз, а я посмотрел на тарелку и сказал, протягивая к ней руки:

— Здорово, я всегда о такой мечтал.

Гермиона начала что-то возражать, но тут я услышал сзади чей-то громкий смех. Обернувшись, я увидел позади Лаванду Браун, которая мило хихикала, видимо, над моими словами. Странно, но почему-то я не счёл её хихиканье издевательством надо мной. А уж, когда Лаванда обернулась через плечо и посмотрела на меня, я выпятил грудь вперед.

А вот Гермиона, наоборот, была чем-то недовольна. Хоть она и исполнила мою мечту, но весь остаток пути до Большого зала не сказала больше ни слова.

Быстро позавтракав, мы остались ждать профессора МакГонагалл, которая должна раздать расписания занятий. Она подошла к Гермионе, взглянула в её результаты и заявление, похвалила (непонятно почему я улыбнулся) и вручила расписание, в котором первой графой шел урок древних рун. Гермиона умчалась на него, а профессор МакГонагалл перешла к Невиллу, у которого всё было не так радужно. Невилл моментально получил разрешение продолжать курс травологии (ещё бы, у него по ней «Превосходно»), а следом защиты, и заклинаний. Настала очередь Парвати получать расписание. Вот уж кто задержал профессора, так это она. Подруга Лаванды пустилась во все тяжкие, расспрашивая МакГонагалл про прорицания. Узнав, что прорицания у них будет вести эта шарлатанка, Парвати с кислым видом взяла свое расписание. Следующим шел Гарри. Ему разрешили продолжить курс по всем предметам, связанным с мракоборческой деятельностью, даже по зельеварению. Узнав, что новый преподаватель берет учеников с оценкой «Выше ожидаемого», я решил попросить МакГонагалл о том, чтобы и я продолжал изучать этот предмет. МакГонагалл согласилась и вручила нам одинаковые расписания. Ну, теперь держитесь. Будущие мракоборцы, Рональд Уизли и Гарри Поттер, приступают к занятиям! Ой, кажется, наш первый урок в этом году состоится только через час! Черт, это Защита от Темных искусств со Снеггом. Испортили всё-таки праздник.

Вернувшись в гостиную Гриффиндора, мы обнаружили там нескольких семикурсников, в том числе Кэти Белл. Гарри начал с ней разговор о квиддиче, а я принялся запускать кусачую тарелку, за которой тут же стал охотиться Живоглот.

Для меня этот час свободы пролетел быстро, и по прошествии его я вместе с Гарри отправился на Защиту от Темных искусств. Перед дверью уже стояло несколько студентов, в том числе и Гермиона, к которой мы подошли.

— Нам столько задали по рунам, — сказала она чуть ли не паническим голосом. — Пятнадцать дюймов пергамента, два перевода и вот это нужно прочитать к среде, — она кивнула на гору книг, которую держала в руках.

— Кошмар, — я театрально зевнул.

Она посмотрела на меня с обидой. А чего ты ещё хотел? Она хотела, чтобы ты ей посочувствовал, а ты вместо этого зеваешь от скуки. Неужели ещё один мой косяк? Исправлять положение было уже поздно, так как дверь отворилась, и Снегг приказал собравшимся:

— В класс!

Я пропустил Гермиону вперед себя. Удивленный взгляд. Нет, я точно делаю что-то не так. Но что? Мы сели подальше от учительского стола, и Гермиона достала свой учебник.

— Я не велел вам достать учебники, — сказал Снегг и повернулся к классу.

Гермиона поспешно спрятала книгу в сумку и приготовилась слушать речь профессора. За время моего обучения мне уже порядком надоели вступительные слова учителей, которые те произносят на первом уроке в начале года. Поэтому в это время я стараюсь думать о чём-нибудь приятном. Эх, сегодня у меня только два урока вместо четырех. Как бы мне хотелось провести это свободное время вместе с Гермионой, но у неё, наверняка, будет какой-нибудь предмет. Зачем она включила в свое заявление столько предметов? Сдала ты СОВ по древним рунам на высший балл и успокойся. Подумай о том, что на свете есть человек, который просто жаждет проводить с тобой всё свободное время, а ты лишаешь его такой возможности.

Откуда ей знать, что такой человек есть?

Ты же не сказал, что ты к ней чувствуешь. Боишься признаться ей, боишься, что она отвергнет, потому что не любит тебя.

Нет, не боюсь.

Боишься. Всё равно у вас не будет времени, которое можно посвятить друг другу, если ты не поговоришь с ней.

Ещё рано. Мне нужно всё проверить.

Так проверяй! А не задумывайся о времени, которого нет.

— Теперь разделитесь на пары. Один партнер попытается без слов навести порчу на другого. Другой будет пытаться также без слов отвести от себя порчу. Приступайте!

А что уже практика по невербальным заклинаниям?! Отец рассказывал мне о них, но как их применять я и понятия не имею. К счастью, я могу встать напротив Гермионы, она мне поможет в этом деле. Вот чёрт, Гермиона выбрала в качестве партнера Невилла, а мне ничего не оставалось, как встать рядом с Гарри. После первой неудавшийся попытки я осмотрел класс и увидел, что не только у меня нет опыта в работе с невербальными заклинаниями. Многие шепотом наводили порчу и устанавливали Щитовые чары, стараясь, чтобы не было видно шевеления их губ. Кое-что интересное случилось примерно на десятой минуте. Невилл шепотом произнес заклятие-подножку, а Гермиона невербально смогла его отклонить. Я взглянул на Снегга — он заметил это достижение, но не стал награждать Гермиону за него. Неужели у Дамблдора совсем поехала крыша? Как можно было назначить преподавателем такого важного предмета человека, который ненавидит большую часть курса?

— Какое убожество, Уизли, — сказал Снегг, подойдя к нам и смотря на то, как я пытаюсь разоружить Гарри с помощью невербального Экспеллиармуса. — Дайте-ка я покажу, как это делается...

Он быстро взмахнул своей палочкой, а Гарри крикнул:

— Протего!

Снегг отлетел назад и врезался в одну из парт. Несколько студентов тихо рассмеялись, и я в том числе. Я коротко взглянул на Гермиону — в её глазах читался испуг. Боже мой, она пожалела человека, который не захотел её поощрять, хотя мог и обязан был.

— Вы помните, что мы сегодня занимаемся невербальными заклинаниями, Поттер?

— Да, — ответил Гарри.

— Да, сэр, — гаркнул Снегг.

— Совсем необязательно называть меня «сэр», профессор, — произнес Гарри.

Ха! Вот это Гарри — молодец! Наверное, за всю историю не было такого случая! Несколько студентов ахнули, в том числе и Гермиона, а я, Дин и Симус тихо рассмеялись за спиной Снегга.

Конечно, за такой номер Гарри получил наказание, но всё равно это выглядело впечатляюще. По пути в гостиную нам встретился Джек Слоупер, который передал Гарри свиток пергамента. Оказалось, что это приглашение на первый урок к Дамблдору. Остаток пути мы провели в рассуждениях по поводу предмета этих занятий. Я сказал, что это, вероятно, будут какие-то сверхсложные заклятия, неизвестные Пожирателям. Гермиона не согласилась со мной, сказав, что они запрещены законом и что Дамблдор будет учить Гарри защитным заклинаниям. Я не стал спорить с ней, и мы распрощались на пятом этаже, потому что Гермиона отправилась на нумерологию. А мы с Гарри вернулись в гостиную и приступили к домашнему заданию по Защите от Темных искусств. Мы убили весь свободный час, но продвинулись только на четверть. После обеда к нам присоединилась Гермиона, и работа пошла быстрее. Убив ещё час, который можно было провести куда приятней, мы отправились на зельеварение. Подходя к знакомой двери, мы увидели, что продолжать курс смогли лишь дюжина человек. Среди гриффиндорцев были только мы трое, несколько слизеринцев, среди которых я заметил белобрысого Малфоя, четверо когтевранцев и староста Пуффендуя Эрни Макмиллан. Он важно протянул руку Гарри и что-то сказал про сегодняшний урок Защиты. Я его не слышал, потому что был возмущен его поведением. Он очень внимательно рассматривал Гермиону, как будто видел её в первый раз. Да что он о себе возомнил, этот Макмиллан! Ну, чего ты удивляешься? Он смотрит на неё как на девушку, причем свободную.

— Рон, Гермиона, как поживаете? — спросил Эрни прямо-таки деловым тоном.

— Нормально, — хором ответили мы.

Тут дверь класса отворилась, и нас пригласили войти. Мерлин, почему Слизнорт не преподавал у нас зельеварение на первых курсах? Видимо, чтобы сделать нам сюрприз, он приготовил несколько сложных, но интересных зелий, от которых сейчас шёл очень приятный аромат. Я, Гермиона и Гарри прошли мимо котла, в котором играло зелье золотого цвета. От котла поднимались высоко в воздух разноцветные завитки дыма, к тому же от зелья пахло чем-то особенно вкусным.

— Усаживайтесь, — произнес профессор, с улыбкой оглядывая класс.

Мы сели вместе с Эрни за стол, который стоял рядом с котлом с этой золотой жидкостью. Я ещё раз принюхался и вдруг почувствовал, что мой мозг отключается. Я переместился на цветущий луг, и рядом со мной была Гермиона, от которой пахло духами, подаренными мною на прошлое Рождество. Так вот чем пахнет это зелье — луговыми цветами (моими любимыми) и прекрасными духами Гермионы. Я коротко взглянул на Гарри и увидел, что друг мне улыбается. Я улыбнулся в ответ и на этот раз приготовился слушать вступительную речь профессора. Но Гарри помешал мне, сказав Слизнорту, что у него и у меня ничего нет для занятия. Слизнорт подошел к шкафу и достал два комплекта принадлежностей, включающие в себя учебники Либациуса Бораго «Расширенный курс зельеварения» и старые медные весы. Книги были сильно потрепаны, видимо, их владельцы закончили Хогвартс не менее пятидесяти лет назад. Но разглядывать свой временный (надо будет в магазине заказать новый) учебник мне было некогда, потому что Слизнорт наконец-то обратился к классу:

— Ну-с, я приготовил для вас несколько зелий — так, ради интереса. Подобные зелья вы должны будете уметь готовить к экзамену ЖАБА. Кто может сказать, что это за зелье? — он указал на котел рядом со слизеринским столом.

Гермиона тут же подняла руку, Слизнорт разрешил ей ответить пригласительным жестом.

— Это Сыворотка правды, жидкость без цвета и запаха, которая вынуждает того, кто её выпьет, говорить только правду, — спокойно сказала она.

Страшное зелье, особенно если попадет к злым людям. Я бы на месте Слизнорта не рассказывал его рецепт слизеринцам. Они уже сидят с таким видом, как будто хотят применить Сыворотку к кому-нибудь из здесь присутствующих.

Тем временем урок продолжался. Слизнорт похвалил Гермиону (Снеггу у него нужно поучиться некоторым правилам) и указал на следующее зелье.

— Это Оборотное зелье, — ответила Гермиона.

Неужели мы ещё будем готовить и его? Ведь насколько я знаю, его приготовление занимает целый месяц. Пока я предавался замечательным воспоминаниям о том дне, когда впервые попробовал Оборотное зелье, на его поверхности появились и лопнули несколько пузырьков воздуха — зелье кипело на огне, приобретая консистенцию разведенной глины.

Но на этом интересные зелья не закончились. Слизнорт наконец-то указал на зелье, чье название я хочу узнать с самого начала урока.

— Это Амортенция!

— В самом деле, — подтвердил профессор. — Как-то даже глупо спрашивать, но вы, вероятно, знаете, как оно действует?

— Это самое мощное приворотное зелье в мире! — тут же последовал ответ. Бог мой, неужели?

— Совершенно верно! — воскликнул Слизнорт. — Вы узнали его по перламутровому блеску.

— И по тому, что пар завивается характерными спиралями. И ещё оно пахнет для каждого по-своему, в зависимости от того, какие запахи вам нравятся, — вот это уже интересно, скажи, Гермиона, что нравится тебе? — Например, я чувствую запах свежескошенной травы, нового пергамента и...

Она покраснела и не закончила фразу. Мерлин, что же ей ещё нравится? И почему она покраснела, едва не проговорившись? Надо будет спросить её.

— Позвольте узнать ваше имя, моя дорогая?

— Гермиона Грейнджер, сэр.

— Грейнджер... — протянул профессор. — Вы, случайно, не в родстве с Гектором Дагворт-Грейнджером, который основал Сугубо Экстраординарное Общество Зельеварителей?

— Нет, не думаю, сэр. Видите ли, я из семьи маглов.

От меня не ускользнул тот факт, что Малфой после этих слов наклонился к Нотту, ещё одному потомку Пожирателей смерти, и что-то зашептал тому на ухо. Оба гадко засмеялись.

— Ага! «Моя лучшая подруга — из семьи маглов и учится лучше всех на нашем курсе»! Полагаю, это и есть та подруга, о которой ты говорил, Гарри?

О чем это он?

— Да, сэр, — сказал Гарри.

Да ты что, Гарри, совсем страх потерял?

Кто-то же должен её хвалить, раз у тебя не хватает толку!

— Ты правда сказал ему, что я лучшая на курсе? Ой, Гарри! — с улыбкой на губах прошептала Гермиона.

— А что тут такого особенного? — спросил я. — Ты и есть лучшая, я бы тоже так ему сказал, если бы он меня спросил!

Гермиона на этот раз улыбнулась мне, и у меня немного отлегло от сердца. Что сейчас произошло? Неужели этот была настоящая вспышка ревности к Гарри? Неужели, начиная с сегодняшнего дня, я должен воспринимать Поттера не как друга, а как соперника, который хочет забрать у меня Гермиону?

— Сэр, вы не сказали, что в этом котле, — сказал Эрни Макмиллан и указал на маленький котел на учительском столе. Там кипела золотая жидкость, едва не выплескиваясь из сосуда.

— Ага, — азартно произнес Слизнорт. — Да. Что ж, леди и джентльмены, это весьма любопытное зелье под названием «Феликс Фелицис».

Гермиона ахнула и прижала руки ко рту. Видимо, она знает, как оно действует.

— Это везение в чистом виде! Оно приносит удачу! — с восторгом сказала Гермиона.

Ух ты! Никогда бы не подумал, что удачу можно сварить в котле. Мне нужно это зелье. Первое, что нужно сделать после урока, это отыскать его рецепт в учебнике и приготовить как можно быстрее. Мою голову тут же стали населять интересные фантазии.

Вот я сварил целый котел этого зелья, вот сделал несколько глотков, а потом...

— Я люблю тебя, Рон! — сказала Гермиона, обвивая мою шею руками. — И я не могу жить без тебя.

— Я тоже люблю тебя! — ответил я.

— Тогда поцелуй меня, — громко сказала Гермиона, смотря мне прямо в глаза.

Я посмотрел вокруг себя. Гарри, Невилл, Дин и Симус размахивают плакатом «Уизли — наш король». Джинни и остальные гриффиндорки смотрят на Гермиону с завистью, что ей принадлежит такой парень, как я. Слизеринцы рвут на себе волосы от злости, что именно я стал самым удачливым человеком на земле, что именно я сейчас буду целовать Гермиону Грейнджер — самую красивую и умную девушку в мире.

Я поднес губы к её губам, и мы соединились в ярком, как фейерверк, и горячем, как огонь, поцелуе. Я услышал за спиной громкие аплодисменты, а потом всё разом умолкло. В мире не осталось никого, кроме нас.

— И это зелье, — сказал Слизнорт, вырывая меня из мира, где существуют только два человека: я и Гермиона — мира, лежащего у наших ног, — будет наградой на нашем сегодняшнем уроке.

Вот это да! Сегодня я просто обязан приготовить нужное зелье, чтобы получить этот приз!

Напиток живой смерти — вот наша задача на сегодняшний урок.

Архисложное зелье. Но за такую награду я готов бороться до конца. Открыв учебник на десятой странице, на которой располагался рецепт Напитка, я стал изучать список ингредиентов. Гермиона уже направилась к шкафу за недостающими, а Гарри просто рассматривает свой учебник. Эрни пытается нарезать дремоносный боб, тот постоянно выскальзывает из-под ножа. Я просмотрел список и быстрыми шагами направился к шкафчику. Взяв оттуда всё необходимое, я приступил к работе. Уже через пятнадцать минут я был вынужден признать провал. Мое зелье начало сворачиваться, приобретая цвет ваксы и запах машинного масла. Осмотрев класс, я увидел, что у всех практически ничего не получилось. Малфой и слизеринцы стояли с кислыми лицами, склонившись над своими котлами, когтевранцы тоже не лучились счастьем. Поверхность зелья Эрни была темно-синей и пузырилась. Зелье Гермионы выглядело лучше всех. Только сама Гермиона выглядела грустной. Странно, ведь у неё, по-моему, всё получилось. Я отпустил взгляд в книгу и прочитал инструкцию: «После помешиваний Ваше зелье должно стать нежно-розовым, а потом вовсе потерять цвет», а у Гермионы оно продолжало сохранять лиловый оттенок. А вот Гарри просто светился от радости. Я заглянул в его котел и увидел там практически сваренный Напиток живой смерти. Как это ему удалось?

Я отвел глаза и снова уткнулся в учебник, начав медленно листать его. Уголки нескольких страниц были оторваны, а на пятьдесят второй странице красовалось пятно серо-зеленого цвета. Видимо, кого-то стошнило на этот учебник. Сам едва подавив позыв, я захлопнул книгу и посмотрел... на Гермиону.

Она выглядела по-настоящему расстроенной. У неё впервые что-то не получилось. Её впервые обошли. И кто же её обошел? Друг, Гарри Поттер. Да как он посмел? Тем более на таком предмете, как зельеварение. Ведь раньше у него были практически нулевые результаты, а тут такой успех. Нет, что-то здесь не чисто. Но разбираться в причинах произошедших событий мне некогда, мне нужно хотя бы попытаться успокоить Гермиону, которая через мгновение готова расплакаться. Я знаю, что сейчас поведу себя нагло, но ситуация требует моего вмешательства. Я положил правую руку на её, благо мне не пришлось даже тянуться. Она чуть заметно вздрогнула, я осмотрелся вокруг. Гарри занят помешиванием своего идеального зелья и не замечает ничего вокруг, а Эрни уткнулся в учебник, видимо, надеется найти и исправить свою ошибку. Закончив оглядывать окружающих, я перевел глаза обратно на Гермиону и увидел, что она смотрит только на меня.

— Не расстраивайся, — сказал я шепотом. — Твое зелье всё равно лучше, чем мое или у слизеринцев. Посмотри, с какими кислыми минами они сидят, — я указал свободной рукой на них. Гермиона слабо улыбнулась, а я нежно сжал её руку в своей.

И снова приятные ощущения поползли по моему телу. Мурашки по спине от сознания того, что рядом со мной сидит такая красивая девушка и позволяет держать себя за руку. Тепло её ладони разливается, как умиротворяющий бальзам, по моим пальцам. Мое сердце бьется вместе с её сердцем, не отставая и не опережая. В животе приятная тяжесть от еды, приготовленной домовиками, и сладость, возникшая непонятно отчего. Может быть, на меня всё ещё действует Амортенция? Я слышал каждой вдох и выдох Гермионы и радовался тому, что её дыхание возвращается в норму. Ура, я смог успокоить ту, которая стала для меня центром Вселенной!

— Прекратите помешивать, — сказал профессор, оглядев класс. Мерлин, а вы не могли подождать хотя бы ещё несколько минут? Гермиона, словно очнувшись, выдернула руку из моей и слегка покраснела оттого, что сейчас произошло, но промолчала. И за это я мысленно благодарю её. Она показала, что не сердится на меня и что если надобится, то я могу повторить свой поступок. И это чудесно! Ведь каждый раз, как я касаюсь её тела, я испытываю прямо-таки непередаваемые ощущения. К чему нужны слова, если можно просто дотронуться до руки? Я сидел и думал об этом, когда Слизнорт подошел к нашему столу. Посмотрев в мой котел, он печально улыбнулся. Зелье Эрни не удостоилось даже взгляда. Правильно, профессор, теперь Макмиллан запихнет свою напыщенность куда подальше, и вообще нечего было рассматривать Гермиону, как интересный экспонат в музее, который хочется потрогать. Зелье Гермионы заслужило одобрительного кивка Слизнорта. Вот видишь, не всё так плохо. И, наконец, настала очередь Гарри.

— Безусловная победа! — воскликнул Слизнорт, и его голос разнесся эхом по подземелью. — Отлично, Гарри! Боже, вижу, вы унаследовали талант своей матери (ага, как же). Ну, вот вам приз — один флакончик «Феликс Фелицис». Используйте его с толком!

На этом урок закончился. За ужином Гарри рассказал нам о том, как ему удалось выиграть зелье удачи. Гермиона смотрела на него всё строже, и тут её винить не в чем. Более того, я был полностью на её стороне. Ведь Гарри мог бы мне отдать этот учебник или, в крайнем случае, показать, что там написано кое-что полезное. Если задуматься, мне «Феликс Фелицис» нужен больше, чем Гарри.

* * *

Прошло две недели. Уроки стали много сложнее, и теперь мне приходилось тратить всё свое свободное время, чтобы выполнять чудовищный объем домашних заданий. Я несколько раз ловил себя на мысли, что учителя нарочно стали больше задавать, зная о наших свободных уроках. В этой суматохе я никак не мог выкроить время, чтобы хоть немного разобраться в самом себе, а точнее в наших с Гермионой отношениях. Твердо решив не вызывать её на откровенный разговор, я принялся искать косвенные доказательства, дающие мне право утверждать, что между нами может что-то быть. Но мой распорядок дня, если это можно назвать распорядком, ведь каждый день — это сущий кошмар, не позволял мне получить хотя бы небольшой намек с её стороны на серьёзные отношения. Утром после завтрака мы отправлялись на очередной урок, где я не понимал и четверти от объяснений профессоров. Затем в свободный урок пытался сделать домашнее задание по другому предмету, после обеда отправлялся ещё на одно или два занятия, а вечером снова вставала гора домашних заданий. В общем, всё происходит так, как и предсказала Гермиона. Вот только легче мне от этого не становится. Тем более, когда она напоминает об этом. Мне уже надоело просить у неё прощения, за то, что я не послушал её.

Но на этом проблемы не заканчиваются. Гарри придумал нам новую головную боль — необходимость повидаться с Хагридом и тактично объяснить ему, что нам было тяжело вставить его предмет в наше расписание, поэтому мы и бросили изучение ухода за магическими существами. Но Хагрид, похоже, обиделся на нас. Он перестал появляться за завтраком в Большом зале, а несколько раз, когда мы его встречали в коридорах, не здоровался с нами и просто проходил мимо.

Дождливая сентябрьская суббота будет отдана отборочным состязаниям в команду Гриффиндора по квиддичу. Гарри, которому ещё предстояло отбывать наказание у Снегга, решил испробовать себя в роли капитана команды. Он вчера получил от МакГонагалл список претендентов, который лежал сейчас около тарелки Гарри.

— Надо сходить к нему, поговорить, — печально вздохнула Гермиона, смотря на пустое место лесничего.

— У нас сегодня отборочные испытания, — сказал я и притянул к себе тарелку с лососем. — И ещё нужно отрабатывать это несчастное заклинание Агваменти для Флитвика! Да вообще, о чем тут может идти речь? Как мы ему скажем, что ненавидим его дурацкий предмет?

— Мы его не ненавидим! — возмутилась Гермиона, переводя взгляд на меня.

— Говори за себя. Я до сих пор не могу забыть соплохвостов, — это всё, что я мог сказать. Всё-таки если признаться, мне нравится спорить с Гермионой. Наблюдать за ней во время наших препирательств одно удовольствие. И хотя мне заранее известно, что я проиграю битву, мне всё равно хочется хоть ненадолго вывести её из себя. А порой мне даже кажется, что и она получает от наших споров наслаждение. Ей, наверняка, приятно видеть, как я прошу простить меня, что Гермиона каждый раз и делает.

Но, отвлекшись на эти мысли, я не заметил, что разговор перешел в другое русло. Гарри заговорил про испытания и пожаловался на то, что на них записалось очень много народу.

— Даже не знаю, с чего это квиддич стал таким популярным.

— Да ну тебя, Гарри, — с раздражением сказала Гермиона. — Это не квиддич популярен, а ты! — воскликнула она, как будто поздравляя Гарри с этим событием. Я мрачно взглянул на неё, продолжая есть лосось. Тем временем Гермиона продолжала: — Никогда ещё к тебе не было такого интереса, и, честно говоря, ты никогда ещё не был настолько привлекательным!

ЧТО?! Что ты сказала?! Я подавился куском лосося, а Гермиона даже не подумала похлопать меня по спине. Только смерила высокомерным взглядом и снова повернулась к Гарри. Тот сидит себе и улыбается, даже не пытаясь скрыть это, от её комплиментов. А ещё друг называется! И она хороша! С какой стати Гермиона принялась нахваливать внешность Поттера? Чего она добивается?

— Гермиона тоже должна всё проверить, — произнес тихий голос в моей голове. — Она ждет твою реакцию.

А какая тут может быть реакция?

— У тебя до сих пор остались отметины после того, как эта мерзкая колдунья заставляла тебя выписывать строчки своей кровью, но ты всё равно не отступился, — сказала Гермиона, вложив в каждое слово столько восхищения, сколько смогла. А чем восхищаться-то в принципе? Вот у меня тоже на всю жизнь остались шрамы после Министерства. Так напомни ей об этом.

— У меня тоже до сих пор остались отметины после того, как те мозги в меня вцепились в Министерстве, вот, посмотри, — сказал я и закатил рукава, показав ей следы от щупалец мыслей.

Ноль внимания.

— Да ещё ты за лето вырос чуть ли не на целый фут, это тоже тебя не портит.

Всё, это последняя капля. От нахлынувшего, как морская волна, возмущения я не смог произнести что-то более существенное, а только вставил:

— Я довольно-таки высокий.

Гермиона снова высокомерно посмотрела на меня, но ничего не сказала. А что тут можно сказать? Если ты считаешь, что я просто глупый мальчишка с сердцем, которому чужды прекрасные чувства, то ты глубоко ошибаешься. Кстати, я не раз доказывал Гермионе обратное. Тогда почему же она сейчас расхваливала Гарри у меня на глазах? Нет, это не просто проверка. Она хотела поиздеваться надо мной, захотела сравнить меня и Гарри, чтобы определить, кто ей больше нравится. И, конечно же, победу одержал он, Мальчик, Который Выжил, Избранный. Впервые на меня накатились целые волны негодования, их было так много, что я мог в них захлебнуться. Гермиона просто надо мной измывается. Да, хорошо иметь под рукой дурачка Рона Уизли, над которым можно в любой момент покуражиться, а потом бросить, как ненужную безделушку. Видимо, для Гермионы я — пустышка, которую она таскает с собой ради вот этих приятных для неё минут, когда можно сравнить Великого и Богатого Поттера с нищим и ничтожным Роном Уизли. Вот только я не позволю так со мной обращаться! Гермиона, сейчас ты разрушила всё, что могло между нами быть.

К тому же, если уж на то пошло, то на месте Гарри я бы не стал гордиться. Ведь он одержал победу над мелким мальчишкой, который ничего не знает и не понимает, так что это была легкая победа, и ею не стоит особо бахвалиться.

Мне захотелось ударить кулаком по столу. И всё из-за неё. Всё лето я думал только о ней, радовался, что она будет жить в моем доме полтора месяца. Я даже осознал, что люблю её, и был готов после небольшой проверки признаться ей в этом, но теперь после сегодняшнего у меня есть два пути: первый — попытаться найти Гермионе оправдание и простить её; второй — перестать быть мальчиком для сравнения и больше не стараться получить ответную реакцию на мои проявления чувств.

Теперь всё зависит только от тебя, Гермиона. Как ты себя поведешь, так и я буду действовать. У тебя нет права на ошибку. Если ты поступишь правильно, то обещаю, что наши отношения выйдут на новый уровень, и я буду добиваться тебя всеми силами, и высшей наградой для меня станут твоя улыбка и твой взгляд. А если ты выберешь другой путь, то я признаю, что последние годы были просто игрой в кошки-мышки, а такое положение вещей меня не устраивает. Я не желаю быть мышью ещё на протяжении многих лет. Хватит! Я желаю, чтобы у нас были не просто дружеские отношения. Но это решать уже тебе. Всё в твоих руках, Гермиона. А мне остается только ждать какое-то время.

— Рон, идем на тренировку, — сказал Поттер, дергая меня за рукав. Интересно, удовольствие в его голосе слышалось только оттого, что ему предстоит первая тренировка в роли капитана, или ещё кое от чего?

Я встал из-за стола, не доев завтрак. Следом поднялась Гермиона, и мы отправились на стадион. Я ощущал на себе взгляды всех присутствующих, которые явно шептались по поводу того, останусь ли я в команде. Ну и пусть. Я уже начал привыкать к таким проявлениям заинтересованности. Настанет время, когда я вовсе перестану обращать на них внимание. Однако, когда мы проходили мимо Лаванды и Парвати, от меня не ускользнул особенный взгляд мисс Браун. Она посмотрела на меня и подарила широкую улыбку. Я подмигнул ей и улыбнулся в ответ. Уже во второй раз Лаванда необычно смотрит на меня. Неужели случилось что-то такое, что девушка так меня отмечает? Эта мысль придала мне сил, и я выпятил грудь вперед. Самой интересной в этой ситуации была реакция Гермионы. Всю дорогу до стадиона она не сказала ни слова и даже не пожалела мне удачи. Так и не поняв, на какую чашу весов следует положить это доказательство, я решил придерживаться основного плана и направился в раздевалку.

Мелкий дождик не помешал придти на тренировку чуть ли не половине факультета, да ещё куча народу сидела на трибунах, желая понаблюдать за испытаниями. Я искал глазами Гермиону и нашел её на верхней трибуне. Она сидела в одиночестве, положив руки на колени. От неё никогда не дождется бурного кипения эмоций, которые надо проявлять на стадионе. Стоп, о чем я? Гермиона не стремится яростно болеть даже во время игр за Кубок, а тут обычная тренировка. А на прошлой игре она ушла в Лес вместе с Гарри и Хагридом. Я хотел посвятить ей свою победу, но потом передумал. Вообще, зачем она пошла в Запретный Лес? Пусть бы Поттер один помогал Хагриду. Сейчас горечь этих воспоминаний застряла в горле, как комок, не давая нормально дышать. Мерлин, я скоро совсем сойду с ума!

Погруженный в эти печальные мысли, я не заметил, как настала очередь вратарей. Первая пятерка могла бы представлять угрозу только в полном составе. Они вместе взятые отбили всего восемь мячей. Затем настала очередь Кормака Маклаггена, который сильно смахивал на горного тролля. Он подлетел к кольцам и приготовился. Гарри приказал охотникам забрасывать мячи. Маклагген взял первый, второй, третий, четвертый мяч, а потом шарахнулся совсем в другую сторону, как будто его кто-то стукнул Конфундусом, и пропустил пятый мяч. Трибуны захохотали, я тоже еле удержался от того, чтобы не рассмеяться вместе с остальными над его позором.

Следующим в списке шел я. Гарри одобрительно кивнул мне, когда я оседлал метлу. Тут с трибуны раздался громкий женский голос:

— Удачи!

Я посмотрел наверх и увидел, что Лаванда Браун послала мне воздушный поцелуй и закрыла лицо руками. Окончательно сбитый с толку, я подлетел к кольцам. Сейчас главное не совершить ошибки. Первая била Джинни, и этот мяч я чуть не упустил. До сих пор не могу привыкнуть, что моя сестра так хорошо играет в квиддич. Следующей била Кэти, которая попыталась меня обмануть, но я вовремя разгадал её замысел. Второй мяч взят. Мячи Джимми Пикса и Ричи Кута я отбил практически без проблем. А вот Демельза Робинс применила крученый удар, и ещё чуть-чуть и я бы потерял квоффл. Но пятый мяч тоже взят! Ура, я в команде! Бросив взгляд на трибуну, я увидел, что Гермиона счастливо мне улыбается, а тремя рядами ниже Лаванда хлопает в ладоши и подпрыгивает на месте.

Улыбаясь про себя, я спустился на землю. Команда окружила капитана, который поздравлял её с успешным выполнением испытаний. Я приземлился рядом с Гарри и слез с метлы.

— Блестяще, Рон! — воскликнула сзади Гермиона.

Я обернулся и широко улыбнулся ей. Посмотрев в глаза Гермионы, я почувствовал, что все мои гадкие мысли, населявшие голову во время завтрака, растворяются, как соль в воде. Ведь в глазах этой великолепной девушки сейчас читалось не просто радость за друга, а нечто большее.