Ты подарила мне радость, я причинил тебе боль (гет)

в которой мы с Гермионой решаем всегда быть вместе.

Дамблдор погиб. Эта ужасная истина нависла над школой, уничтожая, как дементор, всю радость, вызванную теплыми летними днями. Каждый чувствовал пустоту в душе, которая образовалась после страшных событий на Астрономической башне. Снегг убил Дамблдора — вот что сказал Гарри, когда мы сидели в больничном крыле после сражения с Пожирателями. После того, как Дамблдор доверился Снеггу, тот хладнокровно выпустил из палочки зеленый луч. И вот завтра Дамблдора положат в гробницу, где он останется навсегда. А сегодня у нас есть вечер, чтобы побыть вместе. Я, Гермиона, Гарри и Джинни устроились у открытого окна в гостиной Гриффиндора. Мы обсуждали очень волнующее событие этого лета — свадьбу Билла и Флер.

— Похоже, мне придётся просто смириться с тем, что он и вправду на ней женится, — сказала Джинни, смотря на вечерние сумерки.

— Не так уж она и плоха, — сказал Гарри и тут же поспешно добавил: — Некрасивая, правда.

— Ладно, если маме удастся это пережить, переживу и я.

— Что, ещё кто-то из знакомых помер? — спросил я Гермиону, которая читала «Вечерний пророк» и сам ужаснулся от своего голоса — грубого и жесткого. Я не хочу таким голосом разговаривать с Гермионой. Опять я всё порчу.

— Нет, — бросила она. — Снегга ищут, но никаких результатов...

— Ну ещё бы, — мой голос явно проигрывал в грубости голосу Гарри. Боже, когда же мы научимся вкладывать в каждую фразу, обращенную к друзьям, а в моем случае к любимой, только доброту? — Чтобы найти Снегга, нужно сначала найти Волан-де-Морта, а поскольку они за всё это время так и не смогли...

— Пойду-ка я спать, — прервала его Джинни и зевнула. Гарри, который плохо понимал намёки, посмотрел на мою сестру странным взглядом, в котором одновременно читалась любовь к ней и желание убить уже двоих: Снегга и Тёмного Лорда. — Никак не высплюсь с тех пор, как... ладно... в общем поспать не мешает, — запинаясь, закончила она и поцеловала Гарри в губы. Я отвернулся. Всё не могу привыкнуть, что мой лучший друг не стесняется целовать мою младшую сестру.

Джинни ушла в спальню, а мы продолжили разговор про Снегга. Говорили долго. Мне, если честно, порядком надоело думать о чем-нибудь другом, кроме Гермионы. Когда любовь проникла в твоё сердце, разговоры о мести и войне становятся угнетающими. Любые действия, не направленные на то, чтобы подарить любимой девушке хоть немного радости, кажутся бессмысленными. А уж пустые слова, типа: «Я должен убить его», просто странными. Никто не знает, что ждёт впереди, кто будет убит, а кто станет убийцей, но мне теперь всё это не страшно. Рядом со мной Гермиона. Остальное неважно.

Мы просидели у окна, наверное, ещё час после ухода Джинни. Наш разговор закончился, когда Гарри, громко зевнув, пожелал нам спокойной ночи и медленными шагами отправился наверх. Мы с Гермионой остались одни.

— Ты не хочешь спать? — спросила Гермиона, с грустью смотря вслед ушедшему Гарри.

— Нет, давай ещё посидим, — ответил я и взял её за руку.

— Не мог дождаться? — спросила Гермиона, переведя взгляд на меня.

— Да! — воскликнул я. — Ты мне нужна.

— Ох, Рон, но ведь завтра...

— Завтра будет завтра, — произнес я, поглаживая её ладонь.

— Но Дамблдор...

— Дамблдор был бы счастливее всех на свете, если бы узнал, что в мире прибавилось хоть немного любви, — повторил я слова МакГонагалл, которые она произнесла, когда мы были в больничном крыле.

— Возможно, ты прав, но всё равно...

Я не мог больше этого выносить и, преодолев разделяющее нас расстояние, поцеловал Гермиону в губы. Она недолго противилась и через несколько секунд прижалась ко мне. Наш нежный поцелуй продолжался до тех пор, пока мои руки не спустились ниже талии Гермионы. Она открыла глаза и удивленно на меня посмотрела.

— Если это означает то, что я думаю, то нет, мистер.

— Почему, Гермиона? — спросил я.

— Рон, завтра похороны Дамблдора, — её глаза наполнились слезами нависшего горя от утраты.

— Да, прости, — произнес я. Не хочу, чтобы Гермиона плакала. Мне хватило её слёз тогда, больше я не вынесу.

Мы с ней переместились в наши любимые кресла у камина. Гостиная сегодня опустела быстро, каждый хотел остаться наедине с самим собой, поэтому нас никто не видит.

— Что теперь будет? — спросила Гермиона и шмыгнула носом. Я снова взял Гермиону за руку, останавливая готовящиеся показаться слёзы. Потом несколько раз прикоснулся к её ладони губами и, увидев, что моя любимая начинает улыбаться, улыбнулся в ответ. Вот так я могу заставить Гермиону забыть обо всех переживаниях, могу показать, что я всегда буду рядом, что бы ни случилось.

— Не волнуйся, Гермиона. Мы с тобой преодолеем всё на свете. Победили же мы Лаванду Браун, а Пожирателей одолеть — пустяк.

— Я не хочу тебя потерять, — сказала Гермиона, пододвигаясь ближе.

— Не потеряешь, клянусь. Теперь я буду защищать тебя и никогда не отойду от тебя ни на шаг. Я теперь твой, и мы всегда будем вместе.

— Мы всегда будем вместе, — повторила Гермиона. — Красиво звучит.

— Это правда. Ничто не способно нас разлучить.

Мы посмотрели друг другу в глаза. Как же всё просто. Я люблю Гермиону, а Гермиона любит меня.

Наступила тишина. Теперь мы с Гермионой можем понимать друг друга без слов. Я сказал Гермионе самые главные слова, и моя мечта сбылась. Вот Она, сидит рядом со мной, и я смотрю в Её глаза. Мы вместе. Но я хочу большего. Почему-то мне не хватает только присутствия Гермионы. Видимо, моя жажда показалась в глазах, потому что Гермиона лукаво улыбнулась и поднялась на ноги.

— Я знаю, чего ты хочешь, — прошептала Гермиона. — Ты заставляешь забыть обо всем, ты пробуждаешь всё плохое, что есть во мне (да, я такой), — Гермиона приблизилась ко мне. — Ради тебя я готова на всё, — любимая села ко мне колени и ещё раз улыбнулась, почувствовав напряжение, появившееся между моих ног.

— Только ты возбуждаешь меня, — произнес я. Гермиона приблизила лицо, и наши губы встретились. Моё сердце бешено застучало в груди, когда я запустил руки в её волосы, растрепав их, чтобы их запах поднялся в воздух и наполнил меня. Гермиона обвила мою шею руками, сильнее прижимая меня к себе.

— Души, души меня! — раздавался крик в голове. — Я мечтаю задохнуться в твоих объятиях!

— Гермиона, любимая, можно тебя спросить? — сказал я, когда она принялась целовать мой подбородок.

— Да, — Гермиона остановилась и посмотрела в мои глаза.

— Я тут вспомнил. Ты не сказала, чем пахнет для тебя Амортенция. Ты не назвала третий запах. Что он из себя представляет?

— А ты не догадываешься? — в глазах Гермионы загорелся огонь.

— Неужели? — удивленно спросил я. На самом деле, до этого момента я даже не догадывался о том, что же это может быть, но теперь появилось чувство, будто я знал это всегда.

— Да, твой, — подтвердила Гермиона.

— Аналогично, — сказал я и снова соединился с Гермионой губами.

— Ты милый, — Гермиона поднялась на ноги и добавила: — Идем спать.

— Вместе? — улыбаясь, спросил я.

— Только до лестницы.

Я встал и взял руку Гермионы. Мы дошли до ступенек и остановились.

— Спокойной ночи, Рон, — тихо произнесла Гермиона.

— Спокойной ночи, Гермиона, — ответил я.

Моя любимая стала подниматься по лестнице, а я смотрел ей вслед, наслаждаясь видом её тонкой фигуры, и улыбался.

— Я люблю тебя, Гермиона!!! — крикнул я во всё горло. Она остановилась на верхней ступени и обернулась.

— Тише, — Гермиона поднесла палец к губам. — Ты всех разбудишь.

— Ну и что? — спросил я, смотря на озаренное улыбкой лицо Гермионы. Видимо, она тоже не очень сильно беспокоится о спокойствии других студентов.

— Как что? Сейчас сюда прибегут младшекурсники.

— Пусть бегут, — сказал я, посылая Гермионе воздушный поцелуй.

— Ты ни капли не изменился, — ответила она, при этом возвращая мне поцелуй. Гермиона рассмеялась и убежала в спальню. Я взлетел по лестнице, думая о том, что мы с Гермионой, как никто другой, имеем право хоть немного подурачиться. Ведь мы счастливы, и нас не интересует реакция окружающих.

* * *

После похорон Дамблдора ученики, взяв чемоданы, отправились в Хогсмид, чтобы сесть на поезд. Тишина стояла невообразимая. Никогда ещё отъезд из школы не был омрачён страшным событием. Мы, я, Гермиона и Гарри, спускались со склона, когда Гермиону сзади окликнул голос:

— Грейнджер, стой!

Мы обернулись и увидели старосту школы из отделения мальчиков.

— Что? — спросила Гермиона.

— Пойдем в вагон старост, — сказал семикурсник.

Гарри опустил голову и поплелся дальше. Я хотел пойти за ним, но Гермиона взяла меня за руку и попросила идти с ней. Гарри пробубнил, что займёт нам места, а мы с Гермионой отправились вслед за Главным старостой. Он молчал всю дорогу, но я догадался о теме будущего разговора.

Мы вошли в первый вагон и направились в свободное купе. Крис открыл дверь и отступил в сторону.

— Тебе лучше подождать снаружи, Уизли, — сказал он.

— Нет, — возразила Гермиона. — Я хочу, чтобы Рон присутствовал тоже.

Крису было известно о наших с Гермионой отношениях, поэтому спорить он не стал. Мы вошли в купе и сели на диван. Крис сел напротив.

— Гермиона, перейду сразу к делу, — начал он. — На следующий год Хогвартсу нужны Главные старосты. Профессор МакГонагалл попросила меня проинформировать вас, что она назначает Гермиону Грейнджер и Рональда Уизли на должности Главных старост.

Не знаю, какой реакции ждал от нас Крис, но восторга и радости мы не стремились выказывать.

— А почему ты не хотел пускать меня? — спросил я.

Крис замялся и ничего не ответил.

— Вы согласны? — после паузы спросил староста школы.

Я посмотрел на Гермиону, и наши взгляды встретились. Она взяла мою руку и сжала.

— Нет, — ответила она. — Пойми, Крис, мы с Роном не вернёмся в школу в следующем году. Так что тебе придётся искать других кандидатов.

— Можно узнать, почему вы бросаете учёбу?

— Нет, — на этот раз ответил я. — Нам нужно кое-что сделать, что много важнее учёбы. Поэтому...

— Ясно, — прервал меня Крис.

Мы с Гермионой вышли из купе, оставив старосту в замешательстве. Перейдя во второй вагон, мы нашли пустое купе. Гермиона что-то хотела сказать, что не должно долететь до ушей Гарри и остальных.

— Рон, — Гермиона села к окну и взглянула на меня. Я согнул ноги в коленях и опустился на пол рядом с ней. — Я хочу тебя попросить об одной вещи. Ты можешь пока не говорить о нас своим родителям? — на одном дыхании произнесла она.

— Опоздала, любимая. Мои родители уже знают, — я улыбнулся, глядя на удивленное лицо Гермионы.

— Знают?

— Да. Более того они сказали мне, чтобы я не оставлял тебя одну, что бы ни случилось.

Гермиона молчала, пораженная таким развитием событий.

— Поэтому я поеду домой к тебе.

— Нет, — сказала Гермиона, приходя в себя. — Я должна сделать это сама. Рон, я хочу изменить память своим родителям, — настала моя очередь удивляться. — Он будет их искать, а, найдя, станет пытать, — глаза Гермионы заблестели от слёз. — Я переделаю им воспоминания так, чтобы они забыли меня, тебя и Гарри.

— Я буду с тобой, — произнес я, несколько раз целуя руку Гермионы.

— Не надо. Прошу только об одном: не говори никому. Гарри я скажу сама, а твои родители должны ещё будут смириться с мыслью, что мы бросаем школу.

— Хорошо. Как сделаешь всё, что должна, немедленно трансгрессируй в мой дом. Если ты не появишься через неделю, я отправлюсь за тобой.

— Ладно, — Гермиона коротко улыбнулась, окинув меня благодарным взглядом. — Ты — мой рыцарь.

— А ты — моя дама сердца.

Я привстал на коленях, поднес губы к губам Гермионы и нежно поцеловал. Теперь мне не страшно ничего — уверенность в победе возросла, ведь мы умеем то, чего не умеет Тёмный Лорд. Против нашей любви его смертельные заклятия обращаются в пыль, не способную нанести нам вреда. Гермиона любит меня, а всего остального на свете не существует. Мы всегда будем вместе. Я и моя Гермиона. Вместе. Навсегда. Я люблю тебя, Гермиона!